По золотой осени Губанов «успокоил» зверобойную женку Наташку:
- Есть сведения от погранцев. Сидит ваш «Котик» на камнях острова . Вот уже три месяца сидит. Не реви. Все целы. Судно спасатели волокут.
Зверобои прибыли. Удивлялись, как это судно не растерзали волны и рифы. Ударились в загул.
Подгулявший матрос Николай в ответ на женкины причитания и угрозы попотчевать скалкой за никчемность и беспробудность резонно заявлял:
- Цыть, Наташка. Хоть муж и ворона, а все в доме оборона.
Женкам зверобойным оставалось одно: сховать денежки, выданные прямиком из треста, и дожидаться, когда иссякнет заначка.
Однажды Губанова окликнули на Ленинской улице:
- Тимофеич! Слышь сюда!
Губанов оглянулся: в толпе зюйдвесток - мореход Коля. Рот до ушей. Как следовало ожидать, слегка «под балдой».
- Здорово! - штабник и зверобой сцепились клешнями.
- Живой? Молоток! На какие шиши пьешь? Ведь вы на камушках сидели?
- А мы по весне успели план взять. Есть пай! - с истинно российской широтой лыбился Николай Флоров. - Шагай с нами. Вмажем!..
- Некогда, ребятки. Ей-богу, некогда, - увернулся от широких жестов штабист Губанов.
Однажды в квартиру Губановых чинно и благородно постучались Николай с Натальей, долго вытирали ноги, церемонно уселись, поджав губы. По всему видно: пришли для разговора.
Помолчали. Наталья толкнула супруга в бок, Флоров крякнул, вытер лысину, вытащил из-за пазухи поллитровку и выставил на стол:
- Тимофеич. Есть серьезный разговор.
- А чего поллитровку приволок? Давай, говори и так.
- Нет. Это дело требует , - возразил Флоров. - Есть серьезный разговор. Налили, крякнули, вытерли губы.
- Значит, так, - начал Флоров. - План по нерпе мы взяли? Взяли, так?
- Ну, наверное, так. А как вы там берете этот план?
- А вот так. Входим во льды. Высаживаемся. Стрелок я, ты знаешь, отменный. Трах! И в голову.
- Ну, а что вы с нерпой делаете?
- Как что? Шкуры - в трюм, на засол. Туши - в море, рыбам. Ну, конечно, все в крови с ног до головы. Не курорт. А потом - под брандспойт. Работенка, прямо скажем...
- А как вы на камушках оказались?
- А, - отмахнулся быстро захмелевший мореход Флоров. - Пошли на Курилы. За водичкой. В тумане и вмазались. Потом штурмана, скотину, слегка поучили, по морде врезали. Рация скисла. Вылезли на берег. Жгли костры, жарили ракушки, жрали морскую капусту. Витаминились, твою мать!.. Кругом скалы - шапка валится. Иди по осушке - прилив проглотит. Туманище. Как рассеялся, погранцы заинтересовались: какая там скотина дымит костры, чи япошки, чи со времен Беринга сидят. Вот и надыбали. Но план мы спасли!..
- И-и!.. - взвизгнула мореходная женка Наташка. - Страдалец ты мой!
- Цыть, баба! Закрой хлебальник! А дело, Тимофеич, такое. На план мне пай есть? Есть. А капитану и стармеху - по три пая, штурману - два пая. Так? Штурмана у нас выгнали. Вот и решил я - сдать на штурмана.
- Чего, чего? - протянул Губанов. - На штурмана?
- А того! - озлился зверобой. - Я сходил, мне сказали: давай диплом штурмана малого плавания. Есть экстернат, приходи и сдавай экзамен. Очередной - через два месяца. Вот и пойду, сдам. Два пая, чуешь?
- А ты хоть что-нибудь в соображаешь?
- Пока ни бум-бум.
- Да как же ты экзамен сдавать будешь?
- А ты научишь, - с обезоруживающей уверенностью заявил матрос-зверобой Коля.
- Я?! Да я четыре года в училище штурманскую науку грыз, десять лет на кораблях отплавал. И то себя стоящим штурманом не считаю. А ты, сухопутный валенок, хочешь за два месяца?
- Научишь, Тимофеич, научишь! - хлопнул по столу зверобой. - А не научишь, во! Видел? - и показал мосластый кулачище.
- Научишь, Тимофеич, научишь! Он вообще-то башковитый. Он мне, когда трезвый, взялся и все ботинки враз починил. Тимофеич, поможешь, а? - вмешалась Наташка. - Как скалкой его огрею, враз научится!
Василий Губанов схватился за голову.
3
Штурманская наука входила в зверобоя с натугой. Губанов приходил со службы по вечерам, усаживался и в упор рассматривал будущего Крузенштерна. Тот сидел за столом
и с тоской глядел на карту, прокладочный инструмент и простейший учебник «» . Все это презентовал зверобою учитель-мучитель.
Зверобой смолил папиросу за папиросой, кряхтел и по-собачьи снизу вверх поглядывал на Губанова.
- Ну-с, продолжим. Чтение карты, - и Губанов тыкал пальцем. - Что это?
- Это? Это... Мэка Сосунова.
- Не мэка, а маяк Сосунова. А какова характеристика этого маяка? Читай!
- Бэлэ, кэрэ, пэрэ,.. а дальше какая-то хреновина.
- Бело-красно-проблесковый. Продолжительность проблесков три секунды, интервал серии двенадцать секунд, дальность видимости огня восемнадцать миль. Понял?
- По-онял, - тянул зверобой, по глазам было видно: ничего не понял.
-Теперь проложи курс на пролив Лаперуза. Вот так. Сними отсчет курса. Это будет истинный курс, так? Приложи транспортир. Ну, куда кладешь? Совмести риску с меридианом. Вот так. Снимай отсчет.
- Двести... двести десять.
- Ты куда плывешь? На север? В пролив Лаперуза? Какие же двести десять? Тридцать! - взъяривался Губанов. - Неужели не ясно?
- Ясно, - уныло соглашался зверобой и вытирал пот.
- Ну вот. Это истинный курс. А теперь возьми магнитное склонение с карты, читай - минус девять градусов. Рассчитай, какой ты задашь курс рулевому, чтоб править в ?
- А зачем? Мы вдоль берега, - отбивался будущий штурман.
- Как это, вдоль берега? А если туман? Как же ты обойдешься без компаса?
- Зачем? Когда туман, я его из-под подушки достану.
- Как это, из-под подушки? Он должен быть всегда на месте!
- А так, из-под подушки. А то эти ханыги разобьют и весь спирт вылакают, - ответствовал мореплаватель с убийственной логикой. - А я что, потом плати?
- Ну, знаешь! - задыхался от негодования Губанов. - Да ты кто? Штурман или бревно? Так только древние греки плавали!
Зверобой мокрел лысиной от Васькиных вскриков, а за переборкой мелко крестилась хозяйка Наталья и по бабьей логике шла супругу на выручку:
- Ну все, все. Позанимались и будет, - Наталья выставляла на стол стопарики и закусь. - Ешьте. Пока не подрались.
- Подожди, Натаха, - отмахивался вошедший в раж учитель. - Я этому мореману еще урок по метеорологии задавал. Какие ? А?
- Не знаю! Ничего не знаю! - в отчаянии ревел будущий Крузенштерн. - Отвались! Наташка, залей глотку этому мучителю!..
Стопарили. Крякали. Жевали и исподлобья бычились друг на друга.
Вечера текли. Губанов был в отчаянии: идиотская затея. Этому тридцатилетнему охламону... И он под разными предлогами заходил все реже и реже, а орал все громче.
И вот в один из распрекрасных вечеров от самой двери Губанова встретил вопль:
- Вас-ся! Сдал! Ей-богу, сдал!! Вот она, книжечка! Губанов разинул рот и выпучил глаза:
- Ты? Сдал? Ну, чудеса!
Сияющая хозяйка Наташка проворно накрывала стол.
К весне зверобойное судно «Котик» засобиралось в экспедицию. После продолжительного перерыва Губанов заскочил к Флоровым:
- Как там дела у мореплавателей?
- Пропадает на судне. Такой озабоченный стал. Ну прямо начальник. Вот что значит власть! - ответствовала хозяйка. - Слушай, Тимофеич. Никола просил. Как это? Забыла. Да, вспомнила... Достань ему ледовую карту. Очень просил.
-Да им что, китобойная флотилия не дает?
- Флотилия дала. Да они говорят, ею только задницу вытирать. У вояк она надежнее.
- Ну, если так, - пожал плечами Губанов. - Это дело денег не требует.
На следующий день пошел Губанов во флотскую гидрометеослужбу:
- Снимите, братцы, копию ледовой карты на бланковку: Охотское и Берингово моря.
- А зачем это вам, разведчикам?
- Не нам. Зверобои просят. Своим службам не доверяют.
- Да пока они дойдут, да еще через Сангарский пролив, ледовая кромка десять раз изменится. Ведь на носу конец апреля! - возражали ветродуи.
- А, - досадливо отмахнулся Губанов. - Мое дело выполнить просьбу...
Продолжение следует.
