Об еще одном преподавателе Тбилисского нахимовского училища рассказала рассказала Лиля Германовна, его дочь, за что мы ей душевно признательны.
Мой отец - Мельников Герман Михайлович - в Нахимовском училище работал преподавателем географии с 1950-го по 1955 год, до самого расформирования училища. Его перевели в Тбилиси из Владивостока, где он преподавал экономическую географию на Высших военно-политических курсах. В то время наша семья состояла из четырех человек: отца, матери Галины Андреевны и двух дочерей старшей Инны 14 лет и меня - Лилии 12 лет. По приезде нас поселили в трехэтажном доме, принадлежавшем Нахимовскому училищу и предназначенном для офицеров и их семей. Это было общежитие, каждая семья занимала только одну комнату. Кухня и санузел были общими на каждом этаже, на первом и втором. А на третьем этаже располагалась одна благоустроенная четырехкомнатная квартира, в ней проживал начальник училища, капитан 1 ранга Гаврилин с женой. Детей у них не было. Наш дом был шумным, как пчелиный улей. Почти в каждой семье были дети. Условия жизни оставляли желать лучшего - газа не было, готовили на керосинках в общей кухне. Хозяйки часто ругались между собой. Праздники многие семьи отмечали вместе, тогда начиналось шумное веселие с выпивкой. Наша семья держалась особняком: мои родители не пили вообще. Отец очень любил природу, все праздники, если позволяла погода, мы проводили за городом, то в ботаническом саду, то в парке на плато Фуникулера. В училище отец нашел себе единомышленника - преподавателя рисования Леонида Николаевича Потапова. Это был высокоинтеллигентный, эрудированный человек. Он был влюблен в природу и историю Грузии. Хорошо знал все культурные памятники старины - монастыри и крепости. Вдвоем они в свободное время исходили все интересные места. Они рисовали с натуры пейзажи и развалины старинных зданий. Отец также был хорошим художником. Нахимовцы любили Германа Михайловича. Он рассказывал им много интересного про великие географические открытия и русских путешественников. Особенно воспитанники любили истории про
Так мой отец и получил прозвище Миклухо-Маклай, которое приклеилось к нему на долгие годы, оно перешло вместе с ним даже в среднюю школу, куда он устроился работать после расформирования училища. Моя мама, Мельникова Галина Андреевна была по специальности учителем русского языка и литературе, она работала в школе. С первых же дней нашего приезда в Тбилиси у мамы сложились очень хорошие отношения с женой начальника училища. Вера Гаврилина часто приглашала нас с мамой в гости на чай с ленинградскими конфетами. Гаврилины были родом из Ленинграда и часто туда ездили. Георгий Иванович в быту был очень добродушным, дружелюбным и покладистым человеком. Он часто приглашал нас покататься в его служебном автомобиле. Мы ездили купаться на озеро Лиси и совершали загородные прогулки. Отец в этих поездках никогда не принимал участия, считая для себя это недопустимым. Он думал, что коллеги могут расценить такие отношения с Гаврилиными, как подхалимаж к начальству. В 1952 году Георгий Иванович тяжело заболел. Вера повезла его на лечение в Ленинград, где он вскоре скончался от инфаркта. Вдова очень тяжело переживала смерть любимого мужа. Она приезжала в Тбилиси за вещами, и мы с мамой проводили ее на поезд, она вернулась в Ленинград. Много лет мы переписывались, а потом как-то потерялись. В училище появился новый начальник, про которого я, к сожалению, ничего сказать не могу. Он не жил в нашем доме, ему выделили квартиру в другом месте. В нашем общежитии жило много коллег отца с семьями, нашими ближайшими соседями были Довбня: муж, жена Эмма Карловна и дочь Нела. После расформирования училища они переехали на Украину в город Боярка под Киевом. Интересным человеком был Валентин Петрович Николаенко. Это был заведующий первым отделом, особист. Человек нелюдимый и мрачный, он даже не со всеми здоровался, смотрел исподлобья. Соседи его сторонились и побаивались. У него был сын Олег. Больной костным туберкулезом. Мальчик постоянно носил корсет. Это был очень умный и хороший мальчик. Много читал и давал нам с сестрой интересные книги. Еще помню семью Радченко Анатолия Евлампиевича, преподавателя истории. У них была дочь Валя, мы дружили. Его жена преподавала русский и литературу в училище. После расформирования они уехали в Краснодар.
Майор Радченко Анатолий Евлампиевич, преподаватель истории и Конституции СССР (ранее преподавал во Владивостокском Военно-Морском Подготовительном училище).
Хорошо знакома мне и семья Николая Филипповича Ченчика. Его дочь, Наташа была моей ровесницей. Они потом уехали в Сочи. Еще мы общались с преподавателем математики Львом Марковичем Малкиным и его семьей. Это был маленький полный человечек очень подвижный и шустрый, большой шутник, постоянно всех подкалывал. Детей у них не было. По субботам в Нахимовском училище устраивали танцевальные вечера для воспитанников, их называли "балы". Они проходили под звуки оркестра, которым руководил военный дирижер Вартан Михайлович Барсегян. На эти балы мечтали попасть все девчонки Тбилиси. Но пускали туда только по пригласительным билетам. Каждый нахимовец, начиная с восьмого класса, мог пригласить только одну девочку. Перед входом всегда толпилось огромное количество девчонок. Нас с сестрой пропускали свободно, стоило только сказать дежурному, что мы дочери Мельникова. Оркестр играл только бальные танцы: польку, мазурку, вальс. Фокстрот и танго запрещались. Нахимовцы в парадной форме и белых перчатках выглядели просто блестяще. Девочкам разрешалось приходить на балы только в школьной форме. Было очень весело. В перерывах между танцами воспитанники показывали свои таланты: пели, танцевали на сцене, показывали акробатические номера. Помню старшекурсника Виктора Черничко, он очень хорошо пел, и все девчонки замирали от восторга. Преподавателям рекомендовалось приглашать по воскресеньям воспитанников к себе в семьи, чтобы они почувствовали домашний уют. Папа приглашал всегда нескольких самых маленьких ребят, чтобы развлечь и вкусно угостить скучающих по дому детей.
Группа преподавателей Тбилисского Нахимовского Училища на экскурсии в г. Гори. Стоят, слева направо: ?, ?, Радченко Анатолий Евлампиевич, Грицак Ольга Фёдоровна, Барыленко Пётр Андреевич, Николаенко Валентин Петрович, ?, ?, Мельников Герман Михайлович; сидят, слева направо: лаборантка кабинета русского языка и литературы, ?, Горбачёва Зинаида Никитична, ?, ?, ?, ?.
Нам с ними было не интересно, хотелось общаться с ровесниками. Мои школьные подруги дружили с двумя нахимовцами Владимиром Годуновым и Борисом Шевченко. Мы большой толпой прогуливались по набережной Куры, а потом пили чай дома у одной из подружек. Эти мальчики закончили училище в 1954 году, когда и я окончила школу. Судьба Годунова мне не известна, а Шевченко закончил в Ленинграде Высшее Военно-морское училище. Дослужился до высокого звания. Отец виделся с ним в 1978-м году на встрече выпускников училища. Еще был один знакомый нахимовец - мой ровесник - Володя Ковалев. После окончания училища он остался в Тбилиси, женился, работал. Я часто встречала его в транспорте, когда ездила в институт. После расформирования училища отцу пришлось демобилизоваться, до отставки он не дослужил два года. Ему предлагали дослужить в Североморске, но родители решили что не стоит туда ехать, с такого юга на такой север. Мы остались в Тбилиси. После демобилизации отец начал работать в средней школе. Сложилось так, что наша семья осталась в Грузии. Мама умерла в 1983 году. После распада Союза пришлось уехать. Отец женился в Сочи и прожил там остаток жизни. Умер он на 86-м году жизни в 1995 году. Посылаю некоторые фотографии, которые остались. Их было раньше великое множество, но при переездах большая часть была потеряна.
Организация учебных занятий и самостоятельной подготовки.
Налаженная при создании организация учебного процесса в училище совершенствовалась на протяжении всего времени его существования.
Занятия кружка математики ведёт преподаватель математики и физики Владимир Михайлович Стась.
Воспоминания выпускника ТНВМУ 1953 года Курако Юрия Николаевича
Дни бежали один за другим. Мы полностью были поглощены жизнью училища. Главной составной ее частью, конечно, была учеба. В связи с тем, что мне надо было догонять сверстников по программе, я стал посещать дополнительные занятия. В училище эта система была уже хорошо апробирована и проводились эти занятия, естественно, только в свободное время. Все шли играть, посещать кружки, библиотеку, заниматься на спортивных снарядах, а нам (я был не одинок) приходилось регулярно посещать эти занятия. Получалось, что целые дни одни занятия.
Библиотека училища Фотографию предоставила Ирина Валентиновна Мартынова, дочь подполковника В.П.Николаенко.
Было это, конечно тяжело, но необходимо. Вообще, сама система обучения в училище была на очень хорошем уровне. Прекрасно отлаженный механизм обучения, квалифицированные педагоги и преподаватели, систематическая ежедневная самоподготовка, контроль и проверка знаний – все это способствовало получению хороших базовых знаний и служило залогом фундаментального образования будущих офицеров.
Детский рисунок Ю.Н.Курако.
Были и свои особенности в организации и проведении самих занятий. Думаю, что это было, как сейчас принято говорить, «НОУ-ХАУ» именно нашего первого среди всех последующих НВМУ.
Занятия.
На уроке в кабинете физики. По словам Константина Чикваидзе (выпуск 1948 года), отвечает нахимовец Демидов Виталий Степанович (выпуск 1948 года). Фотографию предоставила Ирина Валентиновна Мартынова, дочь подполковника В.П.Николаенко.
Занятия начинались строго по расписанию по звонку. Все находились за своими партами. Сзади, на последнем ряду, сидел кто-то из должностных лиц (классный руководитель, воспитатель, старшина). Об этих людях надо будет поговорить особо – это были более, чем строгие родители, и они были всегда с нами на протяжении долгих лет нашего пребывания в училище. Никто лучше, чем они, не знал нас. Во многом они и определяли свое влияние на наше воспитание.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
В качестве иллюстрации настоящего административного произвола хочу привести случай по увольнению его с работы, который не вписывается ни в какие рамки нормальных человеческих и трудовых отношений. Став безработным, папа превращался в иждивенца своей жены вместе с двумя малолетними детьми. Сохранилось уведомление, текст которого привожу полностью в той же редакции, свидетельствующее об этом возмутительном факте:
В ы п и с к а из протокола заседания РКК Угличского МК Рабпрос при общем отделе УИКа 1 сентября 1926 года. г.Углич, Ярославской губ.
Присутствуют: представители администрации общего отдела т.т. Казаков и Шанин и представители МК Рабпрос - Субботин и Резодубов. Председательствует Субботин при секретаре Казакове. Со стороны представителей администрации общего отдела вынесено следующее мнение: ... при чем сокращение делопроизводителя Верюжского и было проведено вследствие его материальной обеспеченности т.к. его жена состояла и состоит на службе в общем отделе УИК по должности школьного работника и получает содержание 36 руб. в месяц. Под. под. Председатель В.Субботин Секретарь Казаков. Выписка верна: Председатель МК Рабпрос Морев. Круглая печать: «Союз Работников Просвещения СССР Ярославский Губпрос Угличский местком» Дата: 11/Х 1926.
Став безработным, папа переходил в разряд иждивенцев своей жены вместе с двумя малолетними детьми. Обстоятельства осложнялись еще тем, что папа должен был проявлять заботу о проживающих совместно своих родителях: отце, находящемся на пенсии, больной матери и о несовершеннолетней младшей сестре Алле. Возникшая обстановка заставляла папу искать подходящую работу не только в Угличе, но и в Рыбинске, и в Ярославле. Он намеревался куда-либо переехать из Углича для постоянного проживания. Наиболее склонялся в пользу более привлекательного Нижнего Новгорода, где возможность трудоустройства была значительно реальной, к тому же в городе имелось большое количество учебных заведений, где могли бы в дальнейшем обучаться дети. К сожалению, эти далеко идущие планы не смогли быть реализованы, и жизнь пошла по другому сценарию, который диктовала война. После убытия папы на фронт появившаяся тревога за его судьбу и неизвестность создавшегося положения сопровождала нашу семью не только в течение военных лет, но и все последующие годы. До сегодняшнего момента, однако, у меня нет полной ясности о тех событиях, в которых, по воле обстоятельств, пришлось ему оказаться в первые месяцы начала войны.
Мой папа, Верюжский Александр Николаевич. Февраль. 1941 год. Углич.
На фоне насчитывающих несколько десятков миллионов человек общих потерь, которые понесла наша страна за годы войны, гибель одного человека может кому-то показаться незначительной, но для каждой отдельно взятой семьи и один человек − это трагедия. Для меня и всей нашей семьи потеря отца оказалась невосполнимой утратой, заставшей врасплох всех наших родственников. Но особенно жестоким ударом судьбы она явилась для мамы, которая, выбиваясь из сил и преодолевая нечеловеческие трудности, продолжала воспитывать двоих детей без всякой государственной компенсации за потерю мужа и не терять надежды на будущее. О том, какие меры мы предпринимали, чтобы хотя бы что-нибудь узнать о нём, и как жили без папы в период войны и в последующие годы, я расскажу несколько позже. Полученные от папы с фронта в течение первых двух месяцев всего лишь семь коротких сообщений не дают представления о той обстановке, в которой он оказался. Тысячи вопросов по-прежнему теснят мою голову и не дают покоя, главными из которых, я думаю, это: - Какова его была судьба? - Что ему пришлось пережить? - Что же в реальности произошло? Я приведу эти письма полностью в последовательности их получения в то тревожное время. Однако, располагая весьма ограниченными сведениями, имеющимися в письмах отца, я попытался на фоне известных фактов из мемуарной литературы, газетных публикаций и высказываний некоторых участников войны, но тщательно замалчиваемых длительное время событиях того времени, которые в большинстве своем стали мне известны только более чем через сорок лет после окончания войны, представить картину происходивших тогда событий начального периода войны и поделиться своими мыслями, объективно возникшими в связи с этим.
Первое письмо.
«Сегодня прибыли сюда. В Москве у Папы и у Коли быть не пришлось. Послал с Белорусского вокзала Коле телеграмму, чтобы он пришел на вокзал. Но пришлось выехать, не знаю, приходил ли он на вокзал. Назначения еще не получил. Завтра выезжаем на фронт. Напишите письмо Коле и Папе. Александр.» Обратный адрес: Вязьма. Дата отправления по почтовому штампу: 03.07.41. Вязьма Смоленской обл.
Второе письмо.
«Прошу сразу же по получении этой открытки дать мне телеграмму по указанному адресу. Пошлите также письмо. Я обзавелся верховой лошадкой. С получением денег вышлю вам аттестат. Будьте здоровы, крепко целую. Ваш папа.» Обратный адрес: ст. Вязьма. Смоленская обл. Поселок Бозня, дом 76. Дата отправления по почтовому штампу: 07.07.41. Вязьма Смоленской обл.
Третье письмо.
«Хочется знать, как Вы живете? Послал несколько писем и просил послать мне телеграмму, но до сего времени ничего не получал от Вас. Послал два раза немного деньжат. Очень прошу написать Папе. Этот адрес вероятно скоро изменится. Будьте здоровы. Крепко целую. Всем привет. Папа.» Обратный адрес: Вязьма. Смоленская обл. П/я 33, подразделение 5. Дата отправления по почтовому штампу: 17.07.41. Волочек Андреевское Смоленской обл.
Сталин в первые дни войны заявил: «Ленин создал наше государство, а мы его просрали!»
С 30 июня 1941г. Сталин возглавил Ставку Главного командования, председателем которой с 23 июня являлся С.К.Тимошенко. К 1 июля 1941 г., на девятый день войны, на Западном фронте (Командующий фронтом генерал армии Д.Г.Павлов, начальник штаба фронта генерал-лейтенант В.Е.Климовских) немецкие войска вторглись на нашу территорию по направлению к Москве на глубину 350-400 км, захватив Белоруссию и достигнув рубежа реки Березины. Главные и лучшие войска Западного фронта понесли огромные потери, в большинстве своём были окружены и разгромлены. Командование Западного фронта, признанное виновным в поражении, было арестовано, предано суду и расстреляно. Подверглись аресту ряд представителей Высшего военного звена Наркомата обороны и Генерального штаба, некоторые из них расстреляны.
Картина складывалась трагическая. Военная инициатива полностью находилась на стороне фашистов. Действия РККА носили характер запоздалых малоэффективных ответных разрозненных контрударов. Противник стремительно продвигался вглубь страны, угрожая захватом Москвы, оккупируя огромные территории и нанося тяжелые поражения Красной Армии. К такой войне никто не был готов - ни Верховное командование, ни Генеральный штаб, ни штабы армий и соединений. Разве не преступная ли это беспечность и халатность политического руководства и военного командования? Как Вы думаете? Или надо по-прежнему замалчивать о событиях того времени? А не лучше ли говорить всю правду, какая горькая она ни была бы?
2 июля 1941г. Ставка Главного командования выделила новому Западному фронту 43 дивизии первого стратегического эшелона, оставив в Группе резервных армий 22 дивизии второго стратегического эшелона. Этим силам предстояло не допустить прорыва противника на Москву. Ставка определила рубежи обороны: первый - река Березина; второй - участок Западной Двины от Полоцка до Витебска; третий - по верхнему течению Днепра через Ельню по Десне до Брянска. 10 июля 1941г. Ставка Главного командования была переименована в Ставку Верховного Командования. 10 - 11 июля 1941г. войска вермахта, прорвав оборону Западного фронта, захватили Могилев, Жлобин, Витебск и устремились на Смоленск.
К 14 июля 1941 г. на подходах к Смоленску немцам удалось, несмотря на яростное сопротивление наших войск, окружить и почти полностью уничтожить 16, 19 и 20 армии. 16 июля 1941г. немецкие части ворвались в город и овладели Смоленском.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Можно было сходить в зоопарк. Там у каждого было свои любимые животные. У кого львы, а у кого и мартышки. Володя Грабарь в детстве был чрезвычайно спокойным мальчиком. Спокойнее, чем Грабарь, был только Боря Быханов, а из зверей – гиппопотам. Многие из кличек Володи были производными от греческого слова hippopotamos, (что значит речной конь). То же, что бегемот. Володя чувствовал с ним тотемную связь, и мог часами наблюдать за ним, и только этот неподвижный hippopotamos мог вывести Володю из себя. А можно было посетить и театр им. Ленинского комсомола. Зрители в те годы не баловали его своим вниманием, зал пустовал, и нахимовцев туда пускали без билета. Другое дело – только что открывшийся в 1959 году планетарий! Туда стояли длинные очереди. Сеансы в планетарии начинались с показа рассвета на Неве под музыку Гимна Великому городу. Солнце описывало по куполу полукружие, и наступала обворожительная ночь. Звезд на небе было столько, будто ночь эта была южной. А в вестибюле стояли модели спутников. Одновременно с планетарием открылся и стоящий по соседству кинотеатр «Стереокино», где потом лет 10 подряд шёл один из первых стереофильмов «Машина 22-12». Нас всех водили туда. Для просмотра надо было надевать специальные очки. Ближайшим к училищу городским кинотеатром был «Великан» (нынешний Мюзик-холл). Построен он был как Народный дом и славился своим огромным залом. В 1951 году его внутри перестроили, но сохранили и бельэтаж, и ярусы балкона. На детские утренники мы туда не ходили, потому что на них показывали то, что мы неоднократно уже видели в училище. Можно было достать билеты на дневные сеансы, но днем и без того хватало доступных развлечений, чтобы загонять себя в темноту зрительного зала. А вот вечером… «Великан» - первый тогда экран города, то есть там показывали в основном премьерные фильмы. А желающих посмотреть фильм первым, чтобы потом рассказать товарищам, было много. В кассы довольно часто ломились толпы, и билетов на всех не хватало.
Но, как и в других центральных кинотеатрах, там была отдельная касса для брони, в число которых входили и моряки загранплавания. А наша «Служебная книжка нахимовца» синего цвета с тисненым якорем, увитым цепью, то ли была похожа на их удостоверение, то ли золотой якорь так магически действовал на всех билетёрш. Но, убедив кассиршу, что ты только-только сошел с палубы ещё солёного корабля, ведь – город же портовый, можно было купить по брони билет на любой сеанс. Надо вот еще что сказать. Сразу после Отечественной войны, да еще и в наше время военных часто пропускали в разные места, если не бесплатно, то без очереди. Чаще это бывало в очереди за пивом. Приглашение в очередь с непременной присказкой: «Я тоже был моряком» – слышал, наверное, каждый из нас. Для тех, кто жил в пригородах, помимо того, что добираться до дома было дольше и сложнее, была еще одна особенность. Им, как прибывшим в другой гарнизон, необходимо было вставать на учет в тамошнем военкомате. Когда дежурный записывал адрес, по которому ты будешь находиться, мальчишка для себя мог это объяснить только одним: если начнется война, то его, как человека военного, срочно вызовут в училище. Для поездки в увольнение в Кронштадт, которая длилась ни один час, собиралась отдельная группа: Володя Грабарь, Толя Крамаровский и Сережа Мошков.
Сначала за ними приезжал кто-либо из родителей, а зимой из кронштадтцев формировали команду и отправляли домой под началом старшеклассника Бори Сердюкова. Скоро компания распалась: Крамаровского отчисли после 6-го класса, Машкова после 7-го. После увольнения приходилось возвращаться в училище. Вроде бы не хочется, но, уже на подходе, чувствуешь, словно лошадь, приближение дома. Снова друзья, горячий обмен впечатлениями. Волна училищной жизни вновь подхватывает тебя и еще целую неделю мотает по кабинетам, залам и мастерским. Вновь подъемы и отбои. Вновь приборка и опять увольнение. Таков был семидневный жизненный цикл.
***
И вот, четверть закончилась, и ты едешь в краткосрочный отпуск, у гражданских сверстников это называется каникулами. На каникулы отпускали в те же сроки, что и школьников: ноябрьские праздники, Новый год, после окончания III четверти с 24 по 31 марта, первомайские дни. В зимние каникулы для сирот и иногородних в училищном лагере устраивался лагерный сбор, места на берегах Нахимовского озера прелестные, а зимой они просто волшебны. Москвич Миша Московенко в первые зимние каникулы побывал дома. Мама, папа, брат, родной двор, друзья, свобода! Новый год и десять дней пролетели незаметно. И вот, опять казарма и «кашалотовское» - «хыы-рно!». Миша, как и его далекий предшественник Ванька Жуков, взвыл: « Милые родители! Возьмите меня обратно!»
Нахимовец Миша Московенко. 1963 год.
«В феврале, - заключает Миша, - приехал отец. Спросил: - Ну что, поехали домой? А у меня уже хандра прошла. - Нет, говорю, я здесь останусь. - Ну, тогда служи, сказал отец, и не ной. И уехал. И больше я никогда не ныл».
Шестивесельные ялы идут под парусом на Нахимовском озере. 1960-е годы.
Летний период делился у нас на две части. Первые 45 суток длился лагерный сбор. А затем уж – личный отпуск. На целых 45 суток все разъезжались по домам. В первые год-два нам выдавали деньги за неиспользованный в эти сутки продпаёк. Официально: выплачивалась денежная компенсация взамен продпайка. Набегало где-то больше 450 рублей, значит наша суточная норма питания была чуть больше 10 рублей, Полынько считает, что 14 рублей 90 копеек, или в послереформенных ценах – 1 руб. 49 коп. А чтоб мы в отпуске «не оттягивались в полный рост», нам выдавали так называемые пионерские путевки. Необходимо было прочитать рекомендованный список литературы и отработать на каком-либо предприятии установленное количество часов. Где и как ты работал, никого не волновало, но отметки за подписью и печатью должны были быть непременно.
***
Как-то незаметно пролетел первый год обучения. Может быть, на самом деле он тянулся долго, потому что все впервые, и всего много. Но память мало что сохранила. По ряду признаков заметно, что в памяти первый год слился со вторым: не запомнился преподаватель Хржчонович, не все помнят Панину. И официантка тетя Юля тоже была у нас не с первого года. Зачастую только отчисление друзей и приход новых ребят и может отличить в памяти один год от другого. Недолго проучился с нами Кокоуров. Дополнительно зачислены были Валера Листруков и Володя Писарев. В декабре был зачислен Боря Горелик. Отчислены: Крамаровский, Гудушин, Волков, Литвин, Мизиков. Шестой класс отличался от пятого еще и тем, что теперь мы в училище были не самыми младшими. Теперь и нам было, на кого цыкнуть. С началом 6-го класса в роту пришли Володя Лебедь, генеральский сын, и Саша Берзин – круглый сирота.
Нахимовец Владимир Лебедь и генерал-лейтенант Иван Алексеевич Лебедь, крупный организатор военно-морского строительства на Черноморском театре. - Лурье Вячеслав Михайлович. Адмиралы и генералы Военно-Морского флота СССР: 1946-1960. М.: Кучково поле, 2007.
Сиротам в училище выплачивались деньги на карманные расходы, а 160 детей из малоимущих семей (треть воспитанников училища) получали бесплатные билеты в театр. В феврале 1960 года мы наверняка проходили по пению биографию композитора Мусоргского. Это следует из того, что в Приказе начальника училища был отмечен Сергей Мошков, который вырвал из 28 тома БСЭ лист со статьей, посвященной композитору. В марте Козловский Марк нашел наручные часы с браслетом и передал своему воспитателю для возврата потерявшему. Марку Козловскому объявлена благодарность, а судьба часов не известна. Наверное, это был единственный случай в жизни Марка, когда его погладили по головке. Учебный год после окончания пятого, шестого и седьмого классов заканчивался поездкой в лагерь – лагерным сбором.
***
Нахимовский лагерь находился на Карельском перешейке, между Рощино и Выборгом, на живописном берегу озера. С 1951 года оно и называется «Нахимовским». А до этого носило финское название Суула-ярви (другие написания названия не точны). До лагеря обычно добирались так: с Финляндского вокзала сначала до Рощино на электричке, а там еще подкидышем до станции Каннельярви. От станции всегда ходили пешком. Сначала это была Каннельярви (10 км), а, чуть повзрослев, топали на своих двоих и от Рощино (24 км). Этот поход тогда входил в зачет норм «Юный турист». Устройство лагеря с самого его основания, практически не изменилось. Только было проведено электричество и заменены палатки на более мелкие. Те же дачные домики для офицеров, та же черника в лесу для нас. Тот же столб с гигантскими шагами, впервые установленный в 1945 году.
Гигантские шаги.
Первыми в лагерь попали нахимовцы третьего взвода. Дело в том, что в апреле первые два взвода ездили в Москву в составе парадного батальона. Теперь их оставили доучиваться. А третий был послан в лагерь, на латифундию готовить кусты клубники и чёрной смородины к урожаю – вскапывать и удобрять. Подневольная работа, конечно, радости не приносила, но приобретенные навыки, в конце концов, кому-то и пригодились. Попутно мы помогали матросам кадровой команды и экипажа крейсера «Аврора» готовить лагерь к приезду остальных нахимовцев. Чистили линейку, убирали футбольное поле. Как нас ни приучали к труду, но трудоголиками нахимовцев не назовешь, и толку от нас, по правде сказать, было мало. А в это время в Ленинграде состоялось празднование 15-й годовщины со дня основания ЛНУ. Кто-то рассказал нам о том, как праздновали: самым главным оказалось то, что всем нахимовцам шефы с фабрики им Н.К.Крупской подарили по золотой шоколадной медали. Тогда, вычищая граблями иголки из-под сосен, кое-кто завыл: «Нам грабли, а им лимонад. Нам тяпку, а им шоколад». Примерно также пели свои песни куклы из театра Карабаса Барабаса. Кто-то наши жалобы услышал, и нам эти медальки привезли. Вместе с нашим воспитателем Б.А.Кузнецовым в поселке находилась его семья: жена Валерия Владимировна, для краткости все звали ее Лерой, и пятилетняя дочка Маринка. Жили они на Желтой даче недалеко от территории лагеря. Финские дачи имели свои названия по их цвету. Мы жили на самой большой – Синей. В один из свободных вечеров Борис Афанасьевич устроил рыбалку. Был какой-то жор, наловили столько, что готовить отдельно каждую рыбку было невозможно. Грабаря послали за мясорубкой, тогда он впервые увидел симпатичную Желтую дачу, а позже сделал ее акварельный рисунок. На этой даче побывали и другие нахимовцы. Задворнов помнит, как Валерия подбивала мальчиков познакомиться с девочками. Но в пятом классе для нас ее затея была непреодолимой. Вот, пожалуй, и все, что осталось в памяти.
В.В.Кузнецова в Нахимовском лагере. Лето 1959 года.
На дачах жили семьи работников училища. На Белой - дети Н.И.Исаева и полковника Н.И.Мишина. Его сын Алексей Мишин – будущий тренер по фигурному катанию. Но и отец, кстати, находился в прекрасной физической форме. Запросто мог во время урока на спор сделать стойку на руках. Полковник вверх ногами - это класс. В тот период наши ребята ходили на двух шлюпках на противоположный берег в гости в пионерский лагерь. Пионеры встретили тепло, все показали. Там у них было много всяких развлечений. На прощание предложили сыграть в футбол. Шутка ли - их целый лагерь, есть возможность выбора игроков, а у наших – низкорослый и совсем даже не спортивный взвод, вряд ли и форма была. Но мелкие не дрогнули и выиграли 2:1. На воротах стоял В.Коновалов. Затем приехали остальные нахимовцы младших классов. Был открыт лагерный сбор. Это время не очень отложилось в памяти. Совершенно точно можно говорить о втором лагерном сборе летом 1960 года [5]. Время, проведённое в лагере Нахимовского училища, то есть морская практика на лагерных плавсредствах – первый серьёзный этап становления юных моряков. Лагерь нахимовцев мало походил на пионерский. Нахимовцы жили в палатках. И день у них проходил по строгому распорядку. Утром мылись на озере. Завтрак, линейка и подъем флага, учебные занятия. Те же морские узлы и флажный семафор. Кстати, к нам в лагерь приезжали преподаватели и проводили занятия по школьным предметам. Конечно, это были ботаника и география, но также помнятся и математика, русский и английский (наверное, для отстающих).
Занятия по математическим основам картографии и ориентирования на местности проводит полковник Н.И.Мишин. Лето 1961 года.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Очень хорошо сказал Александр Игнатьевич Сидоренко в небольшом стихотворении «Альпийское братство»:
Один – поэт, другой – ваятель, Тот – академик, тот – герой. Он альпинист, он наш приятель, Мы с ним на “Ты” и на Арбате, И на горе, и под горой.
Вилесова Н.Г., Стариков Г.А.
(Подробно о событиях в Приэльбрусье в 1942-1943 гг. рассказывается в книге О. Л. Опрышко «На Эльбрусском направлении» Нальчик, 1970)
В начале февраля командование Закавказским фронтом возложило на военных альпинистов задание: снять с вершин Эльбруса немецкие штандарты и водрузить на них знамена Советского Союза. Это почетное задание с честью выполнила группа армейских альпинистов — героев обороны Кавказа.
17 февраля вторая группа военных альпинистов под командованием Александра Гусева взошла на восточную вершину и водрузила на ней Советское знамя. Участниками этого беспримерного восхождения были: Николай Гусак, Александр Сидоренко, братья Габриэль и Бекно Хергиани, Евгений Белецкий и Евгений Смирнов (они поднимались на западную вершину), Александр Гусев, Георгий Сулаквелидзе, Георгий Одноблюдов, Анатолий Багров, Андрей Грязнов, Леонид Кельс, Владислав Лубенец, Борис Грачев, Виктор Кухтин, Алексей Немчинов, Любовь Коротаева, Николай Персиянинов, Николай Моренец и военный кинооператор Никита Петросов. Все они тогда были удостоены правительственных наград.
Есть возможность осветить участие Л.П.Кельс в предшествовавших знаковому событию боевых действиях и подробнее о подготовке операции по водружению Флага, что мы и выполняем.
В книге маршал Советского Союза А. А. Гречко писал, что Ставка неоднократно напоминала командованию фронта: “Враг, имея специально подготовленные горные части, будет использовать для проникновения в Закавказье каждую дорогу и тропу через Кавказский хребет, действуя как крупными силами, так и отдельными группами... Глубоко ошибаются те командиры, которые думают, что Кавказский хребет сам по себе является непреодолимой преградой для противника. Надо крепко запомнить всем, что непроходимым является только тот рубеж, который умело подготовлен для обороны и упорно защищается”.
Приходилось и так.
Начальником сборов был назначен старший лейтенант Г.С.Петросов. Он не был альпинистом, но сразу оценил значение горной подготовки и впоследствии много сделал для успешного проведения первых учебных сборов. В дивизии оказалось несколько альпинистов: лейтенант Л. П. Кельс, младший лейтенант В. Г. Шпилевский, сержанты П. И. Власов и И. С. Крапива. Правда, только Кельс не однажды бывал в горах, остальные значились начинающими альпинистами, но всех их я предполагал использовать в качестве инструкторов на предстоящих сборах...
К лету 1942 года из наиболее сильных альпинистов дивизии, солдат и офицеров была создана сводная рота на случай выполнения специальных операций в горах. Командиром этой роты был назначен Александр Михайлович Гусев. Но недолго пришлось ему командовать ротой. В августе, когда разгорелись бои на Марухском и Клухорском перевалах, Гусев и группа альпинистов-офицеров, хорошо знавших эти районы, подали рапорт в Военный Совет 46-й армии с просьбой направить их в действующие на перевалах части. Вскоре 121-й горнострелковый полк в спешном порядке уходил в район Клухорского перевала и Гусев, прощаясь с командиром полка майором Аршавой, надеялся воевать там вместе. Аршава обещал взять Гусева к себе на должность ПНШ-2, однако через два дня после того, как ушел полк, всех, кто подавал рапорт, вызвали в штаб армии и после непродолжительной беседы с членом Военного совета Емельяновым направили на перевалы с задачей “...обеспечения боя, разведки и консультации командования о местности в районе перевалов...” Таким образом, младший лейтенант Шпилевский был направлен на Мамисонскпй перевал, младшие лейтенанты Кельс и Губанов на Эльбрусское направление, а Гусев, имевший в то время звание воентехника первого ранга, и младший лейтенант Гусак - на Клухорское направление в распоряжение штаба 394-й стрелковой дивизии.
Для защиты перевалов от возможного проникновения врага были созданы специальные отряды альпинистов. На фронте обороны Главного Кавказского хребта они провели немало операций по разведке, выходам в тыл противника для захвата “языков”, разгрома штабов и тыловых учреждений. Вместе с другими подразделениями они наглухо закрыли перевалы в центральной части? Главного хребта. Суровой зимой 1942/43 г.” альпинисты — участники обороны Кавказа помогли нашим войскам сбить упорно оборонявшегося врага с “Приюта Одиннадцати”, служившего гитлеровцам ключевой точкой, господствовавшей над верховьями ущелий Баксана и Кубани. Пользуясь этой позицией, фашисты отбили две атаки советских войск. Третьего удара, при котором три отряда альпинистов зашли им в тыл, гитлеровцы не выдержали и начали поспешный отход от Главного хребта. С этого боевого эпизода началось освобождение всего Северного Кавказа. Среди альпинистов, действовавших здесь, были А. Гусев, Н. Гусак, А. Грязнов, Н. Моренец, Л. Коротаева, братья Хергиани, А. Сидоренко, И. Кельс и многие другие. Это о них написал маршал А. А. Гречко в своей книге: “Хочется сказать несколько теплых слов о наших славных альпинистах, которые сыграли немалую роль в боях на перевалах Главного Кавказского хребта... Альпинисты были на всех высокогорных участках фронта. Многие из них награждены правительственными наградами, об их боевых делах писали фронтовые газеты”.
Уже в начале 1943 года командование Закавказского фронта поручило воинам-альпинистам сорвать их и водрузить над вершинами советские флаги.
Штурм высочайших вершин Кавказа поручили объединенному отряду. Части его находились в разных местах. Их надо было собрать в одном районе. Из Местии через перевал Бечо под командованием лейтенанта Н. Гусака, участника боев за Клухорский и Нахарский перевалы, отправились шесть альпинистов-воинов: Ю. Одноблюдов, А. Сидоренко, В. Кухтин, Б. Грачев и братья Б. Хергиани и Г. Хергиани. Группа лейтенанта А. Трязнова, в которую входили Л. Каратаева, Н. Персиянинов, А. Немчинов, взяла старт в Сванетии. С перевала Донгуз-Орун двигалась группа Г. Сулаквелидзе, в которую вошли А. Багров и Н. Моренец. Е. Белецкий был включен в группу А. Гусева. В эту группу входили также В. Лубенец, Л. Кельс, Е. Смирнов, кинооператор Н. Петросов. Альпинисты-воины вышли из Тбилиси. В начале февраля 1943 года все группы соединились у подножия Эльбруса в один отряд.
Старший инструктор альпинизма И. Ветров так описал "Эльбрусскую эпопею": "Восхождение на Эльбрус проходило традиционным маршрутом через "Старый кругозор". Тут все напоминало о пребывании врага: землянки, укрепления, заграждения из колючей проволоки, ящики снарядов, мин, гранат, деревянные кресты на могилах. От "Старого кругозора" дорога вела на "Приют одиннадцати". Глубокий снег усложнял движение, местами приходилось рыть траншеи, навешивать веревочные перила. Впереди шла разведка. На пути может быть и засада и минное поле. Шаг за шагом альпинисты преодолевали крутые склоны, занесенные снегом, глубокие ледовые трещины. Над Эльбрусом висели низкие тучи, падал снег, и в метре ничего не было видно. Снег слепил глаза, забирался под капюшоны штурмовок. Но вот показались скалы. Стрелка высотомера Задержалась на отметке 4200 метров. - "Приют одиннадцати" - заметил кто-то. До войны это был чудесный отель, теперь здесь не было ни окон, ни дверей, стены изрешетили пули и осколки. Андрей Грязнов и Бекну Хергиани дали очередь из автоматов. Гулкое эхо разнеслось по горам и вновь все стихло. На приюте никого не оказалось. - Драпанули, - хитровато усмехнулся Николай Моренец и показал на обложки журналов с изображением "героев Эльбруса": ветер еще не успел вымести их из помещений.
Военные альпинисты на «Приюте Одиннадцати».
На "Приюте одиннадцати" пришлось переждать расходившийся буран. Целых десять дней смельчаки, прижавшись друг к другу, чтобы не замерзнуть, вынуждены были отсиживаться на высоте 4200 метров... Лишь 12 февраля метель немного улеглась. Утих ветер. А в полдень даже выглянуло солнце..." А вот как рассказывает о заключительном штурме Эльбруса один из его участников Александр Сидоренко: "13 февраля 1943 г. Проснулся в час 15 минут. Погода испортилась - западный ветер, облачность, снег. Решили идти маленькой группой на Западную вершину (разведка). Два часа 30 минут. Вышли Гусак, Белецкий, Бекну и Габриель Хергиани, Смирнов и я. Ориентировка затруднена. Взяли левее. Габриель и я несколько раз проваливаемся в трещины. Идем дальше. В моей левой кошке разошлись звенья. Трудно чинить на таком ветру. Ветер в лицо! На щеках, на носу все время образовываются льдинки. Светает... На Западной вершине заметили обрывки фашистских флагов. Сорвали. Установили свой. Рядом с победным знаменем Советской Родины командир штурмовой группы лейтенант Николай Гусак оставил памятную записку: "...Поднялись на вершину за девять часов. Восхождение посвящено освобождению Кавказа от гитлеровцев и 25-й годовщине славной Красной Армии. Да здравствует наш Эльбрус и вновь свободный Кавказ! Западный Эльбрус. 5633 м..." ...Спуск. Туман искажает и сильно затрудняет ориентировку. Куда идти? Внизу услышали выстрелы из автоматов... Начинает темнеть". За участие в операции по снятию фашистских флагов Е. Белецкий был награжден орденом Красной Звезды.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
