В один из ярких, солнечных июньских дней по подводной лодке, как вихрь, пронеслась взволнованно-восторженная новость: -Командир приехал! - Когда? Кто видел? Где он сейчас? - слышались отовсюду вопросы. О каком "командире" идет речь - не спрашивали. Само собой было ясно: приехал Маринеско. - Видели на пирсе, разговаривал с офицерами, там его окружили, идет на плавбазу "Смольный", в штаб...- сообщали свидетели. Засуетились, побежали шустро из центрального поста вверх по трапу сверхсрочники посмотреть, поговорить со "своим командиром". Спустя какое-то время начали возвращаться, сообщать: кому-то удалось поздороваться за руку - этот улыбается, доволен; кому-то не удалось пробиться через толпу, встретились только глазами, "помахал рукой" - эти менее довольны. - Разве к нему доберешься? - возмущались ветераны. Такого поклонения командирам я больше не встречал. А шел уже восьмой год после окончания войны. Уже давно Командир расстался с флотом, но как свежа была еще память о нем, и сохранилась большая любовь к Александру Ивановичу Маринеско. Мы, курсанты и матросы лодки, окружали возвращавшихся после свидания с командиром ветеранов-подводников, раздавались бесчисленные вопросы. - Пришел «по-гражданке», - сообщал один. - Говорят, все еще "старший лейтенант", - обидно возмущался другой. -Смешно! Прислали на переподготовку. Это его-то собираются учить! - возмущался третий. - Да ему здесь равных нет!
А мы "пытали": "Расскажите, а какой он был командир?" Один из мичманов, кажется, боцман, вспоминает в задумчивости: “Лихой был командир. Боевой. Ему все было нипочем. Идем, бывало, на позицию в подводном положении - он всегда в боевой рубке, сидит у шахты перископа. Канистра между ног, это он любил. Ему доклад по переговорке из первого отсека: -Товарищ командир, скрежет минрепа по правому борту! -Так держать! - командует. Спустя время, раздается новый доклад: -Скрежет минрепа по левому борту! -Так держать! - снова командует. Лихой был командир…” Я так думаю, что у ветерана осталось несколько примитивное воспоминание, или это его воображение. Но может, что-то и было... На своей подводной лодке "С-13" А.И.Маринеско, во время моего недельного пребывание на ней, так и не появился. Говорили, что где-то "растворился" в многочисленных каютах плавбазы. Через два года прославленная "С-13" стала учебным пособием нашего училища, плавкабинетом, пополнив наш "флот" в спортивной гавани на Даугаве.
В ноябре 1963 года, будучи слушателем Командирских классов в Ленинграде, мы собирали деньги на венки к похоронам Александра Ивановича Маринеско. От Классов бала небольшая делегация. Из руководства соединения подводных лодок больше всех запомнился командир бригады контр-адмирал Среднего, скорее даже ниже среднего, роста, седой он и на вид казался много старше окружавших его моложавых, стройных, бойких офицеров штаба. Был он какой-то не совсем военный, мешковатый, часто ходил в перекошенной фуражке, часть пуговиц кителя расстегнута. Как-то не "тянул" он по внешнему виду на "адмирала", скорее походил на доброго крестьянского, работящего мужичка. При встрече и разговоре с ним офицеры обращались к нему не иначе, как по имени-отчеству, а между собой величали все "Дедом", даже матросы. "Пойду к Деду…" или "Дед передал…" (не "приказал", а именно -"передал") - типичный фрагмент разговора. И уклад на бригаде был какой-то патриархальный. Но вы бы видели, с каким почтением, с каким уважением и даже любовью относились к нему и офицеры, и сверхсрочники-мичмана, служившие еще с войны, и даже молодые матросы. И слово "передал" имело даже больший вес, чем "приказал". Уже много позже мне стали понятны истоки такого глубокого почитания и обожания. Во-первых, природная доброта к людям. Во-вторых, трудолюбие. Николай Иванович всю войну бессменно прокомандовал 4-м дивизионом подводных лодок Северного флота в бригаде Героя Советского Союза контр-адмирала Колышкина И.А. На других дивизионах, так складывалось, была большая кадровая текучка. За время войны Н.И.Морозов совершил более 20-ти боевых походов, в них он "обкатал" всех до единого командиров подводных лодок своего дивизиона. Он заслужил уважение и добрую память у всех, кто с ним соприкасался.
После практики на подводных лодках нас снова отправили в Балтийск на надводные корабли. Почему так обошлись с "подводниками" - одному Богу известно, а может, и он не ведал, что творится на Флотах. Скорее всего, сработала инерция "состряпанных" задолго до преобразования училища планов. Мне снова пришлось побывать на крейсере "Чкалов". Теперь я уже дублировал должность командира отделения - командира боевого поста и занимался все той же медяшкой. Довелось быть и не столько участником, сколько свидетелем артиллерийских стрельб, которые проводил крейсер по щиту. Стрельбы были "стволиковые", из 45-ти миллиметровых пушек, установленных на орудия главного калибра - своего рода имитация настоящей стрельбы. Но шума было много. Пару недель с частью своего класса, без определенных обязанностей, мы провели на СКР 50-го проекта. Выходили в море. Впечатление от него осталось не из приятных. На Балтике разыгрался вполне приличный шторм. Выделенный нам кубрик размещался в носовой части корабля, по соседству с цепным ящиком якорь-цепи. Мы лежали вповалку. Нос корабля взлетал куда-то ввысь, пошатываясь с боку-на-бок и сотрясая якорь-цепью, проваливался в какую-то бездну. На одной из верхних коек, цепляясь за растяжки, чертыхался Миша Уфимцев, вспоминал свою одинокую маму в Киеве, которая так не советовала ему поступать в морское училище. Завершилась вторая летняя практика штурманским походом на учебном корабле "Эмба" из Архангельска, вокруг Скандинавии, на Балтику, через пролив Большой Бельт. Помнятся просторная прокладочная с двумя рядами штурманских столов, множество пеленгаторных репитеров гиро- и магнитных компасов на высоких тубусах, радиопеленгаторы. Мы повахтенно вели навигационную прокладку, определяли место "Немана" всеми доступными способами. В утренние и вечерние сумерки "ловили" секстанами звезды, а днем "гонялись" за Солнцем. Впервые в Норвежском море мы увидели и почувствовали, что такое океанская волна. Окончание 1953 года запомнилось приездом в Ригу в октябре месяце Первого секретаря ЦК КПСС избранного на этот пост за пару месяцев до визита в Латвию. Я был очевидцем его выступления на митинге перед несколькими тысячами жителей Риги на площади Победы, где обычно проводились наши парады.
Нас, курсантов, заблаговременно привели на площадь для обеспечения безопасности руководства, в качестве “живого щита”, выставив как "изгородь" полукольцом вокруг трибуны метрах в десяти-пятнадцати. Сцепившись руками под локти друг с другом, мы своими спинами оттесняли наседавшую многотысячную толпу, пришедшую послушать нового "вождя" страны. "Вождь" выступал пламенно, страстно. Обрисовал международную обстановку, угрозу нам со стороны звереющего лагеря империализма. Рассказал о затратах, которые приходится вести государству, чтобы противостоять недругам. Говорил, во что обходятся новые виды вооружения (назвал баснословную по тем временам стоимость одного стратегического бомбардировщика), призывал к укреплению лагеря социализма, к повышению трудовой дисциплины и производительности труда. Не преминул рассказать и о мерах по подъему сельского хозяйства. Призывал к сплочению вокруг Партии и ее ленинского ЦК. Говорил Никита Сергеевич не по-писанному, а только изредка поглядывал на небольшой квадратик бумаги, должно быть, с тезисами. Речь Хрущева слушателям нравилась. Он был неплохим оратором, умел "завести" толпу. Толпа отвечала ему овациями. Но "заводился" при этом и сам: его речь все учащалась, наконец, начинал терять слова, заикаться и сбиваться с темы. Только тогда, будто его кто одернул за фалды, обрывал речь, мельком взглядывал в свой бумажный квадратик, закруглял тему и приступал к озвучиванию очередного тезиса. Речь снова обретала стройность, логическую последовательность и новое нарастание страстности до очередного заикания. Незаметно, в повседневной будничной суете, учебе, зачетах, экзаменах, в познании флотской жизни на кораблях и подводных лодках при прохождении практики и в развлечениях на берегу в часы досуга, пробежал и третий курс.
Очередную летнюю практику 1954 года мы проходили на подводных лодках нового поколения (проект 613), только что начавшими поступать на вооружение флота. В ту пору они были вершиной конструкторской мысли. В училище мы уже успели познакомиться с ними по описаниям и чертежам, а первая встреча с головными лодками из новостроя состоялась в той же Болдерае. Закончили же лодочную практику в Полярном, снова на экземплярах военной и довоенной поры. Наши рассказы об увиденном чуде современного судостроения воспринимались как сказка. Венцом этой практики стал новый штурманский поход вокруг Скандинавии на военном корабле "Неман". В этот раз возвращались Зундом. Вот групповая фотография 1954 года - штурманский поход на учебном корабле “Неман” из Архангельска через Белое, Баренцево, Норвежское, Северное моря на Балтику с заходом на Новую землю, в Мурманск, Лиинахамари, Балтийск.
На фото слева направо: Офицеры: капитан-лейтенант Даниловский и капитан 3 ранга Анквич – преподаватели курса навигации, капитан 2 ранга Девятко – преподаватель астрономии, капитан 2 ранга Олянюк – зам. начальника факультета, капитан-лейтенант Савельев и лейтенант – не помню кто. Курсанты: верхний ряд: слева – Фадеев и Омельченко, справа Львов и Самедов. Средний ряд: Выборнов, Калинин, Асмолов, Коркин, Баширов, Данилин, Волосюк, Яшин, Бушляр, Кузнецов, Шпагин, Юрин. Нижний ряд: Смирнов, Стук, Шаповал, Клепачёв, Шпагин, Садых-Заде, Журавин, Дадунцев, Алексеев, Уфимцев, Сурков и Казаков.
Приступив к занятиям на четвертом курсе, мы с нетерпением ожидали со стажировки наш старший курс. Готовилась грандиозная акция первого выпуска "лейтенантов". Вскоре суета вокруг предстоящего торжества как-то стала утихать, намеченные сроки отодвигаться и, наконец, мы получили неутешительную новость, что выпуск наших стажеров задерживается на неопределенное время. Поскольку нашему набору предстоял впереди целый год учебы, и лично нас задержка с выпуском старшекурсников не касалась, беспокойство покинуло нас: мало ли какие "Там" неувязки... Первый выпуск состоялся только в феврале 1955 года, задержавшись почти на полгода. По мере приближения наших Государственных экзаменов, стажировки и, естественно, выпуска встал вопрос об утверждении специфического, только для нашего училища, ритуального действа, которое должно было положить традицию. Мысль завладела массами. Какие только варианты не рассматривались, от реальных до фантастических. Нам не давала покоя традиция училища им.Фрунзе – накануне выпуска обряжать торс адмирала Крузенштерна на памятнике в матросский тельник. Колбасьева в те времена мы еще не знали, с курсантами училища Фрунзе практически не контактировали, но легенда пришлась по вкусу. Находка с "памятником" пленяла. После долгих кулуарных дебатов восторжествовала идея: перед выпуском начистить асидолом до блеска выпуклую заднюю часть бронзовой скульптуры русалки с морской раковиной в руках над головой у фонтана перед зданием Национальной оперы Латвии. Это и должно было стать традицией нашего училища.
Национальная опера Латвии.
В июле месяце, после Государственных экзаменов, настал черед и нам идти на стажировку. Право на получение высшего образования Госэкзамены еще не давали. Стажировка включалась в полный учебный цикл, и выпускники могли получить диплом только после успешной стажировки на кораблях, которая в других училищах традиционно длилась три месяца. Нам всем присвоили воинское звание "мичман", выдали погоны с широкой желтой продольной полосой, офицерские головные уборы и отправили нас, красивых и гордых, по флотам. Мне выпала честь в составе 18 человек стажироваться на Тихоокеанском флоте.
Глава 5. СТАЖИРОВКА.
Взволнованные предстоящей встречей с Дальним Востоком, Тихим океаном, стажировкой на офицерских должностях, скорым возведением в лейтенанты, выпуском из училища, мы ехали из Риги во Владивосток. Ехали поездом. Уж не помню, был ли он "скорым", скорее всего - "пассажирским". Нам полагался бесплатный проезд по воинским перевозочным документам только на пассажирских поездах в общих вагонах, т.е. "сидячие" места. А шел поезд в те времена только из Москвы до Владивостока ровно 10 суток, сменяя ежесуточно почти по одному часовому поясу, а всего их до Владивостока семь. На доплату к "плацкарте" у нас не хватило средств, посему третьи - багажные - полки были за нами. Постели к третьим полкам, как известно, не полагались. Питались мы "сухим пайком", сдабривая его теплой отварной картошкой, которой жители немногочисленных станционных поселков Транссибирской магистрали торговали на перронах.
Впервые нашему взору предстала наша страна своей необъятностью. Взору предстали бесконечные равнинные просторы редко заселенной Западной Сибири, волшебное великолепие Байкала. В его окрестностях по вагонам поезда сновали шустрые торговцы омулем, предлагая свежекопченый или "с душком" – на любителя. С Прибайкалья пошли бесконечные тоннели, сопки, еще большее безлюдье и красоты нескончаемой тайги Восточной Сибири. Во Владивостоке нас разместили в свободной аудитории ТОВВМУ, курсанты которого были то ли на практике, то ли в отпусках. Неделя прошла в тревожном ожидании предстоящего распределения по базам флота. В эти дни начали прибывать со стажировки для отъезда в Ленинград на выпуск наши коллеги из Первого ВВМУ ПП. И вдруг пришла первая, сначала робкая, а затем подтвердившаяся "убийственная" новость: стажировка будет продлена на неопределенное время, возможно, на год. На флоте нам нет мест. Выпуск, очевидно, состоится в ТОВВМУ. Мы получили первый удар - итог выполнения "научно-обоснованной" судостроительной программы и последовавшей кадровой чехарды. С нас сняли мерки и начали пошив офицерского обмундирования (шинелей, тужурок, кителей, брюк) в училищной пошивочной мастерской. Меньшим потрясением, точнее - неприятностью, стало то, что подводных лодок нового поколения 613 проекта на ТОФе для двух десятков стажирующихся курсантов не нашлось. Они еще только начали поступать на вооружение флота и, если память мне не изменяет, на Улиссе - главной базе флота, появились первые две единицы. А всем нам предстояло на них служить. Повезло же стажироваться на них только четверым из нашей группы. Остальные попали на доживавшие свой век подводные лодки типа “С”, “Щ”, “Л”. Мне досталась в далеком заливе Владимира. До соседнего залива Ольги, с пассажирским причалом, мы - шесть стажеров - добирались - это из тех, что "Америка России подарила...". Более древних посудин, разве что ботик Петра 1, мне видеть не доводилось.
Пароход грузо-пассажирский. Год постройки: 1912 г. Место постройки: Англия. Грузовместимость GT (gross tonnage): 1573. В ДВМП: 1939-1958 гг. Судно было списано в 1958 году.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Я все помню... особенно остро Первый Твой поцелуй... объятье… Как все стало легко и просто! Как все сложно... и без понятья! Мы сегодня – не вместе, рядом, Между нами – вода и лед… Ты приди на минутку к Саду... Там Тебя мой привет найдет! Ты послушай осенние клены, Шорох листьев в сырой тиши... И – кто знает? Быть может, в кронах Ты услышишь «люблю» из глуши? Или просто холодный ветер Вскинет волосы, распушит… Постарайся ему ответить! Он ведь снова назад спешит... Все туда – к ледовым громадам Все туда... под паковый лед... Больше мне ничего не надо: Пусть привет Твой меня найдет! Чтобы знал: весела, здорова... Чтобы знал: и любит, и ждет… Вот и все... а потом и снова Можно двинуть под паковый лед!
Сегодня Мы не всплываем. Глубина – 150 метров... Курс – 0о... 86° северной широты! До Северного полюса – всего 240 миль... Добежим, а? Ведь рукой подать... Почему не всплываем? Ясно же, почему... Командир решил дать Арктике передохнуть... От Нашей наглости.., И безрассудства… Да и проигрывать не хочется!
Нет ничего хуже Чем командовать толпой дураков! Безумно храбрых – тем более! Но я их довел до родных берегов Своею железной волей!
Да и адреналин надо переварить... Слишком много его нам впрыснула Арктика вчера... Явный перебор с дозировкой. Слава богу – не смертельно! И – вообще... Всплывать во льдах – дело щекотливое... И не по моей части... Я не испытываю к такого рода занятиям ни малейшего влечения! А вот к Ней – испытываю! И еще какое! Сегодня свидание с фотографией – короткое... Спокойной ночи, девчушка с васильками… Еще мгновение – и я проваливаюсь в сновидения... Заслуженного отдыха...
Здесь пафос совсем не нужен! Обычный рабочий ритм… Завтрак, обед, да ужин... С вахты сменились – спим... Так и живем... обычно! Мили бегут за кормой Пафос – пускай для книжек! А нам бы – скорей домой!
Девятые сутки под Панцирем.
Я все время думаю о Командире... Как же он выдержал вчера? Кто теперь сумеет описать То Страшное, что творилось тогда в Его Душе? Реверс дать нельзя: винты можно сломать… Лед близко... Быстрая почему-то не заполняется... Боевая тревога не объявлена... Переборочные двери в отсеках, скорее всего, не задраены... Корабль летит вниз, в Бездну... Дифферент на нос почти за пределом... Среднюю продувать нельзя: Корабль станет неуправляемым и полетит вверх... А там паковый лед... Смерть... И вот... Решение найдено… Мы живы... Я поглаживаю радиопеленгатор... Неужели это я вчера стоял на нем ногами? Невероятно... Рассказать – никто не поверит... Да еще на смех поднимут... Внук барона Мюнхгаузена отыскался! Смейтесь... А вот Мне вчера было не до смеха... Шестеренки автопрокладчика постукивают... Московское время – 05.13... Ночь... Я снова на вахте... Починили технику... Появилось настроение... ПэЭф и ЭсШа давно спят... Последнее время ловлю себя на мысли, что хотел бы стать таким как Командир и ЭсШа! У меня такое ощущение, что ЭсШа – из железа... Он с таким спокойствием переносит все наши штурманские передряги, что я диву даюсь... глядя на него... Его спокойная уверенность постепенно передается и Мне... Железный Дровосек и Страшила Мудрый в одном лице!
Еще я наблюдаю за ЭсШа... особенно, когда он возится с неисправным Железом... Это надо видеть своими глазами... Вот он берет отвертку... Она как будто прилипает к его пальцам... И быстро-быстро вертится... Раз – раз – и готово! Тестер, паяльник, лампы, схемы, болты, гайки – все они Друзья ЭсШа... Сразу находятся в ящиках... Сразу садятся на свои места... А те, которые неисправны, словно мигают Ему: «Мы здесь!» У ЭсШа – непререкаемый авторитет в гиропосту! Для матросов любое Его слово – закон... Он всегда спокоен, немногословен, приветлив... Хорошо, что я попал к Ним... Может, чему-то научусь... Мои командирские навыки фрунзака здесь не востребованы... Не станешь же приказывать неисправному эхолоту, чтобы он заработал! Или приказывать ЭсШа ввести в строй перископ... Смирно!!! Он вчера без всяких моих приказов провозился с ним почти 20 часов... И ввел в строй! Сам лазил внутрь КПФ-3к… Чинил эхолоты… Ремонтировал развертку НОК-1… Разобрал самописцы эхоледомеров… И всегда – успех! и Незнайка… Винтик и Шпунтик это мой «любимый» личный состав... Штурманские электрики... Только никакой я пока для них не начальник: ни хрена не знаю!
Они с сочувствием наблюдают процесс моего обучения-мучения... Я им благодарен за это молчаливое участие... ЭсШа и эти двое – единственные, с кем я хоть как-то общаюсь... Первая тоненькая нить к Сердцу Экипажа... Страхи Мои перед Панцирем неожиданно для меня самого канули в лету... Сегодня седьмой раз всплыли во льдах... Впервые я не ощутил привычного Холода под Сердцем... Ни разу за все время маневра... Такое чувство, что наш вчерашний адреналин меня вылечил... Будто я – это уже и не Я вовсе... Странное чувство! ...Сижу на срезе прочной рубки... Размышляю о своем новом душевном состояний... Арктика, где твоя красота? Наверху – типичная ноябрьская ленинградская погодка… Серая пелена вместо неба, да хлопья мокрого снега... Слякоть, мерзость... Через час – снова вниз... под лед... Глубина – 150 метров... Я размышляю... Почему же исчез Страх перед Панцирем? Меня вдруг осеняет: Я поверил вчера, что Командир и Экипаж не проиграют! Не проиграют Панцирю! Я поверил Им! Поверил, понятно это Вам?? Навсегда! Сегодня я перестал быть заложником Арктики... Больше я не Бычок, которого ведут на убой... Жертвоприношение Панцирю не состоится!
Десятые сутки под панцирем.
Мне казалось – Тебе было плохо! Сердце сжалось в предчувствии глухом… И стаканом холодного сока Я его заливал за столом... Снились сны без конца и начала, От кошмаров трещала башка Мы почти на Полюс забрались Но конца не видно пока Я не знаю, что сделать надо! Для Тебя... отдубасить кого... А с душой – никакого сладу, Не поделать с ней ничего... Показалось: Тебе было плохо! Ты – в опасности! Ты – одна... И с ударом незримого тока Твое горе вошло в меня...
Мы пытаемся всплыть... Неудача! Нет ни одной полыньи... Сплошная ночь на индикаторах приборов... От Шпицбергена льды отжало... ветрами и течением… Сегодня шесть часов по боевой тревоге! А результат – ноль... Паковый лед не оставляет Нам места на ломберном столе... Риска здесь никакого... Проигрыш – 100%... Даже пытаться не стоит... Больше не пытаемся... Глубина – 150 метров... Курс – 270°... Скорость – 6 узлов... Я опять на вахте... Московское время – 02.45... Делать особенно нечего… Поэтому я снова обращаюсь к Ней...
Я Тебе про любовь не скажу... Просто мне Тебя не хватает! И когда я в отсеке сижу, И на вахту когда заступаю... Я Тебе не скажу про любовь! Просто слушай, как гром грохочет! Это бьется в артериях кровь... Это сердце на волю хочет! Ты приходишь ко мне сюда, Несмотря на снега и ветер, В синем платьице (как всегда!) В нем когда-то Тебя я встретил... Помнишь вечер? Театра мгла, Шла какая-то пьеса в зале... Все – на сцену... а я – на Тебя... Все украдкой, чтоб не видали... Твоих чудных волос волна Щеку мне, как огнем сжигала... Я – с Тобою! И – тишина... Среди строгого
Эхолоты молотят... В центральном – расслабуха... Народ общается, спорит, сердится... Ко мне – неожиданный гость... Это – корабельный Доктор... Самый старший по возрасту в Экипаже... Один раз в двое-трое суток он ходит по отсекам и разносит тампоны, смоченные спиртом... Весь поход наши пути не пересеклись ни разу... Сегодня – пересеклись… На мой вопрос по поводу тампонов старый Хитрец объясняет... Да, да! То самое, заветное... Оказывается, Его надо регулярно смачивать... спиртом... чтобы не образовались потертости, прелости и прочие неприятности… Но вот – инструктаж, наконец, закончен... Убедившись, что я понял все правильно, Хитрец удаляется… Как потом оказалось – ушел Он недалеко... Действо – сугубо интимное... Закрываю дверь в рубку... Быстро снимаю штаны... Тампон – в одной руке... Он – в другой... Еще минута – и они воссоединяются! Спирт обжигает головку будто огнем! Боль и хохот раздирают меня… Слезы на глазах и колики в животе… Сломавшись пополам, Пацан, мать твою! Через минуту – вежливый стук в дверь... Голос Доктора: «Медицинская помощь не требуется?».. Требуется, мать твою! Кают-компания с подчеркнутой заботой разглядывает Меня во время ужина... В глазах – сочувствие и смех... Сволочи Вы, ребята... Но… не хочется Мне на вас сегодня обижаться! Радуйтесь... на здоровье!
Больше никаких значительных событий в этот день не произошло… ПэЭф мучает радикулит… поэтому зачеты сдавать некому… ЭсШа меняет меня в 08.00... Ни одного слова... Только запись в навигационном журнале... Широта... Долгота... И роспись внизу: командир электронавигационной группы... Попытался заснуть... Ни в одном глазу! Где же Ты, безмятежный лейтенантский сон? Лежу... Думаю о Ней... Завтра – ровно половина автономки... И столько же – впереди... С каждым днем думать о Ней все больнее, нежнее, мучительнее… Ведь еще не скоро увидимся... Очень плохо – перешагивать сразу из лета в зиму... Осени у меня уже не будет... Иногда мне кажется, что до Нее век не доплыть, не дойти… А так хочется… Кончаются очередные сутки... Отдыхаем...
Одиннадцатые сутки под Панцирем.
Сегодня – чертова дюжина... И мы, как исто суеверные, не всплываем... Кто бы и чего бы не говорил – Судьбу не надо злить!.. Экипаж отдыхает... Но – не штурмана… Я уже привык к двухсменке... Вахта в среднем от 9 до 25 часов… в сутки... Как Вам интервалы? А где время для отдыха, спросите? В следующих сутках, конечно... Сплю, в основном, в долг... Зачетный лист меня уже давно не пугает: сдам! Вернуться из-подо льда Недопущенным – лучше сдохнуть от недосыпа здесь же и немедленно! Сдам!!! Откуда у меня эта уверенность? А черт его знает, откуда! Адреналин выдает свои фортели в организме... Да, тот самый... с шестого всплытия... Который убил Мой Ужас перед Панцирем... Навсегда ли? Сегодня – день Несоответствия Должности! Целый день провозились с эхолотом... Я больше смотрел... А основную работу делал, как всегда, ЭсШа... Эхолот пашет... а это главное сейчас! Самое интересное то, что все я делаю не так, как надо: медленно, неверно и по многу раз повторяю одни и те же замечания... Произвожу самое плохое впечатление и на Командира, и на ПэЭф, и на ЭсШа, и на Экипаж... И ничего тут не поделать! Не могу сказать, что бездельничал: честно стоял вахты землю чуть не рыл носом, сдавая зачеты... Но все это ерунда, когда слишком много пробелов и ошибок... Видимо, из за одну автономку невозможно сделать Правда, впереди еще много дней пути... Но – говорят, первое впечатление – самое верное... Тем не менее, – постараюсь исправить его... Как ужиться с Ними в прочном корпусе? Я люблю чеснок, а Командир его терпеть не может… Я люблю громкость, а ЭсШа ее терпеть не может... Я люблю плотно поесть, а старпом худеет... Я должен думать о деле, а думаю о Ней... все время... Я должен учить подчиненных, но они знают технику лучше Меня... Сколько раз еще Меня спросят: «Чем же занимается мой недопущенный младший штурман?»
Выдь на мостик: Чей стон раздается Над просторами русских морей? Это штурман над картой е...я, Прокладая пути кораблей!
(из флотского фольклора)
Опять пытаемся найти щель... Неудача! Да, ни малейшего шанса не оставила нам Арктика… На индикаторах – Ночь! Значит, над нами – паковый лед толщиной 5-6 метров... Не выпрыгнешь!
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Еще одна пикантная подробность быта - мода. Да-да, именно о курсантской моде в военной форме одежды того времени разговор. Во-первых, суконка. Первые два курса учебы мода диктовала узкий покрой. Боковые швы распарывались, на ощупь определялся нужный размер по талии, излишки обрезались, остальное сшивалось и вперед! Сначала, плотно облегающая суконка на хилой груди сидела ладно. Вскоре чувство комфорта начало теряться. Быстроразвивающимся организмам на сытых флотских харчах стало тесновато в заранее сформированных параметрах изделия. Требовалась помощь товарищей, чтобы это изделие натянуть на расширившийся торс модника. А срок носки – долгие два года. Пришлось прибегать к клиньям. На третьем курсе тенденция модной ширины суконки изменила вектор на полную противоположность - стали модными широкие суконки. Здесь не надо было изощряться, что получил, то и носи. Весь шик достигался просто: нижний край широкой суконки подбирался повыше, делался напуск на ремень так, чтобы суконка прикрывала брючный ремень и бляху. Вот и вся премудрость. Во-вторых, какой же бывалый моряк позволит себе быть на людях в новом воротничке - гюйсе? Этот голубой, с тремя узкими белыми полосочками по периметру, предмет флотской одежды должен демонстрировать "просоленность", "обветренность", "наплаванность" в штормовых просторах Мирового Океана. Проблему приведения гюйса к означенным кондициям решали тоже просто: добавлением хлорки при стирке. Эффект получался тот же, а издержки несравнимо меньшими. В-третьих, не только в курсантской среде, но и в целом на флотах "процветали" клеша. Чем брючины шире - тем больший шик. Именно он, самый "залихватский" морячина, должен был демонстрировать эту "залихватость" шириной брюк. Иначе, как по-другому еще себя показать, чтобы сразу всем было понятно, с кем имеешь дело. Поначалу, по бедности своей, мы достигали более-менее приемлемой ширины клешей при помощи клиньев. Добывали невесть откуда брючную ткань, большей частью из бывших в употреблении флотских брюк. Вырезали менее протертые места, делали из них клинья и изнаночной, менее вытертой стороной, вшивали с внутренней стороны брючин. Затем, готовое изделие переглаживали, чтобы новыми "стрелками" придать соответствующую форму. Такие брюки вскоре стали "проходить" с трудом. Строевое начальство повело с ними "бой". На построении перед увольнением проводился тщательный осмотр формы одежды командиром роты и дежурным по училищу. Нарушители формы одежды тут же выводились из строя. Как правило, давалось время для устранения замечаний, т.е. для замены брюк, а чаще вопрос решался еще радикальнее: "стиляга" лишался увольнения.
Но хитроумный курсант старательно искал обходные пути. И находил! Получал, к примеру, увольнительную записку в "стандартных" брюках, выходил из училища, а спустя какое-то время, по окончании процедуры увольнения, возвращался под каким-то предлогом в казарму, переодевался и... вперед! А в городе - кому ты нужен? Красуйся в свое удовольствие! Только загодя обходи патруль, если он флотский. Но, говорят, на то и щука, чтоб карась не дремал. Начальство раскусило и этот "маневр". Вот тогда-то и родилась "торпеда" - устройство примитивное и, как позже выяснилось, не безобидное. Но, поначалу, оно действовало безотказно. Что такое "торпеда"? Это трапециевидные шаблоны из кусков фанеры, добытые предприимчивыми курсантами невесть где. Основанию равнобедренной фанерной трапеции задавались нужные размеры, соответствующие ширине низа клешей. А дальше - дело техники: брюки увлажнялись, "торпеды" загонялись в брючины, а затем брюки высушивались в каком-нибудь укромном месте. После сушки снова отглаживались. И вот теперь, в растянутых клешах, ты становился неуязвимым. Смело стоишь на построении, тебя всесторонне осматривают, а взять не за что! Клиньев-то нет! Но простота - хуже воровства, говорит народная мудрость. Вскоре, после нескольких процедур "торпедирования", штанины делались как решето и начинали расползаться. Встал вопрос о кардинальном изменении подхода к увеличению ширины брюк. Решили шить новые из добротных флотских тканей с заранее заданной шириной. Не всем, конечно, сразу удалось достать нужную сумму денег, но цель была ясной, и к ней каждый шел своим темпом. На 3-м курсе я уже имел сшитые частником-портным по моему заказу флотские брюки с шириной 38 сантиметров. В увольнении я нес себя гордо и величественно. Нет, это были не самые широкие брюки в природе. Были счастливцы, которые имели брюки 42 см, это я знаю достоверно, но и это не предел. Но мои брюки тоже были достойны уважения. На 4-м курсе, с 1954 г., мы уловили в гражданской среде явную тенденцию к заужению брюк, удлинению пиджаков, утолщение подошв обуви. Появились широкие и длинные яркие галстуки с тропическим разноцветьем. И как вершина пикантности - изображение на них попугая или обезьян на лианах. Самое яркое проявление снобизма наблюдалось в клубах на танцах. Мы, курсанты, в силу ограниченных финансовых возможностей, и благодаря бдительному контролю инертной к изменениям моды командной надстройки, явно отставали от гражданских модников. В известной короткометражке "Эдик", изредка показываемой на телеэкранах, типичный стиляга того времени в исполнении популярного артиста Олега Анофриева остался навечно документальным подтверждением веяний моды тех лет.
В 1955 году на танцах в клубах пышным цветом заблистал "рок-н-ролл". Но все эти моды - там, за пределами училища. А в его стенах, как в бурсе, свой уклад, своя суровая житейская реальность. Повседневная одежда - самая непритязательная. На первом и втором курсе только "роба" из желтовато-белой полотняной ткани. На ногах рабочие яловые ботинки, называемые в обиходе "ГД" (не буду расшифровывать эту аббревиатуру, неприлично), у лентяев часто даже на босую ногу. На третьем курсе рабочая одежда несколько привлекательнее: суконные брюки, которые получили в первый год, донашиваемые по второму сроку, фланелевка. А на четвертом курсе - суконка второго срока, и донашиваемые хромовые ботинки на ногах, тоже нередко без носок. Помнятся белые брезентовые чемоданы с люверсами для шнуровки. Мне кажется, что они дошли как реликт еще от парусного флота. С ними, уложив нехитрый скарб, нас возили на летние практики. О летних практиках на кораблях тоже есть смысл рассказать. Годовые экзамены все училища заканчивали сдавать где-то к концу мая, в первой декаде июня месяца. А дальше наступала пора летних отпусков и корабельных практик. Чтобы не переполнять корабли флотов и железнодорожный транспорт излишним курсантским наплывом, отпуска и практики между училищами разносились по разным срокам. Одни сразу после экзаменов отправлялись на корабельную 3-х месячную практику, а затем по отпускам. Другие - наоборот. У нас же, традиционно, был сначала 30-ти суточный отпуск, а затем - 3-х месячная корабельная практика. С одной стороны, манил отпуск. Скучали по родным, оставшимся на "гражданке" школьным друзьям, по домашнему теплу. С другой стороны, хоть экзамены за курс уже и сданы, пока не отплаваешь практику - считаешься еще на старом курсе. А так хотелось ехать в отпуск с очередной "галочкой" на левом рукаве. И ехали! После, правда, при возвращении из отпуска, на подъезде к Риге, доставали спрятанные до времени старые "галочки" и пришивали на свое место.
Глава 4. ХОДИЛИ МЫ ПОХОДАМИ.
После первого, так быстро пробежавшего отпуска, мы отправились на корабли Краснознаменного Балтийского Флота, в его главную военную базу - Балтийск. Доехали поездом до Калининграда, сошли на перрон знаменитого, под стеклянным в былые времена куполом, Кенигсбергского вокзала и пешими колоннами поротно двинулись к Преголи. Ярким, солнечным июльским днем 1952 года мы шли по расчищенным улицам города. Слева и справа громоздились груды битого красного кирпича от бывших зданий, кое-где торчали фрагменты отдельных стен. Среди груд кирпичей пробивались ростки молодых яблонь, на редких прогалинах ярко зеленела трава. Далее, по каналу, на малых десантных кораблях нас доставили в Балтийск.
Корабельная практика проводилась поочередно на разных типах боевых кораблей с исполнением разных должностей, по нарастающей. Моя первая практика началась на дублером комендора 37-ми миллиметрового спаренного зенитного автомата. Этот "автомат" я знал. В училище мы изучали его устройство, как и устройства других видов артиллерийского оружия. Такой же экземпляр стоял и в артклассе училища. Зенитные стрельбы за время практики не проводились. Поэтому вся "практика" свелась до примитива: драил с песочком деревянный настил палубы крейсера, швабрил ее. Натирал до блеска асидолом или пастой ГОИ бронзовые барашки кранцев первых выстрелов, намеливал резину уплотнений их крышек по команде: "Медь драить, резину мелить!" Изучил и исполнял обязанности "номера" по боевому расчету. Прочел недавно "Морские рассказы конца XX века" Геннадия Рубинского, и повеяло от его новелл под рубрикой "Имидж" чем-то очень и очень знакомым. В числе многих курсантов, которые "привалили" на практику, по воспоминаниям боцмана крейсера "Чкалов", был и я. Помнятся две-три встречи с помощником командира крейсера, в то время еще старшим лейтенантом "П". До нас, курсантов, не доходили кипевшие внутри корабля страсти, но достоверности повествуемого я верю. Даже внешне, а облик помощника командира мне очень запомнился, он был высокомерен, чванлив, движения замедленные, во всем просматривалось что-то снобистское. Не буду пересказывать коллизию, любознательный читатель может ознакомиться с ней в "Рассказах" Рубинского. Запомнился старший помощник командира крейсера капитан 2 ранга Савин только одним эпизодом. Возле камбуза, у окна раздачи пищи, уже загодя, как минимум за полчаса, собираются бачковые. На корабле еще идет приборка, но эти норовят получить пищу первыми: раньше отбачкуешь - больше времени останется на послеобеденный отдых. У старпома тоже свой резон: все должно выполняться только по команде. Обходит старпом крейсер, проверяет качество приборки, почему-то в крагах с раструбами до локтей, а тут толпа у камбуза. Безобразие!
Медленно приближается старпом к бачковым, и те так же медленно и молчаливо отступают от окна раздачи пищи, соблюдая изначальную дистанцию, но не теряя уже образовавшуюся очередь. Командир крейсера капитан 1 ранга Ярошевич - этот запомнился "пижоном из поднебесья". Высокий, стройный, красивый и недоступный. Он появлялся на ходовом мостике крейсера величественно, в матросском бушлате (куртки в то время еще не были изобретены), с погонами "капитана 1 ранга" и биноклем на груди, почти как И.Христос на картине Иванова. На "Чкалове" мы были всем классом. Жили в отдельном кубрике, только расписаны были по разным боевым постам. Так же, через месяц, нас всем классом перевели на эскадренный миноносец проекта "30-БИС". Наше место на "Чкалове" заменил другой класс. На эсминце мне достался боевой пост в башне главного калибра с теми же обязанностями, что и на крейсере. Артиллерийская подготовка завершилась руководством стрельбой из 45-ти миллиметровых береговых пушек по буксируемому щиту, руководствуясь Правилами стрельбы "ПАС В-2". Успехи в стрельбе радовали, но по здравому рассуждению, их надо отнести все же на счет штатных комендоров. Проплавав, а больше простояв в гавани месяц на эсминце, мы ушли в штурманский поход по Балтике на учебном корабле “Комсомолец” с заходом на рейды Лиепаи, Таллинна, Кронштадта. "Комсомолец" - патриарх Отряда учебных кораблей ВМФ. Свою трудовую биографию он начал в 1902 году под именем “Океанъ” и служил в составе Балтийского флота, как военный транспорт. Габариты мощного стального клепаного корпуса о трех здоровенных дымных трубах (угольщик) и весь внешний вид были внушительны. Оставшись без работы в 1-ю Мировую войну, пережив все революции и Гражданскую войну, к началу 20-х годов XX столетия пришел окончательно в нерабочее состояние. Только пройдя основательный ремонт с 1921 по 1924 г., он начал свою службу на ниве взращивания курсантов Военно-Морских училищ. Он был находкой и для кинематографистов. По случаю, его можно было “загримировать” под “Аврору”. При добавлении к своим трем трубам декоративной четвертой, с установкой на палубе макетов пушек – мог сойти и за “Варяга” и еще, Бог знает, за кого. К нашему времени, после очередных «модернизаций», их осталось две, третью срезали.
В 1924 году, воскреснув как учебный корабль под именем "Комсомолец", он с курсантами на борту совершил совместное с крейсером "Аврора" плавание из Кронштадта в Архангельск и обратно. С тех пор такие рейсы стали почти регулярными, и через его кубрики, каюты, рубки и просторный штурманский прокладочный зал прошли сотни и сотни курсантов. Громадные кубрики “Комсомольца” с подвесными парусиновыми койками, в которые на день увязывались в тугой узел пробковые матрасы (они же – спасательные плотики), бесчисленные трюмы, кладовые и лабиринты мрачных переходов таили массу тревожного. Даже до нас дошли мифы из его смутного прошлого, выдаваемые как современные, что за третьей трубой “Комсомольца” в темное время суток появляться опасно – раздевают… Наверное, у каждого ветерана ВМФ есть, что вспомнить о нем. Мои же воспоминания о "Комсомольце" всегда почему-то начинаются с ежедневных первых оповещений по корабельной трансляции: “Команде вставать! Койки вязать!” А спать так хотелось... Наш поход по Балтике пришелся на 50-ю годовщину жизни "Океана-Комсомольца". Штурмана из нас (как бы тут помягче выразиться) были еще "слабее", чем артиллеристы. Нас знакомили с береговыми очертаниями, ориентирами. Впервые мы увидели в натуре то, что изображалось на картах. Учились брать пеленги на маяки, кирхи, мысы, наносить свое место на карту, вести прокладку курса корабля, находить счислимое место на заданное время. Учились брать секстаном высоты светил. Помнится, с каким смакованием, любовно произносил наименование альфы Волопаса на латыни начальник цикла астрономии капитан 1 ранга Александр Чарухин: "Альфа Бо-о-тез-з!" - устремляя куда-то ввысь свой перст. Он был подслеповат, постоянно носил старомодное пенсне, и мне казалось, что он не столько видел эту "Альфу Боотез", сколько представлял в лирическом воображении. Тогда же, в Кронштадте, нас свозили на кормовую часть линкора "Марат" ("Петропавловск"). Он еще доживал свою "инвалидную" боевую жизнь после потери носовой части в войну. На нем служила кадровая команда, разводились пары в котлах, вращались динамомашины, вырабатывая электроэнергию, работали элеваторы, грозные пушки способны были стрелять. Впечатление от его грозного величия было потрясающим. Произвел незабываемое впечатление и паровой катер с "Марата", которым нас доставляли, своей высоченной, блестящей медной трубой. Сейчас таких уже не встретишь.
Быстро, в обычных учебных проблемах и повседневной суете пробежал еще один учебный год - второй. Самым памятным событием начала 1953 года была смерть И.В.Сталина. Нас растили и воспитывали с его именем. С его именем мы собирались идти в большую жизнь. И вот его не стало. Страна, и мы все с нею вместе, в неподдельном горе и отчаянии, про себя и вслух задавались вопросом: 5 марта, после некоторой растерянности от неопределенности, командование училища решилось на проведение траурного митинга и повело курсантов стройными рядами в парк им.Кирова, вблизи здания Совета Министров ЛССР, где был установлен (насколько помню) единственный бюст Сталину в центральной части Риги. Над выстроившимися колоннами курсантов нашего училища и КАУБО лились из невидимых динамиков звуки траурных маршей, реквиемов, слышались проникновенные прощальные речи выступавших с невесть откуда появившейся трибуны. После окончания официальной части грустные, унылые колонны потянулись к местам постоянной дислокации.
Но училищная жизнь продолжилась... Преобразование училища в "подводное" на учебной программе практически не отразилось. Для изучения основного предмета, самое - подводной лодки, в училище не было ничего: ни схем, ни описаний, ни макетов основных узлов, а тем более - тренажеров. Да и со специалистами-подводниками тоже была напряженка. И еще одна существенная проблема: подводные лодки довоенной постройки и военной поры уже отходили свое, а вновь спроектированные с учетом последних достижений науки, техники и лучшего зарубежного (скажем прямо - немецкого) опыта, только что начали закладываться на всех больших верфях Советского Союза. Наши преподаватели-подводники их еще сами не знали, им самим еще предстояло эти подводные лодки изучать. И, тем не менее, с началом второй летней практики, еще, по сути, не имея никакого понятия о подводных лодках, мы попали на подводные лодки, причем по-соседству, на окраине Риги в п. Усть-Двинск (Болдерая), где базировалась целая дивизия из двух бригад подводных лодок. Командовал дивизией контр-адмирал Цирульников (его сын - закончил РНВМУ - перешедший позднее в наше училище на должность начальника кафедры тактики. На дивизии чего только не было. Я имею ввиду: каких только не было подводных лодок. Были Л - "Ленинцы", С - "Сталинцы", Щ - "Щуки", немецкие трофейные VIII - серии, IX - серии, их модификации и даже одна ХXI - серии, которая и воплотилась, в какой-то мере, в наши строившиеся подводные лодки 613 и 611 проектов. Был даже безотсечный дореволюционный "Барс", правда, использовавшийся как зарядовая станция. В течение одного месяца удалось побывать на всех этих типах. В результате остался "ералаш". Запомнилась какая-то немецкая лодка довоенной постройки, но прошедшая, видимо, модернизацию в войну. У нее было РДП (устройство, обеспечивающее работу двигателя внутреннего сгорания под водой, на перископной глубине), шахта подачи воздуха которой заваливалась в нишу (выгородку) носовой надстройки, как толстое, длинное бревно. Примечательной стала неделя, проведенная на подводной лодке "С-13". Да-да, именно на той знаменитой лодке, которая под командованием капитана 3 ранга Маринеско Александра Ивановича потопила "Вильгельма Густлова". "С-13" только что вернулась из Кронштадта после капитального ремонта. Она сияла чистотой, свежими яркими эмалевыми красками приборов, магистралей, вентилей, устройств. Предполагалось, что у нее еще будет долгая служба на флоте.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Трайнин Александр после окончания ЛНВМУ учился в училище Береговой обороны в Риге.
Игорь Владимирович Леоненко записал в дневнике в январе 1948 года (выпускной десятый класс): "Занимался с Санькой Трайниным английским. Ужасный оболтус, хотя и не глупый. Не любит систематически заниматься." И это все, что известно однокашникам о нем на сегодня. По крайней мере приведем краткую справку об училище Береговой обороны в Риге, оно, к сожалению, не так известно, как например, ВВМУ им. М.В.Фрунзе или ВВМКУ им. С.М.Кирова, хотя также по праву гордится своей славной историей.
Училище береговой обороны Военно-морских Сил РККА создано приказом Реввоенсовета СССР № 334 от 18 апреля 1931 года... Летом 1931 года происходит первый набор курсантов из числа краснофлотцев Черноморского, Балтийского флотов и Днепровской флотилии. Увлеченная военно-морской специальностью молодежь активно шла в училище. Однако состав курсантов первого набора по общеобразовательной подготовке оказался чрезвычайно пестрым. Было очевидно, что для создания нормальных условий учебы необходимо уделить серьезное внимание общеобразовательным дисциплинам. В связи с этим для повышения общеобразовательного уровня кандидатов, принимаемых в училище, директивой начальника Управления учебных заведений ВМС от 15 июня 1931 года были созданы подготовительные курсы. Училище начало свою работу в Севастополе в зданиях на Корабельной стороне, где раньше размещался учебный отряд Черноморского флота.
Но эти здания не могли удовлетворить потребности училища в учебных помещениях. Поэтому в августе 1931 года началось строительство нового корпуса при активном участии командного и курсантского состава училища... Осенью 1933 года состоялся первый выпуск курсантов из училища. В числе успешно закончивших его был Борис Митрофанович Гранин, герой Гангута в дни Великой Отечественной войны
Обратите внимание на ленточку на бескозырке.
Уже в первые годы работы личный состав училища добился хороших успехов в боевой и политической подготовке, спортивно-массовой работе и развитии художественной самодеятельности. 29 октября 1933 года училище было награждено переходящим призом и грамотой ЦК ВЛКСМ. Приз ЦК ВЛКСМ был вторично завоеван и в 1934 году и по условиям соревнования был навечно передан училищу. 10 июля 1934 года училищу присваивается имя Ленинского Коммунистического Союза Молодежи Украины (ЛКСМУ). Материальная база училища значительно окрепла. Во вновь отстроенном учебном корпусе к 1935 году были оборудованы все необходимые для обеспечения нормального учебного процесса кабинеты и лаборатории. Благоустроенными стали кабинеты стрельбы по наземным и морским целям, кабинеты приборов управления стрельбой, электротехники, материальной части артиллерии. Все кабинеты были оснащены новейшей военной техникой того времени. Училище обогатилось хорошо оборудованными кабинетами морской тактики, кораблевождения, минно-торпедного оружия. Таким образом, в училище были созданы все условия для для подготовки высококвалифицированных командных кадров. Большое внимание уделялось практике и стажировке курсантов, которые проводились в частях береговой обороны, а затем на кораблях флота...
К 22 июня 1941 г. береговая оборона имела в своем составе 332 батареи из 1224 орудий калибра 356-45 мм. По сравнению с 1931 г. количество батарей увеличилось в 8, а орудий в 7,7 раз. Особенно напряженно проводилась работа по созданию береговой обороны на Балтийском флоте. Проводилось активное строительство стационарных артиллерийских батарей и на Северном, Тихоокеанском флотах. Сроки на строительство батарей отводились очень сжатые: для открытых батарей - полгода, для башенных - год. В октябре 1940 г. Н.Г.Кузнецов вместе с начальником ГМШ Л.М.Галлером докладывал И.В.Сталину о ходе работ по строительству береговых батарей и об укреплении западных морских границ на всем их протяжении.
В соответствии с планом обороны важнейшие пункты морского побережья были защищены которая была способна во взаимодействии с другими родами сил флота решать задачи по уничтожению корабельных сил противника при ведении боя в прибрежном районе на минно-артиллерийской позиции, участвовать в противодесантной и противокатерной обороне. К началу Великой Отечественной войны все наши флоты располагали хорошо организованной системой школ, которые готовили сержантский состав по всем специальностям береговой обороны. Созданное в 1931 г. Военно-морское училище береговой обороны имени ЛКСМУ полностью обеспечило флоты квалифицированными командными кадрами. С сентября 1935 г. по январь 1941 г. численность командного состава береговой обороны возросла в 6 раз (с 1822 до 10894 человека).
С первого дня Великой Отечественной войны личный состав Военно-морского училища БО им. ЛКСМУ находился на военном положении. Курсанты, наряду с тем, что учились, отражали воздушные налеты вражеской авиации, принимали участие в боевом травлении мин, строили оборонительные сооружения и охраняли стратегически важные объекты города Севастополя. Не в простой обстановке прошли четыре первых месяца войны. 28-29 октября 1941 года немецко-фашистские войска перешли в наступление по всему Крымскому фронту. Возникла реальная угроза Севастополю. В этой обстановке в городе было введено осадное положение. Военный совет флота принимал экстренные меры по подготовке города к обороне. Из моряков кораблей и береговых частей были сформированы отдельные отряды, батальоны и направлены на дальние подступы к городу.
... В ночь с 29 на 30 октября курсанты в пешем строю совершили 35 километровый ночной переход. На своих плечах они несли минометы, пулеметы, ящики с боеприпасами и различное снаряжение. Весь личный состав училища был сведен в отдельный курсантский батальон под командованием заместителя начальника училища и военкома училища полкового комиссара Бориса Ефимовича Вольфсона. Батальон состоял из роты начальствующего состава, пяти курсантских рот, в том числе минометной, пулеметной, трехорудийной 76-милиметровой артиллерийской батареи. 30 октября, заняв рубеж обороны в 4 километрах юго-западнее Бахчисарая, курсанты по приказу своих командиров приступили к оборудованию инженерных оборонительных сооружений. 31 октября батальон уже отражал сильные атаки вражеской пехоты, поддерживаемые авиацией, артиллерией и танками. В этот и последующие дни противник обрушил на позиции курсантов шквал огня, но не смог сломить их волю. Они мужественно защищали свои позиции... Потерь среди курсантов было немало. В ночь с 4 на 5 ноября курсантский батальон, выполнив приказание командующего ЧФ на бахчисарайском направлении, был переброшен в район Мекензиевых гор. На новом месте дислокации курсантский батальон совместно с 7 бригадой морской пехоты ЧФ и батальоном Дунайской флотилии наносили врагу ощутимые удары., особенно во время ноябрьского и декабрьского наступления немцев.
Чтобы сохранить курсантов для дальнейшей подготовки офицеров ВМФ, решением Военного Совета ЧФ от 17 ноября 1941 года преподавательский и начальствующий состав училища был снят с фронта и направлен на Кавказ в город Ленкорань в эвакуированное из Севастополя сюда училище... С чувством глубокого удовлетворения встретил личный состав училища весть о высокой правительственной награде. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 января 1944 года "За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронтах борьбы с немецко-фашистскими захватчиками" училище было награждено орденом Красного Знамени. В это время, перебазировавшись в конце 1942 года в сибирский поселок Танхой, а осенью 1943 года из Танхоя училище передислоцировалось во Владивосток. В условиях частых перемещений, при отсутствии должной материально-технической базы училище продолжало непрерывно готовить и выпускать для ВМФ офицеров-артиллеристов, связистов, арттехников. За года Великой Отечественной войны училище выпустило сотни офицеров для Военно-Морского Флота. Все они, как правило, уходили на флота и флотилии, где храбро сражались тысячи их предшественников - выпускников 30-х годов. У стен Москвы и под Ленинградом, на Черном, Балтийском и Баренцевом морях, на Тихом океане, в Заполярье, на Волге, на Днепре и Дунае писали наши выпускники страницы истории училища. Золотыми буквами вписаны в историю училища имена его воспитанников - Героев Советского Союза: Виктор Иванович Великий, Иван Михайлович Желваков, Михаил Михайлович Калинин, Георгий Валентинович Терновский, Тимофей Алексеевич Почтарев, Илья Алексеевич Хворостянов.
За годы Великой Отечественной войны тысячи воспитанников училища показали себя стойкими, отважными, хорошо знающими свое дело специалистами. С достоинством и честью сражались они за свою Отчизну и победили...
... Возвращение в Севастополь было невозможным - город лежал в руинах, учебная база и бытовые условия практически отсутствовали. В этих условиях было принято решение передислоцировать училище в Ригу... уже 15 февраля 1946 года Краснознаменное училище береговой обороны ВМФ было переименовано в Краснознаменное артиллерийское училище береговой обороны ВМФ (КАУБО ВМФ), а затем 25 февраля 1946 года, в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР о создании Военно-Морских Сил при Наркомате Вооруженных Сил Союза ССР КАУБО ВМФ, было переименовано в Краснознаменное артиллерийское училище ВМС (КАУБО ВМС). В училище был установлен срок обучения - 4 года, а на курсах переподготовки офицерского состава береговой обороны, которые действовали при училище - 10 месяцев... ... первый ускоренный выпуск, который состоялся 15 августа 1946 года, и последующие выпуски офицеров-артиллеристов отличались высокой степенью обученности, что было в свою очередь отмечено Главнокомандующим ВМС СССР адмиралом флота Н.Г. Кузнецовым при его посещении училища в 1946 году. В работе училища большое значение придавалось совершенствованию и развитию учебной базы в целях привития курсантам практических навыков. Основой такой базы служил кадровый отдельный учебный артиллерийский дивизион на острове Мангали, оснащенный 450мм и 85-мм батареями. В 1946 году училищу была передана 130-мм подвижная артиллерийская батарея, радиолокационная станция орудийной наводки и отдельный отряд аэростатов артиллерийского наблюдения... В начале 1950 годов в береговой артиллерии сложилось такое положение, когда состояние и развитие средств вооружения флота, многообразие видов береговой артиллерии, сложность техники и ее эксплуатации требовали от офицерского состава наличия высшей степени подготовки. В связи с этим, решением Совета Министров СССР от 28 сентября 1954 года КУБО ВМС было преобразовано в высшее учебное заведение 1 категории. Приказом Главнокомандующего ВМС от 11 октября 1954 года училище было переименовано в Высшее Краснознаменное училище береговой артиллерии ВМС (ВКУБА ВМС)...
... в июле 1958 года Высшее Краснознаменное училище береговой артиллерии ВМФ реорганизуется в Рижское высшее Краснознаменное артиллерийское инженерное училище. Оно должно было готовить военных специалистов высшей квалификации для эксплуатации современного вооружения: инженеров-механиков, инженеров-электриков. Срок обучения по этим специальностям был установлен продолжительностью пять лет... ... в 1962 году было переименовано в Рижское высшее командно-инженерное Краснознаменное училище. В феврале 1963 года на базе отделения расчетов и моделирования при научно-исследовательском отделе организована научно-вычислительная лаборатория училища. Современная вычислительная техника, созданная в научно-исследовательских лабораториях и на кафедрах, научно-экспериментальная база позволили выполнять научно-теоретические и экспериментальные исследования на высоком научном уровне... В соответствии с Постановлением Совета Министров СССР от 20 июня 1977 года, училище было преобразовано в высшее военно-политическое... и 1 сентября 1977 года начало свой первый учебный год Рижское высшее военно-политическое Краснознаменное училище имени Маршала Советского Союза Бирюзова С.С.
30.06.1992. Рижское высшее военно-политическое Краснознаменное училище РВСН имени Маршала Советского Союза Бирюзова С.С. расформировано.
Трушин Лев Георгиевич.
Трушин Лев Георгиевич родился в декабре 1929 года. В училище его привез дядя, контр-адмирал Егоров Владимир Александрович, начальник Артиллерийского управления ВМФ (03.1942-03.09.1945.). О родителях сведений нет. После окончания ЛНВМУ поступил в ВМУ им. М.В. Фрунзе. В памяти однокашников сохранилось, неплохо рисовал, делал наколки «Морской черт».
Тюкин Анатолий Леонидович.
Тюкин Анатолий закончил ЛНВМУ, затем - училище им. М.В.Фрунзе. И все, что известно о нем? Нет, не все. Чем-то он выделялся из общего ряда, раз его фамилия, по крайней мере, дважды фигурирует в описании "детских шалостей" летописцем Соколовым Н.П. В шалостях отнюдь не бессмысленных...
Они были первыми" Н.П. Соколов.
После выполнения на набережной перед зданием училища нехитрых упражнений утренней зарядки - пробежка. От училища к домику Петра Первого, а в хорошую погоду и дальше - за дом политкаторжан. А бежать, ой, как не хочется. И вот из строя выскакивает и бежит в сторону сначала один воспитанник, за ним другой, третий, ещё и ещё... Прикрывая лица воротниками, чтобы не быть узнанными старшиной, беглецы несутся к ближайшему дому, где, пригибаясь, как при игре в чехарду, и обхватывая друг друга руками, устанавливаются головами вовнутрь, а наружу одинаковыми обтянутыми робой задами - ждут, когда рота пробежит. Старшине бежать за нарушителями дисциплины бесполезно, проверено: оставшийся без командира строй тут же распадается и поворачивает обратно. Пока рота продолжает пробежку сачки нежатся в лучах утреннего солнца, спокойно покуривают. Но вот слышится топот возвращающейся роты, звонкий голос старшины, подсчитывающего ногу. Беглецы, также пряча лица, зигзагами возвращаются и ныряют в спасительный строй. Старшина бессилен что-либо предпринять. Его попытки: «Тюкин, я вас всё равно узнал. Будете наказаны!», - заканчивались ничем, так как тут же из строя раздавался голос: «Товарищ старшина, это не я, я - в строю». Перед уходом из кубрика на завтрак и занятия снова обход старшины - принимается заправка коек. Тут он опять Бог и царь над нами. На какие только ухищрения не пускались мы, добиваясь идеальной заправки! Загибы серых байковых одеял вдоль матрацев для образования требуемой складки фиксировались прохождением по ним молодыми зубами. Красные буквы «Н» (ноги) на одеялах выравнивались по всему ряду коек до сантиметра. Стоим, каждый у своего места, ждём прохода старшины. Рр-аз! и сорвано одеяло с одной койки! Рр-аз! - с другой. Значит, что-то не так. Может быть, одеяло плохо натянуто, провисло посередине. А, может, подушка под ним оказалась чуть сдвинута против общего ряда. Или просто старшина интуитивно угадал в хозяине койки недавнего беглеца из строя... Тем, кто спит на верхнем ярусе, меньше достаётся от невысокого роста старшины.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Они отгорожены от бульвара Падомью высоким дощатым забором, выкрашенным серой краской. Там, вдали, в конце здания, есть ещё дверь – вход в санчасть. Здесь, в свободные от занятий погожие дни, мы проводили неофициальные спортивные игры. По окончании училища здесь было торжественное построение – нам вручали лейтенантские погоны, офицерские кортики и дипломы о получении высшего образования.
А вот третье событие - эпохальное. В начале второго семестра второго курса, после небольшой задержки в Москве, из командировки прибыл наш Батя - начальник училища. Собрал весь состав училища в клубе и зачитал приказ: нас сделали подводниками, а училище стало именоваться (в закрытой информации) "Второе Высшее Военно-морское училище подводного плавания". "Первым..." стало "Первое Балтийское" (позже - училище им. Ленинского Комсомола). Известие было встречено громом аплодисментов. В этой связи произошла и коренная структурная реорганизация. Вместо “однопрофильного” - подготовка вахтенного офицера - училище стало специализированным. Были созданы два факультета: штурманский и минно-торпедный. Это, в свою очередь, привело к изменению внутренней подчиненности. Если ранее курсы представляли собой как бы административные единицы со своим начальством, нечто горизонтальное, подобное многослойному пирогу, то теперь факультетская организация стала похожей на институтскую (университетскую). Структура училища приобрела “продольный” или “вертикальный” вид: штурманские роты всех курсов, от первого до последнего, замкнулись на свое факультетское руководство. Разница только в титулах руководителей. Если в гражданском ВУЗЕ руководитель факультета - декан, то у нас - начальник факультета. С утверждением новых должностей появились и новые начальники. Начальником моего штурманского факультета был назначен капитан 1 ранга Кабо Исаак Соломонович. Его заместителем стал капитан 2 ранга Олянюк С.А., бывший нашим начальником курса со дня образования училища. К 1954 г. (мы уже третьекурсники) наши жилищные условия значительно улучшились. Нахимовцев осталось мало (последний 10-й класс), их переселили в клуб на первом этаже соседнего со “шведской казармой” здания, бывшего Собрания какой-то гильдии (позже – Музей Революции, а ныне Музей Вооруженных Сил Латвии). Это здание вплотную примыкает к “Пороховой” башне и сопрягается с ней внутренними лестничными маршами. С лестничных площадок между первым и вторым, а так же между вторым и третьим этажами были входы внутрь "Пороховой" башни, где были оборудованы "Ленинские комнаты" с подшивками газет, журналов, настольными играми, пианино и проч.
Рига улица Смилшу 20.
Здесь проводились собрания, коротали досуг в свободное время. Кубрики третьего курса разместились на 2-м этаже, четвертого - на 3-м. Каждый взвод (класс) имел свой кубрик, кровати располагались в один ярус (в отличие от прошлого). Между ними прикроватные тумбочки для средств личной гигиены и письменных принадлежностей. Между двумя крыльями спальных помещений – просторный вестибюль, где проводились общие построения. У одного из простенков вестибюля стояла открытая пирамида с личным оружием - винтовками Мосина образца 1891/30 года под присмотром дневального. Уход за винтовкой (чистка, смазка) - личная проблема курсанта: подошел к пирамиде в удобное для тебя время, взял свою винтовку, проверил, привел в порядок при необходимости, поставил на место в свою ячейку и гуляй смело. Но если до тебя проверил командир роты и обнаружил на винтовке легкий налет пыльцы - прощай очередное увольнение. Несколько позже пирамида обрела запоры с амбарным замком. Но ключ находился у дежурного по роте и, при необходимости произвести чистку, проблем к его получению не было. Еще у нас на вооружении были палаши. Это такая "штука", похожая на саблю, только покороче и менее изогнута. Можете себе представить военного моряка с саблей на боку? Смешно! К счастью, носили мы палаш только при исполнении службы дневальным или дежурным по роте. Но мы знали, что наши “побратимы” в других городах даже в увольнение ходили с палашами у левого бедра. Попробуй пройтись с девушкой под руку, когда между вами оружие, хоть и холодное. А на танцах? Помнятся бесконечные переходы строем. Особенно когда обрели спальные корпуса "шведской казармы" и бывшего Нахимовского училища. Утром из спальных корпусов идем на завтрак в учебный корпус (столовую открыли в нем после капремонта), расстояние около километра. После обеда - в спальные корпуса для послеобеденного отдыха (святое дело). После часового отдыха - опять в учебный корпус, после самоподготовки - снова в жилые корпуса. Все эти “челночные” переходы из спальных корпусов в учебный и обратно осуществлялись по бульвару Падомью, мимо строящейся гостиницы "Рига". Начинали строительство гостиницы пленные немецкие солдаты, отбывавшие трудовую повинность за преступления, совершенные в годы войны. К 1952-му году стены здания поднялись до уровня 3-го этажа. Вскоре было принято решение о возвращении пленных в Германию, и леса строящейся гостиницы украсились молодыми каменщиками, маляршами, подсобницами. Между нашим строем и контингентом молодых строительниц иногда, по ходу, пробегал обмен короткими шутками, колкостями.
ФРАГМЕНТЫ ПАНОРАМЫ СТАРОЙ РИГИ.
По бульвару Падомью, мимо строящейся в то время гостиницы “Рига” (светлое семиэтажное здание слева) мы совершали неоднократные ежедневные переходы из учебного корпуса к спальным корпусам у Пороховой башни (справа на снимке) и обратно. На перекрестке ул.Ленина и бульвара Падомью, чуть дальше статуи Свободе, возле уличных часов “Лайма” (“Счастье”), назначались все встречи в дни увольнений.
На плацу у Рижского замка, где размещался Дворец пионеров, мы “отбивали” строевой шаг. Жители улочек этой части города почти ежевечерне наслаждались нашими “концертами” строевых (и не только) песен. Не знаю, правда это или нет, но молва донесла, что по выпуску, получив назначение к отдаленному месту службы, один наш однокурсник-лейтенант, назову его условно “Василий С.”, проходя мимо строящейся гостиницы, а к тому времени она уже насчитывала этажей 6-7, прокричал ввысь: - Девки, кто хочет за меня замуж? - Я-а-а! - откликнулись с лесов. - Слезай! И уехала молодая супружеская пара чуть ли не на Камчатку. Но это, если и было, то потом. А до того мы все ходили. Перед вечерней поверкой обязательная вечерняя получасовая прогулка по улицам Старой Риги, с распеванием строевых песен, а иногда слегка фривольных - “А парень с милой девушкой на лавочке прощается...”, или что-нибудь подобное. Иногда, чтобы не ломать голову над поднадоевшим репертуаром, заводили заунывную, нескончаемую за время прогулки, лермонтовскую “Скажи-ка, дядя”. Наши вечерние "концерты", очевидно, нравились жителям Старой Риги. По крайней мере, жалоб, насколько помню, не поступало. По большим праздникам - большие праздничные дневные прогулки с офицерами, в парадной форме, при орденах, во главе колонны, со Знаменем училища (Военно-Морским флагом), под марши духового оркестра по главным улицам столицы Советской Латвии. Дети радовались несказанно! Поскольку ежедневные переходы большей частью были связаны с приемом пищи, имеет смысл остановиться и на проблеме питания. Кормили нас хорошо. А годы-то были еще послевоенные, неурожайные или малоурожайные. Но мы получали полный рацион. Начальник училища лично сам уделял большое внимание этой проблеме. Лучшие повара, прошедшие испытание камбузом Нахимовского училища, стали нашими. Продукты на камбуз поступали всегда качественные, по установленным нормам. Закладка в котлы всегда проводилась под бдительным присмотром дежурной службы. Пробу пищи ежедневно снимал сам Безпальчев.
Камбуз училища.
И все же, поначалу, нам суточного пайка не хватало. В училище мы все пришли заморенные длительным недоеданием в военные и послевоенные годы. При установившемся активном режиме молодые организмы начали быстрый рост и еще быстрее начали набирать вес. Делили на пайки хлеб, масло, сахар, иногда просили добавку. Вроде наедались, а через 2 - 3 часа снова хотелось есть. На втором курсе чувство постоянного желания поесть стало беспокоить меньше. Уже и первое оставалось в бачке, и добавок хлеба не стали просить, а кое-что из меню и вовсе перестало устраивать. Запомнилась В Латвии этого "добра" – немерено, самый доступный продукт. Вначале мы эти кильки-салаки ели с удовольствием. Но поскольку их давали и в обед, и в ужин (большей частью как добавку к другой закуске), нам они скоро поднадоели. В то время мы еще принимали пищу сидя человек по 20 за длинными столами. Рассевшись, первым делом начинали сразу же отправляли алюминиевые тарелки с салакой на край стола за ненадобностью. В один из обедов дежурному по училищу офицеру не понравилось наше отношение к закуске. Посмотрел он на эту процедуру и озабоченно, но строго спрашивает: - А почему не едите кильки? Молчание, наши головы опускаются ближе к тарелкам, шеи вдавливаются в плечи. Что тут объяснять, он ведь видит нашу трапезу не чаще одного раза в месяц, на очередном дежурстве, а у нас это ежедневно, да и не по одному разу в день. Лицо дежурного багровеет, он видит в этой акции попытку отказа от приема пищи. Может быть, в его голове запестрели картинки из кинофильма "Броненосец Потемкин"? Это угроза ЧП! - Почему, спрашиваю, не едите кильки? Вам что - не нравятся советские кильки? - взрывается дежурный. И тарелки с салакой от края стола поползли в обратном направлении на свои места. Это было в 1952 году. Много позже я дошел до осознания, что бутерброд с килечкой, украшенный срезом вареного яичка, да под... Но не буду отвлекаться. Конечно, килечка – вкусная вещь, и очень к месту в нужный момент.
Уже к третьему курсу мы имели два роскошных просторных столовых зала на втором и третьем этажах учебного корпуса, под клубом. Столики на 4-х человек, прекрасная столовая посуда, накрахмаленные и отутюженные белоснежные льняные салфетки в именных мельхиоровых колечках на столах. Каждый стол и место за ним расписаны, закреплены за конкретным курсантом на постоянно. Между столами замелькали молоденькие официантки в белых кружевных передничках и тоже накрахмаленных кокошниках, ряды которых поредели после первого выпуска. Не говоря уже о хлебе, но даже часть сливочного масла и сахара после окончания трапезы оставались на столах. Мы наелись. Но не покидало чувство тревоги от устоявшегося поверья, что нам в чай добавляют на камбузе бром, как средство притупления юношеской эмоциональности, так скажем. Название этому препарату дали простое и однозначно понимаемое - "Антистоин". Число сомневающихся в том, что это соответствует действительности, было незначительным. Уже в пенсионном возрасте "со стажем", собравшись с бывшими коллегами-ветеранами на очередной пикник по какому-то случаю, в разговоре о былом один товарищ спросил: - А помните, в училище нам давали "Антистоин"? Присутствующие вспомнили сразу, закивали головами, заулыбались. Когда после паузы товарищ с грустью добавил: - Только сейчас начало действовать, - взрыв смеха последовал за признанием. А еще хорошо помнятся строевые занятия, бесконечные тренировки к очередным парадам. Парадов было много: 23 февраля в день рождения Армии и Флота, 1-го Мая в честь солидарности трудящихся всего мира, в Дни Победы над Германией и Японией, 7 ноября в ознаменование Дня Великой Октябрьской Социалистической революции, местный парад в День Военно-Морского Флота. Сам по себе, парад - дело скоротечное. Но подготовка к нему! На неделе 2-3 дня по паре часов отбивали строевой шаг, отрабатывали равнение в движении, повороты колонн в движении, ответы на приветствия и поздравления воображаемых начальников. Затем, то же самое, но с нашими длинными винтовками Мосина. Я уж не говорю об одиночной строевой подготовке, которая задолго предшествовала этому. Тренировки большей частью проводились на прямо у стен Рижского замка. На эту площадь взирали окна квартиры нашего начальника училища. И подспудно сидело в голове: "А вдруг он за нами наблюдает?" Мы знали, что если Батя узрит какую "халяву" на тренировке - мало не будет никому!
Площадь пионеров ныне -
Ближе к дням торжеств к нам подключался духовой оркестр. И нас удивляло: оказывается, оркестранты ходят не хуже нашего. Когда успели научиться? Не доходило, что на их счету этих парадов и тренировок побольше, чем у нас. А на параде мы блистали и формой одежды, и исполнением строевых приемов. Только первый парадный сезон нас досаждало чувство ревнивой зависти, что КАУБО (среднее училище) на парадах ходит первым, а мы ("высшие") - вторыми. Начальники нас успокаивали: они, ведь, "краснознаменные"! Ну что ж, Богу - богово! Однако, эта "несправедливость", видимо, беспокоила и наше начальство. Оно, ведь, тоже бывает не лишено таких же чувств. Начальство похлопотало и, к всеобщей нашей радости, мы стали ходить на парадах первыми. Хотя эта радость длилась не более двух сезонов. КАУБО стало "высшим", а поскольку они еще и "краснознаменные", то уже заслуженно и безропотно с нашей стороны возглавили все последующие торжества. Запомнился парад 7 ноября 1953 года. День выдался по-осеннему ненастным. Накануне шел нескончаемый дождь, все поле площади Победы (“Узвара”), где всегда проводились парады, было в лужах воды. Временами с порывами ветра дождевые струи увлажняли участников парада и его гостей. Но парад был неотвратим! Принимает парад командующий войсками Прибалтийского Военного округа генерал армии Баграмян Иван Христофорович. Настрой у всех, вопреки ненастью, - показать класс! И мы показали! В тот первый и последний раз на парад мы обули рабочие ботинки из добротной яловой кожи. Ни ботинок, ни ног не жалели, брызги летели выше головы! Видимо, с трибун зрелище выглядело эффектно. Генерал Баграмян объявил благодарность училищу и повелел вписать благодарности в служебные карточки каждому участнику парада. Я долго гордился этой первой большой похвалой, расценивая ее, как личную мне.
Генерал армии Иван Христофорович Баграмян со своей внучкой.
КАУБО. Отношения с береговыми коллегами складывались сложно. И не ревность в первенстве на парадах была тому виной. Первопричиной стали разные уклады. У них он был уже сложившимся, имел многолетние традиции. Кстати, наш Батя свою ВМУЗовскую карьеру начал именно в этом училище еще до войны, в Севастополе, где дислоцировалось училище. У нас же традиции еще только начинали зарождаться. И не все несли высокую нравственность и высокую культуру. Представьте, мы идем в свои первые увольнения в город. Встречается почти такой же курсант, как и ты, разве что с красной окантовкой погон, а не с белой, как у нас, и большим количеством "галочек" на левом рукаве. И ты слышишь вслед: - Товарищ курсант! Недоуменно оглядываешься, ищешь глазами большое начальство, которому зачем-то понадобился, и видишь перед собой только такого же горемыку, устремившего на тебя вопрошающий взор. - Меня, что ли? – “Может, какой знакомый, или что-то хочет спросить…" - перебирают извилины в мозгу. - Вы почему не приветствуете? – вопрошает курсант. - Кого? - возникает невинный вопрос. - Как это "кого"? Меня! Вы что, разве не видите? – набирает экспрессию диалог. - А кто ты такой? Катись-ка подобру-поздорову, - возбужденный отпор "нахалу". - Я курсант старшего курса! - не менее возбужденное резюме обиженного старшекурсника. Нас инструктировали перед увольнением, напоминали правила поведения в городе, естественно, напоминали требования Уставов в части воинских приветствии старшим по званию. А то, что их надо отдавать и старшим по курсу - этого нам не объяснили, поскольку старшего курса у нас еще не было. Мы были единственными, а воинские уставы насчет старшинства по годам службы - безмолвствовали . Заканчивались подобные встречи не только перебранкой, но и драками. Постепенно их "каубовское" болезненное самолюбие смирилось с "де-факто", не стали они проявлять эту традиционную особенность за пределами своих ворот. Со временем притерпелись, адаптировались, смирились с существованием себе подобных, но с небольшими странностями. А через пару лет, ходила молва, что отдельные подружившиеся наши курсанты даже стали бывать в КАУБО на танцах. Было и еще одно среднее Военно-Морское летно-техническое училище. Но оно размещалось где-то вдали, на окраине Риги, в районе Киш-озера. Их курсанты в центре бывали редко, к нам относились с пиететом. Мы же, в свою очередь, принимали почитание благосклонно. На кличку "мокрицы", которую мы им дали, они не обижались.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
