Подводная лодка К-27 - Надводные корабли, суда и подводные лодки постройки завода № 402 - Северного машиностроительного предприятия (1942-2001). Справочник. /авт. - сост. Спирихин С.А.; [редкол.: Ю.В. Кондрашов (пред.) [и др.]] - Архангельск: ОАО «ИПП «Правд» Севера», 2004.
Можно ещё и ещё перечислять то, с чем пришлось столкнуться кораблю в этом длительном походе. Все поставленные задачи экипаж успешно выполнил. Все трудности, связанные с испытанием новой техники, были преодолены. Возможно то, что я напишу ниже, у кого-то вызовет сегодня улыбку, но это было, как говорят "из песни слов не выбросишь". После прихода корабля в определённую точку в Атлантике моряки решили созвать специальный "пленум". Прошу не путать с пленумами ЦК КПСС. В отличие от партийных, этот пленум не обсуждал общих вопросов. Его задачей было решение вопросов, которые возникали или могли возникнуть в походе. В состав "пленума" вошли Г.Н.Холостяков, И.Д.Дорофеев, замполит лодки капитан 2-го ранга М.А.Петухов, командир БЧ-5 капитан 3-го ранга В.Э.Соколовский и другие представители флотских управлений, приёмки, которые находились в то время на корабле. Тот "пленум", который созвали моряки во время похода, и те вопросы, которые он решал, принципиально отличались от пустозвонных решений ЦК КПСС. Первое, что было решено, – обратиться к командованию с просьбой продлить срок плавания до 50 суток, ведь изначально поход К-27 был рассчитан на 40 суток. В результате настойчивости вице-адмирала Холостякова (при полной поддержке экипажа) плавание было продлено. И здесь бы я хотел немного остановиться на биографии вице-адмирала, флотоводца времён Великой Отечественной войны Георгия Никитича Холостякова.
В этом походе у Гуляева сложились очень хорошие взаимоотношения с Холостяковым – человеком легендарным, со сложной судьбой и биографией. Георгию Никитичу пришлось пережить репрессии тридцатых годов, пройти всю войну, попасть в немилость к главкому Сергею Георгиевичу Горшкову, с которым они когда-то на равных воевали, драматически погибнуть в преклонном возрасте. По характеру Холостяков был человеком прямым, порой резким, но не грубым. Подчинённые его любили. А на лодке он стал душой коллектива, умело смягчая напряжение плавания. Если что-то у офицеров не ладилось, он говорил: "Вот что, товарищи, вы соберитесь, поговорите, а потом мы проведём пленарное заседание. Вы нам всё доложите, а мы скажем, на что вы способны, а на что не способны".
Георгий Никитич любил общаться с моряками. Чистил с ними картошку, разговаривал в отсеках. У него о каждом матросе было представление: кто и как себя чувствует, что думает, откуда родом, из какой семьи... В этом отношении даже замполиту капитану 3-го ранга Петухову Михаилу Алексеевичу нелегко было с адмиралом тягаться. А Гуляеву Холостяков говорил: "Твоё дело сейчас, командир, – корабль. За него отвечаешь. Вот здесь и действуй. Все остальные мероприятия и без тебя проведём". На "пленарных заседаниях" Георгий Никитич далеко не всегда благодушествовал. Но разносов не устраивал, а по-деловому прямо, достойно преподносил уроки. И обид на него никто не держал. Недаром после похода на собрании личного состава экипажа моряки единодушно присвоили вице-адмиралу звание "почётный командир корабля". И хоть нигде ничем оно не предусмотрено, Георгий Никитич очень гордился такой честью.
В 1959 году, проработав до этого несколько лет в Высшей военной академии (ныне Военная академия Генерального штаба Вооружённых Сил СССР), Георгий Никитич решил возвратиться на действующий флот, и был назначен заместителем начальника Постоянной комиссии приёмки кораблей. Начальником же комиссии был Герой Советского Союза вице-адмирал Г.И. Щедрин. Холостяков очень ревностно относился к своим обязанностям. Ему было уже за шестьдесят, а только в 1963–964 годах на подводных лодках, принимаемых от промышленности, он провёл в море почти 100 суток.
И поход его с Гуляевым на полную автономность был инициативой самого Холостякова. Главком ВМФ СССР долго осторожничал и, в конце концов, дал добро на 40 суток. Но именно из-за присутствия Холостякова на борту, чего, конечно, не знал Гуляев, их походу не было придано должного значения.
А плавание выделялось своей уникальностью даже на фоне уже известных походов атомоходов. Далеко не все дни, проведённые в походе, были спокойными. Экипажу пришлось пережить и серьёзные испытания. Там, далеко от родной базы, произошла серьёзная авария, - заброс сплава в систему правого борта, начали образовываться "пробки". Были предложения на одном реакторе вернуться в базу. Но никто не знал, как поведёт себя левый ядерный реактор? Тогда приняли решение разрезать газовую систему в местах образования "пробок" и начать их шомполить. Вот как рассказывает о тех событиях непосредственный ликвидатор аварии в реакторном отсеке спецтрюмный Григорий Раина: «...В отсеке, где я нёс тогда вахту, неожиданно повысилась радиоактивность. Командиру пришлось часть экипажа даже вывести в кормовые отсеки и запретить хождение по кораблю. Была создана спецгруппа во главе с капитаном 3-го ранга Шпаковым Александром Васильевичем. Туда вошли специалисты с завода, института, я, Саша Осюков и Николай Ганжа. Оделись в защитную сцецробу и начали работу по пробивке пробки в системе. Надо было вручную прошомполовать газовую трубку, вытолкать застывший металл, а потом сварить. Работа должна быть ювелирная. И всё это при большой жаре (около 80 градусов) и тесноте. О радиации никто не говорил. Работа была выполнена на отлично. Командир Иван Иванович поблагодарил нас, а грамоту, вручённую мне знаменитым адмиралом Холостяковым, до сих пор храню.»
Приведу ещё один случай, с которым столкнулись подводники К-27 во время первого похода. Тем более что многое из происходившего 46 лет назад актуально для атомного флота и сегодня. Самое страшное на подводном корабле – это пожар. Ещё после ходовых испытаний моряки находили в электрических станциях забытые во время монтажа и другие инструменты.
Но нашли, конечно, далеко не всё. Один из забытых ключей во время дифферента накоротко замкнул цепь работающего в 5-м отсеке мощного (300 кВт) электрокомпрессора. Возник пожар, отсек наполнился дымом. И только благодаря грамотным действиям трюмного – старшины 1-й статьи В.А.Баранова удалось избежать беды и тяжёлых последствий. При плавании в тёплых широтах давала сбой холодильная машина. Неоднократно срабатывала аварийная защита левого борта. Моряки быстро нашли выход из создавшейся ситуации. После прибытия в базу заводчанам, конструкторам корабля работы хватило надолго.
Плохое, тяжёлое забывается. А вот приятные моменты подводники хорошо помнят, их было достаточно в той незабываемой автономке, интересных и смешных. Вот некоторые из них.
На корабле служил молодой капитан-лейтенант, командир 3-го дивизиона БЧ-5 Юрий Михайлович Сорокин. Однажды матросы его отсека "в подарок" преподнесли миску... красной икры. На вопрос, почему они отдали ему такой деликатес, ответили, что им больше по душе икра "заморская", кабачковая. Ну а Сорокину совместно с капитаном медслужбы Борисом Ефремовым пришлось провести "показательные занятия" – как надо употреблять такой деликатес! Намазывая хлеб маслом, а потом икрой, они говорили: "Ребята, вот как надо есть, а вы всё ложками..."
А разве забудешь историю, которая случилась с коком В.А.Варой? На Пасху он покрасил яйца, используя шелуху от лука. Реакция политработников, присутствующих на лодке, была, сами понимаете, какая! Особенно "отличился" представитель политуправления ВМФ. Пришлось командиру, да и Холостякову тоже, выручать своего кока из той комичной ситуации, в которую он попал. Сегодня это выглядит смешно, а в 1964-м поступок Вары мог закончиться для командира и замполита серьёзной нервотрёпкой. Но всё обошлось. Представителю политуправления пришлось объяснить, что таким способом на флоте, в море, сохраняют куриные яйца. Поверил! Вопросов больше не задавал. А вот кок после этого на завтрак стал готовить яичницу, хотя до этого яйца варил.
О коках моего корабля хочется сказать особо. Это Сергеевич, Паша Федорчук, Вара, Гена Храмцов, Коля Остапчук. Без всякого преувеличения –это мужественные, героические люди. По ответственности, которая на них была возложена, они, наверное, стоят на втором месте после командира подводной лодки. Шутка ли, четыре раза в сутки точно к назначенному сроку требуется накормить чуть больше сотни здоровенных мужиков. Да не будь их, ни одна из поставленных командованием задач просто не была бы выполнена. А мужественная и героическая вот почему. Иногда, подводная лодка идёт в надводном положении, а за бортом шторм семь баллов, представьте себя на их месте! Или в отсеках жара 30 градусов, а у них на камбузе все 50, к тому же подводная лодка может срочно погружаться или быстро всплывать, а у них борщ в бачках кипит! Коки-подводники –это не просто коки, это коки высочайшей квалификации, специалисты экстра-класса, которые ежедневно работают в экстремальных условиях. У них, также как и у командира, вахта круглосуточная. Они не просто готовят, они готовят очень вкусно и сытно, а иногда приготовят блюдо, что просто диву даёшься –как такое можно приготовить на борту подводной лодки?
Геннадий Храмцов, Николай Остапчук.
Подводники К-27 во время похода встречали, как я писал выше, юбилеи и дни рождения. Коки, отнимая у себя личное время, которого у них и так практически нет, обязательно готовили что-то такое, что не входит в паёк, в меню, но напоминает о доме, семье, Родине. Готовили пирожки с различной начинкой, пельмени, вареники, блины и, конечно, пирог на именины.
Значение коков в подводном флоте трудно переоценить, эти люди заслуживают глубокого уважения и признательности. Более того, без преувеличения, от них напрямую зависит боеготовность корабля. Запомнился день рождения командира Гуляева, которому исполнилось 42 года. Поздравления шли из каждого отсека. Кок Вара выпек огромный торт, каждому моряку досталось. И, конечно, за командира выпили... свои положенные 50 грамм морских, а может и больше (шило) было в запасе. Конечно, много не разгонишься... всё-таки поход, но некоторые (касается "гостей" ) умудрялись напиться в стельку. Сначала понемногу, а потом оторвались по полной программе рабочие, учёные-специалисты, которые вышли в море. Некоторые ходили по отсекам и пели песни "дяде Мише" (замполиту – это капитан 2-го ранга Петухов Михаил Васильевич). Да и замполит был хорошо весёленький. Ему приходилось тяжелее всех, ведь пить надо было в каждом отсеке, а их девять! Тогда шутили: "Если бы американцы знали, что рядом возле их берега находится советская атомная субмарина с "весёлым" экипажем, то они бы в шоке разбежались" (конечно, это было преувеличение).
Длительный поход, нахождение в замкнутом пространстве, ограничение движений откладывали свой отпечаток на фигурах моряков. Не способствовало сохранению изящной фигуры и меню. Заботу о физической закалке подводников проявляли в море старпом Окованцев и доктор Ефремов. Придумывали различные соревнования, конечно, в тех объёмах, которые позволял отсек корабля. Очень популярным стало приседание на одной ноге. Рекордсменом в этом деле был комдив 3-го дивизиона Ю.М.Сорокин, весивший около центнера. Но всех удивил доктор – Борис Иванович Ефремов. Низкорослый и на вид-то не очень крупный, он посадил на плечи тяжёловесного Сорокина и присел десять раз!
Доктор Б.И.Ефремов
12 июня 1964 года уникальный поход в Атлантику был успешно завершён. О нём мною рассказана незначительная часть того, чем занимались подводники, что им приходилось испытать за эти 52-е суток. Кроме испытания новых уникальных реакторов стояли и другие задачи, например, военного характера –это как можно больше собрать данных о нашем противнике того времени. Но об этих вещах не рассказывают, подробно не описывают. По прибытии в базу – торжественная встреча, традиционный поросёнок, встреча с семьями и, конечно, отдых, отпуска. Но вот что поражает. Почему экипаж, показавший рекордную по тем временам автономность, экипаж который испытывал уникальный ядерный реактор, которому не было аналогов в мире, остался непризнанным и не оценённым Правительством, за совершённый при этом подвиг? Почему только вмешательство Министра Обороны Родиона Яковлевича Малиновского поставило точку в этом вопросе через два года, после того как атомная подводная лодка К-27 совершила уже пару автономок?
А всё заключалось в неприязни Главкома ВМФ СССР Горшкова к Холостякову ещё со времён Великой Отечественной войны, когда Горшков был в подчинении Холостякова. Все попытки Георгия Никитича добиться награждения экипажа К-27 натыкались на глухое сопротивление со стороны руководства ВМФ СССР. Помог случай. В 1965 году Малиновского и Холостякова пригласили в Будапешт (Венгрия) как активных участников освобождения этой страны. Там Малиновский поинтересовался, как служится Холостякову (они знали друг друга ещё со времён войны).
–Да вот, собираются увольнять меня со службы на пенсию...
–После этой поездки, ты зайди ко мне, – сказал Малиновский.
Холостяков, конечно, пришёл. Там он и рассказал об экипаже уникальной лодки, о её командире, о том, что вот уже полтора года не может добиться, чтобы этот экипаж за их подвиг наградили.
Продолжение следует
.jpg)
