Крутой вираж в службе связан с переходом в столицу Северного флота – Североморск, выросший на месте посёлка, носившего до 1951 года название Ваенга. О причинах этого виража подробно рассказано в предыдущей главе 2.2. Хлопоты с перебазированием даже и хлопотами назвать было бы преувеличением, т.к. семья находилась в Ленинграде, а вещами еще не успели зарасти. Перебрался в общежитие ракетной базы – большую комнату в той же казарме, где жили матросы, и размещался штаб воинской части. Добротное трёхэтажное кирпичное здание казармы находилось в восточной части города на высоком месте, где соседствовало с аналогичными зданиями учебного отряда флота и, видимо, ранее ему принадлежало. В шестидесятые годы начиналась эпоха бурного развития ракетного оружия и ракетного флота, который интенсивно строился и осваивался военно-морским флотом. На это освоение страна денег не жалела, в том числе и на строительство современных береговых баз. На одной из таких крупных баз (арсеналов) мне и предстояло продолжать службу. Надо сказать, что к этому времени офицеров – специалистов по морскому ракетному оружию было подготовлено не мало, но всё же недостаточно. К тому же, для обеспечения нормальной работы базы требовались не только специалисты-ракетчики, но и офицеры широкого профиля, к которым нас с Харькиным, видимо, и отнесли. Для окончательного решения вопроса о переводе в новую часть мы были приглашены на собеседование к командиру части. Сведения о времени и месте встречи мне сообщил однокашник по Нахимовскому училищу Молочников, служивший в этой части с 1958 года. Нас с Вадимом Харькиным любезно принял высокого роста подполковник с выцветшими чуть навыкате холодными голубыми глазами, судя по отличительным знакам на погонах ранее служивший в береговой артиллерии (частях береговой обороны). Владимир Михайлович Модин являлся одним из основателей этой части и пользовался уважением у личного состава и командования флотом. При беседе присутствовал и главный инженер части капитан 2 ранга Евгеньев Витольд Михайлович, который почему-то сидел на стуле, подвернув под себя одну ногу (т.е. сидел на своём ботинке, который был на стуле?) Беседа была краткой и деловой, в результате которой нам предложили должности инженеров цеха с очень скромным окладом, кажется 110 рублей. С учётом полуторного оклада (за полярным кругом) это посчитали приемлемым, т.к. на военной службе бешеных денег никому не платили. Важнее было то, что должность инженера цеха позволяла получить очередное воинское звание. Эта воинская часть считалась инженерной и первоначально её структура в отличие от строевых военных организаций была цеховой, т.е. вместо рот, взводов были номерные цеха и лаборатории, по которым был расписан личный состав. Во главе цеха стоял начальник цеха, штатная категория которого капитан 3 ранга. В его небольшой аппарат входили по штату старший инженер цеха и два инженера цеха. Эти два штата инженеров цеха № 1, которые были вакантными, мы с Харькиным и заполнили. Должность старшего инженера цеха на протяжении ряда лет бессменно и исправно исполнял капитан-лейтенант Вержбовский Элеварий Петрович, по аналогии с корабельным уставом неофициально именовавшийся старпомом. Он был настоящим хозяином цеха, человеком на своём месте. Впоследствии вынужден был уйти на другую должность (в отдел хранения), где получил очередное воинское звание - капитан 3 ранга. С его уходом цех потерял опытного, исключительно ответственного и дисциплинированного офицера.
Примечания редакции.
Род. 12.IV.1926 г. в г. Скадовске (Херсонской обл. УССР). Окончил: Краснознаменное училище береговой обороны ВМС (1946) по специальности "Артиллерист БА ВМС"; Высшие специальные классы ВМС по факультету БА (1953). Прошел подготовку в экспериментально-учебном центре ЧФ по ракетному комплексу "Скала" с КР "С1" (1956). Обучался на академических курсах офицерского состава ВМФ при ВМОЛА им. А.А.Гречко (1965). Участник ВОВ: участвовал в войне с империалистической Японией в составе частей береговой артиллерии ТОФ в должности курсанта-стажера. Служил на различных офицерских должностях в Береговой артиллерии ВМФ (1946-1955). Формировал и командовал первыми созданными на СФ ракетными частями береговой обороны, имеющими на своем вооружении ракетные комплексы "Скала" и "Сопка" (1955-1961). В июле 1959 г. успешно осуществил 180-километровый перевод РК "Сопка" от ж. д. станции Ваенга по Кольскому полуострову, в условиях бездорожья, через высокогорный хребет Муста-Тунтури на полуостров Рыбачий в район губы Скорбеевка. Командовал ракетной базой СФ (1961-1964), обеспечивал подготовку и выдачу для боевой службы и практических стрельб на РПЛ, АПЛ и надводные корабли флота ракет Р-11 ФМ, Р-13, П-5, П-5Д, П-6, П-15. Принимал участие в испытаниях БР Р-21 комплекса Д-4. Зам. начальника испытательного управления космодрома "Байконур" (1966-1969), руководил испытаниями и подготовкой к постановке на опытно-боевое дежурство ракетного комплекса морской космической разведки. Командовал испытательным управлением ГЦМП МО (1970-1976), руководил проводимыми испытаниями флотских баллистических и крылатых ракет: РСМ-40, РСМ-50, РСМ-45, КР "П-500" и "Гранит". Зам. председателя Государственной комиссии по проведению ЛКИ комплекса БР РСМ-45 (1974-1976). После увольнения в 1976 г. в запас, 2 года работал в ЛНПО "Гранит" в должности зам. главного конструктора по системе управления КР "Вулкан".
Из книги: Шилюк Ю.П., Потапов В.А."Береговики Заполярья".
Модин В.М. свои впечатления об острове изложил в следующих строках:
Немало островов я помню, Но сердцу дорог лишь один: Полярным солнцам ослепленный С негромким именем - Кильдин.
Клубятся белые туманы, О скалы рушится прибой, Но остров выход к океану Хранит, как вечный часовой.
Его всю жизнь волна качает. И, глядя в море, каждый раз Он нас последним провожает, Он раньше всех встречает нас.
2.3.2. Встреча Н.С.Хрущева с «дважды дорогими» мурманчанами.
Во второй половине 1962 года после сдачи зачёта на допуск к самостоятельной работе по своей должности на меня было написано представление к очередному воинскому званию «капитан-лейтенант», которое вскоре было присвоено приказом командующего флотом. Памятны солнечные июльские дни жаркого лета 1962 года, связанные с посещением Н.С.Хрущевым Мурманска и Северного флота. Вначале глава правительства знакомился с гражданскими объектами Мурманской области и выступил на городском стадионе перед собравшимися мурманчанами. Я слышал трансляцию этого выступления, которое закончилось скандалом. Не доверяя своей памяти, я обратился к мемуарам некоторых свидетелей. Например, в книге Н.Мормуля и др. («Атомная подводная эпопея». М.: Боргес, 1994.) можно прочесть: «Здравствуйте, дважды дорогие мурманчане! Я говорю «дважды дорогие», потому что вы дороги мне, и стране обходитесь недёшево. Мы в Москве такого солнца не видим, а вам здесь за это выплачивают полярную надбавку». Народ на Севере не из пугливых, и главу государства немедленно освистали. Трансляция митинга была прекращена после того, как толпа прорвала оцепление и направилась к трибуне с криками и требованиями улучшить снабжение северян, в частности, мужскими носками, которые почему-то были в большом дефиците. Трансляцию прервали на моменте, когда оратор начал размахивать кулаками и что-то гневно произносить. Что именно он говорил неизвестно, т.к. сначала выключили микрофон, а затем отвели телекамеру. Негативное впечатление от первых встреч пришлось заглаживать военным морякам, которые сумели отлично провести показательное учение с последующим банкетом в Североморском Доме офицеров.
Другой авторитетный автор - И.Касатонов («Флот выходит в океан».1995.) не обходит молчанием этот же эпизод, но не упоминает о посещении 19 июля 1962 года нашей части высокими гостями, которое имело большое значение для развития морского ракетного оружия. А это мероприятие было, и к нему тщательно готовились около двух месяцев не только сотни офицеров и матросов ракетной базы, но и, в первую очередь, главные конструкторы и изготовители этого перспективного оружия в почтовых ящиках страны. Мы чистили и мыли цехи и лаборатории, дороги и причалы. Всё, что было на виду, красили и перекрашивали, даже пожелтевшую от засухи хвою декоративных ёлочек, высаженных у въезда на техническую территорию. Лавры незабвенного Потёмкина кое-кому не давали покоя. Хрущева сопровождала солидная свита из министров и военачальников, среди них и Главком ВМФ адмирал флота С.Г.Горшков. Гостям показали техническую территорию части и провели по четырём ангарам, где была развёрнута обширная выставка достижений развития ракетного оружия флота, в основном, двух конкурирующих фирм – Чаломея и Макеева. Первая занималась созданием крылатых, вторая – баллистических ракет (БР) морского базирования. Промышленность готовилась к выставке, конечно, загодя. Особое усердие проявили создатели крылатых ракет, которые заняли под экспонаты два самых вместительных ангара, демонстрируя множество тщательно выполненных красочных схем и действующих макетов. Третий ангар был занят довольно громоздким комплексом «Д-4» для стрельбы баллистическими ракетами из-под воды и корабельными зенитными комплексами. В четвёртом ангаре размещалась вся остальная наземная техника. Как и следовало ожидать, на Н.С.Хрущева большее впечатление произвело эффектное и красочное оформление техники фирмой Чаломея, и он дал зелёный свет его разработкам. Развитие баллистических ракет было приторможено, хотя американцы в это время разработали БР на твёрдом топливе с дальностью стрельбы превосходившую дальность полёта наших ракет. В своё время я задавал себе и сослуживцам вопрос, почему мы принимаем на вооружение подводных лодок только жидкостные ракеты, а американцы – только на твёрдом топливе? И внятного ответа не получил, что не удивительно, т.к. информация по этой тематике была под замком секретности. Только через тридцать лет корифеи-создатели этого оружия слегка приоткрыли свои рты и сейфы. Так, академик Е.А.Сиволодский, специалист по ракетному топливу, ответил на поставленный вопрос следующим образом. Если раньше говорили, что это связано с технологическими трудностями контроля состояния порохов во время эксплуатации ракет, то ответ специалиста другой. Оказывается, причины кроются в невозможности безопасной перевозки снаряжённых ракет по нашенским дорогам. Американцы же для этих целей используют водный транспорт, т.к. их военно-морские базы и заводы расположены на побережье обоих океанов. Может быть это и так, но были и другие причины. Они кроются в истории создания этого оружия и технологических трудностях. Один из разработчиков оружия Б.Е.Черток недавно отметил в статье газеты «Известия» от 11.03.1992, что у советских ракетных триумфов было немецкое начало. Раньше и это было большим секретом. Теперь это можно прочесть не только в газете, но и в мемуарах упомянутого выше автора. («Ракеты и люди. М.1999). Наша первая БР Р-1 была копией немецкой ФАУ-2, разработанной под руководством Вернера фон-Брауна в Германии. Она работала на жидком топливе, состоявшем на 75 % из этилового спирта и 25 % керосина. («Ленинградская правда» от 30.03.1991). В 1946 году И.В.Сталин поручил наркому вооружения Д.Ф.Устинову заняться ракетным вооружением. С.П.Королеву было дано задание разобраться с трофейными ракетами А-4 (ФАУ-2), и научиться пускать их, одновременно начать производство подобного оружия. (Я.Голованов. «Королев и Сталин». Литературная газета от 8.05.1991). В 1948 году состоялись первые пуски ракеты Р-1, которые показали, что при дальности полёта 260 км разброс по точности попадания в цель составляет 4 и более км. В дальнейшем под руководством С.П.Королева в Подлипках под Москвой в короткие сроки были созданы и приняты на вооружение ракеты Р-2, Р-5, Р-11 и Р-11 ФМ. (М.Ребров. Город Королева./Российская газета от 22.09.1992.) Причём уже в первых усовершенствованных отечественных ракетах Р-2 и Р-5 по предложению В.П.Глушко этиловый спирт и вода были заменены смесью изопропилового и метилового спиртов. Это повысило дальность полёта ракет, но, полагаю, огорчило немалочисленных поклонников Бахуса. Одновременно начались работы по созданию нового класса самовоспламеняющихся топлив на основе азотной кислоты и окиси азота. Горючим для этих окислителей служили смеси органических жидкостей, которые у немцев имели кодовое название «тонка». Что оно значит, упомянутый ранее академик Сиволоцкий не знает. Одна из разновидностей трофейного топлива – «тонка-250 – была воспроизведена в отечественных лабораторных, а затем и в промышленных масштабах под шифром ТГ-02. (Топливо ГИПХ-02./Ленинградская правда от 30.03.1991). Продолжаю начатый экскурс в историю развития ракетостроения в нашей стране. Читатель, которому эти бывшие секретные сведения покажутся скучноватыми, может пропустить приведенные технические подробности, ставшие известными мне только в последние годы. 4 мая 1954 года ЦК КПСС и СМ СССР приняли закрытое постановление о создании межконтинентальной баллистической ракеты (МБР), получившей обозначение Р-7 («семерка»). Через три года в 1957 году начались её лётные испытания. 27 августа 1957 года ТАСС сообщило, что произведены успешные испытания МБР. Полученные результаты показали, что имеется возможность пуска ракет в любой район земного шара (что звучало, как явная угроза потенциальному противнику за океаном). В этом же году произведен ряд взрывов ядерного и термоядерного оружия на большой высоте. 16 сентября 1955 года (я учился на последнем курсе Калининградского ВВМУ) в Белом море произведен пуск БР-11 ФМ с подводной лодки «Б-67» проекта В-611. (А.А.Запольский. Ракеты стартуют с моря. СПб., 1994).
Начало воплощения в жизнь идеи вооружения ПЛ управляемыми БР относится к 1952 году. 26 января 1954 года выходит постановление правительства «О проведении работ по исследованию возможности старта БР с ПЛ, а также первых пяти боевых ПЛ (АВ-611), вооружённых БР в морском исполнении типа Р-11 ФМ (модификация сухопутной ракеты Р-11). Руководителями темы «Волна» назначены главный конструктор ЦКБ-16 Н.Н.Исанин и главный конструктор ОКБ-1 НИИ-88 С.П.Королев. Для проведения первых испытаний на сухопутном полигоне в Капустном Яру соорудили качающийся стенд, а под Архангельском приступили к оборудованию вновь организованного морского полигона. В ракете Р-11 в качестве окислителя была применена азотная кислота, а в качестве горючего – тонка (ТГ-02). Применявшаяся ранее пара: жидкий кислород (низкокипящий окислитель) и спирт требовали после заправки ракеты до самого старта обеспечивать постоянный дренаж и подкачку бака испаряющегося окислителя. Совершенно очевидно, что в условиях ПЛ это сделать невозможно. Азотная кислота, представляющая собой высококипящий окислитель, не испарялась и после заправки ракеты могла оставаться в состоянии боеготовности длительное время. По сравнению с Р-1, Р-11 казалась малюткой, которую разработчики называли «карандашом». Её длина 10 м, максимальный диаметр 0,88 м, размах стабилизаторов 1,8 м, стартовый вес 5 т, дальность полёта 150 км, вес полезной нагрузки 71 кг. В мемуарах В.Н.Чернавина (Морской сборник. 1991 № 8) можно познакомиться с некоторыми подробностями освоения ракеты Р-11 ФМ на флоте. «Корабль (ПЛ проекта АВ-611) был оснащен двумя ракетами для надводного пуска. Дальность стрельбы в несколько сот километров тогда для флота считалась стратегической.
Шахты лодки тоже ещё не годились для подводных пусков. В них ракеты устанавливались на специальном столе. При загрузке шахты стол поднимался в верхнее положение, на него краном устанавливалась ракета, полузахваты обнимали её, подсоединялись штекерные устройства кабелей от бортового питания и корабельных приборов. После осмотра и выверки по корабельным приборам ракета опускалась в шахту на нижние упоры. Погрузка ракеты осуществлялась в ночное время (для соблюдения режима секретности). Перед стрельбой стол с ракетой поднимался на верхние упоры. Запускался двигатель ракеты, и когда он набирал необходимую тягу, захваты автоматически отводились…» Ракета отрывалась от стола и начинала автономный полёт по заданной программе. 16 августа 1956 г прошли успешные транспортные испытания в Арктике – первый дальний поход ПЛ АВ-611 с ракетами на борту. Лодка под командованием И.И.Гуляева прошла более 10 тыс. миль в Белом Баренцевом и Карском морях. Периодически выходил в море и руководил всеми опытными пусками ракет генеральный конструктор С.П.Королев. Этот ракетный комплекс был принят на вооружение флота в феврале 1959 года.
Ракетная гонка набирала оборот. В октябре 1960 года был принят на вооружение следующий комплекс Д-2, состоящий из ракеты Р-13, которая имела значительно большую дальность полёта, чем Р-11 ФМ, и специально построенных подводных лодок проектов 629 и 658 (атомная). Одноступенчатая ракета Р-13 имела длину 11,8 м, диаметр 1,3 м, стартовый вес 13,7 т, дальность стрельбы 650 км с точностью стрельбы (круговое вероятное отклонение) 4,0 км. Головная часть могла нести ядерный заряд, равный 1 мегатонну. В мае 1963 года принят на вооружение первый комплекс с подводным стартом Д-4 с дальностью стрельбы 1400 км. Ракета Р-21 была аналогична Р-13, но имела большие массогабаритные характеристики. Длина ракеты 12,9 м, диаметр 1,4 м, стартовый вес 16,6 т. Все упомянутые ракеты имели инерциальную систему управления и не отличались большой точностью попадания. Автору этих заметок в период службы в в/ч 63976 с 1962 по 1967 г пришлось иметь дело именно с этими типами ракет. Все цифровые характеристики ракет взяты из ограниченного круга информационных изданий периода 90-х годов. Впоследствии появились многочисленные справочники и мемуары на эту закрытую ранее тему.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
С доброго согласия Саши Харламова, сослуживца по Владивостоку, сострадальца по «Диомиду», хорошего товарища, острослова и поэта – любителя, привожу в порядке наглядности стихотворный опус Александра на тему: «Речь Л.Ф.Гонтаря на совещании с командирами ПЛ и их заместителями по политчасти».
Командыры та и замы Всё отсутьствують, Как дела, нэ знають самы И нэ чувствують!
Бэнбик где-то ходить – бродить, Вечно нэ поймають, От собраний нос воротить, Планы нэ читаеть!
А Кашигин весь пропывся, Пянкы в дрэбезыну! Патраков же устранився И жуе рэзыну!
Теминдаров та Казёнов Игнорирують! По-прэступному, казённо Опэрирують!
А Харламов окопався В этом «Диомиде», Развалил всё, оказався В нэпрыглядном виде!
Пропадають в кабынетах, Всё стрэляють, лодыри! А до пянок дела нету, Будто всё для Гонтаря!
Патрыотов мало знаем: Только Захаровськый, Гонтарь, Важников с Махлаем, Ну и Антоновськый!
Оттого у нас и пянкы, А никто нэ тужить! Только мичман Солодянкын По уставу служить.
(В «Речи...» приведены фамилии бывших командиров подводных лодок, кроме Солодянкина, естественно.)
Ярким эпизодом начала 1968 года явилось ЧП международного масштаба: в январе северокорейцы захватили разведывательный корабль США «Пуэбло». Событие, конечно, чрезвычайное, последствия грозили быть непредсказуемыми. На флоте все озаботились вопросом: а каким концом это событие отзовётся на нас? Вопрос накала «холодной войны» до стадии регионального пожара встал ребром. До ремонтирующихся кораблей этот вопрос докатился тревожным эхом. В БСРК первым на конфликт отреагировал На-чПО. Он срочно собрал подручных офицеров в клубе и повёл речь: – Товарышы офыцэры! Вы уже знаетэ: корэйцы захватылы развэдоватэльный корабль «Пуебло», – сделав ударение на «о». – «Пуэбло»! – реплика из зала, акцентируя ударение на букву «э». – Да, «Пуебло»! – настаивает на своей версии докладчик и продолжает: – Так война, товарышы, то ли будэт, то ли нэ будет. А как мы отвэчаем на проискы агрэсора? Як мы укрэпляем боеготовность? Я прошол по офыцерьскому общежытыю: офыцэры пють, в бутылкы сють! Или как это по мэдыцыньскы, товарыш доктор? – Мочатся! – ответ флагманского врача. – Правыльно, я и говорю: сють! Нэхорошо, товарышы! Далее последовали призывы ускорить сроки и повысить качество ремонта подводных лодок, навести порядок в офицерском общежитии, выбросив, в первую очередь, заполненные бутылки. Всё это должно было в комплексе привести к повышению боеготовности для успешного отражения зарвавшегося агрессора. Естественно, под «агрессором» понимались только США. К счастью, конфликт разрешился мирно, агрессор был посрамлён. Бурно, тревожно, но всегда весело жили на флоте.
* * *
Однако, нам надо возвращаться к экскурсии по Владивостоку. Ехали мы с «Голубинки» на «Жигулях» по извилистым улочкам, серпантином спускавшимся к улице Ленинской. На улице Пушкинской я увидел задник нового капитального здания цирка, выходивший своей парадной стороной на улицу Ленинскую. В последний год моего проживания во Владивостоке, на этом месте, между двумя параллельными улицами велись еще только подготовительные строительные работы. А старый «шапито» раньше находился в сквере, на месте которого нынче разместился Мемориал героям гражданской войны. Мы проехали почти по всем центральным улицам Владивостока, я впервые увидел новое здание Крайисполкома на углу улиц Ленинской и 25 Октября, помнится, раньше на этом месте была аптека. Побывали на привокзальной площади, проехали почти весь полуостров Эгершельд. Затем, обратно по Ленинской, через Луговую площадь, обогнув «рог» бухты, проехали по всей улице Калининской. Подъехали и к «своему» дому.
Этот дом незабываем, в этой «хрущёвке» я получил свою первую отдельную квартиру. Это произошло уже после окончания «Командирских классов», был в звании «капитан 3 ранга», имел двухлетний старпомовский стаж и, наверное, уже состоял в списках кандидатов на продвижение. Мой сын уже собирался идти в 1-й класс. Квартира была однокомнатной, жилая комната около 15 кв.м., совмещённые удобства, всё это радовало, но ... там проживала ещё семья моего товарища Володи Колесникова с двумя детьми. С Володей мы в своё время служили на одной подводной лодке, потом вместе заканчивали Классы. Его семью габариты этой квартиры никак не устраивали и, после определённых мытарств, ему выделили 2-х комнатную квартиру, которую тоже кто-то занимал и никак не торопился освобождать. И пришлось нам в этой однокомнатной квартире жить двумя семьями – четверо взрослых и трое детей. Наши жёны и дети хорошо уживались, а мы с Володей, чтобы не пересекаться, ходили на ночёвки по очереди. Уже после отъезда Колесниковых, когда у нас со временем появился второй ребёнок, я из кухоньки в 5 кв.м.. сделал «детскую» комнату, а кухню обустроил в чуланчике, таким образом, получилась у нас «двухкомнатная» квартира. После перевода меня к новому месту службы, в эту квартиру поселился тоже мой бывший сослуживец – Саша Соломенников. Калининская улица привела нас к
Этот район города не блещет красотой или какими-либо достопримечательностями. Это городская окраина, захолустье, но там, как я уже упоминал, мне довелось провести какое-то время в ремонтах на СРЗ. О том периоде у меня тоже остались некоторые воспоминания. Ну вот, к примеру, расскажу о приключениях коллеги. Они достоверны и, как мне кажется, хорошо отразят дух того времени. Фамилию «героя» придется изменить – поступки не очень красят. Возможно, он себя узнает, но, надеюсь, не обидится.
ЧЁРНАЯ ПОЛОСА
«Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь...» – это знают и даже поют все. Или почти все. Удача приходит тоже внезапно. Но и любовь, и удача – явления штучные, разовые. А вот «невезуха» – эта как зарядит, так сразу целыми полосами и надолго. И ей сонаты не сочиняют, дифирамбы и серенады не поют. «Невезухе», «непрухе» и т.п. реквиемы ближе. Старшему лейтенанту Трофимову, штурману дизельной лодки, да и его коллегам-сослуживцам, чёрная полоса невезения накатила вот уже около трёх месяцев. Их подводную лодку почему-то срочно решили переоборудовать в цель. Да-да, перволинейную, одну из самых лучших и успешных подводных лодок соединения решили сделать лодкой-целью, т.е. дооборудовать таким образом, чтобы она преспокойненько могла подставлять свои борта практическим торпедам, выпущенным по ней другими подводными лодками, отрабатывающими курс противолодочной подготовки. Правда, из боевого состава лодку не вывели, не разоружили, не изменили объём боевых задач, но неприятный осадок в душах членов экипажа отложился как постоянно действующий фактор. Во-первых, дополнительная нагрузка казалась в чём-то унизительной, не очень достойной для боевой подводной лодки. Во-вторых, функция цели не очень безобидна. Принять в подводном положении удар в борт практической торпеды весом около двух тонн, преследующей тебя на достаточно большой скорости – это не очень приятный подарок судьбы.
Что касается первого фактора, утешений экипаж не получил. А для того, чтобы сгладить возможный негатив на новой ниве, лодку поставили в диомидовский судоремонтный завод на дооборудование. Вскоре с подводной лодкой заводские специалисты сотворили «чудеса». В доке установили дополнительную защиту аккумуляторных отсеков подводной лодки. «Защита» имела исконно русское «ноу-хау», как теперь выражаются. Поверх лёгкого корпуса аккумуляторных отсеков наложили деревянную «подушку» из соснового бруса толщиной 150 мм и обшили эту начинку стальными листами. Очевидно предполагалось, что выпущенные по лодке практические торпеды будут попадать только в дополнительно защищённые места. Трофимова, как штурмана, такое новшество ущемило с профессиональной стороны. Штурман на корабле – хранитель времени, скоростных и манёвренных характеристик. Увидев, что подводная лодка в процессе дооборудования меняет габариты и обводы корпуса, он тут же сообразил: «Да, тут мы потеряем в скорости узла полтора – два. Это точно». Конечно, штурмана такой вывод обрадовать никак не мог. Да и кому из моряков приятно знать, что его корабль самый тихоходный из ему подобных? Несколько приятно обнадёживало другое новшество: вокруг гребных винтов заводчане соорудили добротный каркас из гнутых стальных труб диаметром около 80 мм. Это для защиты гребных винтов от поломки, если вдруг торпеда наведётся на них. Но торпеда то ли наведётся, то ли нет, а вот в повседневной деятельности, как кто-то из заводчан отметил, теперь не грозила поломка винтов при плавании зимой во льдах, да и со швартовыми на кормовой надстройке теперь можно обращаться без особой предосторожности, что их намотает на винт. Для Трофимова, как командира кормовой швартовой команды, это не пустой звук. Пока шло дооборудование лодки, экипаж разместили на жительство вблизи завода во вполне благопристойном жилкомплексе за высоким забором. После трудов праведных там можно было обмыться, принять пищу, отдохнуть. Офицеры и сверхсрочники, оставив подчинённых на попечение дежурного по городку, каждодневно после рабочего дня устремлялись к своим семьям. Не служба, а рай! В этой «райской» жизни был ещё и «райский» уголок – заводская столовая. Маршрут следования от заводского причала к городским квартирам пролегал через столовую. А в столовой, как и во всяком райском уголке, водился свой «змий». В данном случае он таился в обыкновенной пивной бочке. Выпускали «джина» (или «змия») из бочки по заводскому гудку в 17.00, с окончанием рабочего дня. Первыми к бочке устремлялись рабочие, за ними трудовая заводская интеллигенция, замыкали офицеры и сверхсрочники с ремонтирующихся кораблей. С кораблей попасть в «передовики» не всем удавалось: с 17 до 18 на кораблях шла традиционная приборка. А вот рабочий класс – тот всегда был в передовиках. Даже утром, перед работой, у центральной проходной завода к магазину, торгующему напитками, уже выстраивалась длинная очередь «передовиков» за чекушками и поллитровками. Это, естественно, приносило вред. Рядом, у газетного киоска, образовывалась жиденькая очередь трудовой интеллигенции за «печатным словом», которое ничего не приносило. А от бочкового «змия», какой он вред?
За день, к 17.00, эту бочку работники прилавка уже ополовинят, оставшееся щедро разбавят водой, пей, не пей – в осадке только вонь... И то, домой придёшь, а жена тут же: «Трофимов! А от тебя снова спиртным пахнет», – ехидненько так. Тьфу ты! И что за народ эти женщины... Настал, наконец, день, когда все работы по дооборудованию были закончены, и подводная лодка должна была отойти от заводского причала для проведения вывески и дифферентовки. Как и всегда, сделали приготовление к походу, испытали прочный корпус на герметичность, прозвучала команда: «По местам стоять, со швартовых сниматься!». Сигнал к съёмке со швартовых как бы прервал занудную, тягомотную заводскую жизнь, взбодрил экипаж, все воспряли от застойной спячки, посыпались чёткие команды, доклады, каждый знал, что ему делать и как поступать. Электрики доложили на мостик о готовности исполнять приказания по машинному телеграфу на работу главными гребными электродвигателями. Старпом приказал отдать швартовые, командир лодки решил подправить корму, слегка отбросить от соседнего корабля, дал приказание на работу моторами «враздрай», с соседнего корабля сбросили кормовые швартовые, и тут же раздался истошный вопль Трофимова с кормовой надстройки: «Стоп моторы!!!» Со скоростью 190 об/мин сброшенный швартов начал наматываться на винт и линию вала подводной лодки. Вот тебе и «гарантированное» ограждение... День пошел насмарку. Лодку оттаскивали буксирами на углубленное место, ставили на бочку, создавали дифферент на нос, стараясь оголить гребные винты, или хотя бы поднять их как можно ближе к водной поверхности. Заводские и лодочные лёгководолазы, бранясь нецензурно во все адреса, долго рубили намотавшийся швартов. На каркасе нового ограждения винтов можно было разместиться и закрепиться, но он невероятно затруднял делать хорошие замахи кувалдой. Все были удручены случившимся. А вечером в столовой не оказалось пива... Расстроенные дневными неудачами, свободные от дежурств офицеры и сверхсрочники лодки уныло направились по домам. По пути, в районе центральной проходной завода, одной из групп неудачников пришла «светлая» мысль: а не зайти ли в соседнюю да не пропустить ли с горя по соточке?
Идея понравилась, хотя у Трофимова и защемило в груди: опять придётся оправдываться. И он поделился горечью товарищам. Те отнеслись сочувственно: все женщины такие! Конечно, «соточки» оказалось мало, добавили еще по «половиночке». И тут Петю Мезенцева, старшину команды мотористов, осенило: – Ребята! А у меня есть чудодейственное средство! – и откопал из какого-то потаённого кармашечка завёрнутое в клочок газетки НЕЧТО. – Во! – воскликнул Петя, – Это я привёз из Индонезии, мускатный орех! Отшибает запах напрочь! Петя недавно вернулся из командировки, отгонял подводную лодку в Индонезию на продажу. Он раскрошил это «нечто», раздал по крупинке товарищам. По его уверению, после разжёвывания орешка, никакая жена, ни в жизнь не учует запаха. Некоторые сотоварищи, ободренные рекламой Петиного продукта, предложили тут же повторить заказ. Предложение должной поддержки не получило, но по несчастью в соседней столовой завода по производству лакированных жестяных банок для рыбной промышленности торговали свежим пивом. И товарищи соблазнились выпить по кружечке, после чего разойтись.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских и подготовительных училищ.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ и оказать посильную помощь в увековечивании памяти ВМПУ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Первые впечатления от общения со старшими штурманами. (ПэЭф).
Помощника флагманского штурмана я дальше буду называть просто: ПэЭф... А своего начальника – старшим штурманом: ЭсШа... ...ПэЭф – ходячая энциклопедия в области судовождения вообще, и Подводного - в частности... Для меня общение с ним – непрекращающийся Кошмар! Первые попытки сдавать ему что-либо из зачетного листа оканчиваются одинаково: «Если Вы этого не знаете, то что же Вы вообще тогда знаете?» ...Огромная батарея разных специальных книг, которые именно я должен прочитать, растет с ужасающими меня темпами! А вот зачетный лист остается девственно пустым... ...ПэЭф издевается... «Я поворачиваю переключатель в положение II... Видите, загорелась зеленая лампочка... Расскажите, что произошло в системе курсоуказания такого, чтобы заставить лампочку загореться...» И так далее... Вы уже знаете о моих отношениях с техникой (я ее ненавижу!)... В училище я просто выучивал материал наизусть (память была отличной!), а умные преподаватели радостно удивлялись моему прилежанию и усидчивости... и своему умению научить... Здесь, у ПэЭф, память не спасает... Он требует такого Понимания Железа, как будто Оно Больной, а Я – Терапевт-диагност... Поэтому для того, чтобы сдать Часть, я сначала должен изучить Целое… Вот представьте себе мой типовой ежедневный ужас: на панелях центрального прибора системы курсоуказания в гиропосту имеется 64 различных переключателя… Чтобы сдать зачет по устройству этого прибора (а это всего один вопрос из 13 в зачетном листе!) мне пришлось сначала сдать зачеты ПэЭф по каждому из этих 64-х переключателей! Смеетесь? А вот мне было тогда не до смеха...
Все было бы еще ничего, если бы Кораблю не предстоял поход подо льды Северного Ледовитого океана... Но этот поход предстоял, поэтому мой зачетный лист стараниями ПэЭф немедленно пополнился длинным перечнем вопросов по Подледному Судовождению... Будь она проклята, эта Арктика, с ее специфическими особенностями! ПэЭф педантичен, как хронометр... Его ежедневное появление в штурманской рубке в один и тот же момент моей вахты неотвратимо... Как рок... «Сменились? Пойдемте в гиропост...» Палач-любитель молодых лейтенантов… Сегодня он ласков... «Идите в кают-компанию, посмотрите фильм, а потом доложите впечатления» Я – ошеломлен! Он что – заболел?? Или – это шутка? Ведь кино для меня – табу... По-идиотски переспрашиваю... Нет, не шутка... Радостно влетаю во второй отсек... В кают-компании – никого… Оказывается, по приказанию Командира фильм поставили на просмотр только для Меня... «Думают ли животные?» – так он называется... Краткое содержание: мартышке показали банан и положили на землю... Между ней и бананом – перегородка... Эту перегородку можно легко обойти и слева и справа... Можно... Но обезьяна почему-то не догадывается о таких прекрасных возможностях... Сначала она пытается подлезть лапой под сетку... Неудача! Потом идет в ход палка... Неудача... Потом сооружается подставка... Неудача! Потом снова палка, длиннее чем первая... И так – полтора часа... Чего только не перепробовала бедная героиня фильма, чтобы достать банан! Наконец, загородка обойдена... Заветный банан съеден! …Возвращаюсь в гиропост... Появляется ПэЭф... «Ну как? Понравилось? Вот точно так же и Вы сдаете на допуск… ...В этот день я был объектом пристального внимания Всех Членов Экипажа! На меня пришли посмотреть даже повар и интендант из далекого восьмого отсека! И на всех лицах радостно читался один и тот же вопрос: ...Через много дней Командир мне скажет: «Предстоял подледный поход... Надо было снять напряжение с Экипажа... Арктика – это не шутка...» ...Вы бы обиделись на Них, будь Вы тогда на моем месте? Нет? А я – да... До сих пор...
Первые впечатления от общения со старшими штурманами (ЭсШа).
Мы с ЭсШа настолько разные, насколько это вообще может быть между людьми… Трудно было найти двух более непохожих друг на друга людей для общения в течение 50 суток на площадке в четыре квадратных метра... ... ЭсШа – удав... А я – типичный ушастый кролик. Он даже молча так умеет выразить недовольство (если он чем-то недоволен!), что хочется спрятаться глубоко-глубоко... и желательно навсегда! А уж если изречет при этом что-нибудь... Вот как сейчас, например... когда Корабль всплыл на сеанс связи... «Перископ не вращается от гидравлики! Вы – командир БЧ-5 в штурманской боевой части... Идите, устраняйте неисправность... А Место корабля положено определять Мне!» Вот так-то... И место указал – иди, занимайся ненавистным железом... и напомнил заодно, кто из нас отмечен всей полнотой Ответственности за безопасность судовождения... Он вообще не любит тесноты в штурманской рубке... Особенно сейчас, когда они вместе с ПэЭф на каждом всплытии проверяют исправность нового приемоиндикатора... ЭсШа равнодушен к моим эмоциям по поводу сдачи зачетов не ему, а ПэЭф... ...Так же равнодушен он к Моему Незнанию техники… ...А вот к Моему Нежеланию заниматься Ею он неравнодушен и весьма! Сеанс связи окончен... Погружение... Привычные 60 метров над головой... Снова появляется ПэЭф... «Сменились? Пройдемте в гиропост...» Боже, дай силы вытерпеть все это... ...ЭсШа прячет ухмылку в рыжую бородку... В центральном натыкаюсь на Командира... «Чем же занимается мой недопущенный лейтенант?» Все, приехали... ... Много лет прошло с тех пор... Спасибо Вам, старшие штурмана! Вам ПэЭф, за то, что показали незнайке Цену Знаниям! Вам, ЭсШа, за то, что Клин Клином выбивали и не жалели Незнайку! Благодаря Вам всегда, где бы ни служил потом, стремился быть Настоящим Профессионалом и достойно Держать Удары Судьбы!
Первые наблюдения за Экипажем.
Экипаж наблюдает за Мной... Я наблюдаю за Экипажем... Я заметил, что, давая в разговоре между собой характеристику кому-нибудь, офицеры добавляют иногда слово «грамотный»... Это по отношению к одним... А по отношению к другим – не добавляют... бросается в глаза то, как произносится фраза... С подчеркнутым уважением! Что же, значит надо стать Грамотным! Гениальный вывод... чего и ПэЭф и ЭсШа упорно добиваются именно в отношении Меня! Им не повезло: в качестве материала достался Остается утешаться известной цитатой Сократа... Сказанной в утешение всем незнайкам: «Я знаю, что я знаю Мало, но я добьюсь того, чтобы знать больше!» Вас греет? Меня – нет... Ход моих мыслей прерывает ПэЭф... «Сменились? Пройдемте в гиропост...» ... Все еще хотите быть Грамотным? Будьте...
Первые неприятности в судовождении.
Неприятности в судовождении бывают мелкие, крупные, очень крупные... и с тяжелыми последствиями для Корабля (упаси нас, Боже, от этого)... Мелкие – это когда что-то из Железа ломается и быстро ремонтируется... Или когда берут в море такого, как я... и возятся с ним... Крупные – это когда забывают переключить масштаб автопрокладчика при переходе с путевой карты одного масштаба на карту с другим масштабом... И оказываются в другом измерении... Или когда одновременно выходят из строя основная и резервная системы курсоуказания... Очень крупные – когда Не Понимаешь, что происходит со средствами определения места Корабля... или с навигационным комплексом... Когда появляется в душе Леденящий Ужас от осознания того, что не ты ведешь Корабль, а едешь в Подводной Галактике вместе с Кораблем Неизвестно Куда и находишься при этом Неизвестно Где… И, наконец, с тяжелыми последствиями – это когда по вине судоводителей Корабль прекращает выполнение боевой задачи и просит Берег о Помощи... У нас сегодня – очень крупные... На очередном всплытии ЭсШа и ПэЭф обнаружили отсутствие каких-либо сигналов на входе приемоиндикатора... Этот прибор – последнее слово в радионавигации... Их всего три комплекта на всем флоте... Установку делала специальная бригада заводских специалистов... Все отрегулировано, опечатано... Нам категорически запрещено лезть внутрь прибора... Главное – без него идти под лед Нельзя! А это – основная цель похода! Вот такие дела... Поведение приемоиндикатора Абсолютно Непонятно: все контрольные проверки, предусмотренные инструкциями, дают Отличные Результаты... Прибор будто издевается над ЭсШа и ПэЭф... «Я абсолютно исправен!»... А сигналов на входе Нет! А они по всем исходным данным Должны Быть!! ...Первые сутки... перепробовали Все, что только было в силах таких специалистов, как ЭсШа и ПэЭф... Ничего... ...Вторые сутки... ПэЭф принял кардинальное решение – лезть внутрь приемоиндикатора! Весь гиропост и штурманская рубка завалены папками с эксплуатационной документацией... Рулоны бумаги от самописцев... Влезли в прибор... Прозвонили все цепочки в схемах... Ничего!!! ...Третьи сутки... ПэЭф обращается к Командиру с просьбой запросить Берег об изменениях в работе радионавигационной системы... Надо знать ПэЭф, чтобы оценить в полной мере тяжесть такого решения... Да еще на боевой службе... И здесь происходит Невероятное!!! Командир достает записную книжечку и... спокойно говорит ПэЭф: «А у системы сейчас профилактика... с... по...» Оказывается, во время инструктажа в штабе флота Командира предупредили... об Этом Самом... с... по... А он Забыл сказать об этом нам!
Зато я никогда не забуду, какое выражение лица было у ЭсШа и ПэЭф в тот исторический момент... С облегчением Вас, дорогие товарищи! «. Сейчас они оба спят мертвым сном, а я уже 22 часа стою на вахте... Хорошо... А сигналы появились! Точно тогда, когда и должны были... в соответствии с графиком профилактики системы... из записной книжечки Командира! ...Много лет спустя в одном «высоком» кабинете мне показали полотно неизвестного художника. ...Штурманская рубка... Залитый кровью автопрокладчик... На путевой карте – распростертый «труп» командира БЧ-1… Разъяренный командир корабля одной рукой вцепился в горло еще живого командира группы... В другой занесен окровавленный циркуль... Внизу надпись: «Постоянное взаимодействие Командира Корабля с личным составом штурманской боевой части – залог навигационной безопасности!» Вот так-то, дорогой читатель!
Первые «подглядывания» в перископ.
Нам нужна связь с берегом... Поэтому в назначенное время Корабль, как кит, поднимается из глубины... Нет, не на поверхность... хватануть воздуха, а в пограничный слой, который называется перископной глубиной... На этой глубине мы поднимаем антенны связи и ловим свои позывные... Сеанс связи длится несколько минут... Все это время огромный Корабль «зависает» в приповерхностном слое, высунув из-под воды перископ – свой единственный глаз... Всплытие на перископную глубину для Корабля – это всегда шаг в зону Неведомой и Всегда Существующей Опасности! Дело в том, что в момент всплытия прямо по курсу всплывающего корабля может запросто оказаться огромное судно, лежащее в дрейфе... Без хода... С остановленной машиной... Но мы-то этого не знаем! И прём, как бык на ворота! Либо, вдруг внезапно, откуда ни возьмись, появляется какой-нибудь «Летучий Голландец»…. Хотя еще минуту назад гидроакустики уверяли и себя, и нас, что горизонт чист... А дальше – все зависит от Реакции Командира и Экипажа... Кто хотя бы раз побывал в такой ситуации, тот на собственной шкуре ощутил леденящую душу точность слов «промедление – смерти подобно!» Окончательное право ответить на вопрос есть для корабля опасность наверху или нет, предоставлено только одному человеку – Командиру... Только он дает команду на подъем перископа и лично осуществляет Первый Круговой Обзор Поверхности Моря...
В этот раз все проходит спокойно... Без сюрпризов... «Горизонт чист... Поднять выдвижные... Погода... Начался сеанс связи по назначенной программе...» Привычная уже картина. Мне иногда дозволяют заглянуть в окуляр перископа... Краткие незабываемые мгновенья... Будто растворяешься в линзе... и становишься Частью Океана... Он живет своей размеренной жизнью... Серая спокойная гладь... Плавно перекатывающиеся через Корабль громады волн... Облака… Брызги пены в перекрестье линзы... Иногда – чайки над то появляющейся в волнах, то исчезающей спиной Корабля… Вдруг... Картина безмятежного покоя исчезает... В линзе голубоватый сумрак Глубины... Блики солнца затухают в мириадах белых пузырьков... Это боцман не удержал корабль... и – нырок... «Окончен сеанс связи!» Как удар хлыстом по сердцу! «Опустить выдвижные...» Все, прогулка окончена... Через несколько минут я вновь – просто член Экипажа...
Первые измерения Внутреннего Мира.
Представьте себе островок в Безбрежном Океане... Длина чуть больше 100 метров... Ширина около 7... На островке много дней и ночей живут и работают 120 человек... Оторванные от всего мира... Ближайшая земля зачастую удалена на сотни, а иногда и тысячи миль... Рассчитывать приходиться, главным образом, на себя да на Товарища по Отсеку... У Вас не появилось желания оказаться на таком островке? Меня иногда посещает мысль: о чем думают эти люди в редкие часы отдыха? Или во время ходовых вахт? То там, то здесь появляются непредусмотренные отсечными описями предметы... Самодельные календари с надписями «до конца похода осталось ... суток»... Или карта мира с надписью посреди Атлантического океана «где мы?»... В жилых каютах и на боевых постах нет-нет, да и мелькают фотографии Близких... жен, детей, внуков... Но о береге сейчас редко говорят... расслабляет... а расслабляться пока Нельзя: впереди – встреча с Арктикой... Я пока Чужак для Экипажа... Поэтому Мой Внутренний Мир полностью заполнен Ею... Суженной... Богом данной... Достаю из сумки заветную фотографию... Смеющаяся девчонка.- копна роскошных каштановых волос... Букетик голубых васильков вместо заколки... В глазах чуть заметная усмешка... Весь Мой Внутренний Мир растворяется в глубине этих глаз… Сегодня Она уезжает на Большую Землю... к очаровательной Ленинградской осени... В Неизвестную Свою Жизнь Без Меня...
Устлали листья парки Ленинграда, И навевает грусть осенний цвет… Пора чудес… Но мы тебе не рады, Ведь мы ушли и нас давно здесь нет...
Память жестока... особенно, когда снимешь ограничители… Дни и ночи медового месяца мелькают, как запретные картинки... Я и Она... и Безоблачное Небо над нами... Раздвигаю занавеску на переборке... Маленькая картина в нише... Июльский денек... Зеленый луг… Спокойная гладь лесного озера... Синее небо... и сосны на берегу... Мы покупали картину Вместе с Ней незадолго до отъезда. А сегодня она здесь, со мной... Кусочек земли в Океане. ...«Гиропост! Командира группы – на вахту!» Занавеска задернута... Фотография спрятана... Дверь в Мой Внутренний Мир стремительно захлопывается... В центральном! Внимание! Недопущенный командир группы следует на вахту... Дорогу... Дорогу... Дорогу...
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Военным довольно часто приходится менять «насиженные» места. Увы, такова специфика профессии. Со временем листаешь страницы жизни, что-то мелькает в памяти, как в окне вагона скорого поезда, не задержавшись, а что-то оседает надолго с разными оттенками ассоциаций. Какие-то картинки хотелось бы выбросить из памяти напрочь, а что-то ласкает твою душу. Владивосток – один из тех городов, которые не забываются со временем. Да и разве можно забыть оригинальность ландшафта этих мест?
Город расположился на южной оконечности полуострова Муравьёв-Амурский, с севера его прикрывают довольно высокие горы – сопки, на склонах которых живописно разместились городские строения, с востока омывается водами Уссурийского залива, с запада – Амурского залива, на побережье которого в зоне благоприятного микроклимата узкой полосой на многие километры расположились здравницы – санатории, дома и базы отдыха с пляжами. С юга, через пролив «Босфор Восточный», соединяющий Уссурийский залив с Амурским, город прикрыт островом «Русский». Самое лучшее украшение города – это, конечно, бухта «Золотой Рог». Она протянулась на 7 километров, по форме напоминает изогнутый рог буйвола, хорошо защищена от ветров всех направлений, достаточно широка и глубоководна. Это одна из лучших бухт в мире. Вокруг «Золотого Рога» и начал строиться год его основания 1860-й.
Во Владивостоке мне довелось прожить 12 лет. В те годы, в канун первого столетия со времени основания города и первые несколько лет очередного, Владивосток украшали улицы Ленинская (ныне получившая историческое название «Светланская»), 25 Октября (впоследствии «Алеутская»), Пушкинская, Китайская (ныне ставшая «Океанским проспектом»), Пекинская (теперь – улица «Адмирала Фокина»). Часть улиц изменили названия в период охлаждения наших отношений с бывшими друзьями-соседями, частью же – во времена «демократических» преобразований. В годы моего проживания, в городе доминировали дореволюционные постройки, слегка разбавленные «сталинским стилем», плюс – значительное присутствие «частного сектора», большей частью деревянного – местный «Шанхай». Новостроя почти не было. Город казался припудренным налётом старины и провинциальности, и в то же время отличался от других оригинальностью архитектуры и красотой пейзажа, обладал удивительной, магической притягательностью и своеобразным шармом. Если память не изменяет, в 1961 году Н.С.Хрущёв, в то время 1-й секретарь ЦК КПСС, после визита в США, на обратном пути домой посетил Владивосток. Потрясённый виденным в Штатах, он провозгласил на весь Союз (а может и всему миру) примерно так: «У нас здесь (во Владивостоке) будет свой Сан-Франциско!». И потекли городу инвестиции... Уже к 1968 году, году моего убытия к новому месту службы, в разных районах города развернулось массовое жилищное строительство, появился запущен первый в стране фуникулёр. Город стал обретать новое лицо.
Владивосток – город моряков. Здесь всё работает на флот, подчинено флоту: торговому, рыбному и, конечно, военному. Здесь жили и трудились в большинстве молодые, энергичные люди. В летние выходные и праздничные дни улицы центральной части города были запружены красивой, нарядно одетой молодежью. Театры и кинозалы не вмещали всех желающих. Рестораны тоже не пустовали, в «Интуристе» и «Золотом Роге» всегда могли предложить фирменную скоблянку из трепангов, в «Арагви» – блюда кавказской кухни. Все удовольствия были по карману абсолютному большинству населения. Каждый, кто побывал во Владивостоке и, тем более, пожил какое-то время, уверен, всегда испытывает при воспоминании о нем ностальгические чувства. С такими чувствами я прожил 20 лет. И уже смирился с тем, что больше никогда этот город не увижу: и далековато, и дороговато... Из этих 20-ти, последние 15 жил в Риге, был уже на пенсии, но ещё работал. Профком нашего учреждения уделял много внимания организации досуга, часто предлагались туристические поездки в Москву, Киев, Тбилиси, Ереван, Одессу, на остров Сааремаа, по «Золотому кольцу», на Карельский перешеек и т.д. Все эти экскурсии скоротечные, большей частью в пределах «выходного дня» (суббота – воскресенье), отдельные на день – два больше в счёт предстоящего отпуска, или с использованием отгулов за переработку и, что немаловажно, – недорогие. Во многих местах довелось побывать. А в июне 1988 года вдруг проявился пятидневный тур во Владивосток – Находку из расчёта: самолётом сутки туда, двое на Владивосток, одни на Находку и сутки на обратную дорогу. И как тут было устоять? Таких любителей в «конторе» набралось 18 человек. Организация тура была превосходной: авиарейсы, автобусы, гостиница, питание, экскурсионное обеспечение – всё на должном уровне и всё как по часам. Владивосток нас встретил обелиском в память основания города с высеченным на постаменте знаменитым изречением В.И.Ленина: «Владивосток далеко, но город он нашенский!» Разместили нас в высотной гостинице на самом берегу Амурского залива возле Спортивной гавани, путь к которой шёл с улицы Ленинской по улице Тигровой, огибая сопку «Тигровую». В бытность моего проживания этой гостиницы ещё не было. Меня удивило решение архитекторов в выборе места ее постройки. Гостиницу поставили на пляже вплотную к высокой скале, большая часть этажей находится ниже уровня скалы, основной вход в здание сделан сразу на 6-й или 7-й этаж с площади у гостиницы, есть выход и с первого этажа сразу на пляж Амурского залива. Пока размещались, устраивались, наступили вечерние сумерки. По программе сразу после ужина планировалась тематическая экскурсия по городу с романтическим и несколько загадочным названием – «Огни Владивостока».
Да, я это знаю: огней в ночном Владивостоке предостаточно, они впечатляют. Особенно они хороши на чёрной глади водной поверхности бухты «Золотой Рог» при созерцании глазами туриста. Но сколько они доставили мне хлопот и тревог, когда я входил с моря в ночной Владивосток и будучи штурманом, и старпомом, и командиром подводной лодки... На них я насмотрелся! Меня ждали добрые друзья – Альбина и Александр Морозовы, с которыми связаны многие приятные воспоминания. – Какие еще «огни»? Быстрее давай к нам, стол уже накрыт! – торопили они меня в телефонной трубке. – И предупреди руководителя группы: ты будешь завтра в нашем распоряжении, мы организуем тебе персональную экскурсию по городу. Наутро «Жигули» стояли у подъезда. Экскурсионное обеспечение взял на себя Володя, зять моих друзей. Осмотр центральной части города мы начали с видовой площадки сопки Голубиной («голубинка» – в обиходе). Панорама Владивостока с «высоты птичьего полёта» великолепна. Под тобой простирается вся бухта «Золотой Рог». Оба берега бухты облеплены теснящимися друг к другу боевыми кораблями, гражданскими судами различного водоизмещения и назначения. Их стало намного больше, чем в былые времена. А что это там, на противоположном, южном берегу? Вижу Калининскую улицу, она тянется вдоль всего побережья и где-то ближе к мысу Чуркина плавно изгибается влево и заканчивается у бухты Диомид. Калининскую я знаю хорошо. Смотри-ка, на Калининской, ближе к Мальцевской переправе, еще один холодильник появился. Вижу недалеко от этого причала пятиэтажку, там была наша последняя квартира, а через несколько домов, справа, – дом с гастрономом, роддом, в котором родился младший сын; рядом должен быть кинотеатр «Чайка», там ответвляется от Калининской и идёт вверх, до Диомида, улица Черёмуховая, – где-то там жили Харламовы. А слева от «моего» дома через ущелье должны проглядывать корпуса учебного центра подплава... Но где они? Панорама изменилась до неузнаваемости. Весь «Чуркин» – возвышенный участок южного побережья бухты «Золотой Рог» до собственно мыса Чуркина – почти полностью видоизменился: всё застроено 9-ти-этажными домами. Справа от улицы Трудовой, на возвышенности, почти у подножья «Дунькиного пупа» – это так называли в просторечье сопку «Бурачок» – начинается улица Окатовая, на ней была наша предыдущая квартира.
– А где же он, «Дунькин пуп?» – спрашиваю у Владимира. – Смотри-ка, срыли! Жаль, осталась только «шишечка»... А ведь сопочка доминировала на Чуркине. Взор снова скользит вниз, к Мальцевской переправе. Слева от её причала ошвартована группа судов – большая плавбаза, облепленная небольшими суденышками... «Это китобойная флотилия в отстое, она уже не ходит на промысел », – объясняет гид. А это северное побережье «Золотого Рога», его опоясывает улица Ленинская. Вот тут, почти под нами, тоже был когда-то маленький причал Мальцевской переправы для морского трамвая – небольшого пассажирского катера, ходившего по расписанию через бухту. Чуть выше причала – стадион, его построили ещё в мою бытность на месте рынка. Между стадионом и бухтой видны корпуса Дальзавода, крупнейшего судоремонтного предприятия Приморья. А слева от стадиона вижу строения военного городка. Это БСРК. Меня с этим городком связывают многие воспоминания. Остановлюсь-ка, пожалуй, подробнее.
БСРК
– главная база Тихоокеанского флота и, соответственно, главная база судоремонта. Из самых дальних бухт и гаваней необъятного «театра» идут сюда в ремонт корабли. БСРК – это «Бригада строящихся и ремонтирующихся кораблей», соединение, которому временно и переподчиняются эти прибывающие корабли. Этой «конторы» в 1960-х годах уже не существовало. Точнее, она существовала, существует и поныне, но к описываемому периоду уже ничего не строила и специализировалась, в основном, на обеспечении ремонта только подводных лодок, заодно сменила и наименование. А вот прежняя аббревиатура прижилась, сдаётся, навечно. Вот, случись, спроси сторонний: «Где мне найти БСРК?». И, пожалуй, всякий абориген, не задумываясь, укажет путь. Да, это недалеко, почти в центре города. И если считать центром города бухту «Золотой Рог», то там, на ее берегу и располагается огороженный кирпичной стеной целый городок добротных старинных корпусов зданий. Здесь и штаб, и казармы экипажей подводных лодок, склады, мастерские, котельные и даже свои причалы на заливе. Там есть всё. Все экипажи подводных лодок, ремонт которых ведут судоремонтные предприятия, расположенные по берегам «Золотого Рога», базируются в городке БСРК. Там личный состав питается, занимается специальной подготовкой в учебных кабинетах, отдыхает после трудовых дел, по выходным проводит досуг в клубе, а уж если вырвался в город... БСРК – это «оазис». Живые люди, одичавшие в дальнем захолустье, оказавшись в центре краевой цивилизации, сначала шалеют, глаза разбегаются, всего хочется вкусить. И не всегда «вкушение» сочетается с нормами заскорузлых уставов. БСРК – место желанных, нечаянных или случайных встреч. – Ба, ба, ба! Какими судьбами? – почти по-гоголевски звучат восторженно-шумливые голоса, встретившихся однокашников по училищу, учебному отряду или бывших сослуживцев. – Слушай, надо «отметить»! БСРК – это приют «заблудшему» путнику. Примерно такая ситуация: возвращается служивый из отпуска, приехал поездом или прилетел самолетом. К месту службы в какой-нибудь отдалённой бухте теплоход не сегодня. В кармане – ни шиша. (Из отпуска же!) Куда податься? Правильно, в БСРК. Там всегда найдутся товарищ, друг, питие, пища и кров.
В заводских или доковых ремонтах приходится бывать часто. БСРК мне знакома ещё со средины 50-х годов ХХ-го века. Многие легенды, были и небылицы рождались в ней. Каждый, кому довелось там побывать, может рассказать вам такое (!), чего не встретите больше нигде. Случай из моей практики. Это начало 1960-х годов. Мы в сухом доке на Луговой. Это у самого острия «Золотого Рога». Пропал матрос. Нет и всё! Ни у кого не добиться: кто, когда, где видел. «Вот, вроде, был, но это я от кого-то слышал, не помню...» – примерные ответы. Но все уверены, что жив. Через пару дней, «случайно», нашли его почти здоровым на соседней плавбазе рыбаков. Разбираемся. Решил отметить день рождения. Денег маловато. Перемахнул через забор, ограждающий территорию доков, сбегал в госпиталь по соседству, сдал чуть ли не 600 грамм крови, на «заработанные» продажей собственной крови деньги купил водку и ... Ужас! Залить в собственные вены и артерии водку вместо животворной крови... Разобрались, объяснили вред содеянного здоровью и крепко наказали в назидание. А вот еще более «кровавая» небылица. Там же, на Луговой, зимой с 1955 на 1956 год возвращался своим ходом ночью на лодку в доке механик. Было снежно, морозно, как всегда ветрено в эту пору и крепко выпито по случаю. В то время «Луговая» ещё привычно именовалась «Гнилым углом», была застроена одноэтажными частными домами и традиционно не освещалась То ли механик не нашёл искомый дом, то ли сбился с пути, – он же не штурман, – и забрёл в какой-то двор. Может, куда и стучался, да не впустили. Может, на счастье, или на беду, на его извилистом пути попалась собачья будка и, не найдя другого укромного места, залез он в неё погреться. Залезла и хозяйка конуры. Вместе согрелись, и уснул наш горемыка.
Через какое-то время, от сугрева, реакция в его желудке активизировалась, механика стошнило. Хозяйку пристанища это не шокировало, и скорее с голодухи она начала облизывать незваного гостя. Может в порядке гостеприимства у собак так принято. А вот что пригрезилось «гостю» – не знаю, возможно, страстные поцелуи, лобызанья и он... откусил собаке язык. Та от боли выскочила из конуры и так взвыла, что из дома повыбежали хозяева. Побили Механика, естественно. Сдали в комендатуру. Был суд чести. В 1967 году нам повезло. Мы ремонтировались на СРЗ в бухте «Диомид», на отшибе. Подчинялись, конечно, штабу БСРК, но пользовались некоторой автономией. Заводик в этой бухте небольшой, компактный. У нас своя плавказарма на четыре лодочных экипажа, каюты, общий камбуз, свой карцер (на всякий случай, для острастки), сообщение с берегом только по сходне, соблазнов вблизи почти нет. Тишь да благодать. Самое прекрасное – на доклады в штаб не ходим, далековато. Вечером доложил начальству по телефону о выполнении плана, проблемах, которые самим же и решать, и – «гуляй, Вася!». Начальство своими посещениями тоже не надоедает. Нет, в абсолютном покое нас не оставляют. То вызов на совещание, то на планирование, то ещё что придумают. Политработа в те поры (так же, как и «до», и «после») была превыше всего. А уж марксистко-ленинской подготовкой, конспектированием «классиков», соцсоревнованием – совсем задолбали. Политработники были в фаворе, многие свою миссию, надо отдать должное, исполняли добросовестно и с пользой. Но, несмотря на провозглашённое в Вооруженных Силах «единоначалие», – руководящие политорганы искусственно подтягивали их статус под «комиссарский», ставили вровень с командирами. Политработники бывали всякие, как и прочий люд. И коль уж речь зашла о политработниках, расскажу об одном из них. Это начальник политотдела БСРК конца 60-х годов прошлого века капитан 1 ранга Гонтарь Л.Ф. Этот был чрезмерно усердный и инициативный. Внешне – вполне заурядный. Среднего роста, среднего телосложения, смугл, темноволос, кареокий, как мужчина вполне видный. И пока он молчал, что бывало очень редко, ничем особым не выделялся. А вот когда начинал говорить – становился необыкновенным. Во-первых, его речь наводила на мысль, что родом он из краев, где могли жить и западные украинцы, и юго-западные белорусы, и молдаване. Во-вторых, чувствовалось: все, что было усвоено им с детства и отрочества – неистребимо. Никакие училища и академии повлиять на это не смогли. Не видел, как он писал, а вот речь его была очень характерной. У него не существовало разницы между «и» и «ы», между «е», «ё » и «э », а знаки « ь » и « ъ » – бесплатное приложение в любом месте слова, ударения в словах – произвольные.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских и подготовительных училищ.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ и оказать посильную помощь в увековечивании памяти ВМПУ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Сергей Иванович Рабинович командовал головным с январь 1942 г. по сентябрь 1943-го, сменив не справлявшегося со своей ролью предшественника. А ранее - курсант Военно-морского училища имени М. В. Фрунзе. Об этом периоде жизни своего однокашника рассказал в своей книге адмирал
В конце лета снова намечалось заграничное плавание: по прошлогоднему маршруту вокруг Скандинавии с заходом в Гетеборг, а на обратном пути в Берген. Для нас, курсантов в этом походе главная задача — штурманская практика и несение вахт на ходу, как на верхних постах, так и в машинном отделении, а также у паровых котлов. В училище мы получили новую экипировку, морские [63] карты и прочие необходимые для похода штурманские пособия и инструменты. У Баньковского, ведавшего всем хозяйством и финансами училища, обычно и копейки не выпросишь, а тут, снаряжая нас в заграничное плавание, он расщедрился. Я, как редактор стенной газеты «Шторм», получил довольно приличную сумму денег, на которую мы вместе с одним из художников редколлегии — Михаилом Романовым купили ватманской и цветной бумаги, разноцветную тушь, а самое главное — Михаил где-то раздобыл большой набор медовых акварельных красок. С таким вооружением и при художественных талантах. Обухова, Соловьева, Романова и Бряндинского (того самого, который позже, в тридцатых годах, став летчиком-наблюдателем, погиб на Дальнем Востоке при розыске Марины Расковой — штурмана самолета «Родина») можно было надеяться, что газета будет иметь должный вид. Начальник курса обещал помочь нам сделать лозунги и приветствия на шведском языке. Обухов тяготел к станковой живописи, прекрасно писал акварелью море, корабли. Соловьев в только ему присущем стиле делал оригинальные виньетки, заставки. Романов склонялся к графике. Бряндинский рисовал отличные карикатуры. Афиногенов и Сергей Рабинович были заядлыми военкорами, могли сами печатать одним пальцем на пишущей машинке и уверенно доводить ее до абсолютно непригодного состояния. Нам был дан строгий наказ: — Кровь из носа, но газета — трехметрового размера, привлекательная, интересная, такая, чтобы никто, в том числе и гости шведы, не проходил мимо, — должна быть готова в срок к приходу в Гетеборг. Обычно редколлегия крейсерской газеты, в которую влилась стенгазетная братия нашего училища, работала в бывшей корабельной церкви, вернее, в алтаре церкви — помещении площадью метра полтора на четыре, отгороженном от коммунального кубрика (ранее он назывался церковным) массивными раздвижными ширмами красного дерева. В довершение всего через бывший алтарь проходили две внушительного диаметра трубы вытяжной вентиляции. При закрытых ширмах температура в помещении была почти как в парной бане. Хоть мы и работали по пояс голые, пот с нас лил ручьем. Корабль уже миновал Готланд, и редколлегию освободили от всех вахт. Мы работали не покладая рук и из своего помещения вылезали только по крайней нужде или для приема пищи, а то и хоть немного глотнуть свежего воздуха.
Возможно, один из присутствующих на фото курсантов С.И.Рабинович.
...Уже за полночь. Утром должны быть на подходе к порту Гетеборг... Только к трем часам ночи закончили газету. Она вся расписана тушью, рисунки и заголовки выполнены знаменитыми медовыми акварельными красками такой густоты, что каждая буковка пальцем прощупывалась. В чем были, легли спать под столами, на которых лежало наше детище, прикрытое сверху старыми газетами. В неимоверной духоте, весь мокрый от пота, я проснулся. Странно: не слышно дыхания корабля, турбодинамо работает только одна. Значит, крейсер уже на якоре, в Гетеборге! Значит, мы проспали, газету не вывесили!.. Над головой, на столах, там, где лежит стенгазета, какое-то шуршание... Тревожно вскочил. На столах все на месте, а шуршание еще слышнее, и именно под старыми газетами! Поднимаю одну из них и... о ужас! Несметное число большущих тараканов буквально грызут наши медовые краски. Все заголовки стали рябыми и почти потеряли свой цвет. Я сдернул газетные листы, гоню поганую нечисть... — Ребята, полундра! Тараканы газету съели! Вскочили бойцы-стенгазетчики и обомлели: текст, писанный тушью, остался в неприкосновенности, а от написанного медовыми красками — один только бледный в оспинах след... Катастрофа! Ошеломленные увиденным, ребята не могут слова произнести... Задание сорвано. Нужно докладывать, что у семерых здоровых ребят тараканы буквально под носом сожрали стенную газету... Срамота! Признанный философ Соловьев, а в кругу друзей Соловейчик, вздохнув, многозначительно произнес; «Д-да-а...» — и предложил подняться на верхнюю палубу. Уныло поплелись наверх. На корабле тишина, команда спит. Ничего не поймешь, никакого города не видно... Крейсер стоит вместе с «Комсомольцем» на якоре в море, неподалеку от какого-то плавучего приемного маяка. — Ребята, нам повезло... В Гетеборг еще не прибыли, стало быть, есть время заделать тараканьи пробоины и привести стенгазету в надлежащий вид! — обрадованно кричит Афиногенов. Наглотавшись вволю чудесного морского воздуха, ныряем вниз. — Есть один вопрос, — задумчиво произносит Рабинович, подняв руку, вооруженную кисточкой. — Какой умник закрыл наше дитя старыми газетами и выключил свет? И первое и второе сделал я. — Эх, Володька, Володька! А еще редактор! — сокрушается Сергей. — Ты обязан знать тараканьи повадки. Темнота — лучшее время для их разбойничьих дел. — Стоп, стоп! — вмешивается Обухов. — Во всем виноват не он, а тот, кто купил и принес эти злосчастные медовые краски. Теперь уж каялся Михаил Романов. Снова принялись за работу. Восстанавливали надписи тушью. Дело подвигалось споро. Газету закончили до съемки с якоря. А до прихода в порт успели еще помыться, привести себя в подобающий вид, переодеться. При подходе к фиорду, ведущему в порт, «Аврора» обменялась «Салютом наций» с береговой батареей.
Вернемся к периоду командования лидером "Минск". Заслуживают внимания уже обстоятельства назначения Рабиновича С.И. на должность. Во всяком случае оно не прошло мимо внимания штаба и Главкома ВМФ.
Был издан ПРИКАЗ О ПОРЯДКЕ НАЗНАЧЕНИЯ И ПЕРЕМЕЩЕНИЯ НАЧСОСТАВА ВМФ № 01704 26 декабря 1942 г. - в котором, в частности, отмечалось:
Установленный приказом народного комиссара Военно-Морского Флота № 304-1940 г. порядок назначения и перемещения начальствующего состава Военно-морского Флота военными советами флотов и флотилий нарушается. Приказами командующих флотов производятся перемещения тех категорий начальствующего состава, которые подлежат назначению и перемещению только приказами народного комиссара Военно-морского Флота. Приказами командующего Краснознаменным Балтийским флотом без санкции народного комиссара Военно-морского Флота назначены: в) капитан 2 ранга Рабинович С. И. командиром лидера эсминцев <Минск> и ряд других лиц начсостава.
В результате налета германской авиации 23 сентября 1941 года лидер «Минск» затонул на глубине 8,5 м.
Этот период нашел отражение в книге
Зимой 1941-1942 года, несмотря на чудовищные трудности, вызванные блокадой и холодами, начались работы по подъему и восстановлению корабля... Уже 25 августа лидер был поднят, а затем введен в док имени «Трех эсминцев» Кронштадтского морского завода.
Буксировка поднятого «Минска» в док «Грех эсминцев». Кронштадт. Август 1942 года
Восстанавливать корабль поручили работникам завода № 190 под руководством талантливого инженера Д.А.Чалыка. Предстоял значительный объем работ... В конце октября после окончания всех восстановительных и доковых работ и определения девиации магнитных компасов, лидер был готов к ходовым испытаниям. Для испытания необходимо было вывести «Минск» в море. Командиром корабля был назначен бывший преподаватель кабинета торпедной стрельбы при Военно-морской академии капитан 2 ранга С.И.Рабинович, вообще не имевший опыта управления кораблем, да еще в такой сложной обстановке и в видимости противника. Поэтому для обеспечения выхода корабля на испытания из Ленинграда прибыл по приказанию командующего эскадрой вице-адмирала В.П.Дрозда командир «Ленинграда» капитан 3 ранга Г.М.Горбачев. Выход «Минска» 3 ноября 1 942 года на ходовые испытания в район Шепелевского маяка прошел в ночное время успешно. С соблюдением светомаскировки корабль совершил несколько проходов по фарватеру до Красногорского рейда. Его главная энергетическая установка работала бесперебойно, и корабль признали готовым к переходу. Но дальше случилось непредвиденное. После возвращения с испытаний Г.М.Горбачев поставил «Минск» на якорь посредине Средней гавани и, посчитав свою задачу выполненной, сошел с корабля. В это время начал увеличиваться до сильного юго-восточный ветер, и корабль стал дрейфовать кормой на Петровскую пристань. Это увидел дежурный по рейду капитан 3 ранга М.Г.Иванов, который, опасаясь за целость винтов корабля, вызвал катер и отправился на лидер с задачей поставить его подальше от Петровской пристани. Машины на лидере еще не остыли. Вызвали ходовую вахту в машинное отделение, корабль снялся с якоря и самым малым ходом под двумя ГТЗА вышел на нужную позицию, где «застопорился». При этом случилось невероятное — третьей машиной дали «малый назад», в результате чего корабль, вместо торможения, увеличил скорость переднего хода, и на малом ходу врезался в южную гранитную стенку, смяв носовую оконечность до 5 шп. О происшествии было сразу доложено командиру Кронштадтской ВМБ капитану 1 ранга Г.И.Левченко. Тот приказал отремонтировать корабль своими силами, для чего необходимо было вновь поставить его в док. К счастью, в разбитых носовых помещениях течи не было и приняли решение поставить корабль на клетки, которые еще не успели разобрать после восстановительного ремонта. В доке пришлось отрезать деформированную часть форштевня и за неимением на Морском заводе необходимого оборудования править ее вручную. После установки форштевня листы наружной обшивки в этом районе присоединили сваркой, а к форштевню — клепкой. Через 10 суток отремонтированный корабль был выведен из дока. За это время силами личного состава проверили и привели в рабочее состояние всю материальную часть. Расследованием была установлена причина аварии — при монтаже во время восстановительного ремонта кто-то перепутал концы электродатчика тахометра среднего ГТЗА. Если на ходовом мостике машинным телеграфом давали передний ход, то в машине принимали — «ход назад», и наоборот. Было ли это случайностью или умышленным вредительством, установить не удалось. Мало того, при выходе на ходовые испытания эта ошибка не была обнаружена.
Лидер эскадренных миноносцев «Минск».
5 ноября 1942 года после испытательного пробега до Шепелевского маяка и обратно на корабле подняли Военно-морской флаг. Спустя четыре дня командующий эскадрой КБФ вице-адмирал В.П.Дрозд прибыл в Кронштадт для руководства подготовкой и переводом лидера в Ленинград для постановки в ремонт на филиале завода № 190. Переход из Кронштадта в Ленинград представлял тогда довольно серьезную боевую операцию, поскольку, следуя по Морскому каналу, корабли Балтийского флота находились местами на расстоянии менее 20 кб от батарей противника, установленных на южном берегу Финского залива. В ночь на 9 ноября лидер «Минск» в сопровождении эсминцев «Славный» и «Грозящий» вышел из Кронштадта. Кораблям отряда были приданы 11 катеров-дымзавесчиков и подразделение самолетов для прикрытия с воздуха. Переход обеспечивали также и 305-мм орудия линкора «Марат», предназначенные для подавления батарей противника в районе Стрельны и Нового Петергофа. По южному берегу Финского залива должны были вести огонь кронштадтские форты, а авиация — подавлять батареи в глубине фронта. Кроме того, мощные прожекторные установки должны были «бить» из Кронштадта параллельно открытой части Морского канала, чтобы мешать батареям противника вести прицельную стрельбу. Условия для перевода кораблей сложилась неблагоприятные: тихая, ясная погода, залив покрыт льдом толщиной 3—5 см. Льды помешали катерам-дымзавесчикам пробиться в район перехода и поставить дымзавесу, и кораблям пришлось идти без дымового прикрытия. Эсминцу «Славный», шедшему головным, удалось проскочить незамеченным. «Минск» же был обнаружен противником. Освещенный лучами прожекторов лидер был обстрелян батареями противника осветительными и фугасными снарядами. Маневрирование было затруднено льдами, но кораблю, маневрировавшему ходами, удалось избежать прямых попаданий. Глубокой ночью лидер вошел в Неву и стал на якорь в районе Балтийского завода. На следующее утро, пройдя мосты Лейтенанта Шмидта и Республиканский (ныне — Дворцовый), он направился на Выборгскую сторону. Во время перехода в Ленинград потерь среди личного состава не было, в корпусе корабля были отдельные осколочные пробоины без тяжелых последствий. При проходе моста Свободы (ныне — Сампсоньевский) оказалось, что крылья ходового мостика «Минска» шире разводного пролета моста. Тогда на месте автогеном их отрезали на 1 м с обоих бортов и лидер смог миновать этот мост (впоследствии, когда отремонтированный корабль покинул завод, эти конструкции, вновь установили на ходовом мостике уже после того, как «Минск» прошел через разводной пролет). Войдя в Большую Невку, лидер встал против завода «Русский дизель» для производства последних ремонтных работ и устранения дефектов, обнаруженных во время испытаний. Между гранитной набережной и кораблем поставили баржу, которая служили плавмастерской. Здесь в основном находились все, занятые ремонтом лидера.
Перед коллективом рабочих завода и экипажем корабля была поставлена общая задача — ввести обновленный лидер «Минск» в состав боевых единиц эскадры к началу компании 1943 года. Работы приходилось выполнять в крайне неблагоприятных условиях блокадного города: под бомбами и снарядами противника, при острой нехватке нужного оборудования, материалов и квалифицированных рабочих рук, поэтому экипаж лидера, особенно личный состав БЧ-5, активно включился в работу по ремонту. Изоляция корпуса была полностью заменена, изготовлено и смонтировано новое оборудование всех корабельных помещений, восстановлено электрооборудование, кабельные сети, заменены все приборы — штурманские, гидроакустические, управления стрельбой, радиоаппаратура. Были капитально отремонтированы все механизмы машинных и котельных отделений и судовых устройств. Главный котел № 3 был восстановлен; большая часть водогрейных трубок, часть конструкций кожуха и изоляции котла были заменены. После проведения швартовых испытаний, главная энергетическая установка и электрооборудование корабля были сданы экипажу. Постепенно ремонтировавшийся корабль оснащался новой боевой техникой. Началась установка новых орудий главного калибра Б-13-IIс, торпедных аппаратов, зенитного вооружения. 18 января 1943 года на корабле, после длительного перерыва, была установлена боевая готовность. За успешное проведение ремонта и восстановление корабля 1 мая 1943 года 12 членов экипажа были удостоены правительственных наград. В июне на корабле провели обследование бортовых обмоток компенсации поперечного индуктивного намагничивания. Наконец, 22 июня 1943 года лидер «Минск» вновь стал полноценной боевой единицей эскадры КБФ. Приказом командующего эскадрой КБФ вице-адмирала Ю.Ф.Ралля ему была утверждена огневая позиция на Большой Невке. Лето 1943 года прошло для его экипажа в отработке организации службы и боевой подготовки корабля. Одно за другим следовали боевые, авральные, химические учения, тренировки личного состава на боевых постах. 19 июля корабль выполнил первую после подъема флага артиллерийскую стрельбу по противнику из вновь установленных орудий. Присутствовавший на корабле во время стрельбы вице-адмирал Ю.Ф.Ралль дал высокую оценку боевой готовности лидера. После этой стрельбы «Минск» вошел в систему артиллерийской обороны Ленинграда, и уже 30 июля занял огневую позицию у Невского лесопарка. С этой позиции корабль вел артиллерийскую стрельбу по противнику в районе Колпино, поддерживая своим огнем боевые действия частей Ленинградского фронта, подавлял фашистские батареи, отражал налеты авиации.
Лидер ведет ночной обстрел позиций противника.
В сентябре 1943 года мимо лидера по Неве проходил на очередные испытания эсминец «Славный». Противник стал обстреливать его полевой артиллерией. К счастью, прямых попаданий в корабли не было, но командир «Минска» С.И.Рабинович получил при этом осколочное ранение. На его место был назначен капитан 3 ранга Г.Н.Моторов...
После возвращения в ВМА на Сергей Иванович Рабинович читал лекции, участвовал в разработке тактики артиллерийско-торпедных атак эсминцев и торпедных катеров, подготовил изданную в 1957 году монографию "Торпеда". - М.: Изд-во ДОСААФ, 1957.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
