Примечание. Гельсингфорс (шведск.) [Хельсинки (финск.)], столица Финляндии. Основана в 1550 г. С 1812 г. - главный город Великого княжества Финляндского, с конца 1917 г. - столица независимой Финляндии. В период Первой мировой войны - главная база Балтийского флота, обстановку в которой помогает представить писатель . 1915 год. «Гельсингфорс! Дыхание войны не коснулось столицы Великого княжества Финляндского ... Магазины битком набиты отборными товарами, шумели по вечерам ярко освещённые «Карпаты», где по традиции моряки оставляли свое жалованье, рынки были завалены всяким добром. По чистеньким улицам шлялись разодетые, с пышными муфтами в руках, деловитые красотки, предлагая прохожим офицерам: «Господин кавторанг, а разве вам не хочется поцеловать меня на сон грядущий?»
Подвластная Российской империи Финляндия не воевала. Финнов не брали на фронт, не облагали их военным налогом. Между тем в стране росло националистическое движение. Отношение же финнов к русским с войною заметно изменилось. На любой вопрос они отделывались кратким «неомюра» (не понимаю, и кончено!). Спиртные напитки были запрещены, но в пивных ещё торговали крепким финским «кале», а денатурат шел из-под полы, как и в России. Флот - настороже - стоял на рейдах Гельсингфорса, до весны закованный в панцирь льда. Всем своим грозным видом русские дредноуты как бы внушали финской столице, что Российская империя не собирается уходить отсюда подобру-поздорову.... В морозной дымке рассветов с палуб кораблей виделся уютный город на скалах, золотился купол православного собора, с ранцами за спиной бежали детишки в русские гимназии... Флот линейный - флот чудовищных мастодонтов, способных в жарком дыхании башен оставить от Гельсингфорса пух и перья, прах и пепел! А на ледовом рейде - своя, особая житуха. Дредноуты напоминают хутора заядлых единоличников, разбросанные подальше один от другого. Для связи между ними протоптаны дороги, укрытые дощатыми настилами с поручнями, между кораблями-хуторами с раннего рассвета бегают заиндевелые лошадёнки с санками: когда подвезут дровишки, свежий хлеб, почту, когда навалом тащат подгулявших мичманов с берега. Чтобы сберечь внутри промёрзлых громадин тепло, броневые палубы линкоров на время зимы обшиты досками. В командных кубриках топятся печки - и уютно копошится над гаванью дымок. По утрам матросы с гоготом, играя силой, которую девать некуда, покалывают дровишки для камбузов... Рай! Ну совсем как в родимой деревеньке.
Несведущего человека, попавшего на , поражало обилие катков, окруженных веселыми ёлочками, воткнутыми в сугробы. Каждый дредноут считал нужным соорудить возле катка здоровенную снежную бабу с большими титьками: бабу любовно окрашивали клюквенным квасом, вместо глаз - две картошины, вместо носа - морковка. По вечерам, когда Гельсингфорс утопал в море огней, ревели над рейдом корабельные оркестры, играя трепетные вальсы и мазурки. Из предместий города - по мосткам - приходили стыдливые барышни, держа под локотками, как бальные туфельки, стальные коньки. В блеске разноцветных фонариков начиналось катание под музыку. Матросам тогда выдавали особые свитеры - из белой шерсти, и какой-нибудь баталер Шурка Сметанин лихо выкручивал фортеля на коньках в паре со смешливою финкой Кайсой ... (Во всем этом была заложена политика.) Причем политика эта - контрреволюционная. Начало ей положил фон Эссен - отличный комфлот, но убеждённый монархист. Канин продолжил её. Адмиралы понимали, что запертый во льдах флот, лишенный с войною заграничных плаваний, которые всегда отвлекали матроса от нужд общественных, -такой флот способен в тягостные вечера засесть за марксизм. В узкие, будто крысиные норы, отсеки (куда редко заглядывают офицеры) опять будут сползаться, словно ужи, и будут читать шепотком, обсуждать - готовить... бунты! бунты! бунты! официально же бунты назывались лукавым словом «беспорядок»...
.
Пышным букетом на Балтфлоте расцветали кружки самодеятельности, бренчали в кубриках балалайки «самородков», открытых офицерами в корабельных недрах... Но главное - спорт! Эссен премудро, аки змий искушения, залил катки возле кораблей, обсадив их ёлочками - ради изоляции тех же кораблей. На флоте насаждался культ грубой физической силы, которая издавна восхищает всех моряков. Порою матчи классической борьбы между крейсерами и эсминцами обсуждались с большей горячностью, нежели последние известия с фронта. Каждый корабль, каждый дивизион, каждая бригада имела своего чемпиона... [53].
Движение поездов уже прекратилось, надеялись на оказию. Пронизывающий холодный ветер разносил по пустому перрону прокламации и газеты с манифестами и революционными призывами. Было зябко и тоскливо. Вдруг приблизился революционный патруль: «Ваши документы, гражданин!» Я предъявил. «Пройдемте!» - Нас отвели в штаб какой-то революционной комендатуры и, на наше счастье, принявший нас комиссар оказался весьма интеллигентным, образованным, деловым человеком.
Выслушав печальную историю, спросил неожиданно: «А зачем вам это?» - и, подумав, предложил: «А не хотите вы стать военным советником по морским делам при...? Я немедленно согласился. А вскоре вышел Декрет о привлечении во вновь создаваемый . Вот такая незатейливая житейская случайность сохранила для нас этого замечательного человека». Прошло десятилетие со времени выпуска из училища. Из лейтенантов я дорос до капитана 3 ранга, стал слушателем ВСООЛК ВМФ - аббревиатура Командирских классов в Ленинграде. Был выходной воскресный день. Не сойдясь интересами с супругой по поводу развлекательной программы, слегка расстроенный, одинокий, но гордый, я отправился в Центральный военно-морской музей. Это было не первое посещение. В редкие, случайные наезды в Ленинград я не раз уже побывал в нем. И всякий раз открываешь для себя что-то новое. В этот раз открыл неожиданно новое и необычное. Осмотрел в очередной раз ботик Петра, модели и детали первых боевых парусных кораблей. Подошел к нескольким группам экскурсантов, послушал о чем им говорят и как. Увидел в стороне еще одну группу, подошел поближе. Вел группу какой-то контр-адмирал - не частое явление в нашем музее, я заинтересовался. О, Боже, да ведь это Безпальчев! Я его не узнал. Это был внешне другой человек. Несколько позже он сам объяснил эту метаморфозу: оказывается, он сильно и долго болел. За время болезни потерял в весе 30 килограмм. А болезни и годы, как ведомо, людей не украшают тем более - радикально изменились параметры фигуры. Как жаль, что я не успел к началу экскурсии! Безпальчев уже живописал раздел развития флота в предреволюционный период. Мимо проносились общипанные стайки бойких на слово женщин-экскурсоводов: «Посмотрите налево, вы видите... А сейчас посмотрите направо, перед вами ...», - и стайки улетали в даль. Группа Константина Александровича обрастает, как снежный ком. Слышится его рассказ: - ...Большая Императорская судостроительная программа продолжает выполняться. Наряду с линейными кораблями, получает развитие и средний класс. Уже в 1913 г., накануне Мировой войны, на Балтике вступает в строй эскадренный миноносец «Новик».
Вы видите перед собой этого корабля. Мировая кораблестроительная практика не имела ему аналогов. При скорости в 36 узлов, имея мощнейшее артиллерийское, торпедное и минное вооружение (коротко перечисляет основные технические и боевые характеристики), он стал не только образцом строительства этой серии кораблей в России, но и в других странах. Этому типу кораблей выпала честь после модернизации принимать активное участие и в Великой Отечественной войне. Сделав паузу в несколько секунд и, как бы с грустинкой, он продолжал: Я имел честь командовать кораблем типа «Новик» - эскадренным миноносцем «Петровский» на Черном море. В 1926 г. я получил назначение командиром «Петровского». В штабе флота, куда я прибыл для представления, меня принял командующий Морскими силами Черного и Азовского морей Владимир Митрофанович Орлов (обращает внимание на портрет командующего). Годом старше меня, до Первой мировой войны студент юридического факультета университета. В войну окончил трехгодичные гардемаринские классы, плавал на учебном корабле «Орел». Восторженно встретил революцию, вступил в партию большевиков, храбро сражался на фронтах Гражданской войны. В 1926-1930 годы командовал Черноморским флотом, в 1931-1937 - начальник Морских сил РККА. Встретил меня Орлов озабоченным: «Прошу извинить, Константин Александрович, что не могу уделить вам должного времени и внимания. Ваш корабль тонет. Поспешите на завод, машина вам у подъезда!» Это было сложное время. Совсем недавно отгремели бои Гражданской войны. Лучшие боевые корабли были уведены белогвардейцами, часть флота затоплена под Новороссийском. В стране еще разруха, но на повестке дня стоит вопрос о восстановлении того, что уже не могло плавать. Строить новые корабли молодому государству было еще не по плечу. Тяжесть восстановления флота легла на плечи парней, пришедших по комсомольскому призыву из голодных украинских сел и городов. Вот по незнанию и неумению этих парней и случилось ЧП на «Петровском». «Петровский мы спасли. Через год из его труб уже взвивался легкий дымок, котельные машинисты поднимали пары, турбинисты обкатывали свои агрегаты, а вскоре мы вышли в море на ходовые испытания. Какое счастье для командира дать собственными руками через машинный телеграф команду, которую сразу подхватят и немедленно исполнят несколько десятков умелых рук, приведут в действие нужные механизмы. Корабль обретет ход, управляемость. Я даю «малый ход» - корабль идет, я даю «средний ход» - турбины набирают обороты, корпус эсминца возбужденно подрагивает, и я даю «полный вперед!»
Контр-адмирал К. А. Безпальчев в Центральном военно-морском музее (Ленинград) у макета крейсера «Аврора»
Перешли к следующему музейному экспонату, подробное повествование с опорой на богатые личные впечатления продолжилось. Рассказал Константин Александрович о предвоенном строительстве флота, остановился на флотских «знаменитостях» того времени, портреты которых до сих пор украшают музей. Остановил внимание слушателей на академике адмирале Акселе Ивановиче Берге, стоявшем у истоков новой отрасли знаний - кибернетики, товарищеские отношения с которым поддерживал еще с кадетских времен, о выдающейся морской династии Бутаковых, многих из которых он знал лично, а то и состоял в дружбе. Интереснейшая беседа близилась к предвоенным годам: - В 1940 г. я еще раз посетил Черноморский флот в составе комиссии с инспекционной задачей. Дела флота шли успешно. В боевой и политической учебе флот первенствовал, это, бесспорно, радовало. Меня встретили радушно, многие еще помнили. Показали успехи, не скрывали недостатков, без них не бывало, но настрой командования, «нижних чинов», как говаривали ранее, не оставлял сомнений - им все по плечу. Разросшийся до громадных размеров «снежный ком» отметил окончание экскурсии долгими, несмолкающими аплодисментами, были многие благодарственные речи. А в начале зала формировались новые «стайки»...
Из 17 лет, отведенных Константину Александровичу на годы «отставки», большую часть он посвятил работе в на общественных началах. Его путь в музей закономерен. Просветительская деятельность Безпальчева началась очень давно. Еще в 1923-1024 гг. он командировался Политуправлением Черноморского флота в Ростов, Екатеринослав (Днепропетровск), Киев, Харьков с циклом пропагандистско-агитационных лекций по истории и путях развития военно-морского флота страны. Если бы его знания истории ВМФ, увлеченность флотом, большие организаторские способности были использованы в соответствующей должности, допустим, научного руководителя музея или его директора - можно было бы ожидать заметный позитивный этап в развитии этого музея. История оставила нам отзыв неизвестной работницы архива музея - благообразной интересной старушки - дамы: - Константин Александрович был очень душевный человек. Просто прелесть! Очень грамотный, начитанный, интеллигентный в самом высоком смысле этого слова. Потрясающе хорошо знал историю флота, которую никто в музее тогда не знал лучше его, да, пожалуй, не знает и сейчас, Он был очень деликатен, галантен, но иногда мог отпустить и «солёненькую» фразу.
Юбилейная встреча ветеранов в связи с 50-летием окончания Морского корпуса. Слева второй - контр-адмирал К.А. Безпальчев, перед ним - жена Елена Тимофеевна. Ленинград. 1965 г.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Ежегодно в первые выходные дни сентября «Центр юных моряков с флотилией города Бреста» приглашает всех желающих мальчишек и девчонок и их родителей на праздник юных моряков. Праздник проходит на берегу реки Мухавец, притоке Буга, протекающем через центр города Бреста. Руководство Центра наглядно в игровой форме показывает всему городу, чем живет и чему учат детей в этом уникальном для Беларуси заведении.
Десятки детей разных возрастов с нетерпением ждут начала представления. Областное телевидение освещает работу моряков.
Ведущие праздника - преподаватели Центра в морских костюмах готовы к началу театрализованного действа.
Преподаватели, ветераны морского и военно-морского флотов вместе с ведущими отыскивают на карте место, где находится «база» моряков города Бреста.
С добрыми напутствиями обращается к гостям праздника капитан дальнего плавания, капитан 2 ранга Овечкин Алексей Андреевич – председатель Представительства Брестской области в Общероссийском общественном движении поддержки флота.
Исполняется песня «Экипаж одна семья» хоровым коллективом «Морская душа» Центра юных моряков.
Выступает ветеран флота капитан 1 ранга Касатонов В.Ф. , обращаясь к детям, он сказал: «Если вы хотите побывать в дальних странах и увидеть мир, вы должны стать моряками. Если вы хотите пройти проливом Дрейка и носить серьгу в левом ухе, если вы хотите побывать на карнавале в Рио-да-Жанейро, если вы хотите увидеть Северное сияние – вы должны стать моряками!»
(Кстати, в этом году еще один юноша поступил в Санкт-Петербурге в Морскую академию имени адмирала Макарова С.О. Это за последние десять лет уже 27-й молодой человек из Бреста, который станет профессиональным моряком.)
Ветеран военно-морского флота Касатонов В.Ф. зачитывает текст Почетной грамоты Союза военных моряков Республики Беларусь, которой награждается начальник морского отдела ЦЮМ мичман Луцкевич Владимир Васильевич: «За активную жизненную позицию по пропаганде традиций ВМФ, патриотическое и военно-морское воспитание молодежи, большой личный вклад в организацию и проведение ежегодного похода «Память» по маршруту Брест-Пинск-Брест и в связи с 70-летием освобождения Республики Беларусь от немецко-фашистских захватчиков».
Одновременно с грамотой за подписью председателя Союза военных моряков Республики Беларусь контр-адмирала Жабко З.И. вручается памятная медаль «Морское братство нерушимо».
Памятная медаль «Морское братство нерушимо».
Хоровая группа ансамбля «Морская душа» ЦЮМ исполняет Гимн Центра юных моряков города Бреста.
Торжественная часть закончена. Дети разбиты на группы и каждая знакомится с основами морского дела, переходя от одной «станции» к другой. Преподаватели сейчас расскажут и покажут, как устроена морская шлюпка.
А здесь научат, как разбить палатку...
... и устроиться в ней.
Каждый хочет попробовать вязать морские узлы.
А это сложное упражнение – сохранение равновесия при движении по «паутине».
Какой же морской праздник без «перетягивания» каната?
Победит дружба.
Старшие ученики показали свое мастерство «хождения на веслах», что вызвало зависть у мальчишек и девчонок.
Венцом праздника стало катание всех желающих по реке Мухавец до Брестской крепости на теплоходе «Фрост», входящим в состав флотилии Центра юных моряков.
Весь сценарий праздника был придуман культорганизатором, прекрасной женщиной, работающей в Центре юных моряков более 20 лет, Литовченко Ларисой Григорьевной.
Когда закончился праздник, по флотской традиции «орденоносцу» Луцкевичу Владимиру Васильевичу пришлось еще раз показать свою медаль «народу» и сбегать в Евроопт.
Пока он бегал, самая смелая «морячка» Теленкевич Раиса Васильевна даже примерила его медаль на своей широкой груди. Праздник закончился в теплой товарищеской обстановке.
Все традиции соблюдены. Никто Флот не опозорил.
Ветераны флота желают «Центру Юных моряков с флотилией города Бреста» счастливого плавания в новом учебном году. «Так держать!»
С 22 по 30 августа 2014 года на территории Косинского Морского клуба на Белом озере прошел Чемпионат России по радиоуправляемым яхтам.
В Чемпионате приняли участия 36 спортсменов из восьми регионов России.
Соревнования проводились в пяти классах яхт: F5-M, F5-10, F5-E, MM, NSS-H.
Чемпионат командно-личный.
В Чемпионате соревновались команды: Тюменской области, Оренбургской области, Астраханской области, Ростовской области, Города Казани, Города Черкассы, Города Санкт-Петербурга, Города Москвы.
Вместе с взрослыми в соревнованиях участвовали юные яхтсмены.
По итогам соревнований: 1- место: Тюменская область. 2- место: Оренбургская область. 3 -место: Астраханская область.
Команды призеры и спортсмены, занявшие первые три места, были награждены кубками, медалями и дипломами.
Соревнования прошли на высоком уровне, благодаря отличной инфраструктуре предоставленной Косинским Морским клубом.
Примечание. (1861-1956), адмирал (1916). Окончил Морской корпус (1881) и гидрографический отдел Николаевской Морской академии (1888). Морской агент в Японии (1899-1904), командир эскадренного броненосца «Слава» (1905-1907), начальник Николаевской Морской академии (1908-1910), директор Морского корпуса (1908-1913), начальник Главного морского штаба (1913-1914) и Морского Генерального штаба (1914-1917), одновременно начальник Морского штаба Верховного Главнокомандующего (1916-1917). В отставке с 1917 г. Жил и умер в эмиграции в Касабланке (Марокко) [51].
23 июля 1913 г. пришли в Кронштадт и на следующий день присутствовали на открытии памятника адмиралу Макарову на Якорной площади. Вечером вышли в Лапвик, где состоялись великокняжеские, а затем гребные гонки (последние гонки, где я участвовал). 26 июля вне плана крейсер «Олег» был направлен в Либаву, где у собора в Порту Александра 111 состоялась встреча с юнкерами Виленского юнкерского училища, вместе с которыми приняли участие в церемонии по случаю дня рождения наследника (30 июля). Из Либавы перешли в Ревель, где состоялись призовые комендорские стрельбы, а затем перешли в Балтийский порт, где мы сдавали экзамены (штурманское и морское дело, электротехника, машинное и трюмное дело, артиллерия). Плавание закончилось 8 августа. Если после практики на барже мне дали аттестацию: «Отличный во всех отношениях», то на «Олеге» - «Весьма добросовестный гардемарин. Выделяется строгим отношением к службе и занятиям».
Далее небольшой заключительный аккорд из воспоминания С.С. Шульца о плавании на учебном судне «Верный» в 1914 г. «Кончилось наше плавание (по Балтийскому морю). Остался изящный значок первого плавания (якорь и два перекрещивающих его андреевских флага; на них наложен двуглавый орёл с короной, венчающей значок; на орле бело-красный спасательный круг с надписью «Верный»; в середине герб Морского корпуса, внизу флюгарка «Верного», на обороте значка надпись: «С.С. Шульц. Кампания 1914 г.». Мы с гордостью носили значок на мундире и чувствовали себя бывалыми моряками» [51].
А дальше - революции, стихия стала править бал...
Примечание. Революционная стихия.
Совсем другую жизнь увидел в Петрограде молодой офицер Безпальчев, когда его крейсер «Россия» перебазировался из Гельсингфорса в Кронштадт. Представить стихию тех революционных лет помогут воспоминания других выпускников Морского корпуса, видевших события в столице своими глазами. Один из них, бывший старший офицер эскадренного миноносца «Новик», значительную часть своей книги мемуарного характера, написанную за рубежом, посвятил агонии Российского флота в 1917-1918 гг. [44]. Другой морской офицер, оставшийся на службе на своей Родине, Г.Н.Четверухин, который оказался сослуживцем К.А.Безпальчева, более беспристрастно оценивает и документирует революционные события [60]. «1917 год. Приказ № 1 Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов от 1 марта 1917 г. В нем предлагалось создать на кораблях судовые комитеты; приказы военной комиссии Государственной думы исполнять только в том случае, если они не противоречат приказам совета; отменить титулование офицеров, отдание чести вне службы, запретить обращение к нижним чинам на «ты» и предоставить им все гражданские права. 26 августа 1917 г. генерал Л.Корнилов поднял мятеж... В течение нескольких дней мятеж подавили при активном участии балтийских моряков. В те дни по решению Центробалта все офицеры должны были дать подписку, которая гласила: «Относясь отрицательно к выступлению генерала Корнилова, вызывающему гражданскую войну, офицеры (наименование корабля) не подчиняются его распоряжениям, а исполняют приказания центрального исполнительного комитета Всероссийского совета солдатских, рабочих и крестьянских депутатов совместно с исполнительными комитетами на местах».
.
18 ноября командир «Полтавы» А.Домбровский довёл до сведения офицеров, что по распоряжению Верховной морской коллегии с завтрашнего дня вместо андреевского флага будет подниматься красный флаг в честь Третьего Интернационала. На следующий день с поднятием красного флага оркестр исполнял уже «Интернационал». Что касается морского офицерства, то оно в ходе сперва Февральской, а затем Октябрьской революций пережило свой «» 27, вызванный самосудами, крушением устава, по которому служило с юных лет, ломкой кастовых и интеллигентских понятий 63. 1918 год. 30 января на «Полтаве» был зачитан декрет Совнаркома «О роспуске старого флота, существовавшего на основании всеобщей воинской повинности и царских законов, и об организации социалистического флота на новых вольнонаёмных началах» В соответствии с этим декретом мы, офицеры, лишались выслуги лет, воинских званий, орденов. Весь личный состав подлежал демобилизации. В новом флоте все военнослужащие, как матросы, так и командный состав - вольнонаёмные и должны будут носить одинаковую форму, именоваться моряками военно-морского флота, или упрощенно «военморами», и иметь звания только по занимаемой должности: командир, штурман, артиллерист. Несмотря на подписание Брестского мирного договора внешнее и внутреннее положение Советской республики в 1918 г. оставалось сложным. В особо опасном положении оказался Петроград, в непосредственной близости от которого, в городах Пскове и Нарве, находились германские войска.
21 февраля по радио был передан принятый Совнаркомом Декрет «» и на другой день Вобалт (Военный отдел Центробалта - коллегиальный орган, созданный 6 декабря 1917 г. вместо упразднённой должности командующего флотом и его штаба) издал приказ по флоту «О революционной мобилизации для борьбы с германским империализмом, о прекращении демобилизации...». 11 марта Советское правительство переехало в Москву. Туда же был переведён Народный комиссариат по морским делам и Главный морской штаб. В результате Ледового похода в марте-апреле 1918 г. из Гельсингфорса в Кронштадт и Петроград было перебазировано около 200 кораблей и судов. Флот удалось спасти, но он оказался в исключительно тяжелом положении и был обречён на полную неподвижность. Правительством было дано указание командованию, чтобы оно не только строго выполняло условия Брестского договора, согласно которому ни один из кораблей не должен был выходить даже в прибрежные воды Кронштадта, но и подготовило уничтожение кораблей Балтийского флота и крепости Кронштадт в случае отступления из Петрограда. С этого времени флот превратился в тот источник, из которого черпали личный состав, корабли и вооружение для создаваемых озёрных и речных флотилий, а также экспедиционных отрядов для действий на сухопутных фронтах. На следующий день после нашего прихода в Кронштадт (т.е. 18 марта) я был назначен флагманским артиллеристом 1-й бригады линейных кораблей. Наступил день прощания с «Полтавой». В кают-компании мне вручили памятный подарок - фотографию крейсера в красивой рамке с эмблемой «Полтавы» и с автографами всех наших офицеров»
.
Дополнить картину стихии тех лет и масштаб революционных репрессий поможет книга писателя С.А.Зонина «Наморси Республики».
Примечание. Зонин Сергей Александрович - профессиональный моряк, окончивший ВВМУ им. М.В.Фрунзе в 1950 г., ставший военным историком и литератором, членом Союза писателей Санкт-Петербурга. Большая часть написанного писателем посвящена восстановлению справедливости по отношению к адмиралам и офицерам-морякам, честно служившим Российскому флоту, а затем оболганным, замученным и уничтоженным карающими органами новой власти. Им написаны книги об адмиралах Вирене, Владимирском, Галлере, Панцержанском, Эссене и др. [7].
«Прибыв в Крым, он (Панцержанский) почти сразу же столкнулся с невиданным до этого разгулом репрессий «против враждебных классов», развёрнутых в последние месяцы 1920 г. Начальник Керченского укрепрайона балтийский матрос Сладков прибыв с отрядом военморов в Керчь объявил о немедленной регистрации всех бывших офицеров и военных чиновников, а также членов их семей. Керчь и Феодосия, Севастополь и другие города побережья Крыма были традиционным местом, где коротали на скромные пенсии последние годы жизни вышедшие в отставку военные чины, в первую очередь флотские. После бегства врангелевцев в горах Крыма осели и многие офицеры, не пожелавшие покинуть Россию, поверившие в обещанную Советской властью амнистию. Но случилось иначе. В Симферополе, Керчи и Севастополе по указанию председателя Крымского ревкома венгерского коммуниста Белы Куна без суда были уничтожены тысячи бывших. Это о тех днях в апреле 1921 г. Максимилиан Волошин писал: Ночью гнали разутых, голых по оледенелым камням Под северо-восточным ветром за город в пустыри. Загоняли прикладом на край обрыва. Освещали ручным фонарём. Полминуты рокотали пулемёты. Доканчивали штыком.
. .
После нового назначения и принятия дел Наморси Панцержанский прибыл в Петроград, где узнал подробности беспрецедентных по масштабам массовых арестов командного состава Морских сил в бывшей столице в августе 1921 г. Списки «врагов Советской власти» и «неблагонадёжных» были в строгой тайне составлены Центральной фильтрационной комиссией Морских сил во главе со Сладковым. Аресты - «изъятие» по терминологии того времени - проводила ВЧК. В одном из приказов значится: «фильтрацию и изъятие морских офицеров провести в двухдневный срок, считая с 10 часов 20 августа с.г. ... Приказываю изъять наибольшее количество офицеров - дворян, как кадровых, так и военного времени, как на судах, так и на суше. Особое внимание обратить на офицеров - артиллеристов, минёров и командиров судов». Изъятию подлежат и чиновники. Списки включали в себя всех бывших адмиралов, генералов, офицеров, военных чиновников и даже 80 безусых гардемаринов. Всего 977 человек. Часть арестованных расстреляли, другие томились в тюрьмах разных городов страны». Статистика «изъятых», видимо, не велась. По данным военного историка В.Д. Доценко, из 5,5 тысяч офицеров флота (1917 г.) эмигрировало 2 тысячи, около 2 тысяч расстреляно, судьба многих неизвестна. На службе новой власти осталось не более 700 человек. «Беспрецедентное опустошение среди командных кадров было налицо. Некому было командовать кораблями и частями, преподавать в училищах и академии. Панцержанский не побоялся выступить на защиту многих арестованных моряков и добился своего через председателя Реввоенсовета и Наркомвоенмора Троцкого. Панцержанский и Викторов (Начальник Морских сил Балтийского моря) ходатайствовали об освобождении арестованных, ручались за них. Пересмотр дел флотских военспецов продолжался весь 1922-й год. Многих удалось спасти. Среди них были Ю.Ф.Ралль, известные подводники, будущие учёные академии Л.Г.Гончаров, К.А.Унковский, Н.А.Сакеллари, многие командиры кораблей и дивизионов».
Ралль Юрий Федорович - . .
Правда, аресты на этом не закончились, а продолжались и далее, как выразился С.А.Зонин, - перманентно - в 1920-х, в 1930-1932 гг. «Кого-то выпускали, кого-то нет. А потом, после убийства Кирова (1934 г.), волна репрессий нарастала и нарастала, пока не грянул девятый вал 1937-1938 годов...» [7]. Девятый вал арестов в 1938 г. не обошел стороной и К.А.Безпальчева, а также неоднократно упоминаемого в этом сборнике Э.С. Панцержанского, который выручая других, сам стал жертвой молоха революции.
Помнится воспоминание Безпальчева: «Октябрьская революция привела нас с Еленой Тимофеевной на Финляндский вокзал Петрограда. Флот уже был разрушен, я - без дел, без перспективы, без средств. Стояли мы на опустевшем перроне, с одним чемоданом личных вещей, в надежде хоть на чем-нибудь уехать в Финляндию, насовсем.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Примечание. Бал в Морском корпусе. Выпускник Морского корпуса Е.И.Аренс вспоминает: «Нашим училищным балом открывался столичный зимний сезон. Среди петербургской публики он пользовался известностью и популярностью. Заботливые маменьки вывозили на этот бал целые выводки своих дочек и родственниц, впервые выезжавших в свет. Народу бывало очень много, до шести тысяч человек и больше, так что являлось опасение за целость балок и приходилось принимать меры безопасности. Морская молодежь умела придать своему празднику соответствующую обстановку. Гости веселились напропалую и танцевали до упаду» [51].
Я не помню порядка бала. Вероятно, он открывался полонезом. Явно был катильон, и мы стремились раздобыть своим дамам красивые безделушки. Танцевали падекатр, падепатинер, венгерку, польку, наконец, мазурку. Но, конечно, венцом танцев был вальс. И умели танцевать, танцы преподавались обязательно придворным балетмейстером». Следует добавить, что преподавалось и пение. «Инструкция по воспитательной части для кадетских корпусов» [73] определяет, что цель занятий музыкой «ограничивается развитием в воспитанниках музыкального слуха и охоты к музыке и сообщением им, по мере способностей каждого, хотя некоторого навыка в пользованию ею для собственного удовольствия». Свободное время воспитанники использовали для углубленного самообразования. Кто-то брал уроки живописи, кто-то, помимо двух обязательных языков, изучал третий. Некоторые увлекались моделизмом (некоторые модели кораблей сохранились в музее училища). Многие увлекались изучением военно-морской истории, литературы, посещали театры, где за корпусом были закреплены ложи.
Костя Безпальчев за роялем
Занятия на музыкальных инструментах проводились в индивидуальном порядке. Поощрялись и выступления на вечерах самодеятельности. После окончания учебного года - обязательная летняя морская практика. Об этом подробнее вспоминает и пишет А.П. Белобров. «9 мая 1910 г. утром весь состав гардемарин и кадет на портовых буксирах был отправлен в Кронштадт. Вещи наши были сложены в простых мешках, называвшихся кисами. Нас высадили в Средней гавани на учебное судно «Верный». Сразу же получили судовые номера и поселились на жилой палубе. Через неделю вышли из гавани и направились в Котку. Вся палуба была заставлена шлюпками - шестёрками для нашего обучения. Почти весь первый месяц «Верный» простоял в Котке. Коткинский рейд расположен между островами и напоминал собой озеро. Поэтому там не было сильной волны, и я никогда там не укачивался. Ежедневно производились учебные тревоги, и много времени отводилось на шлюпочные учения. Перед подъёмом флага заставляли лазать через фор-салинг (старший лейтенант Анцев вызывал нас по фамилиям, и мы по четыре человека по вантам правого борта должны были подниматься на фор-марс, а затем по стень-вантам подниматься на фор-салинг, переходить на левый борт и спускаться по вантам на палубу), а после подъёма флага день начинался пробегом под вёслами, садиться в шлюпки и вылезать из них по выстрелу. Много ходили на шлюпках под парусами. При несении вахт чаще всего мы исполняли обязанности гребцов вахтенной шлюпки, которая в определённые часы использовалась для сообщения с берегом. Часто бывали тренировки в переговорах по семафору и в вечерние часы по азбуке Морзе фонарями Ратьера.
«» совершил с нами несколько походов. Мы побывали в Гунгербурге (на реке Нарова), затем в Ревеле (Таллине), в Балтийском порту (Палдиски), в Гельсингфорсе, который казался нам заграничным городом. 10 июля два класса перешли на парусную шхуну «Забава». Плавание на шхунах было введено после Цусимы при морском министре Бирилёве в 1906 г. Это были двухмачтовые деревянные финские шхуны с косым парусным вооружением с командой 3-4 человека. Поэтому мы выполняли на них полностью обязанности матросов. Командиром «Забавы» был наш ротный командир Н.А. Корнилов. На шхуне наша смена совершила переход из Котки в Лапвик по финским шхерам. Заходили в Гельсингфорс, где было увольнение на берег. В Лапвике собрался весь отряд судов Морского корпуса, в том числе крейсер «Россия» под флагом директора корпуса Русина55, крейсеры «Олег» и «Аврора», учебные суда «Рында», «Верный», «Воин», канонерские лодки «Храбрый» и «Грозящий», шхуны «Забава» и «Моряк». Такой сбор был традиционным для проведения гребных и парусных гонок. 3 августа нас вернули на «Верный», где в течение последних дней плавания сдавали экзамены по морскому делу, сигналопроиз-водству, шлюпке и такелажным работам. В следующем, 1911 г., летняя практика кадет старшего общего класса, который заканчивал А.П. Белобров, проходила на крейсере «Богатырь», который вошел в отряд судов Морского корпуса вместо находившегося в ремонте крейсера «Олег».
(1894-1981), капитан 1 ранга. Окончил Морской корпус (1914), штурманские офицерские классы (1917), гидрографический отдел ВМА (1924). Участник Первой мировой войны. Штурман эсминца «Гайдамак» (1916), командир эсминца «Амурец» (1918-1919), в том числе во время Видлицкой операции на Ладоге. Флагманский штурман штаба начальника действующего отряда Балтийского флота (1919). С августа 1921 по февраль 1922 г. во время так называемой «фильтрации» находился в заключении [52]. Участник гидрографической экспедиции на Севере (1924) и на Черном море (1928-1932). С 1932 г. преподавал штурманские дисциплины в ВВМУ им. М.В. Фрунзе, заместитель начальника Гидрографического училища им. Г.К. Орджоникидзе (1931-1941), заместитель начальника училища им. М.В. Фрунзе (до 1948), начальник кафедры 1-го Балтийского ВВМУ (до 1950); после ухода в запас (1950) - начальник кафедры в Ленинградском высшем мореходном училище (1950-1954), заведующий кафедрой гидрографии в Ленинградском высшем инженерном мореходном училище им. С.О. Макарова (1954-1973), доктор технических наук, автор большого числа научных работ, написал подробные и интересные воспоминания о годах обучения в Морском корпусе [51].
Далее Белобров рассказывает подробности летней практики двух последующих лет. «9 мая 1912 г. началась очередная учебная практика. Первый месяц мой класс (младший специальный, т.е. младший гардемаринский класс) проходил штурманскую практику на учебном судне «Воин» - такого же типа, как и «Верный», но с сухими мачтами (без парусов) и барбетов. Из Кронштадта перешли в Тверминэ, вернее Лапвик, Котку, Кронштадт, Биорке, Кашпервик, Гельсигфорс, Гангэ, Папонвик, Котку, Ревель. Мы научились определяться по маякам, брать высоты Солнца и определяться по Сомнеру (Метод определения координат корабля в море, предложенный английским капитаном Томасом Сомнером в 1837 г.). На «Воине» мы несли вахту при вахтенном начальнике сигнальщиком, вахтенным на шканцах (часть верхней палубы корабля между грот и бизань-мачтами), на руле парового катера, дежурили по палубе, караульным начальником. На ходу несли штурманские обязанности в виде вахт на прокладке на нескольких столах, где каждый вёл свою прокладку. Накануне перехода на другой корабль мы сдали три экзамена: по астрономии, навигации и штурманской материальной части.
6 июня мы перешли на броненосный крейсер «Россия», на котором держал свой флаг директор корпуса. Нас плавало на «России» четыре отделения, т.е. около 100 гардемарин, и кроме нас в одном с нами помещении размещались ещё гардемарины Морского инженерного училища (около 40 человек). На «России» мы стояли вахты: при вахтенном начальнике (но командовать нам не давали), вахтенным на шканцах, сигнальщиком, в машине и на руле парового катера, в радиорубке; на ходу вместо двух последних обязанностей нас ставили в кочегарку и в машины. Кроме того, мы дежурили по гардемаринской палубе, стояли караульными начальниками и часовыми у трапов. Во время шлюпочных и парусных пробегов я ходил на шестёрке №2, на вёслах обычно был рулевым. Основным предметом была артиллерия. Мы стояли наводчиками и стреляли из 75-мм (по 8 выстрелов); после предварительных стрельб из 152-мм орудий сперва трёхлинейными патронами (по 10 выстрелов), а затем из такого же орудия 37-мм снарядами. Занимались также семафором и тренировались в измерении расстояний дальномерами. По машинному делу изучали различные трубопроводы и системы. Из походов самым значительным был поход с «Олегом» в Копенгаген, где мы простояли 3 дня. На берегу был там два раза, вместе с братом (офицером) посетили зверинец, аттракционы и ресторан. На второй день стоянки нас водили в Копенгагенский порт, где показали ружейный арсенал и маленький музей. 29 июня были свидетелями закладки в Ревеле на острове Карлос крепости-порта Императора Петра I в присутствии царя в морской форме с наследником Алексеем, одетым матросиком со значком Гвардейского экипажа (ему 8 лет), и со всеми четырьмя дочерьми, из которых старшая Ольга показалась мне очень красивой. Царя встречали морской министр Григорович и командующий Балтийским флотом вице-адмирал Эссен. В начале июля наш крейсер выходил ежедневно на артиллерийские стрельбы к острову Нарген. После этих стрельб мы перешли в Балтийский порт, затем несколько дней простояли в Гангэ, снова в Балтийском порту, в Ревеле, а 21 июля перешли в Лапвик, где состоялись шлюпочные гонки на вёслах и под парусами.
Плавание на «» было очень полезным и разнообразным, однако весь стиль на крейсере не оставил приятного впечатления, На крейсере нас заставляли грузить уголь из барж корзинами. Экзамены были по морскому делу, артиллерии, штурманскому, минному и машинному делу. На «России» мне была дана аттестация: «Очень способный, добросовестный, выдержанный, очень распорядительный и самостоятельный». (Из практики в 1913 г.). 9 мая 1913 г. перед посадкой на буксиры нас построили на набережной против корпуса, и для напутствия прибыл морской министр Григорович, который обошел строй и поздоровался с каждой ротой отдельно. Наша вторая рота была разделена пополам: три класса пошли на крейсер «Олег», а мой 24-й класс вместе с 22 и 23 классами на описную (предназначенную для гидрографических работ по изучению и описанию водных объектов) несамоходную баржу на Котку. Нас посадили в Петербурге на Неве на канонерскую лодку «Храбрый», которая доставила нас к вечеру в Котку. Это была железная баржа с хорошим светлым помещением для гардеманин; вдоль бортов были двухярусные четырёхместные открытые купе с деревянными лежанками, а в середине помещения два ряда столов, на которых мы ели и занимались. В кормовой части - офицерское помещение, а в носовой - помещение для команды. На верхней палубе имелись рубки, где помещался лазарет, несколько кают, умывальники и т.д. Баржа стояла на двух якорях и на кормовых швартовах, крепившихся на небольшом островке при входе на коткинский рейд. На острове имелась небольшая пристань, а между пристанью и правым трапом баржи было леерное сообщение с берегом на шестёрке. Остров назывался «островом наблюдений». На нём была установлена большая палатка, где находились хронометры и секстаны для астрономических наблюдений и искусственный горизонт. Как это было заведено при нахождении в Финляндии, часы на всех судах переводились на Гельсингфоргское время, т.е. ставились на 21 минуту назад по сравнению с Петербургским временем. На барже мы занимались (под руководством преподавателей) береговыми астрономическими наблюдениями: широты по близмеридиональным наблюдениям и поправки хронометра по абсолютным и соответствующим высотам Солнца. Во-вторых, мы занимались морской описью: компасной съемкой сняли остров Моносаари, затем , а затем и секстанной съемкой острова Погонсаари. В-третьих, мы выполнили на шлюпке в течение двух дней промер (глубин фарватера) французским способом. В-четвёртых, мы занимались изучением торпед образца 1904 г. и мин заграждения 1908 и 1912 гг., а также подрывным делом на безлюдном островке, куда ходили на миноносце. С миноносца у борта баржи мы ставили мины заграждения и затем на талях поднимали их из воды. Ходили в походы на корпусных яхтах (поэтому не удивительно, что некоторые выпускники Морского корпуса, например, Б.Б. Лобач-Жученко стал известным яхтсменом [50]) и на миноносцах, которых в 1913 г. в распоряжении корпуса было три: эскадренный миноносец «Искусный» и миноносцы № 212 и 213. 19 июня были экзамены по минному и подрывному делу, по астрономии и съёмке. За время пребывания на барже я выкупался в море с острова Наблюдений 12 раз; плавать я не научился, но стал держаться на воде.
22 июня мы отвалили от баржи на миноносце № 213 и на плёсе южнее острова наблюдений перешли на крейсер гвардейского экипажа «Олег». Плававшая на «Олеге» другая часть нашей роты перешла на баржу. Плавание на «Олеге» произвело на меня большое впечатление и имело заметное воспитательное значение, увидели мы на крейсере отличную организацию службы: исключительно красивую и продуманную организацию подъёма всех шлюпок, систему здороваться со своими подчинёнными при первой ежедневной встрече, заботу о подчинённых и т.д. Мы вступали на вахту и сменялись самостоятельно (по-офицерски). Офицеры корабля относились к нам как к равным, очень вежливо, что служило образцом того, как важна в жизни корректность. Большая часть гардемарин размещалась в жилой палубе по правому борту церковного отсека. В тот же день крейсер снялся с якоря и перешел в Гельсингфорс, где на следующий день мы участвовали в погрузке угля из барж. Здесь, когда мы стояли вахтенными начальниками нас заставляли подавать команды и давали самостоятельно поднимать или спускать шлюпки (под наблюдением стоявшего на вахте офицера). Весь стиль нашей жизни был гораздо лучше, чем на «России». Часто по утрам были пробеги на шлюпках и парусные учения. Я был старшиной второй шестёрки. 25 июня перешли в Балтийский порт, где на берегу у нас была стрельба из револьверов. 27 июня «Россия» под флагом вице-адмирала Русина, «Олег» и «Аврора» вышли в Копенгаген (Дания), где пробыли до 3 июля. 5июля пришли в Ревель, затем в Балтийский порт, в Гангэ и вернулись в Ревель для артиллерийских стрельб, которые мы вели уже с пристрелкой из 6-дюймовых пушек 37-мм снарядами с использованием приборов управления огнём. В этот период было много шлюпочных учений перед предстоящими гонками. 19 июля весь отряд Морского корпуса собрался на рейде Тверминэ (Лапвик), где прошли гонки (приз победителю - бутылка шампанского).
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
