В 1977 году я стал начальником управления противолодочного и торпедного оружия Что собой представляло научно-исследовательское управление в нашем институте? Это было относительно самостоятельное подразделение, состоявшее из доброго десятка отделов и ведавшее всем, что касалось того или иного оружия, от обоснования перспектив его развития до оказания помощи флоту в освоении новых образцов Традиционно характерной особенностью нашего управления являлась его многопрофильность. В нем были отделы, занимавшиеся тепловой и электрической энергетикой торпед, отделы крылатых противолодочных и подводных кавитирующих ракет, отделы, ведавшие системами самонаведения торпед и аппаратурой управления противолодочными ракетами В связи с такой многопрофильностью резко отличалась и направленность работ каждого отдела. А трудились в них специалисты самых различных областей научных знаний: электротехники, гидродинамики, электронщики, гидроакустики, специалисты по тепловым двигателям, взрывчатым веществам и многим другим направлениям. Свою работу мы выполняли в тесном сотрудничестве с десятками академических, вузовских и отраслевых институтов промышленности. Как-то подсчитали, что управление имело более 35 относительно самостоятельных направлений. Охватывали они широчайший диапазон научных знаний. А объединяло всех нас приложение наших знаний к развитию противолодочного и торпедного оружия. Характерной особенностью управления являлась и развитая лабораторно-экспериментальная база Создавать ее начали еще в 1950-е годы по инициативе начальника НИМТИ контр-адмирала .
Начальник НИМТИ контр-адмирал Николай Георгиевич Федоров
Занимала она целый лабораторный корпус. Чего только здесь не было! И огромный стеклянный баллистический бассейн с гидропушкой, стрелявшей моделями ракет и торпед с кино- и фоторегистрацией их траекторий, и шестиметровая в диаметре ротативная установка для изучения кавитационных процессов движения скоростных подводных ракет, и занимавший три этажа акустический бассейн, имитировавший бескрайнее море. Был даже полноразмерный торпедный отсек подводной лодки с имитацией качки, вибрации и любых климатических условий содержания оружия Торпедные аппараты отсека выходили в огромный бак, заполнявшийся морской водой По нашим запросам ее доставляли из самых различных районов Мирового океана. Я уж не говорю о холодильных установках для исследования условий эксплуатации оружия в Арктике и множестве других стендов. Одним словом, наряду с теоретическими работами широким фронтом в управлении проводились и экспериментальные исследования. Их развитию я старался уделять как можно больше внимания. В своей книге П.Л.Капица приводит шутливый афоризм из американского романа «Джентльмены предпочитают блондинок»: «Любовь — это хорошая вещь, но золотой браслет остается навсегда» «Я думаю, — пишет П.Л.Капица, — что мы, ученые, можем сказать: теория — это хорошая вещь, но правильный эксперимент остается навсегда». Этого принципа придерживался и я.
Весьма солидным являлся и научный потенциал управления. В разные годы в нем трудились по 5-6 докторов наук и несколько десятков кандидатов. Коллективным органом мышления являлся научно-технический совет (НТС) управления. Его председателем я стал, как говорится, «по положению». Нельзя сказать, что на первых порах руководить заседаниями НТС было легко. Здесь всегда требовалось выдержать линию, которая, с одной стороны, позволяла бы каждому свободно излагать свое мнение, а с другой — обеспечивала принятие правильного решения. Несомненно, главной для меня была помощь начальников отделов. Все они были старше меня и являлись опытнейшими специалистами в своей области. Я и сегодня с большой теплотой вспоминаю сотрудничество с такими корифеями своего дела, как Ю.Г.Ильин, В.К.Пестерев, И.Л.Рогачев, Л.М.Ковалев, Ю.Г.Литкевич.
Капитан 1 ранга Ю.Г.Ильин, полковник В.К.Пестерев, капитан 1 ранга И.Л.Рогачев
Капитаны 1 ранга Л.М.Ковалев и Ю.Г.Литкевич
О моих заместителях разговор отдельный. В разные годы их было два — капитан 1 ранга А.А.Строков и капитан 1 ранга Б.Б.Костыгов. Общими их качествами являлись несомненная компетентность, исключительная преданность делу и высочайшая порядочность. В то же время каждый из них обладал своими личными особенностями. Думаю, не очень ошибусь, если опишу их приблизительно так. Возвращаюсь из очередной командировки. Из аэропорта еду домой. Бреюсь, привожу себя в порядок и звоню на службу: «Как дела?» В бытность А.А.Строкова моим заместителем получаю довольно тревожный доклад: «Юрий Леонидович, хорошо, что Вы появились. Завтра должен быть замглавкома, готовим плакаты для Вашего доклада. Иванов потерял лист из отчета, режимщики все переворачивают вверх дном. Кроме того, подвыпившего Петрова на днях задержала комендатура. Начальник политотдела бушует. Думаю, Вам надо срочно приехать». А в бытность моим заместителем Б.Б.Костыгова то же самое звучало иначе: «Юрий Леонидович, с приездом. У нас все, как и обычно. Ходят слухи, что завтра может появиться замглавкома, на всякий случай подобрали плакаты для доклада. У Иванова вроде бы пропал лист из отчета, да куда он может деться? Приехали режимщики, найдут. На днях комендатура придралась за что-то к Петрову, думаю, напрасно, все обойдется. Приезжать сегодня Вам нет никакой необходимости. Отдыхайте до завтра».
Капитаны 1 ранга А.А.Строков и Б.Б.Костыгов
Должен сказать, что я отнюдь не имею в виду, что Алексей Алексеевич был склонен к панике. Всегда спокойный и рассудительный, в любой, даже самой сложной, обстановке он сохранял чувство тонкого юмора. Как руководитель, Алексей Алексеевич пользовался большим уважением у подчиненных и в промышленности. А еще А.А.Строкову присуща феноменальная память. Он и сегодня прекрасно помнит, кто, чем, когда занимался и где можно найти тот или иной документ двадцатилетней давности. В соавторстве с Алексеем Алексеевичем мы написали не одну книгу по истории торпедного и противолодочного оружия. Работать с ним — одно удовольствие, главное — полная гарантия строгости и исчерпывающей точности изложения любого материала. Борис Борисович Костыгов — потомственный торпедист, сын начальника УПВ ВМФ вице-адмирала Б.Д.Костыгова и зять адмирала Н.И.Шибаева, но в служебной деятельности Борис Борисович никогда не пользовался своими родственными связями, он отличный и надежный товарищ.
Вице-адмирал Б.Б.Костыгов
Время моего пребывания в должности начальника управления совпало с завершением государственных испытаний и принятием на вооружение флота многих образцов оружия. Среди них такие, как первая в мире подводная скоростная ракета , противолодочная ракета 86Р «Водопад», первая отечественная универсальная торпеда калибра 53 см УСЭТ-80 и ряд других.
По мере принятия на вооружение новых образцов наши специалисты, участвовавшие в государственных испытаниях, практически сразу переключались на работу по оказанию помощи флоту в их освоении. Естественно, в процессе эксплуатации выявлялись отдельные недоработки, которые устраняла промышленность, после чего снова проводились испытания. Я, мои помощники и практически все ведущие специалисты управления почти непрерывно «сидели на флотах». Если к этому добавить, что в состав флота в те годы вступали десятки новых подводных лодок и надводных кораблей, в испытаниях которых принимали участие и наши специалисты, то можно представить, с какой напряженностью мы работали. У меня сохранился календарь за 1986 год, в котором я отмечал свои командировки: в Ленинграде я был чуть более полугода. Все остальное время провел в 17 командировках: на Северный флот, в Феодосию и в Москву, с докладами о ходе испытаний. Одним словом, «гонку вооружения» мы ощущали лично. Правда, росли специалисты быстро. После работы в комиссиях с «живой» техникой люди становились выше на голову буквально на глазах. Впрочем, «гонка вооружения» ощущалась и в огромном размахе научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ в промышленности. Мне приходилось много ездить по стране, бывать в институтах, на заводах, участвовать во множестве комиссий, сопровождать московское начальство. Размах военного производства поражал. Иногда мне казалось, что вся страна только тем и занята, что делает оружие.
Погрузка противолодочной ракеты «Водопад» на подводную лодку
Активное участие в деятельности военно-промышленного комплекса принимали институты АН СССР, да и сам ее президент А.П.Александров. Бывать в комиссиях и на советах с его участием мне приходилось не раз. Будучи членом Совета по гидрофизике при Президиуме АН СССР, я всегда поражался разносторонности и глубине знаний А.П.Александрова. Его подробные отчеты о работе Совета, председателем которого он являлся, слушали с захватывающим интересом. Простой, демократичный в обиходе, Анатолии Петрович всегда создавал вокруг себя исключительно доброжелательную атмосферу. Помню, как-то в одном из институтов на Урале директор застеснялся вести его на стенд, где шли какие-то эксперименты: «Там не все еще приведено в порядок». Анатолий Петрович улыбнулся: «Не стесняйтесь, настоящую науку делают только в гадюшниках. Искать науку на коврах и мраморе бесполезно».
.
Вот так практически все мы и трудились: напряженно, целеустремленно, с азартом. Лично меня такая жизнь захватывала. Но к чему может привести вся эта безумная «гонка вооружения» никто из нас не задумывался. Размышлять об этом стали много позже. Бывали ли неприятности? Естественно, и нередко. Правда, большинство из них воспринимается сейчас с большой долей юмора и как неизбежный результат нашей практической деятельности. Остановлюсь лишь на одном случае. В 1980-е годы трудная обстановка сложилась с разработкой одной из торпед. Неоднократно продлевавшаяся опытно-конструкторская работа шла тяжело. Морские испытания заканчивались то успешно, то давали явно отрицательные результаты, причем последних было больше. В конечном итоге таившая в себе значительные преимущества разработка, кстати, начатая по нашей инициативе и в продолжение наших исследований, забуксовала. Закрыть тему было трудно. На нее уже ушли большие деньги — 42 миллиона рублей. Правда, когда я доложил об этом начальнику института Н.И.Боравенкову, он махнул рукой: — Подумаешь, 42 миллиона. Макееву (разработчик морских баллистических ракет. — Ю. К.) только что списали 2 миллиарда и никто от этого не умер.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Первыми офицерами других боевых частей, не проходивших подготовку в Обнинске, были:
1. Мудрушин Ким Иванович – старший штурман 2. Лесков – младший штурман. 3. Николаев Владимир – минер 4. Гужеленко А.И. – начальник РТС и связист 5. Малинович – начальник службы снабжения 6. Мерзляков – боцман, мичман.
В 1961 году создаётся второй экипаж АПЛ К-27. Её командиром назначен капитан 3-го ранга Леонов Павел Фёдорович, который до этого командовал одной из дизельных лодок Северного флота.
Первыми членами его стали: Окованцев Н.Д., Отдельнов Г.Д., Добрыник Г.Н., Наумов В.В., Павлович В.В., Гонтарь Н.Е., Багринцев А.И., Джалюк Д.Ф., Жук И.В., Космачев А.И., Палинка Т.И., Стариков Т.Д., Сирачук Н.Ф., Зеленцев В.А. и мн. др. После укомплектования первой группы подводников, состоящих из офицеров, матросов и старшин, в количестве 50 человек они в начале 1959 года убыли на учёбу в Центр по подготовке подводников в г. Обнинск, Калужской области. По прибытии в Учебный центр первое, что было сделано, так это для "глубокой секретности" от врагов, шпионов, от жителей Обнинска –подводников переодели в форму войск МВД. Конечно, это вызвало отрицательные эмоции у моряков, но после "разъяснительной" беседы с особистами, –подчинились. Хотя все жители Обнинска знали, что в Центре проходят учёбу военнослужащие, которые будут служить в дальнейшем на атомных субмаринах. Ветераны вспоминают, как кагебисты с ног валились, пытаясь обнаружить каналы утечки информации. Вот что по этому поводу пишет первый помощник командира корабля, ныне капитан 1-го ранга Ковалёв Э.А. о так называемой конспирации, которую так "берегли" кагебисты, чтобы скрыть от всех, что в Учебном Центре учатся подводники и что произошло во время учёбы с ними.
«…Приближался день Военно-Морского Флота. Подходя к расположению Центра, нельзя было обратить внимание на полощущиеся по ветру многочисленные флаги расцвечивания, поднятые над крышами бараков, где проживали моряки. Обычно такие флаги поднимают на мачтах кораблей в дни праздников. В довершении всего, когда начальник центра Михаил Леонидович поздоровался с личным составом и, услышал в ответ «Здравия желаем, товарищ капитан первого ранга», – поздравили его с праздником, – раздалось могучее троекратное «У-р-р-а!», окончательно разбудившее горожан и рассеявшее всякие сомнения о принадлежности Учебного центра.
Морякам экипажа будущей атомной субмарины, на которой предполагалось испытывать ядерный реактор с жидкометаллическим теплоносителем, пришлось не только вникать в тайны промежуточных нейтронов, но и на себе испытать их воздействие, когда на стенде произошла авария, при этом дважды. Ликвидировали её силами подводников, получивших тогда переоблучение. Двое стали инвалидами, некоторых списали из подплава. Никаких записей в их медицинских книжках не было сделано. Всех предупредили о соблюдении государственной тайны и последствиях, которые могут быть в случае её разглашения. Тогда получил сильное облучение Кондратьев Анатолий Александрович – командир дивизиона движения, молодой инженер-лейтенант, ставший инвалидом 3-й группы.» Анатолий Александрович Кондратьев стал капитаном 1-го ранга, но служить на атомных подводных лодках ему уже никогда не пришлось. Мечта молодого офицера стать подводником была загублена аварией, как, кстати, и других. После завершения учёбы в 1960 году экипаж вернулся в Северодвинск и стал осваивать свой корабль, который стоял у причала недалеко от здания 42-го цеха. Шли швартовые испытания. Для экипажа К-27 и его командира началась ежедневная, кропотливая работа по быстрейшему окончанию срока её строительства, испытаний и ввода в состав ВМФ Советского Союза. Каждый член экипажа от матроса до командира мечтал о выходе в море, океан. Но до этого дня было ещё более двух лет. За 1959–1963 годы экипаж часто менялся. Одни уходили на другие, уже действующие АПЛ, как это сделал первый помощник командира корабля после 5-ти лет службы на лодке Ковалёв Эрик Александрович, другие были списаны по состоянию здоровья и иным причинам. Но основной костяк экипажа остался и прослужил на опытном корабле многие годы. Среди них назову Иванова Алексея Анатольевича, капитана 2-го ранга, командира БЧ-5, прослужившего на АПЛ 23 года. Думаю, что такого аналога не найдёшь за всю историю атомного подводного флота СССР и России, да, наверно, и мира.
Капитан 2-го ранга Иванов Алексей Анатольевич - единственный офицер, прослуживший на АПЛ с 1958 по 1981 год.
Более того, он был уникален не только по сроку службы на корабле, но и тем, что, несмотря на все усилия, многолетнее давление со стороны политических органов, оставался беспартийным. Для офицера-подводника атомной субмарины того времени это было уникальностью. Многие годы службе на АПЛ К-27 отдали офицеры Гужеленко А.И., Ефремов Б.И., Отдельнов Г.Д., Придатко В.А. и Придатко С.А., Новицкий Г.Г., Окованцев Н.Д., Агафонов Г.А., Баренблат Л.М., Милованов В.Н., Леонов П.Ф., Полетаев С.М., Шпаков А.В., Ткаченко В.М., мичманы Астанков В.А., Лысенко М.К., Ламцов В.М., Сергеевич Н.Н., Овтин С.Н., Ивченко И.И., Змеев Н.И., Мойстус Н., Литвиненко Ф.И., Кавун А.С., Неживок А.И., Кирюхин и мн. др. Со дня создания экипажей прошло около полувека, но ныне здравствующие подводники, с теплотой и со слезами на глазах вспоминают службу на К-27, несмотря на то, что им впоследствии пришлось служить и на других атомоходах. К-27 была их первой атомной субмариной. На ней многие впервые ходили в Атлантику, Средиземное море. Они участвовали в её строительстве, ликвидировали аварии на уникальном ядерном реакторе, попадали в различные ситуации, из которых выходили победителями. Они на практике прошли, как говорят в народе, "через огонь, воду и медные трубы!" А такое, поверьте, не забывается. Они в свои 20-27 лет были романтиками моря, любили его и отдавали всего себя. Эти люди, служившие на моём атомоходе, не думали тогда о наградах и льготах, не думали о том, как их отблагодарит государство, которое они защищали. Они честно, добросовестно, мужественно защищали своё Отечество. Членам экипажа, у которых заканчивался срок службы осенью 1963 года, в океане не пришлось побывать. Пришло время уходить на гражданку. Через два года, в марте 1966-го, экипаж К-27 за два боевых похода в Атлантику и Средиземное море был награждён орденами и медалями за мужество при испытании новой техники. Вот только государство и те, кто должен был это сделать, забыли первых моряков, которые строили корабль, испытывали его в тяжелейших условиях, четырежды пройдя через радиационное облучение, ни одного не отметили, не наградили, а просто забыли. Один из старших офицеров спустя годы скажет: "Но они ведь не испытывали АПЛ в Атлантике, а награды давали в первую очередь тем, кто был там". Тогда как понимать, что среди награждённых не оказалось главстаршины БЧ-4 РТС, участника двух боевых походов Николая Акимовича Атаманского? Ответ таков: "Обидно, ну, просто пропустили, ведь списки составлялись после его демобилизации". Забывчивость в сторону "низов", но не себя.
Николай Акимович Атаманский, главстаршина в 1962 г.
Были годы, которые я бы отнёс к сложным, тяжёлым для моряков двух экипажей. 1964 год. Позади поход в Атлантику. Уходит с должности командира первого экипажа капитан 2-го ранга Гуляев Иван Иванович. Командиром становится капитан 2-го ранга Леонов Павел Фёдорович, до этого занимавший эту должность в составе второго экипажа. Командиром второго становится Окованцев Николай Дмитриевич. Уходят на повышение и многие офицеры, среди которых Петухов М.А., Полетаев С.М., Мартемьянов И.Н., братья Придатко Владимир и Сергей, Шпаков А.В., Соколовский В.Э., Сорокин Ю.М., Комов Ю.А. Офицеры-подводники, которые строили этот корабль, испытывали не только до принятия его в состав ВМФ СССР, но и в Антлантике. Вскоре предстоял второй поход в Средиземное море. Осенью на корабль прибыли молодые офицеры, окончившие ВВМУ в Ленинграде, Севастополе. Это лейтенанты Агафонов Геннадий, Домбровский Владислав, Корбут Николай, Попельнух Григорий, Самарин Иван, Иван Спиридонов, Тимонин Вадим, Владимир Шеремет и др. После окончания гражданского вуза прибыли Резник Владимир и Надточий Валерий. Прибыло новое пополнение молодых матросов, среди которых мои земляки с Украины: Брехунец, Хачик, Бездушний, Юрчук и др. Практически оба экипажа поменяли свой состав на 40%. Опыт им передавали старослужащие Николай Атаманский, Николай Ганжа, Леонид Тюкин, Григорий Раина, Иван Ивченко, Дмитрий Сирый, Василий Григоров, Андрей Хутченко и др. Началась интенсивная подготовка двух экипажей корабля к новому походу, который состоялся в 1965 году и успешно завершился, хотя и там пришлось испытать ряд неприятностей, которые могли просто погубить атомную подводную лодку и весь экипаж. После двух походов лодка прибыла в г. Северодвинск. Предстоял серьёзный ремонт – замена ядерной зоны. И снова большая смена в двух экипажах. Осенью 1966 года уходит группа подготовленных моряков. Они принимали участие в двух боевых походах.
В апреле 1970 года в Бискайском заливе погибает атомная подводная лодка К-8. Погибло 52 моряка, среди которых были и подводники моего корабля. Вот как вспоминает то время Александр Романович Тетеревков, прибывший служить на АПЛ в 1969 году: «Вместе со мной служили мои одногодки: Левин Эдвин – радист, Цукров Слава – химик-дозиметрист, Михайлов Толя – радист, Коваль Николай – акустик. Хорошо помню состояние и шок всего экипажа после гибели К-8 в Бискайском заливе, куда были прикомандированы моряки и офицеры и из нашего экипажа. Мы тогда им, уходящим в поход на К-8, даже немного завидовали, многие хотели оказаться с ними в походе. И никто не ведал, что их мы больше не увидим никогда.» Из членов экипажа, ушедших на АПЛ К-8 в поход, в живых остались: капитан 2-го ранга Анисов Владимир Васильевич, мичман Астанков Василий Андреевич, старшина 1-й ст. Мезенцев Алексей Фёдорович, мичман Оголь Леонид Иванович. Ушли навечно в морские пучины вместе с кораблём: инженер, старший лейтенант Мстислав Васильевич Гусев, старший лейтенант Лавриненко Анатолий Николаевич, мичманы Устенко Алексей Анатольевич и Ермакевич Павел Степанович, гл. старшина Леонов Виталий Васильевич. Вот что говорит об одном из подводников, спасшихся тогда, мичман АПЛ К-27 Пётр Андреевич Щербина: «После своего спасения я часто просил своего друга Василия Астанкова рассказать, как всё было. Но Василий Андреевич не любил об этом вспоминать. Возможно, это была внутренняя самозащита от прошлого, от тяжести пережитого в пылающей лодке в Бискайском заливе. Но всё же несколько сказанных им реплик дают мне возможность предположить, что своим спасением из 6-го отсека он обязан своему командиру группы старшему лейтенанту Гусеву Мстиславу. Спас молодой офицер своих подчинённых, мичмана и трёх моряков срочной службы, а сам погиб от отравления угарным газом. Пытаясь связаться с ЦП по «Каштану» и по телефону аварийной связи, он несколько раз снимал маску ИДА, этого было достаточно, чтобы не вернуться из этого плавания.» Вечная наша Память погибшим. О трагедии АПЛ К-8 и о тех, кто погиб тогда на лодке, общественность узнает только спустя три десятилетия. Государство подвиг моряков оценит боевыми орденами и медалями. Вот только вдовам вручат удостоверения, но не награду. Как скажет потом одна из вдов: "А зачем расходовать ордена на мёртвых? Достаточно и бумажки."
В этом же году прекратили существовать два экипажа К-27. Убедившись, что атомную подводную лодку К-27 уже ввести в строй невозможно, было принято решение о расформировании второго экипажа и на базе в/ч 26992 создать единый экипаж, на плечи которого возложить всю тяжесть проводимых научных экспериментов. Командиром был назначен капитан 1-го ранга Новицкий Г.Г. О том, что приходилось выполнять морякам, немного позже, а сейчас о тех, кто пополнил ряды славного атомохода. В 1971 году на АПЛ прибыли молодые выпускники училища инженер-лейтенанты Леонид Сивов (КГДУ), Сергей Кровяков (командир реакторного отсека), Владимир Абрамов (КГДУ), Владимир Беспалов (КИП). Вернулся на лодку Леонид Баренблат (моряки его любезно называли "Болтик" ). В 1971 году прибыло большое пополнение из учебных отрядов в количестве 38 человек. Среди которых Павел Стакионис, Владимир Гиль, Михаил Гуторов, Михаил Иванушкин, Александр Полуэктов, Александр Загороднюк, Михаил Перттунен, Николай Руссу и другие. Именно на этих молодых прибывших ребят, а также на офицеров и мичманов выпали самые тяжёлые годы службы. Это годы, когда проводились научные эксперименты, при этом в сложной радиационной обстановке. Те, кто прибыл на корабль в 1971 году, покинул его с окончанием службы в 1973-ем. Им на смену пришли Олег Богомазов, Сергей Козин и другие. Продолжили свою службу мичманы Миншимас Кизис, Сергей Овтин, Михаил Лысенко, Иван Ивченко, офицеры Геннадий Агафонов, Алексей Иванов, Валерий Ткаченко, Геннадий Елетин, Леонид Баренблат, Юрий Коньшин, Фёдор Баград, Герман Щеглов, Валерий Черкасов, Игорь Леутский и др.
«У моряка нет трудного или легкого пути, есть один – славный».
Адмирал Нахимов П.С.
1. Торпедный катер ворвался в бухту, и, урча мощными моторами, которые по-прежнему хотели на полном ходу рвать водную гладь Кольского залива, быстро пришвартовался к гражданскому причалу в губе Кислая. Моторы недовольно ворчали, сизый выхлоп холостого хода окутал, словно дымовой завесой, стремительный боевой корабль, раздались какие-то лихие команды, сразу стало ясно, что боцман на этом корабле не робкого десятка. Из дыма выскочил лейтенант с чемоданом в руке, кто-то невидимый весело крикнул: «Олег, до встречи, пиши письма мелким подчерком», - моторы взревели львиным рыком, все кругом задрожало и катер, как гоночная машина где-то в Монако, рванул со старта. Еще минута, и все стихло. Катер пропал, дым развеялся, на причале города Полярный одиноко остался стоять «блестящий» лейтенант. Именно, блестящий. Все на нем было новое: и шинель, и шапка из овчины с кожаным верхом, и даже пуговицы, «блестевшие, как у черта глаз» (по выражению боцмана с торпедного катера).
Лейтенант Олег Васильевич Шувалов в начале января 1961 года прибыл на Северный Флот для дальнейшего прохождения службы. Утром в отделе кадров в Североморске ему выдали предписание о назначении младшим штурманом на подводную лодку «С-338». Лодка находилась в ремонте на заводе в Пала-губе. «Следуйте в Полярный, там найдете лодку», - приказал ему офицер-кадровик, и умчался со своими бумагами решать судьбу очередного офицера. «Как добраться на другую сторону Кольского залива Баренцева моря, где в 33 километрах от Мурманска в Екатерининской гавани находится Александровск-на-Мурмане, с 1930 года переименованный в город Полярный?», - отличник учебы Олег Шувалов все это прокрутил у себя в голове. Самое простое решение как всегда подсказал Наполеон: «Главное - ввязаться в бой, а там будет видно». «Иду на причал, и там решаю задачу переброски в Полярный». Сказано – сделано. На причале пусто. Рейсовый катер подойдет только завтра, попутной оказии не видно. Народ в сарае, под названием «Морской вокзал», ропщет - холодно, ибо дрова в печке сгорели, а других нет; голодно – кушать, естественно, нечего, поскольку буфет не предусмотрен проектом. Туалет на улице – очень и очень экзотичный. Олег Шувалов, отличник по учебной дисциплине «военно-морская разведка», производит маневр и обнаруживает на военном причале «стоящий на парах» торпедный катер. Он подошел к нему и начал решать проблему «Что, где, когда?» В это время кто-то дружески ударил его по плечу и полуобнял. О, чудо! Генка Максимов, друг по ленинградскому Нахимовскому училищу. Расстались пять лет тому назад. Генка поступил в военно-морское училище имени М.В.Фрунзе и стал офицером надводного флота, а Олег пошел в училище подводного плавания имени Ленинского комсомола и стал, как записано у него в дипломе, «Офицер-штурман-подводник». «Тебе куда?» - «Туда!», - «блестящий» лейтенант махнул рукой в сторону Полярного. «Пошли, ради тебя «вильнем налево» и зайдем туда». – «Есть хочешь?» - «Спрашиваешь!» - «На!»
И вот Олег сидит в крохотной каютке, со смаком уплетает печенье и шоколад из выданного ему бортпайка. Имеет право. Его фамилию вписали в вахтенный журнал, и он на период перехода полноправный член экипажа, ему положен бортпаек. Чемодан в каюте командира не поместился, хозяйственный боцман припрятал его в какой-то шхере. Катер взревел своими двигателями, и Олег почувствовал легкую невесомость. «Пошли», - понял подводник, которого стало подбрасывать, как на неровностях колхозной дороги. Минут через пять появилось улыбающееся лицо Генки. «Береги язык. Сейчас выйдем на просторы Кольского залива. Когда дам скорость, челюсть будет щелкать непроизвольно на каждой волне. Поэтому, корешок, береги язык, чтобы не откусить. Помни, ты мчишься на торпедном катере!», - с хохотом закончил свою тираду этот морской волк в непромокаемом костюме – канадке и брюках из собачьего меха, с лицом цвета молодого кирпича от постоянного пребывания на ледяном ветру. «А ведь был такой худенький скромный мальчик из Архангельской области. Их было двое, вместе с Вовой Семериковым, они гордились, что земляки Ломоносова. Семериков после окончания Нахимовского решил стать инженером-кораблестроителем и был направлен в училище имени Дзержинского, очень трудный и сложный вуз, где учился на отлично и сейчас готовится защищать диплом. А Геннадий Максимов уже второй год на флоте и, как видно, стал хорошим командиром. Повезло, что я встретил его, чертягу!» Полчаса бешеной гонки и лейтенант-подводник оказался на причале, где обычно швартуются рейсовые гражданские катера, но лихой катерник старший лейтенант Максимов, нарушив все каноны плавания, отклонился от курса и доставил своего друга нахимовской юности по назначению. Законы дружбы выше бумажных наставлений!
Олег Шувалов взял чемодан с полным комплектом морской формы одежды, выданной в училище каждому выпускнику на все случаи жизни, и, поправив шапку-ушанку немного набекрень, как носил его лучший друг Лев Краснов, скомандовал сам себе: «Полный вперед!», и пошел покорять город Полярный. Уже в сумерках он прошел , соединяющий старый город с новостройками в районе губы Кислой, и поэтому не разглядел лиц, когда какие-то девушки, увидев его с чемоданом, озорно закричали: «Девчонки, лейтенанты приехали. Молоденькие, блестящие, не целованные!» и со смехом исчезли за двухметровыми сугробами. Особенно последнее слово понравилось лейтенанту Шувалову, поскольку этот недостаток легко устраним, решил он. После долгих поисков и расспросов военнослужащих офицер прибыл в комендатуру, где ему объяснили, в каком месте разместился экипаж нужной ему подводной лодки, так как арестованные матросы с этой лодки уже сидят на гауптвахте. «Значит, опять повезло», - решил «везучий» лейтенант. Наконец, уже в полной темноте среди мощных сугробов он обнаружил полуразвалившуюся казарму. С замиранием сердца рванул с мороза дверь и в облаке пара ворвался прямо в кубрик, отметив полное отсутствие предбанника или тамбура. Оказавшийся рядом капитан 3 ранга удивленно замер, а молодой офицер, приложив руку к головному убору, четко доложил: «Товарищ капитан 3 ранга, лейтенант Шувалов прибыл для дальнейшего прохождения службы!» Первые слова старшего помощника командира подводной лодки Лескова Глеба Васильевича, принявшего уверенный доклад лейтенанта, прозвучали беспомощно: «Где же вы будете спать?»
И отличник учебы, сталинский стипендиат, Олег Шувалов, знаток живописи Эрмитажа и Русского музея, театрал, - и -ман, сразу вспомнил картину Ильи Репина – «Не ждали».
2. Утро следующего дня было воскресным, поэтому подъем прозвучал в семь утра, а не в шесть, как обычно в будний день. По выходным дням зарядка не проводилась, поэтому матросы вставали не спеша, «годки» еще досыпали, а лейтенант Шувалов, который спал вместе с матросами в кубрике, заставленном двухярусными койками, проснувшись, решил, что ему неудобно показывать пример расхлябанности, поэтому бодро встал и занялся утренним туалетом. Сделав несколько движений из Кун-фу, что привело в замешательство видевших его матросов, по пояс раздетый он выскочил на мороз в темную январскую полярную ночь и, преодолевая естественную дрожь, дважды обтерся снегом, доказывая самому себе, что у него есть сила воли. Чисто выбритый, пахнущий «Шипром», с аккуратным пробором в черных волосах, одетый строго по форме одежды № 3 (тужурка, белая рубашка, галстук), он вдруг остановился: «А что дальше?». «Надо спросить у старпома», - пришла ему в голову свежая мысль. Он вежливо постучался в дверь комнатки, где с трудом разместились шесть офицеров, так же как и матросы на двухярусных койках. Ответа не последовало. Лейтенант приоткрыл дверь – в комнате темно, все спали, и даже храп уловило его чуткое ухо. (Храпел, конечно, капитан-лейтенант Колчин Юрий Павлович, помощник командира, который вчера, будучи навеселе, посоветовал старпому: «Пусть лейтенант пойдет в город, найдет женщину и переночует у нее!») Обескураженный молодой человек тихо закрыл дверь: «… Пусть солдаты немного поспят…». Что делать? Даже сесть негде, не может же он сесть на кровать, как матросы. Из легкого транса его вывел голос боцмана: «Товарищ лейтенант, привезли завтрак, пойдемте пить какао». Боцман Федор Покрищук, старшина 1 статьи, по четвертому году службы, старше по возрасту лейтенанта Шувалова на три года, посадил офицера рядом с собой за огромный стол, где сидели человек двадцать матросов, разрезал буханку белого хлеба пополам вдоль и, намазав огромным куском сливочного масла, протянул юноше. Дежурный кок поставил перед каждым металлическую поллитровую кружку с ароматным какао: «Если потребуется добавка, скажите!» Лейтенант, пережив теплое чувство благодарности к матросам и к боцману, начал «прием пищи». Сыр, копченая колбаса, галеты лежали на столе россыпью – бери, сколько хочешь. Двадцатиоднолетний лейтенант с порывом, свойственным молодости, набросился на еду, и жизнь показалась ему прекрасной. Да, такова неприхотливая молодость!
Потом все шло, как в плохом романе. Матросы весь день маялись от безделья. Кто-то занимался : бесконечно кололи, рубили, носили с грохотом поленья и бросали в прожорливую печь. Кто-то привозил обед, потом ужин, накрывали на стол, мыли посуду, грохотали металлическими мисками и ложками. Раза три объявлялась «малая приборка», подметали пол, потом протирали его морской шваброй. После обеда спали – «адмиральский час», такова традиция на флоте. Вечером киномеханик притащил откуда-то фильм «Девушка с гитарой» и в десятый раз матросы посмотрели на молоденькую Людмилу Гурченко. В 22 часа дежурный по казарме объявил «Полный отбой» и выключил свет. Выходной день закончился.
3. Утром лейтенант Шувалов, глубоко переживший нелепо проведенный экипажем подводной лодки воскресный день, после традиционных для понедельника политических занятий обратился к заместителю командира подводной лодки по политической части, пожилому (ему было уже тридцать лет) капитану 3 ранга Макарову Виктору Сергеевичу, который вначале впал даже в легкий транс, настолько необычно было то, что он услышал. «Вы хотите по вечерам и в выходной день обучать матросов бальным танцам?» «Так точно. В Нахимовском училище нам преподавали танцы, я был в числе лучших танцоров. Краковяк, полька, полонез, пади-пати-нер, мазурка, вальс, паде-спань…» «Хватит, хватит, - прервал его замполит, - как вы говорите: пади-пати-нер?» «Да, такой легкий танец, в переводе на русский это обозначает - конькобежцы». «И его матросы научатся танцевать?» «Да, будут танцевать, как на приеме у английской королевы». Эта фраза окончательно добила замполита: «Дерзайте, лейтенант!» А сам побежал в политотдел, на всякий случай, согласовать. Инициатива-то необычная!
И лейтенант Олег Шувалов, уже 10 лет носивший морскую форму, (воспитанник ленинградского Нахимовского училища – 6 лет и высшего военно-морского училища подводного плавания имени Ленинского комсомола – 4 года) начал дерзать. Недаром говорят, что на лейтенантах Флот держится. Он быстро разработал стратегический план действий: 1.Нужен магнитофон. 2. Нужна музыка танцев, которые будут изучать матросы. 3. Нужны специалисты, умеющие обслуживать магнитофон. 4. Нужно где-то записать мелодии танцев. 5.Все принести в кубрик. 6. Учителю танцев останется только объявить: «Для обучения танцам в две шеренги становись!» Первым делом он выяснил у нештатного киномеханика своей лодки матроса Мизина, «крутившего» вчера фильм с Людмилой Гурченко, что самым крупным культурным центром в Полярном является Дом офицеров флота. С него и надо начинать. Решено, музыку нужно искать в ДОФе. Во вторник на разведку был отправлен старшина команды радистов старшина 1 статьи Лалак. Через два часа он прибыл с докладом, что начальник Дома офицеров, пораженный необычной просьбой матросов с подводной лодки, сам прошел с нашим старшиной в радиоузел Дома офицеров и самолично отобрал пластинки с танцами для подводников. (Раньше начальник Дома офицеров, полугражданский политработник, служивший прежде в авиационной части, знал про подводников лишь шутливые стихи: «Если грязная фуфайка, а в кармане болт и гайка, если черные пилотки - это мы с подводной лодки». Но, чтобы подводники интересовались танцами, он услышал впервые.) Теперь нам нужно, продолжал старшина, с магнитофоном прибыть в Доф и записать музыку на бабину с магнитной лентой.
.
На вопрос лейтенанта: «Где взять магнитофон? - старшина 1 статьи спокойно ответил, - возьмем боевой магнитофон с нашей лодки». На секунду задумавшись, самый младший офицер флота, лейтенант Шувалов решил: «Отступать некуда. Позади Москва!» Назавтра два радиста, демонтировав 20-килограммовый стационарный магнитофон, с трудом вытащив его через верхний рубочный люк боевой рубки подводной лодки, скрылись в утренней поземке, держа направление на Дом офицеров флота города Полярный. Лейтенант, проводив их, со свойственным молодости максимализмом сказал сам себе: «Военную машину трудно запустить, но если она пошла, ее не остановить!» Да, под напором этого ленинградского юноши все закрутилось в нужном направлении. Радисты аккуратно записали музыку десятка бальных танцев. Принесли магнитофон в береговой кубрик, и первые три вечера матросы наслаждались великолепной музыкой больших композиторов, это входило в план предусмотрительного лейтенанта, пусть моряки прочувствуют танцевальные ритмы. Попутно лейтенант, получивший прекрасное военно-морское образование, основы которого заложил в России еще Петр Первый, рассказывал каждый вечер биографии композиторов – «чародея русской музыки» Петра Ильича Чайковского, моряка Николая Андреевича Римского-Корсакова, австрийца Штрауса – «короля вальсов», детективную историю Моцарта и Сальери, великого Иоганна Себастьяна Баха. Удивительно, матросы эти беседы воспринимали «на Ура!». После увлекательного рассказа о судьбе композиторов они, можно сказать, раскрыв рот, слушали вальс Иоганна Штрауса «На прекрасном голубом Дунае», полонез Огинского «Прощание с Родиной», мазурку из оперы «Евгений Онегин», а волшебная музыка Вольфганга Амадея Моцарта уносила всех слушателей в 18 век. Когда же звучали танго «Кумпарсита» и чарующая , все блаженно замирали.
Это было чудо! Матросы, видя, что лейтенант всегда одет «с иголочки», побрит, аккуратно подстрижен и сами подтянулись, как бы немного проснулись от зимней спячки. Им стало интересно проводить познавательные вечера под завывание вьюги за стенами кубрика. Почти все горели желанием научиться танцевать, уж больно хорошая музыка и рассказы всезнающего лейтенанта разбередили им душу. Нетерпение у матросов нарастало: «Когда же танцы?» Именно этого и добивался Олег Шувалов, как говорят: «Клиент должен созреть!» Лейтенант объявил, что обучение танцам будет в 10 часов в выходной день. Приближалось воскресенье.
4. Ровно в 10 утра лейтенант Шувалов в белой накрахмаленной рубашке, в черных отутюженных брюках, в начищенных ботинках, с безукоризненным пробором в черных волосах и тоненькой ниточкой усов вышел из комнатки офицеров и направился к матросам, построенным в две шеренги, по парам. Боцман скомандовал: «Смирно. Товарищ лейтенант, личный состав подводной лодки для обучения танцам построен». «Вольно. Приступим!» И он, юноша, сам еще мало чего знающий в жизни, но с большим желанием сделать что-то хорошее, стал учить мужиков, чьи «руки привыкли к топорам», а ноги были обуты в яловые рабочие сапоги, которые даже чистить надо было специальным машинным маслом, но, не дай бог, гуталином, он смело бросился в бой, чтобы люди не завяли в условиях полярной ночи. ( А.С.Пушкин - гений на все времена, так сказал об этом: «Мой друг, Отчизне посвятим души прекрасные порывы…») Лучше и не скажешь! Через час моряки уже постигли позиции для ног №1 , № 2 и № 3 и начали осваивать движения в ритме полонеза. Очень красивое зрелище. Глаза у всех горят, румянец на щеках. Корявенькие молодые люди на глазах становились стройными принцами с прямой спинкой, легкой походкой, с отработанными жестами рук и позициями ног, с умением красивым поклоном пригласить «даму» на танец и проводить ее на место после завершения танца. Даже старший помощник командира не выдержал и, пригласив боцмана на роль дамы, совершил с ним тур танца, вызвав аплодисменты всех матросов. Победа была полная!
Январь и февраль проскочили в учебе и в борьбе каждого с самим собой. Занятия подходили к концу. В последнее воскресенье лейтенант пригласил всех матросов на улицу. Как штурман, он все рассчитал и подготовил «чудо». Молодой штурман скомандовал: «Повернитесь все на восток». Посмотрел на часы: «Считайте до десяти». Моряки посчитали. И, о, чудо! Небо окрасилось в розовый цвет и после двух месяцев полярной ночи все впервые увидели Солнце. Какая это радость - увидеть наше Солнце! Теперь оно будет появляться каждый день, а летом в течение двух месяцев вообще не будет исчезать. Вот какое у нас северное Солнце! Боцман, опытный человек, крикнул от полноты души: «Нашему лейтенанту, Ура!» Все закричали «Ура» и захлопали в ладоши. Это была самая большая благодарность Олегу Шувалову. Он застеснялся, махнул рукой и ушел в комнату офицеров, ему хотелось побыть одному. Его душа пела и стонала, его грудь раздирали противоречивые чувства… Наконец, он справился с эмоциями, успокоился и, улыбнувшись, сказал сам себе словами Вильяма Шекспира: «Что слава? Яркая заплата на ветхом рубище певца…»
5. На этом могучая инициатива лейтенанта Шувалова не закончилась. Поскольку в марте светлого времени стало больше, а снег по-прежнему нетронутым белым ковром покрывал близлежащие сопки, почему бы не организовать лыжные гонки? Прекрасный спортсмен Олег Шувалов опять начал с того, что разработал стратегический план и продумал тактические действия для реализации плана. И вот молодой офицер и «группа поддержки» - два старшины по последнему году службы с подводной лодки «С-338» появились пред светлыми очами флагманского физкультурника военно-морской базы города Полярный. Через полчаса «флагманский спортсмен», измочаленный настойчивой беседой с «наглыми подводниками», выдал пять пар лыж из резерва командира военно-морской базы. «Больше просто нет, - взмолился он. - Даю на один месяц, и то, если адмирал захочет покататься на лыжах, вы по моему первому зову срочно вернете лыжи».
«Да! Да! Да!» - лейтенант Шувалов хорошо помнил мудрые заветы коварного : «Обещайте, обещайте, обещайте». Итак, лыжи есть. Как организовать лыжные гонки для сорока человек личного состава? Решение пришло быстро – каждая боевая часть выставляет команду из пяти своих представителей. Те бегут дистанцию три километра на время. Какая команда покажет лучшее время, та и победила. В будние дни по вечерам матросы по очереди потренировались, попробовали лыжи. Несколько человек сразу отсеялись, они призывались из Средней Азии, но пытались скрыть, что впервые увидели лыжи, уж больно всех захватил спортивный азарт. Моряки с трудом дождались воскресенья. Первой на старт вышла команда БЧ-1-4: рулевые-сигнальщики и радисты. Они совершили подвиг – прошли всю дистанцию до конца. Правда, последнего - штурманского электрика, встречали под песню «Чижик-пыжик, где ты был…» Он финишировал и обессиленный упал. Торпедисты - команда БЧ-3 сделала заявку на победу, ровно пройдя всю дистанцию и дружно финишировав. БЧ-5 выставила три команды: мотористы, электрики и трюмные машинисты. Эти «комики» даже стоять на лыжах не умели. Лишь два-три человека из каждой команды смогли дойти до финиша. Но зато, сколько смеха, шуток, подначек! Какой хороший заряд положительных эмоций получил весь экипаж. Победа была единодушно отдана торпедистам, каждый получил приз – большую плитку шоколада. Через месяц, когда подошло время возвращать лыжи, практически все матросы умели «ходить на лыжах» попеременным ходом, подниматься в гору «елочкой» и «уступом».
6. Последние две недели перед выходом лодки с завода пробивной «штурманенок» Шувалов организовал посещение бассейна, что вообще было «высшим пилотажем». По 10 человек с 23-х до 24-х часов, такое время было выделено «гвардейцам Шувалова», он обучал матросов плаванию стилями «брасс», «кроль», «баттерфляй» и даже проводил небольшие матчи по водному поло. Удивительно, с появлением на корабле младшего штурмана Шувалова Олега Васильевича ни один матрос не сидел больше на гауптвахте. Матросам стало интересно хорошо служить. Лейтенант Шувалов, в силу своей молодости, не до конца понимал, что своими спортивными и танцевальными занятиями он решал важнейшую, самую сложную задачу для подводников – сплочение экипажа. Великие слова сказал Герой Советского Союза капитан 2 ранга , командир соединения подводных лодок Северного флота в годы Великой Отечественной войны: «Нигде нет, и никогда не будет такого равенства в бою перед лицом славы и смерти, как у экипажа подводной лодки, где все либо побеждают, либо погибают». Пока есть в Советском Союзе такие лейтенанты Шуваловы - флотские традиции живут!
7. И вот наступил день, который древние греки отметили бы белым камешком, выход подводной лодки с завода после ремонта. Первый выход в море Олега Шувалова в офицерском звании, в должности командира рулевой группы (младшего штурмана). Когда лодка стала отходить от причала, все увидели, что две женщины, служащие завода, усиленно машут стоящему на корме в швартовой команде лейтенанту Шувалову. Матросы с уважением посмотрели на «всемогущего» лейтенанта, мол, когда же он успел. Никого не провожают, а его - даже две молодых и красивых женщины. Лодка вышла из Кольского залива, и Баренцево море напомнило о себе. Северный Ледовитый океан дышал, крупная зыбь валила лодку то на правый, то на левый борт градусов на 25. Лейтенант Шувалов не мог налюбоваться невероятно красивыми красками: яркое ослепительное солнце; белый берег вдали, на который, кажется, не ступала нога человека; синее, даже ультрамариновое, .
Ледяной ветер выбивал слезы из глаз, но младший штурман четко выполнял свои обязанности в море. Он определил место корабля по двум пеленгам, затем перед самым погружением - методом крюйс-пеленга, после чего доложил: «Лодка прибыла в полигон и заняла точку погружения!» Командир капитан 2 ранга Решетов Виктор Константинович, невысокий плотный крепыш с удивительно умными глазами, прибывший из отпуска к концу ремонта лодки, задраил верхний рубочный люк, и подводная лодка начала осторожно без хода погружаться, чтобы вначале убедиться в правильной дифферентовке. На глубине 7 метров прозвучала команда «Осмотреться в отсеках!». Все доложили об отсутствии замечаний. Лейтенант Шувалов тоже доложил: «По штурманской части замечаний нет!» Командование корабля стало по специальной программе проверять работоспособность всех механизмов под водой после ремонтных работ на заводе. Все работало исправно, небольшие недочеты устранялись на месте. Обедали на глубине 50 метров, чтобы качка не помешала приему пищи. Кок матрос Медведь постарался на славу. На закуску были овощные консервы - салат «Весна» из Белоруссии, на первое – солянка сборная мясная, на второе – узбекский плов, на третье – компот из консервированных персиков. Каждому подводнику выдали по 50 граммов виноградного вина. Командир – романтик моря с улыбкой произнес тост: «Здравствуй, Баренцево море!» Все дружно выпили. С аппетитом, с хорошим настроением покушали. Надоел завод, всем хотелось в море, там настоящая работа моряка. Олег Шувалов вспомнил понравившиеся еще в училище строчки стихов:
«Как много пройдено морей среди полярных ураганов. Вдали от жен и матерей, вдали от берегов желанных, Вдали от Родины моей. Все это просто и не просто. Нас продували до костей неукротимые норд-осты. На краткий срок придя домой, мы снова в море уходили, Лишь оставались за кормой на винт намотанные мили. Скажи мне, сколько зим и лет, встречая северные зори, Мы в море бредим о земле, а на земле грустим о море».
Такова судьба моряка!
8. Когда на поверхность, лейтенант Шувалов, гордый за отлично проделанную под водой работу, все в нем пело, и эмоции выплескивались через край, поднялся на мостик и проникновенно продекламировал, обращаясь к , как к живому существу:
«Знаю, можешь Ты мрачным быть и синим. Море, Море, Стать помоги мне сильным! След мой волною смоет, Но я на берег с утра приду опять. Море, ты слышишь, море, Твоим матросом хочу я стать!»
Счастливого плавания вам, лейтенанты Шуваловы, в океане и в бурном море жизни. Пусть счастье, удача, успех сопутствуют вам. Военно-морской Флот гордится, что у него есть такие лейтенанты.
Капитан 1 ранга Касатонов В.Ф. Июль 2011 года. Город Брест.
Лейтенант В.Касатонов. 1960 год
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
На лодках количество спальных мест строго лимитировано и соответствует штатному расписанию. Однако часто на время выхода привлекают сверхштатный л/с, и мест для отдыха не хватает. А на лодках типа "М" вообще не была предусмотрена возможность отдыха всего экипажа одновременно. Там одна смена на вахте, другая – отдыхает. В обыденной жизни люди, за исключением больных, мало обращают внимание на перепады атмосферного давления, которые являются предвестниками изменения погоды – приближения шторма, подхода антициклона, выпадения осадков. На дизельных лодках в надводном положении при работе дизелей эти перепады особенно заметны, как будто "бьют" по ушам, особенно, если не отрегулирована система общекорабельной вентиляции или лодка идёт "под РДП". Несколько иначе обстояло дело с обитаемостью на атомоходах. Если у дизелистов условия обитаемости зависели от времени года и района плавания, то на атомоходах всё зависит от положения лодки – надводное оно или подводное. Микроклимат внутри подводной лодки, благодаря большой энергопроизводимости АЭУ, обеспечивал комфортные условия обитаемости экипажа независимо от времени года и района плавания. Другое дело, когда лодка находится в надводном положении, а вахтенный офицер и сигнальщик несут вахту на мостике. Здесь ситуация более благоприятная, чем на дизельных лодках. Атомоходы имеют большие, по сравнению с дизельными лодками, размеры, поэтому мостик на них заливает меньше. У американских подводников нет проблемы со спецодеждой для несения вахты на мостике в зимнее время. Они надевают лёгкие непромокаемые комбинезоны с электроподогревом и регулятором температуры. Мостик и место несения ходовой вахты надёжно защищены от ветра и волн. Питьевая вода производится в достаточном количестве без ограничений. Холодильные камеры позволяют хранить значительные запасы продовольствия. Нормы продовольственного пайка выше и лучше, чем на дизельных лодках.
Современное оборудование камбуза предусматривает выпечку в количестве, достаточном для всего экипажа. Норма автономного продовольственного пайка довольно-таки большая, как по стоимости, так и по калорийности – около 5500 ккал. Выше только у лётчиков-испытателей. Однако постоянные замены высококачественных продуктов более низкокачественными (твердокопченую колбасу на варёную, десертное вино на креплёное, консервы "Севрюга в томатном соусе" на "Камбалу в томате" и т.д.) не позволяют подводникам получать то, что им положено, уже не говоря о постоянных хищениях. Нередки были случаи, когда в конце боевой службы лодке продлевали срок для выполнения новых задач. Если интендант проворовывался и фактически не брал продуктов на полную автономность, а только показывал по документам, то это могло привести к срыву выполнения боевой задачи. Курение на подводных лодках 1-го поколения было разрешено только в надводном положении на мостике. Если курящим был командир БЧ-5 или комдив-3, то некоторым курильщикам удавалось сделать несколько затяжек, когда в подводном положении слегка "поддували" лодку, и в отсеках было повышенное давление до 800 мм рт. столба и более. Это часто искусственно делали вышеупомянутые механики. Для снятия излишков давления запускали на несколько минут дизель, около которого собирались курильщики. На лодках 2-го и следующих поколений были предусмотрены курительные комнаты, от стен которых через непродолжительное время исходил неприятный запах табака. С шумом дела обстояли так же, как и на дизельной лодке, только дизеля в надводном положении работали непродолжительное время для пополнения запасов ВВД. Сильный звук "свист" издавали отдельные механизмы ГТЗА. Атомная подводная лодка способна длительное время не всплывать в надводное положение, что повышает её скрытность. Находясь на глубине более 100 метров, атомоходы не подвержены качке и влиянию метеоусловий.
.
Однако на атомоходах существует постоянная . На подводных лодках первого и второго поколения личному составу немеханической службы дозиметры вообще не выдавались. На самом деле вероятность облучения может незначительно отличаться у механиков и штурманов. Конечно, главные "получатели" доз облучения – спецтрюмные, управленцы, киповцы и радиометристы. И все об этом знали. Медицинское обеспечение в местах базирования лодок не всегда отвечает требованиям. Как правило, на лодках медосмотр л/с перед выходом на БС не проводится. Ограничивались только выборочной проверкой. Хорошо ещё, если корабельному врачу удаётся пройти прикомандирование в госпитале. Стоматологическая помощь практически отсутствует. Кроме несения боевой службы атомоходы привлекались к боевому дежурству. Офицеры считали это наказанием. В чём отличие боевой службы от боевого дежурства? На боевой службе повышался их профессиональный уровень. Кроме того, они получали дополнительный отпуск и доплату (океанские). Когда несли боевое дежурство в течение 60 суток, то постоянно находились в 40-минутной готовности к выходу. Техника вся работала. Нельзя было сойти с корабля. А частые проверки комиссий всех рангов? Кроме "фитилей" за два месяца ничего не заработаешь. А на Северном флоте лодки заступали в дежурство всего на 15 дней "?". И всё-таки подводники, несмотря на вышеописанные трудности, предпочитали находиться в море, где не было комиссий и меньше начальства всех рангов, а люди занимались своим главным делом – стояли на защите Родины. Прав адмирал С.О.Макаров, когда говорил: "В море – дома".
На тяжести несения подводной службы не могут не сказываться районы базирования кораблей и условия проживания семей. Если это районы, подверженные частым землетрясениям, цунами и наводнениям, если полгода ночь и ломаются биологические часы жизнедеятельности человека, а зимой – частые бураны и снегопады, летом тайфуны, то по своему желанию жить в этих районах мало кто захочет. Поэтому такие условия пытались компенсировать какими-то льготами – дополнительным отпуском, денежными доплатами и т.д. Служба на подводных лодках проходила в условиях постоянного стрессового напряжения. Все возникающие аварийные ситуации, как правило, замалчивались и командованию соединением о них не докладывали. К стрессовым ситуациям можно отнести радиацию, пожары, частичные затопления или поступление воды в отсеки, навигационные происшествия и аварии с оружием, это в той или иной мере имело место практически на всех лодках. Известно, что в послевоенный период ВМФ потерял 22 подводные лодки (11 атомных и 11 дизельных), на которых погибло более 650 человек. Не все выдерживали такую службу "на износ". Служба на подводных лодках –это тяжёлый труд и никакой экзотики. Что же толкало молодых людей на выбор этой профессии? Наверно, романтика, а чувство долга помогало переносить любые тяготы и лишения, на которые жаловаться было запрещено уставом ВС СССР. А некоторые начальники ещё делали так, "чтобы служба раем не казалась". Способов у них было много. Такова вот "романтическая" служба у моряков-подводников.
.
Глава 4. ФЛОТСКИЕ ЭКИПАЖИ АТОМОХОДА К-27
Мне снится флотский экипаж, Гремиха, дальние походы. Из памяти не стёрли годы Ни контур лодки, ни пейзаж Родного Северного края, Ни беснования морей… Проснулся… Счастлив, вспоминая Всех сослуживцев и друзей.
В первой половине 1958 года прошлого столетия на атомную подводную лодку К-27 (645 проекта) существующую в чертежах, и которую заложили в 42 цехе только в 1959 году, был назначен её командир –капитан 2-го ранга Гуляев Иван Иванович, за плечами которого годы службы на дизельных лодках, и о котором впоследствии моряки-подводники, служившие с ним, оставят в своём сердце тёплую память и глубокую благодарность на всю жизнь.
. Р.В.Рыжиков. Командир, испытатель, наставник капитан 1 ранга Иван Иванович Гуляев. - Военно-технический альманах «Тайфун» №4/1998 (12).
К началу 1959 года на будущую атомную подводную лодку прибыло около 50 человек. Называю их пофамильно, ибо они были ПЕРВЫМИ подводниками, которым предстояло строить уникальный подводный атомный корабль и испытывать его. Многих, к сожалению, уже нет в живых. Называя их фамилии, этим самым отдаю им, первопроходцам, дань своего уважения – как ныне живущим, так и тем, кого нет сегодня с нами.
1. Гуляев Иван Иванович – командир ПЛ 2. Окованцев Николай Дмитриевич – старший помощник командира ПЛ 3. Петухов Михаил Алексеевич – заместитель командира ПЛ по политчасти 4. Ковалёв Эрик Александрович – помощник командира ПЛ 5. Нагорских Олег Леонидович – командир электромеханической боевой части 6. Кондратьев Анатолий Александрович – командир дивизиона движения 7. Зубков Валентин Алексеевич – командир электротехнического дивизиона 8. Соколовский Владимир Эдуардович – командир дивизиона живучести 9. Конобрицкий Георгий Михайлович – командир группы ДУ 10. Потапов Николай Иванович – командир группы ДУ 11. Шпаков Александр Васильевич – командир группы ДУ 12. Полетаев Степан Михайлович – командир группы ДУ 13. Сяднев Леонид Сергеевич – командир группы ДУ 14. Поздников Александр – командир группы ДУ 15. Якубов Александр – командир турбинной группы 16. Кузьмин Михаил Антонович 17. Масленников Яков – командир группы ДУ 18. Иванов Алексей Анатольевич – командир группы 19. Полубояринов Виктор Аполлинариевич – командир группы КИПиА 20. Сорокин Юрий Михайлович – командир группы КИПиА 21. Колмыченко Анатолий Григорьевич – командир группы КИПиА 22. Ничипуренко Виктор Дмитриевич – командир электротехнической группы 23. Саенко Борис Ильич – командир электротехнической группы 24. Ефремов Борис Иванович – начальник медицинской службы 25. Иванов Анатолий Алексеевич – начальник химической службы
26. Астанков Василий Андреевич – старшина команды турбинистов 27. Рыков Евгений – турбинист 28. Михайлов Владимир – турбинист 29. Дьячков Анатолий – турбинист 30. Фатеев Александр – турбинист 31. Парфененков – турбинист 32. Кондрашевский – турбинист 33. Слугин Иван Васильевич – старшина команды спецтрюмных 34. Соловьёв Геннадий – спецтрюмный 35. Бровцин Олег Леонидович – спецтрюмный 36. Мурзин Анатолий – спецтрюмный 37. Ламцов Виктор Михайлович – старшина команды турбогенераторщиков 38. Смоловик Иван – турбогенераторщик 39. Якубов Николай – турбогенераторщик 40. Зобов Александр Фёдорович – старшина команды электриков 41. Чистяков – электрик 42. Сепин Станислав Николаевич – электрик 43. Донин Виктор Иванович – электрик 44. Полухин Анатолий – электрик 45. Змеев Николай Иванович – старшина команды трюмных 46. Широнин Иван – трюмный машинист 47. Булдыгин Иван Михайлович – трюмный машинист 48. Баранов Владимир – трюмный машинист 49. Холмов Анатолий – трюмный машинист 50. Исаков Евгений – трюмный машинист.
Они служили и строили К-27. Первый ряд слева направо: Н.Т.Кринкин, Б.И.Саенко, Ю.Ф.Антонов, В.Г.Святов. Второй ряд: П.Д.Ершов, Ю.А.Востриков, В.Н.Головачев, В.И.Субота, Н.К.Сарычев, Н.Н.Гривин, Л.В.Хлебников,. Третий ряд: В.А.Терехин, В.Д.Калиновский, Н.И.Кононов, Г.Д.Серов, К.М.Слуквин, Н.А.Бурлаков. 28 ноября 1962 г.
Как и в предыдущем выпуске, чуть менее 100 воспитанников закончили училище. К сожалению, сообщить можем немногое и о немногих.
Александров Аркадий Александрович
Аркадий Александрович Александров - автор ранее опубликованных фрагментов воспоминаний "Мое военное детство" и "Фальшивый Геленджик". Им же предоставлены фотографии двух взводов его выпуска.
13 класс. Слева направо. 1 ряд (сидят): Таранин Валерий Николаевич, Кайдалов Владимир Анатольевич, Ходаковский Анатолий Дмитриевич, Попков Владимир Павлович, Матеровский Святослав Михайлович, Сомов Юрий Алексеевич, Рыбников Николай Иванович, Сидоров Анатолий Евгениевич. 2 ряд: Корешенков Виктор Михайлович, Пучкин Федор Ефимович, Зинкевич Геннадий Григорьевич, Помощник офицера-воспитателя?, Горошко Евгений Иванович, Федоров Герман Кириллович, Чоп Геннадий Дмитриевич. 3 ряд: Бойков Николай Николаевич, Андреев Павел Владимирович, Папунашвили Леонид Давидович, Бородулин Владилен Николаевич, Дружицкий Владислав Владимирович, Погорелов Геннадий Дмитриевич, Трапезов Виктор Федосеевич.
14 класс. Справа налево. 1 ряд: Порывко Олег Васильевич, Каплин Виктор Степанович, Александров Аркадий Александрович, Задорин Николай Васильевич, Хабаров Станислав Фёдорович, Донских Александр Николаевич, Никитин Геннадий Анатольевич. 2 ряд:: Самхарадзе Юрий Парменович, Маряшкин Борис Львович, офицер-воспитатель Родин Владимир И., офицер-воспитатель Сорокин Николай Александрович, помощник офицера-воспитателя или старшина роты (предположительно - Руденко), Харченко Анатолий Иванович, Кайдалов Жорес Анатольевич, Масленников Виктор Дмитриевич. 3 ряд: Фурман Моисей Яковлевич, Анурьев Альберт Георгиевич, Касумов Тофик Теймурович, Сиряченко Борис Владимирович, Шаповалов Лев Сергеевич, Завалишин Юрий Борисович, Хапаев Игорь Матвеевич, Никифоров Геннадий Иванович, Карачанский Георгий Максимович, Онезашвили Георгий Соломонович.
Ашчьян Лев Самуэлович
Лев Самуэлович Ашчьян (Ашчян). - к.т.н., окончил МАИ, академию Внешней торговли, сотрудник внешней торговли, объездил все Социалистические страны, а также ФРГ, США, Мексику, Иран, Афганистан. -
Корешенков Виктор Михайлович
После Тбилисского НВМУ закончил СПбВМИ (ВВМУ им. М.В.Фрунзе) в 1959 году, штурманский факультет (надводных кораблей и подводных лодок).
Мелешин Владимир Александрович
Мелешин Владимир Александрович, генеральный директор ЗАО «Инвестиционно-строительная компания «Феникс». Родился в 1937 г. в Ленинграде, пережил блокаду. В 1949 г. поступил в Нахимовское училище. Окончил Ленинградский инженерно-строительный институт. С 1960 г. работал в системе Главленинградстроя – в трестах № 104 и № 87, а с 1976 г. – в тресте № 4 (организация занималась строительством крупных объектов здравоохранения), где в течение 10 лет был управляющим. В 1993 г. основал ЗАО «Инвестиционно-строительная компания «Феникс». Лауреат премии Совета Министров СССР. -
Никитин Геннадий Анатольевич
Наиболее полно о службе капитана 1 ранга Г.А.Никитина с 1974 по 1981 год в качестве командира атомохода проекта рассказал Илья Анпилогов в . Приведем несколько фрагментов.
Бухта Ягельная, декабрь 1974 года Зима в этом году была необычно снежная даже для Заполярья. Уже в октябре качались над бухтой снежные заряды с грозами, от грохота которых сжимались переполненные ненавистью к "агрессивной сущности империализма и неизбежности войны с ним" сердца моряков-первогодков: 'Неужели опять война?' В один из таких дней на плавказарме, где находился штаб дивизии подводных лодок, и проживало несколько экипажей, появились три капитана второго ранга: молодой, но пепельно седой Г.Никитин, добродушный круглолицый А.Андросенко и грубовато вырубленный суровый на вид Ю.Степанов. "Матросский телеграф" разнёс весть, что это - командир, замполит и механик нового формирования... Северодвинский рейд, осень - зима, 1975 год. Спуск на воду четвёртого корпуса РПК СН 667 БД проекта состоялся на День флота и Советской торговли, то есть в последнее воскресенье июля... Первым корабль встретил командир - капитан 2-го ранга Никитин Геннадий Анатольевич. Держа бутылку шампанского наперевес, как противотанковую гранату, командир терпеливо дождался, когда нос корабля незыблемой скалой нависнет над ним, встряхнул "фугас" и хрястнул его об акустическую станцию, покрыв нос корабля хлопьями белой пушистой пены. Задача старпома, капитана 3-го ранга Чиркова Валерия Васильевича, была: разбить бутылку о мидель-шпангоут - это середина корпуса, но как назло в районе миделя ничего твёрдого не было, а сплошная 75-мм резина! Старпом метнулся, было, к шпигатной решётке, но она была уже далеко. Тогда он размахнулся своей ручищей и, что есть силы, метнул бутылку в резиновый бок лодки. Бутылка отпрыгнула так, будто её выстрелили, и разлетелась белыми клочьями у ног старпома. Он хватал пену горстями и клеил её на лоснящееся лодочное брюхо. Теперь дошла очередь до командира электромеханической боевой части капитана 2-го ранга Степанова Юрия Георгиевича. Когда он ахнул бутылку о вертикальный руль, звон стекла заглушил рёв сотен глоток: корабль родился! ...
Дело в том, что корабли 667 БД проекта, являясь промежуточным звеном между разными сериями, не могли выполнять некоторые боевые действия, а только имитировать их. После "перешивки" кассеты делать всё в полном объёме могла только "К-421". Все были этим очень довольны, пока однажды, когда экипаж Никитина был в отпуске, на корабль прибыл специалист-программист, который установил, что на вычислительном комплексе заказа 354 не совпадают контрольные цифры, и "дунул в свисток". Поскольку специалист тот был даже не флотского подчинения, то и "свисток" получился весьма громким... Вот здесь-то и сработал "адмиральский эффект": при подготовки к стрельбе не прошёл сигнал открытия крышки ракетной шахты! Счёт пошёл на секунды, и отмена старта становилась уже неминуемой, когда ракетчик мичман Тарасов, несмотря на плотную комплекцию, сумел добраться до датчика и держал его рукой, пока рёв двигателей в нескольких сантиметрах от него уносил ракету к цели. Попали тогда "в колышек". За грамотные и самоотверженные действия в боевой обстановке мичман Тарасов был представлен к правительственной награде, однако орден "Красная Звезда" оформил на себя сменивший Андросенко замполит. В 1983 году (по другим данным в 1981 г.) войсковая часть 15001 перестала именоваться "экипаж Никитина" - на преподавательскую работу в политучилище (Киевское военно-морское политическое училище) перешёл лучший командир на флотилии по тактике капитан 1-го ранга Никитин Геннадий Анатольевич. На прощальном построении командиру дарили подарки, говорили речи и даже читали стихи, но командир смотрел отрешённо: он уже был чужим...
Апрель 1978 г. Приняв сигналы боевого управления на ВБАУ «Параван» РПК СН 667БД пр. «К-421» (командир - капитан 1 ранга Никитин Г.А.) впервые на СФ выполнил ракетную стрельбу с выставлением маяка-ответчика...
"Приглаженная", без эмоций, нюансов и интерпретаций статья о "К-421" -
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
