Таблица 74. Расчет числа эвакуировавшихся людей, доставленных непосредственно в Кронштадт, Ораниенбаум и Ленинград кораблями и судами, прорвавшимися из Таллина и вышедшими из Кронштадта навстречу конвоям
Примечания: 1. К 18 часам 30 августа 1941 г. в Кронштадт, Ораниенбаум и Ленинград были доставлены на 89 кораблях и судах 8791 человек. Еще 855 человек доставил 2 сентября 1941 г. ТР «Казахстан». 2. Из 9646 человек 4818 доставлены в Кронштадт боевыми кораблями, 3673 - вспомогательными судами и 1155 — транспортами. 3. ТЩ № 53 «Ударник», ТЩ № 55 «Мороз» и ТЩ № 92 «Инженер», спасшие 91 человека, ТЩ № 48 «Антикайнен» и ТЩ № 73 «Менжинский», спасшие 219 человек, в прорыве из Таллина не участвовали, были высланы 29 августа навстречу прорывавшимся кораблям для спасения людей с погибших кораблей и судов КОН-1 и усиления охранения КОН-2 соответственно. 4. ЭМ «Гордый» был поврежден, потерял ход и буксировался ЭМ «Свирепый». Командир ЭМ «Гордый» принял решение: в целях обеспечения безопасности экипажа часть его (147 человек) на время буксировки передать на другие корабли.
4.4. Спасательные действия в ходе первого и второго этапов операции
Представляется целесообразным дополнить описание боевой деятельности прорывавшихся из Таллина в Кронштадт сил КБФ и противодействовавших им сил противника описанием и анализом действий, предпринимавшихся в ходе прорыва для спасения людей с погибших и поврежденных кораблей, а также действий самих поврежденных кораблей. В этой связи необходимо сделать два важных замечания. Первое. Из числа людей, доставленных флотом из Таллина непосредственно в Кронштадт, 59,5% - спасенные пассажиры и члены экипажей погибших кораблей и судов. Второе. Из общего числа доставленных из Таллина пассажиров спасенные составляли 75,4%. Третье. Большинство исследователей обращает внимание на то, что в ходе Таллинского прорыва погибли 16 из 17 средне- и крупнотоннажных ТР (водоизмещением или грузовместимостью более 1000 тонн и регистровых тонн соответственно) с эвакуируемыми людьми. При этом не замечают того, что семь из 16 транспортов погибли после того, как с них были сняты (спасены) все или почти все люди. Кроме того, эвакуируемых людей везли не только ТР, почти четверть из них находилась на ВСУ. Поэтому более объективной видится другая оценка.
Капитан ледокола «Суур Тылл» X.Тыниссоо
Из 28 средне- и крупнотоннажных ТР и ВСУ, участвовавших в прорыве, шесть (ТР «Казахстан», ПБ «Ленинградсовет», ЛЕД «Суур Тылл», СС «Нептун», СС «Метеор», ЛЕД БУК «Тасуя») дошли до Кронштадта, доставив туда около 4 тыс. человек. Еще 11 судов были сначала лишь повреждены, а потом затонули сами или были добиты самолетами противника лишь после того, как с них спасли всех или часть людей, всего около 9 тыс. человек. Всех людей спасли с ТР «Луга», ТР «Тобол», ТР «Лейк Люцерне», ПМ «Серп и Молот», ТР «Вторая Пятилетка», ТР «Скрунда», ТР «Иван Папанин», ТР «Шауляй», а часть - с ШК «Вирония», СС «Сатурн», ТР «Ярвамаа». Прежде чем перейти к детальному изложению событий, связанных с аварийно-спасательным обеспечением, будет не лишним отметить, что к началу Великой Отечественной войны ВМФ и, естественно, КБФ не имели в своем составе аварийно-спасательной службы. Планирование аварийно-спасательного обеспечения возлагалось на штабы флотов, флотилий и соединений. Согласно НМО-40 одна из функций военно-морских баз флотов (флотилий) в рамках тылового обеспечения заключалась в «аварийно-спасательном обеспечении, имеющем задачей удержать на плаву поврежденные боевые единицы и довести их до базы, а также подъем затонувших боевых единиц» (Прил. 10, ст. 54). Однако необходимых для этого сил в составе флотов (флотилий) и военно-морских баз не было. Обращает на себя внимание и то, что среди задач военно-морских баз по аварийно-спасательному обеспечению не было таких, как спасение личного состава погибших боевых единиц и спасение вспомогательных судов или их экипажей. Аварийно-спасательными работами на море в интересах всех судовладельцев, военных и гражданских, занималась Экспедиция подводных работ особого назначения (ЭПРОН), подчинявшаяся наркому Морского флота. В день начала Великой Отечественной войны, 22 июня 1941 г., наркомами Морского и Военно-морского флотов был издан совместный приказ, которым Главное управление ЭПРОН и его экспедиции на флотах, в том числе и балтийская ЭПРОН, были переданы в состав ВМФ (флотов, флотилий). А 22 августа 1941 г. нарком ВМФ утвердил и ввел в действие «Положение об аварийно-спасательной службе флота (флотилии)» (приложение 12). В соответствии с Положением эту службу должны были осуществлять ЭПРОН при главных базах флотов (флотилий) и аварийно-спасательные отряды и группы из состава ЭПРОН при остальных военно-морских базах. Статьей 3 этого Положения на ЭПРОН, в частности, возлагалось: — оказание немедленной помощи потерпевшим аварии надводным и подводным кораблям; — спасение личного состава аварийных кораблей; — обеспечение плавучести кораблей, получивших пробоины; — снятие кораблей с мелей и камней; — подъем затонувших кораблей; — буксировка в базы кораблей при потере ими хода и управляемости; — спасение судов торгового и промыслового флотов в случаях аварий с ними. У названных выше штабов не было достаточного опыта планирования и организации аварийно-спасательных работ в условиях войны, а у ЭПРОН — опыта их выполнения в таких условиях, тем более в тылу противника, на минных заграждениях, под огневым воздействием его авиации и береговой артиллерии. Все это, конечно же, не могло не сказаться на эффективности аварийно-спасательного обеспечения Таллинского прорыва. Среди документов Таллинского прорыва плана его аварийно-спасательного обеспечения не было, так как разработка такого плана в виде самостоятельного документа в 1941 г. не требовалась. Но это не означает, однако, что командованием и штабом КБФ ничего не делалось для организации и осуществления этого вида обеспечения. Так, 24.08.1941 г., предвидя предстоящее оставление Таллина, Военный совет КБФ отдал командиру КВМБ два приказа: — в 22.10: «Все время быть готовым оказать помощь, для чего буксиры, СКА держать на Гоглаиде, Лавенсаари» [док. № 389]; — в 23.01: «Октябрь» (ледокол, вышедший из Таллина в Кронштадт 24.08. -Р.3.) оставить на Гогланде как спасательный резерв этого района...» [док. № 391 ].
Командир БЧ-1 ее «Сатурн» С.Е.Буленков
25.08 комендант БО БР получил приказ направить в Таллин находившиеся в его распоряжении СС «Сатурн» и ЛЕД БУК «Тасуя» [док. № 425]. «Боевым приказом на переход флота в Кронштадт» и «Плановой таблицей перехода конвоев» предусматривалось включение в состав ГС ЛЕД «Суур Тылл», в состав ОПР - СС «Нептун», в состав КОН-1 - ЛЕД «Кришьянис Вальдемарс», в состав КОН-3 — СС «Колывань». После прибытия в Таллин 27.08 кораблей и судов из БО БР распорядительным порядком были включены: в состав КОН-2 - ЛЕД БУК «Тасуя», а в состав КОН-4 — СС «Сатурн». Все эти суда предполагалось использовать, скорее всего, в качестве буксировщиков поврежденных кораблей, хотя документы, которыми бы им ставилась такая задача, не обнаружены. На КБФ имелись и собственные руководящие документы, содержавшие указания по вопросам спасательных действий. Например, «Инструкция по организации конвойной службы и действию кораблей охранения» [док. № 271] предписывала на случай повреждения конвоируемых судов:
«IV. Особые указания
1. При подрыве одного из транспортов конвоя на мине конвой продолжает движение, проходя в непосредственной близости к подорвавшемуся транспорту. 2. При поражении конвоируемого корабля бомбой или торпедой конвой продолжает движение. 3. Оказывать помощь и снимать людей с гибнущего транспорта обязан командир вспомогательного корабля, следующего за подорвавшимся кораблем». Таковы были суровые и даже жестокие законы войны на море, направленные на то, чтобы уменьшить потери конвоируемых судов и обеспечить непрерывность их ПМО, ПВО, ПЛО и ПТО даже за счет гибели людей вместе с судном, пораженным противником. Однако ни составители этой Инструкции, ни утвердивший ее 16.07.1941 г. начштаба КБФ, как видно, в то время не могли себе представить, что подорвавшимися на минах или пораженными авиабомбами могут оказаться почти одновременно несколько кораблей в составе КОН и ОБК, в том числе вспомогательных, призванных оказывать помощь поврежденным и тонущим кораблям. Но в августе, на основе боевого опыта, такая массовость поражения кораблей уже не казалась невозможной. Поэтому, получив приказание разработать частные наставления на переход конвоев в Кронштадт, их командиры определили в них несколько иной порядок спасательных действий. В частности, командир КОН-1 в таком наставлении указал: «Оказанием помощи пострадавшим кораблям занимаются корабли охранения» [док. № 482]. Командир КОН-2 предусмотрел несколько иной порядок: «В случае подрыва какого-либо транспорта на мине спасением [людей] занимаются выделенные КТЩ и «МО; буксировкой поврежденных кораблей - ТР «Эверита», ТР «Эргонаутис» и СКР «Чапаев» [док. № 913].
Пароход ВТ № 537 «Эргонаутис» (бывший - 1927 г. «Dalibor»)
Забегая несколько вперед, хочется обратить внимание читателей на превратности войны. Так случилось, что СКР «Чапаев», находившийся у о. Гогланд, из-за неисправности машины в Таллин не прибыл и в состав КОН-2 не вошел. Оба транспорта, назначенные буксировщиками, оказались в составе других КОН и погибли в самом начале прорыва. А вместо двух СКА «МО» в распоряжении командира КОН-2 оказался лишь один, который стал его флагманским кораблем, из-за чего не мог заниматься спасением людей. В табл. 75 и 76 показан состав и распределение кораблей охранения и вспомогательных судов по группировкам и видам возможных спасательных действий. В их число включены те 136 из 225 прорывавшихся кораблей, которые, по мнению автора, были способны выполнять такие действия.
Про нас – подводников – фильм верный лишь один, Его названье «Командир счастливой щуки». Все остальные – выпендрёж и трюки, Раскроенные на манер один.
Мы все в них неврастеники иль просто дурковаты, Не знаем чем на лодке нам заняться, Хотим героями всем показаться; Запросы ж наши мелковаты.
Или над младшим покуражиться от пуза, Или жену у друга увести, Поскольку нам своя жена – обуза, С которой уж давно не по пути.
Всё ложь. Посмотришь – подступает Поднявшаяся к горлу тошнота; Не фильм, а просто суета, Которой в жизни нашей не бывает.
У большинства из нас жена – не просто лишь жена, Она сестра и мать и добрая подруга, Никто из нас не уведёт её у друга, Ему своя урывками видна.
Подводник в море не ухожен и не всегда побрит, Ему совсем не до гитары; Сапог не скинув, прикроется канадкой старой И толком не поспав, на мостике стоит.
Нам ссоры ни к чему, и ни к чему нам разногласья, Как ни к чему дождливое ненастье, И не слабее братской наша дружба, И никогда нам не бывает в тягость служба.
Она непредсказуема и интересна, Насыщена тревогами и удивленьем; В ней места нет унылым настроеньям; Хоть мал отсек, но в нём нам никогда не тесно.
Подводник на асфальтах не пасётся, Живёт в углах медвежьих, где придётся, Ни чинопочитаньем не заражён, ни панибратством И не болеет примитивным верхоглядством.
Нам не присуще чванство иль несовместимость, Ни всепрощение, ни нетерпимость. И перед смертью равенство у нас, Когда приходит наш последний час.
У режиссуры же подобных кинофильмов Всё следует проторенной дорогой; Сюжетов отработанных премного Давно запасено на полках пыльных.
Командиры ПЛ и руководство 107 ОДПЛ. г. Рига. Декабрь 1975 г. Сидят: Щербавских Владимир Павлович, Иванов Анатолий Николаевич, Николаев Анатолий Александрович, Камышан Вячеслав Юрьевич, Слепенчук Николай Романович, Антоненков Валентин Григорьевич, Андреев Николай Григорьевич, Бардьян Игорь Яковлевич, Гурьев Юрий Павлович. 2 ряд: Хайтин Даниэль Яковлевич, Татарин Виталий Викторович, Рекст Василий Николаевич, Синюхин Борис Сергеевич, Кедров Геннадий Матвеевич, Рагозин Анатолий Неофитович, Калинин Анатолий Владимирович, Дюдя Владимир Викторович, Светловский Лев Викторович. 3 ряд: Венедиктов Валентин Константинович, Чернов Виталий Васильевич, Гаврилов Юрий Александрович, Радевский Николай Александрович, Миронов Виктор Михайлович, Ковязин Александр Михайлович, Игнатенко Геннадий Иванович, Чумаченко Николай Андреевич.
Император Николай I приказал Особому комитету вновь собраться на заседание для разумного принятия решения под председательством наследника престола Великого князя Александра Николаевича Романова. Снова начались заседания комитета в том же составе, но уже под председательством Великого князя будущего царя Александра II, который принял сторону Н.Н.Муравьева и Л.А.Перовского. В ходе жарких дебатов Особый комитет принял новое, но опять-таки двойственное решение. Оно сводилось, с одной стороны, к тому, чтобы Николаевский пост, самовольно выставленный Невельским, оставить в виде лавки Российско-Американской компании (РАК) и никаких дальнейших шагов в этом крае не предпринимать. Хотя, с другой стороны, признав действия Невельского правильными, Россия объявила Амур и его устье — территориями, находящиеся под наблюдением и охраной России до окончательного разрешения пограничных вопросов с Китаем.
С целью проведения дальнейших исследований и изучения Приамурья предусматривалось создание Амурской экспедиции, в состав которой из Сибирской флотилии в Петровское зимовье было определено выделить 60 матросов и казаков при трёх офицерах (А.И.Воронин, Д.И.Орлов, Н.К.Бошняк) и одного доктора. Начальником Амурской экспедиции по настоянию Н.Н.Муравьева был назначен капитан 1-го ранга Г.И.Невельской.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Амурская экспедиция
Итак, в феврале 1851 года решение о создании Амурской экспедиции императором Николаем I было подписано и вступило в силу. Первоначальный срок деятельности Амурской экспедиции предусматривался около двух-двух с половиной лет, но практически оказалось в два раза продолжительнее. На содержание Амурской экспедиции выделялось всего лишь 17 тысяч рублей в год, считая и жалованье, и расходы на питание и снаряжение. Как показали дальнейшие события, не имея государственного статуса и лишённая многих преимуществ, экспедиция, находясь на слабом, а порой и ничтожном обеспечении РАК, испытывала в период зимовок невероятные трудности, голод и болезни (цинга) со смертельным исходом среди зимовщиков. К сожалению, в экспедиции произошел неприятный инцидент, когда шесть человек из числа нижних чинов, захватив с собой часть провианта и снаряжения, совершили побег. Поиски беглецов не увенчались успехом. Однако, несмотря ни на что, Амурская экспедиция выстояла и действовала успешно. Только благодаря личному мужеству и самоотверженности всех членов экспедиции решались задачи по изучению Амура, Приамурья, острова Сахалин, Уссурийского края и других районов Дальнего Востока. И в этом главная заслуга Г.И.Невельского, который в течение пяти лет (1851-1855 гг.) с неукротимой энергией, не отступая и не опуская руки перед, казалось бы, непреодолимыми трудностями, с твёрдой решимостью выполнял свою высокую миссию. Пожалуй, следует сказать несколько слов о личной жизни Геннадия Ивановича. Часто, хотя и наездами, пребывая в Иркутске и посещая светские общегородские мероприятия, Г.И.Невельской, о котором среди гражданских лиц распространялись слухи, как о смелом и героическом морском офицере, путешественнике и исследователе русских территорий на Восточном морском побережье, заприметил молодую особу Катю Ельчанинову, приехавшую из Петербурга к своему дяде в Иркутск после окончания Смольного института благородных девиц.
Личное знакомство и первое общение с петербургской юной красавицей было явно не в пользу Геннадия Ивановича. Проигрывая галантным местным гражданским ухажёрам и прекрасным танцорам высокорослым гвардейским офицерам, он по причине своего маленького роста поначалу комплексовал и был раздосадован отсутствием внимания к нему со стороны женского общества. Однако юркий, подвижный, энергичный Г.И.Невельской оказался великолепным рассказчиком, что с лихвой компенсировало его незначительные физические недостатки. Теперь он уже в центре повышенного женского внимания. Его, не унимаясь, просят рассказать морские истории о более чем восьмимесячном полукругосветном путешествии по океанам и морям, о посещении экзотических, неведомых южных стран, и, конечно же, о плавании в Охотском море, Амурском лимане, острове Сахалин и невероятном географическом открытии. Зачем ему повышенное внимание всех женщин? Что он ловелас какоё-то? Нет, конечно же! Его интересовала только одна – . И он добился своего, он покорил её сердце. И вот сейчас в марте 1851 года после возвращения в Иркутск из склочного и неуютного для Г.И.Невельского Петербурга, перед отъездом в сложную, неведомую, многолетнюю Амурскую экспедицию, он предложил Екатерине Ивановне стать его женой. Она приняла это предложение. И как впоследствии вспоминал Геннадий Иванович: «моя молодая супруга решилась переносить со мной все трудности и лишения пустынной жизни в диком негостеприимном крае, удалённом на десяток тысяч верст от образованного мира». Медовый месяц, проведённый в Иркутске, пролетел как одно счастливое мгновение, при этом главные заботы молодой семьи Невельских касались непосредственного сбора к дальней и продолжительной поездке на Амур, к Тихому океану. Предстоял долгий и нелёгкий путь: от Иркутска по великой сибирской реке Лене до Якутска, а там по печально известному таёжному тракту до Охотска. И, наконец, военным парусным транспортом через Охотское море в залив Счастья к постоянному месту службы на длительное там пребывание. И обо всём надо было позаботиться, и всё надо было предусмотреть. В середине мая, жители Иркутска провожали в дальний путь Невельских. Вереница экипажей, пролёток, верховых направилась на станцию Качуга, откуда начиналось путешествие по Лене. Около двадцати дней с небольшими остановками продолжалось плавание по великой сибирской реке. Не слишком утомительное, даже в какой-то мере развлекательное и познавательное плавание завершилось любованием изумительными творениями природы — Ленскими столбами.
После кратковременного отдыха в Якутске и тщательной подготовки к дальнему и продолжительному походу ранним утром 2 (15) июня 1851 года экспедиция отправилась в путь. Караван состоял из пятидесяти лошадей, основная часть которых была навьючена багажом и разными грузами. Немалое место в багаже занимал великолепный мебельный гарнитур, подаренный Великим князем Константином на свадьбу Невельским, современное фортепьяно, ноты, книги на французском и других языках, а также многое другое, что было необходимо для жизни молодой семье на новом месте. Конвой состоял из казаков. Нелёгкое передвижение каравана по таёжному бездорожью с преодолением рек и болот и кратковременными остановками на отдых продолжалось более двадцати дней. Основные неприятности начались в конце путешествия. От тряской, изнурительной и трудной дороги у беременной Екатерины Ивановны произошло самопроизвольное прерывание беременности с рождением недоношенного и нежизнеспособного ребёнка. Самочувствие женщины оставалось весьма опасным для её здоровья. Последние десять верст до Охотска шестеро казаков со всеми предосторожностями несли на носилках истекающую кровью женщину, малейший толчок у которой вызывал невероятную боль. Г.И.Невельской переживал о случившемся и решил, что ни в какое Петровское он жену не возьмет, а оставит её на временное попечение надёжной русской семье с тем, чтобы позднее отправить в Иркутск. Но сейчас ей необходимо спокойно отлежаться в Охотске. Однако Екатерина Ивановна категорически отказалась от такого предложения и твёрдо заявила, что продолжит следовать за мужем в залив Счастья (пост Петровское). Оставалось дождаться полного выздоровления. В средине июля погода стояла отменная. Катя поправилась и посвежела, она по-прежнему ничего не хотела слышать ни о каком возвращении.
Впереди всех ожидало морское испытание. В Охотске Г.И.Невельской встретил прибывшего из Петербурга в качестве курьера лейтенанта Николая Константиновича Бошняка, который получил назначение в состав экспедиции. Здесь же был выбран врач Евгений Григорьевич Орлов, прапорщик Пётр Попов и горный мастер Иван Блинников. Проводился также отбор пятидесяти лучших матросов и казаков, которые должны были отправиться в Петровское. Несколько человек решались переселиться навсегда, а часть мастеровых намеревались ехать с семьями. Невельской поощрял такое переселение, но в то же время это создавало дополнительные заботы и беспокойство. В Аяне прапорщик флотских штурманов Алексей Иванович Воронин и бывший сотрудник РАК Алексей Павлович Березин также вели подготовку переселенцев и части грузов к переброске в Петровское. Дело оставалось только за транспортом. В Охотске в это время стоял «Байкал», на который и погрузили «охотскую» партию переселенцев и часть имевшегося груза. Г.И.Невельской ещё и ещё раз внимательно проследил за погрузкой и подготовкой судна к плаванию. 9 (21) июля, при спокойной, хорошей погоде с попутным ветром «Байкал» снялся с якоря с охотского рейда и ушел вдоль берега к Аяну.
Предполагалось, что в Аяне их будет ждать бриг «Охотск». На двух судах планировалось завершить заключительную часть плавания от порта Аян до залива Счастья (пост Петровское). «Байкал» в Аяне встречал начальник порта капитан-лейтенант Александр Филиппович Кашеваров. Встречали также Алексей Иванович Воронин и Алексей Павлович Березин, которые заблаговременно подготовили груз и людей для следования в Петровское. Неприятным и тревожным известием явилось отсутствие в порту Аян судна «Охотск», которое должно было заблаговременно прибыть от Д.И.Орлова из Петровского. Это обстоятельство беспокоило и торопило Г.И.Невельского: нужно было как можно скорее прибыть в Петровское и выяснить обстановку. Но для отправки груза и переселенцев требовалось, по меньшей мере, два судна. На большую удачу, как тогда казалось, в Аян как раз зашёл барк «Шелихов», принадлежащий Российско-Американской компании (РАК). Капитан барка Владимир Ильич Мацкевич, хорошо знакомый Г.И.Невельскому по службе на Балтике, предложил свои услуги перевести груз и пассажиров в залив Счастья. Сказано – сделано. Груз разместили на двух судах, а основной личный состав экспедиции расположился на барке «Шелихов». «Байкал» должен был сопровождать барк до Петровского. Выждав пару дней наступления хорошей погоды, отряд из двух кораблей 16 (28 ) июля лёг на курс SE (зюйд-ост), оставляя к югу Шантарские острова, и направился в залив Счастья.
В целом поход проходил вполне благополучно, волнение моря было небольшое, ничто не предвещало каких-либо неприятностей. На конечном участке пути, когда вот-вот должны были открыться берега родного залива, суда накрыл густой туман. По приказу Г.И.Невельского оба парусника встали на якоря, была выставлена усиленная вахта для наблюдения за обстановкой. Ночь прошла в большой тревоге, периодически производили выстрелы из корабельных пушек, подавая сигналы опасности на пост Петровское. Наступившее утро, когда туман рассеялся и начался отлив, не принесло успокоения. Оказалось, что «Байкал» прочно сел на мель. Затем произошло непредвиденное и непоправимое. Барк «Шелихов» при попытке приблизиться к «Байкалу» неожиданно на ходу стал тонуть, как впоследствии оказалось, из-за конструктивных недостатков в подводной части корпуса судна. Вначале появилась небольшая течь, но затем вода хлынула в трюмы. Создалась реальная угроза гибели. Среди пассажиров началась паника. Чтобы как-то избежать полного погружения, барк «Шелихов» подобрался ближе к «Байкалу» и сел на грунт, смертельная опасность миновала, но положение оставалось весьма серьёзным. В.И.Мацкевич и Г.И.Невельской, действуя совместно слаженно и смело, спасли экипаж и пассажиров от неминуемой гибели. Началась эвакуация пассажиров и уцелевшего груза на «Байкал», положение которого загруженного и перегруженного оказалось также опасным. В тревожном ожидании на спасение прошел и день, и очередная ночь. Ночью начался шторм. Волны неистово били в борт «Байкала», стремясь разнести его в клочья, перекатывались по его палубе, смывая с неё всё, что было плохо закреплено. Часть груза было затоплено или смыло с палубы и унесло в море, в том числе и свадебный подарок Великого князя Константина: великолепный мебельный гарнитур и современное розовое фортепьяно. Барк «Шелихов» в конечном итоге развалился по частям и окончательно затонул. Утром следующего дня пришло спасение. Начался прилив и подул попутный ветер. «Байкалу» удалось без единого повреждения в корпусе сняться с мели. Как это понять: судьба или везение? Каждый может сделать свой вывод.
Старший лейтенант, инженер транспорта «Казахстан» Николай Николаевич Подгорбунский
Кроме того, 15 из прорывавшихся кораблей и судов 29.08 зашли в б. Сууркюлян на о. Гогланд. В их числе были ТКА № 144 и ТТЩ № 121, возвратившиеся в состав гогландского ОПР. Поврежденный авиацией противника ВТ № 523 «Казахстан», на котором устранили повреждения, 30.08 приткнулся к отмели о. Вайндло. Перечень этих кораблей и судов показан в табл. 72 б. Подводные лодки М-95 и М-102 оставались на позициях южнее и юго-западнее Хельсинки. Прибывший в Ленинград народный комиссар ВМФ, заслушав доклад о прорыве командующего КБФ, 30.08 направил донесение Верховному главнокомандующему: «Тов. Сталину. Докладываю, что при эвакуации Таллина погибли 4 старых эсминца и 1 новый, 2 сторожевика, 1 подлодка и 3 тральщика. Утоплено и выбросились на свои острова 12 транспортов и 8 вспомогательных судов. Не прибыло в Кронштадт еще 2 подлодки. Всего судов, эвакуированных из Таллина, было около 200. Эвакуировалось людей около 20 000 человек. На последний момент прибыло в Кронштадт и высадилось с подбитых кораблей на острова 12 225, из которых 5000 на острове Гогланд и перебрасываются сейчас мелкими судами в Кронштадт. Люди приводятся в порядок и формируются в корпус и морскую бригаду. Кузнецов. № 170030.08.41» [док. № 1310]. В этом донесении нужно обратить внимание на слова «на последний момент», которые, очевидно, означают, что все цифры даются по состоянию на 17.00 (подписной номер донесения) 30.08. Нужно также иметь в виду, что нарком ВМФ в своем донесении вел речь только о военнослужащих.
Таблица 71. График движения КОН и ОБК в ходе Таллинского прорыва
а) моменты съемки с якорей в Таллинском заливе, покладки на очередные курсы, стоянки на якорях и прохода о. Гогланд
Примечание: Сведений по КОН-4 не найдено, его суда с началом движения присоединились к другим КОН; имеются сведения только по СКР «Разведчик».
б) моменты покладки на очередные курсы после прохода о. Гогланд, стоянки на якорях и прибытия в Кронштадт
Вместе с тем в донесении о Таллинском прорыве от 30.08 (подписной № 21.55), которое начальник штаба КБФ представил в вышестоящие штабы, указано, что, по данным на 18.00, в Кронштадт были доставлены около 5000 человек (не считая корабельного и судового личного состава), а на о. Гогланд высажены около 6000 человек спасенных, т.е. всего около 11 000 человек. С другой стороны, в результате исследования установлено (табл. 74), что на 89 из 155 кораблей и судов (не учитывается ТР «Казахстан», находившийся у о. Вайндло, число людей на котором стало известно только 31.08 ), прибывших в Кронштадт, Ленинград и Ораниенбаум к 18.00 30.08, были доставлены 8791 человек таллинцев. Но эти почти 9 тыс. человек включают в себя и военнослужащих (не считая корабельного и судового личного состава), и вольнонаемных служащих, и гражданских лиц. Возможно, у командующего КБФ имелась какая-то дополнительная информация о числе доставленных из Таллина людей, которую он и доложил наркому ВМФ. Можно также предположить, что число доставленных из Таллина военнослужащих было подсказано наркому ВМФ в главкомате СЗН, где им писалось донесение и откуда оно отправлялось на передачу. Наконец, нельзя исключить и того, что было решено назвать число доставленных в Кронштадт защитников Таллина, близкое к реальному, но несколько большее его и равное примерно 60% от числа пассажиров, принятых в Таллине и Палдиски на корабли и суда (т. е от 20 000 человек). Тем не менее истинное происхождение цифры «12 225» выяснить не удалось.
Таблица 72. Прибытие 29.08.1941 г. кораблей и судов, прорвавшихся из Таллина и присоединившихся к ним у о. Гогланд
а) в Кронштадт, Ораниенбаум и Ленинград
Примечание: В этот же день возвратились в базу высланные для усиления охранения ГС и ОПР торпедные катера 2-й бртка: ТКА № 54, № 64, № 124. б) в б. Сууркюлян на о. Гогланд
Примечание: СУЛ ПЛ «Хийусаар» 31.08.1941 г. была выброшена штормом на восточный берег о. Гогланд, где впоследствии оставлена. ВТ № 550 «Шауляй» 2.09.1941 г. был потоплен немецкими самолетами. Оба судна учтены в числе потерь при прорыве.
Таблица 73. Прибытие 30.08.1941 г. кораблей и судов, прорвавшихся из Таллина и присоединившихся к ним у о. Гогланд
Вместе с тем, Г.И.Невельской понимал, что наличие поста Петровское не может явиться надёжным портом в южной части Охотского моря. А иначе это будет худшим повторением портов Аян и Охотск, поскольку ледостав в этом районе держится до средины июня месяца. В то время как устье Амура вскрывается ото льда к средине мая, а среднее течение Амура свободно для плавания уже в марте месяце. Г.И.Невельской окончательно пришёл к выводу, что существование поста Петровское не даст полной надёжности следить за обстановкой в устье Амура, в южной части Амурского лимана и за побережьем Приамурского края. Во всяком случае, как считал Г.И.Невельской, это будет крайне затруднительно или даже невозможно, а иностранные суда могут бесконтрольно пройти Татарским проливом с юга, проникнуть в лиман и укрепиться там. Дальнейшие действия капитана 1-го ранга Г.И.Невельского были смелые и решительные, но не предусмотренные выданной ему инструкцией, главный пункт которой он безукоризненно выполнил – основал Петровский пост. Теперь Г.И.Невельской принял, как бы сейчас сказали, новое нестандартное, а по существу дерзкое по смелости, но опасное по выполнению решение – идти в устье Амура. Г.И.Невельской проинструктировал Д.И.Орлова, чтобы он отправил на оленях через горы к тому месту, куда он направлялся, к мысу Куегда на Амуре, топографа и двух матросов, которые должны быть там к 1-му августа и ждать его до 10-го августа. В противном случае – организовать поиски и доложить в Аян генерал-губернатору. В распоряжении Д.И.Орлова оставался парусный транспорт «Байкал». Оставив в Петровском для дальнейшего обустройства своего верного и надёжного помощника Д.И.Орлова, Геннадий Иванович, действуя на свой страх и риск, на морском вельботе, вооруженном фальконетом (пушка 45-55 мм, стрелявшая свинцовыми ядрами), с командой из шести матросов с ружьями и двух проводников-переводчиков отправился в устье Амура, хорошо ему известное по прошлогодней экспедиции. Он уже тогда присмотрел удобное место в районе мыса Куегда для оборудования поселения. Пройдя для надёжности от устья вверх по Амуру более 100 км и не встретив никаких признаков наличия китайского присутствия, о чём его грозно предупреждали на заседании Особого комитета, Г.И.Невельской возвратился вниз по течению к выбранному месту на левом берегу Амура в 80 км от Амурского лимана и, не имея на то высочайшего императорского разрешения, распорядился сопровождавшим его людям приступить к оборудованию Николаевского поста. Военно-административное поселение ныне стало великолепным городом на Дальневосточной земле – Николаевском-на-Амуре.
Это произошло 1 (13) августа 1850 года, когда в присутствии местного населения на мысе Куегда и при салюте из фальконета и ружей, по приказу Г.И.Невельского был поднят Российской империи. Г.И.Невельской, как посланник самого царя, обратился к собравшимся местным жителям с речью, которую переводили переводчики, что отныне великий русский царь принимает их под своё покровительство и защиту. С этой целью были выставлены вооруженные посты: один – в заливе Искан (залив Счастья) и второй – здесь в устье Амура. Для того, чтобы это было известно иностранным судам, приходящим к берегам этого края, Г.И.Невельской приказал предъявлять им следующее объявление. "От имени Российского правительства сим объявляется всем иностранным судам, плавающим в Татарском заливе, что, так как прибрежье этого залива и весь Приамурский край, до корейской границы, с островом Сахалином составляют Российские владения, то никакие здесь самовольные распоряжения, а равно и обиды обитающим народам, не могут быть допускаемы. Для этого ныне поставлены российские военные посты в заливе Искан и в устье реки Амура. В случае каких-либо нужд или столкновений с местным населением нижеподписавшийся, посланный от правительства уполномоченным, предлагает обращаться к начальникам этих постов". Однако надо было спешить. Г.И.Невельской должен был вернуться в Иркутск и вместе с Н.Н.Муравьёвым прибыть в Петербург с докладом о выполненном задании. Геннадий Иванович на военном Николаевском посту старшим назначил прибывшего топографа прапорщика Попова, оставив в его подчинении шесть матросов с ружьями, фальконет, вельбот и минимальное количество провианта. Приказал обустраиваться на жильё, а также произвести береговую съёмку реки Амур до лимана и далее по берегу до Петровского зимовья. Сам же через тайгу и горы в сопровождении двух проводников на оленях поспешил в Петровское.
О действиях русских в Приамурье быстро распространились известия среди местных жителей, которые с одобрением выказывали своё желание, чтобы русские оставались и защищали их от бесчинствующих набегов иностранных рыбаков и китобоев. Собираясь убыть в Аян, Г.И.Невельской взял с собой двух аборигенов, которые могли бы засвидетельствовать эти просьбы народов, проживающих в устье Амура.
Готовясь к запланированной поездке в Петербург, Г.И.Невельской предполагал, что его возвращение не будет скорым, в лучшем случае только летом следующего 1851 года. Практически так и произошло. Поэтому он дал соответствующие указания Д.И.Орлову, остающемуся зимовать на посту Петровском, хорошенько обустраиваться, строить дома для семейных, казармы для матросов и мастеровых, складские и другие служебные помещения. Однако пост Николаевское с наступлением зимних холодом приказал временно снять и перевести в Петровское, а с наступлением весны вновь выставить. По прибытию в Аян на парусном транспорте Г.И.Невельской незамедлительно отправил с курьером в Иркутск доклад генерал-губернатору Восточной Сибири о результатах выполненной работе с подробным объяснением причин, вызванных необходимости установления на Амуре военного поста Николаевское.
Находясь в Аяне, Г.И.Невельской распорядился: начальнику порта капитан-лейтенанту Александру Филипповичу Кашеварову, который заменил в этой должности убывшего на Камчатку В.С.Завойко, подготовить отправку парусного транспорта в Петровское с необходимым продовольствием и товарами для обеспечения зимовки, на котором также отправить жену Д.И.Орлова с детьми, прибывшую из Якутска. Парусное судно бриг «Охотск» оставить в распоряжение Д.И.Орлова, а на следующий год с открытием навигации отправить в Аян с докладом о проведённой зимовке. Отдав необходимые распоряжения и выполнив срочные дела, Г.И.Невельской вместе с С.М.Корсаковым 10 (22) сентября 1850 г. убыли из Аяна в Иркутск, чтобы лично доложить генерал-губернатору крайнюю необходимость в принятии решительных мер к прочному нашему утверждению на нижнем Амуре. К тому времени, когда Г.И.Невельской и С.М.Корсаков, прибыли в Иркутск Николай Николаевич Муравьёв уже отбыл в столицу, оставив распоряжение немедленно следовать за ним в Петербург.
Мог ли предполагать Геннадий Иванович, что в это самое время в канун нового 1851 года в Петербурге Особый комитет, специально созванный по царскому указанию, под председательством графа Карла Нессельроде бурно обсуждал только что полученный его, Невельского, доклад. Наступивший 1851 год стал годом больших свершений как в жизни Г.И.Невельского, так и для судьбы русского Дальнего Востока. Страсти, между тем, на заседании Особого комитета кипели и клокотали, как извержение вулкана Кракатау. Какое имеет право, этот выскочка Г.И.Невельской, в очередной раз без императорского соизволения и т.д. и т.п. ... Ведь, представьте, без единого выстрела командой матросов всего лишь из шести человек, самостоятельно устанавливать военные посты на Амуре?... Объявлять эти территории, принадлежащие России, в тот момент, когда русская армия вот уже в течение нескольких лет ведёт боевые кровопролитные действия по присоединению к России непокорного Кавказа и басмаческой Средней Азии? Возмутительное самоуправство!!! Николаевский пост немедленно снять!!! Принять жесточайшие меры и разжаловать в матросы с лишением всех прав состояния!!! Такое решение принял Особый комитет. Карл Нессельроде самолично составил и представил Николаю I рапорт о разжаловании Г.И.Невельского для принятия окончательного вердикта. На заседании Особого комитета присутствовал специально приглашенный генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н.Муравьёв, который изо всех сил, как только мог, доказывал правоту действий своего подчинённого капитана 1-го ранга Г.И.Невельского и важности для России укрепления Дальневосточных рубежей. Николаевский же пост, доказывал Н.Н.Муравьёв, требуется не ликвидировать, а как раз наоборот – значительно усилить, выделив для целей охраны вооруженный отряд казаков и военное судно для патрулирования в Амурском лимане. В поддержку доводов Н.Н.Муравьёва выступили Светлейший князь А.С.Меншиков и министр Внутренних дел граф Л.А.Перовский.
На стороне Карла Нессельроде неприступной горой стоял его давнишний ещё с войны 1812 года против французов закадычный друг Военный министр граф Чернышев Александр Иванович и некоторые другие, весьма влиятельные лица. Позволю себе сделать маленькое отступление, относительно некоторых, на мой взгляд, интересных фактов, касающихся военной биографии А.И.Чернышева. Накануне войны с Наполеоном по указанию императора Александра I в условиях строжайшей секретности при Военном министерстве была создана специальная организация так называемая «Экспедиция секретных дел», являющаяся по существу первым официальным на государственном уровне органом военной разведки России. В состав дипломатического корпуса посольств России в большинстве европейских государств под видом гражданских чиновников или служащих назначались офицеры, имеющие боевой опыт военной службы, задачей которых было ведение разведывательной работы. Так вот. Наиболее успешным и активным русским разведчиком оказался полковник Александр Иванович Чернышев, которому на тот период не было и 30 лет.
Оказавшись в Париже накануне военного конфликта 1812 года А.И.Чернышев, рослый красавец, с шевелюрой вьющихся непокорных волос, с прекрасными манерами женского обольстителя, бального танцора и весёлого рассказчика, становился душой любого общества, особенно там, где были прекрасные дамы. Ему удавалось установить доверительные отношения со многими высокопоставленными лицами и даже лично познакомиться с императором Франции Наполеоном. Всё это давало возможность А.И.Чернышеву приобрести информаторов среди правительственных и военных чиновников Франции. Сведения, поступавшие от разведчика А.И.Чернышева, имели большую ценность. Недаром в ноябре 1812 года «за успешные действия и благоразумное исполнение отважных экспедиций» он был произведён в генерал-майоры. Однако вернёмся к нашему герою. Не знал Г.И.Невельской ещё того, что случилось самое худшее, что можно было только ожидать, когда по прибытию в Петербург, он поспешил встретиться с Н.Н.Муравьёвым. Генерал-губернатор Восточной Сибири был крайне расстроен и обеспокоен решением Особого комитета, но окончательного своего согласия не дал и документ с решением комитета не подписал. Н.Н.Муравьёв решил обратиться непосредственно к императору Николаю I и лично объяснить сложившуюся ситуацию. Аудиенция состоялась. Доклад генерал-губернатора о важных причинах, толкнувших Г.И.Невельского на решительные действия, император выслушал с большим вниманием и в завершении беседы назвал его поступок молодецким, благородным и патриотическим, добавив, что, где раз поднят русский флаг, он уже опускаться не должен. Рапорт о разжаловании капитана 1-го ранга Г.И.Невельского в матросы император разорвал, но тут, же пожаловал его к награждению орденом Святого Владимира IV степени со словами: «Польза, Честь и Слава».
Вот уж, действительно: «Пути Господни неисповедимы!» (Библия. Новый Завет, гл.11, ст.33).
