Работа в новых, непривычных военному человеку условиях, была непростой. Одно дело командовать людьми, скованными воинской дисциплиной и присягой, службой в экстремальных подводных условиях, а совсем другое – работать с людьми, хотя и родственной профессии, но руководствующимися законами о труде и другими законами, о которых военные люди, в принципе, даже не слышали, как не слышали о строго определённых границах труда и отдыха. Приходилось в Экспедиции встречаться и с "морской вольницей" – с людьми, пришедшими в Экспедицию на один-два перегона. Далеко не у всех из них было безупречное прошлое, а для некоторых Экспедиция была, как они сами любили выражаться, "последним прибежищем моряка"... Многочисленные награды и даже Звезда Героя не очень-то действовали на "просоленных" и "просмоленных" морячил, но в конечном итоге и довольно скоро громадный жизненный и служебный опыт бывшего подводника брал своё. Огромную роль играли при этом исходившая от Ивана Ивановича доброжелательность, ровное отношение к молодым и убелённым сединами "труженикам моря", весёлый, общительный характер –очевидная доля всякого профессионала, морская грамотность и врождённая склонность к так называемой общественной работе, о которой в нынешнее "прагматическое" время принято почему-то говорить с иронией. Люди потянулись к Ивану Ивановичу. За советами шли к нему капитаны и штурманы, "деды" механики, матросы и мотористы, а уж о первых помощниках капитанов (помполитах) и говорить не приходится. Очень скоро Ивана Ивановича избрали в партийное бюро Ленинградского отряда, а через пару лет он стал фактически бессменным секретарём партийной организации, к мнению которого по многим вопросам прислушивались и в Москве. Начальники экспедиции не считали для себя зазорным советоваться с ним, а в критических ситуациях, например, с проводкой судов в тяжёлых арктических льдах или с проблемами на строящихся за границей судах, "бросать" опытного моряка "на прорыв". Не обходили мнение Ивана Ивановича и при кадровых перемещениях внутри ЭСМП.
Свои же основные обязанности Иван Иванович исполнял со свойственным ему педантизмом, добросовестностью и здоровой инициативой. Это благодаря его стараниям и настойчивости на голом энтузиазме, практически без каких-либо материальных затрат появился в Ленинградском отряде специально оборудованный кабинет военно-морской подготовки. В кабинете этом любой моряк Экспедиции мог не только заниматься ВМП, но и получать грамотную консультацию и от самого Ивана Ивановича, и от капитанов-наставников, от механиков-наставников по вопросам кораблевождения, эксплуатации механизмов и борьбы за живучесть судна. Стали регулярными сборы по ВМП экипажей и руководящего состава Экспедиции в межнавигационный период. Тут тоже возникали определённые трудности с оплатой для вызываемых из межнавигационных отпусков моряков, но и их преодолевал авторитет Ивана Ивановича: дни, проведённые на сборах, участникам оплачивали. А чего стоило проведение учений по совместному плаванию в составе импровизированных "конвоев" при групповых переходах судов вокруг Скандинавии и по трассе Севморпути? И тут Иван Иванович спокойно и методично доказывал начальству их необходимость. Проведение таких учений вошло в привычку настолько, что тренировки по совместному плаванию некоторые наиболее опытные капитаны проводили уже и без нашего с Иваном Ивановичем участия... С началом перестройки, к сожалению, некоторые начальники морских и речных пароходств, ставшие фактически их владельцами, поддаваясь возобладавшим в нашем обществе пацифистским настроениям, должности капитанов-наставников по ВМП сократили. Неугомонный Иван Иванович продолжил трудовую деятельность в качестве инженера-диспетчера организации, занимающейся предупреждением и сбором разлитых на акваториях Санкт-Петербурга нефтепродуктов. Но долголетняя морская служба не могла не сказаться на здоровье –в связи с обострением тромбоза ног Иван Иванович прекратил официальную трудовую деятельность. Но даже ампутация ноги не остановила общественную деятельность ветерана. Он и член Совета ветеранов г. Пушкин, и заместитель его председателя, он и председатель Комитета содействия пушкинскому Райвоенкомату, член Совета Ветеранов-подводников ВМФ, член Совета Героев Советского Союза Санкт-Петербурга, председатель Оргкомитета однокашников по ВМУ (невзирая на трудности передвижения на протезе, летал во Владивосток на юбилей ТВВМУ им. С.О.Макарова), почётный член клуба "Юный моряк" при Дворце творчества юных в Санкт-Петербурге и, как говорится, прочее, прочее и прочее... Конечно же, везде он не просто числился, а активно работал, выступал в местной и центральной печати...
Но коварная болезнь продолжала мучить моряка. И если на К-27 подводники сумели справиться с тромбом в патрубке, то, несмотря на все усилия, современная медицина не смогла справиться с образованием многочисленных тромбов в сосудах героя. Один из таких тромбов перекрыл-таки доступ крови к сердцу. Промозглой ночью ранней петербургской весны 1998 года Ивана Ивановича не стало. Среди провожавших его в последний поход доброй сотни бывших соратников и учеников были и военные, и гражданские моряки... Жил ветеран в скромной, стандартной квартире в Пушкине со своей верной подругой – женой Валентиной Александровной. Дочь Светлана замужем за подводником – командиром знаменитого КУОППА им. С.М.Кирова, сын Александр – бывший подводник, ныне гражданский моряк, капитан дальнего плавания. Морские традиции продолжаются! Завершить рассказ о прославленном подводнике-североморце, о первом командире АПЛ К-27 хочу воспоминаниями тех, кто его хорошо знал.
Чернавин, Владимир Николаевич. Атомный подводный... Флот в судьбе России: Размышления после штормов и походов. - М. : Андреевский флаг, 1997.
«Экипаж любил своего командира. Он был грамотным, опытным моряком-подводником. Мне нравилась его уверенность и в управлении кораблём, и в руководстве экипажем. Иван Иванович был доступным командиром, справедлив и заботлив. Держался он всегда с достоинством знающего себе цену командира. Когда однажды при входе в губу Западной Лицы один из начальников, бывших тогда на мостике, пытался вмешаться в управление кораблём (нарушая Устав ВМФ), Иван Иванович быстро и резко поставил его на место. Я иногда думал о том, почему Иван Иванович не командует соединениями, флотом? И пришёл к выводу – много плавающие моряки неудобны для должностей. Слишком независимы.»
«Командиром такой лодки человек с такой фамилией и заурядным именем и отчеством был назначен не случайно. Военно-морской флот и его главком Сергей Горшков хорошо знали этого офицера и ценили его. К моменту назначения на К-27 он успел покомандовать и средней лодкой С-101, большей торпедной лодкой Б-73 и первой советской лодкой-ракетоносцем, вооруженной баллистическими ракетами Б-67. Командуя этими подводными кораблями, Иван Иванович неизменно проявлял не только высокие командирские качества, но и незаурядную пытливость и настойчивое стремление «выжать» из подвластной его экипажу техники максимум возможного. Именно такие качества позволили экипажу С-101 первому на Северном флоте освоить стрельбу маневрирующими торпедами, а экипажу Б-67 провести не только первые пробные пуски ракет, но и успешно провести Государственные испытания всего ракетного комплекса лодки в различных метеорологических и гидрологических условиях, при хранении полностью снаряжённых боевых ракет в её шахтах в течение трёх месяцев, с последующим их успешным пуском, глубоководное погружение с предварительным размагничиванием корпуса корабля и многие другие уникальные испытания. Автору этих строк пришлось, а вернее повезло, поработать несколько лет бок о бок с человеком-легендой – Иваном Ивановичем Гуляевым. Незадолго до смерти Иван Иванович активно работал в ветеранской организации города Пушкин по месту своего жительства. И это, несмотря на тяжёлую болезнь, без ампутированной из-за неё ноги. Такой уж был характер у этого Моряка с большой буквы! Умер Иван Иванович 27 марта 1998 года. Друзья, сослуживцы, просто люди, с которыми ему приходилось встречаться, помнят его и стараются строить свою жизнь так, как жил скромный, добросовестный, исключительно честный, порядочный человек, искренний патриот нашей Родины – Иван Иванович Гуляев!»
Одноклассница И.И. Гуляева –Зинаида Фёдоровна Павловских (Васильева) училась с И.И.Гуляевым с 1-го по 10-й классы. Она отмечает, что все годы учёбы он был первым в классе. Домашние задания всегда выполнял. В ответах был чёток, доказателен, с детства его отличали высокая дисциплина и организованность. Естественно, что именно он был старостой класса. "А когда Ваня самостоятельно освоил гармошку, –рассказывает Зинаида Фёдоровна, – то все мы бегали за ним в школе гурьбой и просили наиграть что-нибудь."
А Галина Васильевна, директор школьного музея в селе Кисловском, добавляет, что Гуляев был членом редколлегии, выпускал школьную стенгазету и был в школе заводилой всех интересных дел. Прекрасно бегал на лыжах и коньках, любил играть в волейбол. О его спортивных успехах свидетельствовали значки и . На здании школы, где учился И.И.Гуляев, есть памятная Доска, а школьный музей носит его имя. Неплохо бы и в столице Урала, Екатеринбурге, иметь улицу его имени...
Таков был первый командир АПЛ К-27 Иван Иванович Гуляев, не ставший адмиралом, но которого будут помнить очень многие и многие годы.
Глава 6. ЧУЖОЙ СРЕДИ СВОИХ
Он был своим среди чужих, Чужим среди своих, бывало, А разбери, попробуй их, Своим не щёлкая забралом.
В 1964 году после ухода Гуляева И.И. командиром первого экипажа был назначен капитан 2-го ранга Леонов П.Ф. (до этого он командовал вторым экипажем нашего корабля). Родился Леонов П.Ф. 05 февраля 1929 года в Тверской губернии. Семья была из крестьян, многодетная. Отец Павла Фёдоровича в 1941 году пошёл на фронт и в 1943 году пал смертью храбрых за свободу и независимость Родины, как потом было сообщено вдове Леоновой. После 8-ми классов Павел пошёл , а после его окончания в 1947 году был зачислен курсантом Каспийского военно-морского училища.
За период с 1977 по 1982 г. экипажи соединения выполнили 24 автономных плавания (боевых службы). Подводные лодки 10-й ДиПЛ несли БС в Тихом и в Индийском океане, в Беринговом, Охотском, Филиппинском, Чукотском, Южно-Китайском морях. В ходе выполнения БС ставились задачи поиска и слежения за ПЛАРБ, дальнего охранения РПКСН, поиска и слежения за АУГ, ОБК и за одиночными надводными кораблями вероятного противника. При выполнении БС в Индийском океане плавание ПЛ проходило в климатических условиях с высокими температурами забортной воды и воздуха, высокой влажностью, в отрыве от семей и вдалеке от элементарных житейских радостей, при длительных психологических и физических нагрузках.
К-325 пр.670. Дахлак, 23 февраля 1985 г. - Десятая дивизия подводных лодок Тихоокеанского флота. Люди, события, корабли. - Санкт-Петербург, 2005. Специальный выпуск альманаха Тайфун.
В промежутках между походами мы своими силами в пунктах маневренного базирования проводили ремонт материальной части. Это пункты Аден, где ПЛ стояли на бочках; остров Дахлак, где личный состав жил в бывшей итальянской тюрьме; Камрань, где что-то ещё можно было отремонтировать. После таких походов люди теряли в весе и, конечно, получали ущерб здоровью. Материальная часть ПЛ в подобных условиях интенсивно изнашивалась, и даже на стоянке расходовался моторесурс, так как места базирования были с плохим техническим обеспечением. При всём этом все ПЛ выполнили поставленные перед ними задачи в установленный срок. Описание двух таких БС, одна из которых была выполнена в Филиппинском море, а другая в Чукотском и Беринговом морях, я и предлагаю вашему вниманию.
Боевая служба К-108
21 января 1977 г. была готова к выходу на БС. Провожать приехали командир 10-й ДиПЛ контр-адмирал А.Н.Луцкий и начальник политического отдела капитан 2 ранга В.М.Погребных, которые выступили перед экипажем и поставили перед ним задачи. Чуть позже подъехал командующий 2-й ФлПЛ вице-адмирал Б.И.Громов и член Военного совета — начальник политотдела И.А.Катченков. Вице-адмирал Б.И.Громов спросил меня о здоровье и настроении, потом проинструктировал о мерах безопасности и о контроле места ПЛ, пошутив: "Смотрите там, чтобы не свернули какой-нибудь остров или риф! Помнишь, как Хватов чуть не свернул Окинаву" Я обещал, что всё. будет нормально.
И вот мы начали движение за ледоколом . По команде командира ПЛ поочередно поднимали контейнеры, часть личного состава БЧ-2 во главе с командиром БЧ-2 капитаном 3 ранга А.П.Бабичем вышла на верхнюю палубу, где произвела стыковку стартовых цепей в контейнерах. Тёмное время суток, кругом лёд, температура воды ноль градусов. Я переживал, как бы кто-нибудь не сорвался и не упал за борт. Командир БЧ-2 капитан 3 ранга Бабич был прикомандирован на К-108. Прежний же командир БЧ-2 капитан 2 ранга Нагорный 10 января подал рапорт с просьбой уволить его в запас, в котором он также написал, что партийные органы нагружают личный состав формальными требованиями, что в партийных органах происходят различные злоупотребления, что над ними нет контроля, но в конце рапорта написал, что на БС идти готов. Его довольно быстро исключили из партии, сняли с должности.
Авачинский залив во льдах. - Десятая дивизия подводных лодок Тихоокеанского флота. Люди, события, корабли. - Санкт-Петербург, 2005. Специальный выпуск альманаха Тайфун.
Бухта Крашенинникова и бухта Авачинская были во льдах, лёд был и на выходе, вдоль побережья и в бухте Саранная. Командир ПЛ хотел включить РЛС, но я посоветовал ему этого не делать в целях обеспечения скрытности выхода. Ледокол «Садко» провёл нас до точки погружения, мы погрузились и начали движение в район БС. В боевом распоряжении на поход перед нами была поставлена задача по поиску и слежению за ПЛАРБ США. На переход в район поиска нам было отведено 15 суток, скорость перехода составляла 10 уз, столько же времени было отведено на обратное возвращение, непосредственно на поиск оставалось 14 суток. Учитывая время на сеансы связи и определение места ПЛ, нам пришлось следовать со скоростью 12 уз, этакая скорость не обеспечивала ПЛ пр.675 скрытность. Известно, что командиры ПЛ ВМС США этот проект называли в документах "ЕсНо-2" (между собой — "ревущие коровы" ). Сравнивая шумность нашей ПЛ и ПЛАРБ США, можно придти к выводу, что преимущество было у американской лодки. То же самое можно сказать и о дальности обнаружения гидроакустическим комплексом. Таким образом, перед нами была поставлена неосуществимая задача.
АПЛ пр.675 ТОФ. - Десятая дивизия подводных лодок Тихоокеанского флота. Люди, события, корабли. - Санкт-Петербург, 2005. Специальный выпуск альманаха Тайфун.
22 января в 05.14 всплыли на сеанс связи и определения места. Определили место по радиомаякам. Фактически место определял только командир БЧ-1 капитан 3 ранга Чирков, другие же лица (командир электронавигационной группы лейтенант Кутявин, командир ПЛ или старший помощник) в этом процессе не участвовали, хотя должны были. Результаты первого определения места меня насторожили. Проверив всю работу по определению места и проанализировав её, я пришел к выводу: командир БЧ-1 капитан 3 ранга Чирков в штурманской работе допускает много ошибок, есть у него и определенные пробелы в знаниях. С этого момента я сам себя назначил главным штурманом на этот переход. Конечно, объявлять об этом никому не стал, так как в общем это входит в обязанности старшего на переходе. Я установил, что буду подменять командира для отдыха с 06.00 до 13.00. За первые же сутки вышли из строя эхолот и кормовая холодильная машина, впоследствии их ввели в строй. Должной бдительности и предусмотрительности со стороны личного состава не было. Командир ПЛ посадил молодого матроса за пульт управления горизонтальными рулями, а боцман ушел в 10-й отсек. Стали всплывать на глубину 40 м, молодой матрос закатал дифферент 5° на всплытие, что привело к падению бачка с водой и емкости со спиртом, которые не были закреплены должным образом, в результате всё это разлилось по палубе в непосредственной близости от лючка в аккумуляторную яму. Со мной в поход пошел небольшой штаб: от ЭМС дивизии капитан 3 ранга Босый и от политотдела капитан 3 ранга Смыслов. 24 января мы на сеансе связи определили место по звёздам. Организация подготовки, взятие высоты светил и решение астрономической задачи были на уровне экипажа ремонтирующейся ПЛ. Чирков был подготовлен только в пределах районов БП. Из бесед с ним выявилось, что он рано женился и стал отцом семейства на 2-м курсе училища. Сам он мне сказал: "Голова была занята семьей и детьми". 25 января я выявил ошибку в определении места ПЛ в 50 миль из-за ошибок в работе Чиркова.
Когда я служил на подводных лодках, то довольно часто определяли место по светилам. Заранее на звездном глобусе находили нужные светила, определяли их высоту и азимут. Готовили МАЕ (морской астрономический ежегодник, морские таблицы, бланки. Всплывали в такое время, когда ещё видна линия горизонта и видны светила. Потом на атомных подводных лодках появилась система "Лира", она имела гирогоризонт, всплывать нужно было лишь на перископную глубину. Потом появился радиосекстан. Сейчас всё это не нужно, определяются по спутниковой системе. Всё течёт, всё изменяется. Этот глобус и секстан я подарил соседней школе.
Старший помощник командира капитан 3 ранга Тарас Лаврентьевич Москаленко родился на Украине в семье глухонемых. Его отец работал сапожником, у него было два помощника. Тарас до 3,5 лет не говорил, потом научился у этих помощников. Москаленко был хорошим человеком, но общий уровень знаний был у него довольно невысоким и по штурманской части он был подготовлен плохо. Командир электронавигационной группы лейтенант Кутявин сирота с 14 лет: отец погиб в аварии, мать умерла от болезни, и он воспитывался у старшей сестры. По штурманской части он тоже был плохо подготовлен. Ранее это никого не волновало. Очевидно, проверки проводились формально: придерживались принципа не выносить сор из избы. В принципе —это вопрос о подготовке кадров, и в дальнейшем я попытаюсь этот вопрос осветить. 30 января пришлось сыграть аварийную тревогу. В 8-м отсеке имеется фильтр на насосе, который подает воду для охлаждения линии вала. Так вот, в этом фильтре на пробке сгнила резьба, пробку вырвало, и вода стала поступать в отсек. В отсеке люди не растерялись и заделали отверстие. 1 февраля Чирков "определил" место таким образом, что погрешность в определении была увеличена на 20 миль. Под руководством Чиркова 17 раз брали высоту Солнца и звёзд, решали астрономические задачи, а их результаты нельзя было использовать по причине допущенных ошибок. 4 февраля в 16.00 мы заняли район поиска и начали искать ПЛАРБ США.
21 февраля закончили поиск и начали движение в базу, не обнаружив ПЛАРБ. 24 февраля идём домой на глубине 100 м, со скоростью 12 уз. На командирской вахте командир ПЛ капитан 2 ранга А.Г.Смирнов. Неисправны малые кормовые горизонтальные рули, проводятся ремонтные работы. Смирнов покидает ЦП, уходит смотреть кинофильм в 1-й отсек и оставляет за себя представителя ЭМС капитана 3 ранга Г.А.Босого. Тот тоже уходит пить чай во 2-й отсек. Я интуитивно что-то почувствовал, и ноги понесли меня в ЦП. На месте я обнаружил, что командир покинул свой пост, оставив управление лодкой на не имеющих допуска к самостоятельному управлению людей. Я сыграл вводную: "Большие горизонтальные рули заклинило в положении 10 градусов на погружение". Смирнов прибежал в ЦП, где я ему высказал всё, что об этом думаю. Кажется, он меня понял. 27 февраля в 04.30 я внезапно проснулся от тихого разговора двух матросов, которые рассуждали о том, откуда в отсек может поступать вода. Далее я действовал автоматически. Вскочил и вылетел из каюты в отсек. Вода из гальюна хлестала, и весь настил 1-го этажа был залит сантиметров на 20, под настилом — аккумуляторная батарея. Я бросился наверх к переговорному устройству и увидел двух матросов, которые переговаривались о чём-то с ЦП. Переборочные двери от ЦП до 2-го отсека были открыты и поставлены на крючки, что было вопиющим нарушением. Я объявил аварийную тревогу и через две секунды уже был в ЦП. Увеличили ход и начали всплытие на глубину 40 м. Как потом оказалось, причина была в том, что вода поступала через неплотно закрытый клапан из осушительной магистрали в цистерну грязной воды №2, вода заполнила её и далее через вентиляцию цистерны начала поступать в отсек. Вахтенный обнаружил поступление воды и вместо того, чтобы объявить аварийную тревогу, стал звонить в ЦП и докладывать об этом. В ЦП старшина команды трюмных принял доклад и послал во 2-й отсек специалиста, а командиру о поступлении не доложил и аварийную тревогу не объявил. Должен сказать, что если бы забортная вода попала в аккумуляторную яму, то это могло бы привести к пожару, выделению паров хлора, к гибели людей. Чирков продолжал делать грубые ошибки. Самое главное, он не имел твердых знаний по своей специальности.
2 марта мы получили радиограмму, в которой нам дали .район на подходах к Камчатке площадью 30 на 30 миль, где мы должны были находиться и ждать дальнейших указаний. На подходах к и в самом заливе была тяжелая ледовая обстановка. Регенерации и хлеба оставалось на пять суток, продуктов имелось на 20 дней. За время похода я успел побеседовать почти с каждым офицером. В целом офицерский коллектив производил хорошее впечатление. Командир 1-го дивизиона капитан 3 ранга А.А.Скориков показал себя прекрасным специалистом, материальная часть у него работала хорошо, он рассказал о своем участии в походе в долину гейзеров, который возглавлял НШ эскадры капитан 1 ранга Р.А.Голосов. Впоследствии А.А.Скориков стал командиром БЧ-5 на К-204, которая выполняла БС (продолжительностью 181 сутки) в Индийском океане в 1982 г., где показал себя в сложной аварийной обстановке наилучшим образом. Благодаря его мужеству, знаниям и опыту ПЛ успешно закончила поход. 5 марта пришла очередная радиограмма с изменением района и приказом отрабатывать задачу Л-2. В перископ обнаружили дрейфующие ледяные поля. 15 марта мы десятые сутки отрабатывали задачу Л-2, "жгли" ядерное горючее. Наконец, мы получили радиограмму, в которой нам приказывали точнейшим образом определить место, погрузиться на глубину 40 м, далее следовать в точку западнее мыса Маячный, где нас будет ждать ледокол, который по "Омеге" даст приказание на всплытие. Я и командир ПЛ считали, что "Омега" находится на ледоколе, а как потом оказалось, это береговая шумопеленгаторная станция. Никаких документов по организации связи с ней на ПЛ не было. Чирков и Кутявин определили место с точностью 17 миль, это я выявил после погружения. Если бы мы пошли по их данным, то неизвестно, чем бы всё это закончилось, скорее всего катастрофой. Я определил место по радиомаякам и визуально по трем вершинам сопок (вулканов), после чего мы начали движение в заданную точку, контролируя своё место по глубинам. При подходе к точке нашли полынью во льдах и всплыли без хода. Командир отдраил верхний рубочный люк и поднялся на мостик, следом за ним поднялся и я. Кругом сплошное ледяное поле, на палубе три здоровых льдины высотой до двух и более метров. К нам подошел ледокол и буксир, развернули нас во льдах, после чего начали нас заводить в базу. До подхода к пирсу скинули льдины с палубы. 17 марта ошвартовались к пирсу.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
В конце 1974 года атомную подводную лодку отправили в г. Северодвинск. Лодка стояла у 11-го заводского причала, откуда в 1981 году отправилась в свой последний поход. Там же, в Северодвинске, где в 1958 году первый командир Гуляев Иван Иванович создавал свой экипаж, спустя почти два десятка лет он был расформирован. На атомоходе осталось десять моряков-подводников, которые готовили его для захоронения (затопления) в водах Карского моря. Десять "последних из могикан", которым выпала доля затопить уникальный атомоход, оставившего за свой короткий срок пребывания в составе ВМФ Советского Союза яркий след в развитии науки, судостроения атомного подводного флота. Примечательно то, что эта десятка (так уж совпало, а может знамение?) представляли всех моряков-подводников, прошедших службу на лодке в 1959–1981 годах. Одни служили с Анатолием Ивановым, Леонидом Баренблатом, вторые – с Феликсом Литвиненко, Сергеем Овтиным, Анатолием Кавуном, Иваном Фильшиным, Богданом Ковцуном, третьи – с Шидловским, Гончаровым, Осиповым, четвертые – с Геннадием Петуховым, Подгорным. В начале сентября 1982 года исполняющий обязанности командира лодки капитан 2-го ранга Алексей Анатольевич Иванов повёл свой корабль, которому отдал около 23 лет службы, в свой последний поход в Карское море. С ним ушли капитан 3-го ранга Леонид Баренблат, мичманы Анатолий Кавун, Сергей Овтин, Геннадий Петухов, Неживок, Гончаров, Вертянов и трое матросов срочной службы (пусть простят меня сослуживцы, если произошла ошибка в фамилиях, ведь столько прошло времени).
10 сентября 1981 года славная атомная подводная лодка, на которой служили сотни и сотни моряков, ушла на дно Карского моря. После возвращения на базу, аварийную группу (так их назвали) начальство построило на пирсе и объявило благодарность. Мичман Анатолий Кавун задал вопрос о награждении участников сложного и тяжёлого 3-дневного перехода в Карское море. Ему ответили: "Мичман, закройте рот на многие десятилетия. Ибо эта операция отнесена к разделу "Совершенно секретно"". Потом каждый дал подписку, "не открывать рот на эту тему" в течение 25 лет! Пусть простят меня подводники, которых не назвал. Но они, вне зависимости от этого, могут гордиться, что имели честь принадлежать к экипажам уникальной атомной лодки первого поколения К-27 бывшего Советского Союза.
Об этом очень хорошо сказано в стихотворении замечательного человека, офицера-подводника капитана 1-го ранга , ныне покойного, посвященном экипажам АПЛ К-27.
Глава 5. КОМАНДИР, ИСПЫТАТЕЛЬ, НАСТАВНИК, ГЕРОЙ
Командир подводной лодки – Это, братцы, не пустяк! Путь и долгий, и нелёгкий Пройден им не просто так.
Милованов В.Н., капитан 1-го ранга
В Уральском селе Кисловское в семье рабочего Гуляева И.П. 28 мая 1922 года родился сын, и дали ему имя Иван. Отец работал на железной дороге, получал небольшое жалование, которого хватало только сводить концы с концами. Ваня рано начал помогать родителям по хозяйству. Когда ему исполнилось 7 лет, он пошёл в первый класс Кисловской школы. Мальчик был прилежный, хорошо учился, дружил с товарищами. В средних классах был редактором школьной газеты, которая отражала жизнь школы, участвовал в спортивных соревнованиях. В 1937 году окончил семь классов и продолжил учёбу в покровской средней школе. Ивана тянуло к знаниям. Он дополнительно изучал черчение, английский язык, физику, так как с детства мечтал о небе, всегда говорил родителям, что будет лётчиком, "низко-низко пролечу над любимым селом, над нашим домом". Но встреча с братом школьного учителя Ломаева резко изменила его судьбу. Тот был моряком-подводником. Он рассказывал о морских походах, военных кораблях и подводных лодках. А какая у них форма! Это повлияло на выбор Ивана. За время учёбы в школе он был только "ударником" и "отличником". Весёлый, общительный, единственный гармонист в селе, был всеобщим любимцем у односельчан.
В 1939 году вступил в ВЛКСМ, а в 1940-ом успешно окончил 10 класс Покровской школы. Получил аттестат об образовании. Окончив десятилетку, он пишет заявление в Покровский райвоенкомат с просьбой направить его в Ленинград для поступления в Высшее Военно-морское училище имени М.В.Фрунзе. И хотя в аттестате стояли одни пятёрки, и он сдал все экзамены, его постигла неудача: не прошёл по конкурсу. Возвратившись в село, не пал духом, но переживал долго. Было неловко перед земляками. Казалось, что глаза каждого встречного говорили: "А мы-то в тебя верили", – вспоминал И.И.Гуляев. В это время семья Гуляевых переезжает в новый дом по улице Ленина, 97 села Кисловского. Осенью 12 сентября 1940 года Ивана призывают на службу в ВМФ. Три года служил номерным в 891 батарее противоздушной обороны главной базы Тихоокеанского флота. За время службы избирался комсоргом батареи. В 1942 году вступил кандидатом в члены КПСС. Шла жестокая Великая Отечественная война. Иван неоднократно писал рапорт для отправки на фронт. Ему отвечали: "Здесь ты нужнее для работы с молодежью по изучению военно-боевой техники". В 1943 году Иван поступил в Тихоокеанское Высшее Военно-морское училище. В 1945 году Гуляев принял участие в войне против империалистической Японии. Осенью 1945 года Иван был переведён в Каспийское высшее военно-морское училище, которое окончил в 1947 году. В звании лейтенанта по собственному желанию был отправлен служить на Северный флот командиром рулевой группы подводной лодки К-21, которой командовал знаменитый подводник Лунин. Создание морских ракет явилось особым и значительным шагом в развитии ракетостроения. Проверить и подтвердить исключительные качества новейшего боевого оружия можно было, лишь испытав его в экстремальных условиях. Первым командиром подводного ракетоносца (другие страны таких подводных лодок ещё не имели) стал капитан третьего ранга Ф.И.Козлов.
На Б-67 Гуляев в должности старпома участвовал 16 сентября 1955 г. в пуске из акватории Белого моря, впервые в мире, с борта подводной лодки, находившейся в надводном положении, баллистической ракеты Р-11ФМ. С декабря 1955 и по 1958 год в качестве командира ПЛ Б-67 И.И.Гуляев участвовал в проведении испытаний под руководством Сергея Павловича Королёва. На флоте закономерно считали лучшим испытателем подводных лодок и оружия капитана первого ранга Гуляева И.И. Высокий профессионализм, смелость, уверенность, скрупулёзный расчёт –эти качества как раз необходимы испытателю, и он (Гуляев) ими обладал. Именно Иван Иванович лучше всех стрелял новыми в те годы маневрирующими торпедами. Он разработал тактические приёмы их применение, командовал первой в мире подводной лодкой с баллистическими ракетами на борту, испытывая их на живучесть в условиях штормовых заполярных морей. Он выходил в море тогда, когда всем остальным кораблям по погодным условиям выход был запрещён, погружался на предельную глубину, по его кораблю наносили удары противолодочным оружием. В феврале 1958 года Гуляева И.И. назначили командиром атомной подводной лодки К-27, которую еще даже не начали строить. В 1960 году экипаж Гуляева прибыл после учёбы в Обнинске на завод. Лодка уже строилась на стапеле. Как опытного подводника, Ивана Ивановича посылали вторым командиром в поход в Атлантику на дизельной подводной лодке, которой командовал капитан 2-го ранга Швецов Геннадий Никонович. Плавание планировалось 5-месячным. Но вернулась лодка недели на две раньше. Вышел из строя один из дизелей. За этот поход Гуляев И.И. был награждён орденом Боевого Красного Знамени. Приходилось Гуляеву за время строительства плавать и на других лодках, особенно во время учений.
Командир ПЛ "Б-82", капитан 2 ранга Швецов Геннадий Никитович. Диплом о пересечении Экватора и Крещении. -
Строительство АПЛ К-27 то прерывалось, то возобновлялось. Многие проблемы приходилось уточнять и даже решать на месте. Особенно это касалось защиты ядерных энергоустановок. Но это всё не смущало Гуляева, наоборот, он с большим интересом вникал в специфику своего корабля. Как-то Иван Иванович рассказывал: «У меня всегда вызывало удивление, как это так – металл течёт в металле, при этом его качает насос. Понимал, что технически это возможно. Но ведь хоть теплоноситель – жидкость, но металл. Побьёт ведь лопасти. А когда позже я посмотрел (главные насосы отработали уже много тысяч часов), так лопасти вроде лучше стали. Правда, гоняли они металл, нагреваемый ещё не реактором, но какая разница.» Командуя атомоходом, Гуляев совершил первое в истории Советского военно-морского флота длинное автономное плавание, после которого доложил: "Наши лодки могут ходить вокруг Земного шара, не всплывая!" Вскоре такие походы состоялись, и в 1966 году капитану 1-го ранга Гуляеву И.И. за отличное выполнение задания и за проявленное мужество было присвоено звание Героя Советского Союза. За время службы на подводных лодках и других кораблях он прошёл по морям и океанам расстояние, которое немного меньше расстояния от Земли до Луны. В феврале 1973 года в соответствии с законом, по возрасту, ушёл Иван Иванович в запас. Но это, конечно, был чисто формальный факт. Человек с таким опытом плавания на ПЛ и освоения новых путей в судостроении был, конечно же, известен в широких и узких кругах кораблестроителей. Пять лет проработал Иван Иванович в научно-исследовательских учреждениях в качестве научного сотрудника и ведущего инженера. Душа же моряка рвалась в море. С июля 1978-го по июль 1992 года Иван Иванович работал капитаном-наставником в Экспедиции спецморпроводок, где мы с ним и встретились. Выполняя свои основные функции, он при необходимости плавал в качестве старпома и капитана судов. Плавал не только в каботаже, но и за границу. Бывал в портах Германии, Норвегии, Румынии, Югославии и т.д. Стал дипломированным капитаном дальнего плавания.
В 1977 году я стал начальником управления противолодочного и торпедного оружия Что собой представляло научно-исследовательское управление в нашем институте? Это было относительно самостоятельное подразделение, состоявшее из доброго десятка отделов и ведавшее всем, что касалось того или иного оружия, от обоснования перспектив его развития до оказания помощи флоту в освоении новых образцов Традиционно характерной особенностью нашего управления являлась его многопрофильность. В нем были отделы, занимавшиеся тепловой и электрической энергетикой торпед, отделы крылатых противолодочных и подводных кавитирующих ракет, отделы, ведавшие системами самонаведения торпед и аппаратурой управления противолодочными ракетами В связи с такой многопрофильностью резко отличалась и направленность работ каждого отдела. А трудились в них специалисты самых различных областей научных знаний: электротехники, гидродинамики, электронщики, гидроакустики, специалисты по тепловым двигателям, взрывчатым веществам и многим другим направлениям. Свою работу мы выполняли в тесном сотрудничестве с десятками академических, вузовских и отраслевых институтов промышленности. Как-то подсчитали, что управление имело более 35 относительно самостоятельных направлений. Охватывали они широчайший диапазон научных знаний. А объединяло всех нас приложение наших знаний к развитию противолодочного и торпедного оружия. Характерной особенностью управления являлась и развитая лабораторно-экспериментальная база Создавать ее начали еще в 1950-е годы по инициативе начальника НИМТИ контр-адмирала .
Начальник НИМТИ контр-адмирал Николай Георгиевич Федоров
Занимала она целый лабораторный корпус. Чего только здесь не было! И огромный стеклянный баллистический бассейн с гидропушкой, стрелявшей моделями ракет и торпед с кино- и фоторегистрацией их траекторий, и шестиметровая в диаметре ротативная установка для изучения кавитационных процессов движения скоростных подводных ракет, и занимавший три этажа акустический бассейн, имитировавший бескрайнее море. Был даже полноразмерный торпедный отсек подводной лодки с имитацией качки, вибрации и любых климатических условий содержания оружия Торпедные аппараты отсека выходили в огромный бак, заполнявшийся морской водой По нашим запросам ее доставляли из самых различных районов Мирового океана. Я уж не говорю о холодильных установках для исследования условий эксплуатации оружия в Арктике и множестве других стендов. Одним словом, наряду с теоретическими работами широким фронтом в управлении проводились и экспериментальные исследования. Их развитию я старался уделять как можно больше внимания. В своей книге П.Л.Капица приводит шутливый афоризм из американского романа «Джентльмены предпочитают блондинок»: «Любовь — это хорошая вещь, но золотой браслет остается навсегда» «Я думаю, — пишет П.Л.Капица, — что мы, ученые, можем сказать: теория — это хорошая вещь, но правильный эксперимент остается навсегда». Этого принципа придерживался и я.
Весьма солидным являлся и научный потенциал управления. В разные годы в нем трудились по 5-6 докторов наук и несколько десятков кандидатов. Коллективным органом мышления являлся научно-технический совет (НТС) управления. Его председателем я стал, как говорится, «по положению». Нельзя сказать, что на первых порах руководить заседаниями НТС было легко. Здесь всегда требовалось выдержать линию, которая, с одной стороны, позволяла бы каждому свободно излагать свое мнение, а с другой — обеспечивала принятие правильного решения. Несомненно, главной для меня была помощь начальников отделов. Все они были старше меня и являлись опытнейшими специалистами в своей области. Я и сегодня с большой теплотой вспоминаю сотрудничество с такими корифеями своего дела, как Ю.Г.Ильин, В.К.Пестерев, И.Л.Рогачев, Л.М.Ковалев, Ю.Г.Литкевич.
Капитан 1 ранга Ю.Г.Ильин, полковник В.К.Пестерев, капитан 1 ранга И.Л.Рогачев
Капитаны 1 ранга Л.М.Ковалев и Ю.Г.Литкевич
О моих заместителях разговор отдельный. В разные годы их было два — капитан 1 ранга А.А.Строков и капитан 1 ранга Б.Б.Костыгов. Общими их качествами являлись несомненная компетентность, исключительная преданность делу и высочайшая порядочность. В то же время каждый из них обладал своими личными особенностями. Думаю, не очень ошибусь, если опишу их приблизительно так. Возвращаюсь из очередной командировки. Из аэропорта еду домой. Бреюсь, привожу себя в порядок и звоню на службу: «Как дела?» В бытность А.А.Строкова моим заместителем получаю довольно тревожный доклад: «Юрий Леонидович, хорошо, что Вы появились. Завтра должен быть замглавкома, готовим плакаты для Вашего доклада. Иванов потерял лист из отчета, режимщики все переворачивают вверх дном. Кроме того, подвыпившего Петрова на днях задержала комендатура. Начальник политотдела бушует. Думаю, Вам надо срочно приехать». А в бытность моим заместителем Б.Б.Костыгова то же самое звучало иначе: «Юрий Леонидович, с приездом. У нас все, как и обычно. Ходят слухи, что завтра может появиться замглавкома, на всякий случай подобрали плакаты для доклада. У Иванова вроде бы пропал лист из отчета, да куда он может деться? Приехали режимщики, найдут. На днях комендатура придралась за что-то к Петрову, думаю, напрасно, все обойдется. Приезжать сегодня Вам нет никакой необходимости. Отдыхайте до завтра».
Капитаны 1 ранга А.А.Строков и Б.Б.Костыгов
Должен сказать, что я отнюдь не имею в виду, что Алексей Алексеевич был склонен к панике. Всегда спокойный и рассудительный, в любой, даже самой сложной, обстановке он сохранял чувство тонкого юмора. Как руководитель, Алексей Алексеевич пользовался большим уважением у подчиненных и в промышленности. А еще А.А.Строкову присуща феноменальная память. Он и сегодня прекрасно помнит, кто, чем, когда занимался и где можно найти тот или иной документ двадцатилетней давности. В соавторстве с Алексеем Алексеевичем мы написали не одну книгу по истории торпедного и противолодочного оружия. Работать с ним — одно удовольствие, главное — полная гарантия строгости и исчерпывающей точности изложения любого материала. Борис Борисович Костыгов — потомственный торпедист, сын начальника УПВ ВМФ вице-адмирала Б.Д.Костыгова и зять адмирала Н.И.Шибаева, но в служебной деятельности Борис Борисович никогда не пользовался своими родственными связями, он отличный и надежный товарищ.
Вице-адмирал Б.Б.Костыгов
Время моего пребывания в должности начальника управления совпало с завершением государственных испытаний и принятием на вооружение флота многих образцов оружия. Среди них такие, как первая в мире подводная скоростная ракета , противолодочная ракета 86Р «Водопад», первая отечественная универсальная торпеда калибра 53 см УСЭТ-80 и ряд других.
По мере принятия на вооружение новых образцов наши специалисты, участвовавшие в государственных испытаниях, практически сразу переключались на работу по оказанию помощи флоту в их освоении. Естественно, в процессе эксплуатации выявлялись отдельные недоработки, которые устраняла промышленность, после чего снова проводились испытания. Я, мои помощники и практически все ведущие специалисты управления почти непрерывно «сидели на флотах». Если к этому добавить, что в состав флота в те годы вступали десятки новых подводных лодок и надводных кораблей, в испытаниях которых принимали участие и наши специалисты, то можно представить, с какой напряженностью мы работали. У меня сохранился календарь за 1986 год, в котором я отмечал свои командировки: в Ленинграде я был чуть более полугода. Все остальное время провел в 17 командировках: на Северный флот, в Феодосию и в Москву, с докладами о ходе испытаний. Одним словом, «гонку вооружения» мы ощущали лично. Правда, росли специалисты быстро. После работы в комиссиях с «живой» техникой люди становились выше на голову буквально на глазах. Впрочем, «гонка вооружения» ощущалась и в огромном размахе научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ в промышленности. Мне приходилось много ездить по стране, бывать в институтах, на заводах, участвовать во множестве комиссий, сопровождать московское начальство. Размах военного производства поражал. Иногда мне казалось, что вся страна только тем и занята, что делает оружие.
Погрузка противолодочной ракеты «Водопад» на подводную лодку
Активное участие в деятельности военно-промышленного комплекса принимали институты АН СССР, да и сам ее президент А.П.Александров. Бывать в комиссиях и на советах с его участием мне приходилось не раз. Будучи членом Совета по гидрофизике при Президиуме АН СССР, я всегда поражался разносторонности и глубине знаний А.П.Александрова. Его подробные отчеты о работе Совета, председателем которого он являлся, слушали с захватывающим интересом. Простой, демократичный в обиходе, Анатолии Петрович всегда создавал вокруг себя исключительно доброжелательную атмосферу. Помню, как-то в одном из институтов на Урале директор застеснялся вести его на стенд, где шли какие-то эксперименты: «Там не все еще приведено в порядок». Анатолий Петрович улыбнулся: «Не стесняйтесь, настоящую науку делают только в гадюшниках. Искать науку на коврах и мраморе бесполезно».
.
Вот так практически все мы и трудились: напряженно, целеустремленно, с азартом. Лично меня такая жизнь захватывала. Но к чему может привести вся эта безумная «гонка вооружения» никто из нас не задумывался. Размышлять об этом стали много позже. Бывали ли неприятности? Естественно, и нередко. Правда, большинство из них воспринимается сейчас с большой долей юмора и как неизбежный результат нашей практической деятельности. Остановлюсь лишь на одном случае. В 1980-е годы трудная обстановка сложилась с разработкой одной из торпед. Неоднократно продлевавшаяся опытно-конструкторская работа шла тяжело. Морские испытания заканчивались то успешно, то давали явно отрицательные результаты, причем последних было больше. В конечном итоге таившая в себе значительные преимущества разработка, кстати, начатая по нашей инициативе и в продолжение наших исследований, забуксовала. Закрыть тему было трудно. На нее уже ушли большие деньги — 42 миллиона рублей. Правда, когда я доложил об этом начальнику института Н.И.Боравенкову, он махнул рукой: — Подумаешь, 42 миллиона. Макееву (разработчик морских баллистических ракет. — Ю. К.) только что списали 2 миллиарда и никто от этого не умер.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Первыми офицерами других боевых частей, не проходивших подготовку в Обнинске, были:
1. Мудрушин Ким Иванович – старший штурман 2. Лесков – младший штурман. 3. Николаев Владимир – минер 4. Гужеленко А.И. – начальник РТС и связист 5. Малинович – начальник службы снабжения 6. Мерзляков – боцман, мичман.
В 1961 году создаётся второй экипаж АПЛ К-27. Её командиром назначен капитан 3-го ранга Леонов Павел Фёдорович, который до этого командовал одной из дизельных лодок Северного флота.
Первыми членами его стали: Окованцев Н.Д., Отдельнов Г.Д., Добрыник Г.Н., Наумов В.В., Павлович В.В., Гонтарь Н.Е., Багринцев А.И., Джалюк Д.Ф., Жук И.В., Космачев А.И., Палинка Т.И., Стариков Т.Д., Сирачук Н.Ф., Зеленцев В.А. и мн. др. После укомплектования первой группы подводников, состоящих из офицеров, матросов и старшин, в количестве 50 человек они в начале 1959 года убыли на учёбу в Центр по подготовке подводников в г. Обнинск, Калужской области. По прибытии в Учебный центр первое, что было сделано, так это для "глубокой секретности" от врагов, шпионов, от жителей Обнинска –подводников переодели в форму войск МВД. Конечно, это вызвало отрицательные эмоции у моряков, но после "разъяснительной" беседы с особистами, –подчинились. Хотя все жители Обнинска знали, что в Центре проходят учёбу военнослужащие, которые будут служить в дальнейшем на атомных субмаринах. Ветераны вспоминают, как кагебисты с ног валились, пытаясь обнаружить каналы утечки информации. Вот что по этому поводу пишет первый помощник командира корабля, ныне капитан 1-го ранга Ковалёв Э.А. о так называемой конспирации, которую так "берегли" кагебисты, чтобы скрыть от всех, что в Учебном Центре учатся подводники и что произошло во время учёбы с ними.
«…Приближался день Военно-Морского Флота. Подходя к расположению Центра, нельзя было обратить внимание на полощущиеся по ветру многочисленные флаги расцвечивания, поднятые над крышами бараков, где проживали моряки. Обычно такие флаги поднимают на мачтах кораблей в дни праздников. В довершении всего, когда начальник центра Михаил Леонидович поздоровался с личным составом и, услышал в ответ «Здравия желаем, товарищ капитан первого ранга», – поздравили его с праздником, – раздалось могучее троекратное «У-р-р-а!», окончательно разбудившее горожан и рассеявшее всякие сомнения о принадлежности Учебного центра.
Морякам экипажа будущей атомной субмарины, на которой предполагалось испытывать ядерный реактор с жидкометаллическим теплоносителем, пришлось не только вникать в тайны промежуточных нейтронов, но и на себе испытать их воздействие, когда на стенде произошла авария, при этом дважды. Ликвидировали её силами подводников, получивших тогда переоблучение. Двое стали инвалидами, некоторых списали из подплава. Никаких записей в их медицинских книжках не было сделано. Всех предупредили о соблюдении государственной тайны и последствиях, которые могут быть в случае её разглашения. Тогда получил сильное облучение Кондратьев Анатолий Александрович – командир дивизиона движения, молодой инженер-лейтенант, ставший инвалидом 3-й группы.» Анатолий Александрович Кондратьев стал капитаном 1-го ранга, но служить на атомных подводных лодках ему уже никогда не пришлось. Мечта молодого офицера стать подводником была загублена аварией, как, кстати, и других. После завершения учёбы в 1960 году экипаж вернулся в Северодвинск и стал осваивать свой корабль, который стоял у причала недалеко от здания 42-го цеха. Шли швартовые испытания. Для экипажа К-27 и его командира началась ежедневная, кропотливая работа по быстрейшему окончанию срока её строительства, испытаний и ввода в состав ВМФ Советского Союза. Каждый член экипажа от матроса до командира мечтал о выходе в море, океан. Но до этого дня было ещё более двух лет. За 1959–1963 годы экипаж часто менялся. Одни уходили на другие, уже действующие АПЛ, как это сделал первый помощник командира корабля после 5-ти лет службы на лодке Ковалёв Эрик Александрович, другие были списаны по состоянию здоровья и иным причинам. Но основной костяк экипажа остался и прослужил на опытном корабле многие годы. Среди них назову Иванова Алексея Анатольевича, капитана 2-го ранга, командира БЧ-5, прослужившего на АПЛ 23 года. Думаю, что такого аналога не найдёшь за всю историю атомного подводного флота СССР и России, да, наверно, и мира.
Капитан 2-го ранга Иванов Алексей Анатольевич - единственный офицер, прослуживший на АПЛ с 1958 по 1981 год.
Более того, он был уникален не только по сроку службы на корабле, но и тем, что, несмотря на все усилия, многолетнее давление со стороны политических органов, оставался беспартийным. Для офицера-подводника атомной субмарины того времени это было уникальностью. Многие годы службе на АПЛ К-27 отдали офицеры Гужеленко А.И., Ефремов Б.И., Отдельнов Г.Д., Придатко В.А. и Придатко С.А., Новицкий Г.Г., Окованцев Н.Д., Агафонов Г.А., Баренблат Л.М., Милованов В.Н., Леонов П.Ф., Полетаев С.М., Шпаков А.В., Ткаченко В.М., мичманы Астанков В.А., Лысенко М.К., Ламцов В.М., Сергеевич Н.Н., Овтин С.Н., Ивченко И.И., Змеев Н.И., Мойстус Н., Литвиненко Ф.И., Кавун А.С., Неживок А.И., Кирюхин и мн. др. Со дня создания экипажей прошло около полувека, но ныне здравствующие подводники, с теплотой и со слезами на глазах вспоминают службу на К-27, несмотря на то, что им впоследствии пришлось служить и на других атомоходах. К-27 была их первой атомной субмариной. На ней многие впервые ходили в Атлантику, Средиземное море. Они участвовали в её строительстве, ликвидировали аварии на уникальном ядерном реакторе, попадали в различные ситуации, из которых выходили победителями. Они на практике прошли, как говорят в народе, "через огонь, воду и медные трубы!" А такое, поверьте, не забывается. Они в свои 20-27 лет были романтиками моря, любили его и отдавали всего себя. Эти люди, служившие на моём атомоходе, не думали тогда о наградах и льготах, не думали о том, как их отблагодарит государство, которое они защищали. Они честно, добросовестно, мужественно защищали своё Отечество. Членам экипажа, у которых заканчивался срок службы осенью 1963 года, в океане не пришлось побывать. Пришло время уходить на гражданку. Через два года, в марте 1966-го, экипаж К-27 за два боевых похода в Атлантику и Средиземное море был награждён орденами и медалями за мужество при испытании новой техники. Вот только государство и те, кто должен был это сделать, забыли первых моряков, которые строили корабль, испытывали его в тяжелейших условиях, четырежды пройдя через радиационное облучение, ни одного не отметили, не наградили, а просто забыли. Один из старших офицеров спустя годы скажет: "Но они ведь не испытывали АПЛ в Атлантике, а награды давали в первую очередь тем, кто был там". Тогда как понимать, что среди награждённых не оказалось главстаршины БЧ-4 РТС, участника двух боевых походов Николая Акимовича Атаманского? Ответ таков: "Обидно, ну, просто пропустили, ведь списки составлялись после его демобилизации". Забывчивость в сторону "низов", но не себя.
Николай Акимович Атаманский, главстаршина в 1962 г.
Были годы, которые я бы отнёс к сложным, тяжёлым для моряков двух экипажей. 1964 год. Позади поход в Атлантику. Уходит с должности командира первого экипажа капитан 2-го ранга Гуляев Иван Иванович. Командиром становится капитан 2-го ранга Леонов Павел Фёдорович, до этого занимавший эту должность в составе второго экипажа. Командиром второго становится Окованцев Николай Дмитриевич. Уходят на повышение и многие офицеры, среди которых Петухов М.А., Полетаев С.М., Мартемьянов И.Н., братья Придатко Владимир и Сергей, Шпаков А.В., Соколовский В.Э., Сорокин Ю.М., Комов Ю.А. Офицеры-подводники, которые строили этот корабль, испытывали не только до принятия его в состав ВМФ СССР, но и в Антлантике. Вскоре предстоял второй поход в Средиземное море. Осенью на корабль прибыли молодые офицеры, окончившие ВВМУ в Ленинграде, Севастополе. Это лейтенанты Агафонов Геннадий, Домбровский Владислав, Корбут Николай, Попельнух Григорий, Самарин Иван, Иван Спиридонов, Тимонин Вадим, Владимир Шеремет и др. После окончания гражданского вуза прибыли Резник Владимир и Надточий Валерий. Прибыло новое пополнение молодых матросов, среди которых мои земляки с Украины: Брехунец, Хачик, Бездушний, Юрчук и др. Практически оба экипажа поменяли свой состав на 40%. Опыт им передавали старослужащие Николай Атаманский, Николай Ганжа, Леонид Тюкин, Григорий Раина, Иван Ивченко, Дмитрий Сирый, Василий Григоров, Андрей Хутченко и др. Началась интенсивная подготовка двух экипажей корабля к новому походу, который состоялся в 1965 году и успешно завершился, хотя и там пришлось испытать ряд неприятностей, которые могли просто погубить атомную подводную лодку и весь экипаж. После двух походов лодка прибыла в г. Северодвинск. Предстоял серьёзный ремонт – замена ядерной зоны. И снова большая смена в двух экипажах. Осенью 1966 года уходит группа подготовленных моряков. Они принимали участие в двух боевых походах.
В апреле 1970 года в Бискайском заливе погибает атомная подводная лодка К-8. Погибло 52 моряка, среди которых были и подводники моего корабля. Вот как вспоминает то время Александр Романович Тетеревков, прибывший служить на АПЛ в 1969 году: «Вместе со мной служили мои одногодки: Левин Эдвин – радист, Цукров Слава – химик-дозиметрист, Михайлов Толя – радист, Коваль Николай – акустик. Хорошо помню состояние и шок всего экипажа после гибели К-8 в Бискайском заливе, куда были прикомандированы моряки и офицеры и из нашего экипажа. Мы тогда им, уходящим в поход на К-8, даже немного завидовали, многие хотели оказаться с ними в походе. И никто не ведал, что их мы больше не увидим никогда.» Из членов экипажа, ушедших на АПЛ К-8 в поход, в живых остались: капитан 2-го ранга Анисов Владимир Васильевич, мичман Астанков Василий Андреевич, старшина 1-й ст. Мезенцев Алексей Фёдорович, мичман Оголь Леонид Иванович. Ушли навечно в морские пучины вместе с кораблём: инженер, старший лейтенант Мстислав Васильевич Гусев, старший лейтенант Лавриненко Анатолий Николаевич, мичманы Устенко Алексей Анатольевич и Ермакевич Павел Степанович, гл. старшина Леонов Виталий Васильевич. Вот что говорит об одном из подводников, спасшихся тогда, мичман АПЛ К-27 Пётр Андреевич Щербина: «После своего спасения я часто просил своего друга Василия Астанкова рассказать, как всё было. Но Василий Андреевич не любил об этом вспоминать. Возможно, это была внутренняя самозащита от прошлого, от тяжести пережитого в пылающей лодке в Бискайском заливе. Но всё же несколько сказанных им реплик дают мне возможность предположить, что своим спасением из 6-го отсека он обязан своему командиру группы старшему лейтенанту Гусеву Мстиславу. Спас молодой офицер своих подчинённых, мичмана и трёх моряков срочной службы, а сам погиб от отравления угарным газом. Пытаясь связаться с ЦП по «Каштану» и по телефону аварийной связи, он несколько раз снимал маску ИДА, этого было достаточно, чтобы не вернуться из этого плавания.» Вечная наша Память погибшим. О трагедии АПЛ К-8 и о тех, кто погиб тогда на лодке, общественность узнает только спустя три десятилетия. Государство подвиг моряков оценит боевыми орденами и медалями. Вот только вдовам вручат удостоверения, но не награду. Как скажет потом одна из вдов: "А зачем расходовать ордена на мёртвых? Достаточно и бумажки."
В этом же году прекратили существовать два экипажа К-27. Убедившись, что атомную подводную лодку К-27 уже ввести в строй невозможно, было принято решение о расформировании второго экипажа и на базе в/ч 26992 создать единый экипаж, на плечи которого возложить всю тяжесть проводимых научных экспериментов. Командиром был назначен капитан 1-го ранга Новицкий Г.Г. О том, что приходилось выполнять морякам, немного позже, а сейчас о тех, кто пополнил ряды славного атомохода. В 1971 году на АПЛ прибыли молодые выпускники училища инженер-лейтенанты Леонид Сивов (КГДУ), Сергей Кровяков (командир реакторного отсека), Владимир Абрамов (КГДУ), Владимир Беспалов (КИП). Вернулся на лодку Леонид Баренблат (моряки его любезно называли "Болтик" ). В 1971 году прибыло большое пополнение из учебных отрядов в количестве 38 человек. Среди которых Павел Стакионис, Владимир Гиль, Михаил Гуторов, Михаил Иванушкин, Александр Полуэктов, Александр Загороднюк, Михаил Перттунен, Николай Руссу и другие. Именно на этих молодых прибывших ребят, а также на офицеров и мичманов выпали самые тяжёлые годы службы. Это годы, когда проводились научные эксперименты, при этом в сложной радиационной обстановке. Те, кто прибыл на корабль в 1971 году, покинул его с окончанием службы в 1973-ем. Им на смену пришли Олег Богомазов, Сергей Козин и другие. Продолжили свою службу мичманы Миншимас Кизис, Сергей Овтин, Михаил Лысенко, Иван Ивченко, офицеры Геннадий Агафонов, Алексей Иванов, Валерий Ткаченко, Геннадий Елетин, Леонид Баренблат, Юрий Коньшин, Фёдор Баград, Герман Щеглов, Валерий Черкасов, Игорь Леутский и др.
