Начало учебного года было традиционно ознаменовано торжественным построением на плацу училища
Командование училища
Знаменная группа со знаменем Нахимовского училища
Оркестр училища
В строю нахимовцы
И те, кто сегодня примет торжественное обещание нахимовца. Совсем скоро у них появятся нахимовские ленты, а со временем и бескозырка станет привычной и называть ее будут беской. Все еще впереди...
Разделить радость праздника пришли родители
И ветераны - нахимовцы военного набора, выпускники Ленинградского нахимовского училища
Успешно учатся в Нахимовском училище девушки, во взглядах стало больше уверенности...
Желанные и высокочтимые участники Дня знаний - любимые преподаватели.
Принимая высокое звание "нахимовца" торжественно клянусь...
... быть беззаветно преданным своей Родине - Российской Федерации...
... свято соблюдать ее Конституцию и законы...
... строго выполнять требования устава училища...
... быть дисциплинированным и честным, упорно и настойчиво овладевать знаниями...
... готовить себя к служению и защите Отечества...
... быть трудолюбивым и настойчивым, закалять свою волю и характер...
... укреплять здоровье, регулярно заниматься спортом...
... дорожить дружбой и товариществом...
... хранить и приумножать традиции Российского Флота...
... высоко нести честь Нахимовского военно-морского училища и Военно-морского флота Российской Федерации
Первый звонок у нахимовцев подается с помощью рынды
Уже нахимовцы. Пускай, не все у них сегодня получается, да, и форму предстоит научиться носить, но будущее у них, надеемся, прекрасно. И все у них получится.
Родные Дом и Корабль на всю оставшуюся жизнь... Фото Миланы Федосеевой
Вот тут вся комендорская компания потеет уже основательно. Это ведь по инструкции три минуты достаточно убедиться, что выстрела не будет. А на самом деле кто же ведает, что может произойти дальше? Далее происходит извлечение «осечного» заряда. Заряд этот, гипотетически, способен взорваться и через пять минут, и через десять, и после извлечения из казенной части артиллерийского орудия. Как поступают с «осечным» зарядом далее, я не знаю. Не думаю, что его возвращают в артиллерийский погреб. По моему разумению, его просто необходимо утопить в море и не ломать голову.
Главный калибр "Кирова" 180 мм. : Бронебойные снаряды корабельных орудий главного калибра (слева направо): 343-мм английский конца XIX века (броненосец «Ройал Соверен»), 305-мм русский образца 1911 года (линкор «Севастополь»), 340-мм французский образца 1912/1921 гг. (линкор «Бретань»), 380-мм немецкий (линкор «Бисмарк»), 460-мм японский (линкор «Ямато»), пороховой заряд 460-мм выстрела.
Вот такая заминка и произошла во время учебных стрельб в башне главного калибра, которой командовал корешок нашего ротного папы в ранге старлея. Что там произошло воистину, теперь не узнать никоим образом. То ли комендор был неопытный и не выждал положенные три минуты, то ли заряд подорвала та самая гипотетическая вероятность взрыва после трех минут ожидания – ведает один Бог. Короче говоря, после открытия комендором казенной части орудия выстрел-таки произошел. Снаряд, как ему и полагается, полетел из ствола в условного противника. Раскаленная пустая гильза с такой же скоростью полетела из ствола через открытую казенную часть в орудийную башню. Затем через люк для подачи боезапаса залетела в башенный погреб, где находятся сотни, а возможно и тысячи таких же зарядов. «Папин» старлей во избежание возможного взрыва согласно инструкции нажал педаль, приводящую в действие систему экстренного затопления погреба. Нажал, и через считанные секунды в люке подачи боезапаса плескалась морская вода. Дюжина матросов из обслуги погреба отдали Богу душу. А старлей превратился в душегуба. Нет, к нему претензий никто не имел, потом разобрались – все он правильно сделал. Живыми остались две тысячи моряков ценою двенадцати моряцких душ. Вот только старлей это за оправдание себе не посчитал. Служить он больше не смог, потому как выворачивало его наизнанку всякий раз, как он входил в башню и видел ту самую «педаль двенадцати душ». Вспоминаю я эту рассказанную Гогой историю, и мнится мне – не наш ли папа был тем старлеем? Это, конечно, уже мои домыслы. Ну, ладно, что-то я про папу увлекся. Вот он нам с Котом перед отъездом влупит аккордный наряд за грусть под водочный аккомпанемент. Не посмотрит, что мы уже большие и на шестом курсе. Перекатаем на тачке уголёк в котельную, или того пуще что-нибудь придумает. С ним ухо надо востро держать. Если уж хлебнул лишнего – стой смирно и не дыши перегаром, пока не лопнешь. Не умеешь закусывать – не пей! А лопнешь – так тебе и надо. Значит, никакой ты не макаровец, и пять лет в Системе провёл без пользы, если в присутствии командира не умеешь нормальным образом не дышать. Наша задача проникнуть в Систему за моим барахлом таким противолодочным зигзагом, чтобы на Гогу не напороться.
Был такой маневр у подводников – . Да и сейчас, верно, есть. Это когда торпеды не самонаводящиеся были. Идет корабль по своим надобностям, согласно полученной боевой задаче, и каждые две минуты меняет курс, с тем, чтобы генеральный, то есть, итоговый курс, был в нужном направлении. Это потому, что торпеде без устройства самонаведения надо идти до цели не менее двух минут. Так уж сложилась боевая практика, что подводники на более короткую дистанцию к цели подобраться не могут. Или не хотят. Рискованно это. Обнаружит противник – завалит глубинными бомбами, как горохом. Прицелится капитан-подводник по надводной цели, посчитает «треугольник», учтет скорость и курс цели, место подлодки, скорость торпеды и вычислит курс выстрела торпеды. Выстрелит лодка торпедой, а надводная цель через две минуты шмыг и на другой курс. И все насмарку. Подводники, ясное дело, «мимо кассы» - промах. А торпеда, она денег стоит. Понятно? Вот и нам папу надо таким зигзагом обойти, дабы торпеду от него не получить. Нам спокойней, и ему красота - на торпеды нервы не надо тратить. В чем состоит неблагонадежность Кота - история, покрытая мраком... Кота мы чаще именуем Борисычем. По батюшке. За его знатную лысину... И вот сидим мы с Борисычем на теплом кнехте, смотрим на свинцовые, балтийские дали, и грустим по несбывшимся мечтам об испанских девчонках. Взгрустнули первый раз по поводу того, что Испания и Италия не будут удостоены чести лицезреть таких бравых морячков, как мы с Котом. Потом взгрустнули по поводу того, что не удастся отовариться на курсантские инвалютные копейки хотя бы парой штанов джинсовой масти. И еще раз взгрустнули за тех, кто в море, то есть за своих корешков-сокурсников скрывшихся за морским горизонтом и всех иже с ними. Потом еще пару раз за предстоящую дорогу и за удачу. На последней грустинке, за удачу, бутылка водки кончилась. И решили мы до вечера больше не грустить. Надо собираться в путь-дорогу. А путь-дорога нам длинная предстоит. К самому Японскому морю, до города Южно-Сахалинска, в славную компанию «Южморгео», где, как предполагается, просто простаивают пароходы в ожидании нашего с Борисычем прибытия для прохождения преддипломной практики... Папа Гога нас-таки «торпедировал». Прямо на Системовском бетонном заборе, который мы выбрали в качестве противолодочного зигзага. Юность курсантскую вспомнить с Борисычем решили, ядрён корень. Я через этот забор уже года два, как не лазил, а тут спьяну потянуло размяться. На нашу беду, Гога случился в этот день дежурным офицером. Хотел бы я знать, какой хрен занес его в кусты у забора. Не иначе пописать в кустики нырнул. Тут мы с Котом и спустились прямо на его каперанговскую фуражку. Кой хрен нас дернул в «Систему» на обед заявиться? Пили бы себе пиво до вечера, а там под покровом ночи спокойно обошли бы Гогу противолодочным зигзагом. Хотя какой «под покровом ночи»? Ночи-то белые. По чести сказать, он не ругался, свел только брови к носу, ну, к тому, который картошкой, и пронзительно так на нас уставился. Борисыч выдохнул на четвертой минуте, а я сдался только на шестой, когда звон по моим мозгам пошёл такой, что впору колоколам громкого боя, и мозг мой почти вошел в стадию клинической смерти.
Папа молча показал на две кучи подле котельной и потом тихо произнес: «Только подвезли. Аккорд! Пять тонн». То есть нам поручалось, только что подвезенные пять тонн угля тачками прокатить из кучи внутрь котельной, и вольны мы это сделать хоть за полчаса, хоть за неделю. По исполнению - свободны. А у нас с Котом на руках билеты «Аэрофлота» по маршруту Ленинград – Челябинск – Красноярск – Хабаровск – Южно-Сахалинск, со сменой самолета в Хабаровске. И отбывать нам завтра в двадцать один ноль-ноль. И осталось до самолета чуть больше суток. Одно слово – аккорд! Мы молча сделали папе «Яволь!» отданием чести и, когда он скрылся в жилом корпусе, не сговариваясь, полезли через забор назад на волю. Потому, как: семь бед – один ответ. А у нас еще на кармане оставалось три рубля с копейками и дыхание наше перегарное сдерживать уже ни к чему. Вляпались по полной программе – хуже уже не будет. Взяли мы с Котом на Охтинском проспекте бутылочку портвейна «777» за два рубля семьдесят копеек, пачку Беломорканала за двадцать две копеечки и на оставшееся две барбариски – дыхание освежить. Без «ракетного горючего» нам такой аккорд не осилить. Благо нас здесь содержат на полном государственном довольствии. И кормят, и одевают, и учат, и все бесплатно. Вернулись через час тем же манером, через забор и двинули переодеваться в курсантскую робу. В принципе мы могли бы, конечно «забить» на это дело по полной программе. Документы, деньги и направления на практику у нас на руках. Можно просто дезертировать от этой кучи угля, а через четыре месяца, к октябрю, когда закончится практика, все и забудется. Но... Приказ командира – закон для подчиненного. А, потом, я слишком уважаю папу Гогу, чтобы вот так вот позорно дезертировать и положить с прибором на его приказ. Эхма! Давненько я уголь в котельную не катал, курса с третьего, а то и... И вот сидим мы с Котом на куче угля, спина к спине, как два чушка, вымазанные в угольной пыли. Сенегальские подданные! Курсанты младших курсов, проходя мимо, пищат от восторга, глядя на наши мытарства. Мыслимое ли дело? Шестикурсники катают уголь в котельную! Но раз ротный папа сказал – святое дело. Я скорее своего родного папу подведу, чем ротного. Командир меня как-то крепко выручил – не по мелочи. Да и не раз. Да и не одного меня. Сидим, курим Беломорканал, постукивая барбарисками о зубы во рту, и прихлебываем все это дело портвейном «777». Под бутылку с портвейном в куче вырыто углубление, таким образом, что ее не видно проходящим мимо.
- крепленое вино, которое имеет ограниченную территорию производства - его можно изготавливать только на северо-востоке Португалии. Но в СССР его также производили, как впрочем и сейчас производят на постсоветском пространстве.
Время ужинать. В таком черномазом виде показываться на камбуз не резон, а мыться времени нет. Посвистели с улицы дневального по камбузу, он нам и вытащил ужин согласно меню на подносе к угольной куче. Половину одной кучи мы прокатили, но вторая ее половина добросовестно подпирает наши черные задницы. Да еще и соседняя. И никуда эти полторы кучи отсюда не денутся, если мы не придумаем что-либо умное. Ну, на половину кучи сил у нас еще хватит, а вот что делать еще с двумя половинами? Это ведь только Урбанский в художественном фильме «Коммунист» мог в одиночку на целый паровоз дров напилить. Да и не коммунисты мы с Борисовичем вовсе. А, может, надо было вступить? И уголь махом бы прокатили. Надо на эту тему подумать. Провести партсобрание и мобилизовать курсантскую партийную ячейку с младшего курса для свершения трудовых подвигов? Стахановским методом. Недаром декан говорит, что тут из нас не пешек готовят, а высококвалифицированных организаторов научно-технического прогресса. Поужинали, впряглись и пашем дальше. Младшие уже смотрят на нас с сочувствием. Верно, они пытаются представить, что будет с ними, второкурсниками, в такой ситуации, если уж нам шестикурсникам вот так вот хрен прищемили. Видимо, папа и добивался вот этого самого воспитательного эффекта – момента истины. Папа по своим дежурным делам периодически гуляет мимо нас и поглядывает, как мы катаем тачку. Тачку при его появлении мы начинаем катать со скоростью на маршруте Париж-Стамбул. Мы вообще-то и так не сачкуем, но при его появлении еще больше стараемся в надежде, что он нас-таки пожалеет и скинет пару тонн с нашей шеи.
И папа нас жалеет – вскоре во дворе со стороны ворот появляется дневальный по учебному корпусу и катит перед собой пустую тачку. В тачке брякает совковая лопата. В нашей котельной тачка одна, и мы с Котом катаем ее по очереди. Я насыпаю уголь - Кот катит тачку, он насыпает уголь – тачку качу я. Папа проявил о нас заботу, договорился с зелеными вояками, то бишь, пехотой, в здании супротив нашего, и они на время одолжили вторую тачку. С тем, значит, чтобы мы с Борисовичем имели каждый по своей индивидуальной тачке и лопате, и могли всласть катать их бесперебойно, как из пулемета, не тратя время на перекуры. Спасибо, папа... Воздух вокруг котельной нагрелся до температурных стандартов африканской саваны. Это мы его разогрели, своими телами. Добиваем первую кучу – осталось на пару тачек. И еще остается одна куча. Мы оба уже давно раздеты по пояс, и тела наши блестят от угольной пыли, иногда смываемой потоками пота. Но это не на долго. На пот снова садится пыль, и мы вновь приобретаем вид уроженцев Сенегала на сахарных плантациях Калифорнии... К нолю часов наше фигуральное падение принимает форму весьма ощутимого, реального. Лежу я пластом у подножия этого угольного Эвереста, ноги-руки не работают, корма, то бишь, задница, просто отламывается. Рядом Кот. Тоже никакой. И только где-то в голове у меня едва-едва что-то ещё шорохается. Все! Трандец! Кончились наши силы! А убрали мы только одну кучу и самую малость от второй... Надо мной в небе летит самолет, помигивая проблесковым огнем. Это наш самолет на Южно-Сахалинск, и летит он без нас. А мы и билеты даже сдать не успели. И как теперь с «Южморгео», там же пароходы без нас не смогут выйти в море, будут без дела простаивать. Я тянусь рукой за самолетом и словно в тумане уплываю куда-то в неведомое. Кот двигает за мной, вместе с тачкой. Каждый из нас катит свою наполненную углем тачку, прямиком к синему морскому горизонту, прямо по мелкой ряби океанской поверхности. Из-за горизонта поднимается солнце и освещает рейд Чиклана-де-Ла-Фронтера. Правда, красиво звучит? Чиклана-де-Ла-Фронтера! А? В Петропавловске-Камчатском был, в Уэлене был, на Мысе Шмидта был, на Медвежьих островах был. А вот в Чиклана-де-Ла-Фронтера не был – факультет-то наш Арктическим называется. И, верно, уже не буду. Но я точно знаю, что это именно так.
Что я вижу именно рейд Просыпаюсь от боли в спине – крупные угловатые куски антрацита, словно тигриными когтями впиваются в мою поясницу. Роса упала. Утро. Четыре часа тридцать семь минут. Холодрыга. Эх, мечты, мечты! Про второкурсников, это тоже - просто сон, буйная фантазия моего молодого, измученного антрацитом мозга. Причудилось слегка, когда прикемарил в перекур между тачками. Как в том кино: сон про не сон… Мы-таки добили обе кучи самостоятельно. Вместо двух угольных куч - зияющая пустотой угольная площадка, с двумя тачками посередине. Прямо в тачках, разбросав ноги меж ручек, кемарим мы в образе Героев народной республики Сенегал. Мы хоть и кемарим, но все равно счастливы. Нас ждет Японское море, нас ждет Сахалин. Но пуще того нас распирает гордость, что мы не сломались, выполнили папин приказ, что мы, все-таки, настоящие морские пацаны, которым не стыдно смотреть в глаза своему командиру. Как его можно подвести? Можно было бы, конечно, на папу обидеться. Можно было бы. Только… Все по делу: провинился – получи! Получи и не ной, что тебе плохо. Или не попадайся.
Ждем мы папу, а я бормочу потихоньку, :
Ко мне присоединяется Борисыч, и дальше мы уже горланим в полный голос на пару:
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
Небольшое отступление о командире "С-99". Светлана Викторовна Любимова () предоставила фото однокашника отца, а хранит память о Рябове Вилене Петровиче. Спасибо им!
Последний командир подводной лодки проекта 617. На этой лодке Вилен Петрович несколько раз тонул и горел. После завершения всех испытаний подводная лодка была выведена из состава ВМФ, как бесперспективная. В 1959 г. Рябов В. П. поступил в Военно-Морскую Академию, по окончании был назначен командиром нашего экипажа. В должности командира ЭНГ я прослужил с Виленом Петровичем более двух лет. Эрудированный человек, читающий английские книги в подлиннике, он был грамотным моряком — подводником и прекрасным воспитателем своих подчиненных. В общении — прост. Матросы его экипажа учились в средней вечерней школе, так он решил проблему с воинской дисциплиной, потому что нарушители не имели права продолжать учебу. Грубых проступков в экипаже не было. В свободное время Вилен Петрович увлекался тактикой подводных лодок, подготовив за время обучения в академии диссертацию. В дальнейшем я встречался с контр - адмиралом Рябовым В. П., когда он служил в УБП ГШ ВМФ, возглавляя отдел подводных лодок. Впоследствии, уже будучи вице-адмиралом В.П. Рябов занимал должность Заместителя Командующего КСФ по БП - Начальника УБП Флота. Наши встречи продолжились и после его увольнения в запас. Я всегда с большим уважением относился к этому человеку. В море с ним я в любое время пошел бы, не задумываясь. Но жизнь не бывает вечной. 20 января 1999 г. его не стало. В этот день, где бы я ни был, всегда вспоминаю его, и стараюсь позвонить его вдове.
Для каждого подводника есть понятия священные: Подводный Флот, Подводная лодка, Экипаж, Автономка… Это не просто слова. Для многих, это лучшие годы жизни, пусть и проведенные в прочном корпусе субмарины.
Каждый дальний поход на боевую службу (автономку) - это испытание на прочность себя, экипажа и своего дома - подводной лодки. Я сделал, в общей сложности, шесть походов, каждый от трех до семи месяцев. И вспоминая ту аварию, думалось каждый раз: «Что суждено: жить или погибнуть?». Тогда сыграли свою роль опыт и интуиция командира лодки (капитана 3 ранга Рябова В.). А я получил наглядный урок, как много необходимо знать, как вести себя в экстремальной ситуации и верить в экипаж! А тогда, после короткого отдыха, мы пришли в Кронштадт, встали в док, демонтировали турбину. Так закончилась служба на "С-99". Позже а был направлен на командно-подводный факультет Высших Офицерских классов, а командир - в Академию.
Ю.Балакин. О КОМАНДИРСКОЙ ДОЛЕ.
Командовать кораблем, независимо от класса, водоизмещения (надводного или подводного) - это мечта офицера, посвятившего себя службе на флоте. Но командиром становится не каждый. Что бы быть им необходимы определенные черты характера, наклонности, образ жизни, психология, физические данные (причем, от бога). Ведь командир отвечает за все: от быта до высокой боеготовности корабля.
Величие и глубина. Литературно-художественный альманах. 100 лет отечественному подводному флоту. М.: Дипак, 2006.
Петр Первый в своем Уставе о капитане писал: "Капитан имеет почтен быть на своем корабле, который ему поручен в команду, праведно и порядочно поступать по указам следующим, или вновь данным. Чего ради вверяется его искусству и верности повелевать своими офицерами и служителями во всяких должностях для управления корабельного, как в ходу, так и во время баталий и штурмов". Командир должен быть профессионалом, отлично знать корабль, его тактические и технические возможности, уметь владеть оружием, грамотно управлять кораблем во всех ситуациях, быть судоводителем и любить море, службу и отчизну. И этого мало. Знать вероятного противника, его тактико-технические данные, приемы, места базирования. Знать как можно больше, быть разведчиком, уметь предугадывать возможные действия, хитрить (в хорошем смысле слова), не бояться идти на обоснованный риск ради выполнения задачи, стараться быть хладнокровным, выдержанным, но обязательно с «искринкой» внутри, с романтическим настроем. Прежде чем принять решение или отдать приказание, надо провернуть в голове возможные варианты и выбрать лучший. И когда решение принимается молниеносно, интуитивно - такие действия может позволить себе капитан, у которого есть опыт, знания и решимость. И этого мало. Ведь подводная лодка - это не только металл, нашпигованный техникой, а люди, составляющие коллектив, в ведь в этом коллективе сколько людей - столько и характеров, индивидуальностей со своими вкусами, привычками, развитием, это надо знать и учитывать. Не просто, совсем не просто осознать, что такое жизнь молодого человека на этапе его службы... Здесь работа командира похожа на работу учителя в школе. Помимо повседневной учебы надо заниматься и воспитанием характера применительно к трудной и суровой службе на подводной лодке. И это не все. Хозяйственная деятельность - от быта до содержания подводной лодки, ее запасов, начиная от портянок и кончая боевыми торпедами, от еды до увеселений.
Но чем больше ответственности и многообразных забот, тем интереснее служба. Добиваться лучшего результата, продвигаясь со ступеньки на ступеньку, от рубежа к рубежу. Такова жизнь командира корабля - трудная, но почетная.
Ю.Балакин. О МОРСКОЙ ЭТИКЕ.
1967 год. Сентябрь. Две недели назад вернулись с боевой службы и получили приказ идти в Кронштадт для производства среднего ремонта. Последние четыре года интенсивного плавания привели к расходу моторесурсов, а экипажу лодки необходимо подлечиться, восстановить работоспособность. Идем вдвоем с ПЛ «Б-64» (командир Володя Казанский). На ее борту комбриг, капитан 1 ранга В.Д.Башкевич. Немного расскажу об этой подводной лодке. - лодка не боевого ядра, предназначенная для проведения научных исследований.
Итак, идем в кильватере... Перед выходом я внимательно изучил проливную зону, особенно пролив Зунд, подходы к нему. Карты картами, лоции лоциями, а личные наблюдения лучше узнать у очевидцев, поэтому я советовался с командирами, которые проходили Зунд. Пролив Зунд расположен между Швецией и Данией и для него характерны оживленное движение паромов как пассажирских, так и грузовых с железнодорожными составами. Следуют они перпендикулярно движению проходящих судов и не уступают никому дорогу. Об этом нас предупреждал в свое время комбриг. Осенний период - время непогод, и в Норвежском море нас прихватил шторм.. А когда вошли в Северное море погода улучшилась. Пройдя проливы Скагеррак и Каттегат, мы подходим к этому злосчастному проливу Зунд. По правому борту высится замок 16 века . Именно здесь жил шекспировский принц Гамлет... Подходим к узкой части пролива, держа курс 90 градусов. Справа от нас датский порт Хельсингер, слева шведский порт Хельсинборг. Движение паромов, как я уже сказал, оживленное. Объявили боевую тревогу - надо быть готовым ко всему. И тут, мы замечаем как по левому борту за молом движется судно, возможно, паром. И вдруг он выходит из-за мола и со скоростью 14 узлов идет нам на перерез... Командую: - Стоп дизеля, моторы - средний назад! Инерция погашается, и происходит чудо! Паром уступает мне дорогу. Расходимся с ним бортами, а на палубе парома стоит масса народа. Люди машут платками, шляпами...
Мы не ожидали такого гостеприимства На пирсе, в Кронштадте, комбриг сказал: - Ну как паром? Действовал правильно. Мы с Казанским наблюдали. Что, не ожидал, что он отвернет?.. Бывает и такое...
(подгот "46-49-53". См. -15) о комбриге: "Башкевич Владимир Дмитриевич – умный («лобастый»), проницательный, добрейший человек, грамотный, волевой, решительный командир. Никогда, даже в «разносах», не повышал голос. С подчинёнными был вежлив и уважителен, что в то время являлось редкостью. Не нахожу слов, чтобы достаточно полно охарактеризовать его. С каждым из офицеров экипажа он подробно знакомился, долго беседовал, расспрашивал не только о предыдущей службе, но и о семье, родителях, об учёбе в училище. И всем нам сразу стало ясно, что командир наш на своём месте, нам крупно повезло. В дальнейшем взаимоотношения между офицерами, между командованием лодки и офицерами сложились уважительно-доброжелательные."
Ю.Балакин. АДМИРАЛЬСКИЙ ЭФФЕКТ.
Июнь 1962 года. Лодка находится на сбор-походе в Гремихе, у мыса Святой Нос. Предстоит торпедная стрельба - выходим в «1-ю линию». Командиром лодки был опытный, окончивший академию капитан 2 ранга Р.К.Леонтьев. Погода стояла хорошая, море 2 балла. Нам предстояла стрельба по отряду боевых кораблей. Руководитель похода, командир эскадры контр-адмирал Ямщиков находился на одном из эсминцев.
Ямщиков Николай Иванович. - Л.Д.Чернавин, И.А.Каутский. Ударная сила Северного флота // Военно-исторический журнал. – 2004. - №10.
Заняв полигон, стали ждать приказа об атаке. Шифровальщик принес радиограмму: "Атаковать". На горизонте не видно никаких целей. Чтобы нас не обнаружили командир решил вести поиск на перископной глубине. Через некоторое время акустик доложил: - По пеленгу 270 градусов шуми винтов, предположительно эсминцев». Начали маневрирование на глубине 30 метров. Контакт с целями был надежный, определили элементы движения цели (курс, скорость, дистанцию). Близился момент залпа, и тут командир решает всплыть под перископ и уточнить обстановку. Я находился в Центральном посту, а командир в боевой рубке. Командир поднял перископ... Немая сцена в несколько секунд и затем команда: - Боцман! Погружайся! Командир спустился в Центральный пост побледневший, а в это время над лодкой слышен ясный шум винтов. Смотрю на командира, и мне все становится ясно: атака не удалась. Командир подошел ко мне: - Видел в перископ борт эсминца! Опасное сближение! Когда всплыли в надводное положение тут же получили радиограмму: «Следовать в базу».
Выходим на рейд и получаем семафор: «Подойти к борту . Понимаю, что неспроста. Ошвартовались и ОД передал приказание начальника штаба прибыть на борт со всеми журналами. Значит будет разбор! Настроение у команды испортилось - все ходят угрюмые. Прошло часа три, и командир с грустным видом приказал, поднявшись на мостик: - Сниматься со швартовов и на якорь. Но оперативный задал настолько плохую точку якорной стоянки - хуже некуда: мелководье, песок, следовательно, якорь держится плохо, А в Гремихе, на стыке Баренцева и Белого морей часты сильные ветры... В общем, не сладко нам пришлось! Когда мы встали на якорь, командир пригласил меня в каюту: - Старпом, дела плохи — Командир эскадры придет с моря и будет разбор опасного маневрирования. Настроение у меня, впрочем, как и у всех, остается скверным. Личный состав уважал своего командира, поэтому так чувствовалось сопереживание всему тому, что произошло... Около 18 часов к борту подошел катер. От командира катера мы узнаем, что прибыл командующий флотом, адмирал . Еще не легче! Среди флотской братии он носил прозвище "Мужик с бритвой". Его назначили на эту должность два месяца назад, но в это время уже «полетели головы» и адмиралов, и офицеров...
Мы приуныли - чем все это закончится? Около 22 часов вернулся командир и сразу же пригласил меня в каюту. Нервы мои были напряжены до предела, и когда я вошел, первое, что услышал, было: - Старпом, в 8-00 идем на полигон, на торпедную стрельбу, с нами пойдет командующий флотом.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Дорогие юные нахимовцы! Сегодня у Вас волнующий и запоминающийся день, очередной шаг по длинной, но такой интересной, полной открытий дороге познаний, приобщения к славной морской судьбе. Успехов Вам на выбранном Вами пути!
Накануне. Фоторепортаж О.Горлова.
Все успеть...
Ничего не забыть...
Тяжело?
Вместе справитесь!
Репетиция...
Построения на плацу
Репетиция принятия Торжественного обещания
Не все, конечно, пока получается...
Но желание и старание налицо...
Успехов Вам, дорогие наши командиры, офицеры, старшины, преподаватели, воспитанники и воспитанницы, высокого полета, молодое нахимовское племя, и всем - семь футов под килем.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
10. Гавриш Владимир - окончил ТНВМУ, окончил ВВМУ им. М.В.Фрунзе, служил на флоте;
Голицын Альберт Сергеевич
11. Голицын Альберт - окончил ТНВМУ, окончил ВВМУ им. М.В.Фрунзе, служил на флоте;
О нем вспоминает . (курсант о своем командире в ГМА имени адмирала С.О.Макарова)
Был у меня командир, царство ему небесное, хороший мужик - капитан третьего ранга Голицын Альберт Сергеевич. Альберт говорил, что являются привидения, а прибывают поезда.
*«Кап-три» – капитан третьего ранга; **Гальюн –морской ватерклозет.
Сидим мы с моим однокашником и другом Котом в Гавани города героя Ленинграда, курим папиросы Беломорканал и грустно смотрим на мелкие волны, бьющиеся о бетонный мол. Только что двадцать два наших корешка отчалили от стенки этого самого мола и скрылись в морской дымке за горизонтом. Их ожидает поход через всю Балтику с заходами в порты Скандинавии, Англии, Франции, затем Испания, Италия и еще масса сказочных стран. Итальянские девчонки, вкупе с испанскими, просто пищат от восторга, в ожидании прибытия наших просоленных морем корешков на рейд какого-нибудь Ла Специа, или Чиклана-де-Ла-Фронтера. Мы все только-только окончили пятый курс «Системы» имени адмирала Степана Осиповича Макарова, так называемой «Макаровки» и переведены на шестой курс. Это у нас между собой так училище обозначать принято – Система. Нас ждет еще один семестр и дипломная работа, но эти туманные неприятности еще в далеком будущем, а пока что у нас морская преддипломная практика. Корешки наши благонадежные двинули на красивом «белом» пароходе «Зенит» в полуторамесячный круиз в качестве матросов второго класса. Потом их тоже ждет преддипломная практика на морских просторах нашей могучей Родины. А неблагонадежный я, вместе с неблагонадежным Котом, помахав синими гюйсами отбывающим корешкам, сидим на берегу, спина к спине, на огромном чугунном кнехте и «грустим». Вдалеке маячат мачты «Зенита».
«Зенит» в прямом смысле слова белый и является . Раньше в «Системе» было еще одно учебное судно – парусник «Сириус». Барк, если не ошибаюсь. Но нам не повезло, перед нашим поступлением на первый курс «Сириус» списали «на дрова». А, возможно, что и повезло, потому, как взбираться по вантам на мачты в хорошую волну, я думаю, «не сахар», не говоря уже о настоящей штормовой погоде. «Сириус» теперь стоит у причальной стенки близ Петропавловской крепости в качестве ресторана-поплавка и называется «Кронверк». А когда-то по его вантам как ошпаренные бегали такие же, как мы, морские пацаны. Кнехт это такая чугунная «чушка», торчащая из бетона, к которой швартовыми концами привязывают «пароходы», дабы их не унесло ветром или течением от причала. Он теплый, почти горячий, как и спина Кота, на которую своей спиной опираюсь я. Неблагонадежность моя состоит в «отсутствии крепких семейных связей», или в «наличии слабых семейных связей» на территории Советского союза. Это означает одно - выпускать меня за пределы «железного занавеса» не целесообразно. Нецелесообразно по причине моего неизбежно возможного побега из страны победившего социализма в загнивающий капиталистический мир. Когда-то мама и папа, не подумав о моряцком будущем своего сына, расторгли брак и теперь по версии «органов» меня ничто не удерживает на Родине – просто зацепиться не за что. А посему и веры мне нет никакой. И наличие папы и мамы, пусть и отдельно проживающих, двух бабушек, дедушки и кучи прочих родственников предположительно неизбежно не удержат бывшего пионера и нынешнего комсомольца от соблазна заблудиться в каком-либо испанском, а то и пуще того, в итальянском порту. Заблудиться и не вернуться на борт учебного судна «Зенит», в объятия трех ГэБэшников, бдительно «секущих» за морально-политическим обликом ватаги курсантов, во избежание их массового побега при заходе в иностранный порт. Понятно, что такое мнение обо мне существует где-то в ГэБистких кулуарах. А, возможно, и мнения никакого нет, а просто следуют они, как люди военные и дисциплинированные, инструкции: разведены родители – от винта, никакой тебе, курсант, заграницы. А и то! Мало что ли у нас морских просторов в пределах территориальных вод? Сам я о неизбежности своего возможного побега за бугор не подозреваю и никаких «таких» мыслей в моем возбужденном юношеском мозгу, до сей поры, не завелось. Но ГэБисткому проницательному мозгу виднее. Они ведь всех нас насквозь видят, ребята эти с пронзительными «рентгеновскими» глазами. Сказать по чести: на хрен мне эти инпорты? Мне и здесь хорошо! Хотелось бы, конечно, поглядеть на мир за «занавесом», но... Не судьба! «Не пущать» по нашим временам очень даже в духе современности. Я пытался прояснить для себя этот вопрос в тонкостях, через командира роты, объявившего мне ГэБэшный диагноз - «слабые родственные связи». Командир скомандовал мне «кругом» и, перед командой «шагом марш», негромким, ровным голосом вклинил: «Диплом получишь, подходи и я тебе проясню этот вопрос в тонкостях. Языком «лязгать» меньше надо». Не иначе, дошёл до «ребят проницательных» трёп мой пустой за кружкой пива в «Пушкаре» на Петроградской стороне, о том, что неплохо бы сойти на берег Канарских островов да податься в вольные флибустьеры.
– туристический город из умеренных по стоимости отелей, ресторанов, магазинов и ночных клубов. Это самый «тусовочный» и молодежный курорт на Канарских островах.
Действительно языком «лязгать» меньше надо. Могли ведь не только «визы» лишить, а очень даже просто взять за шкибот и пинком под зад выкинуть из родной, горячо любимой «Системы». И не видать бы мне тогда никаких морей, даже в пределах территориальных вод не менее горячо любимого Союза Советских Социалистических республик. Вот такой вот компот. Ротный командир – Альберт Сергеевич Голицын. В узких кругах более известен как «папа», «папа Гога» или просто «Гога». Чудный мужик, «каптри», скажу я вам. Не надо путать слово «чудный», со словом «чудной». Потому как «чудной», это с «пулей в башке». Это командир учебной роты курсом младше нас «чудной», потому как «пуля» в башке у него сидит с грудного возраста. Этого курсантская братия регулярно с Женским международным днём 8 марта поздравляет, присовокупляя при этом пожелания крепчайшего здоровья и долгих лет жизни. Ну и счастья, само собой. Поздравления идут, естественно, по телефону и через гюйс или носовой платок, во избежание опознания дерзких нахалов. Имел этот бравый офицер как-то неосторожность спросить: почему к нему 8 марта и вдруг такая забота, так ему без затей и ответили: «Потому, что сука ты еще та!». И это была сущая правда! Без обид. Что уж тут обижаться, если это справедливо, и так всё на самом деле и обстоит? Во всяком случае «папой» они его не кличут – не заслужил. Такой псевдоним заслужить надо! Впрочем, это не наша головная боль, это ребята курсом ниже такой фигней страдают. А наш «папа» мужик «чудный» – достойный настоящего мужского уважения. Он про нас всю подноготную знает - кто, что, где, как, когда и зачем. Всё! Когда общаешься с «папой», надо намертво забить себе в башку два пункта: 1. «Папа» знает все и про всех; 2. Если ты думаешь, что «папа» чего-то о тебе не знает – смотри пункт № 1. Если у тебя проблема какая, неприятности даже самого интимного характера, с Венерой там как-то связанные или иное что – прямая дорога к «папе». А как иначе? Родному папе из Питера во Владивосток, в Губкин, в Рудный, в Чебоксары, или в какие другие родные Мухосрански звонить без толку.
- используется обычно в значении «провинциальный город, глушь, глухомань, провинция».
Чем он поможет? Разве, что с тем же Гогой созвонится по телефону. Так, что, если на личном фронте какой непорядок у тебя наблюдается, шагаешь прямым курсом к ротному папе, и здесь уже никаких кавычек – Гога выступает в роли родного папы. И не было случая, чтобы тот кому-то отказал в помощи. Поворчит, правда, по ушам «поездит» - не без этого. Работа у него такая. Да и не работа вовсе, а служба. Самая настоящая военно-морская служба. Кому-то, может, бороздить океаны да учебными глубинными бомбами закидывать условного противника и из торпедных аппаратов и пушек палить по водным просторам легче и приятнее, чем с такими «соколиками», как мы, возиться. Нам ведь тоже палец в рот не клади, если не хочешь, чтобы плечи покусали. За нами глаз да глаз нужен. Ох, и нужен! Это я вам говорю, а уж я-то знаю. «Каптри» это сокращенное флотское звание нашего Гоги – капитан третьего ранга. Лет ему под сорок, роста немалого, веса необъятного, с полноценной «морской грудью» от самого пояса до самого подбородка. Нос картошкой, брови кучкой. Насупится, глянет на тебя исподлобья – трандец. Ноги ватными становятся, и свербение в мочевом пузыре происходит такое, что в пору к гальюну поспешить. Умеет суровым быть, и не дай тебе Бог его рассердить. Если такой даст щелбан по лбу, то голова лопнет, как спелый арбуз. Но Гога у нас «парень» спокойный, хмурится редко и щелбанов, на наше счастье, не раздает. Ровный у нас ротный папа. Да и мы стараемся поводов не давать, а коли уж случится, что повод дан, стараемся, чтобы он об этом не прознал. Ну, а если прознает... Держись! На первом-втором курсе, помнится, «очки» гальюнные в белоснежные превращали, а уж паркета стеклышками вволю поскребли - словами не передать. У каждого на счету не меньше квадратного километра. Теперь-то мы уже большие - на шестой курс перешли, потому он курса с четвертого на наши беззлобные шалости смотрит сквозь пальцы. Раньше Гога служил на флагмане Краснознаменного Балтийского флота артиллерийском крейсере «Киров» в качестве командира орудийной башни. Крейсер «Киров» приводят на все морские парады в Неву. Так что у нас была возможность наглядно убедиться в силе и мощи этой морской артиллерийской «железяки». Дух захватывает. Особенно после Гогиных баек о ней. Иногда, в порядке назидания, каптри рассказывает поучительные истории из флотской жизни. Не часто, но бывает. От иных историй рассказанных им просто мурашки по шкуре бегают. Был у Гоги корешок по Высшему Военно-Морскому училищу имени Фрунзе. Служили вместе на крейсере «Киров» и корешок был на должности аналогичной Гогиной – командир орудийной башни. Да не простой башни – башен орудийных там натыкано, как блох на бродячей собаке, а орудийной башни главного калибра. Снаряды пушек этой орудийной башни главного калибра размером с Гогу, такие же толстые и высокие, только в отличие от папы они без погон и материться не умеют. Ну, и стволы соответствующие.
Под каждой находится артиллерийский, или, как говаривали в старину, пороховой погреб. Погреб – помещение в несколько этажей, в котором хранятся снаряды калибра соответствующего артиллерийским стволам орудийной башни. В погребе работает артиллерийская обслуга из матросов, подающая при производстве артиллерийского залпа снаряды в орудийную башню комендорам. Понятно, что матросы не руками снаряды подают – гидравлики и прочей техники там хватает. Поскольку башня главного калибра - снаряды огромные и погреб огромный, и обслуги в том погребе человек двенадцать. На случай пожара, или какого другого взрывоопасного ЧП в погребе предусмотрена система экстренного затопления. При нажатии аварийной педали или кнопки, затопление погреба происходит в считанные секунды. Делается это во избежание риска гибели всего корабля. Если в погребе произойдет пожар и, как следствие, взрыв снарядов, корабль погибнет однозначно. А на «Кирове» только личного состава порядка двух тысяч моряков. Так, что затопить погреб - минимальное зло во избежание максимального. Я на крейсере «Киров» не был, издалека только имел счастье лицезреть, так что, если и совру какую малость, вы, уж, не обессудьте – с чужих слов травлю. Есть такое понятие у артиллеристов – заминка выстрела, попросту, по-охотничьему говоря, осечка. «Выстрел», забиваемый в ствол, состоит из двух частей: собственно снаряда, который при производстве выстрела вылетает из ствола и неминуемо попадает в противника, и гильзы снаряженной пороховым зарядом, который и выталкивает собственно снаряд из ствола в противника. Когда выстрел «забит» в пушку, и комендор по команде «огонь» жмет какую-то перебиндюльку, заменяющую в орудийной башне спусковой крючок, а в итоге «салом по мусалам» – выстрела нет, это и называется заминкой выстрела. Или осечкой. По инструкции комендор должен в этом случае ждать не менее трех, если не ошибаюсь, минут. На тот случай если выстрел-таки произойдет. Допустим, выстрел произошел. В этом случае потеющие комендоры во главе с командиром облегченно вздыхают и вытирают лбы. В противном случае, по истечении трех минут, если выстрел-таки не соизволил произойти, комендор имеет право по команде командира орудийной башни открыть казенную часть.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
