Давным-давно, примерно в середине XV века, при встрече в море двух парусных судов под флагами разных государств начиналась канонада. Стрельба продолжалась до тех пор, пока не оказывались разряженными все пушки с обеих сторон. Стреляли ядрами, но не по встречному, а в сторону от него. Так сблизившиеся суда демонстрировали свои добрые намерения, разряжая необычным способом свои орудия, чем временно лишали себя силы. Ведь для того чтобы снова зарядить все пушки требовалось не менее одного часа. В те неспокойные времена в море выходили только после того, как заканчивали заряжать последнюю кулеврину и по морю ходили только с заряженными пушками. Если сравнить такую стрельбу из пушек с первоначальной идеей салюта офицерской саблей можно заметить поразительное сходство: «Я готов временно обезоружить себя, чтобы доказать свои добрые намерения».
10. Кулеврина – орудие среднего калибра XV-XVI вв. (встречаются датировки 18 и 19 веков)
Значительно позже, дабы не напрасно жечь порох и разбрасывать ядра, в такую стрельбу из орудий тоже внесли идею отдания чести, – орудийный . Сразу появилась экономия. Салютовать из орудий стали холостыми (уменьшенными) зарядами и без снарядов-ядер.
Въедливые законники тут же внесли во вновь «испечённую» церемонию порядок. По их формулировке салют (салютация), – это приветствие, отдание почестей холостыми пушечными выстрелами, производимыми в ознаменование особо важных событий, при встрече с иностранными кораблями, при съезде с корабля представителей верховной и высшей военной власти и дипломатических представителей. Был узаконен салют нации, производимый 21-м артиллерийским выстрелом (залпом) в честь глав государств и правительств при прибытии их с официальными визитами, а также по прибытии военного корабля (соединения кораблей) в иностранный порт с официальным визитом. Получил право и траурный салют.
Количество выстрелов при салютах определено Корабельным уставом. Оно должно быть нечётным. В море на ходу салют производится от восхода и до захода солнца. В портах, на рейдах, когда салютующий корабль стоит на якоре, – от подъёма и до спуска флага.
Когда все требования салютной церемонии соблюдены обеими сторонами, то ничего кроме орудийного грохота не нарушает спокойного течения военно-морской службы. Но если кто-то из участников салютации допустит отклонение от правил, то происходит такое, о чем изложено в пересказе уже упомянутой книги старшего лейтенанта Императорского Российского флота М.Ю. Горденева.
В августе 1910 года «Их Императорское Величество Государь Император Николай II Высочайше Повелеть Соизволили принести поздравления с исполнившимся 50-летием правления Черногорией и уведомить его о пожаловании высоким званием фельдмаршала Российской армии с передачей золотого фельдмаршальского жезла украшенного бриллиантами». Сопровождать Великого Князя назначили эскадру в составе линейных кораблей «Цесаревич» и «Слава», крейсеров «Рюрик» и «Богатырь» под командованием 51-летнего контр-адмирала Н.С. Маньковского. Вскоре «Славу» со сломавшейся машиной пришлось оставить в Тулоне.
Выполнив свою миссию, Великий Князь с эскадрой проследовал вдоль всего Далматинского побережья Адриатического моря из черногорской Антивары в австро-венгерский Фиуме, по прибытии в который ему надлежало возвращаться в Россию сухим путём.
Ясным солнечным днём, проходя вдоль сооружений , эскадра под флагом контр-адмирала Маньковского произвела положенный салют наций. На салют крепость не ответила. Вечером того же дня на фиумский рейд пришла соединённая эскадра австро-венгерского флота под флагом командующего Морскими силами Австро-Венгрии и Морского министра вице-адмирала князя Монтеккули. Флагманский корабль русской эскадры линкор «Цесаревич», следуя лучшим традициям флота, немедленно произвёл салют, а контр-адмирал Маньковский отправился на катере с визитом к князю Монтеккули. И в этот раз «цесарские» пушки промолчали.
На нижней площадке трапа флагманского корабля австро-венгерской эскадры русского адмирала встретил флаг-капитан (начальник штаба) командующего эскадрой со словами: «... Командующий принять не может, так как у него гости». Николаю Сергеевичу ничего не оставалось, как возвратиться к себе. При отходе русского адмирала от флагманского корабля полагающегося по международным правилам салюта тоже не последовало.
Не прошло и пяти минут, как к правому (почётному) трапу «Цесаревича» подошел катер с князем Монтеккули. На нижней площадке трапа австро-венгерского адмирала встретил младший флаг-офицер (адъютант) командующего русской эскадрой, почтительно доложивший, что «Начальник Российской эскадры принять Его Светлость не может, так как пьёт чай». Отход Монтеккули от «Цесаревича» сопровождался положенным по случаю салютом, благо до захода солнца оставалось несколько минут.
С последним выстрелом салюта от «Цесаревича» отвалил катер с флаг-капитаном русского адмирала, который по прибытии на флагманский корабль потребовал от флаг-капитана командующего австро-венгерской эскадрой объяснений происшедших оскорбительных для Андреевского флага случаев. Попытка австрийцев объяснить случившееся досадной оплошностью, русского офицера не убедила, и он передал австро-венгерскому командованию категорическое желание адмирала Маньковского, чтобы утром следующего дня с подъёмом флага и крепость и эскадра произвели положенный салют.
До глубокой ночи флаг-капитаны и флаг-офицеры обеих сторон, меняя каюты флагманских кораблей, вели переговоры. На последнее заявление австрийцев: «Крепость утром произведёт салют, но эскадра не может, так как в 4 часа утра должна срочно выйти в море», последовал спокойный ответ: «Командующий русской эскадрой не выпустит австрийскую эскадру с рейда, не получив салюта». На этом переговоры были закончены.
.
Не дожидаясь рассвета, русские корабли переменили места якорных стоянок, перекрыв выход из Фиумской бухты. На кораблях пробили боевую тревогу, орудия зарядили боевыми снарядами и направили на австро-венгерский флагманский корабль. У орудий всю ночь дежурила прислуга. Превосходство в силе эскадры Монтеккули было очевидным и давало ясное представление русским морякам о возможных последствиях вооруженного столкновения, но честь и достоинство России и Андреевского флага были выше, посему твёрдая позиция адмирала Маньковского была воспринята командами с одобрением.
К 4-м часам утра сигнальщики русских кораблей доложили вахтенным офицерам, что на кораблях австро-венгерской эскадры начались приготовления к походу: из труб повалил густой дым. Начни в такой обстановке австрийский флагманский корабль движение на выход, немедленно по нему был бы открыт артиллерийский огонь русских кораблей. Всё замерло в нечеловеческом напряжении. Неизъяснимо медленно текли часы....
И вот, ровно в 8 часов на всех кораблях обеих эскадр по флагштокам двинулись кверху кормовые флаги – символы чести и достоинства государств. Едва они достигли своего места, как верки Фиумской крепости окутались клубами белого порохового дыма и через мгновение до слуха русских моряков докатился гром первого залпа салюта наций.
Крепость славила и Россию. Перекрывая грохот крепостных орудий, в силу своего близкого расположения, корабельные орудия австро-венгерской эскадры своим грохотом отдавали почести русскому адмиралу.
С последним залпом салюта корабли австро-венгерской эскадры снялись с якорей и направились к выходу из бухты. Построенные вдоль бортов по сигналу «Большой сбор» команды русских кораблей стояли по стойке «смирно». Корабельный оркестр торжественно исполнял австро-венгерский национальный гимн. Со стороны следовавшего малым ходом на просторы Адриатики флагманского корабля австро-венгерской эскадры, над бухтой плыли молитвенные звуки «Боже царя храни...».
Контр-адмирал Маньковский исполнил всё так, как на его месте сделал бы император Пётр I Великий. Можно было по протоколу затеять международную тяжбу, ославив «цесарцев» на весь свет, но царь учил: ...Не держаться яко слепой стены буквы устава, ибо в уставе порядки писаны, а времён и случаев нет...
Иногда во славу Отечества протокол можно и нарушить.
.
В старое время на флоте из уст моряка могла прозвучать фраза: «Вчера от старшего офицера за опоздание на подъём флага получил фитиля». По-видимому, такие слова принадлежали младшему офицеру или как говорили раньше – фенрику, которого за опоздание при возвращении с берега старший офицер по головке не погладил. Итак «фитиль» в переводе на родной русский язык означает взыскание. Какая связь может быть между этими словами? А разобраться с этим нам опять поможет пушка. Это ещё одна её ритуальная обязанность.
Всё очень просто. Для привлечения внимания мателотов, а то и кораблей всей эскадры к флажным сигналам, поднятым на флагманском корабле, в нужный момент по приказанию адмирала стреляли из пушки. Для таких случаев на корабле всегда имелось хотя бы одно орудие, заряженное холостым зарядом. Чтобы пушка выстрелила, к её затравочному отверстию подносили тлеющий фитиль. Сам фитиль подносился к пушке только по команде флагмана: «Фитиль!». Если адмирал желал выразить своё неудовольствие какому-либо кораблю за плохо обтянутые снасти или другое упущение, ему было достаточно приказать поднять флажные позывные провинившегося и скомандовать: «Фитиль!». Так проштрафившийся получал «фитиля».
.
12. Мателот – соседний в строю корабль.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
