Через полжизни смущаться — наивно.
Как наше время стремглав утекло
И потеряло напористость ливня…
Странно смущаться сквозь утренний свет,
Сквозь не открывшихся век трепетанье,
И вспоминать про сентябрь в Москве —
Жаркий, стремительный день испытанья.
Все от него, и Донской монастырь
Скрыл нас тогда от ненужных волнений
И от случайных прощай и прости
Оберегли нас предвечные тени.
Слышался мне в гулком небе орган,
Все подчиняющий музыке — узам,
Но расходились на век берега,
Нас наделяя счастливейшим грузом.
Вот и смущается память теперь,
В негах телесных запутавшись снова.
Я никому не скажу о тебе —
В чувствах живых не рождается слово.
17 февраля 2013 г.
Берег февраля
Слепое солнце белыми лучами
Лениво бьется в берег февраля.
В моем сюжете будет все случайно,
А неслучайным буду только я.
Я неслучайно сны твои увижу,
Сотру с зеркал невидимую пыль,
Чтоб ты мне стала и родней и ближе,
И превратилась в сказочную быль.
Я неслучайно промолчу, и тихо
Покину сон, в котором ты не спишь,
Чтобы сбылась твоя любая прихоть,
Пока на свете только гладь да тишь.
А ты, случайно повернувшись в профиль,
Скосив глаза туда, где день погас,
Как со стола, смахнешь былого крохи
И вдруг поверишь в то, что мир — для нас.
15 февраля 2013 г.
Февральская фантазия
Печаль моя — сугробы за окном.
Печать вчерашних звуков и событий,
Вчерашний снег — как память ни о ком,
Кружащая по радужной орбите.
Не верите? — Но ваш иллюзион
Ничем не лучше и ничем не хуже.
Вы слышите, как вам приснился звон?
Вы ёжитесь, хотя не время стуже?
Опять предощущение любви?
Несбывшееся детство и соблазны?
А вы из двух сложите половин
Мир безразличный, но многообразный.
Не можете? Не знаете, где взять
Другую половину хоть на вечер?
Не стоит трогать то, что вам нельзя,
Иначе будет мир недолговечен.
Вчерашний смысл, вчерашний снег, февраль,
Проталина, и оттепели скука,
Но вот уже на кончике пера
Почти стихи для глаза и для слуха.
12 февраля 2013 г.
Почти ни о чем
Последней, как всегда, уходит боль.
Не любопытствуй, что идет за нею.
А остальное — так и быть, изволь,
Я расскажу, как знаю и умею.
Но как найти слова мне для того,
Что недоступно для переживанья —
Все то, в чем нет ни чувства, ни желанья,
И что дается лишь для одного?
Приют для одиночества. И всё.
Неразделимый и неразделенный.
Сам по себе во всю стучит висок,
Шумит, как в ночь осиновые кроны.
Но это все иллюзия, обман,
Придуманный, наверное, не нами.
Какими он зовется именами
И для чего он так искусно дан?
Последней, как всегда, уходит боль.
Не хлопнув дверью — просто исчезая.
Я не скажу, как гонится борзая…
И ты меня сегодня не неволь.
11 февраля 2013 г.
Особенно, когда вижу фотографии знакомых лиц. Чуть не написал "родных". И было бы наверное точнее.
Мичман дядя Саша Альбинский. В 1961 он перешёл к нам, в новенькую 7-ю роту. Его прозвище у нас не прижилось, он стал для нас "дядькой" - просто дядей Сашей.
Когда мы на морозе строем описывали круги по "отведённому маршруту" (был карантин по гриппу, увольнения и самостоятельные прогулки отменены), дядя Саша выносил из своего дома обыкновенный репчатый лук и мы с удовольствием хрустели им на холодном воздухе, совмещая приятное с полезным. Так вот запросто, даже без хлеба.
Правда, у меня при таких воспоминаниях рождается не смущение, а досада. Досада на самого себя, что ни разу не выбрал времени навестить его, рассказать его дочкам, какой замечательный у них отец.
Сейчас мы уже старше наших тогдашних воспитателей.