Он хорошо запомнил прощальный вечер в Тбилиси: дворик с каштанами, свечи в стеклянных колпаках на празднично накрытом столе, звезды над бурной Курой и Антонина — в длинном белом шелковом платье. В эту ночь у него словно раскрылись глаза: он увидел новую, чудесную Антонину. Не девочку, не подростка, а девушку. «Ах, если бы ты не уезжал, Никиток...» Но и она, и он знали, что не уехать ему невозможно. Они стали видеться редко: Ленинград далеко от Тбилиси. Только в самые страшные дни его жизни, когда умерла его мама, Антонина приехала к нему. Она стояла с ним рядом на кладбище; на могильных холмиках медленно стаивал снег, и промерзшие комья земли стали падать, падать и падать, глухо стучась в крышку гроба...
И она нежно и бережно повела его от ... Вечером они долго сидели вдвоем, он и его верный друг Антонина. Ему было тогда девятнадцать. А ей? ...И еще прошло два длинных года — две зимы в аудиториях, классах и два упоительных лета — в учебных плаваниях. На днях он навестил Антонину. Она окончила институт, стала ботаником. Парк, весь залитый солнечным светом, опускался ступенями к светло-зеленому морю; экскурсанты фотографировались под пальмами; экскурсоводы показывали гигантские кедры, распластавшие над аллеями ветви, толстостволые секвойи, заросли кактусов и самшита, вечнозеленый лавр и магнолии с глянцевитыми листьями, словно покрытыми лаком. Он с трудом нашел Антонинину комнату. Она соскочила с подоконника, на котором сидела, понеслась ему навстречу, как ветерок, положила ему руки на плечи, сказала, разглядывая: — Я так рада, что и сказать невозможно! После завтрака они бродили под деревьями с багровой хвоей; в бассейнах резвились пучеглазые бронзово-красные рыбки; заросли стройного молодого бамбука чередовались с мощными эвкалиптами. Вечером сидели у моря, тесно прижавшись друг к другу. Казалось, все сказано и все ясно. — Я живу своей жизнью, — прошептала она в темноте, словно боясь, что кто-нибудь ее услышит. — Самый родной, самый близкий мне человек — это ты... Он почувствовал прикосновение губ и стал целовать ее — жадно и неумело, словно давным-давно ждал только этого часа. Она вырвалась и, сбросив на бегу туфли, побежала по еще не остывшей гальке. Он догонял ее; ее ноги засветились под водой, как две стройных березки.
нагнулась, зачерпнула воды и плеснула ему в лицо. Потом снова пустилась бежать, он нагнал ее, и она, теряя голову, торопливо отвечала на его поцелуи. Их спугнул кто-то, тяжело шагавший по пляжу. И они долго искали на песке ее туфли, и их руки и губы то и дело встречались. Она спрашивала: — А за что ты меня полюбил? — За то, что ты очень... очень хорошая... — И давно? — допытывалась она. — Давно. — Когда? — Я и сам не знаю когда... С какой грустью она проронила: — Я опять не увижу тебя целый год или два... — Повторила: — Целый год или два... А Никита не решился предложить ей поехать на Балтику — ведь он сам не знал еще, где и как он устроится. И он хорошо понимал, что она любит свои цветы, дело жизни своей, любит — рай на земле, который ее окружает.
Оторвать ее от любимого дела? Нет, он — не эгоист. Они снова расстались. Надолго или нет — неизвестно. Это было на днях... Да, совсем на днях...
8
— Ну, что же Фрол не идет?—забеспокоился Никита. За окнами начинало смеркаться, и в комнате потемнели углы; он больше не различал темных прямоугольников на обоях. Фрол ушел за билетами. Сегодня вечером они едут. Послезавтра начнут свою флотскую службу. Друзья стали неразлучны; окончив училище, решили и дальше не расставаться и выбрали оба Балтику и малые корабли, дорогие не только по воспоминаниям детства: и практику и стажировку проходили на таких кораблях. Как была бы счастлива мама, увидев его с кортиком, в офицерских погонах! И как бы она переживала с ним вместе все его радости! Послезавтра он увидит новых начальников, своих сослуживцев. Он будет самым молодым среди них и самым неопытным. Как его встретят и примут? Начало службы на корабле — переломный момент в его жизни. Может ли он быть командиром? Он задавал себе все новые вопросы. Вспоминал напутствия преподавателей и особенно Степана Андреевича Глухова. К нему, в прошлом боевому командиру Черноморского флота, Никита приходил разрешать самые трудные проблемы. И Степан Андреевич находил выход из любого тупика, в который по молодости и неопытности забирался Никита, да и не он один. Глухов сказал на прощанье: «Помните: вы больше не курсант. Вы — офицер. С вас вдвое спросится. И партийный билет вам вручат лишь в том случае, если ваш корабль будет на отличном счету, если вы сумеете воспитать своих подчиненных. Вспомните, как мы, старики, помогали вам. Так же помогайте матросам и вы, чтобы они росли, становились специалистами первого класса, старшинами, шли в училища, чтобы стать, как и вы, офицерами».
Очередной выпуск офицеров флота. - Там за Невой моря и океаны: История Высшего военно-морского училища им.Фрунзе /Г.М. Гельфонд, А.Ф. Жаров, А.Б. Стрелов, В.А. Хренов. - М. 1976.
Никита вспомнил и разговоры с отцом в Севастополе. С отцом, который пропадал и вернулся: он партизанил в крымских предгорьях. Много было переговорено в его славной каютке. Никита любил отца всей душой за то, что тот с детства готовил его в моряки, и за то, что отец остался до сих пор верен матери — он не женился и, пожалуй, не женится никогда. На проспекте вспыхнули фонари, а Фрола все не было. Где же Фрол?
ГЛАВА ШЕСТАЯ ФРОЛ
1
— Ах, оставьте, пожалуйста, ну как вам, в самом деле, не стыдно! — отбивалась девушка от подхвативших ее под руки двух юнцов в длинных фиолетовых пиджаках и коротких и узеньких бирюзовых брючках. — Петрусь, действуй! — И в самом деле, чего тут ломаться! Проведем вечерок! — Нет, да что же это? Хоть бы вступился кто... Слезы брызнули из глаз девушки.
— Одну минуту. Прошу прощения, — сказал кто-то позади, и жертва почувствовала себя на свободе. Рослый, плечистый моряк-лейтенант в новой тужурке крепко держал под руки хулиганов. — А-а, знакомый. Петрусь, не так ли? — заглянул в лицо одному из них лейтенант. — Вот мы и встретились и теперь уже не расстанемся. Вы пройдете с нами в милицию? — спросил он обиженную. — Конечно... конечно, — пробормотала девушка, видя, как наливаются кровью веснушки на круглом лице лейтенанта. Через несколько минут в дежурной комнате отделения милиции юнцы с негодованием поправляли свои обезьяньи галстуки, девушка, глотая слезы, жаловалась, что от «стиляг» не стало прохода на Невском, а лейтенант, предъявив удостоверение личности на имя Фрола Живцова, внушал дежурному размеренно и увесисто: — Хулиганов надо выметать железной метлой. Кстати, вот этот, Петрусь, мне давно известен. Он — скупщик радиоприемников. В позапрошлом году он завлек одного моего однокурсника в свои грязные махинации. Этот тип шантажировал, обещая донести морскому начальству, что курсант халтурит ремонтом приемников. Помните, я заходил тогда в вашу скверную лавчонку и отправил вас в уголовный розыск? — напомнил он «Петрусю». — Ах, имеете, значит, привод? — оживился дежурный и взялся за листок протокола. — Спасибо вам. Большущее вам спасибо, — протянула девушка руку Фролу, когда они вышли из отделения, оставив двух хулиганов в распоряжении .
— Не за что, — сказал Фрол. — До свидания... — Тася... — подсказала девушка, глядя ему благодарно в глаза. — До свидания, Тася. Осторожнее ходите по улице. Откозыряв, он пошел к остановке трамвая. Девушка проводила его восторженным взглядом. Фрол шагал уверенно, рослый, плечистый, ни разу не оглянувшись. Когда он сел в трамвай, Тася вздохнула и подумала, что лейтенант, наверное, так же уверенно шагает по жизни. Рыжий, симпатичный и смелый...
2
Фрол Живцов родился в Севастополе, городе Черноморского флота. Алексей Живцов, отец Фрола, служил на тральщике и подолгу пропадал в море. Мать, дочка старого боцмана из Карантинной слободки (звали ее Алевтиной) , всегда хваталась за сердце, когда слышала взрыв, доносившийся с моря. Это у нее стало привычкой. И, бывало, стирая белье и услышав глухой грохот в синем безоблачном небе, она долго не могла отдышаться, держа руку на впалой груди. Бывали случаи, что тральщики подрывались. Но Алексей возвращался, коротко здоровался с женой, гладил по огненной голове сына («И в кого ты, рыжий такой, уродился») и садился за стол. Человек суровый, он с ранних лет стал вырабатывать у сына характер. Фрол изведал вкус отцовского ремня с трехлетнего возраста. Дожив до десяти, сообразил, что отец ни разу зря не ударил — всегда лишь за дело. Отец научил пятилетнего сына плавать — попросту взял Фрола за шкирку и бросил в глубокое место. Фрол барахтался, как щенок, и отплевывался, захлебывался с выпученными от страха глазами, а отец, плавая рядом, не приходил к нему на помощь, хотя и зорко следил, чтобы сын не пошел ко дну. Фрол стал плавать как рыба и далеко опережал всех мальчишек Карантинной слободки.
А так учили плавать в Рижском нахимовском училище.
Море стало ему почти родным братом; он собирал на безлюдных отмелях креветок и мидии — большие черные раковины; мать отваривала их с рисом, получалось удивительно вкусно; ловил съедобную и несъедобную рыбу; в залатанной лодчонке переплывал бирюзовые бухты. Его тело было обожжено солнцем, нос лупился, коленки были все в ссадинах, и отец поглядывал на сына с удовлетворением — вырасти у него белоручка, слюнтяй, он бы его презирал. В школе Фрол начал было учиться неважно; на помощь сразу пришел отцовский ремень — и Фрол, к удивлению учительницы, стал получать пятерки. Отец разрешил ему забегать на свой тральщик, и Фрол стал входить во вкус флотской жизни, проводя вечера на баке с матросами, «травившими» небылицы. Фрол быстро научился отличать правду от «травли» и фантастику о выловленном тралом гигантском спруте воспринимал как занятную выдумку, зато с увлечением слушал рассказы о минах, забредающих на фарватеры, о том, как машина тральщика отказала, когда уже был подожжен фитиль «рогатой красотки», — мало ли настоящих историй могут порассказать под вечерними звездами моряки? Товарищи отца, забавляясь, посылали Фрола «попить чаю на клотик», но он быстро стал отвечать, что басней о клотике его не проведешь. Тогда смышленого мальчишку стали, шутя, обучать матросскому делу — швабрить палубу, драить медяшку, вязать морские узлы, даже чистить орудия. Фрол весь начинялся морскими терминами и нипочем не назвал бы комингс порогом, палубу — полом, переборку в кубрике — стеной, а подволок — потолком. Он твердо знал, что такое стенка, пирс, ковш, фарватер, где на корабле бак, а где — ют, и даже стал соображать кое-что насчет флажных сигналов. Фрол не надоедал матросам расспросами — это было не в его характере, унаследованном им от отца; но в удобную минуту, когда сигнальщик, передававший семафор, покуривая «Беломорканал», благодушествовал, осторожно наводил разговор на только что переданную весть. И сигнальщик, сам человек любознательный, охотно удовлетворял любознательность Фрола.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Пройти по «большому кругу» — это значит, например, сформировать экипаж будущей ПЛ на Камчатке, перелететь с экипажем в Эстонию, в Палдиски для обучения в специальном учебном центре, перелететь на Дальний Восток, в Приморье для стажировки на действующем атомоходе в течение полутора-двух месяцев, по железной дороге переехать в Комсомольск-на-Амуре к месту строительства своей подводной лодки, достроиться и вместе с кораблем по Амуру сплавиться в специальном транспортном доке в Японское море, отплавать заводские и государственные испытания при достроечной базе Комсомольского судостроительного завода в бухте Большой Камень, перейти в пункт временного базирования в Приморье, отработать и сдать курсовые задачи по боевой подготовке, получить «добро» для перехода на Камчатку и, наконец, совершить этот долгожданный переход. «Большой круг» длится полтора-два года, для некоторых и больше. И все это время большинство семей офицеров корабля следуют за своими мужьями, бедствуют и ютятся на временной и случайной жилплощади. Начали свой «большой круг» и мы.
Капитан 1 ранга А.Н.Луцкий — командир ракетного подводного крейсера стратегического назначения «К-258». 1971 год.
КАМЧАТКА
На Камчатку в конце августа 1970 года я прилетел один, семья до переезда в Палдиски осталась в Питере. За пять лет, прошедших с прошлого моего захода на дизельной ПЛ «С-150», здесь многое изменилось. Развернуто строительство. Формируются новые соединения атомных лодок. Потом будет самостоятельная флотилия ПЛА, а пока эскадра подчиняется КВФ. Моей дивизии еще нет, хотя командир уже назначен. Это мой однокашник по академии капитан 1 ранга Громов Борис Иванович. А мой экипаж формируется при другой дивизии —дивизии атомных подводных лодок, основным оружием которых являются крылатые ракеты для удара по берегу и кораблям. Командир здесь капитан 1 ранга Ганрио, известный мне еще по Улиссу. Лодок мало, еще строятся или временно базируются на Приморье. В будущем эта дивизия будет нацелена только для удара по авианосным соединениям. А пока в ее штабе озабочены разработкой методики боевой подготовки и тактикой действий ПЛАРК против АУГ.
Пока собираются, подъезжают из отпусков мои офицеры, начальник штаба привлек и меня для разработки документации и схем действий ПЛАРК. После академии эти проблемы мне хорошо знакомы. Кстати, тогда же я им предложил отрабатывать в ходе боевой подготовки групповой метод действий лодок в едином боевом порядке. «Ну, что ты! Нам бы пока одиночные действия освоить. Одни стрельбы чего будут стоить...». Знаменательно, что через четыре года я приду в эту дивизию командиром и займусь именно групповыми действиями этих лодок. Так что нынешние мои тактические разработки мне еще пригодятся. Формирование нашего экипажа происходило поэтапно. Сначала здесь, на Камчатке, скомплектовали офицерскую часть экипажа. Из 32 человек только семь имели опыт службы и плавания на атомных подводных лодках первого поколения. Все младшие офицеры, командиры групп и управленцы БЧ-V были молодыми выпускниками училищ. Вторая часть экипажа, самая многочисленная — молодые выпускники Одесской школы мичманов — прибыла к нам в середине обучения в Палдиски. Это были молодые парни, совсем без опыта флотской службы, поступившие в школу мичманов сразу после десятилетки. И третью часть экипажа, самую малочисленную, мы с помощником капитан-лейтенантом В.И.Белозеровым привезли с Камчатки уже к концу обучения в учебном центре. Здесь были два мичмана сверхсрочной службы, боцман Мамонов и баталер Дудченко, и полтора-два десятка моряков срочной службы, которые на других кораблях числились за штатом и в море не ходили. Белозерова уговорили забрать почти всех заштатников, мол, пригодятся. Мичман Мамонов был опытным и очень толковым моряком. Баталер Дудченко, вообще-то, был не мичманом, а прапорщиком, так как служил до этого на зенитной ракетной батарее в войсках ПВО. Вот такой, по существу малоопытный экипаж почти с «нуля» предстояло обучить и научить управляться с современнейшим ракетным подводным крейсером стратегического назначения, вооруженным 16 баллистическими ракетами средней дальности, соответственно с малым временем подлета к назначенным целям и значительным боекомплектом торпед для действий против кораблей в океане после решения основной задачи — удара по береговым целям. Между прочим, по состоянию на 1972 год наша лодка была самой укомплектованной по численности мичманами среди лодок ВМФ, за что мне приказом главкома ВМФ была объявлена благодарность. Однако я думаю, основная заслуга в этом была не моя, а управления комплектования ВМФ, старпома Ю.А.Кайсина и помощника В.И.Белозерова.
Вице-адмирал Юрий Анатольевич Кайсин на встрече с однокашниками-нахимовцами.
Кто первым появился из моих офицеров, не помню, кажется, это были выпускники училищ. Размещались в каютах плавказармы. Знакомились. У них дни в основном проходили в унылом ожидании. Я же был занят довольно плотно. Начал формироваться штаб родной дивизии, прибыл командир дивизии капитан 1 ранга Б.И.Громов, начальник политического отдела капитан 1 ранга Е.Д.Зародов и кое-кто из флагманских специалистов. Комдив возложил на меня обязанности начальника штаба. Привели на буксире новую плавказарму. Ее установкой к берегу между пирсами, естественно, пришлось заниматься мне. Эти и другие дела по формированию штаба, разработке документации, предложений по обеспечению зимнего базирования кораблей нашего проекта и т. д. занимали все время — с утра до поздней ночи. Так что всю работу с офицерами собственного экипажа вели старпом капитан 3 ранга Ю.А.Кайсин, замполит капитан 3 ранга В.А.Задоян и помощник капитан-лейтенант В.И.Белозеров. Когда пришло время улетать в Палдиски, старпом просто сказал: «Все готово. Можно улетать». От прощания с комдивом и начальником ПО запомнился коротенький эпизод. — А что бы его не назначить начальником штаба, а?.. — это начальник политотдела. — Справляется ведь. — Не назначат. Рано, — возразил комдив. Так и не пришлось мне послужить начальником штаба, только и.о. в академии да тут. Но все же одно представление на меня с дивизии ушло, только не с родной, а с дивизии формирования, формально мы числились там. Срок хождения в звании «капитан 2 ранга» давно вышел, в академии представлять не могли, так как слушателем я был с должности командира корабля 2 ранга, а теперь «ранг» РПКСН позволял. Написали. Недели через три случайно встретившийся кадровик проинформировал: «Представление застряло в политотделе КВФ». — А кто сейчас ЧВС на КВФ? — Капитан 1 ранга Катченков. — Иван Архипович? —Да.
. И.А.Катченков проводил тренировку предстоящей комсомольской конференции флотилии. Начальники политотделов изображали публику: выступали, голосовали, читали резолюции, пели гимн Советского Союза и Интернационал и даже имитировали обеденный перерыв. И.А.Катченков следил, кто как поёт и говорил: "...Вот ты слабо поёшь, не слышно твоего голоса..." И вот этим они занимались три дня. - А.С.Берзин.
— Так, я завтра же и съезжу к нему на прием. Приезжаю. Дежурный по политотделу преградил дорогу, прием по личным вопросам в другой день. — Да Вы доложите обо мне, он примет. Точно. Провели к кабинету. — О-о-о, здравствуй, дорогой. Проходи, садись, рассказывай, с чем пришел... Где, как, что ты? — Да вот, Иван Архипович, кончил академию, назначен на атомоход, формирую экипаж... — Очень хорошо, молодец, рад тебя видеть... Как мы с тобой у Кодеса воевали, а?.. Ну, ладно, а ко мне-то что? — Да вот, представление мое на «первого ранга» где-то у вас в политотделе завязло. — Да-да, правильно, оно у меня... — порылся в бумагах на столе, положил перед собой, почитал, — а конспекты где? — Какие конспекты? — Конспекты первоисточников по марксистско-ленинской подготовке. У нас порядок, когда приглашают на собеседование в связи с представлением на звание или на должность, надо приносить с собой конспекты лекций и первоисточников по МЛП. — Иван Архипович, я же здесь накоротке, с портфельчиком, все мои вещи в Ленинграде, там и конспекты. Я же только что академию окончил, с отличием, в представлении об этом же есть. Да и вечерний университет марксизма-ленинизма во Владивостоке, вы же знаете, тоже с отличием. Так что какие могут быть сомнения в уровне моих знаний марксизма-ленинизма? Иван Архипович, да вы ж меня знаете, как облупленного! — Да, конечно, но конспекты где? Вы же тут уже месяц. Что нового законспектировали? — Он перешел на «вы». — Например, по материалам последнего ?
— Ну, конечно, есть. Я же сам со своими офицерами занятие проводил... — Хорошо, приноси, разберемся, а представление пошлем. Будь здоров, заходи, вспомним былое... Ушел. Заходить и клянчить звания больше не хотелось — в душе ощущение оплеванности. В начале декабря первый эшелон нашего 1-го экипажа РПКСН «К-258», офицеры, улетел в Палдиски, вернее, в Таллин, а в Палдиски электричкой.
Вот наши имена.
Список офицерского состава 1-го экипажа РПКСН «К-258»
1. Командир капитан 2 ранга Луцкий Анатолий Николаевич 2. Ст. пом. командира капитан 3 ранга Кайсин Юрий Анатольевич 3. Замполит капитан 3 ранга Задоян Виктор Антонович 4. Пом. командира капитан-лейтенант Белозеров Владимир Иванович 5. Ком. БЧ-1 капитан-лейтенант Калиш Виктор Андреевич 6. Ком. ЭНГ лейтенант Германов Николай
. Выпускник ТОВВМУ им. С.О. Макарова 1970 года. Прошел все ступени служебного роста от командира электронавигационной группы до командира дивизии. Участник 26 съезда КПСС. В 1993 году уволен в запас. Скоропостижно скончался в марте 2008г. – похоронен в г. Владивостоке.
9. Ком. БЧ-3 старший лейтенант 10. Ком. БЧ-4 капитан-лейтенант 11. Ком. БЧ-5 капитан 3 ранга Евсеенко Феликс Александрович
12. Ком. Д-1 капитан-лейтенант Капитонов Дмитрий Иванович. Выпускник Ленинградского НВМУ 1958 г., ВВМИУ им. Ф.Э.Дзержинского. 13. Ком. ТГ лейтенант Мачача Виктор 14. Ком. гр. КиП лейтенант Аксеновский Евгений 15. Ком. ГДУ лейтенант Иовлев Владимир 16. Лейтенант Показеев Александр 17. Лейтенант Минский Александр 18. Лейтенант Марков Анатолий 19. Лейтенант Капустин Николай 20. Лейтенант Исхаков Михаил (Мударис) 21. Лейтенант Кирсанов Николай 22. Ком. ГДУ лейтенант Новицкий Анатолий 23. Ком. Д-2 капитан-лейтенант Прийма Владимир Назарович 24. Ком. ЭТГлейтенант Трухан Николай 25. Ком. Д-3 капитан-лейтенант Антонов Владимир Викторович 26. Нач. РТС старший лейтенант Костяев Юрий Михайлович 27. Ком. г/а гр. лейтенант Тропин Юрий 28. Ком. гр. БИУС лейтенант Роженцов Александр 29. Лейтенант Дементьев Виктор 30. Лейтенант Коробков Владимир 31. Нач. Сл-Х лейтенант Казарин Виктор 32. Нач. Сл-М старший лейтенант Шараевский Георгий Юрьевич
Генерал-майор м/с Шараевский Георгий Юрьевич. -
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
8 мая 2013 года на площади перед Петропавловской крепости состоится Торжественная церемония воссоединения символов «вечных огней», доставленных из Городов-героев и Городов воинской славы России, в «единую чашу воинской славы». Начало в 12.00. После церемонии объединенный «вечный огонь» будет доставлен на Пискаревское мемориальное кладбище. Церемония проводится по инициативе Санкт-Петербургского Союза суворовцев, нахимовцев и кадет в рамках Ежегодного культурно-патриотического проекта «Честь и Достоинство» в соответствии с Планом общегородских мероприятий, посвященных 68-й годовщине победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов. Кроме того, в 2013 году мероприятия проекта посвящены двум важнейшим датам в истории петербургского кадетства – 70-летию создания первых суворовских и нахимовских училищ (1943 год) и 310-летию Санкт-Петербурга. Проект осуществляется под патронажем Полномочного представителя Президента России в Северо-Западном федеральном округе, при поддержке Правительства и Законодательного собрания Санкт-Петербурга, командования Западного военного округа, Международного Союза общественных объединений Городов-героев СНГ, общественно-политических и ветеранских организаций. Проект благословлен Патриархом Московским и Всея Руси Кириллом, Митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским Владимиром. Идея проекта «Честь и Достоинство» является эксклюзивной для Северо-Запада нашей страны, а также для всей России. Только у нас в регионе идея памяти о Великой Победе и ее героях реализуется через слияние символов «вечных огней», а сам негасимый огонь является живым воплощением этой памяти. Только у нас, благодаря проекту «Честь и Достоинство», все Города-герои и Города воинской славы стоят в едином строю памяти, и, объединенные величием подвига, отдают дань уважения вкладу каждого региона в победу над фашизмом. Именно у нас, совместное участие ветеранов и молодежи позволяет реализовать на практике живую связь поколений – победителей Великой Отечественной войны и их потомков – воспитанников кадетских образовательных учреждений. В период с 1 по 7 мая 2013 года во всех Городах-героях и Городах воинской славы Северо-Западного федерального округа прошли торжественные церемонии передачи символов «вечных» огней с мемориалов воинской славы. Так в гг. Ломоносов и Кронштадт церемонии состоялись 6 мая, в г. Колпино – 7 мая. Причем, уникальной особенностью церемонии в г. Кронштадт стала отправка символа «вечного огня» водным путем. В заключительной торжественной церемонии 8 мая традиционно принимают участие воспитанники и учащиеся кадетских образовательных учреждений Санкт-Петербурга и Ленинградской области, ветераны, почетные гости, делегации из Городов-героев и Городов воинской славы. Церемония включает: полуденный выстрел с Нарышкина бастиона Петропавловской крепости, построение и прохождение парадных подразделений кадет, торжественный митинг, литию по убиенным в годы Великой Отечественной войны в сопровождении колокольных перезвонов звонницы Петропавловского собора и др. В завершении церемонии «единая чаша воинской славы» в сопровождении почетного эскорта на ретро-автомобилях отправляется на Пискаревское мемориальное кладбище, где происходит торжественное слияние объединенного огня с «вечным огнем» Пискаревского кладбища и возложение цветов к монументу Матери-Родины. Этим символизируется общий вклад народов России в победу над фашизмом, подчеркивается особая роль Ленинграда-Петербурга в победе в Великой Отечественной войне.
Председатель Санкт-Петербургского Союза суворовцев, нахимовцев и кадет А.О. Грязнов
Однажды Никите приснилось: он зашел в ванную; из-за колонки высунулся кто-то лохматый, рогатый и косматыми лапищами пытался затащить его к себе за колонку. Отец вскоре заметил, что сын сторонится ванной, спросил: «В чем дело?» Никита признался. Отец усмехнулся: «Идем». Никита пошел за ним с робостью. Отец зажег свет и протянул сыну кочергу: «Пошуруй за колонкой». Никита с опаской сунул кочергу за колонку. «А ты пошуруй, пошуруй, — приказал отец. — Ну что? Никого? И никого быть не может. Во сне всякая ересь привидится, а наяву никакой нечисти нет и в помине. Эх ты, герой». Этажом ниже Рындиных жил Валерик, мальчишка старше Никиты года на два, отчаянный задира и хулиган. Никита, получив от него изрядное количество тумаков, порядком побаивался забияки и всегда старался проскользнуть вниз незаметно. Но Валерик упорно подстерегал его. И вот Никита снова столкнулся с опасным задирой. Валерик сделал Никите «мопсика», зажав в ладонь его щеки и нос. Никита захныкал: «Отстань, я пожалуюсь папе». Тогда Валерик, толкнув его к стене, крикнул: «Жалуйся, подлюга!» — и изо всей силы ударил ногой в живот. Никита кинулся вверх по лестнице.
«Папа, папа, Валерик дерется!» Он искал у отца защиты. И вдруг отец, вместо того, чтобы его защитить, оттолкнул его. Никита почувствовал легкий шлепок по затылку. «Вот не думал, что Рындин может быть трусом. Иди домой, сиди у маминой юбки». Весь день Никита просидел в уголке. Мать спросила отца: «Что у вас произошло с Никитком?» — «Так, маленький мужской разговор», — ответил отец, и Никита был ему благодарен; отец матери не сказал: «Твой сын — трус». На другое утро Никита решил свести счеты с Валериком. Он ненавидел его. Еще бы, Валерик опозорил его перед отцом! Никите не пришлось долго разыскивать недруга. Валерик и его дружок Родька, такой же, как он, хулиган, затащили на самый верх черной лестницы бездомного мяукавшего котенка и бросили его в раскрытое окно. Никита света не взвидел. У него был кот Марс, и он купал его в ванной, приучая к воде, отчего ходил весь расцарапанный, но выбросить живое существо с седьмого этажа... Никита дрался в этот день вдохновенно, один против двоих, забыв, что противники — и старше и сильнее его, не обращая внимания на кровь, хлынувшую из носа. Нанося удары, приговаривал: «Будете еще? Будете?» Наконец враги признали себя побежденными и пустились наутек. Мама, увидев Никиту, всплеснула руками и потащила в ванную обмываться. Едва вернулся отец, пришла мать Валерика, шестипудовая «женщина с положением», как она себя рекомендовала. Она принялась кричать, что не позволит уродовать своего сына, что ее муж пойдет к морскому начальству и вообще вразумит всяких нахалов из моряков, распускающих своих выродков... Отец встал, широко раскрыл дверь, посоветовал: — Вы лучше спросите вашего мужа, не растет ли у него в доме законченный негодяй. И вашим мужем меня не пугайте. Кто ваш муж? Он — слуга народа. Я тоже служу народу. Вам это, надеюсь, понятно? Взвизгнув, ответственная дама ушла. А отец (он уже знал все подробности давешнего сражения) улыбнулся ласково: — Ну вот, теперь ты стал Рындиным.
4
Едва наступили каникулы — отец взял Никиту в . Перед Никитой открылся удивительный мир. В гавани рос целый лес мачт и труб — прямых и косых, и штаб флота тоже был с мачтой на крыше, отчего все здание казалось большим кораблем. Он увидел две чугунные фигуры — двух флотоводцев — Макарова и Петра. Макаров стоял с вытянутой к морю рукой. Никите показалось, что борода адмирала развевается на холодном ветру. Никита позавидовал юнгам в бушлатах и бескозырках; сам он ходил в сшитой дома матросской курточке и в до противности штатском пальтишке. Он пришел на корабль, в жилище-каюту отца. Сначала все было непонятно в этом новом для него мире, как непонятен чужой язык. То где-то звякало, то тревожно звонило, то пронзительно свистали на палубе дудки, над головой топало, и Никите казалось, что где-то что-то горит, и он не знал, выбегать ли ему из отцовской каюты; то чудилось, корабль тонет, и он поглядывал на спасательный пробковый пояс, хотя понятия не имел, как им пользоваться. Но вскоре он начал понимать слова непонятных команд. При помощи краснофлотцев, веселых, общительных, Никита стал разбираться в корабельных порядках. Он узнал, что, отрывисто звякая, колокол отбивает часы, или по-флотскому склянки; что пронзительным свистом дудки сзывают людей на работы или приглашают их на обед; что сирена ревет в тумане, предупреждая встречные корабли, а тревожные, густые звонки зовут краснофлотцев к орудиям и механизмам, и тревоги бывают боевые, учебные, аварийные. Он узнал, что такое побудка, аврал, подъем и спуск флага, когда кричит горн и все замирает и наступает торжественная минута молчания. Ему казалось, что он уже стал моряком.
5
Безжалостно уничтожая запас отцовской бумаги, он рисовал крейсера и торпедные катера, подводные лодки и парусники и даже пытался изобразить абордажный бой при Гангуте. Отец опытным глазом приметил, что рисунки сына — раньше просто мазня на обоях, скатертях, простынях и на масляной краске подоконников и дверей, приводившая в ужас мать, — становятся все осмысленнее и грамотнее. «Пусть развивается, — думал отец. — У него есть способности». Он не убеждал себя, что его сын — выдающийся талант в десять лет. Все идет своим чередом, и время покажет, талантлив ли он. Мать работала в Русском музее и хорошо разбиралась в искусстве. Никита с ранних лет слышал имена Репина, Левитана, Айвазовского, Шишкина и любил перелистывать альбом с репродукциями. Узнав, что Айвазовский много плавал на кораблях Черноморского флота и делал в Севастополе зарисовки во время Крымской войны, решил, что он будет художником. Но только он будет рисовать корабли, моряков, а не безлюдное море. Увидев под мостом на Неве буксир, тащивший за собой караван неуклюжих деревянных судов, он остановился, как зачарованный, запомнил и вечером дома попытался воспроизвести на бумаге все виденное. Мать взглянула из-за плеча, спросила: — Ты это видел? — Да, мама. — Давно? — Сегодня.
Она помогла ему — она сама рисовала, правда, только цветы. Весной она приносила подснежники и фиалки, летом — ромашки и васильки, осенью — астры и хризантемы. И даже зимой она не жалела денег на дорогую сирень, на ландыши, розы... Никита пришел в восторг, увидев, что «у него получается», что он сумел перенести на шершавую бумагу и бледный ленинградский закат, и Неву с дымящимся буксиром, и разведенный мост, и печальный шпиль крепости... — А у него — талант, — замечали мамины знакомые, разбирающиеся в искусстве. — Ему надо учиться.... Сведите его к профессору... Но учиться Никите пришлось много позже, когда он уже носил форму курсанта училища имени Фрунзе.
6
А в том году — Никите было одиннадцать лет — с серого ленинградского неба посыпались бомбы. Русский музей эвакуировался, но мать, желая остаться поближе к отцу, поступила на оборонный завод. А отца перебросили на Черное море. Он пришел домой в глухую ленинградскую ночь, собрал чемоданчик, оставил им свой паек. Они остались одни. В одиннадцать лет Никита пережил то, что пережили все ленинградцы. Жгли в печурке мебель, поджаривали сухие ломтики едва похожего на хлеб хлеба; изголодались, бродили, как тени. Он видел людей, везших на саночках завернутые в простыни окоченевшие . Ходил на Неву за водой. Мать потускнела, лицо у нее стало серым, глаза впали, щеки ввалились. В тридцать лет она выглядела старухой.
Ночью в окна был виден пустой, мертвый город, залитый мертвенным светом луны, таинственный, страшный город, где не осталось ни кошек, ни собак, и уцелевшие люди ходили, опираясь на стены. Через Ладогу они эвакуировались в Сибирь, в деревянный маленький городок. Здесь Никита с отвращением вспоминал кисель из столярного клея и лепешки из мусора, собранного матерью со дна шкафа на кухне. Подкормились. Снова помолодевшая мать решила ехать к отцу в один из портов Черноморья. Путешествие было тяжелое. Никите запомнились бурный Каспий, отчаянно качавшийся пароход, темный поезд, подолгу стоявший на полустанках, и затемненный незнакомый Тбилиси... Их одиссея завершилась в топких болотах Колхиды, где в устье маленькой речки скрывались торпедные катера; дома на берегу речки стояли на высоких столбах, чтоб не увязнуть в болоте. Тут выяснилось, что ехали зря. Отец не вернулся из операции. Было страшно подумать, что отца больше нет, отца, который хотел жить бесконечно. Еще страшнее было думать о том, как отец кончил жизненный путь: упал ли он, весь окровавленный, на штурвал, или долго плавал в воде, или выброшен был на прибрежные камни и погиб в короткой схватке с врагом. Ночью в крохотной каютке старого судна — плавбазы — за иллюминатором монотонно плескалась вода; Никита глухо плакал в подушку, стараясь, чтобы его горьких слез не услышал сосед по каюте. Сосед — Фрол Живцов, рыжий, веснушчатый, которому Никита страстно завидовал, в свои двенадцать лет был дважды ранен и награжден орденом. Во сне рыжий герой отчаянно храпел, выводя носом рулады, отчего Никита подолгу не мог заснуть; ему казалось, что из углов лезут на койку фырчащие обитатели корабельного трюма. Спал герой, держа автомат под подушкой, не боясь, что он невзначай выстрелит и пробьет рыжую буйную голову. А встав поутру, дергал Никиту за ногу: «Бывай здоров, сосунок, иду в море», — и исчезал на два, на три дня и возвращался еще более обветренный, еще более загорелый, еще более мужественный и еще более самодовольный. Настал день, когда оба узнали, что поедут в нахимовское училище: такова последняя воля Юрия Никитича Рындина, оставленная им в завещании сыну, и таково желание командира, усыновившего сироту — Фрола Живцова.
7
Кроме Фрола, неразлучного друга, еще в детстве вошла в его жизнь Антонина. Антонина! Светловолосая Антонина, разноглазая, как сибирская кошка. Он впервые увидел ее в Ленинграде, вторично встретил в Колхиде и подружился в Тбилиси. Вот они бродят по узким уличкам жаркого города, пьют воду с зеленым сиропом «фейхойа», катаются в вагончиках пионерской железной дороги. Вот они сидят в зажатом домами скверике с запудренными пылью каштанами и вслух мечтают о будущем — о том, как он будет моряком, а она — ученым-ботаником. Вот они переплывают Куру на пароме, и хохотушка Хэльми, ее подруга, обрывается в воду, и Никита вытаскивает ее, всю мокрую — их чуть было обоих течением не утянуло под мост. Долгожданный вечер. Первый нахимовский бал. Он раз двадцать выбегает в вестибюль и поглядывает на тяжелую дверь. И Антонина приходит, и он ведет ее в зал, где сверкают в люстрах огни, и играет музыка, и пары уже кружатся в вальсе. И она кладет тоненькую ручку ему на погон, и он рукой в белой перчатке обнимает ее, и старается не наступить ей на туфельку, и оберегает от лихо кружащихся пар. И он счастлив, что может угостить Антонину мороженым, и с великой осторожностью, через весь зал, боясь поскользнуться на натертом паркете, несет блюдечко и протягивает ей это блюдечко, больше всего опасаясь, что опрокинет его Антонине на новое платье... Время летит до обидного быстро — и вот уже гасят огни, и он пожимает ее тонкие пальчики, обещая прийти в ближайшее увольнение... Веселый май... ...
Поздним вечером они смотрят с горы на сверкающий веселыми огнями Тбилиси, на ракеты, скачущие в черное небо над темной Курой, на силуэт Метехского замка, на светящиеся червячки-поезда, уходящие к морю. Антонина, сжав его руку, говорит: «Как хорошо!» А ему кажется, что все, что внизу, перед ним, очень похоже на море, которому он будет служить всю жизнь. — Антонина! — окликает он девочку. — Ну, да, Антонина. А дальше что? У него захватывает дыхание, и он не может вымолвить больше ни слова... ...Еще год проходит... Она становится худеньким, угловатым подростком, и слишком коротки ей ее любимые платья. Но и у него ломается голос, и он вырос из сшитого к балу мундира и, как-то примерив его, обнаружил, что рукава стали коротки — из них торчат непомерно длинные руки. Ему пятнадцатый год... А как незаметно подкрался день расставания с нахимовским и с Антониной!
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
— Товарищ адмирал, я же государственный человек, нахожусь на государственной службе. К кому ж мне обращаться за помощью, как не к вам как представителю государства? Государство ведь должно иметь определенные обязательства передо мной, как и я перед ним? Тем более что прошу всего на месяц... Договорить не удалось. Моя сентенция начальника просто взорвала: —Да вас вообще надо гнать со службы... Случайный человек... Сейчас позвоню главкому, чтоб отменили приказ о назначении... Во-о-н!
О А.Е.Орле (экипаж "С-13" называл его "птичкой";) см. ": "Ни от кого в жизни Орел, я думаю, не натерпелся столько страху, как от Маринеско и его команды".
Пришел домой, рассказал, расстроились, но делать нечего. Надо собираться. Вещи (а их набралось прилично — на целый 5-тонный контейнер) складировали в городской квартире у родственников, а сами — на их же дачу в Рощино, в верандную пристройку. Квартиру сдал, явился в отдел кадров за предписанием. Но не тут-то было, не дают: завтра-де приезжают представители управления кадров МО СССР, будут разбираться и беседовать. Орел действительно в тот же день позвонил главкому, они приятели, но процедура отмены приказа МО не так проста, и вот завтра в 15 ч 00 мин надо быть на беседе. Смотался в Рощино, успокоил, как мог, жену, а утром на электричку — опять в город. Комиссия, два капитана 1 ранга, уже после встречи с начальником академии, внимательно выслушали меня, откровенно посочувствовали и дали добрый совет: «Орла мы знаем, но советуем незамедлительно ехать в Москву на прием к главкому». В Москве до главкома не допустили, провели в кабинет к начальнику кадров ВМФ вице-адмиралу Бодаревскому. Умные глаза, участливый взгляд. — Я только что от главкома. Вот тебе один лист бумаги, иди в Ленинскую комнату, в твоем распоряжении полтора часа, напиши на имя главкома объяснительную записку так, чтоб не уронить своего достоинства и дать шанс Орлу отступить тоже с достоинством. Ясно? Это тест, тест на профпригодность! В Ленинскую комнату проводил офицер. — Ты извини, приказано дверь закрыть на замок, пока не напишешь — не выпускать. Напишешь, звони по местному телефону... Вот графин с водой, жарко. Вот мусорное ведро... мало ли что. Адью! Звони... Над объяснительной я мучился действительно долго. Как же написать, чтоб и овцы целы и волки сыты?.. Почти на исходе времени звоню по местному. Провели опять к .Бодаревскому. Читает почти с непроницаемым лицом, в конце добрая ухмылка. — Посиди в приемной, я сейчас... Возвращается минут через 20. — Ну, возвращайся в Питер, получай свое предписание, счастливой службы тебе! Впредь будь осмотрительней!
Вице-адмирал Бодаревский Юрий Сергеевич. - .
«КУРСК»
Воспоминания придется прервать... «Курск» — очередная трагедия в нашем подводном флоте. Вернее, это событие общегосударственного, национального масштаба. Об оценке этого события в СМИ сказано уже много — и это не моя тема. Уже начались подводно-технические работы по подъему тел погибших подводников. Хочется записать свою версию возможных причин гибели лодки.
, председатель госкомиссии, продолжает отстаивать три версии: столкновение с неким подводным объектом, подрыв на мине периода ВОВ и взрыв торпеды в 1-м отсеке лодки. Командование флота, ВМФ и кое-кто из ветеранов-подводников, например, адмирал Эдуард Балтии (кстати, я его знаю лично по службе на Камчатке) отстаивают версию столкновения с американской или английской подводной лодкой. Когда это случилось, я был на даче, в институте работал по сокращенке, два дня в неделю — в среду и четверг. Первую информацию получил по телевизору в понедельник. В среду приехал в институт. Тут же высказал свою верcию: лодка погибла от взрыва торпедного боезапаса в торпедных аппаратах из-за того, что врезалась в грунт, и хорошо бы знать, в каком положении кормовые горизонтальные рули. Через пару дней от ЦКБ «Рубин» стало известно, что КГР действительно переложены на большой угол на погружение, нос разворочен, все выдвижные устройства подняты, перископ погнут. Еще больше уверился в своей версии. Пошел к начальнику отделения и предложил ему доложить версию директору С.Г.Прошкину для озвучивания в «Рубине» на госкомиссии. В следующую среду поинтересовался: как воcпринято. Оказалось, что данная версия генеральным директором ЦКБ «Рубин» Спасским воспринята без энтузиазма, больше пытаются проверить версию пожара и взрыва торпеды в отсеке. Еще бы! Тогда же виноват уж точно не «Рубин», а «Гидроприбор»! Ну, ладно, по порядку о версии. Непосредственно перед катастрофой ПЛАРК «Курск» шла на перископной глубине, по глубиномеру ЦП (центрального поста) 15-18 метров, под килем метров 70-80. (Кто ж загнал такого «мастодонта» плавать на таком мелководье?!) Скорость хода, наверно, узлов 8, т. е. 4 м в секунду. По какой готовности был распределен по отсекам личный состав? По готовности №1 или №2? Неизвестно. Подсказать должны результаты обследования кормовых отсеков. Ждать уже не долго. Далее. При плавании на перископной глубине подводная лодка, как правило, поддифферентовывается так, чтобы иметь некоторую отрицательную плавучесть. Тогда, чтобы идти на заданной глубине хода, лодка рулями удерживает небольшой дифферент на корму, и корма не «липнет» к волне, и если вдруг необходимо быстро уйти на глубину, то, «переломив» дифферент рулями на нос, лодка быстро отрывается от поверхности. Этот маневр применяется, когда надо уклониться от таранного удара надводного корабля или когда надо срочно уклониться от возможного обнаружения противником. Итак, лодка идет на перископной глубине. Об этом свидетельствуют поднятые выдвижные устройства. Если бы она только-только всплыла, то поднят был бы только один перископ. А тут подняты все: радиоантенна, мачта поискового радиолокационного приемника и т.п. Значит, командир успел уже осмотреться вокруг по горизонту и воздуху.
Что произошло в следующий момент? Во-первых, мог быть «нормальный» отказ матчасти, заклинка КГР на погружение. Лодка быстро дифферентуется на нос, от набегающего потока возникает дополнительная топящая сила, под суммарным действием начальной отрицательной плавучести и этой силы лодка быстро теряет глубину. Так иногда бывает. Всякая техника имеет меру надежности, вероятность отказа. Меры противодействия этому специально отрабатываются в процессе боевой подготовки. Первое действие — «Реверс!» или «Турбины (моторы) назад ПОЛНЫЙ!». Гасится инерция переднего хода, вдруг нарастающий дифферент на нос отходит, лодка выходит на ровный киль — и все кончается благополучно. Если недостаточно «реверса», можно помочь частичным продуванием носовой группы цистерн главного балласта воздухом высокого давления. Можно вообще аварийно продуть весь балласт и всплыть! Все кончается благополучно, если не провалились глубже предельной глубины погружения или... если хватило глубины и не врезались в грунт! В нашей ситуации до грунта ходу всего 23-25 секунд! Лодка, пока не погасится инерция 25-тысячетонной массы, 300-400 м носом «пашет» ил, слой которого всего 1,5—2 м, о скальное гранитное ложе сминает носовую оконечность, сминает-корежит трубы торпедных аппаратов, которые торчат из прочного корпуса лодки на 2/3 своей длины, а в них корежатся торпеды, боевые зарядные отделения торпед, запальные стаканы, вторичные и первичные детонаторы — и... ВЗРЫВ! Первый удар лодки о грунт мог быть идентифицирован акустическими системами американских лодок и сейсмостанций Норвегии как взрыв 100 кг тротила, второй взрыв через некоторое время (пока лодка «пахала» носом) оценен в 1500-3000 кг тротила. Сходится. Так могли рвануть торпеды в аппаратах, может, еще одна-две в отсеке от удара оторванных задних труб или задних крышек ТА. В результате — разорванный нос, снесенные носовая переборка и переборка между 1-м и 2-м отсеками, а может и последующие, вплоть до ядерного отсека. Кроме того, от удара о грунт массивный прочный корпус лодки сработал как стальной сердечник бронебойного снаряда, обрывая жесткие связи и конструкции с легким корпусом, ушел вперед. Из-за этого оказались поврежденными комингс-площадка с «зеркалом» и сам люк 9-го отсека, заполнилась шахта спасательного устройства 9-го отсека. На легком корпусе видны продольные разрывы, как будто вспоротые стабилизаторами «чужой» подводной лодки. Эти разрывы могли появиться тоже из-за смещения прочного корпуса относительно легкого. Понятно, в результате такой катастрофы в носовых отсеках люди погибли в первые же секунды. Корма затопилась тоже, но позже через дейдвудные сальники гребных валов и оборванные патрубки забортных устройств вследствие удара о грунт. Часть тяжелых механизмов и устройств могла быть сорвана с фундаментов, с резинометаллических амортизаторов. Из-за коротких замыканий могли возникнуть пожары, возгорания, загашенные впоследствии затоплением отсеков. В результате затопления отсеков, а это могло происходить довольно быстро (вода поступала под давлением 10 кг/см2), воздушная подушка в них сжалась в 10 раз, парциальное давление углекислого газа (возможно, других вредных примесей) в атмосфере отсеков возросло тоже в 10 раз, и отравление оставшихся в живых после катастрофы людей наступило довольно быстро. Я думаю, часа через два-три. Итак, это один вариант развития событий. Что могло быть еще?
Могло быть и так. Внезапно или вахтенный офицер в перископ впереди по курсу увидел перископ «чужой» подводной лодки и принял решение уклониться от столкновения срочным уходом на глубину. Команда боцману, рули на погружение, дифферент на нос... А дальше все по предыдущему сценарию. А если столкновения или даже легкого касания избежать не удалось, то это дополнительный импульс на увеличение дифферента, и ходу до грунта еще меньше — секунд 15-18! Лучшим решением в этой ситуации, на мой взгляд, была бы попытка уклониться изменением курса... Ну коснулись бы две лодки, вывешенные почти с нулевой плавучестью, ну вмятина на легком корпусе, не больше. В крайнем случае продуй балласт аварийно и всплыви. Так... Только что передали по радио, что опознали тело капитан-лейтенанта Колесникова! В кармане записка. Двадцать три человека из 6-, 7- и 8-го отсеков перешли в 9-й. Выйти из лодки не удалось... Понятно, шахта спасательного устройства затоплена. Все ли нам сказали? Ничего о причинах аварии... Не может же записка начинаться с 12 ч 58 мин и с информации о том, что 23 человека перешли в отсек живучести! А что до того? Ведь почти час они боролись за живучесть, каждый в своем отсеке. Да, и чтобы перейти из отсека в отсек, надо согласовать свои действия со смежным отсеком, переборочные двери же задраены. Значит перестукивались? А когда собрались вместе, наверно, обсуждали: что же произошло? Должна быть информация. Подождем. Так, за сутки ничего нового, в Баренцевом море шторм. Продолжим записывать свои версии. В-третьих, могло быть и так. В перископ впереди по курсу вдруг увидели идущий на лодку крупный надводный корабль или судно, например, танкер с носом ледокольного типа. Тут уж однозначно команда: «Боцман, ныряй на глубину...». Но свободной глубины-то под килем нет! Так и Гагарину в свое время не хватило высоты, не смог вывести самолет из штопора и врезался в землю. Что же было на самом деле? Лодка или надводный корабль? «Корабль» — все же маловероятно, если корабль, то это свой. Такое не скрыть! Хотя напрашивается и такая версия, очень уж быстро нашли лодку — три с половиной часа. Такое может быть, если место события известно с большой точностью. Что-то тут не все чисто! На наших «темнил» это похоже. В первые дни такую «лапшу» на уши вешали! Или СМИ перевирали?
Да, о версиях взрыва в отсеке и мине. Пожар и последующий взрыв в отсеке отпадают, потому что лодка сразу бы аварийно всплыла в надводное положение. С пожарами в мирное время борются в надводном положении, да и характер взрыва подводный, а не приповерхностный. Мина тоже отпадает, так как мина периода ВОВ прочный корпус такой лодки не достанет. Легкий корпус разрушит, но не больше. Лодка бы, конечно, опять просто аварийно всплыла. Так что же было? НК или ПЛ? Пожалуй, все-таки ПЛ. По случаю зашел к начальнику отделения (он в «Рубине» фильмы подводных съемок «Курска» смотрел), так он рассказал, что у «Курска» не только небольшая вмятина на боку легкого корпуса, но и правое перо носового горизонтального руля загнуто в легкий корпус, а левое, наоборот, вывернуто. Так что скользящий удар, видимо, все же был. Да, но не дырка же в прочном корпусе, не потеря плавучести! Скорее всего, если бы не собственный «нырок» на таком мелководье, то катастрофы бы не было. А может перо загнул баллон ВВД, отброшенный взрывом? Это версии. А как было на самом деле? Может, все же узнаем. Во всяком случае, спланировать и не обеспечить безопасность плавания такого уникального во всех отношениях корабля на таком мелководье... Это что? Глупость? Халатность? Безответственность?.. Или преступление? Еще кое-какие рассуждения. Если бы лодка имела не носовые торпедные аппараты, выдвинутые вперед из прочного корпуса, а бортовые, развернутые под углом, например, из 2-го отсека, как у американских лодок, был бы взрыв? Кстати, и для акустики в носовой оконечности было бы больше места, да и шумы бы во время приготовления торпедных аппаратов к выстрелу не мешали бы акустикам пеленговать цель. Или еще. А если бы вместо детонаторов в БЗО торпед стояли бы электровзрыватели без инициирующих веществ, был бы взрыв? Ведь тротил, да и смеси его, как мыло! Будут ли сделаны правильные выводы после этой трагедии? Можно было бы порассуждать и о нынешнем состоянии нашей аварийно-спасательной службы. Ведь и этим делом мне пришлось заниматься. Два с половиной года был командиром 438-го ОДАСС, отдельного дивизиона аварийно-спасательных судов КВФ. Уже после ОДАСС, будучи заместителем командующего КВФ по ВиС, часто привлекался к руководству аварийно-спасательными работами флотского масштаба. Кстати, был начальником штаба экспедиции по подъему затонувшей на Камчатке ПЛАРК пр. 670 «К-429». Тогда же, еще до сформирования экспедиции, осуществлял общее руководство как бывший спасатель по обеспечению выхода подводников из затонувшей ПЛ мокрым способом через торпедный аппарат методом «свободного всплытия».
Примечательно, что в районе затопления ПЛ находился и командующий флотилией подводных лодок, но командующий ТОФ адмирал Сидоров руководство поручил мне, и главком ВМФ его не поправил. И это после того, как я его сильно подвел, даже «подставил» столкновением двух наших ПЛАРБ летом 1978 года. Повреждения были легкие, зачинили быстро, но выход этих лодок на боевую службу в заданный срок был сорван. Меня с должности зам. командующего флотилией подводных лодок на Камчатке снял своим приказом министр обороны, а главком ВМФ настоял на том, чтобы назначить с понижением своим приказом. «Обидную» должность искали долго, даже заштатный двухмесячный срок прошел. Наконец, нашли. Назначили командиром 438 ОДАСС КВФ, должность капитана 2 ранга. Ну, об этом потом более подробно. Коснулся этих воспоминаний только для того, чтобы сказать, что имею личный опыт столкновения двух лодок, и не маленьких— по 12 тысяч тонн каждая. Подъемом лодки занимались почти полтора месяца. Привлекались силы всех флотов Союза. И Главком адмирал Флота Советского Союза С.Г.Горшков провел там не один день! «К-429» пришлось поднимать дважды. Еще раз ее умудрились утопить у стенки завода, где ее восстанавливали после первого потопления. После второго потопления списали. «Курск» тоже поднимут. Надо. Но восстанавливать, конечно, не будут.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
