Когда мы подошли к мавзолею, произошла смена музыки и его взгляд привлекла наша колонна юных нахимовцев. Он показал рукой в нашу сторону и что-то сказал сзади стоящему К.Е. Ворошилову. Он тоже повернул голову в нашу сторону. Мне очень хотелось заглянуть в его глаза, такие знакомые по портретам, увидеть эту искорку во взгляде. В это время в небе появились самолеты, головной самолет вел Командующий ВВС Московского округа, его сын Василий Сталин. Отец «народов» поднял голову и устремил свой взгляд в небо, медленно помахал несколько раз рукой. Все присутствующие на мавзолее последовали его примеру. А в этот исторический момент, мы, отбивая ноги, чеканя шаг, с замиранием дыхания и сердца, смотрели на трибуну, которой до нас не было никакого дела! Это и был кульминационный момент моего и нашего участия в московском Параде! Надежда, что мы сможем увидеть Сталина, а он - увидит нас не оправдались. Какой-то осадок остался неудовлетворенности. Еще несколько секунд и мы уже были за мавзолеем. Как будто все силы уже были отданы, и напряжение резко спало. Непроизвольно мы перешли на походный шаг и заканчивали прохождение, уже полностью расслабившись – сил больше не было никаких, все, что можно было отдано! После парада каждому из нас будет объявлена благодарность от Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина и в дальнейшем записана в личное дело! Парад закончился! Впереди был праздничный обед и увольнение в город, которого мы тоже очень сильно ждали. Этот день был действительно насыщен большими впечатлениями празднования Первомая!
На улицах радостные, счастливые лица, цветы и улыбки молоденьких девушек. Вечером всенародное гулянье и праздничный салют! Велика Москва и погулять - есть где! Но большинство людей, горожан и гостей столицы устремляются, и стараться попасть в сердце Москвы - на Красную площадь!Почувствовать пульс времени и увидеть грандиозный праздничный салют – самый красивый, рассыпающийся звездным дождем разноцветной радуги огней! Салют, восхищающий, торжественный, достойный такой столицы и великого социалистического государства! Уезжали мы из Москвы, полные не забываемых впечатлений! Москва оправдала не только наши надежды, но и стала ближе, роднее, желаемой для посещений и каждый хотел бы побывать в ней хотя бы ещё раз! Ещё долго будет после отъезда – это главной темой для разговоров и воспоминаний! В то время я и думать не мог, что через много лет, Москва станет для меня очень близкой и смогу я в ней бывать каждый год, а иногда и несколько раз. И каждый раз меня тянет на Красную площадь, где мне кажется, навечно на брусчатке я оставил отпечатки следов своей обуви, а свое сердце подарил городу моей юности столице моей Родины – Москве! В Тбилиси мы приехали, как победители, с чувством выполненной миссии и долга. Город встретил нас солнцем и теплом. Несмотря на все волнения и переживания, тот огромный прилив энергии, прекрасные впечатления и воспоминания - приехали мы с таким чувством, что как будто вернулись к себе домой, в свои родные стены училища. Правду говорят – везде хорошо, а дома лучше! Месячное отсутствие смогло обострить наши чувства и привязанность к тому, к чему мы уже успели привыкнуть, и мы это очень сильно ощутили - Училище стало нашим родным домом! Мы были рады приезду и возвращению, и потекла наша жизнь обычным руслом, только что-то в ней, или в нас изменилось. Во многом произошла переоценка ценностей, мы почувствовали себя, что стали взрослее. Пребывание в Москве расширило рамки культурного и общественного познания, мы многое увидели и узнали, и эта информация сделала для нас очень доброе дело- каждый из нас стал шире мыслить, глубже воспринимать действительность и это послужило основанием, чтобы почувствовать себя взрослее. С дыханием весны пришли и наши заботы по завершению учебного года. Ведь после окончания учебы для нас начинается прекрасная пора - время летних лагерей и отпуска. Это были для нас настоящие маяки в открытом океане наших будней, они светили, привлекали нас новым состоянием и возможностями. Прежде всего, побывать на Черном море, глубже познать морское дело, походить под парусами, загореть и поехать в отпуск в родные места повидать родственников, близких, знакомых. Каждая такая поездка тоже дает большой положительный эмоциональный заряд и прилив новых сил с тем, чтобы по возвращению в училище приступить к учебе с новыми потенциальными возможностями. Для нас, выпускников, особенно было важно последний год провести с максимально возможным успехом. Ведь окончание училища - это большой первый этап в нашей жизни. К нему мы шли долго, с большими трудностями, но, наконец, и на нашей улице должен быть праздник!
Окончание учебы в ТНВМУ.
Парадный вестибюль Тбилисского НВМУ до 1951 года.
В моей жизни 1953 год вошел важными событиями, наконец-то я дошел до заветного 10-го класса. Для нас, нахимовцев, этот класс был не только выпускным, а также по своему статусу уже давал большие преимущества перед другими классами и нахимовцами. Одним из главных отличий было то, что разрешалось носить прическу «на два пальца», 3-4см. Это уже сразу нас отличало от остальных. С одной стороны показывало, что мы выпускники, с другой - давало нам почувствовать себя взрослее и увидеть себя в зеркале в преображенном виде. По себе знаю, это было предметом белой зависти всех «питонов», а также постоянной мечтой - быстрее дойти, доучиться до 10-го класса. Десятиклассникам уже выдавалась увольнительная записка со временем возвращения на час позже, чем всем остальным. Этим тоже подчеркивалось, что мы действительно стали старше и самостоятельнее, естественно, доверие к нам, как бы выросло. Были и другие какие-то послабления со стороны наших воспитателей и преподавателей. Они давали нам почувствовать, что самостоятельность – это не самоцель, а есть повышение личной ответственности за учебу, дисциплину, свои поступки и, в конечном счете, оправдание их затраченных усилий по нашему воспитанию за весь многолетний период работы с нами. Конечно, можно было их понять. Вот-вот закончится учебный год и придет время прощаться. Каждый из нас, как выпущенная птица, начнет свой самостоятельный полет! Каким он будет? Разве не они в ответе за это? На каждом из них лежит огромный груз ответственности. И если говорить без громких слов, даже не перед командованием, училищем, страной! Прежде всего, перед самим собой!
Выпускник ТНВМУ 1953 года Юрий Курако.
За годы учебы каждого из нас настолько изучили, узнали малейшие нюансы поведения, характера, способностей, что казалось, о нас знают все. Это и был главный аргумент - быть уверенным и надеяться, что сделано все для успешного полета их питомцев. Не секрет и то, что за годы учебы, длительного пребывания в стенах училища были созданы о нас устоявшиеся и во многом утвердившиеся стереотипы, от которых нашим воспитателям и преподавателям трудно было, а в дальнейшем просто невозможно было отойти. К примеру, не может Ю. Курако написать сочинение на 4 или 5 - «хоть ты лопни!» А если написал, значит списал! На встрече 35-летия ТНВМУ прекрасный педагог Ольга Федоровна Грицак говорила, что случаи занижения оценок имели свою воспитательную тенденцию. Давался стимул стремиться к высшим ориентирам, лучше учится и не успокаиваться на достигнутом. Другие преподаватели отмечали, что строгость и перестраховка были, безусловно, и нормативно охватывали весь процесс обучения. Кому-то не дотягивали, кому-то с легким сердцем ставили! Я не стараюсь сейчас кого-то в чем-то обвинить. Это общая тенденция. Объективность во всем относительная, не только в обучении. Если говорить обо мне, то последние годы в учебном процессе я выровнялся и в лучшую сторону. По всем предметам я получал уже хорошие оценки, бывали, редко, но бывали пятерочки, что доставляло мне особую радость. Это говорит о том, что не пропали усилия с обеих сторон и, конечно, в первую очередь преподавателей. В 10-м классе я вообще вышел из опасной зоны «трешника» и, наконец-то ходил уже в увольнение, на киносеансы, вечера, а не на дополнительные занятия. Сочинение на выпускном экзамене я написал на 4/5. Общая оценка в аттестат была выставлена все равно «три»! Я считаю, что это справедливо, если учесть, сколько за годы учебы мне доставлял неприятностей письменный «свободный, могучий» язык! И сколько я доставлял головной боли своим преподавателям Маргарите Михайловне Шахназаровой и Ольге Федоровне Грицак. Многие мои товарищи, с кем я был на протяжении всего пребывания и обучения в училище, заслу- женно закончили с отличными оценками: Володя Киселев, Игорь Шишкин, Игорь Шелютто, Александр Смирнов, Николай Кучумов, Володя Горбатов и многие другие. На всем протяжении обучения в училище они показали стабильные отличные знания. Мы с них старались брать пример, равняться на них. Они всегда безотказно нам приходили на помощь. В этом и сказывалась наша дружба, взаимопомощь, коллективизм. Вот так в актовом зале проходили письменные экзамены. Можно убедиться, какой был контроль. А ведь еще зоркие глаза членов экзаменационной комиссии следили со сцены! При всём желании шпаргалка была бесполезна. Согрело душу фото, нахлынули воспоминания. А это всегда приятно, хоть и немного печально.
- Прежде чем перейти к заключительной части воспоминаний, хочется рассказать еще об одном событии этого года, которое произошло в феврале. Сразу за нашим училищем на берегу реки Куры находился большой коньячно-спиртовой завод. Когда мы шли через мост, всегда можно было обратить внимание на огромные емкости. Одни были сделаны из серебристого металла, а другие – явно были дубовые. Были видны они и из окон нашего спального корпуса. Однажды ночью вспыхнул пожар! Город озарился огромным заревом. Горели емкости со спиртом. От высокой температуры, емкости стали корежиться и трескаться. Горящие реки спирта хлынули вниз к реке. Стало светло как днем. Все водное пространство реки полыхало единым пламенем, огонь стал распространяться вниз по реке. Несмотря на то, что пожарные принимали все меры для тушения пожара, пламя полыхало всю ночь. От высокой температуры в домах и у нас начали лопаться и трескаться стекла. Казалось, на всей прилегающей площади, не было места, где бы не было огня. Он свирепствовал и поглощал все, что встречалось на его пути. Языки пламени вытанцовывали свой дикий, необузданный, ритуальный танец смерти. И что-то зловещее было в этом предзна-меновании! События не заставили себя долго ждать! 5 марта 1953г, рано утром мы услышали по радио, о кончине И. В. Сталина! Это событие, подобно разорвавшейся атомной бомбы всколыхнуло всю страну до самых ее дальних окраин. Я говорю о своих ощущениях и переживаниях. Для нас это имя было дорогим и близким. Мы ощущали теплоту и заботу с первого дня поступления в училище. Росли, воспитывались, жили, учились мы с этим именем. Оно было не отделимо от нашего образа жизни, чаяний и надежд на светлое будущее. В наших сердцах была воспитана искренняя, настоящая, светлая любовь к руководителю, вождю, отцу, как хотите, называйте, Великому Сталину. Да, нам казалось, что дела его и память о нем будут заслужено жить в веках! Равнодушных - не было! Все переживали, как утрату чего-то очень близкого, незабываемого, дорогого. Слезы сами лились нескончаемой рекой. Состояние было удушающим, удручающим, безнадежным! Потеря, казалась невосполнимой! Еще совсем недавно, всего несколько месяцев назад, мы видели его на трибуне мавзолея здоровым, приветливым и улыбающимся. Сердце отказывалось понять и согласиться, что его уже нет с нами! Будущее стало не осязаемым и трудно представляемым. Какая-то пропасть образовалась между настоящим и будущим. Пустота поселилась в нашем сознании. Вопросы: «Что дальше?», «Как будет?», «Что будет с нами и страной?» - не имели ответа! Потребовалось большое время, чтобы это чувство большой утраты, скорби постепенно сошло на нет. Это уже была другая жизнь, другой виток спирали. С ее великими стройками и завоеваниями, просчетами и ошибками, надеждами и грандиозными планами. Мы верили, стремились и старались в этой жизни чувствовать себя и быть нужными, необходимыми исполнителями воли Партии и ее руководителей, как о них говорили: « Верных продолжателей дела Ленина-Сталина».
Актовый зал ВВМУИО в Ленинграде. В этом зале я первый раз встретился на 1-м курсе со своей будущей супругой. Второй раз увидел ее на 3-м курсе! Судьба моя была решена! 22 апреля 1956г. я женился!
На борту крейсера "Адмирал Макаров" (бывший немецкий "Нюрнберг" ) мы проходили часть практики в городе Балтийске. По тем временам в 1950-е годы это был очень современный военный корабль. Скорость - 35 узлов. Артиллерийские башни с устройством горизонтального ориентирования против качки, современное навигационное оборудование, спаренные фото и оптические устройства для проведения учебных и боевых стрельб и.т.д. Внешне кажется легким, изящным и красивым. Нам повезло проходить практику на таком корабле.
После 3-го курса практику проходили в Дзержинске на секретных заводах по производству боевых отравляющих веществ. Главной принадлежностью всех - был противогаз, его носили все время пребывания на заводе. Каково же было наше удивление, когда мы обнаружили еще одно достоинство его применения, и обнаружилось это, где Вы думаете - конечно, там, где никогда не подумаешь - в столовой! Смотрим мужики, втихаря под столом, отвинчивают трубку и из противогазовой коробки разливают спирт. А мы все время удивлялись сначала, почему они такие веселые?
Во время обучения в ВВМУИО командование выделило мне маленькое помещение для занятий живописью. За время учебы мной было написано более 50 больших работ. Они были вывешены в Фойе актового зала. Регулярно участвовал в выставках Военно-Морской базы г. Ленинграда. После выпуска все работы были подарены училищу!
Выпуск ВВМУИО, 1958 г. Ленинград. Я крайний справа.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
Очень хочется хотя бы упомянуть Колю Николаева, моего доброго товарища еще с тех времен, когда мы оба учились в пятом взводе спецшколы. Я помню смуглолицего любознательного парнишку и с трудом представляю маститого ученого, начальника кафедры в Высших офицерских классах... Интересно, что его однофамилец, наш спецшкольник В.И.Николаев тоже стал доктором технических наук, профессором. Он признанный авторитет в проектировании судовых двигателей. Продолжают работать в различных институтах страны доктора наук, профессора: Сергей Николаевич Алексеев-Мохов, , Николай Николаевич Кайдалов, Михаил Павлович Прохоров, Геннадий Степанович Щенников, лауреат Ленинской премии профессор Петр Александрович Крупчицкий. Лауреатами Ленинской премии стали также Юрий Георгиевич Ильин и Владимир Натанович Лаповок, Государственной премии — Владимир Дмитриевич Илюхин, Николай Алексеевич Клименко. Так отмечены их разработки в области военной техники. Лауреатом премии Совета Министров СССР стал Юрий Николаевич Ванюшин; до конца жизни он работал начальником объединения Миннефтегазпрома.
Во Всесоюзном НИИ противопожарной обороны МВД около тридцати лет трудился бывший «спец» Анатолий Николаевич Баратов — полковник, доктор технических наук, профессор. Заместителем министра Морского флота был Анатолий Иванович Трегубов. Позднее работал постоянным представителем ЭССР в Москве. Комсорг нашей спецшколы Валентин Герасимович Григорьев стал военным дипломатом. Служил военно-морским атташе в Риме, военным атташе в Копенгагене. Председатель Совета ветеранов спецшколы Анатолий Моисеевич Пронин, капитан 1-го ранга, служил на кораблях Балтики, в течение четырех лет участвовал в боевом тралении мин. Прослужил в Военно-Морском Флоте 45 лет и закончил службу в родной Москве, в должности начальника Секретариата Главнокомандующего ВМФ. Капитан 1-го ранга Горшков Юрий Васильевич плавал инженером-механиком на кораблях Северного и Черноморского флотов, а службу закончил тоже в Москве главным инженером Главного технического управления ВМФ. В течение 16 лет был членом межведомственного совета при Госплане СССР. А когда спрашивают составителя этой книги Тимура Николаевича Байдакова, кем он стал, он искренне затрудняется ответить на этот вопрос. После окончания училища работал над созданием двигателя нового торпедного оружия, после академии участвовал в подготовке другого оружия ВМФ. Параллельно занимался в литературных объединениях Мурманска и Ленинграда. С переводом в Москву Байдаков публикует свои рассказы и очерки в городских газетах. В 1967 году его цикл коротких новелл о рабочем человеке был удостоен премии имени И.В.Бабушкина Московского отделения Союза журналистов СССР. После ухода в запас из ВМФ Тимур Николаевич переходит на методическую работу в союзное министерство, занимается вопросами психологии и психогигиены труда моряков и преподавателей. В 1972-1974 годах во всесоюзных журналах публикуется серия статей Байдакова этой проблематики. В 1980 году им подготавливается по вопросам психогигиены труда преподавателей, одобренная руководителем Всесоюзного центра по психотерапии профессором В.Е.Рожновым. .В 1987 году Тимур Николаевич готовит приказ министра Минморфлота СССР о создании психологической службы и введении на флоте психологического отбора. Приказ этот издается...
Воистину разносторонние специалисты вышли из стен школы. И все же главная ее слава — на морях. Там, где океанские валы с грохотом разбиваются о берег, на боевых кораблях достойно служат ребята с алыми звездами на беретах — дети, внуки и воспитанники московских «спецов».
М.Кабаков. МУЗЫ В ТЕЛЬНЯШКАХ
Семеро профессиональных литераторов и журналистов на четыре выпуска Московской военно-морской спецшколы — не так уж и мало. Особенно если принять во внимание, что юным военморам профессия литератора представлялась не очень серьезной, если не сказать попросту, зряшной. Иные страсти волновали нас. Семеро, о которых пойдет речь, являют собой как бы аномалию в судьбах воспитанников 1-й Московской военно-морской. Аномалию, подтверждающую нехитрую истину, что подлинное образование и воспитание раскрывает простор душе. А в том, что московские «спецы» были образованны и воспитанны, сомневаться не приходится... Владимир Демьянов был личностью весьма заметной не только в третьей, роте, то бишь в восьмом классе, но и старшеклассники его хорошо знали. Хорошо рисовал этот паренек из Подмосковья. Позднее о постоянном победителе конкурсов самодеятельных художников, академик живописи М.И.Авилов, осмотрев выставку, как-то не очень аккуратно сказал: «Офицерский мундир, конечно, дело хорошее, но не сменить ли Демьянову кортик на карандаш?»
Авилов Михаил Иванович (1882-1954), российский живописец, народный художник России (1953), действительный член АХ СССР (1947). Эпические батальные полотна: «Прорыв польского фронта 1-й Конной армией в 1920 году» (1928 ); (1943). Государственная премия СССР (1946). В той же роте учился Владимир Николаев. Цыганистый Володька работал на гимнастических снарядах так, что смотреть любо-дорого. И всегда был отличником учебы. Словом, два ученика, Демьянов и Николаев, зарекомендовали себя приметными парнями, но никакой склонности к изящной словесности вначале не обнаружили. Три года спустя они были зачислены на первый курс училища имени Дзержинского. На паросиловой факультет — Николаев, на дизельный — Демьянов. Здесь их дороги разминулись. Если Николаев преуспевал на строевом поприще: командир отделения, помкомвзвода, старшина роты, бессменный участник шлюпочных гонок, то Володя Демьянов обратился к занятию, к флотской службе прямого отношения не имеющему,— возглавил студию курсантов-художников. В училище в 1940-х годах при многотиражке «Дзержинец» существовал литературный кружок. Руководили им преподаватель английского, будущий известный литературовед и переводчик Борис Борисович Томашевский и ленинградский поэт Сергей Спасский. Мы с Демьяновым (я учился на одном с ним факультете) старались не пропустить ни одного занятия, хотя это было нелегко, особенно Володе. Однажды мы посетили литературную студию при Ленинградском Доме писателей. Читали свои стихи, запинаясь от волнения. Еще бы! Прослушивал сам Всеволод Александрович Рождественский. Володю тогда приняли в студию, мне отказали. Уже не помню, по какой причине, только на занятия он ходить не стал. Может быть, из чувства товарищеской солидарности.
А тем временем Владимира Николаева неожиданно отчисляют из училища по состоянию здоровья... Беда случилась поздней осенью. От адмиралтейского причала отвалила шлюпка и у Выборгского моста, настигнутая ураганным ветром, опрокинулась. По счастью, все обошлось. На веслах дошли до причала. Среди отведавших студеной невской водицы был и старшина 1-й статьи Николаев. Через месяц подошел срок очередного медосмотра. В легких у Николаева обнаружили очаги воспаления. Медкомиссия была неумолима: на год отчислить из училища, направить в легочный санаторий, в Москву, по месту жительства. Рушилось, казалось бы, все: мечты о флоте, службе, военной карьере... Я не оговорился, когда сказал «рушилось», ибо год спустя другая медкомиссия, теперь при райвоенкомате, окончательно закрыла Николаеву дорогу на корабль. Владимир поступил во Всесоюзный заочный политехнический институт. Приняли его сразу на пятый курс. Пригодилось знание языка. Целыми днями просиживал в библиотеке политехнического. Дипломный проект защитил на «отлично». Председатель Государственной комиссии известный всем теплотехникам А.В.Винтер решил сразу: «Беру вас в аспирантуру». До сих пор помнит Николаев недоуменный взгляд профессора, когда ответил ему отказом. Не мог Владимир объяснить, что с некоторых пор смыслом жизни для него стало другое...
Они тогда случайно оказались втроем в Антифашистском комитете советской молодежи: Борис Стрельников, в шинели с танкистскими эмблемами на воротнике, Леонид Почивалов, в «подбитом ветром» пальтеце, и он, Николаев. Был 1948 год. Комитет являл собою нечто вроде нынешнего АПН, занимался сбором информации о международной жизни, о событиях в стране. Вместе они начинали с коротких заметок на четвертой полосе молодежных газет, вместе поступили в Московский университет, на факультет журналистики. И по прошествии времени стали крупными журналистами-международниками... Заместитель главного редактора журнала «Огонек» В.Д.Николаев подарил мне книжку «Американцы». Она вобрала в себя многолетние впечатления от поездок по штатам, встреч и бесед с фермерами, мультимиллионерами, клерками. Эта семнадцатая по счету книга члена Союза писателей СССР Владимира Дмитриевича Николаева, бывшего московского «спеца». А что же другой «дзержинец», Демьянов? Володя по-настоящему увлекся живописью, как шутили тогда ребята, «влип в белила». Он был автором циферблатов для курантов Адмиралтейства в военные и послевоенные годы, писал портреты флотоводцев и военачальников для парадных залов, портреты ленинградцев. А одновременно сочинял стихи: шуточные и очень серьезные.
Я — атеист, но все же веру Я принял православную. Не в бога верю я, а в Веру И очень, право, славную. Но что-то в Вере не уверен... Вот выйдет замуж—мы проверим: Наверно, будет и она Неимоверно неверна.
Сорок лет минуло, а строки помнятся... Особенно проникновенные — о море, о нашей юности, в них отразилась судьба каждого из нас.
Или такое стихотворение:
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Кто-то не выдержал, капнул начальству: карты, азарт! Нашли обиженных среди проигравших, одним словом, надо выявить и... покарать зачинщиков. В их число попал и я, в компании с моими приятелями Виктором Писклюковым и Игорем Сидоровым. Помнится, накануне парада мы были вызваны к начальнику училища, капитану 1 ранга Изачику. Понуро стоим, а он, мерно постукивает ботинком 46 размера и методично раскладывает нас на составляющие. В словах его тревожно прослеживается мысль о нашем расставании с училищем. Он отстраняет нас от парада. Горько на душе! Выйдя от него, начинаем строить планы своей дальнейшей судьбы - мореходка, торговый флот. А потом, с отчаяния, идем в самоволку в парк Горького вместе с увольняющимися - гуляем. Обошлось... А наутро Изачик вновь вызывает и видит наши виноватые лица. Королевским жестом он амнистирует нас и дает команду готовиться к Параду! Сегодня я думаю, что не только по доброте душевной простил нас Николай Георгиевич. Попробуй, поставь другого в строй в такой ответственный момент! Да и где их взять? Праздник в душе восстановлен - фанфары! Забыты все недавние планы. Жизнь продолжается. На этом «Монте-Карло» закрылось.
В память о нем у меня еще долго хранились московская , купленная на выигранные в карты деньги.
Весна - лето 1948 года, училище
Футбольный матч с суворовцами в Петродворце закончился нашим сокрушительным поражением со счетом 1:13. Возвращаясь в своем автобусе в училище, мы не смотрели друг другу в глаза. Наша тактика не сработала на большом поле. Мы потерялись, связи разрушились. Да и болельщики - пехтура несчастная!.. Это был второй матч. Первый мы тоже проиграли со счетом 1 : 3. Этот матч должен был быть чем-то, вроде реванша, тогда в воротах стоял Олег Старжмейстер. Теперь его заменили... Начстрой Дегтярев, сопровождавший нашу команду, готов был просто избить каждого. Исключением был Юра Балакин, забивший единственный гол со штрафного. Мареманы «обо...сь»! Реванш не состоялся.
Видно, плохо в лагере тренировались на озере Суло-Ярви.
Лето 1948 года, практика
- Первые походы на «Надежде». Первый шторм и проявление характера. Славу Расса мучает качка - выворачивает наизнанку - аж посинел, бедняга! Но через силу он пытается даже что-то есть, не увиливает от работы, несет вахту.
Лето 1948 года, конец практика
- При снятии шхуны «Бакштаг» с якоря у острова Вольный из рук у Володи Петрова вырвался обгалдырь и ударил по зубам, сделав его щербатым. - В тот же день мы закончили перекачивать невскую воду ручной помпой в шлюпку на борту, по указанию мичмана Петрова. Далее по легенде: При буксировке шхуны к стенке училища Володя Курдюмов привел в исполнение приговор мичману Пестову. Решением ребят, оставленных в наказание на шхуне, он подготовил и резко отдал крепление блинда-гафеля (выстрела), на котором стоял Пестов. И мичман, во всей красе, с мегафоном в руках и высоких шкиперских сапогах, рухнул в Неву.
Поздняя осень 1948 года, крейсер «Аврора»
Любили шалить, шутить, играть. До чего додумались... На историческом орудии Авроры (Архив А.П.Наумова, ЛНУ, выпуск 1949 года).
Мы, вторая рота, живем и учимся на «Авроре». Своими выдумками мы привлекали всех наших ребят, матросов кадровой команды и даже приковывали к парапету любопытствующую публику на набережной у «Авроры». На мостике и полубаке давались представления. Их жанр известными критериями определить невозможно, да и ненужно. Среди представляющих были «лидеры» и «звезды». Коля Васильев -постановщик и актер. Саша Генкин - вносил пафос и экстравагантность. Коля Цветков - «около музыкальное» сопровождение. Володя Петров, Володя Зякин, Юра Голубев -актеры-эксцентрики. Саша Лебедев - силовые репризы. И другие ребята - целая «куча» самоотверженных волонтеров - любителей. Начинались эти демонстрации, как правило, в помещении клуба крейсера. А затем, набрав обороты, энергия выносила нас на полубак, На публику. Фантазия на ходу подсказывала сюжеты этих шоу. Утрированно изображались начальники всех рангов - от старшины до преподавателя с особо смешными, всеми узнаваемыми чертами их облика и поведения. Наш быт проигрывался в самых забавных его моментах. Кто, к примеру, знает, что почти два первых года нахимовцы , в том числе и старшие, спали в длинных, почти до пят, рубахах? На сцену выходили популярные исторические личности и не менее популярные актеры. Эпоха и время были подчинены действию. Чего стоило исполнение Володи Петрова «под Утесова». Не все, правда, давалось легко и имело успех. В ходу бывали и не безобидные шутки. Например, с крейсерским брандспойтом. Представляете? Но выручал оптимизм. При удаче зрители были довольны не меньше действующих лиц. Начальство, конечно, приглядывало за нами, но прямых запретов не было.
На фок-мачте «Авроры». (Архив А.П.Наумова, ЛНУ, выпуск 1949 года)
Зима 1948 года, крейсер «Аврора»
Саша Лебедев - Балагур - поймал крысу. Сделать это было не сложно - крыс на «Авроре» хватало. Проснешься, бывало, в кубрике от какой-то неловкости, а тебя с балки подволока разглядывает крыса. Большая!... Задние лапки крысы Балагур связал шкертиком, оставив кончик себе, вроде поводка; далеко не прыгнешь! Саша приволок крысу в класс. Преподавателя Синютина - логика - человека скромного, мы не то что не любили, скорей не уважали. Нам подавая личность! Крысу Лебедев привязал к вентиляционной трубе над столом преподавателя. В разгар урока Балагур потянул за шкертик, крыса стада проявлять активность. Лебедев громко, почти кричит Синютину, показывая пальцем «на потолок»: берегись, крыса! Бедный Синютин! Что ему пришлось пережить! Крысу Саша передал из рук в руки ушлому матросу с «Авроры». Тот их копил для получения внеочередного отпуска. В качестве поощрения в «борьбе» за 10 крыс матросу давался один день отпуска. Учет вел сам старпом. Самые шустрые не единожды показывали одних и тех же дохлых крыс, подновляя «свежими» экземплярами. Но, как веревочка не вейся... Однажды, старпом накрыл жуликов, обнаружив за кормой целую гирлянду крыс. И лафа кончилась...
Июнь 1949 года, училище
...Следующим выпускным экзаменом была физика. Естественно, присутствовали представители ОРОНО, ВВМУЗ и т.д. Идет консультация с преподавателем. Класс молча выслушивает пространные пояснения. Тишина. «Вот и все! В билетах только хорошо вам знакомые вопросы из программы. Теперь, надеюсь, вы готовы! Вы все поняли?» Встает Саша Лебедев и нагло: «Мы ничего не поняли!». Преподаватель: "Как? Что же делать?". Балагур протягивает преподавателю сложенный лист бумаги- На нем наша схема по раскладке экзаменационных билетов на столе. Класс замер. Сашка рискует. Преподаватель раскрывает лист и буквально с ужасом восклицает: «О! Нет! Нет!» При этом возвращает лист Лебедеву, открывает портфель и протягивает ему другой листок - свою схему... Вздох облегчения! И за Сашку и за себя! И, все же, двое умудрились получить тройки. Правда, за вопросы не по «вытащенному» билету. И вот...
А сколько недосказано! Сколько личного у каждого из нас! Выводов не будет! Пусть каждый их сделает сам!
Нахимовец Вячеслав Солуянов
В. Солуянов. НАХИМОВСКИЙ ВАЛЬС
1998 г.
Нахимовцы многих поколений пели в хоре, неизменным руководителем которого выступала Маргарита Анатольевна Кочетова
В. Солуянов. МАРШ НАХИМОВЦЕВ (музыка М.А. Кочетовой)
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
- О некоторых важнейших событиях в советском военно-морском флоте мы узнавали спустя лишь многие и многие годы после их свершения. И речь не только о катастрофах. Тайной остаются также подвиги, победы и достижения. Парадокс, конечно, но только из сообщений о трагедии подводной лодки “Комсомолец” мы полностью узнали ее тактико-технические данные и самое главное достоинство - способность погружаться на 1000 метров. Этого не делала, и до сих пор еще не может сделать ни одна боевая подводная лодка мира! А ведь в ВМФ СССР было осуществлено немало уникальных проектов. Судьбе некоторых из отечественных уникумов и посвящается эта глава.
Парогазотурбинная “С-99”
Подводная лодка “С-99” проекта 617 была единственной отечественной субмариной с парогазотурбинной установкой, работавшей в подводном положении. Установка работала на перекиси водорода, и принцип ее действия был таков: перекись водорода подается в камеру разложения насосом, под давлением 40 кг/см2. В камере, в результате окисления, образуется парокислород. Он поступает в камеру сгорания, куда впрыскиваются также топливо и вода, в результате получается парогазовая смесь, которая и поступает на турбину. А углекислый газ и пар выбрасываются. Подводная лодка “С-99” была заложена на ленинградском заводе “Судомех” в феврале 1951 года и спустя год спущена на воду. К 20 марта 1956 года субмарина прошла государственные испытания и приступила к опытной эксплуатации с отработкой полного курса задач. Она вошла в состав Кронштадтской дивизии подводных лодок.
Подводная лодка состояла из 6 отсеков. В пятом, необитаемом, располагалась парогазотурбинная установка мощностью 7250 лошадиных сил. Для обеспечения надводного хода имелся дизель, два дизельгенератора, два дизелькомпрессора и один электрокомпрессор. 29 мая 1959 года на подводной лодке, находившейся в полигоне в районе Лиепая, производились испытания по запуску ПГТУ на различных глубинах. На глубине 40 и 60 метров запуски прошли нормально. А при проверке запуска на глубине 80 метров в пятом отсеке произошел взрыв... Лодка, почти без хода, начала погружаться с дифферентом на корму. Командир подводной лодки капитан 3 ранга В.П. Рябов немедленно дал команду на аварийное продувание главного балласта. Фактор времени был здесь исключительно важен. Расчеты доказали, что если бы командир задержался с принятием решения на 180 секунд, лодка легла бы на грунт и была раздавлена забортным давлением. Однако лодку сумели удержать: на глубине 115 метров при дифференте на корму 20° погружение прекратилось. “С-99 ” начала всплывать. После всплытия дифферент составлял 6° на корму. Тем не менее он увеличивался, и это свидетельствовало, что забортная вода поступает в прочный корпус, в кормовой отсек, или повреждены цистерны главного балласта. При продувании балластных цистерн дифферент отходил до 6°, но затем возрастал снова... Затоплены оказались пятый отсек и две цистерны главного балласта No 7 и No 8. Откачать воду из 5 отсека не удалось, и положение - субмарины было незавидным. Несмотря на то, что после всплытия “С-99” к ней подошли наши корабли, командир принял решение идти в базу самостоятельно. Запустили дизельгенератор и все три компрессора. Шли под электродвигателем в режиме экономичного хода, и продуванием кормовых ЦГБ старались удержать дифферент в пределах 6°. Переход в базу продолжался 12 часов. За это время смогли откачать воду из кормовой дифферентной цистерны. В кормовом отсеке несли вахту моторист, электрик и рулевой. Все трое были отрезаны от всего экипажа, но продолжали выполнять свои обязанности. И только по пришествии в базу, когда корма была приподнята краном, появилась возможность отдраить выходной люк и выпустить моряков из ловушки.
Анализ этой тяжелой аварии показывает грамотные, четкие и своевременные действия командира и экипажа . Быстро и правильно были выполнены все первичные мероприятия в отсеках. Проявили высокое мастерство в центральном посту трюмные машинисты, обеспечившие немедленное и правильное выполнение команды по аварийному всплытию. После всплытия командир лодки и командир БЧ-V капитан-лейтенант В.П.Карпов, в целом правильно оценили состояние корабля и предприняли необходимые меры для сохранения его продольной остойчивости. Одним словом, экипаж продемонстрировал отличную техническую и морально-психологическую подготовку. Однако восстанавливать “С-99” после аварии на флоте не стаяли. К тому времени конструкторы уже разрабатывали новый проект двухвальной подводной лодки с парогазотурбинной установкой. Но и этот, новый, проект 643 тоже не получил реализации: в 1958 году на ходовые испытания в Белом море вышла первая атомная подводная лодка СССР — “К-3”... Полным ходом шло строительство сразу трех проектов атомных подводных лодок. И, конечно же, атомоходы закрывали все проблемы, связанные с двигателем субмарин. А командир “С-99” В.П.Рябов впоследствии служил заместителем командующего Северным флотом, стал вице-адмиралом. Подводники относились к нему не только с почтением, полагающимся адмиральскому чину, но и с глубочайшим уважением! Как к командиру, сумевшему победить грозную океанскую стихию, и спасти экипаж, корабль и себя!
4. Капитан 2 ранга Рябов Вилен Петрович, командир 331 экипажа атомной ракетной подводной лодки проекта 659 45дипл 15 эскпл ТОФ. Во время службы на Балтике он был последним командиром подводной лодки проекта 617. Подводники называли её -«золотая рыбка», т. к. каждый её выход в море стоил около миллиона рублей. На этой лодке Вилен Петрович несколько раз тонул и горел. После завершения всех испытаний подводная лодка была выведена из состава ВМФ, как бесперспективная. В 1959 г. Рябов В. П. поступил в Военно-Морскую Академию, по окончании был назначен командиром нашего экипажа. В должности командира ЭНГ я прослужил с Виленом Петровичем более двух лет. Эрудированный человек, читающий английские книги в подлиннике, он был грамотным моряком — подводником и прекрасным воспитателем своих подчиненных. В общении — прост. Матросы его экипажа учились в средней вечерней школе, так он решил проблему с воинской дисциплиной, потому что нарушители не имели права продолжать учебу. Грубых проступков в экипаже не было. В свободное время Вилен Петрович увлекался тактикой подводных лодок, подготовив за время обучения в академии диссертацию. В дальнейшем я встречался с контр - адмиралом Рябовым В. П., когда он служил в УБП ГШ ВМФ, возглавляя отдел подводных лодок. Впоследствии, уже будучи вице-адмиралом В.П. Рябов занимал должность Заместителя Командующего КСФ по БП - Начальника УБП Флота. Наши встречи продолжились и после его увольнения в запас. Я всегда с большим уважением относился к этому человеку.
В море с ним я в любое время пошел бы, не задумываясь. Но жизнь не бывает вечной. 20 января 1999 г. его не стало. В этот день, где бы я ни был, всегда вспоминаю его, и стараюсь позвонить его вдове.
Евгений Николаевич Мнев (теперь контр-адмирал) и генерал-лейтенант Баррикад Вячеславович Замышляев — заслуженные деятели науки и техники РСФСР, крупные ученые, авторы десятков монографий. Замышляев дважды лауреат Государственной премии СССР, член-корреспондент АН СССР.
Евгений Николаевич Мнёв. Перестало биться сердце участника Великой Отечественной войны, заслуженного деятеля науки и техники России, почетного профессора Военно-морской академии, доктора технических наук, профессора, контр-адмирала в отставке Евгения Николаевича Мнёва. Ему было 85 лет. Евгений Николаевич Мнёв принадлежал к тому редкому типу военных, которые смогли в период своей активной научной деятельности создать, развить и довести до внедрения фундаментальную теорию в области динамики сплошных сред и двухсредных аппаратов. За этими научными фразами кроется многолетняя работа по разработке теории гидроупругости баллистических ракет подводных лодок, их гидродинамики и моделирования подводного старта. Полученные данные составили основу современной теории подводного старта жидкостных баллистических ракет. А использование результатов исследований при создании морских баллистических ракет позволило решить проблемы, связанные с прочностью корпусов ракет при их динамическом нагружении, спрогнозировать их гидродинамические характеристики и параметры пуска, своевременно завершить работы по созданию новых межконтинентальных баллистических ракет. Часть из них до сих пор находится на вооружении ВМФ России, составляет основу морских стратегических сил сдерживания. Научным достижениям адмирала Мнёва способствовало тесное творческое сотрудничество с такими знаменитыми главными конструкторами ракетного оружия, как академики Виктор Макеев, Владимир Челомей и Петр Тюрин. Евгений Николаевич Мнёв всегда старался быть на уровне требований, которые к нему предъявляло время. В 1946 году он, воспитанник Первой Московской военно-морской спецшколы, с отличием окончил Высшее военно-морское инженерное училище имени Дзержинского, в 1954 году – Военно-морскую академию. В 1946–1949 годах служил на подводных лодках Балтийского флота. С 1954 года адъюнкт, преподаватель, старший преподаватель, начальник кафедры ракет и пусковых установок Военно-морской академии. Автор трудов «Теория и проектирование ракет» (1966), «Гидроупругость аппаратов при подводном старте» (1968 ), «Гидроупругость оболочек» (1970), «Моделирование ракет и пусковых установок» (1971), «Теория движения ракет» (1973) и других. За свою боевую и научно-педагогическую деятельность награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны 1-й степени, «Знаком Почета», множеством медалей. Контр-адмирал Евгений Николаевич Мнёв остается в памяти своих друзей и сослуживцев как верный и отзывчивый товарищ, талантливый педагог, воспитавший целую плеяду военных ученых, среди которых семь докторов и около 30 кандидатов наук.
Высокого звания «контр-адмирал» удостоены также Олег Михайлович Волгин, , Александр Егорович Поляков и Владимир Иосифович Соломатин; «генерал-майор» — Евгений Васильевич Соколовский, умерший в 1987 году, и Юрий Степанович Солнышков — профессор, доктор военно-морских наук.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
В ранее опубликованных фрагментах из двухтомника воспоминаний Юрий Николаевич Курако рассказывал об училище, об однокашниках, о времени и о себе. Продолжим знакомство с его "автобиографией".
Время было такое!
Выпускной год 1953-й. Мой отец.
В этот год мы получили право носить прическу, поэтому больше всего фотографий именно с этом году. Первые годы я ездил в отпуск к отцу. Он служил в Крыму около станции Граматиково. Аэродром и городок были расположены в степной зоне. Пойти было некуда, кроме как на киносеанс в клуб. Отец рано утром уходил на службу, а я был предоставлен сам себе. Единственным и возможным занятием, естественно, и полезным, было то, что я много читал. Зачитывался романами Дюма, Флобера, Бальзака. Уже в полдень дышать было нечем - жара была неимоверная. Так хотелось, если не окунуться, то облиться холодной водой, но ее не было. Вода вообще была привозная, и бочка с водой стояла на улице без укрытия, и она нагревалась так, что была, как кипяток. И только к вечеру, когда приходил отец, она немного успевала остыть, и мы по очереди принимали душ. Постепенно с заходом солнца начинал появляться прохладный ветерок, наступало красивое время сумерек - день уходил, вечер полностью вступал в свои права. В такое время хорошо оставаться вдвоем, беседовать, говорить о многом, что накопилось на душе. Отец интересовался моей жизнью. Я рассказывал о себе, вспоминали о самом близком для нас и о том памятном времени, когда мы были все вместе. Я очень рад был, что мы встретились и у нас есть такая возможность побыть вместе. Несмотря на то, что дни проходили однообразно, за это время все же было несколько интересных и запоминающихся моментов. Несколько раз отец меня брал с собой на аэродром. Я имел возможность посидеть в кабине настоящего бомбардировщика. Огромное количество приборов, сигнальных лампочек, рычажков и другого оборудования на меня произвели очень сильное впечатление. Я не мог понять, как со всем этим можно управиться в полете. Из объяснений отца я понял, если коротко, все познается благодаря знаниям и тренировкам. Этому и посвящает летный, да и технический состав, всю свою службу! Наступало время обеда, и мы шли в летную столовую. А поскольку я везде ходил в морской форме, то я был своим человеком. Авиаторы принадлежали к морской авиации, носили такую же морскую форму, только пагоны были с голубым просветом. На меня обращали внимание, приветливо улыбались, особенно старались официантки. Кормили, как говорится, на убой. Вот тогда я первый раз попробовал летную норму! Как-то один раз на выходные он повез меня в Феодосию в дом-музей И.К.Айвазовского. Он знал, что я увлекаюсь рисованием, и хотел сделать мне сюрприз - незабываемую встречу с полотнами великого мариниста. Это действительно запомнилось на всю жизнь. Я долго стоял перед последней, не законченной его картиной «Взрыв корабля». Смотрел на небольшую палитру с засохшими красками, исписанные кисти с растопыренной щетиной, и думал, как такими кистями можно было создавать такие шедевры! Это было моим первым прикосновением к большому, прекрасному художнику-маринисту и почетному гражданину Феодосии И.К.Айвазовскому. Позже с отцом мы еще раз ездили в Феодосию и посещали эту галерею. Огромные картины бурной неподвластной морской стихии, необыкновенных по чистоте красок восходов и закатов, лунных ночей и морских сражений – оставили глубокий след в моей жизни. В дальнейшем он станет главным лейтмотивом в моем творческом пристрастии изображать и писать морские пейзажи!
Берег с чайками.
Каждый год я ездил в отпуск, сначала к отцу, а после его перевода на Дальний Восток, к брату отца, моему дяде. Меня очень тепло встречали. Много хорошего и доброго я могу сказать о своих родственниках. Будучи даже очень занятым, дядя Саша всегда старался взять несколько дней отпуска и свозить меня отдохнуть на Черное море: бывали мы в Одессе, Ялте, Гурзуфе. Судаке. Брал он меня с собой, когда ездил в район. Для меня это была возможность увидеть своими глазами нелегкий труд работников сельского хозяйства, борьбы за урожай. Ему я благодарен очень многим. За долгие годы службы отца на Востоке, он сделал все, чтобы я не чувствовал его отсутствие. В воспоминаниях у меня очень много написано об этих встречах. Много сугубо личного, сердечного и для меня дорогого. Я не думаю, что это будет интересно всем, поэтому я этот раздел пропускаю. Скажу только, что доброе отношение ко мне дало возможность мне приезжать к нему со своими товарищами: Виктором Карякиным, Вадимом Шевченко и другими, кому некуда было ехать в отпуск!
Парад в Москве.
Шел 1952 год. Этому году суждено было войти в историю Училища очень важным и большим историческим событием. Ему было поручено представлять Нахимовские училища на майском параде в Москве. Подготовка началась задолго до этого события - ещё в январе месяце. На построениях стали отрабатывать на длительность выполнение команды «Смирно». Для этого на ежедневных тренировках накидывали по одной минуте времени. Использовалось любое построение, но, как правило, делалось это, когда все подразделение было в сборе - за счет времени прогулки, или на вечерней поверке. За январь довели время стояния с «каменным» выражением лица до 30 минут. В феврале до одного часа. Это было настоящим испытанием и пыткой - замирали не шелохнувшись. Все мышцы деревенеют, начинают болеть. Ноги отекают, ослабить нельзя - зорко смотрят командиры за каждым, прохаживаясь вдоль строя. Нам казалось и зачем это надо - для одного-то раза! Придет время, там, на параде мы все и «замрем» и выдержим это время по команде «Смирно!» Но ничего не дается просто так. Опыт парадов подсказывал, что это необходимо, чтобы в условиях повышенной эмоциональной нагрузки ты был подготовлен выстоять эти минуты. Много было случаев, когда многие не выдерживали и падали. Не случайно в таких случаях приготовлена заранее и используется вата с нашатырном. Это снимает напряжение и приводит человека в чувства, если он начал терять контроль над собой. С марта месяца начались 3-х часовые тренировки на набережной: индивидуальная подготовка, прохождение в составе шеренги и заключительная часть- прохождение в составе «коробки» Обычный стандарт 20х20 человек, для нахимовцев и суворовцев делали исключение - 10х10.
Весь март также готовились к отъезду в Москву. Ведь этого события все очень сильно ждали, многие, если не сказать, большинство - в Москве никогда не были. В начале апреля приехали в столицу. Москва встретила нас мокрым снегом и слякотью. К такому природному явлению мы не привыкли. В Тбилиси мы уже давно тренировались просто в форменной одежде без бушлатов. В это время года там по-весеннему тепло, светит ласково солнышко, появляется первая зелень на деревьях. В Москве пришлось облачиться в бушлаты и при любой погоде шесть часов заниматься строевой подготовкой. Размещались мы в казармах на Красной Пресне. С утра завтракали в кафетерии. Это было какое-то большое многоэтажное здание - целый комбинат общественного питания. На седьмом этаже было наше место приема пищи и ежедневно нас там кормили. Кормили, должен сказать, выше всех похвал - просто прекрасно! Такого питания в училище мы, конечно, не имели. По всей видимости, это было усиленное и улучшенное питание для всех участников парада. К нам же относились особо приветливо и с большим желанием давали даже добавку, если кто-то изъявлял такое желание. После такого завтрака желание появлялось, и настрой улучшался на предстоящую тренировку.На автобусах мы следовали к месту проведения наших тренировок, на (Химки).
Там на огромнейшем плацу тренировались все участники парада. Взрослые армейские подразделения 8 часов в день, мы -6 часов. Здесь уже за нас взялись московские спецы! Кое–чему пришлось переучиваться. Сама система тренировки была та же. Сначала индивидуальная только по квадрату, так лучше просматриваются все участники: руки за спину, плечи расправить, грудь вперед, в замедленном темпе, ногу поднять, носок тянуть, опустить, «припечать» шаг. Все позы фиксируются, делаются замечания, и так несколько часов. Затем прохождение по шеренгам, здесь отрабатываются: равнение, одинаковое положение головы, рук, подъем ног, постановка ноги на всю ступню, опять, «припечатывая» шаг, да так, чтобы хорошо слышно было единым щелчком. И так еще пару часов. Наконец, заключительный этап: прохождение в составе «коробки» сначала без оркестра, потом под оркестр - раз десять выпадало на нашу долю. Потом мы уезжали. Когда мы на два часа раньше уезжали, на нас все смотрели с завистью и сожалением провожали глазами наши автобусы - ведь им еще оставалось два часа изнурительной подготовки. А мы были страшно довольны и смотрели на них с чувством удовлетворения, что для нас закончился очередной день «муштры». Приезжали в казармы, два часа отдыхали, к 18 часам ехали на ужин, и после ужина для нас начиналось, самое интересное время, что и запомнилось больше всего - нас везли в московские театры, кино, на встречи с артистами или на концерты! Это было не забываемое по силе ощущения и восприятия время!
Я видел «живьем», а не на экране, таких замечательных артистов как: , Марк Бернес, Борис Бабочкин, Евгений Самойлов, Валентина Серова, Любовь Орлова!
Это были звезды первой величины! Сегодня – ставшие легендой Советского кино. Я уже рассказывал, что Л.Орлову мне пришлось видеть и второй раз уже в Ленинграде, когда она приезжала на Лермонтовский пер., 3, где находилось 1-е Балтийское училище подводного плавания. Там учился на 3 курсе Джим Паттерсон, с ним она снялась в фильме «Цирк»- это, наверное, был один из самых известных и любимых всеми фильмов, а у нее - одна из самых удачных ролей, снискавшая ей любовь народа и принесшая славу на всю страну! Впервые я ее видел так близко! Москва по особому всегда выглядела к майским праздникам. Дыхание весны и праздника чувствовалось не только во внешнем облике столицы, но и начинало светиться на лицах москвичей, наполняло их душу радостью предстоящего всенародного торжества! Люди как бы просыпались от зимней спячки, легче и наряднее одевались, на лицах чаще стали сверкать солнечные улыбки. Сам воздух пропитывался не только запахом первых цветов и сирени, атмосфера начинала наполняться звуками музыки и празднества. Репетиции шли с нарастающей интенсивностью. Больше стало появляться генералов, ответственных лиц аппарата правительства, все чувствовали, что момент подготовки к параду заканчивается, а напряжение возрастает. Наконец прошли генеральные репетиции, в том числе и последняя на Красной площади 30 апреля! Все! Теперь - только Парад! Накануне парада многие не спали или спали плохо. Со стороны командования было сделано все, чтобы мы хорошо спали: дали отдых от тренировок, посмотрели хороший праздничный концерт, раньше легли спать. Вероятно, что была очень большая психологическая нагрузка. Почти каждый, наверное, думал: - «Завтра свершится то, о чем мечтал, и буду вспоминать всю свою жизнь – увижу своими глазами великого вождя И.В.Сталина! И эта мысль не давала покоя, заставляла переживать, думать и мысленно представлять завтрашнюю встречу с образом, который у каждого был свой, какой-то большой, величавый и грандиозный! Грянул праздник! С утра торжественная музыка, не забываемый внушительный голос из репродукторов главного диктора страны Левитана! Лозунги, призывы, прекрасное, радостное настроение! Подъем был в 6 часов утра. Быстро, слажено, уже привычно прошел весь этап подготовки к выезду. Далее праздничный завтрак и отъезд на Красную площадь. К 9 часам мы уже стояли, заняв свое место - ровно за час до начала парада. Вот тут и пригодился наш тренированный опыт на продолжительность стояния. Все участники парада замерли до того момента, когда часы на Кремлевской башне начнут бить 10 часов утра! Этим сигналом времени и начинаются все торжества.
Мы стояли почти напротив трибуны у мавзолея, которая была заполнена гостями и лучшими представителями трудового народа. Они с интересом нас разглядывали. Когда стали появляться члены Правительства, Политбюро и сам Вождь народов, а это время было пиком его Славы и Величия – все взоры были обращены к нему! Над площадью начал греметь гром аплодисментов и возгласов восторга – все слилось в единый порыв всеобщей любви к Вождю Конечно, мы тоже, застывшие как немые статуи, смотрели восторженно во все глаза! Меня поразила его простота и скромность, как раз отсутствие мании величия, а ведь в нашем сознании был образ вождя по всем канонам, стоящий рядом со сверхчеловеком- олицетворением всего самого большого и великого! Впоследствии представленный чуть ли не самым большим злом в мировой истории. Здесь же был обычный, земной человек, в своей скромной форме, без тени величия, зазнайства, самолюбования и намека на « культ личности» Да, народ верил своему вождю и отдавал ему должное ЗА: - Победу в самой кровопролитной войне Великой Отечественной, отстоявшей независимость и свободу! Восстановление в кротчайшие сроки разрушенного народного хозяйства!- Улучшение жизни всего народа и самосознание, что мы живем в эпоху великих преобразований и побед!- Утверждение страны на мировой арене, как еликой Державы! Все это связывалось с именем своего вождя И.В. Сталина! После всех церемониальных встреч, приветствий, короткого доклада, начался сам Парад! Настроение у всех было приподнятое, волнительное и возвышенное! Ведь мы начинали входить в историю, маршируя по брусчатке Красной площади! Собранность, отточенность строевого шага и равнение в рядах выполнялись автоматически. Сказались все-таки, не прошли даром, казавшиеся длительными, изнурительными тренировки.После поворота и выхода на заветную прямую все и началось! К прохождению этих ста метров и предшествовало три месяца подготовки. Этот отрезок в сто метров и стал итогом всех наших усилий и стараний.
Наверное, больше никогда, ни на каких парадах мы так сильно не старались «лупить» по булыжнику ногами, чеканя шаг, как в этот раз. Пульс подскочил неимоверно, в висках стучала и пульсировала кровь. Дыхания не хватало, как будто какая-то сила сдавила горло. Все тело от напряжения сковало и, казалось, было мало управляемым. В голове только одна мысль - чего бы это не стоило - только выдержать: темп, ритм, напряжение, строй, равнение, четкость и слаженность- все то, к чему нас так долго готовили! Впечатление такое, что это надо сделать первый и последний раз. Я шел направляющим всей нашей колонны. Мне положено было смотреть только перед собой и строго выдерживать прямую линию с правой стороны. Малейшие отклонения могут сказаться на движении всего подразделения. Когда стали проходить мавзолей, не было никаких сил удержаться, чтобы хоть одним глазом не скосит и не посмотреть туда, где стоял ОН - это было самое близкое расстояние до НЕГО! Какие-то считанные секунды были нам отведены судьбой и историей, чтобы потом можно было с гордостью сказать: - «Я видел СТАЛИНА!» Он стоял и улыбался своей застенчивой улыбкой и спокойно поглаживал усы. Поднимал правую руку и слегка делал приветственные движения.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
