Главнокомандующий ВМФ С.Горшков, предвосхитив «знаменитую» брежневскую трилогию, уже перелистал и благословил на публикацию свою «Морскую мощь государства», в которой были хитро увязаны идея Петра Великого «о двух руках потентата» и раздраконенная в академиях как лживо-буржуазная теория Мэхена и Коломба о господстве на море. И выбил «под это дело» у всемогущего Политбюро немалые субсидии, начав строительство атомного океанского флота.
. . Но атомный подводный флот был еще слаб и хил, как семимесячный новорожденный, поэтому дизельным подводным силам отводилась роль «защитника государственных интересов Советского Союза в мировом океане» в букве противостояния уже тогда могучему американскому, утвердившему свое господство в Тихом океане вместо канувшего в небытие флота микадо. Выросшие на морали силы и уважающие только силу, янки несказанно удивились, обнаружив в омывающих Японию водах очередного выползыша-претендента на океан, на сей раз - советского «Ивана». - Oh, Jonny! Where are you from? - О, Иваны! Откуда ви? - What are you doing in our warm waters? - Как вам плавается в наших теплых водах? - поначалу сигналили американские крейсера и фрегаты, обнаружив в Филиппинском море советские плавбазы. - Совершаем учебные плавания в открытых международных водах! - ответно сигналили суровые Иваны. Вскоре, однако, этикетный обмен любезностями закончился. Янки поняли: коммунисты-Иваны появились в водах Куро-Сио неспроста и, если не дать им укорот, в недалеком будущем высыпят на океанские просторы, как тараканы. И предприняли жесткий прессинг. Для начала плотно заблокировали проливы Японского моря. Заставили сателлитов - южнокорейцев и японцев - организовать блокадную службу и развернуть противолодочные рубежи в западном и восточном проходах на полный азиатский серьез.
Весьма быстренько практичные американцы организовали систематическое слежение за деятельностью советского Тихоокеанского флота на подходах к Приморью и поиск подводных лодок в Японском море силами базовой патрульной авиации и своих подводных лодок. Результаты не заставили себя ждать. В 1962 году японцы обнаружили прорывающуюся через Корейский пролив подводную лодку Христова и организовали ее преследование. При попытке отрыва лодка действовала не лучшим образом - легла на грунт в проливе на глубине 120 метров. Обложив «хитрого Ивана», сыны микадо любезно передали контакт хозяевам-янки, те вынудили лодку всплыть и выгнали обратно в Японское море. В начале 1963 года скрытно форсировала Корейский пролив и вырвалась в Филиппинское море подводная лодка Ивановского. Там она, однако, была обнаружена. Янки поступили просто: гоняли на глубинах подводную лодку до полного расхода ею плотности аккумуляторной батареи и вынудили всплыть. Всплывшую же субмарину поставили «в конверт» из 4 кораблей и подняли флажный сигнал: «При попытке погружения открываем огонь». И в этом «конверте» провели лодку через три моря - Филиппинское, Восточно-Китайское и Японское - до острова Аскольд, где подняли издевательски-вежливый сигнал: «Желаем счастливого плавания» - и скрылись в южном направлении.
Третья, лодка , все же прорвалась в океан. Неулыбе надлежало идти четвертым. Вызванный к командиру бригады, Неулыба со скрытой дрожью молча вскрыл протянутый представителем штаба флота пакет. И начал, как в замедленной съемке, читать, стараясь не утерять ни грана смысла.
Командиру подводной лодки С-141 Лично.
Боевое распоряжение штаба Тихоокеанского флота 1 июня 1963 года № 004/Р Время московское
1. Силы 7-го флота США проводят неустановленные учения восточнее островов Кюсю и Сикоку. В районах учений систематически отмечаются 2-3 авианосные группы (АУГ, АПУГ) в составе авианосца и 6-8 кораблей охранения. На 0:00 1:06 находились: 77.3 АУГ аву «Тикондерога» 100 миль юго-восточнее пролива Бунго, 70.4 АПУГ авп «Кирсадж» 130 миль юго-восточнее пролива Осуми, штабной корабль 7-го флота КР УРО «» на подходах в ВМБ Йокосука.
К 13:06 ожидается завершение перехода из США в западную часть Тихого океана авианосной группы АВУ «Корал Си». Действия АУГ, АПУГ прикрываются силами базовой патрульной авиации США с авиабаз Ивакуни, Наха. В проливах Японского моря систематически отмечаются ДОЗК (корабельные дозоры): 1-2 южнокорейских СКР восточнее Пусан и Чечжудо, 2-3 японских СКР на подходах к островам Цусима. Проливы контролируются БРТП и БШПС (см. разведкарту). 2. Силы Тихоокеанского флота находятся в боевой готовности ПОСТОЯННАЯ, осуществляют повседневную деятельность в пунктах постоянного базирования и плановую боевую подготовку в прибрежных районах. 3. Командующий флотом приказал: Подводной лодке С-141 выйти из базы в 3:00 3:06, занять район С-1, ограниченный координатами... к 0:00 12:06. Задача: Вести наблюдение за деятельностью сил 7-го флота США с целью обнаружения авианосцев, скрытного слежения за ними своим оружием, выявления характера их действий, новых тактических приемов использования технических средств, вскрытия систем ПЛО. Выход из назначенного района С-1 разрешается только: при скрытном слежении за авианосцами, при отрыве от преследования силами ПЛО. Оставить район С-1 в 0:00 3:07, следовать в базу обратным маршрутом (см. карту-приложение к боевому распоряжению). Прибыть в базу в 8:00 16:07. 4. Оружие применять: - обычное - только на самооборону, при явном нападении противника; 5. Управление - с КП флота. С моря доносить:
- об обнаружении авианосцев (визуально или достоверно техническими средствами); - в случаях, вынуждающих прекратить выполнение боевой задачи. 6. На переходе и в районе выполнения боевой задачи действовать максимально скрытно. Форсирование Корейского пролива осуществить в кратчайший срок в темное время суток в надводном положении. Использование активных технических средств наблюдения (РЛС, ГАС) в исключительных случаях, для навигационного ориентирования, в режиме «секторный однообзор», в сторону, противоположную от сил вероятного противника. 7. Решение на выполнение поставленной задачи утвердить командиру 16-й эскадры подводных лодок. Начальник штаба Тихоокеанского флота (подпись).
Командование бригады, о трех лицах, выжидательно смотрело на Неулыбу. Закончив чтение, Неулыба отстраненно молчал. Нестерпимо хотелось курить. - Ну что, ясна задача? - первым нарушив молчание, воткнул в Неулыбу взгляд начштаба Белогад. - Что-то долго думаете, командир.
- Задача-то ясна. Только... Я ведь этот совсем не знаю... Начальники переглянулись: будет канючить, выпрашивать «няньку». Безработных нянек на бригаде не было. - Что значит, не знаю? Надо было изучать! - построжал Белогад. - Мы не для того согласились на ваш к нам перевод, чтобы держать вас в полигонах... - Ну, не надо. Не надо так, - примиряюще-проникновенно протянул замкомбрига Тетя Фрося. - Командир, мы много поработали с вашим экипажем. Не скажем, что он нас очень радует, но морально он здоров, в послеремонтный период заметно улучшил показатели. И мы надеемся, мало сказать - надеемся, а ожидаем - в походе вы сможете мобилизовать личный состав и выполнить задачу не только на «хорошо», но и на «отлично». Недавний партактив, а вы на нем присутствовали, прямо указал вам и вашему заместителю - выйти из отстающих. У вас есть сильный резерв - коммунисты и комсомольцы. Надо только энергично и целеустремленно направлять их работу. Замполит у вас молод, но энергичен. И это радует... - Не боги горшки обжигают, - бодрым баском вклинился Хороший Мужик. - Все когда-то были первыми. Вы, судя по характеристикам, командир наплаванный. Чем можем, тем поможем. Еще что у вас? - У меня немного. Офицерский состав собран с бору по сосенке. Некоторые не соответствуют требованиям, - глуховатым бесцветным голосом докладывал Неулыба: поставленная задача провела невидимую черту между просьбами и требованиями. - Часть офицеров необходимо заменить. - Это кого же? - вытянулся лицом Белогад. - Старпома. Слабоволен, нерешителен. Ни рыба ни мясо. В ремонте, может, и годится, в походе - нет. Командира моторной группы. Ленив, медлителен, рассеян. Штурмана. За пределами видимости берегов не плавал. И боцмана. Эту пьянь с корабля убрать. Докладываю - сей герой на прошлой неделе заложил в притоне у холостячек партбилет. До выкупа. Боцман, между прочим, мой однофамилец. Особисты в мою сторону поглядывают.
- Может, вам весь экипаж заменить? - ехидно прогундосил Белогад. - Товарищ комбриг! Официально заявляю: я достаточно поплавал, заменяя командира, вы знаете. Мой вывод: экипаж сплаван. А вам, новому командиру... авторитет еще и еще завоевывать. Вспомните, сколько я сделал вам замечаний в море? Вы строптивый товарищ. А чем вам неугоден старший помощник? Дисциплинирован. Предупредителен... - Не оспариваю, старпом хороший человек, - согласился, спрятав злой взгляд, Неулыба. - К сожалению, таких должностей «для хороших человеков» на флоте нет. В монастырях есть. - Командир, спокойно. Штабом бригады и штабом эскадры приняты определенные меры. К вам прикомандировывается дублером капитан 3 ранга Шепот, с ремонтирующейся лодки. Штурмана усилим. Ваш механик - лучший на бригаде. Боцмана, тут мы несколько подзапустили, заменим. Но прием-передача материальных ценностей за такой срок - это уж ваш вопрос, - погасил острую ситуацию Хороший Мужик, - значит все. Готовьте решение на выполнение боевой задачи. Доклад командиру эскадры на утверждение - завтра. «Дублер-то, может, и хорош, да ведь незнаком, из ремонтных», - хотел было возразить Неулыба, но смолчал: лучше, чем ничего. - И не забудьте, командир, главное - мобилизовать личный состав. Он вам горы свернет, - обнадежил Тетя Фрося. - Ваша задача - положительный результат похода. Только положительный. И тогда вам прямой путь - сделать лодку «отличной». Представитель штаба флота отстраненно молчал, явственно свидетельствуя этим молчанием: знакомая история - назначенные к боевой службе всегда плачутся в жилетку. На южной бригаде Неулыба пока что был инородным телом: менее трех месяцев назад прибыл из другого, северного соединения - «королевской бригады», подчиненной непосредственно флоту, и принял бескомандирную лодку из рук начштаба Белогада непосредственно в море, где та после ремонта ускоренно вгонялась в «первую линию». Прежний штатный командир Веселок обнаружил в своем организме массу послеремонтных болезней и, не без помощи приятелей-кадровиков, успел перемахнуть на берег, преподавателем в мореходку. Командирской среде южной бригады Неулыба не представлялся, ибо с прибытием проследовал прямо в море. И только один Гридень, однокашник по училищу, успел предупредить: - Смотри там, в морях. Начальник штаба - не белый, а самый настоящий гад. И трус.
Неулыба вышел на на встречу со своей подводной лодкой в море. В море же начальник штаба немедленно взялся за «воспитание» Неулыбы на потаенный интерес команды, охочей на бесплатные спектакли. Неулыба сразу почувствовал «новую школу» мелочных придирок и командовал, стиснув зубы: сам напросился, дурак. И, поразмыслив, избрал свою линию поведения - управлял кораблем, не замечая начштаба, чем приводил последнего в бешенство. В северном же соединении, откуда прибыл Неулыба, он прослыл «чокнутым». Сомнительная популярность Неулыбы началась с невиданной доселе на флотах истории... Он прибыл на соединение с приказом главкома и предписанием штаба флота. И был встречен более чем прохладно.
В сентябре 1970 г. я с семьей переехал в Ленинград. С февраля 1971 г. устроился на работу в Балтийское морское пароходство (БМП). Проработав 6 лет в должности заместителя начальника управления кадров пароходства по комсоставу, 16 декабря 1976 г. был переведен в плавсостав на должность первого помощника капитана. За время гражданской жизни мне удалось поправить свое здоровье, что позволило плавать на судах БМП по декабрь 1983 г. За 7 лет плавания я работал на судах: т/х «Механик Коновалов», «Коммунарск», (Kidira после 1995 г.), «Новгород», «Скульптор Голубкина», «Скульптор Вучетич», «Скульптор Залькалнс».
За время этой очень интересной работы мне удалось еще больше посмотреть мир: США, Канада, Куба, Колумбия, практически вся Европа, страны Юго-Восточной Азии. При этом на всех судах, кроме обязанностей 1-го помощника капитана, я на постоянной основе нес ходовую вахту, т.к. получил диплом штурмана дальнего плавания (вахта в 4.00 до 8.00 утра). В январе 1983 г. перешел на береговую работу в БМП на должность начальника службы социального развития БМП, а с 1 января 1989 г. был переведен на должность директора межрейсовой базы отдыха моряков «Балтиец» (пос. Репино, Ленинградская область). С января 1997 г. стал генеральным директором ООО «МБО », где проработал до 1 октября 1998 г.
С ноября 1998 г. стал настоящим пенсионером, переехал с семьей в Санкт-Петербург. Прослужив в системе ВМФ России 25 лет и 27 лет в БМП, я с полным удовлетворением для себя и близких мне людей отошел от активной работы. За все эти годы, связанные с морем, я ни о чем не жалею и считаю, что моя трудовая жизнь прошла не даром. За все это время меня всегда ценили, благодарили за службу и работу начальники и подчиненные.
После утери Риги, мы как бы немного осиротели и растерялись. Но традиция встреч и, что самое главное, - страстное желание не потерять своего прошлого, заставили организаторов найти новое место встречи. Таким местом встречи явилась Межрейсовая база отдыха моряков «Балтиец» АООТ Балтийского Морского Пароходства в посёлке Репино, что в 42-х км от Ленинграда. А «хозяином» этого прекрасного и гостеприимного дома оказался наш товарищ – Витя Куренков. Надо честно признаться, что если бы не Витя, у нас ничего бы не получилось. 80-90% успеха встречи ложились на его плечи, на его прекрасные организаторские способности, на его деловую хватку, на его высокий авторитет, которым он пользуется у себя на работе. И место встречи, и стол, и обеспечение, и теплота окружения – ведь всё это делалось исполнителями, подчинёнными Куренкова. Так, как получилось, - невозможно сделать «из-под палки». Только большое уважение к своему начальнику позволило всё это осуществить. И мы это увидели. И, в конце-то концов, это же наш – рижский нахимовец, воспитанник Безпальчева! По-другому и не могло быть!
Константин Александрович Безпальчев
Итак, по возможности коротко, в хронологическом порядке, в назидание тем, кто будет после нас, я расскажу, как проходил «Юбилей – 95». Время и место встречи было назначено в 12.00, 30 сентября, в субботу у входа на Серафимовское кладбище. К месту было подано два автобуса. Первым, задолго до 12.00 пришел Гоша Лебедев, которого не сразу признал пришедший вторым Шауров с женой. Надо отдать должное дисциплинированности ребят, самый опоздавший пришел в 12.10. Всего нас собралось: Володя Ассеев с женой, Юра Быков, Юра Ершов с подругой, Вадик Иванов с женой, Боря Карпов, Серёжа Куликов с женой и дочерью, Женя Ланцев, Толя Лабутин, Гоша Лебедев, Боря Макшанчиков с женой, Валя Снопиков с женой, Толя Шваб, Саша Шауров с женой, Витя Куренков с женой. Переезд на автобусах в хорошую, солнечную, золотисто-осеннюю погоду в Репино занял около часа. Там, уже в своём хозяйстве, нас встретил Витя Куренков. Попутное посещение детского игрового комплекса, вызвавшего у нас восторженные восклицания, и мы у входа главного корпуса с развевающимся военно-морским флагом СССР. Снова фотографирование, радостное возбуждение. Ничего не значащие экипировки и мы в пути, в холле. Подтянутые, в морской форме, улыбающиеся дежурные - ещё больше подчёркивает праздничность и неформальную подготовленность персонала базы. Очень оригинально и спонтанно Галя Куренкова организовала семейные песенные дуэты. Не всё, конечно, получалось музыкально и поэтично, но старания у всех было много. При этом, без пары, Толя Лабутин вдруг выявил недюжинные вокальные способности. В компании (а это почти что в народе) всегда есть место таланту, его только нужно откопать. Так, как и планировали, к 21.00 вечернее застолье шло на убыль, и мы начали собираться по домам. Витя продумал и этот вариант – был приготовлен автобус, который довёз до ближайшей станции метро большую часть ребят и их жён. Не предусмотренным оказалось предложение Куренкова остаться желающим переночевать у него. И хотя мы планировали такой вариант для иногородних, но, видимо, сильное желание не оборвать резко, отъездом тот настрой и тот дух, который сложился с самого начала и продолжался до конца, спровоцировали остаться и часть ленинградцев.
И ещё хочу отразить одну деталь, совершенно неожиданную. При прощании ко мне подошёл один из представителей обслуживающего , кажется Серёжа, с трогательными словами признательности и восхищения: «Все мы, кто вёл обслуживание и помогал, никогда в жизни не видели подобного и не ожидали, что так долго и так трепетно можно сохранять дружбу с детских лет!» Мы встречались не для показухи и не для отчётов, и тем ценнее эта посторонняя оценка. Как же надо ценить нашу общую и индивидуальную дружбу! Будем же ей верны и на будущее.
Лабутин Анатолий Васильевич
: 17 марта 1948 года спартакиада школьников Латвии. Наше училище на равных борется за призовое место. Наиболее внушительный результат показали наши борцы греко-римского стиля (так тогда называлась вольная борьба). Чемпионами Латвии в своих весовых категориях стали Акатов и Нестеров из нашей роты, другие призовые места распределились так: 2-е место – Лабутин, 3-е – Григорьев, 4-е – Задорин и 5-е - Иванов Вадим.
Пройдя нахимовскую школу, Анатолий Васильевич Лабутин защитил докторскую диссертацию, специализируясь в области истории экономики и экономической мысли. Одна из последних его работ учитывает современные реалии, - , - Журнал Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России.
Ланцев Евгений Алексеевич
Два отрывка из приказов начальника училища К.А.Безпальчева за 1946-1947 гг.: «...Помните, что, воспитывая ребенка, мы должны проявлять великое терпение и искренность, всячески искоренять имеющиеся еще у многих воспитателей недостатки, но не грубостью и издевательством, а упорной и повторной требовательностью добиваться нужных результатов, так, чтобы воспитанник видел в своих воспитателях старших и любимых товарищей, а не грозных карателей».... «Воспитанник Гузеев избивал Назарова, а Ершов и Ланцев молча наблюдали за этим» (все участники наказаны).»
Лебедев Игорь Алексеевич
Командовал ПЛ
Макшанчиков Борис Геннадьевич
Борис Геннадьевич Макшанчиков окончил Нахимовское училище с серебряной медалью. Был старпомом, затем командиром К-94, затем командовал К-48 675К проекта. В качестве председатель комиссии государственной приемки капитан 1 ранга Б.Г.Макшанчиков дал путевку в жизнь .
Светлаев Виктор Дмитриевич
Окончил нахимовское училище с серебряной медалью. Преподвал в .
Серогодский Борис Михайлович
Серогодский Борис Михайлович, учился в Рижском Нахимовском Военно-Морском училище с 1945-го по 1950 год. Был переведен в 1-е Высшее Военно-Морское Училище Подводного Плавания, которое окончил в 1954 г., получил диплом штурмана-подводника. Служил на Тихоокеанском и Черноморском флотах, окончил службу 31 декабря 1988 г., капитан 1 ранга. Награжден орденом "За службу Родине" 3-й степени, всеми медалями "За безупречную службу" и юбилейными, а также медалью "Советско-Китайской дружбы" и чехословацкой юбилейной медалью за спасение социализма в ЧССР.
Скарабевский Лев Николаевич
. Он пришёл в Северное морское пароходство в теперь уже далеком 1963 году. Позади была учёба в Высшем Военно-Морском училище подводного плавания, боевая служба на подводных лодках Тихоокеанского и Северного флотов. После окончания Высших офицерских классов старший помощник командира готовился к утверждению в должности командира подводной лодки. Но в силу различных обстоятельств сложилось иначе. На Северном флоте одним перспективным командиром стало меньше, в Северном морском пароходстве – больше. В период бурного роста флота, роста его провозной способности, значимости задач, выполняемых пароходством, высокообразованный, интеллигентный, эрудированный, с природным даром журналиста, воспитателя и организатора командир был востребован в полной мере. Заместитель начальника Архангельской мореходной школы, первый помощник капитана теплохода «Индига», а затем и головного в серии крупнотоннажных судов теплохода «Николай Новиков». Моряки со стажем, ветераны помнят, с каким интересом читались в «Моряке Севера», в региональных СМИ острые, проблемные и по тем временам смелые статьи члена Союза журналистов СССР Л.Н.Скарабевского. Но потенциал его был выше. И вскоре новое назначение: в должности начальника Отдела по организации работы с моряками загранплавания Лев Николаевич руководит всем корпусом первых помощников капитана, занимается их подбором, учёбой, расстановкой по судам. В то время это была ответственная не только политическая, но в большей степени государственная работа. В 1981 году Л. Н. Скарабевский избирается секретарём парткома Северного морского пароходства. На протяжении многих десятилетий эти структуры выполняли серьёзные социальные функции, возложенные на них государством и партией (в то время единой и правящей). Поэтому это была и в общем плане, и в конкретике кадровая работа – текущая и перспективная, административная и воспитательная. Достаточно сказать, что в Северном морском пароходстве работало свыше 4 000 членов партии.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Вошло в разгар удушливо-влажное приморское лето. Все живое стремилось на пляжи - броситься в спасительную воду. Неожиданно Губанову телефонный звонок: - Але! Тимофеич? Это я, Микола! Флоров Микола, говорю! Пришли. Да, сегодня пришли. На тридцатом причале. Жми сюда. Тебе - два пая! - Какие два пая? - Такие. Команда решила - мореману-вояке два пая! - Ничего не пойму. За что два пая?
. - За карту. - За какую карту? - Губанов давно забыл о той карте, которую сунул он Наташке перед выходом «Котика». - Ну, это особый разговор. Жми. Ждем. Выяснилось: перед выходом отряда управление снабдило зверобойные суда дерьмовой ледовой картой - «на основании многолетних данных». Из нее явствовало: в Беринговом море ледовая кромка там-то и там-то, а в Охотском - ледовые поля разрушены и вынос льдов через Курильские проливы. Отсюда рекомендации: зверобоям шлепать в Берингово море. Пошли. Через Сангарский пролив вышли в океан. А в океане команда «Котика» подняла бузу: топаем туда, куда показывает карта флотских вояк, в Охотское море. Во главе бунтарей встал штурман Флоров: «Я эту карту выпрашивал, я - за военфлот! Они воздушную ледовую разведку ведут. А наши - задницы в креслах просиживают». Капитан «Котика» - ни в какую: даны четкие указания руководства. Тогда разгоряченные зверобои намекнули насчет холодной водички. Капитан плюнул и заявил: «Пусть штурман, раз он такой умный, и правит. А я умываю руки». Заперся в каюте и запил по-черному. Отряд зверобоев разделился: большая часть - «Сивуч», «Кашалот», «Лахтак» - пошли в Берингово море, а «Котик» отвалил в Охотское. И получилось «то самое»! «Котик» наткнулся на кромку ледового поля именно там, где показывала флотская карта! За месяц набили нерпы на два годовых плана. А ушедшие в Берингово море зверобои пашут воду: льдов нет и нерпы нет.
. - Передай, Николай, зверобоям за доверие спасибо. Никаких двух паев мне не надо. Пусть эти паи отдадут вдовам. Коля Флоров оживел. Устроил привальный сабантуй. Розовая от щипков и кухни Наташка носилась по квартире и подваливала гостям вкуснятины, а из ближнего ресторана «Арагви» - мороженое: и не порциями, а кастрюлями.
5
Шло время. Законфликтовав со штабным начальством, Губанов перевелся на камчатские хлеба. А штурман Флоров плавал и, по слухам, жил сытно. Труден зверобойский хлеб, но доставалось и на мясо, и на шнапс. И... неожиданно - телеграмма из Владивостока от Натальи: «Николай трагически погиб». Губановы посовещались, послали на похороны сотняшку. Сами застряли в камчатской непогоде. Через полгода, вырвавшись в командировку во Владивосток, Губанов зашел к вдове Наталье Флоровой. Сквозь всхлипы и слезы узнал обстоятельства смерти и версию гибели Николая Флорова. Зверобойное судно «Котик» из Владивостока пошло на ремонт в Японию. Там кое-кто из команды начал втихую приторговывать валютой и припрятанными .
А Николай (бывший пограничник же!) усек и предупредил: «Ребята, ша! Иначе - будут неприятности!» Ребята приутихли. Из Японии судно «Котик» зашло в порт Холмск на Сахалине. В воскресный день помполит Кузьма построил зверобоев, как примерных школьников, и повел на экскурсию. Капитан отправился на свиданку к старым портовым корешам, где успел нализаться вдрызг. А штурман Флоров остался дежурить по судну. Прибыли примерные экскурсанты, ввалились на судно: «Эй, дежурный! Жрать будем или нет?» А дежурный Флоров исчез. Пошумели, похмыкали, побухали сапогами в штурманскую каютку. Тишина. Потоптались, подумали. Кто-то подал мысль: взломать дверь. Взломали. Картина: на диванчике лежит Флоров, на полу - лужа крови. Мертв. На теле до сорока ножевых порезов. Вызвали холмскую милицию. Тело увезли. Прислали акт. Холмская прокуратура заявила: «Судно владивостокской приписки. Дело не наше». Владивостокская прокуратура ответила: «Труп обнаружен при стоянке в порту острова Сахалин. Дело не наше». Николая Флорова вывезли во Владивосток и захоронили на .
Вдова написала исковое заявление на имя Генерального прокурора РСФСР: так и так, муж зарезан на борту судна при исполнении. А уголовного дела заводить никто не хочет. Заявляют, что он якобы зарезал себя сам. И сорок ножевых ран нанес себе сам. Прошу объективного расследования обстоятельств убийства моего мужа. Наталью вызвали в управление «Дальморзвертреста»: - Гражданка Флорова. Нами составлены документы: ваш муж погиб в результате несчастного случая в рейсе. Получите пенсию. А если будете вести процесс, ну что вы получите? Да ничего. Так что подумайте. А подумав, вы поступите наиболее благоразумно, подписав отказ от возбуждения уголовного дела. Наташка поплакала-поплакала. Подумала: Вадьку растить, Ленку растить... И подписала отказ.
***
Читатель! Когда будете во Владивостоке и вдруг окажетесь на Морском кладбище - поищите в самом низу склона, под шуршащими дубками, немудреный обелиск с табличкой «Николай Павлович Флоров». Вспомните эту повесть и ее героя - пограничника-оперативника-зверобоя-штурмана. Он не достиг больших высот, но он был настоящим человеком...
ПРИКАЗАНО СОБЛЮДАТЬ РАДИОМОЛЧАНИЕ. Повесть.
Экипажу подводной лодки С-141 посвящается
«Народ в морской артели чище. Подлецу и вору дороги в море нет.
А главное - в море людей злых нету, ни воевод, ни бояр... и рука царская недостанет...»
Из побывальщины северных поморов
...Все это, немногие знали, Укрыто за тайной молчащей, За службой в разветренных далях, Пусть трудной, а все ж настоящей.
И лезут вопросы порою: Им, этим дельцам современным, Нужны ль «кандидаты в герои»? Нужны ли вообще-то знамена?
.
Главные действующие лица:
Хороший мужик - командир бригады подводных лодок. Тетя Фрося - заместитель командира бригады по политической части. Белогад - начальник штаба бригады. Академик- преподаватель Военно-морской академии. Неулыба - командир подводной лодки. Шепот - дублер, командир ремонтирующейся подводной лодки. Хорт - заместитель командира подводной лодки по политической части (стаж - менее полугода). Халваныч - старший помощник командира подводной лодки (далее ПЛ). Ильич - командир электромеханической боевой части ПЛ. Лукьянчик- командир штурманской боевой части ПЛ. Степан - командир минно-торпедной боевой части ПЛ. Симпатенок - начальник радиотехнической службы ПЛ. Михалыч - боцман, старшина команды рулевых-сигнальщиков (прикомандированный на поход). Дикий - старшина команды мотористов. Юла - трюмный машинист центрального поста ПЛ.
Остальные действующие лица вступают в повествование по ходу действия.
Это было время жесткого противостояния двух систем - империалистической и социалистической, ныне растаявшей как мокрый сахар. И, конечно же, вытекающего из «» противоборства флотов, напоминающего встречу на ринге натренированного американского тяжеловеса и русского мужичка, норовящего «дать в ухо» в ответ на всякие там боксерские приемы. Карибский кризис был еще слишком свеж в памяти. Президент США Дж. Кеннеди расточал свои рекламные улыбки, а Никита Хрущев, зашнуровав ботинок и уплатив в Генеральной Ассамблее ООН немалый штраф за нарушение общественного порядка, оставил тем не менее за собой последнее слово, пообещав «перебить ракетами всех мух на небесной тверди». Да не удивится современный скептик-читатель: это собственные слова тогдашнего Генсека. Впрочем, на флотах Никиту не уважали. И крепко не уважали. Короче говоря, это было лето 1963 года.
Нож рассёк капроновый конец под крышкой люка, скользнул в сжимавшей руке по стальному тубусу, описал дугу и вонзился в левую руку командира, которой он держался за трап. Через несколько секунд течь в рубке была устранена, окровавленный, бледный и злой командир спустился в центральный пост. Здесь же состоялся и скорый разбор инцидента с раздачей “подарков”. Нас всё же не обнаружили, т.к. в темени южной ночи и не совсем гладкого моря нас было не увидеть, радиолокация самолёта не работала, в радиосетях авиации донесений об обнаружении целей в нашем районе мы не зафиксировали. Скорее всего, это был гражданский самолёт. Днём и ночью, утром и вечером, круглые сутки подводная лодка в напряжении вахтенных смен продолжала выполнять боевое задание. Акустики, радиометристы, радисты вели неусыпный приборный контроль за водной и воздушной средой, на перископной глубине он дополнялся визуальным наблюдением. Командный пост обобщал получаемую информацию собственных наблюдений, перехват радиодонесений судов и самолётов, развединформацию штаба флота. Вся информация наносилась на карты, планшеты, анализировалась, командир подводной лодки на основе этой информации и её анализа строил маневрирование подводной лодки. Наибольший объем информации, естественно, приходился на ночное время. Наша позиция располагалась невдалеке от маршрутов активного судоходства и, случись, не дай Бог, состояние войны, эта информация сослужила бы нам на пользу, а врагу, естественно, во вред. Потери врага могли быть очень большими.
Незадолго до окончания срока боевого патрулирования с нами случилось другое происшествие, к счастью - бескровное: мотористы обнаружили трещину втулки цилиндра одного из . Оставлять дизель неисправным до возвращения в базу и оставаться в далёком океане на оставшемся одном исправном дизеле было непозволительно. Предстоял сложный ремонт. Для замены втулки у нас на борту всё имелось, но выполнить работу надлежало в подводном положении. Во-первых, мы не имели права демаскировать себя и, во-вторых, на качке в надводном положении управляться с крупногабаритными, тяжёлыми деталями дизеля было бы крайне трудно. Одна только крышка цилиндра весила около 250 кг, если память не изменяет, попробуй её удержать на качке - расколотит всё вокруг. Затем, надо выкатить поршень диаметром почти в 400 мм, выдернуть тоже увесистую втулку. Менее чем за двое суток непрерывного труда, доблестные мотористы справились с ремонтом дизеля. Даже во время сложного, трудоёмкого ремонта дизеля, подводная лодка продолжала выполнять боевое задание, экипаж трудился не покладая рук. Но чем ближе подходил срок окончания боевого патрулирования, почему-то сутки становились как бы длиннее - начала приходить усталость. Наконец, настал долгожданный момент, момент окончания боевого патрулирования в заданном районе. Задание выполнено с честью, мы возвращаемся в родную базу с хорошим “уловом”, нам есть чем гордиться. Впереди, правда, ещё много суток скрытного перехода к дому, но дорога к нему как бы под горку и путь к нему кажется короче. Погода нам тоже благоприятствует. В установленный срок подводная лодка всплывает в назначенной точке, форсирует в надводном положении опасный участок моря и далее продолжает скрытное движение к той же промежуточной базе для пополнения судовых запасов. Становимся на якорь в той же точке, где стояли перед выходом в Океан. Командир объявляет “Боевую готовность № 2, по якорному”, разрешён выход наверх, все свободные от вахты высыпают на верхнюю палубу. Октябрь приблизился к своей середине, окрестная природа уже не радовала яркими красками, погода соответствовала окончанию осеннего сезона. Прохладный северный ветерок принуждал утепляться, но у матросов, кроме рабочего платья, другой одежды нет - уходили в поход почти летом.
Над козырьком: матрос рулевой-сигнальщик, боцман, старшина команды рулевых-сигнальщиков мичман Кирсанов Анатолий Федорович, на отбойнике: командир БЧ-3 ст. лейтенант Кузьменко Виталий, командир БЧ-1-4 Калинин Анатолий Владимирович, фельдшер капитан м/с. Шутафедов Дмитрий, внизу на палубе помощник командира ПЛ капитан-лейтенант Соломенников Александр Федорович.
К борту подходит знакомый буксир с провизией. Взирая на нас, члены экипажа буксира не перестают сочувственно удивляться и вздыхать. Еще не все коростины слезли с наших тел, не все голубые разводы бриллиантина смылись - смывать-то было нечем. Наши тела исхудали, кожа обрела цвет нездоровой белизны. Мы больше походили на узников Дахау или Майданека, чем на бравых военных моряков. Свежих продуктов нам почему-то не доставили (“поздно оповестили, не успели...”), только консервы, которые нам не нужны. У нас полно своих консервов, провизионные цистерны не опустели, и в “шхерах”, куда матросы рассовали излишки “на потом”, впрок, тоже водятся. На базе, в береговой столовой рацион более скромный и эти “запасы” потом пригодятся. Бдительные борцы за чистоту и порядок, старший помощник и помощник командира подводной лодки, все эти “нарушения” знают, но делают вид, что не замечают. Только сейчас, с похолоданием, начал приходить аппетит, всё съедается почти без остатка. Кок старается, чтобы моряки могли утолить возросший аппетит. Пополнить запасы пресной воды не было бы лишним, хоть чуть-чуть сполоснуться, было бы здорово! Но на буксире такой воды тоже нет, придется обходиться своими остатками. Впереди ещё небольшой бросок и через недельку мы будем в родной базе - там есть всё. В родной базе нас, теперь совсем не похожих на “добрых молодцев”, торжественно встречали, были поздравления командования, объятия и поцелуи родных, рукопожатия друзей, награждения и поощрения достойных.
Калинин Анатолий Владимирович
Меня ждали письма от родных и телеграммы трёхнедельной давности о том, что у меня родился сын - это стало самым лучшим подарком жены, находившейся по случаю у мамы, вдалеке. В родных краях было ещё достаточно солнечного тепла, листва не утратила осеннего наряда. Экипажу предстоял десятидневный санаторный отдых. Далее нас ожидали новые походы, другие “автономки”, затем пошли “боевые службы”, их было много, все они были разными, но первая, как потом выяснилось, оказалась самой трудной, а потому и самой памятной.
Свой рассказ продолжает В.В.Куренков.
С ноября 1958 г. по апрель 1961 г. был помощником командира ПЛ С-288. Но фактически с апреля 1959 г. по апрель 1961 г. по решению командования мне пришлось плавать на гражданских судах ДВП (Дальневосточного морского пароходства) в должности судового штурмана (помощника капитана). В то время для подготовки перспективных офицеров их посылали на гражданские суда для изучения будущего театра военных действий, а заодно для проведения разведки в этих районах плавания. На различных судах ДВМП я два раза прошел с Балтики во Владивосток (Атлантический океан, Тихий океан в т.ч. с заходом в порты Финляндии, Швеции, Норвегии, Германии, Дании, Англии, Франции, Египта, Индонезии, Сингапура, Китая, Вьетнама, Японии, Испании, Италии). В апреле 1961 г. моя «командировка» закончилась, и я вновь вернулся для прохождения дальнейшей службы на корабли Подводных сил Тихоокеанского флота. В 1959 г. мне было присвоено звание капитан-лейтенант. За эти прошедшие два года мои жена и дочка терпеливо ждали своего мужа и отца во Владивостоке. Как моряк я получил очень хорошую морскую практику, но немного отстал от постоянной боевой готовности подводных лодок, на которых мне предстояло служить дальше. В апреле 1961 г. меня назначили старшим помощником на большую дизельную подводную лодку Б-90, где я прослужил до декабря 1962 г. На ПЛ Б-90, в качестве старпома я выполнил 2 боевые службы продолжительностью до 60 суток каждая. А так же участвовал в осуществлении обеспечения космонавта Г.Титова в месте его предполагаемого приводнения в одной из точек Тихого океана (в случае нештатной ситуации полета).
ПЛ Б-90. После обеспечения космического полета Г.А.Титова. Старпом Куренков В.В., врач Борисов Сергей А.
Для пояснения отмечаю, что Боевая служба (автономка) была высшей планкой деятельности экипажа ПЛ вдали от пункта базирования, была очень сложным и опасным плаванием, что за молодостью лет воспринималась вполне естественно. Это служба была мерилом подготовки каждого члена экипажа ПЛ и особенно командира, старпома и всех остальных офицеров. Во время боевой службы ПЛ всегда имела на борту ядерное оружие (торпеды, ракеты), что требовало от экипажа достаточно крепких знаний и ответственности. В 1961 г. ПЛ Б-90 перешла из Владивостока в Лахтажный (Петропавловск-Камчатский) на место своего постоянного базирования. Где мне было присвоено звание капитана III ранга. 1961-1962 гг. были характерны тем, что мы – подводники по-настоящему втягивались в так называемую «холодную войну» против США. Приходилось серьезно заниматься боевой подготовкой, изучением и освоением новых видов оружия. Дома почти не бывали. В конце 1962 г. я был направлен в Ленинград на специальные офицерские классы ВМФ по специальности командира подводной лодки. Со мной туда переехали жена и дочка, с которыми, наконец-то, мы были вместе в течение восьми месяцев. Классы я закончил 16 июля 1963 г. И был назначен на крейсерскую ПЛ К-136 с базированием на Камчатке, куда со мной переехала семья. Во время службы на К-136 до декабря 1965 г. я выполнил 2 боевые службы, каждая из которых была продолжительностью 80-100 суток. Район боевого патрулирования подводного ракетоносца находился между Гавайскими и Алеутскими островами. Находясь на боевой службе, пришлось выполнять задачи плавания в тяжелой обстановке, что требовало больших физических и моральных сил, а предполагаемое фактическое использование ядерного оружия (3 ракеты) накладывало большую ответственность.
Большая дизельная подводная лодка проекта 629 создавалась специально для баллистического ракетного комплекса Д-2. Позднее лодки оборудовались комплексами Д-4, способными запускать баллистические ракеты из подводного положения.
В декабре 1965 г. мне было присвоено звание капитана II ранга, и я был назначен командиром крейсерской ПЛ К-75 29-ой дивизии 15-ой эскадры ПЛ Камчатской военной флотилии. Этой ПЛ я командовал до августа 1970 г. И выполнил на ней 2 боевые службы.
Бухта Бечевинская. После 86-суточного похода. 1966 г.
Напряженное тяжелое плавание, смерть отца (в 1967 г.) о которой я узнал, вернувшись из 90-суточного похода, сказались на моем здоровье. Отразилась и ситуация, сложившаяся для меня после гибели ПЛ К-129 (однотипной с моей). На ней я командиром совершил контрольный выход перед её боевой службой, с целю проверки готовности экипажа к несению боевой службы. Мною был сделан доклад командованию 29 дивизии ПЛ о неготовности К-129 к выходу на боевую службу из-за недостаточной подготовки экипажа. ПЛ К-129 погибла в районе Гавайских островов в марте 1968 г. Все это привело к инфаркту и моей госпитализации. После этих событий в декабре 1968 г. я перешел на своей ПЛ К-75 во Владивосток для постановки ее на Дальзавод для переделки на подводный старт. В мае 1970 г. мне было присвоено звание капитан I ранга. Я был уволен в запас по собственному желанию в связи с заболеванием сердечнососудистой системы. Мне было 38 лет.
Проводы в запас капитана 1 ранга В.В.Куренкова на построении бригады ПЛ. Август 1970 г.
Перед этим мне было предложено перейти служить преподавателем в Тихоокеанское Высшее военно-морское училище на кафедру тактики. Но я от этого предложения отказался, т.к. перспективы в этом я не видел, да и жить было негде.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Чиновники из «Дальморзвертреста» не знали, где «Котик», и не очень-то этим тревожились. Чиновники гнали план. И вспоминать про «Котика» следовало по осени, под годовое сальдо-бульдо. Нет связи? Привычное дело. По золотой осени Губанов «успокоил» зверобойную женку Наташку: - Есть сведения от погранцев. Сидит ваш «Котик» на камнях острова . Вот уже три месяца сидит. Не реви. Все целы. Судно спасатели волокут.
Зверобои прибыли. Удивлялись, как это судно не растерзали волны и рифы. Ударились в загул. Подгулявший матрос Николай в ответ на женкины причитания и угрозы попотчевать скалкой за никчемность и беспробудность резонно заявлял: - Цыть, Наташка. Хоть муж и ворона, а все в доме оборона. Женкам зверобойным оставалось одно: сховать денежки, выданные прямиком из треста, и дожидаться, когда иссякнет заначка. Однажды Губанова окликнули на Ленинской улице: - Тимофеич! Слышь сюда! Губанов оглянулся: в толпе зюйдвесток - мореход Коля. Рот до ушей. Как следовало ожидать, слегка «под балдой». - Здорово! - штабник и зверобой сцепились клешнями. - Живой? Молоток! На какие шиши пьешь? Ведь вы на камушках сидели? - А мы по весне успели план взять. Есть пай! - с истинно российской широтой лыбился Николай Флоров. - Шагай с нами. Вмажем!.. - Некогда, ребятки. Ей-богу, некогда, - увернулся от широких жестов штабист Губанов. Однажды в квартиру Губановых чинно и благородно постучались Николай с Натальей, долго вытирали ноги, церемонно уселись, поджав губы. По всему видно: пришли для разговора. Помолчали. Наталья толкнула супруга в бок, Флоров крякнул, вытер лысину, вытащил из-за пазухи поллитровку и выставил на стол: - Тимофеич. Есть серьезный разговор. - А чего поллитровку приволок? Давай, говори и так.
- Нет. Это дело требует , - возразил Флоров. - Есть серьезный разговор. Налили, крякнули, вытерли губы. - Значит, так, - начал Флоров. - План по нерпе мы взяли? Взяли, так? - Ну, наверное, так. А как вы там берете этот план? - А вот так. Входим во льды. Высаживаемся. Стрелок я, ты знаешь, отменный. Трах! И в голову. - Ну, а что вы с нерпой делаете? - Как что? Шкуры - в трюм, на засол. Туши - в море, рыбам. Ну, конечно, все в крови с ног до головы. Не курорт. А потом - под брандспойт. Работенка, прямо скажем... - А как вы на камушках оказались? - А, - отмахнулся быстро захмелевший мореход Флоров. - Пошли на Курилы. За водичкой. В тумане и вмазались. Потом штурмана, скотину, слегка поучили, по морде врезали. Рация скисла. Вылезли на берег. Жгли костры, жарили ракушки, жрали морскую капусту. Витаминились, твою мать!.. Кругом скалы - шапка валится. Иди по осушке - прилив проглотит. Туманище. Как рассеялся, погранцы заинтересовались: какая там скотина дымит костры, чи япошки, чи со времен Беринга сидят. Вот и надыбали. Но план мы спасли!.. - И-и!.. - взвизгнула мореходная женка Наташка. - Страдалец ты мой! - Цыть, баба! Закрой хлебальник! А дело, Тимофеич, такое. На план мне пай есть? Есть. А капитану и стармеху - по три пая, штурману - два пая. Так? Штурмана у нас выгнали. Вот и решил я - сдать на штурмана. - Чего, чего? - протянул Губанов. - На штурмана? - А того! - озлился зверобой. - Я сходил, мне сказали: давай диплом штурмана малого плавания. Есть экстернат, приходи и сдавай экзамен. Очередной - через два месяца. Вот и пойду, сдам. Два пая, чуешь?
- А ты хоть что-нибудь в соображаешь? - Пока ни бум-бум. - Да как же ты экзамен сдавать будешь? - А ты научишь, - с обезоруживающей уверенностью заявил матрос-зверобой Коля. - Я?! Да я четыре года в училище штурманскую науку грыз, десять лет на кораблях отплавал. И то себя стоящим штурманом не считаю. А ты, сухопутный валенок, хочешь за два месяца? - Научишь, Тимофеич, научишь! - хлопнул по столу зверобой. - А не научишь, во! Видел? - и показал мосластый кулачище. - Научишь, Тимофеич, научишь! Он вообще-то башковитый. Он мне, когда трезвый, взялся и все ботинки враз починил. Тимофеич, поможешь, а? - вмешалась Наташка. - Как скалкой его огрею, враз научится! Василий Губанов схватился за голову.
3
Штурманская наука входила в зверобоя с натугой. Губанов приходил со службы по вечерам, усаживался и в упор рассматривал будущего Крузенштерна. Тот сидел за столом и с тоской глядел на карту, прокладочный инструмент и простейший учебник «» . Все это презентовал зверобою учитель-мучитель.
Зверобой смолил папиросу за папиросой, кряхтел и по-собачьи снизу вверх поглядывал на Губанова. - Ну-с, продолжим. Чтение карты, - и Губанов тыкал пальцем. - Что это? - Это? Это... Мэка Сосунова. - Не мэка, а маяк Сосунова. А какова характеристика этого маяка? Читай! - Бэлэ, кэрэ, пэрэ,.. а дальше какая-то хреновина. - Бело-красно-проблесковый. Продолжительность проблесков три секунды, интервал серии двенадцать секунд, дальность видимости огня восемнадцать миль. Понял? - По-онял, - тянул зверобой, по глазам было видно: ничего не понял. -Теперь проложи курс на пролив Лаперуза. Вот так. Сними отсчет курса. Это будет истинный курс, так? Приложи транспортир. Ну, куда кладешь? Совмести риску с меридианом. Вот так. Снимай отсчет. - Двести... двести десять. - Ты куда плывешь? На север? В пролив Лаперуза? Какие же двести десять? Тридцать! - взъяривался Губанов. - Неужели не ясно? - Ясно, - уныло соглашался зверобой и вытирал пот.
- Ну вот. Это истинный курс. А теперь возьми магнитное склонение с карты, читай - минус девять градусов. Рассчитай, какой ты задашь курс рулевому, чтоб править в ? - А зачем? Мы вдоль берега, - отбивался будущий штурман. - Как это, вдоль берега? А если туман? Как же ты обойдешься без компаса? - Зачем? Когда туман, я его из-под подушки достану. - Как это, из-под подушки? Он должен быть всегда на месте! - А так, из-под подушки. А то эти ханыги разобьют и весь спирт вылакают, - ответствовал мореплаватель с убийственной логикой. - А я что, потом плати? - Ну, знаешь! - задыхался от негодования Губанов. - Да ты кто? Штурман или бревно? Так только древние греки плавали! Зверобой мокрел лысиной от Васькиных вскриков, а за переборкой мелко крестилась хозяйка Наталья и по бабьей логике шла супругу на выручку: - Ну все, все. Позанимались и будет, - Наталья выставляла на стол стопарики и закусь. - Ешьте. Пока не подрались. - Подожди, Натаха, - отмахивался вошедший в раж учитель. - Я этому мореману еще урок по метеорологии задавал. Какие ? А?
- Не знаю! Ничего не знаю! - в отчаянии ревел будущий Крузенштерн. - Отвались! Наташка, залей глотку этому мучителю!.. Стопарили. Крякали. Жевали и исподлобья бычились друг на друга. Вечера текли. Губанов был в отчаянии: идиотская затея. Этому тридцатилетнему охламону... И он под разными предлогами заходил все реже и реже, а орал все громче. И вот в один из распрекрасных вечеров от самой двери Губанова встретил вопль: - Вас-ся! Сдал! Ей-богу, сдал!! Вот она, книжечка! Губанов разинул рот и выпучил глаза: - Ты? Сдал? Ну, чудеса! Сияющая хозяйка Наташка проворно накрывала стол. К весне зверобойное судно «Котик» засобиралось в экспедицию. После продолжительного перерыва Губанов заскочил к Флоровым: - Как там дела у мореплавателей? - Пропадает на судне. Такой озабоченный стал. Ну прямо начальник. Вот что значит власть! - ответствовала хозяйка. - Слушай, Тимофеич. Никола просил. Как это? Забыла. Да, вспомнила... Достань ему ледовую карту. Очень просил. -Да им что, китобойная флотилия не дает? - Флотилия дала. Да они говорят, ею только задницу вытирать. У вояк она надежнее. - Ну, если так, - пожал плечами Губанов. - Это дело денег не требует.
На следующий день пошел Губанов во флотскую гидрометеослужбу: - Снимите, братцы, копию ледовой карты на бланковку: Охотское и Берингово моря. - А зачем это вам, разведчикам? - Не нам. Зверобои просят. Своим службам не доверяют. - Да пока они дойдут, да еще через Сангарский пролив, ледовая кромка десять раз изменится. Ведь на носу конец апреля! - возражали ветродуи. - А, - досадливо отмахнулся Губанов. - Мое дело выполнить просьбу...
