На боевой рубке подводной лодки «Л-20» в обрамлении Красной Звезды написана цифра «6» - это количество потопленных фашистских кораблей, общим водоизмещением около 50 тысяч тонн с боевой техникой и фашистами. На подводной лодке (экипаж) или побеждают все или все гибнут. Это боевой коллективный труд всего экипажа. Я горжусь, что принимал участие в Победе и мною вложена ее боевая частица. Окончилась самая большая и кровопролитная война с Германией за свободу и независимость нашей Родины. В ознаменовании Великой Победы Советского народа над фашистской Германией в Москве было принято решение провести 24 июня 1945 года Парад Победы, выделив со всех фронтов наиболее отличившихся бойцов. Мне выпала честь стать участником этого великого исторического события – быть представителем моряков-подводников от Краснознаменной ордена Ушакова 1-й степени бригады подводных лодок Краснознаменного Северного Флота. На трибуне Мавзолея В.И.Ленина стояли руководители партии и правительства во главе с генералиссимусом И.В.Сталиным. Оркестр из 1400 музыкантов заиграл «Славься» М.Глинки. На вороном коне маршал К.К.Рокоссовский отдал рапорт маршалу Г.К.Жукову на белом коне. Десять ударов Кремлевских курантов известили о начале Парада. После исполнения гимна Советского Союза и артиллерийского салюта начался торжественный марш Победителей. Моросящий дождь не помешал Великому Торжеству. Впереди реяло Знамя Победы, которое отважные Советские воины водрузили на рейхстаге в поверженном Берлине. За ним строевым шагом шли сводные полки фронтов. Танки и артиллерия заполнили улицу Горького, площади Революции, Театральную и Манежную. Парад продолжался два часа. Его кульминационным моментом был проход колонны 200 солдат со знаменами, опущенными до земли, разбитых фашистских частей с личным штандартом Гитлера. С великим презрением и радостью их к подножью Мавзолея. Энтузиазм участников этого неповторимого зрелища достиг апогея. Аплодисментам, ликованиям и слезам радости не было конца. Когда я проходил мимо, то преобладала мысль: «Да, все кончилось, теперь окончательно все кончилось!».
Награжден орденами: «Отечественной войны 2 степени», «Красная Звезда», медалями: «Адмирал Нахимов», « За оборону Советского Заполярья», «За победу над Германией», знаком «Отличный подводник», получил три благодарности от Верховного Главнокомандующего за участие в освобождении городов Киркинеса, Петсамо, Печенги и другими юбилейными медалями. Прослужив 7 лет срочной службы, в 1948 году я был уволен в запас в звании старшины 1 статьи ВМФ. В дни подготовки к Параду Победы познакомился в Москве с девушкой. Три года переписки, и вот, демобилизовавшись, приехал к ней. Создали семью. Родилась дочь. Поступил на работу в комбинат монументального и декоративного Искусства при Художественном фонде РСФСР, Московское отделение Союза Художников. Проработал более 40 лет, выполняя ряд творческо-исполнительских работ в Москве и других городах нашей страны. Исполнял росписи Зала Заседания Верховного Совета РСФСР, Академии медицинских наук, павильоны ВДНХ – «Труд и отдых», «Семена», реставраровал росписей и позолоты Большого театра, ГУМ, магазины «Табакторга», рестораны: «Волга», «Арагви», «Пекин», «Баку», «Националь», «Берлин». В Саранске - Зал заседания Совета Министров Мордовии, в Алма-Ате - Театр Оперы и балета им. Абая, в Волгодонске – Дом культуры. С 1983 года пенсионер. Активно принимаю участие в работе ветеранской организации ДЭЗ-28 (член Совета Ветеранов). В течении 10 лет, от ветеранской организации, занимаюсь работой по патриотическому воспитанию молодежи в школах 1127 и 1133. Рассказываю правду о Великой Отечественной войне, так необходимую нашей молодежи. На подводной лодке «Л-20», нас москвичей, было 8 человек. После войны собирались семьями, вспоминали бои и походы. Как гимн за столом всегда звучала: «Прощайте скалистые горы…»Сейчас звучит все реже, ведь нас осталось немного. Но песнь подхватили дети и внуки: «Отчизна на подвиг зовет…» Спасибо им за это.
24.04.2010.: Сивков Дмитрий Егорович - мой двоюродный дед. Его не стало с нами 16 марта 2008 года. Нам его очень не хватает!!! Вечная память ушедшим героям!!! Вечная слава живым!!!
СИГАЛОВ Виктор Моневич
Род. 18.10.1920 в г. Днепропетровск. Окончил среднюю школу, работал в типографии. В ВМФ с 1940. До войны служил в 1-й бригаде ПЛ БФ. В сент. 1941 отправлен на фронт в 98-й стрелковый полк. В боях под г. Ораниенбаум был ранен. После выписки из госпиталя воевал в 5-м отдельном лыжном батальоне БФ. Участвовал в обороне Кронштадта и охране зимней дороги, связывающей Кронштадт с материком, в обороне на участках Ораниенбаум, фортов Красная Горка, Серая Лошадь. С апр. 1942 служил в 1-й бригаде траления БФ (впоследствии — 1-я Краснознаменная бригада траления). На тральщиках участвовал в тралении Финского залива, конвоировании и снабжении продовольствием и боеприпасами островов Павансаари и Сейскаари, освобождении островов в Выборгском заливе, переброске 2-й Ударной армии с "Лисьего Носа" на Карельском перешейке на Ораниенбаумский плацдарм. Освобождал Таллин, участвовал в переброске войск на острова Эзель и Даго. На параде Победы — старшина 2 статьи в составе 1-й бригады траления 4-го дивизиона БФ. Демобилизован в 1947. Трудился в народном хозяйстве страны. Награжден орденами Отечественной войны 1-й ст., Красной Звезды, медалями.
СЛУЦКИЙ Василий Васильевич
Род. 21.02.1921 в с. Старая Гута Унечского района Брянской области. Окончил 10 классов. В 1939-1940 работал токарем в паровозном депо ст. Унеча Белорусской железной дороги. В ВМФ с 1940. В действующей армии с июня 1941 в составе 12-го отдельного артиллерийского дивизиона Кронштадтского сектора береговой обороны БФ в должности башенного артэлектрика. На параде Победы — курсант ВМПУ. После окончания училища с сент. 1947 по апр. 1961 служил политработником на кораблях СФ. После демобилизации в 1985 работал начальником штаба гражданской обороны Некрасовского телефонного узла (г. Ленинград). Награжден орденами Отечественной войны 2-й ст., Красной Звезды, медалями.
Герой Советского Союза СОКОЛОВ Михаил Андрианович
Род. 20.11.1919 в г. Саратов. Окончил 7 классов. В 1934 поступил в Астраханский речной техникум. После его окончания направлен в г. Мурманск в ЭПРОН помощником начальника судоремонтных мастерских. В 1939 по комсомольскому набору поступил в Бакинское военно-морской училище, в 1940 переведен в ВВМУ им. Фрунзе в Ленинград. В действующей армии с 1941 в составе 1-го батальона морской пехоты курсантов училища, который был направлен под Таллин. В июле 1941 направлен в дивизион тральщиков, сформированный из морских буксиров типа "Ижорец". Дивизион занимался тралением мин противника в районе Финского залива, проводкой судов в районе Таллин — Кронштадт. Последнюю проводку группы судов дивизион провел при эвакуации Таллина 24 авг. 1941. В окт. 1941 отозван для продолжения учебы, в 1942 окончил училище. Воевал на различных катерах Каспийской, Азовской, Дунайской военной флотилий. Проявил героизм при форсировании Керченского пролива и высадке войск на Керченский полуостров в период 2-5 ноября 1943. Герой Советского Союза (22.01.44). На параде Победы — гвардии старший лейтенант в составе роты Дунайской флотилии. После войны продолжал служить на Дунайской военной флотилии. В 1953 поступил в Военно-морскую академию им. А.Н.Крылова. В 1956 по окончании ее направлен начальником штаба в бригаду ОВРа, с 1958 — командир этой бригады. В 1962 направлен на СФ начальником штаба дивизии ОВРа. В 1965 переведен на преподавательскую работу в Военно-морскую академию. В 1967 командирован советником в одну из зарубежных, стран. В 1969 вернулся в СССР, направлен в Министерство речного флота капитаном-наставником. С 1975 в запасе. Капитан 1 ранга. Награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Александра Невского, Отечественной войны 1-й ст., 2 орденами Красной Звезды, орденом Красной звезды ВНР, медалями.
В ноябре 1943 г. принимал участие в высадке десантных войск на Керченский полуостров. Под огнём полусотни береговых батарей противника гвардии лейтенант Соколов высадил штурмовой отряд 2-й гвардейской стрелковой дивизии из 40 бойцов, и выстрелами из пушек и крупнокалиберных пулемётов подавил огневые точки противника. До рассвета на своём бронекатере он сделал ещё 12 рейсов и перебросил с упомянутой выше косы на плацдарм 373 человека с оружием, четыре 45-миллиметровые пушки, 108 ящиков с боеприпасами и 600 литров пресной воды. За героизм при высадке штурмовых отрядов и регулярное снабжение десанта боеприпасами и продовольствием командиру БКА-132 гвардии лейтенанту М.А.Соколову Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 января 1944 г. присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за № 2906. Орденскую книжку и Золотую Звезду Героя ему вручал командующий АВФ контр- адмирал Сергей Георгиевич Горшков...
Доклад командира бронекатера гвардии старшего лейтенанта М.А.Соколова на предстоящую операцию. 1. командир 1-й Краснознаменной бригады речных кораблей капитан 2 ранга П.И.Державин, 2. командир 2-й Краснознаменной бригады речных кораблей капитан 2 ранга А.Ф.Аржавкин, 3. капитан-лейтенант С.И.Барботько, 4. капитан-лейтенант В.С.Пилипенко, 5. М.А.Соколов.
А через некоторое время в штаб нашего дивизиона пришел приказ: Соколову срочно прибыть в штаб ДуФ. И я отправился в Будапешт. В штабе узнал, что меня к себе вызвал сам командующий Дунайской флотилией вице-адмирал Георгий Никитич Холостяков. В назначенное время вошел в кабинет. Командующий был не один. Там также находились начальник штаба Свердлов и член Военного совета флотилии Матушкин. Как и полагается, сразу же доложил вице-адмиралу Холостякову о своём прибытии.После моих слов Георгий Никитич повернул голову в сторону своих собеседников и с улыбкой произнёс: «A мне говорили, что Соколов ростом мал. Поглядите, каким он богатырем смотрится!» Затем командующий посмотрел на меня и сказал: «Михаил Андрианович, мы решили направить вас в Москву для участия в Параде Победы. Будете представлять Дунайскую флотилию». «Есть», - ответил я. «Готовься!», - вице-адмирал Холостяков крепко пожал мою руку. Обменявшись рукопожатиями с начальником штаба и членом Военного совета, я вышел из кабинета. Наши сборы были недолгими. Для парада были подобраны матросы и старшины – все как один – на загляденье и ещё человек пять – мне выделили в помощники. К штабу подогнали 14 новых американских «студебекеров», часть из которых была с продовольствием, бензином, запчастями, новой формой одежды для участия в Параде Победы. В остальные автомобили сели 200 рослых красавцев-матросов с гвардейскими ленточками на бескозырках, и мы покинули столицу Венгрии, За рулем, сидели водители-фронтовики.
Когда я слышу песню, где есть слова: «Мы вели машины, объезжая мины по путям-дорожкам фронтовым», - всегда вспоминаю этих асов вождения. Как на крыльях, они доставили нас из Будапешта в Одессу. Приезжаем на вокзал, а там нас уже ожидают вагоны. Я поблагодарил их за службу, и уже вечером поезд повёз нас в Москву. Там нас встретили и поначалу удивились, что батальон возглавляет лейтенант. Дело в том, что охотников принять участие в параде было много и с более высокими званиями. Многие просто мечтали об этом. И позднее меня потихонечку потеснил (не помню, в каком звании) командир батальона, а нас (двух Героев Советского Союза!) зачислили в ассистенты знаменосца. В столице разместились в расположении сводного морского полка, дислоцировавшегося в районе Сокола. Там мы и начали готовиться к Параду Победы. Тренировки шли интенсивно. Каждый день был расписан, как говорится, по минутам. Подъём в шесть. Завтрак в столовой, возле которой нас уже ожидала целая вереница грузовых, выкрашенных в голубой с розовой отделкой цвет американских «фордов». Полк садился, и водители отвозили нас к речному вокзалу. Под «симфонию барабана» мы начинали отрабатывать забытые за войну строевые приемы. Условия для тренировок были исключительные: со всех флотов были собраны военные музыканты, и каждый батальон занимался со своим оркестром. После обеда мы снова и снова опускали на плац ногу на полную ступню. Засыпали тоже под музыку: в ушах продолжали греметь военные марши. Пока готовились к параду, нам шили шикарные мундиры с золочёной отделкой. Пару недель спустя посмотреть, что у нас получается, а что нет, к нам приехал Нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов. К этому времени нам уже были выданы новые ботинки. Старые, в которых мы приехали из Будапешта, уже были разбиты вдрызг. Николай Герасимович посмотрел, как марширует морская гвардия, дал кое-какие указания командиру парадного морского полка вице-адмиралу Фадееву и убыл. По бодрому, усиленному микрофоном голосу вице-адмирала Фадеева мы поняли: Нарком остался нами доволен. Тренировки продолжались. И вот наступил день, когда по Красной площади должны были пройти 11 парадных полков по 1050 человек в каждом. В том числе и сводный полк ВМФ СССР. Состоял он из четырех батальонов. Три из них представляли собой Балтийский, Северный, Черноморский флоты, а четвертый – Днепровскую, Дунайскую и Азовскую флотилии. Из мест базирования участникам Парада Победы приказано было следовать пешком под Боевыми Знаменами. Так мы и прошли по Москве разодетые в приподнятом настроении километров пять или восемь под возгласы и праздничные приветствия жителей и гостей столицы.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Обследования подводной лодки, выполненные в 1989 году силами Военно-морского флота с привлечением других сил и средств, не давали повода к тому, чтобы усомниться в цельности прочного корпуса.
Однако, новое обследование подводной лодки, выполненное в 1991 году, дало неожиданные результаты: с помощью технических средств глубоководного аппарата «Мир» на прочном корпусе подводной лодки была обнаружена трещина. Это обстоятельство противоречило имевшимся представлениям о корпусе и делало невозможной реализацию разработанного проекта подъема подводной лодки. Пришел август, а затем — и декабрь, и вопрос о том, что делать с «Комсомольцем», «поплыл» в сторону новой России. Но опыт, обретенный в работе с голландцами, пригодился через десять лет, когда шла подготовка к подъему погибшего «Курска». В начале 1990 года произошло событие, сильно повлиявшее на мое восприятие того мира, в котором мы жили, — я неожиданно выехал в командировку в Федеративную Республику Германию. Произошло то, что всю мою предыдущую жизнь казалось немыслимым, ибо «совершенно секретные» люди не имели права вообще общаться с иностранцами, а не то, чтобы выезжать в капиталистические страны. Немыслимое свершилось благодаря тому, что, стремясь ускорить технический прогресс, руководство страны дало команду направлять руководителей оборонных предприятий в развитые страны Запада для ознакомления с организацией производства и передовыми технологиями. Предполагалось, что это мероприятие будет способствовать внедрению положительного зарубежного опыта в отечественную промышленность. Я был включен в состав небольшой делегации Министерства судостроительной промышленности, выехавшей в Гамбург. В то время в западном мире с большим интересом относились к великой стране, открывшей свои двери для иностранцев, и к ее представителям, приезжавшим в западные страны для установления деловых контактов. В течение пяти дней нас возили по разным предприятиям, знакомя с производством и одновременно пытаясь понять, какую пользу они могут извлечь из контактов с нами.
Каждый день мы, «секретные-пресекретные», свободно ходили по улицам Гамбурга, поражаясь их чистотой и опрятностью, почти полным отсутствием выхлопных газов при огромном скоплении автомобильного транспорта, немыслимым изобилием продуктов и товаров в многочисленных магазинах и каким-то общим порядком, который царил вокруг. Но больше всего поражало меня то, что мы видели на предприятиях судостроительной и машиностроительной промышленности: четкий порядок, высокую организацию труда, бросающуюся в глаза малочисленность сотрудников и высокий профессионализм исполнителей. Я увидел совсем другой мир, в котором высокий уровень жизни людей обеспечивался высокоорганизованным трудом. Нам показали и темные стороны того мира — те места, где по вечерам собирались полунищие, пьющие, наркоманы и другие изгои общества. Но сравнительная малочисленность этого контингента только подчеркивала благополучие большей части общества. Я вернулся из той поездки с наивными мыслями о том, что и в нашей стране на пути перестройки придут к управлению на всех уровнях умные, толковые люди, которые наведут порядок и в промышленности, и в сельском хозяйстве, и мы будем жить и работать так же, как живут и работают там, в капиталистической Германии. Через полгода мне довелось еще раз побывать в Западной Германии, на этот раз — в Дюссельдорфе. Начальник бюро, имевший большой авторитет в Ленгорисполкоме, включил меня в состав маленькой делегации города, которая по приглашению правительства земли Северный Рейн-Вестфалия знакомилась с организацией природоохранной деятельности в этой некогда самой загрязненной области Германии. К тому времени мы в «Рубине» стали заниматься проблемами охраны окружающей среды. И опять увиденное нами поражало воображение: создав систему природоохранного законодательства и широкую сеть небольших частных предприятий, занимающихся производством и эксплуатацией природоохранного оборудования, немцы всего за двадцать пять лет превратили эту землю из зоны экологического бедствия в зону, благоприятную для жизни людей, сохранив при этом всю сильно развитую горнодобывающую промышленность. И опять я ехал домой с наивными мыслями о том, как реализовать немецкий опыт в родном городе и родной стране. Не тут-то было.
в период 1960-1980-х годов привели к развалу социалистической системы в Советском Союзе и странах Восточной Европы, считают авторы данной книги - американские политолог и экономист Р.Киран и Т.Кенни. Сущность "теневой экономики" была глубоко коррупционной и криминальной. Ввиду этого она нашла благоприятный для себя способ "приукрашивания" и "маскировки" такого своего содержания путем безоговорочного разнузданного восхваления "достоинств" капитализма, к тому же в его ничем неограниченных "неолиберальных" измерениях. Как раз этот криминально-"неолиберальный" конгломерат по ходу событий стал играть роль и наиболее активного внутреннего источника неограниченной финансовой поддержки всевозможных акций и кампаний против социалистического строя. Зачастую заправилы "теневой экономики" не только финансировали, но и самым прямым образом руководили действиями такого рода...
Радужные надежды, возникшие в начале «перестройки», постепенно стали угасать. Что-то не очень понятное происходило в стране. Непонятная ситуация складывалась и в той сфере, где мы работали. После двух десятилетий непрерывной гонки все новых и новых кораблей наступало непривычное затишье. Пришла пора самим искать работу, чтобы как-то обеспечить заработную плату сотрудникам бюро и сохранить коллектив, обладавший высокой квалификацией и большим творческим потенциалом. Бюро стало браться за работы, не связанные с его основным производственным профилем: прогулочная подводная лодка, подводный ресторан, технические средства защиты окружающей природной среды на море и на земле, морская буровая платформа, поточная линия для производства выпечных кондитерских изделий и тому подобное. Была также сделана попытка проявить инициативу, чтобы получить заказ на выполнение работы по своему основному профилю. К тому времени советский военно-морской флот имел большое количество атомных подводных лодок различных типов, которые базировались на Севере и Дальнем востоке и были предназначены для действий в океанских просторах. Однако на Балтике и на Черном море никаких современных подводных лодок не было — там доживали свой век дизель-электрические подводные лодки старых проектов. Строящиеся дизель-электрические подводные лодки проекта 877 были предназначены для решения большого круга задач, в том числе — в открытом океане, и потому имели сравнительно большое водоизмещение и достаточно высокую стоимость.
Подводная лодка проекта 877 олицетворяет одну из самых успешных серий в неатомном подводном кораблестроении конца XX века. На базе этой подводной лодки были созданы ее экспортные модификации - . В них были реализованы наиболее передовые инженерные решения того времени и использован уже имеющийся опыт эксплуатации экспортных модификаций ПЛ проекта 641 (“Foxtrot”) (И641, И641К) в различных районах Мирового океана.
Кроме того, поставка этих подводных лодок на экспорт ограничивала возможности комплектования ими отечественного флота. При анализе этой ситуации в «Рубине» родилась идея создания небольшой, но достаточно эффективной дизель-электрической подводной лодки, рационально оснащенной современным торпедным, радиоэлектронным и другим вооружением, дешевой в постройке и простой в эксплуатации, не требующей больших затрат на базирование и подготовку экипажей. Серийную постройку таких подводных лодок можно было бы осуществить в короткие сроки с относительно небольшими затратами, обеспечив таким образом защиту наших морских рубежей на «внутренних» морях. При необходимости такая подводная лодка вполне могла бы поставляться на экспорт. Эта идея нашла поддержку у Главнокомандующего ВМФ адмирала флота Чернавина, и нам было выделено финансирование на разработку технического проекта подводной лодки, получившей условное наименование «Лада». Технический проект был разработан в короткие сроки и отправлен в Москву на утверждение. Но наши благие намерения по созданию этой подводной лодки не сбылись. В декабре стало известно, что проект «Лады» будет рассматриваться на заседании Военно-промышленной комиссии — высшего органа страны по руководству военно-промышленным комплексом. Вообще-то раньше на таком высоком уровне рассматривались только самые крупные проекты кораблей, для реализации которых требовалось очень большое финансирование. Незадолго до назначенной даты начальник бюро сообщил мне о том, что докладчиком по проекту на этом заседании буду я. Поручение было для меня очень ответственным и в какой-то мере почетным: не каждому доводится выступать с докладами в Кремле. Каких-либо проблем с подготовкой доклада у меня не было, так как проект я знал довольно хорошо и сам был очень увлечен концепцией этого проекта. Но у меня уже был опыт присутствия на «рассмотрениях» проблемных вопросов в очень высоких инстанциях, и я имел представление о том, как сложно выступать с докладами перед очень высоким начальством и как важно при этом сделать короткий и четкий доклад, — поэтому готовился весьма основательно.
22 апреля 2010 года в Санкт-Петербурге члены государственной комиссии наконец-то поставили подписи под актом о приемке от ОАО «Адмиралтейские верфи» головной дизель-электрической подводной лодки (ДЭПЛ) проекта 677 «Лада» «Санкт-Петербург».
В назначенный день мы с главным конструктором проекта приехали в Москву и прямо с поезда отправились в Кремль. Получив приготовленные для нас пропуска и пройдя через проходную у Спасских ворот, мы вошли в здание Совета Министров. Рабочий день еще не начинался, в здании было тихо и пусто. После вторичной проверки наших документов охранники проводили нас на третий этаж, где находились кабинеты Председателя Совета Министров СССР и его заместителей, а также небольшой зал заседаний, куда нас провели вместе с небольшой группой сотрудников нашего Министерства и аппарата ВПК. Общими усилиями мы развесили демонстрационные плакаты, необходимые для моего доклада, и стали ждать начала заседания. Вскоре в зал вошли Председатель Военно-промышленной Комиссии — заместитель Председателя Совета Министров И. С. Белоусов и члены Комиссии — Министры нескольких оборонных министерств. В числе пришедших был и Главком ВМФ. Председатель меня узнал: в прошлые годы, когда он был заместителем Министра, а затем — Министром судостроительной промышленности, мне не раз доводилось общаться с ним. Обращаясь ко мне в своей обычной, как бы добродушной, манере, он предоставил мне слово для доклада. Несмотря на естественное волнение, мне удалось сделать довольно короткий и четкий доклад о разработанном в бюро проекте, в котором особое место занимало обоснование предназначения подводной лодки и ее низкой стоимости по сравнению с построенными атомными подводными лодками. По окончании доклада мне было задано несколько технических вопросов, которые были вполне понятны и на которые были даны исчерпывающие ответы. Казалось, что все идет к благополучному завершению мероприятия, однако вдруг Председатель, вальяжно развалившись в своем кресле, задал вопрос: «А для чего, собственно, нужна такая подводная лодка?» Такой вопрос после доклада, в котором содержался подробный ответ на этот вопрос, означал одно: проект не будет одобрен Комиссией. Я стал повторять то, что уже было сказано в докладе. Завязался диалог с Председателем, во время которого я с удивлением посматривал на Главкома ВМФ, который не проронил ни слова, хотя совсем недавно одобрял этот проект. Не имея никакого опыта аппаратных игр и не зная подоплеки происходившего, я нутром почувствовал, что участвую в каком-то спектакле.
Рассмотрение проекта закончилось примерно таким резюме Председателя: «Такая подводная лодка нам не нужна». А Главком-то нам говорил, что она флоту нужна. Судя по тому, что он молчал, вопрос явно был решен заранее. Наверное, в «верхах» были свои проблемы. Уходя из Кремля, я думал: «Ну что же, подождем до лучших времен. Придет когда-нибудь пора простых и дешевых подводных лодок». Но лучшие времена не наступили — пришли другие времена. А первая «Лада» все же была построена — через пятнадцать лет. Наступил судьбоносный 1991 год. Для меня он начался с поездки в Голландию. Наши партнеры заканчивали разработку проекта подъема «Комсомольца», и целью моей поездки было предварительное ознакомление с разработанными материалами проекта, а также согласование некоторых пунктов подготавливаемого контракта на подъем подводной лодки. В состав нашей небольшой делегации входили еще три человека — постоянные участники нашей работы с голландцами. Несколько дней мы плодотворно трудились в Роттердаме, продвигаясь вперед в выполнении своих задач и обретая массу новых впечатлений от сотрудничающих с нами фирм и окружающей обстановки. К тому времени мы уже довольно хорошо знали основных действующих лиц с голландской стороны и поэтому не испытывали никаких затруднений, несмотря на то, что общались через переводчика. Все шло хорошо, но за день до отъезда все вдруг резко изменилось. 12 января вечером директор фирмы «Смит Интернэшнл» устроил небольшой прием в честь русских гостей, который прошел в очень теплой обстановке. Поздно вечером хозяева привезли нас в нашу гостиницу и тепло распрощались с нами. На следующее утро, когда мы, как обычно, ожидали у подъезда гостиницы присылаемый за нами транспорт, разыгралась неожиданная для нас сцена. Из подъехавшего за нами автобуса с каменными лицами вышли двое наших кураторов, которые еще вчера вечером горячо жали нам руки, и молча усадили нас в автобус. Ничего не понимая, я через переводчика стал пытаться выяснить, что случилось. Мне в ответ сказали, что они возмущены нашей страной и выражают нам, русским, свой гнев. При дальнейшем разговоре выяснилось, что мы ничего не знаем о событиях, произошедших прошедшей ночью в Вильнюсе. Откуда нам было знать — мы ведь и не думали смотреть по телевизору их новости на голландском языке. Тогда они рассказали нам о том, что произошло в Вильнюсе и как реагирует на это весь мир. Пришлось объяснять им, что мы не имеем никакого отношения к политическому руководству страны, и поэтому не надо распространять их гнев на нас. Кое-как отношения были восстановлены, дела завершены, но провожали нас довольно сухо. Эта поездка в Голландию оказалась последним ярким воспоминанием о работе в годы «перестройки». После событий в Вильнюсе пошли в нашей стране непрерывной чередой другие политические и социальные события девяносто первого года, пиком которых стали вошедшие в историю августовские дни. В стране назревал кризис. Жить по-старому было уже невозможно, люди хотели изменить свою жизнь.
«Рубин» продолжал работать, но основная профессиональная деятельность стала как бы отходить на второй план. Былая увлеченность коллектива общим делом стала сменяться увлеченностью политическими событиями, происходившими в стране. Недовольство настоящим и неопределенность будущего сеяли смуту в умах и поступках людей. Запахло бизнесом, а бизнес, как известно, меняет приоритеты. Наступил декабрь. Великая страна, которая называлась Советским Союзом, закончила свое существование. Закончилась и эра создания советского подводного флота. Впереди была другая жизнь, в другой стране. И в этой жизни меня опять ожидал новый крутой поворот. Прошло много лет этой новой, совсем другой, жизни. И вот однажды популярный певец Олег Газманов написал и запел песню о Советском Союзе, и тысячи людей на его концертах стали с восторгом скандировать ее припев: «Я рожден в Советском Союзе, Сделан я — в СССР». Одни делали это просто так — от избытка положительных эмоций, а другие — от нахлынувших воспоминаний о том хорошем, что было когда-то в стране, которой давно уже нет. О хорошем вспоминать гораздо легче и приятнее, чем о плохом.
Но память о прошлом не должна мешать тому, чтобы с оптимизмом смотреть в будущее.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
Вскоре приказом командующего Военно-морским флотом адмиралом Кузнецовым Н.Г. экипаж подводной лодки «Л-19» Тихоокеанского флота был полностью переброшен на Северный театр военных действий, для замены экипажа подводной лодки «Л-20». Подводная лодка «Л-20» являлась универсальным кораблем. Водоизмещение 1500 тонн, глубина погружения 120 метров. Вооружен шестью носовыми и двумя кормовыми торпедными аппаратами. 16 торпед. Одна торпеда около 2-х тонн каждая, длиною 8 метров, мощный боезапас, имеет две минные трубы в корме, вмещающие 20 больших мин (с бочку из под горючего) со сбрасывающим устройством. Одно 100 мм орудие по морским целям, 45 мм по морским и воздушным целям, выносные пулеметы на обеих бортах. Для выполнения отдельных боевых задач имелись пистолеты. С таким вооружением можно решать много задач. Прибыли на базу в г.Полярное. Баренцево море, Кольский полуостров. Берега скалистые, растительность скудная, мхи да гранитные камни, вода холодная, штормы, погода переменчивая, полгода день, полгода полярная ночь. Словом – Север. Театр военных действий на море – Баренцево и Норвежское моря, до островов Новая Земля, Шпицберген. Фашистские военные корабли и подводные лодки, самолеты и катера ежечасно атакуют советские боевые позиции. Весь наш северный правый фланг имел для фашистов большое стратегическое значение. Полное обеспечение Северной группировки фашистских войск шло морским путем. Из Норвегии в Германию вывозились сырьевые стратегические материалы. Морским путем вывозили раненых, пополняли боезапасы и резервы. Океанская дорога обеспечения немецких войск и стала местом наших боевых военных действий. Вся «дорога» была разбита на квадраты присутствия наших подводных лодок, мы неделями находились в своих квадратах, перехватывали немецкие суда и топили их, периодически сменяя друг друга на позициях. Девизом подводников-североморцев стал тогда: «Не ждать, а искать, находить и топить врага!» Немецкие транспорты с грузом не только сопровождались эскортом военных кораблей, но и все время прижимаясь к берегу, проскакивая от фиорда к фиорду. Плюс к тому, чтобы выйти на дорогу немецких судов, надо было преодолеть немецкое минное поле шириной до 5-8 миль (миля – 1852 м., кабельтов – 0,1 мили (185,2 м.)). Немецкие самолеты барражировали в небе, береговые посты вели наблюдение, фиорды тщательно охранялись. Выйти на боевое соприкосновение с противником было чрезвычайно сложно. Но лютая ненависть к врагу преодолевала все немыслимые сложности и преграды.
На всю жизнь запомнилось первое боевое крещение. В водах Кольского залива проводилось учение по погружению и всплытию, освоение боевой техники и механизмов. Лодка находилась в надводном положении. На бреющем полет из-за скал появились два самолета, распознать которые было трудно. Мы не успели погрузиться на глубину и два самолета-истребителя прострочили лодку бронебойно-зажигательными снарядами. Тут же сделали второй боевой заход. Лодка срочно погрузилась. Тем и спаслись. Ограждение рубки и легкий корпус имели 160 крупных и мелких пробоин. Получен первый боевой урок. Каждый матрос и офицер сделали из него вывод, что боевая жизнь требует быстроты, решительности и четкости действии в выполнении приказаний. В боевой обстановке вариантов и случайностей множество. Ко всему надо быть готовым.
Повреждения ПЛ после обстрела немецким самолетом, 1944 г.
Вскоре начался первый боевой поход подводной лодки «Л-20» с новым экипажем. Поход предстоял далекий и тяжелый с боевой задачей – произвести активную минную постановку в проливе Ролвсей-Сунн (Норвегия) на большой морской дороге немцев в районе островов Менгей-Ролвсей. Поставить мины в проливе, под самым носом врага, трудно и опасно. На минные постановки надо идти скрытно. Враг не должен нас видеть ни в пути, ни на подходах. Обходим северную часть Норвегии и приближаемся к своей позиции. Задача была доведена до каждого, от командира до матроса. Каждый спрашивал себя, сделает ли он свое дело так, как следует? И тут же давал себе ответ – да и должен! Наверху - волна около 3-х баллов, сигнальщику трудно вести наблюдение. Каждый барашек волны напоминает бурун от перископа лодки противника, плавающие бревна напоминают мины. Сигнальщик на корабле – глаза и уши всего экипажа. От его бдительности и умения зависит жизнь и успех экипажа. С приходом в квадрат определились в местоположении, и форсируя минное поле противника, вошли в лабиринт пролива. При всплытии ударились форштевнем (носовой частью) о подводную скалу в районе гидроакустических приемников лодки. Зона постановки началась. Подводный минный заградитель почти вплотную подошел к берегу, развернулся и вышел к фарватеру (морская дорога достаточно глубокая и безопасная для прохождения судов). «Начать постановку мин!» - скомандовал командир. «Есть начать постановку!». Мина вываливается из трубы и тонет. На дне остается якорь, а мина автоматически от него отделяется, всплывая на заданную глубину (для больших и малых судов). В лодке непривычная тишина. Через равные промежутки времени шел доклад: «вышла правая; вышла левая…» Мины ныряли в темный вражеский пролив. Хоровод черных металлических мин создавал под водой непроходимую пунктирную линию огня и смерти. Акустик слышит шум винтов тральщиков и катеров, но постановка продолжается. Вышла последняя двадцатая мина из трубы. Осторожно развернувшись, и вышли из вражеского пролива, нырнув под вражеское минное поле. Через несколько часов услышали сильный взрыв. Какой-то корабль стал первой жертвой поставленного минного поля. Форсируя немецкое минное поле, лодка всплыла под перископ. Обнаружили самолет, снова погрузились на глубину. Положение становится критическим. Плотность аккумуляторных батарей падает все ниже и ниже, запасы воздуха высокого давления подходят к концу. В условиях полярного дня, авиация противника круглосуточно летает над морем, охотясь за нашими подводными лодками. В непосредственной близости от береговых батарей противника мы все-таки всплыли, но не успев продуть балласт, срочным погружением опять ушли под воду от самолета противника, который сбросил две авиабомбы. Так повторялось 8 раз и было сброшено 16 авиабомб. Наконец, всплыли и оторвались от берега полным ходом под дизелями.
Выполнив задание, благополучно вернулись в базу. Традиционный холостой выстрел из 100 мм орудия над в г.Полярное извещает кораблям об одержанной победе. Командир докладывает командованию, что активная минная постановка произведена в полном соответствии с заданием. Но командир – еще не экипаж. Первый поход не прошел даром. Личный состав сложился в единое целое, в настоящий боевой коллектив минного заградителя. Началась боевая походная жизнь. Операции следовали одна за другой. При любых условиях - в штиль и шторм, круглый полярный день или длинную ночь, в дождь и снегопад, в тяжелом, испорченном от долгого пребывания под водой, воздухе личный состав работал, напрягая все силы, выносливость и отвагу, отстаивая рубежи Родины. Каждая операция вносила в жизнь корабля новое, заставляла экипаж совершенствовать свои знания. Ровно через пять дней лодка снова вышла в свой боевой поход в тот же район и с той же задачей. Постановка плавающих мин, установленных на определенную глубину. Чтобы при приливах и отливах на море мины проникали во все уголки фиорда. В водах, занятых противником, подводная лодка двигалась самым малым ходом, на что уходило много времени. Чтобы войти в фиорд, проникнуть вглубь его (десятки километров), поставить мины и вернуться обратно, требовалось 12-14 часов, а иногда и сутки. Все понимают, что подводный корабль в опасном районе, надо быть начеку, не расслабляться. Такое состояние больше всего выматывает нервы. Каждый напряженно стоит на своем боевом посту. На вертикальном руле надо точно держать заданный курс, малейшая неточность и корабль может сесть на лежащие рядом мели. На горизонтальных рулях держим заданную глубину, на ходовых станциях внимательно смотрим на стрелки телеграфов, не вовремя дан ход – приведет к гибели лодки. Каждый делает частицу общего дела – выполнение боевой задачи, приказа. Четко работает подводный сложный механизм. Началась новая минная постановка. Вдруг раздался страшный взрыв за кормой лодки. На какой-то момент корабль как будто остановился и потом наклонился. Появилась первая мысль – нас обнаружили и начали бомбить. Еще быстрее пошла минная постановка. Если нам смерть, то мины отомстят. Если жизнь, то не мешкай минер – торопись! Предположение оказалось ошибочным. Акустики не зафиксировали шум винтов противника и больше взрывов не было. Оказалось, по каким-то неизвестным причинам взорвалась ранее выставленная нами мина на дистанции 0.1 – 1 кабельтовых. Подлодка, выполнив боевое задание, возвратилась на базу. Вот показались в дымке родные берега. В отсеках большое оживление. Сбриваются отросшие за поход бороды, усы, умываются некоторые матросы первый раз за 8 суток. Приводятся отсеки в порядок от походной жизни. Приветливо открылись боны (плавучее заграждение с воротами перед входом в гавань) родной
Лодка торжественно идет к пирсу, где собрались друзья и товарищи поздравить с благополучным возращением из боевого похода. И вот раскатистый традиционный выстрел победы гремит над гаванью, и переливаясь эхом пропадает где-то в скалистых берегах. Оркестр играет встречный марш, друзья рады вместе с нами за возвращение и победу. Командир лодки докладывает командованию о выполненном задании. Операция прошла благополучно. После долгого пребывания в море приятно затянутся пахучим дымком махорки, подышать чистым воздухом, почитать долгожданные письма от родных, вспомнить трудные, переживаемые дни боевой походной жизни. После краткосрочного ремонта, экипаж готовился к следующей боевой операции. Сложность заключалась в отсутствии какого-либо опыта в выполнении новой, впервые поставленной задачи - нанесение одновременного комбинированного минно-торпедного удара на коммуникациях противника с применением маневренных мин. Придя в район позиции от мыса Харбакен до Тано-фиорд, лодка пополнила запасы воздуха и сделала зарядку аккумуляторных батарей. На второй день пребывания при быстром погружении, была вырвана резиновая прокладка кингстона быстрого погружения. Положение стало серьезным. Боевой операции грозил срыв. Вот здесь сработала русская смекалка. Благодаря переноске грузов и перераспределения цистерн лодки по функциям, был выровнен дифферент. Внимательно смотрят за водой сигнальщики. «Мина… справа 25 градусов» - неожиданный доклад сигнальщика заставляет вздрогнуть вахтенного командира. «Лево руля!» - четко командует офицер. Мина, как бы угрожая прободать своими черными смертоносными рожками, осталась далеко справа. Потом обнаружен фашистский самолет, летящий низко над водой, совершенно не видимый на фоне серо-стального неба. Срочное погружение! Лодка, тяжело вздохнув, исчезла в темно-зеленой пучине. Но растет с каждой секундой дифферент. «1, 2, 3, 8, 10, 15, 20 градусов» - отсчитывает прибор. Лодка стремительно идет вниз. Горизонтальные рули до предела положены на всплытие, но не в состоянии удержать стремительность погружения. «Электромотора оба полный назад!» - командует командир. «Продуть аварийную носовую группу!». Тревожно переглядываясь, подводники невольно хватаются за что-нибудь, лишь бы удержаться. Но вот стрелка останавливается и нерешительно медленно ползет обратно. Со всех отсеков идут доклады о состоянии боевых постов и механизмов. Кое-что сломалось, но боевое задание надо выполнить…
Получив радиограмму о движении каравана противника в наш квадрат, имея большие неисправности в системе погружения, лодка все же идет на перехват. Вскоре акустик обнаружил два транспорта, два тральщика и два сторожевых корабля. В поднятый перископ ничего не было видно из-за густого тумана. По предполагаемому курсу каравана начали минную постановку. Отдаленный шум становился все слышней. В отсеках слышно ленивое шлепанье винтов транспортов и кораблей экспорта. Пошел, левая… правая… левая, с большим напряжением все замерли на боевых постах. Караван уже над нами. Стоит сплошной гул, трудно акустику пеленговать только один корабль, почти невозможно. Не успела выйти последняя 20-я мина, как в корму передана команда командира: «Приготовить кормовые торпедные аппараты к выстрелу!» Всего 7-10 метров глубины отделяли нас от смертельного врага. Легко представить боевой порыв всего экипажа в такой момент. Все с напряжением ждут долгожданное «Пли!». Но вместо него – «аппараты в исходное положение!» Пожалуй, нет сильней огорчения, чем такая команда. Значит, упустили врага. Форсируя очередное минное поле противника, лодка вышла в район зарядки. Имея повреждения в системе погружения, израсходовав запас маневренных мин, Л-20 получила приказание возвратиться в базу. На траверзе (направление, перпендикулярное курсу корабля) мыса Литинский летит за борт разбитая бутылка шампанского. Верхняя вахта выпила за благополучное возращение в родную базу, за то, что в трудных условиях похода все опасности были своевременно обнаружены и предотвращены, за то, чтобы на выставленных минах успели бы подорваться вражеские корабли. Третий залп извещает об очередной победе нашего боевого экипажа. Шел сентябрь 1944 года, Красная Армия громила врага на территории Венгрии. Немцы еще продолжали сидеть в наших прибалтийских странах. Финляндия уже была выведена из войны, и сама объявила немцам войну. Но для изгнания немцев на Севере, наши войска хорошей обороной продолжали изматывать врага, одновременно готовясь к их изгнанию с родного Советского Заполярья. С каждым днем все активнее наносили удары по врагу наши летчики, подводники, катерники. Летчики бомбили основные базы немцев на севере городов Петсамо, Киркинес, Варде. Подводники резали коммуникации врага своими дерзкими операциями от Нордкапа до Варде, катерники не давали проводить корабли в Варангер фиорде. Все операции сливались в общий чувствительный удар для немцев. Большая морская дорога разбойников постепенно перешла под наш контроль.
Вместе с другими подводными лодками Л-20 находился на позиции в районе Харбакен и Маккаура, теперь как охотник за кораблями противника. Сейчас нашим оружием были только торпеды. Большую часть похода лодка находилась под водой, всплывала только ночью, на несколько часов, для вентилирования отсеков. При продолжительном пребывании под водой недостаток чистого воздуха является, с физиологической точки зрения, наибольшей трудностью для экипажа. Интересен факт: через 2 часа после погружения спичка внутри лодки уже не горит – вспыхнет и сразу гаснет. Пламя умирает, а человек живет. Воздух насыщен парами масла, газом, который выделяется аккумуляторной батареей, углекислотой, выдыхаемой людьми. Вскоре, радистами была принята радиограмма о движении небольшого вражеского каравана. Нужно было вовремя перехватить караван. Большое минное поле разделяло место встречи. Командир принимает смелое решение форсировать минное поле противника в надводном положении. Напрямик, пересекая зону смерти, пустились мы к вражеским берегам. Но долгое ожидание было бесполезным. Караван не пошел по нашему району позиции. Так шли день за днем напряженные поиски. Но враг не появлялся. Ура! Цель достигнута! Подводные лодки не дали возможности подбрасывать морским путем войска и боеприпасы на немецкий сухопутный фронт, где завязались напряженные бои за порт и город Петсамо. По приходу в базу праздновали победу войск Карельского фронта. И наш экипаж гордиться тем, что и мы сделали небольшой вклад в наше общее дело. Бои в Северной Норвегии принимали ожесточенный характер. Оборонительная линия, которую немцы строили в течении последних лет рушилась под сильными ударами наших сухопутных частей. Моряки высаживали десанты на вражеские пирсы, громили их тылы.
Далек и труден переход в Лопское море (Норвегия). Частые снежные заряды, сильные штормы повседневные спутники моряков, попавших туда. В девятибалльный шторм волны огромны. Расстояние между гребнями волн 400 – 600 метров, корабль то в «долине», то на «горе» волны. Верхнюю вахту в надводном положении несут сигнальщики и вахтенный командир. Волна накрывает их с головой, бьет в лицо, в рукавицы заливает ледяная вода. За десять минут промокаешь насквозь. После вахты спустишься в лодку, обогреться и высушиться негде. Металлический корпус лодки холоден, отопление не включается, энергия только для движения корабля под водой. Во время качки аппетита нет, вытягивает все содержимое желудка наружу вплоть до желудочного сока. Помогала только сухая вобла (таранька). Дано новое боевое задание – произвести минную постанову в вестовой части залива Серейсунн. Минной постановкой сделать непроходимыми фарватеры, по которым безнаказанно проходили вражеские корабли. К концу третьих суток трудного перехода по носу открылись в тумане неизвестные берега. Форсируя под водой минное поле немцев слышишь, как тонкие тросы-минрепы от якоря мины до самой мины скребутся то с одного, то с другого борта лодки. Холодный пот да вздох облегчения возникают после прохождения смертельной опасности. Открыты крышки минных труб. Команда : «по местам стоять, мины ставить!» Непроходимая гирлянда смерти тянется все дальше и дальше через вражеский пролив… Будут взрываться фашисты! Вскоре наши войска вышли на государственную границу с Норвегией, освободили Печенегскую область. Наступательная операция в Заполярье была завершена. Она стала завершающим этапом 40-месячной героической борьбы войск Карельского фронта и Северного флота на Крайнем Севере с сильным и коварным врагом.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
«Аврора» сражалась в Великой Отечественной войне. Война застала крейсер в Ораниенбауме (ныне Ломоносов). К тому времени он уже не имел своего хода. Однако орудия «Авроры» не потеряли сноси боевой мощи. Враг приближался к Ленинграду. С крейсера сняли 130-миллиметровые орудия. Девять из десяти установили на Вороньей горе в районе Дудергофа. Так появилась артиллерийская батарея «А». Знаменитое десятое — баковое орудие, из которого был произведен исторический выстрел, установили на бронепоезде «Балтиец». Батарея «А» взяла под контроль важные магистрали — Гатчинское и Киевское шоссе. Свой первый бой батарея «А» приняла 6 сентября 1941 года, разгромив колонну автомашин и бронетранспортеров фашистов на Гатчинском шоссе. Гитлеровцы не раз пытались сбить батарею с горы. Волна за волной они атаковали позиции авроровцев. 11 сентября батарея отразила более десяти танковых атак. Враг потерял много живой силы, двенадцать боевых машин. Но и сама батарея понесла тяжелые потери. От воздушных налетов и артобстрелов погиб расчет орудия № 1.
-
Когда кончился боезапас на орудии № 2, артиллеристы вступили в рукопашную схватку с вражескими солдатами. Чтобы не попасть в руки врага, командир огневого взвода лейтенант А. Антонов и комиссар батареи А. Скулачев подорвали себя в окружении десяти гитлеровцев противотанковой гранатой. Храбро дрались и другие расчеты. Позицию последнего взорванного бойцами орудия фашисты заняли лишь на третий день беспрерывных атак. К концу 1941 года экипаж «Авроры» состоял всего лишь из 21 человека. Остальные авроровцы с начала воины были переведены в действующие части и на корабли. Сам крейсер простоял в Ораниенбауме вплоть до 1944 года. В дни блокады на его долю выпали суровые испытания. Корабль не раз подвергался авиационным и артиллерийским налетам. В один из артобстрелов враг выпустил по «Авроре» более двухсот снарядов. Внутрь корпуса стала поступать вода, начался опасный крен. Решительными действиями котельных машинистов П. Васильева и Н. Кострюкова корабль удержали на ровном киле. В бортах "Авроры" ко времени снятия блокады насчитали более полутора тысяч пробоин. Искусные руки ленинградских судостроителей вернули крейсеру прежний вид. В один прекрасный день нам сообщили, что Советское правительство решило передать крейсер «Аврора» нашему училищу и что нахимовцы старших классов будут жить и учиться на корабле. С нетерпением мы ждали дня, когда «Аврора» пришвартуется против училища. И вот в один из ноябрьских дней 1948 года нас вывели на набережную для встречи крейсера. Корабль осторожно вели два буксира. На Неве его развернули и кормой сдали в Большую Невку — носом против течения. Все мы помогали заводить швартовы, подавать трап. Когда корабль был ошвартован, командир «Авроры» капитан первого ранга Ф.М.Яковлев сошел на берег, доложил капитану первого ранга Н.Г.Изачику о том, что крейсер прибыл в распоряжение училища.
После уроков мы пропадали на крейсере. «Аврора» сияла свежей краской. На корме гордо реял Краснознаменный Военно-морской флаг. На набережную приходили толпы ленинградцев, чтобы полюбоваться знаменитым кораблем. Да и мы на уроках, на переменах, на прогулках не сводили глаз с крейсера. И всегда видели на юте командира «Авроры», который мерно вышагивал, заложив руки за спину. Много сделал для восстановления «Авроры», организации обучения нахимовцев на корабле капитан первого ранга Лев Андреевич Поленов. Вначале он возглавлял у нас военно-морскую подготовку, а затем стал заместителем начальника училища по учебной части. Идею Льва Андреевича — передать «Аврору» нахимовскому училищу, сделать ее учебным кораблем — поддержали руководители Военно-Морского Флота. Часами Лев Андреевич Поленов водил нас по крейсеру и рассказывал историю корабля, его устройство. Знал «Аврору» он превосходно. В октябрьские дни 1917 года Лев Андреевич служил на «Авроре» мичманом. Одним из первых офицеров крейсера он перешел на сторону революционных матросов. 25 октября мичман Поленов дежурил по кораблю и ему выпала честь записать в вахтенном журнале все события исторического дня. В 1922 году Лев Андреевич был назначен командиром «Авроры». Это был первый красный командир легендарного крейсера. Под его командованием «Аврора» совершила летом 1924 года первое заграничное плавание. Поленов был разносторонне образованным человеком: знал несколько иностранных языков, увлекался игрой на скрипке, хорошо рисовал. Это был интеллигентный, милый человек и в то же время строгий начальник. Даже простой матросский бушлат, который он носил с погонами капитана первого ранга, выглядел на нем естественно и красиво, хотя бушлат — одежда не офицерская. Таким он мне и запомнился на всю жизнь: худощавый, небольшого роста, в бушлате с погонами капитана первого ранга.
Лев Андреевич умер в 1958 году. Его сын Лев Львович Поленов окончил нахимовское училище классом раньше, чем я. Служил на флоте, достиг звания капитана первого ранга. Я хорошо знал отца и сына Поленовых, но только недавно узнал, что они продолжают знаменитый род Поленовых, который дал нашей стране ученых, медиков, людей искусства, военных моряков. Из этой же династии знаменитый русский художник Василий Дмитриевич Поленов, автор «Московского дворика» и «Заросшего пруда». Для кого-то «Аврора» — легенда, корабль-памятник. Но для нас, нахимовцев, «Аврора» нечто большее, она ближе и роднее, ибо много дней и ночей крейсер был для нас вторым домом, учебным классом... Сколько воспоминаний связано с ней! Летом 1949 года мы перешли в десятый класс, и после практики на шхуне «Учеба» наша рота переселилась из спального корпуса училища на крейсер. Расположились мы в двух носовых кубриках. Мне досталась верхняя койка по левому борту. Подо мной спал Гриша Михайлов. Внизу постельные принадлежности убирались внутрь рундука. Верхние койки всегда заправлялись по-белому. В изголовье моей койки был , так что лежа я мог наблюдать за Невой, за проходившими по ней судами и катерами. Для хранения мелких вещей каждому был выделен металлический шкаф, или, по-морскому, рундук.
Питались мы на крейсере. Сразу же после прибытия на корабль, все мы были расписаны для приема пищи по столам и бачкам. Бачок — это не просто емкость для борща, это застольное сообщество. Наш бачок был очень дружный. Перед окончанием училища мы в полном застольном составе пошли в городское фотоателье и сфотографировались на большую карточку. Сегодня я с большим волнением всматриваюсь в дорогие мне лица — Юры Иванова, Васи Васина, Виталия Смирнова, Гриши Михайлова и Алика Спектора. Судьба за три десятилетия разбросала нас по всему свету: Юра Иванов — капитан первого ранга, преподаватель в военно-морском училище в Севастополе; Вася Васин по зрению не мог дальше учиться в высшем училище и был демобилизован; Виталий Смирнов стал офицером-подводником; Гриша Михайлов — флотским интендантом, а Алик — военным инженером-строителем. Сколько времени мы провели вместе за столом, о чем только не переговорили, не мечтали. Вообще, артельная еда сближает людей. Общий стол — это общая беседа, общее настроение, общая шутка. Недаром говорят: если хочешь узнать человека, посмотри, как он ест. Каждый из нас бачковал по очереди. Быть бачковым — дело не простое. По сигналу «Команде обедать» нужно быстро приготовить стол. На «Авроре» такие столы подвешивались к подволоку на специальных металлических держателях. Затем хватаешь алюминиевый бачок и мчишься на камбуз получать первое, затем возвращаешься в кубрик и разливаешь борщ по мискам. Опорожненный бачок моешь и снова бежишь на камбуз — за вторым блюдом. Затем набираешь в чайник компот и разливаешь по кружкам товарищей. После обеда, когда все отдыхают, бачковый протирает и убирает стол, моет посуду, прячет ее в специальный рундук. Раз в неделю, во время большой приборки, бачковый до блеска чистит и передает ее очередному из тех, с кем сидит за . Честно признаюсь, я всегда мечтал, чтобы бачкование поскорее кончилось и настала заветная пора обедать в кают-компании. Но до осуществления этой мечты было еще далеко...
Легко бачковать на корабле, который стоит у стенки. А каково на линкорах, крейсерах, эсминцах?.. Море. Шторм. Бачковых на корабле много, на камбуз выстраивается очередь. Палуба под ногами ходит ходуном, а нужно нести огненный борщ в бачке по длиннющим коридорам, Не успел разлить по мискам, снова бежать с бачком и чайником за вторым и третьим, Остатки еды нужно выбросить за борт. На подветренном борту устанавливается специальный мусорный рукав. Если вылить остатки не на подветренном борту, то обляпаешься с ног до головы. Вымыть посуду торопятся десятки бачковых, а моечная небольшая. Вот и уходит на уборку стола да мойку посуды тот драгоценный «адмиральский час», который издавна дан моряку для послеобеденного отдыха. Вместе с командой «Авроры» мы участвовали в больших приборках. Драили свои кубрики, носовой гальюн, палубу на полубаке. «Аврора» хоть и стояла у стенки на вечной стоянке, но жила настоящей корабельной жизнью. В положенное время отбивались склянки. Горнист подавал сигналы. Мне особенно нравилась мелодия, которую играют за пятнадцать минут до спуска флага — «Повестка». Протяжные звуки этого сигнала необыкновенно красивы. Вместе с командой в праздничные и воскресные дни мы выстраивались по Большому сбору для поднятия Военно-морского флага и флагов расцвечивания, несли в праздничные дни сигнальную вахту. «Аврора» для нас была родным домом, и, как в каждом доме, бывало всякое. Не могу без улыбки вспоминать о том, что произошло со мной и моими товарищами ранней весной пятидесятого года. Как-то старшина нашей роты мичман Семенов вызвал меня, Феликса Иванова, Петю Огурцова и поставил задачу: сойти на лед и очистить замерзшее сливное отверстие фановой системы. За зиму в сливной трубе гальюна, который расположен в носовой части корабля, скопились нечистоты, которые не могли вылиться в воду, так как замерз выходной шпигат. Ярко светило мартовское солнце. Было тепло. Взяли мы два ломика, лопату и вышли в рабочем платье на лед. Подошли к шпигату, который по высоте находился на уровне груди. Тюкнул я раз ломиком по ледяному наросту, тюкнул два, вижу— стала просачиваться жидкость. Феликс говорит: — Давайте ребята отойдем на всякий случай, как бы не рвануло.
. Много маленьких, да, чай. не боевой корабль. (нидерл. spiegat от spuiten «брызгать, лить» и gat «отверстие») — отверстие в палубе или фальшборте судна для удаления за борт воды, которую судно приняло при заливании волнами, атмосферных осадках, тушении пожаров, уборке палубы и др.
Огурцов обвинил нас в трусости, решительно подошел к шпигату и стал долбить ломиком. И тут-то все и произошло. Нарост отлетел в сторону, и из сливного отверстия ударила струя. Трудно сказать, каким было давление, но, судя по тому, что носовая надстройка отстояла от уреза воды метров на пятнадцать, сила струи была приличной: она сбила Огурцова с ног, и Петя в считанные секунды промок насквозь. От пего несло на километр. Мы кинулись на корабль. Перед трапом он разделся и в одних трусах взлетел на палубу, бросился в душевую. Мылся он часа три, на другой день отмывался столько же, но все-таки благоухал он, наверно, с неделю. Мичман Семенов клял нас на чем свет стоит. — Нельзя этим раззявам даже дерьмо поручить вычистить! Нам его недовольство было понятно: ему надо было списывать пропавший комплект рабочего платья. Докучали нам поначалу па крейсере крысы. «Аврора» — корабль старый. Долгое время стоял у заводской стенки и, естественно, поднабрался длиннохвостых тварей. С ними боролись, их ловили, травили, но они были живучи. Иной раз стоишь ночью дневальным по кубрику, а они носятся по палубе. Стукнешь каблуком, а им хоть бы хны. Не очень-то они нас боялись. Я спал на верхней конке. Надо мной проходила поперечная металлическая балка — бимс, на которую крепится верхняя палуба. Так вот однажды я проснулся от щекотки в носу. Гляжу, а надо мной сидит на бимсе ночная гостья, и спущенный хвост касается моего носа. Дежуришь по камбузу, идешь в провизионку за продуктами с предосторожностями: вначале включаешь свет, затем громко потопаешь ногами — попугаешь зверей, а потом уже входишь. Был у нас одни парень, не любил на ночь мыть ноги. Как-то ночью крыса, прельщенная запахом его ног, решила полакомиться. Ночью Валентин (назовем его так) проснулся от щекотки в пятках. Увидел в ногах крысу и закричал благим матом. Все проснулись и, узнав, в чем дело, расхохотались. Осмотрели пятки. Крыса, образно говоря, сделала то, что делают мозольные операторы — зубами очень ровно подчистила грязь. Это был для Вали урок. Больше он никогда не ложился спать с немытыми ногами. Со временем исчезли с крейсера навсегда.
Существует поверье, что если с корабля побегут крысы, то корабль обязательно утонет. Так это или нет, но моряки с одинаковым усердием борются как с проникновением крыс на корабль, так и с попыткой крыс сбежать с корабля. На швартовых стоящих у берега судов вьвешиваются жестяные кругляшки, чтобы крысы по тросу не могли забраться в трюмы с берега. Но я сам видел, как на одном из эсминцев вахтенный офицер и сигнальщик не давали крысе сбежать по трапу на берег. Видимо, суеверия, связанные с крысами, весьма живучи. На средней палубе «Авроры» между носовым и кормовыми кубриками были оборудованы четыре просторных классных помещения. Матово отливал линолеумный пол, стулья полумягкие, вместо парт легкие металлические столы, покрытые также линолеумом. Учиться на «Авроре» мне нравилось. Правда, кто-то говорил, что иллюминаторы маловато пропускают дневного света. На мой взгляд, в авроровских классах было светло. С первого же дня нашей жизни на крейсере у нас сложились дружеские отношения с командой. Офицеры, старшины и матросы охотно знакомили нас с устройством корабля, показывали исторические места. Вот знаменитое баковое орудие... На левом борту крейсера расположена радиорубка. Именно отсюда 25 октября 1917 года в 13 часов радиостанция крейсера передала обращение В. И. Ленина «К гражданам России!», в котором сообщалось о свержении Временного правительства и переходе власти в руки рабочих и крестьян. Адресовано это обращение было: «Всем, всем, всем!» Вскоре мы настолько хорошо изучили корабль, что могли сами отвечать на вопросы экскурсантов. На набережной около «Авроры» всегда толпятся люди. И уж, конечно, немало мальчишек. Мы же, нахимовцы, сходя на берег или поднимаясь по трапу на борт крейсера, ловили на себе завистливые ребячьи взгляды, и это заставляло нас с особой четкостью отдавать честь кормовому Краснознаменному Военно-морскому флагу. Ну как тут не преисполнишься гордости за то, что тебе доверено жить и учиться на таком корабле?!
Из коллекции Е.Ю.Кобчикова, выпуск 1977 года
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Род. 21.01.1924 в с. Никольское Кузнецкого района Пензенской области. Окончил 10 классов. В Красной Армии с 1942 в авиатехнической школе г. Вольска (2 ВАШАМ). Ее курсантов в окт. 1942 направили на защиту Сталинграда. Был ранен. После выздоровления направлен в школу младших авиаспециалистов в г. Рузаевку Мордовской АССР. Служил в 46 ШАПДКП ВВС СФ. В июне 1943 ранен в ногу. Войну закончил 9 мая 1945. На параде Победы — стрелок-радист 9-го гвардейского минно-торпедного полка ВВС СФ. После войны продолжал службу в том же полку. С 1950 в запасе. В 1955 закончил Московский инженерно-строительный институт. Работал в Госплане РСФСР. Награжден орденом Отечественной войны 1-й и 2-й ст., медалями.
СЕЛЕЗНЕВ Евгений Владимирович
Род. 18.01.1925 в г. Орехово-Зуево Московской области. в семье рабочих-текстильщиков. В 1942 окончил среднюю школу. Будучи десятиклассником, в 1941-1942 гг. входил в состав , который готовился к заброске в тыл противника. В июне 1942 направлен в ВИТУ. На параде Победы — курсант училища. После окончания училища в 1947 служил до 1953 в Севастополе в должностях командира мостового взвода отдельной железнодорожной роты ЧФ, производителя работ, начальника участка УНР 71 Севастопольского военморстроя. В 1953-1967 — преподаватель кафедры "Железнодорожные конструкции" ВИТКУ. Кандидат технических наук. В 1967-1969 находился в спецкомандировке на Кубе в должности специалиста при начальнике кафедры Военно-технического института. В 1969-1985 работал старшим преподавателем, заместителем начальника кафедры, начальником факультета в ЛВВИСКУ им. А.Н.Комаровского. Доцент. С 1985 в отставке. Полковник. Работал в ЛВВИСКУ в должности доцента кафедры. Награжден медалями.
СЕМЕНОВ Даниил Самойлович
Род. в 1919 в с. Новая Брянь Заиграевского района Бурятской АССР. В ВМФ с июня 1940. Призван в учебный отряд на о-в Русский ТОФ. Во время Великой Отечественной войны направлен в Владимиро-Ольгинскую военную базу. В 1944 поступил в ВМПУ в Ленинграде. На параде Победы — курсант училища. После окончания училища в 1947 служил до 1953 в Порт-Артуре. В 1957 окончил военно-педагогический институт им. М.И. Калинина. Направлен на ЧФ заместителем командира по политчасти бригады ПЛ. В 1961 переведен в Севастопольское ВВМУ старшим инструктором по оргпартработе. В 1965 направлен на СФ в Полярный, в 4-ю эскадру ПЛ. С 1968 в запасе. Награжден медалями.
Руины артиллерийской батареи № 910. Честно говоря, печальное это зрелище! Все что можно снять, вырвать, демонтировать, все это давно было снято, вырвано и увезено. На артиллерийских позициях остались только развалины полукапониров с остатками фундаментных болтов, на которые раньше крепились станины сначала пушки Канэ, а впоследствии, более современные 130-мм корабельные пушки Б-13. Я довольно много езжу по Приморскому краю, в основном, по его побережью, и везде вижу одну и ту же картину - страшную разруху и запустение. - .
СЕПЛЯРСКИЙ Михаил Григорьевич
Род. 22.07.1925 в с. Доброе Баштанского района Николаевской области., Украина. В нояб. 1941 — июле 1942 работал слесарем и токарем ремонтной бригады Морозовского мотороремонтного завода. В ВМФ с 1942. В действующей армии с июня по окт. 1942 в составе истребительного батальона Морозовского мотороремонтного завода. С окт. 1942 — учащийся 5-й Киевской военно-морской спецшколы, с авг. 1943 — курсант Бакинского военно-морского подготовительного училища, с авг. 1944 — курсант ВВМУ им. М.В.Фрунзе. Участвовал в боевых действиях БФ и Ленинградского фронта. На параде Победы — курсант училища. После войны служил на командных должностях. С 1962 — преподаватель ВВМУ им. М.В.Фрунзе. С 1978 в запасе. Работал преподавателем в ПТУ. Награжден медалями.
Командный и преподавательский состав штурманско-гидрографического факультета ВВМКУ имени М. В. Фрунзе. 1968 г. Слева направо: первый ряд — А.Т.Цибиногин, нач. кафедры Гидрографии А.И.Романенко, нач. факультета Н.М.Бачков, зам. нач. факультета Осадчий, Вахитов, С.П.Филиппов; второй ряд — К.А.Емец, В.П.Апрелев, Н.Д.Коломийчук, Б.Д.Захаров, А.Б.Варлыго, Н.М.Груздев, Б.М.Шиленков, С.А.Моисеенко; третий ряд — комсомольский работник, С.И.Кирейчев, В.А.Григорьев, М.Г.Сеплярский, Ю.К.Павловский, А.В.Лаврентьев, В.Кузнецов— командир роты, В.Ф.Рухлин, Г.М.Корнеев. М.Г.Сеплярский в 1975 г.
СИВКОВ Дмитрий Егорович
Род. 15.06.1923 в с. Горелка Песковского района Воронежской области. Окончил среднюю школу и поступил в Саратовское художеств, училище. В 1944 с 4-го курса ушел добровольцем на фронт. Направлен в учебный отряд подводного плавания в г. Владивосток. По окончании зачислен в штат ПЛ "Л-19". В марте 1944 переведен на ПЛ "Л-20" СФ (г. Полярный), где прослужил до конца войны. ПЛ "Л-20" потопила 6 кораблей противника. На параде Победы — старший краснофлотец, в составе Краснознаменной ордена Ушакова 1-й ст. бригады ПЛ командир отделения рулевых сигнальщиков ПЛ "Л-20". После войны продолжал службу. Демобилизован в 1948. Работал художником-монументалистом в комбинате монументального и декоративного искусства Художественного фонда РСФСР до 1986. Награжден орденами Отечественной войны 2-й ст., Красной Звезды, медалями.
С малых лет в поселке детей и юношей, во время школьных каникул привлекали в сезонную горячую рабочую страду к посильной помощи взрослым в уборке урожая и другим легким работам - разносить воду для питья, возить зерно на лошадях и быках на элеватор, пасти скот и т.п. Даже была установлена норма: за лето выработать 40 трудодней. В такой работе формировался молодой человек, набирая силу, сноровку, опыт. Кончилась учеба в средней школе. Стал важный вопрос - где учиться дальше? Было два желания – рисовать или музицировать. Помогла газета «Комсомольская правда», спасибо ей за это! На запрос дала адреса учебных заведений. В музыкальное училище при поступлении нужно было иметь музыкальный инструмент (баян, например), а у меня его не было. Решил поступать в Саратовское Государственное художественное училище. В 1938 году успешно сдал вступительные экзамены. Хотелось стать художником театра, оформлять пьесы Шекспира, Островского, Корнейчука. Профессия творческая, интересная - декорации, костюмы, быт, интерьеры разных эпох… Но, не суждено было сбыться мечте. Диплом на зрелость пришлось защищать на войне. 22 июня 1941 года. Солнечный день, воскресенье. Студенты четвертого курса писали пейзажи на Волге. И вот, страшное слово – «война» – вошла в нашу жизнь. Тогда нам казалось, что мы быстро победим немецко-фашистских захватчиков. Раздумывать и выжидать не пришлось. В первые дни войны обратился в райвоенкомат с заявлением о зачислении добровольцем на фронт, прибавив лишний год к возрасту. Просьба была удовлетворена. Прошел медкомиссию и был зачислен для прохождения службы в Военно-морской флот. Дальше были товарные вагоны, длинный путь на Тихоокеанский флот во Владивосток. И думалось в пути, что страна яростно отбивает фашистское нападение. Враг рвался к столице нашей Родины – Москве. Моряки-тихоокеанцы стойко и героически дрались за Москву. окрестили фашисты моряков, которые оставив свои корабли, сошли на берег.
Вот и Владивосток. Тихоокеанский флот, Японское и Охотское моря. Со дня на день ожидаем нападения японских самураев на наш Дальний Восток. Флот и все береговые подразделения в боевой готовности № 1. Нас молодых не обученных призывников направили для подготовки в разные части. Меня в Учебный Отряд подводного плавания Тихоокеанского флота для прохождения службы в подводных силах Военно-морского флота. Подводная лодка – это грозное боевое оружие на море. Все новейшие достижения в замыслах конструкторов воплощены в этом корабле. Окончив учебу, приняв присягу, был направлен для прохождения службы на крейсерскую подводную лодку «Л-19» Тихоокеанского флота. Большой экипаж (60 человек) принял молодое пополнение моряков-подводников. Первый выход в море ждал с волнением и ожиданием. Морская служба суровое испытание: непогода, качка, шторм, условия проживания и несения вахт. Шторм всего 3 балла, а нас молодых так укачало, что не могли стоять на ногах. Боцман заставлял работать, приучая к качке и условиям похода. От «морской болезни» все мы позеленели. Но тренировками и ответственностью бывалые моряки делали нас настоящими моряками. Освоив профессию рулевого-сигнальщика был зачислен в штат экипажа.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
