По результатам многих морских плаваний и проведённых исследований издавались книги. Например, книга Г. А. Сарычева «Путешествия флота капитана Сарычева по Восточной части Сибири, Ледовитому морю и Восточному океану в продолжении восьми лет, при географической и астрономической морской экспедиции 1788—1793 гг.» под начальством И. И. Биллингса, затем книга самого Биллингса, сведения об экспедициях П. К. Креницина — М. Д. Левашова, рассказы о жизни и плаваниях в Русской Америке, наконец, книга и атлас самого И. Ф. Крузенштерна, а затем и труд Ю. Ф. Лисянского, описания плаваний Джеймса Кука, Джорджа Ванкувера, Жана-Франсуа де Лаперуза.
Появлялись новые учебники русских авторов, такие как «Теория и практика кораблевождения» П. Я. Гамалея, «Правила, принадлежащие к морской геодезии» и «Геодезические и гидрографические правила» Г. А. Сарычева. Выходили новые карты и описания.
И очень важным обстоятельством для воспитанников Морского корпуса являлось то, что почти все Герои этих свершений часто находились рядом. Редкий день они не встречались с директором Морского корпуса Крузенштерном и его заместителем Головниным, не единожды видели Беллинсгаузена, знали, что, напротив, через Неву, в Адмиралтействе, работает сам адмирал Гавриил Андреевич Сарычев — глава русской гидрографии, исследователь Ледовитого и Тихого океанов.
У воспитанников корпуса захватывало дух от всего этого, они сами мечтали как можно быстрее отправиться в дальние плавания. Особенно возрос интерес к Арктике, к Дальнему Востоку, к Великому, или как чаще тогда называли его русские мореплаватели, — Восточному океану.
Из книг и рассказов перед воспитанниками Морского корпуса офицеров, непосредственно участвовавших в дальних морских плаваниях, Невельской уже знал, что есть много спорного, неясного не только в Арктике и в Антарктике, но и у наших собственных берегов на Дальнем Востоке, в Русской Америке.
Напряжённая учёба продолжалась, в летние месяцы 1829 и 1830 годов после первого и второго курсов кадеты проходили морскую практику на парусных судах, ставили и убирали паруса наравне с матросами, вязали морские узлы, привыкали к особенностям корабельной службы, общались с матросами и офицерами, набирались первого опыта.
В январе 1831 года состоялся выпуск кадетских классов и производство их в гардемарины. В списке из 68-ми выпускников первое место по результатам учёбы занимал Геннадий Невельской.
Гардемаринская практика в навигацию 1831 года проходила на Балтийском флоте. Невельской вместе со своими соучениками попал на корабль «Великий князь Михаил». За три летних месяца (с 26 мая по 20 августа 1831 года) новоиспеченные гардемарины успели повидать новые места. Они продолжительное время находились в Ревеле (Таллинне), посетили новый порт Либаву (Лиепаю), совершили плавание по Балтийскому морю. Морская практика, пролетевшая очень быстро, закалила гардемарин, получивших хорошие навыки в морском деле. По возвращению в стены корпуса, они с усердием принялись изучать новые специальные предметы, продолжая тщательно следить за морскими новостями, много времени отдавали знакомству с историей географических исследований, которыми оказалась так насыщена первая треть XIX столетия. Они стали современниками удивительных открытий русских мореплавателей в Тихом и Северном и Южном Ледовитых океанах.
За примерные успехи в учебе и поведении Геннадий Невельской был произведен в унтер-офицеры. Он преодолел первую ступеньку к офицерскому званию. Морская практика в навигацию 1832 года длилась с 23 мая по 6 августа. Уже в корпусе, являясь старшими гардемаринами, выпускники часто исполняли в нарядах и караулах офицерские обязанности, а во время морской практики им доверяли под присмотром вахтенных офицеров нести самостоятельную вахту.
С возвращением в учебные пенаты началась подготовка к выпускным экзаменам. Много разговоров ходило об Офицерском классе, в который для продолжения учебы будут отбирать самых лучших. (На базе Офицерских классов впоследствии была образована Военно-Морская академия).
Так получилось, что уже до сдачи выпускных экзаменов Геннадий Невельской узнал, что ему уготована приятная участь: продолжение учебы в Офицерском классе. Дело в том, что в связи с образованием Офицерского класса решался вопрос и о его первых слушателях. Естественно, что заранее отбирали тех, кто больше других проявлял стремление к научной и высшей командной деятельности. Специальная комиссия отобрала десять человек, в числе которых был назван и Геннадий Невельской. Директор Морского корпуса адмирал И. Ф. Крузенштерн 2 октября 1832 года издал приказ, в котором отмечалось, что «они подают несомненную надежду, что окажутся сего отличия весьма достойными, и я вполне уверен, что и комиссия при предстоящем испытании их в науках усмотрит, что они оправдывают такой выбор начальства».
Выбор-то выбором, а выпускные экзамены никто не отменял — наоборот, кандидаты для продолжения учебы стремились достойно оправдать доверие начальства и пройти испытания как можно лучше. Это же желание владело и теми, кто не вошел в заветную десятку, но мог попасть в неё в случае неуспеха кого-либо из отобранных счастливчиков. Экзамены проходили со 2 по 12 декабря, и в общем-то подтвердили выбор специальной комиссии.
Государственные экзамены проводились публично. Вместо умершего вице-адмирала Г. А. Сарычева в 1831 году от разыгравшейся в Петербурге эпидемии холеры председателем комиссии стал глава Морского Ученого комитета, генерал-лейтенант Иван Логгинович Голенищев-Кутузов. В состав комиссии входили известные ученые, адмиралы, офицеры.
По результатам экзаменов и учёбы в целом Геннадий Невельской из 68 гардемарин выпускного курса стал вторым по основным учебным предметам, даже с учётом низкого балла по французскому языку, которому в домашних условиях он не обучался. Однако по фронтовым учениям и поведению – только девятнадцатым. В итоге гардемарин Невельской завершил обучение по выпуску четвёртым после Озёрского, Кузнецова и Глотова. Новоиспечённые мичманы в новенькой офицерской форме были представлены Императору Николаю I.
От имени выпускников выступил лучший ученик Озерский, который завершил свою речь словами клятвенного обещания: «чтобы быть нам, в течение наступающей новой жизни, истинными ревнителями веры, верными сынами престола и отечества, и во всём достойными имени питомцев Морского Кадетского корпуса».
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Первые годы морской службы
Обучение в офицерских классах продолжалось более трех лет. Здесь изучались высшая математика (дифференциальное и интегральное исчисление), картография, физика, астрономия, механика и вариационное исчисление, корабельная архитектура и теория кораблестроения, фортификация, российская словесность, другие предметы.
Но не только учеба занимала все время. Бывали интересные встречи с опытными моряками, известными мореплавателями. Чаще всего они проходили на еженедельных чаепитиях, которые Крузенштерн устраивал для молодых офицеров на своей квартире. Именно в эти годы Невельской стал целенаправленно и углубленно интересоваться Амуром и Сахалином, дальневосточными делами, интерес к которым «подогревал» и сам Крузенштерн. Из его слов выходило, что амурская и сахалинская проблемы не были решены до конца, и что осталось большое водное пространство лимана Амура, включая и место предполагаемого перешейка или пролива Сахалина с материком, им не исследованное.
На таких вечерах-чаепитиях шли бурные споры о будущем русского военно-морского флота, во всех тонкостях обсуждались перипетии Наваринского сражения (1827 г.) и геройские действия командира линейного корабля «Азов» М. П. Лазарева, незадолго до этого совершившего на фрегате «Крейсер» своё третье кругосветное плавание.
Морская летняя практика слушателей офицерского класса проходила на кораблях Балтийского флота для приобретения практических навыков в несении корабельной и штурманской службы, но и с обязательным представлением письменных отчетов.
В навигацию 1833 года (с 14 июля по 14 сентября) Геннадий Невельской находился на кораблях «Прохор», «Иезекиль» и «Помона». Плавания и учения проходили в Финском заливе, корабли базировались в Ревеле (современный Таллинн) и Свеаборге (современный Хельсинки). В навигацию 1834 года Невельской все время находился на корабле «Кронштадт» (командир капитан 2-го ранга Замыцкий). Во время этих двух навигаций слушатели участвовали в выполнении учебно-боевых задач по управлению кораблями, отрабатывали методику артиллерийских стрельб. Особое внимание уделялось научной подготовке офицеров, знанию корабельной службы, гидрографическим работам, совершенствованию в иностранных языках. Последняя практика (навигация 1835 года) проходила на фрегате «Венус» под руководством известного гидрографа Михаила Францевича Рейнеке, близкого друга Павла Степановича Нахимова. Фрегат вначале ходил по маршруту: Выборг — Свеаборг — Ревель — Рига — Гангут, затем возвратился в Выборг. Во время длительного, интересного и разнообразного плавания слушатели отрабатывали методы гидрографических работ, уделяя особое внимание морской описи, промерным работам и астрономическим определениям.
28 марта 1836 года мичман Невельской успешно сдал экзамены за курс офицерского класса. После отпуска предстояло производство в лейтенанты и назначение на офицерские должности.
По окончании обучения на Офицерских классах все слушатели получили долгожданные отпуска. Геннадий Невельской провёл его на Костромской земле, в родном селе Дракино и в его окрестностях. Встречали Геннадия родные, близкие и дальние с необыкновенной радостью и почётом. Восторгу матери, брата и сестёр не было предела. Целых семь лет не видел Геннадий родины! Уехал мальчиком, а появился мичманом, проучившемся не только в Морском корпусе, но и ещё три года – на Офицерских классах. Но все проходит — закончилось и золотое время отпуска, во время которого матушка поговаривала о невестах, но Геннадий отшучивался, говоря, что жена моряку только в тягость, что жениться надо уже тогда, коль это так необходимо, когда собираешься переходить на берег…
Возвратившись из отпуска в столицу, Геннадий Невельской узнал, что теперь он лейтенант и назначен в эскадру контр-адмирала Фёдора Петровича Литке на корабль «Беллона» (командир Самуил Иванович Мофет). Под флагом контр-адмирала Ф. П. Литке находились: флагманский фрегат «Беллона», корвет «Князь Варшавский», бриг «Патрокл», шхуна «Дождь» и тендер «Лебедь».
Здесь мне бы хотелось сделать небольшую ремарку относительно произошедшей большой популярности Ф.П.Литке. Считается, что ему покровительствовали люди не только высокопоставленные морские чины из ближайшего окружения, но и сам император Николая I . Об этом свидетельствуют следующие факты.
Как ранее упоминалось, что в период 1826 – 1829 годов было весьма успешно совершено кругосветное плавание двух кораблей. Начальником экспедиции и командиром шлюпа "Моллер" являлся кавалер двух орденов («Святого Владимира» и «Святого Георгия») капитан-лейтенант Михаил Станюкович, которому в период плавания в 1827 году было присвоено звание «капитан 2 ранга». Второй шлюп "Сенявин" повёл в плавание капитан-лейтенант Федор Литке, который был моложе Станюковича на одиннадцать лет, но успел прославиться как видный полярный исследователь, совершивший четыре летних плавания по описанию островов Новая Земля, о чём подробно изложил в книге "Четырехкратное путешествие в Северный Ледовитый океан, совершенное на бриге "Новая Земля" в 1821-1824 годах". К тому же, несколькими годами ранее в 1817-1819 гг., принял участие в кругосветном плавании на фрегате «Камчатка» под командованием Василия Михайловича Головнина. Если в 1813 году при осаде Данцига Михаил Станюкович успешно командовал кораблём, то юный Фёдор Литке будучи волонтёром на галете "Аглая" также участвовал в трёх сражениях и в боевой обстановке «обнаружил находчивость, самообладание, смелость», был произведён в мичманы и награждён офицерским боевым орденом Святой Анны четвертой степени. Одним словом, капитаны названных выше кораблей, совершивших кругосветное плавание – достойные офицеры и мореплаватели.
"Кругосветка" под командованием Михаила Станюковича официально была признана наиболее успешной среди морских экспедиций первой половины XIX века. Однако после своевременного прибытия на Кронштадтский рейд на капитана 2 ранга М.Н. Станюковича нежданно-негаданно обрушился, мощный вал неприятностей. Молва гласит, что на борт корабля внезапно прибыл император Николай I. Найдя шлюп в неприглядном виде после трёхлетнего плавания, государь приказал его арестовать.
Опоздавшему из плавания шлюпу "Сенявин" через десять дней после прибытия, что позволило привести корабль в порядок, была устроена пышная торжественная встреча. На борт "Сенявина" в приподнятом настроении поднялся сам царь. Угодливые царские чиновники превосходно подсуетились, обеспечив полное благоприятствование, и Николай Павлович был в высшей степени удовлетворён посещением корабля. Фёдор Литке выше всех похвал оказался в фаворе, на которого вскоре рекой потекли награды и должности. Вскоре после возвращения из плавания его, капитан-лейтенанта, досрочно произвели в капитаны I-го ранга (минуя одно звание капитан 2-го ранга).
Теперь Ф.П.Литке стал близок ко двору. Замечательное путешествие Фёдора Литке на "Сенявине", отчёт о котором был изложен в книге под заглавием "Путешествие вокруг света на военном шлюпе"Сенявин" в 1826-1829 гг.", оказалось против его воли последним в жизни.
Осенью 1832 года император Николай I назначил Ф.П.Литке воспитателем своего второго сына Великого князя Константина, которому предназначалось стать главой русского флота. Ф. П. Литке, находившийся при дворе в качестве воспитателя царского отпрыска в течение 16 лет до 1848 года, с честью и достоинством исполнил императорскую волю.
Николай Верюжский
Продолжение следует
