Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
2 февраля 2013 года с 11.00 до 13.00 ФГКОУ «Нахимовское военно-морское училище» проводит День открытых дверей
Нахимовское военно-морское училище создано в соответствии с Постановлением Совета Народных Комиссаров Союза ССР от 21 июня 1944 г. № 745 и приказом Народного Комиссара ВМФ СССР от 23 июня 1944 г. № 280 для устройства, обучения и воспитания сыновей воинов Военно-морского флота, Красной армии и партизан Великой Отечественной войны. Дата издания приказа Наркома ВМФ о формировании училища 23 июня установлена годовым праздником училища. Училище названо в честь выдающегося флотоводца адмирала Павла Степановича Нахимова, героя Крымской войны 1853-1856 гг., погибшего при обороне Севастополя 12 июля 1855 г. За прошедшие десятилетия более 15000 выпускников получили путевку в жизнь. Большинство из них выбрало нелегкую флотскую службу, многие командовали кораблями и соединениями, да и сейчас практически на каждом боевом корабле Военно-Морского Флота России служат выпускники училища. Адмиральские погоны носят нахимовцы первого набора Р.Зубков, В.Наумов, А.Богатырев, их более молодые соученики В.Высоцкий, Н.Максимов, О.Бурцев, В.Захаров, А.Воложинский, М.Ильиных, А.Шуванов и многие другие. В последние годы Героями России стали выпускники училища подводники: контр-адмиралы А.Берзин, В.Хмыров, капитаны 1 ранга С.Справцев и А.Опарин и морской палубный летчик генерал-майор Т.Апакидзе. С мая 1946 г. по май 2008 г. нахимовцы традиционно принимали участие в военных парадах в городах Москве и Санкт-Петербурге. Неизменная оценка их строевой подготовки – «отлично». В 2007 г. парадный полк училища за прохождение по Красной площади получил личную благодарность Президента России. Высокой была и оценка участникам парада в честь 300-летия Российского флота в Санкт-Петербурге. Корабельная практика и морские походы являются обязательными элементами обучения в училище. В последние годы нахимовцы участвовали в морских походах с посещением Финляндии, Голландии, Дании, Англии, США, Франции, Греции, Италии и других стран. Многие участники дальних морских походов награждались отличительным знаком «За дальний поход», что в 15-16 лет является значимой наградой. Верность своей великой Родине – России, ее Военно-Морскому Флоту – вот главные ориентиры воспитания будущих защитников Отечества. Уже много лет подавляющее число выпускников выбирают для себя учебу в высших учебных заведениях страны. Это главный критерий оценки труда педагогического коллектива единственного в России Нахимовского военно-морского училища. Срок обучения в училище 7 лет. Конкурсные вступительные испытания осуществляются в срок с 1 по 15 июля, в ходе которых проводятся: определение психологической готовности кандидатов к обучению; определение физической подготовленности кандидатов; вступительные испытания по общеобразовательным предметам (русскому языку и математике).
Конечно, лучше увидеть все своими глазами и услышать рассказ о замечательной истории училища, его воспитанниках, преподавателях и офицерах.
В 2013 году дни открытых дверей состоятся также с 11.00 до 13.00: 2 марта; 13 апреля; 23 июня.
Но вскоре кое-что прояснилось. На подводную лодку стали грузить комплекты одноразового белья и тропическую форму: брюки-шорты, рубашки апаш с отложным воротником и короткими рукавами, панамы - всё кремового цвета. Значит, идти нам на югá. А когда замполит капитан 3 ранга Сидоренко Юрий Николаевич получил для личного состава литературу, в которой были книги и о Кубе, для нас всё стало ясно - мы идём на Кубу. Не зная планов высшего руководства страны, анализируя лишь международную обстановку и следя за подготовкой США к агрессии на Кубу, мы полагали, что идём на Кубу, чтобы защитить её от вторжения американских сил и кубинских контрреволюционеров, нашедших пристанище в лагерях на Флориде и жаждавших реванша. С целью проверки шумности лодки, а в случае повышенной шумности - её снижения, были проведены замеры шумности на станции безобмоточного размагничивания (СБР). Вскоре по городу Полярный, где мы базировались, поползли слухи о скором выходе в море сразу нескольких лодок. Это было необычно. Командование заторопилось побыстрей убрать нас из Полярного. Полярный. Последние приготовления к выходу в море. Командиры боевых частей получили инструктаж у своих флагманских специалистов бригады и эскадры. Я получил документы по дальней радиосвязи в море у флагманского связиста эскадры, переговорные таблицы для звукоподводной связи, коды общего и индивидуального опознавания у флагманского РТС бригады капитан-лейтенанта Сенина Владимира Прохоровича и Справочник по иностранным флотам, по которому можно определить тип и название встречающихся кораблей и судов, у флагманского разведчика эскадры. Проверил наличие Международного Свода Сигналов. С обоих бортов лодки стёрли бортовой номер. Для противника лодка становится безымянной. Определить можно только проект лодки по её внешнему виду, когда лодка всплывёт на поверхность. Вместе с нами на задание пошёл и штаб бригады. Командир бригады капитан 1 ранга Агафонов Виталий Наумович пошёл на ПЛ «Б-4», где командиром ПЛ капитан 2-го ранга Кетов Рюрик Александрович. Начальник штаба бригады капитан 2-го ранга Архипов Василий Александрович - на ПЛ «Б-59», где командиром ПЛ капитан 2-го ранга Савицкий Валентин Григорьевич. Заместитель командира бригады по электромеханической части капитан 2-го ранга В.В.Любимов - на ПЛ «Б-36», где командиром капитан 2-го ранга Дубивко Алексей Федосеевич. Флагманский РТС бригады капитан-лейтенант Сенин Владимир Прохорович - на ПЛ «Б-130», где командиром капитан 2-го ранга Шумков Николай Александрович. На каждую лодку прибыла группа ОСНАЗ со своей радиоаппаратурой. Это хорошо подготовленная группа моряков радиоразведки во главе с офицером, знающих английский язык и осуществляющих перехват радиосообщений и переговоров в различных диапазонах радиочастот. Впоследствии, в условиях отсутствия другого источника информации об обстановке, они были единственными, кто снабжал командира сведениями о противнике, чем способствовали принятию командиром правильного решения.
Вскоре все 4 лодки перешли в губу Сайда. Там, в полной секретности, на лодки загрузили по одной торпеде с ядерной боевой частью (ЯБЧ), тротиловый эквивалент которой был равен 20 кт. Для охраны этих торпед и контроля их технического состояния, на каждую лодку был прикомандирован специальный офицер, находившийся неразлучно с торпедой в 1-м отсеке в период всего похода. Командиры подводных лодок получили последний инструктаж от прибывших в Сайда-губу адмиралов - представителей командования ВМФ и Северного флота, и запечатанные пакеты с боевым заданием. Планировалось, что наши лодки будут совершать переход в составе группы. Для согласованных совместных действий предполагалось использовать даже звукоподводную связь. Командиры договорились между собой, если кто-нибудь попадёт в беду, то другие придут к нему на помощь вплоть до применения ядерного оружия. Мы, офицеры и сверхсрочники, оставившие семьи на берегу, кто хотел, в том числе и я, написали письма родным и передали с оказией. Мы хорошо понимали, что идём не на прогулку и можем не вернуться. Ночью 1 октября 1962 года лодки одна за другой с интервалом по времени стали отходить от пирса. Кольский залив проходили в надводном положении в предрассветном тумане, а затем погрузились. Через некоторое время командир Шумков пригласил офицеров в кают-компанию, вскрыл запечатанный сургучной печатью пакет и зачитал боевое задание. В нём нам предписывалось в заданный срок с отметкой - подачей радиограммы на контрольных рубежах совершить скрытный переход на Кубу и прибыть в порт Мариэль. Установленный командованием срок перехода был очень жёстким и поэтому весьма напряжённым, если не сказать невыполнимым. Чтобы в него уложиться, нужно было большую часть пути идти под дизелями в надводном положении, развивая скорость до 15 узлов. А это сразу же демаскировало лодку, нарушая её скрытность. Во-первых, когда лодка идёт под дизелями, она не шумит, а так грохочет, что её слышно на весь океан, и противник может легко её запеленговать на большой дальности. Во-вторых, лодка в надводном положении может быть легко обнаружена противолодочной авиацией противника, которая являлась самым опасным нашим противником. А на нашем пути были два постоянно действующих противолодочных рубежа НАТО: Нордкап – Медвежий, на котором патрулировали самолёты НАТО, и Фареро-Исландский рубеж, на котором патрулировали английские и американские противолодочные самолеты и английские корабельные ударные группы (КУГи). Посовещавшись со старпомом Фроловым и штурманами, командир выбрал комбинированный вариант движения: опасные районы проходить в подводном положении, а на других участках пути идти в надводном положении или под РДП. Что ж, командир был прав. Только так мы могли приблизиться к заданному графику перехода.
На был установлен походный режим: весь экипаж разделён на 3 смены, и каждая смена несла вахту на своих боевых постах по 4 часа. В надводном положении командирскую вахту на мостике несли командир Шумков, старший помощник Фролов или замполит Сидоренко. Рядом с ними посменно несли вахту вахтенные офицеры: минёры Воронов и Беззубец, штурмана Тронза и Булгаков, и вахтенные сигнальщики. В спокойной обстановке и мне разрешалось нести ходовую вахту дублёром вахтенного офицера. По корабельному расписанию я нёс только якорную вахту. В подводном положении командирскую вахту несли только командир и старпом, а вахтенными офицерами были только Воронов, Беззубец и Тронза. На лодке началась размеренная походная жизнь: 4 часа вахты, затем 8 часов отдыха от вахты, которые тратились на уход за материальной частью, еду, сон, политзанятия и личное время. Норвежское море встретило нас непогодой. Полагая, что в такую погоду противолодочные самолёты летать не будут, командир решил идти в надводном положении. Нас начало трепать из стороны в сторону. Ещё не втянувшийся в походную жизнь, экипаж начал проявлять признаки морской болезни. У некоторых моряков началось подташнивание. Хотелось добраться до койки и лежать там без движения, пока не прекратится эта качка. Но нужно было держаться и нести вахту на боевых постах. «Работа - самое лучшее лекарство от морской болезни», - учили новичков бывалые моряки. С мостика доложил вахтенный офицер - накатившейся штормовой волной сорвало леерные стойки. Записали в вахтенный журнал.
Второй штурман ПЛ Б-130 В.Булгаков определяет место.
Норвежский и Фареро-Исландский противолодочные рубежи мы миновали благополучно, не будучи обнаруженными, и вышли в Северную Атлантику. Атлантика встретила нас ещё большей непогодой. Осенью здесь всегда бушуют штормы. На этот раз шторм был баллов 9-10. Для выигрыша времени командир принял решение идти в надводном положении. В такую погоду противолодочные самолёты противника не летают, а если и полетят, то на фоне таких громадных волн не заметят лодку на своих РЛС. Волны в Северной Атлантике крупные и крутые. Они то поднимают лодку на гребень, оголив нос и корму так, что слышно, как винты молотят воздух, то бросают лодку в пучину вод. Только шпангоуты трещат. Тут поневоле вспоминаешь строителей лодки и благодаришь их мысленно за то, что лодка ещё цела. Особенно доставалось морякам в концевых 1-м и 7-м отсеках, которые при болтанке описывали самую большую амплитуду. Если вахтенный офицер чуть зазевается и лодку развернёт от перпендикуляра к волне, то начинается такая бортовая качка, что кажется, лодка больше не встанет на ровный киль. Все сидят на своих местах и стараются в это время не передвигаться по лодке. А если кому-то и нужно добраться до другого места, то он движется, как циркач на проволоке, хватаясь руками за выступающие части механизмов, справа и слева, но только за те, за которые можно браться. В такую погоду вахту нести на мостике трудно. Водяная стена высотой с пятиэтажный дом накатывается на лодку и поглощает её на неопределённое время. Чтобы не задохнуться от нехватки воздуха, вахтенному офицеру необходимо было успеть набрать в лёгкие воздуха перед тем, как накроет волна, и продержаться до того момента, когда волна схлынет. Чтобы не нести вахту в мокрой одежде, вахтенный офицер облачался в непромокаемый химкомплект, а чтобы не быть смытым волной с мостика, надевал пожарный пояс и цепью от него пристёгивался к скобе на мостике. В морской практике был случай, когда не пристёгнутого вахтенного офицера смыло с мостика за борт. Экипаж стойко держался, неся вахту на своих боевых постах и обслуживая механизмы. Но больше всех доставалось коку. В условиях неимоверной болтанки, превозмогая плохое состояние, он должен был готовить еду на весь экипаж, да, ещё постараться не разлить суп и компот. Но он со своей задачей справлялся. Через многие годы передаю спасибо нашему коку за его самоотверженный труд. Из океанского шторма вышли ещё с одной потерей - волной сорвало лист обшивки лёгкого корпуса.
Говорят, что РТС - это глаза и уши подводной лодки. Я бы добавил, что радиосвязь (БЧ-4) - это её язык. Вся основная радиоэлектроника подводной лодки сосредоточена в этих двух подразделениях. Организационно РТС состояла из команды гидроакустиков и отделения радиометристов. Команду гидроакустиков возглавлял мичман Юшков Валентин. В его подчинении находились командир отделении гидроакустиков старшина 2 статьи Великжанин, старший гидроакустик старший матрос Скубей Владимир Александрович и гидроакустик-матрос. В заведовании команды гидроакустиков было большое хозяйство: гидроакустическая станция (ГАС) «Арктика», шумопеленгаторная станция МГ-10 (усовершенствованный «Феникс»), станция определения работы гидролокаторов «Свет-М» (МГ-13), станция звукоподводной связи «Свияга» (МГ-15), станция определения гидрологии «Береста». Гидроакустики в надводном положении и под РДП могли нести вахту только на одной станции «Арктика», акустическая антенна которой расположена в нижней носовой части лодки, под водой. Но в целях скрытности работать на станции «Арктика» можно было только в пассивном режиме шумопеленгования. А возможности станции «Арктика» в этом режиме были весьма слабыми. Основной режим у этой станции был активный. Антенны остальных гидроакустических станций расположены на верхней части корпуса лодки, выше ватерлинии. Поэтому эти станции в надводном положении не работают, а под РДП малоэффективны. Но в подводном положении работать могли все гидроакустические станции. И они были единственным средством обнаружения надводных и подводных целей. А так как лодка соблюдала скрытность, то основным режимом работы гидроакустических средств был пассивный. Вахту несли на шумопеленгаторной станции МГ-10 и станции обнаружения работы гидролокаторов «Свет-М». Команда гидроакустиков была хорошо натренирована ещё на берегу, посещая гидроакустический кабинет и прослушивая шумы кораблей различных классов и судов. В результате гидроакустики могли по принятым шумам от винтов кораблей определить их класс, примерную скорость, ориентировочную дальность и пеленг на них. Эти данные докладывались в Центральный пост вахтенному офицеру, который принимал решение на манёвр уклонения от обнаруженной цели. Если цель включала в работу свой гидролокатор, то вахтенный акустик на станции «Свет-М» с упреждением по дальности обнаруживал его посылки и докладывал вахтенному офицеру о работе гидролокатора противника и пеленге на него. По частоте работающего гидролокатора акустик определял его тип, а по типу гидролокатора его возможный носитель. И второй доклад акустика о возможном типе корабля шёл вахтенному офицеру. Во главе отделения радиометристов был старшина 2 статьи Лысцев Геннадий Петрович. Ему подчинялись старший радиометрист старший матрос Кунгурцев Владимир и радиометрист матрос Задорожный. В заведование отделения радиометристов входили радиолокационная станция (РЛС) «Флаг», станция обнаружения радиолокационных сигналов «Накат», аппаратура радиолокационного общего опознавания «свой-чужой» и индивидуального опознавания.
Обычно в надводном положении и под РДП вахту несли радиометристы на поисковой станции «Накат», осуществляя обнаружение работающих РЛС надводных кораблей, а главное - самолётов противника. Эта станция позволяла принимать сигналы работающей РЛС противника с упреждением по дальности и вовремя уйти от обнаружения противником. Радиометристы были хорошо натренированы и, по принятым сигналам и полученным от флагманского разведчика справочникам, определяли тип работающей РЛС и её носителя. В Норвежском море и на Фареро-Исландском рубеже это были английские противолодочные самолёты «Шеклтон», а в Атлантике - самолёты базовой патрульной авиации ВМС США Р-2 «Нептун» и новые Р-3 «Орион». Особенно опасно было встречаться с последними, потому что они имели на вооружении большой комплект эффективных средств обнаружения лодок, включая РЛС обнаружения малоразмерных целей AN/APS-31, радиогидроакустические буи (РГБ) в количестве до 90 штук и взрывные патроны активной системы «Джули» и пассивной системы «Джезебел», магнитометр, газоанализатор и средства уничтожения подводных лодок: глубинные бомбы и торпеды. Если радиометристы обнаруживали сигналы самолётной РЛС, лодка срочно уходила под воду на такую глубину, чтобы её нельзя было обнаружить и визуально. Помня о серьёзной международной обстановке и о важности выполнявшегося задания, моряки со всей ответственностью относились к выполнению своих обязанностей во время несения вахты. Дополнительным фактором повышенной ответственности служило то обстоятельство, что на борту нашей лодки находился флагманский РТС бригады капитан-лейтенант Сенин, который, в зависимости от ситуации, находился на боевом посту гидроакустиков или радиометристов и контролировал обстановку. Боевая часть радиосвязи (БЧ-4) организационно состояла из команды радистов во главе со старшиной 2 статьи Дудником Анатолием Григорьевичем, в которую входили командир отделения радистов и старший радист матрос Мазепин. У них было большое и ответственное хозяйство, обеспечивавшее ПЛ радиосвязью как в тактическом звене, так и в стратегическом. В него входили радиопередатчики КВ диапазона Р-641 и Р-647, аппаратура СБД (сверхбыстродействия), радиоприемники КВ диапазона Р-640, СВ, ДВ и СДВ диапазонов, радиостанция УКВ диапазона, антенны ВАН (выдвижная антенна), «Ива», штырь, леер, «Рамка», радиостанция внутрикорабельной связи «Каштан».
В надводном положении и под РДП радисты несли вахту на радиоприёмниках во всех диапазонах волн. В редких случаях по приказу командира осуществляли передачу радиограмм на берег с использованием аппаратуры СБД. В подводном положении, если глубина погружения ПЛ была небольшой, то вахту несли на радиоприёмниках ДВ и СДВ диапазонов на выдвижную антенну ВАН и «Рамку». В соответствии с графиком радиосвязи, полученным от флагманского связиста эскадры, лодка должна всплывать на поверхность или под РДП в конце каждого 4-го часа движения на 15 минутный сеанс связи и принимать радиограммы, шедшие только в её адрес или циркулярные. Когда в указанные сеансы связи всплыть было невозможно, связисты принимали пропущенные радиограммы в собирательный сеанс связи, который был назначен на конец последнего часа суток по московскому времени. Пока мы находились в наших водах, всё было хорошо: мы всплывали на собирательный сеанс связи в 23 часа 45 минут, и нас окружала ночь. Лодка не рисковала потерять скрытность и быть обнаруженной. Но по мере движения лодки на запад всё больше ощущалась разница с Москвой в часовых поясах. В западных районах Атлантики она составила уже 8 часов! Это значит, что когда в Москве 24 часа т.е. тёмная ночь, в месте нашего нахождения у берегов Америки по местному времени было 16 часов, т.е. совершенно светло. А нам надо всплывать - у нас собирательный сеанс связи, который пропускать нельзя. Вот и пляши, командир, как хочешь: то ли всплывай на собирательный сеанс связи для получения, возможно, пропущенных радиограмм с указаниями ГШ ВМФ, то ли соблюдай скрытность и оставайся без указаний ГШ ВМФ. Были у нас и другие проблемы со связью. Несмотря на то, что радиоаппаратура у нас находилась в хорошем состоянии и наши радиограммы проходили с первого раза на протяжении всего нашего перехода, при нахождении у восточного побережья США нам пришлось по много раз передавать одну и ту же радиограмму, прежде чем получали подтверждение о приёме её на берегу. И только уверенность в исправном техническом состоянии радиоаппаратуры и в правильных действиях радистов позволяла вновь и вновь давать команду на повторную передачу радиограммы. Таковы были условия прохождения радиосигналов в этом районе в то время. Соблюдая скрытность перехода, мы использовали радиоэлектронные средства, работавшие только в пассивном режиме. Исключение составляли только редкие передачи радиограмм и те с применением аппаратуры СБД (длительность излучения в эфир - доли секунды) да одиночные мазки РЛС «Флаг» в узком секторе в случае крайней необходимости. Обсервацию места лодки штурманы осуществляли в основном по радионавигационным системам «Лоран-С», «Омега», «Навстар» и «Дека», вахту на которых можно было закрыть в любой момент срочного погружения.
История отечественных флагов (знамен) уходит корнями в глубокую древность. О них мы получаем сведения уже из летописи «Повесть временных лет», в которой знамена именуются «стягами». Стяг - это военное знамя, возносимое на древке. Свое название оно могло получить от «стяганья» - соединения, сбора вокруг себя воинов. Согласно летописям, стяги присутствуют в военных событиях конца XI века. Из описания знамен, приведенных в «Сказании о Мамаевом побоище», следует, что на русских воинских стягах изображались святые, о чем в более ранний период практически не упоминается. Перед одним из таких знамен, начиная битву, упал на колени князь Дмитрий Иванович Донской, чтобы помолиться о победе над татарами. Вместе с развитием военного искусства прослеживается и развитие военных знамен. Сохранившиеся описания знамен царствования Ивана Грозного дают представление о характерных чертах военного знамени XVI века. Знаменные полотнища этого периода имели клинообразную форму: середина полотнища кроилась в виде четырехугольника, к которому пришивался откос, в виде прямоугольного треугольника. По краям полотнище обшивалось каймой. Рисунки и надписи знаменных полотнищ имели ярко выраженный религиозный характер. Как правило, это были изображения Спаса, Богородицы, лики святых угодников. Надписи представляли собой выдержки и изречения из Библии. Знаменные полотнища богато украшались растительным орнаментом. Знаменная символика XVI века подтверждает происхождение символики военных знамен из истоков древнерусской иконографии. Уже к началу XVII века формируется общее представление о единообразном принципе построения знаменных полотнищ, устанавливается определенный их размер, складывается особая цветовая гамма знаменной символики. Наиболее употребимыми были цвета: белый, красный, желтый, голубой, зеленый. К этому же времени относится разделение символики для пехотных и конных частей. Продолжает свое формирование и знаменный комплекс. В это время большое внимание уделяли изготовлению древка, навершия, чехла. Древко изготовлялось из ели, липы, осины и расписывалось разноцветным орнаментом. Подток, укрепляемый на нижнем конце древка, как правило, был золотым или серебряным. Из серебра и золота изготовлялось и напершие, которое имело форму креста. Знаменное полотнище крепилось к древку при помощи золотых или серебряных гвоздей. В нижней части полотнища к древку укреплялось особой формы «репчатое яблоко», которое можно считать прообразом знаменной скобы. Наряду с развитием знаменной символики, уже с конца XVI века прослеживаются попытки регламентирования знамен. Назначение знамени в войско определялось именным указом государя. Перед отправкой в войско знамя благословлялось патриархом по чину освящения святых икон. После торжественного вручения знамени войску, определялись особые ратные люди при знамени — рындаль, стяговик. В книге «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей» точно указывалось местонахождение знамени в строю. После окончания военных походов знамя возвращалось в Оружейную палату. Таким образом, постепенно начинает складываться определенный знаменный ритуал.
Господствующая в XVII веке религиозная тематика знаменной символики не мешала развитию ее новых форм. Так, формирование стрелецкого войска на постоянной основе, попытки унифинирования военного костюма способствовали появлению стрелецких знамен, расцветка которых соответствовала расцветке полковой униформы. С другой стороны, для стрелецких знамен характерно единообразие формы полотнища, которая имела вид прямоугольника, а также сходство в изображениях по всему полотнищу креста. Уже в начале XVII века отмечено появление светской символики на знаменных полотнищах. Например, на знамени, пожалованном донским казакам в 1614 году Михаилом Федоровичем, имеется изображение двуглавого орла и надпись его полного царского титула. Такой рисунок знаменного полотнища довольно часто встречается на протяжении XVII столетия. В это же время на знаменных полотнищах появляются изображения грифа, льва, птиц, солнца, луны, а также изображения городских гербов. Например, в 1687 году в Смоленск было выслано знамя, в центре полотнища которого имелось изображение герба Смоленска (пушка с птицей гамаюн). С созданием регулярной армии, в начале XVIII века, претерпевает изменения и символика военных знамен. Изображения государственного орла и военных эмблем занимают ведущее место на знаменном полотнище. Влияние религиозной тематики ограничивается изображением креста в верхнем углу полотнища знамени. Впервые знамена нового образца были построены для гвардейских полков, Преображенского и Семеновского, в 1700 году. Для этих знамен характерны определенная расцветка полотнищ для каждого полка и единый образец рисунка с использованием сложного орнамента из оливковых ветвей. В XVIII веке знамена утрачивают значение религиозной святыни, приобретая значение военной амуниции.
Первые знамена регулярных воинских частей были одноцветные, расцветка которых соответствовала полковому цвету. Так, Преображенский полк имел знаменное полотнище черного цвета, Семеновский — голубого. В 1730-е годы на знаменные полотнища по углам нашивались фламы (наугольники) определенной расцветки. В 1740-е годы происходит расцветка знаменного полотнища в виде многоцветных геометрических фигур (треугольников, прямоугольников). Отражение принадлежности к определенной воинской части и ее конкретному подразделению посредством цветовой гаммы знаменного полотнища оказалось настолько удачным, что стала использоваться в качестве ведущего символического элемента военного знамени. В Павловскую эпоху, в конце XVIII века, разделение знаменного полотнища на разноцветные части достигло уже более 8 способов. Наряду с этим широкое применение получил такой элемент, как вензелевое изображение Высочайшего имени. Уже при Петре I встречаются знамена, где государственный герб заменен императорским вензелем. Учитывая особое значение вензеля Императора, его изображение помещается не только вместо государственного герба, но и вместе с ним. В этом случае изображение императорского вензеля размещалось по всем углам полотнища. Рассматривая знаменную символику XVIII века, обратим внимание на надписи полотнищ. Именно в это время появляется знаменный воинский девиз «За веру и верность», который вписывался в изображение цепи на груди государственного орла. С 1762 года на знаменном полотнище появляется девиз «Никого не устрашусь», помещенный на особой ленте под изображением государственного орла. Постоянное совершенствование организационного устройства регулярной армии способствовало созданию новых военных эмблем. Для этого периода характерно появление на знаменных полотнищах изображений мортиры, стреляющей пушки, пылающей гранаты, а на знаменах военных учебных заведений — изображение открытой книги или лучей восходящего солнца. С развитием знаменной символики тесно связано дальнейшее формирование знаменного комплекса. Но об этом — в следующем номере
Окончание следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Только бдительность, проявленная советским офицером-подводником, спасла мир от разрушительного ядерного конфликта во время Карибского кризиса. Об этом, по сообщению британской газеты "Daily Telegraph", стало известно в минувшие выходные на беспрецедентной международной конференции, организованной на Кубе Фиделем Кастро в сороковую годовщину трагических событий, осенью 1962 года поставивших мир на грань всеобщей катастрофы. По словам присутствовавшего на встрече бывшего министра обороны США Роберта Макнамары, мир в течение 13 дней стоял на пороге третьей мировой войны после того, как американские самолеты-разведчики подтвердили, что Москва разместила на Кубе ракеты с ядерными боеголовками. Но главной сенсацией конференции стал рассказ бывшего члена экипажа советской дизельной подводной лодки Б-59 Вадима Орлова об опаснейшем инциденте, происшедшем 27 октября того, едва не ставшего роковым года. По воспоминаниям Орлова, американский эсминец, пытаясь заставить всплыть прорывавшуюся к острову Свободы субмарину, атаковал ее глубинными бомбами. На борту Б-59 находилась торпеда с ядерной боеголовкой. Применить ее, приводит британская газета выступление бывшего советского подводника, можно было "в случае согласия трех старших на борту офицеров". Между этими командирами, по словам Орлова, и возник спор. Двое высказались "за", один - "против". В итоге "парень по фамилии Архипов спас мир", заявил газете один из организаторов конференции Томас Блэнтон из университета Джорджа Вашингтона. Неужто решение о применении ядерного оружия нашими подводными лодками в те годы могло быть принято столь простым, почти партизанским способом? Увы, если подобный спор в Саргассовом море под килями американских эсминцев действительно имел место, его участников уже не расспросить. Старшим на борту Б-59, шедшей из Заполярья к Кубе, действительно был капитан 2 ранга Василий Архипов, начальник штаба 69-й бригады подводных лодок, что базировалась в Полярном. К сожалению, его уже нет в живых. Как и командира той подлодки капитана 2 ранга Валентина Савицкого. Тогда "Труд" обратился к участнику того похода - капитану 1 ранга в отставке Николаю ШУМКОВУ, бывшему командиру такой же подводной лодки - Б-130, которая осенью 1962 года прорывала американскую блокаду параллельным курсом.
- Николай Александрович, на борту наших подлодок в те дни было ядерное оружие?
- Да. Всего на Кубу было приказано скрытно перейти четырем подводным лодкам нашей бригады - Б-4, Б-36, Б-59 и моей Б-130. Все корабли - проекта 641, по натовской классификации "фокстрот". Мы на флоте для краткости называли их "букашками". На каждую перед переходом погрузили по 22 торпеды, из них по одной с ядерным боевым зарядным отделением. Были они обычного калибра, поэтому заряжались в те же торпедные аппараты, что и прочие. Единственная дополнительная мера предосторожности: в первом отсеке на задней крышке аппарата с ядерной торпедой висел наборной замок.
- Такой, каким сейчас закрывают гаражи?
- Примерно. Код знал лишь командир лодки. Поэтому только он и имел право открывать аппарат перед залпом, остальные свободно открывали торпедисты. А что вы удивляетесь? У нас в те годы и на атомных подлодках ключики, которыми включалась "Туча" - аппаратура управления стрельбой баллистическими ракетами в ядерном снаряжении, - командиры на веревочках носили на шее. Как нательные крестики.
- В море командир захотел долбануть ядерной торпедой, снял замочек - и пожалуйста?
- Конечно, нет. Приказ на применение даже обычных торпед мог дать только главнокомандующий Военно-морским флотом. А ядерных - лишь Министр обороны. Если ожидалось начало боевых действий - по радио из Москвы мы обязаны были получить распоряжение перейти на непрерывный сеанс связи. Лодка всплывала под перископ с выставленными над водой антеннами. Расшифрованную радиограмму после шифровальщика положено было еще раз проверить замполиту. Если все правильно, тогда залп. Хоть простой торпедой, хоть ядерной. Самостоятельно принять такое решение командир не мог. И ничего подобного в том походе ни на одной лодке не было. Что касается Вадима Орлова, то был он в ту пору лейтенантом, командиром группы ОСНАЗ (разведки) на Б-59. Даже если предположить невероятное: что командир Б-59 с Архиповым что-то подобное и обсуждали, рядом Орлов оказаться никак не мог.
- Но вам же тогда тяжко пришлось?
- Не то слово. На Кубу в рамках стратегической операции "Анадырь", прорывались скрытно, каждая лодка в своей полосе, и связи между собой не имели. Когда время от времени всплывали для зарядки аккумуляторных батарей, то попадали в девятибалльный шторм. Вахтенные офицеры и сигнальщики наверху, в ограждении рубок, стояли пристегнутые пожарными поясами, чтобы не смыло в океан. Неизвестно: знали ли американцы, что у нас на борту ядерное оружие? Тем не менее, нам навстречу вышли сразу несколько противолодочных авианосных группировок. Конкретно против моей Б-130 действовал авианосец "" с 8-10 кораблями охранения. До 100 вылетов в день совершала искавшая нас базовая патрульная авиация. Стояла задача - гонять нас до изнеможения, заставить всплыть и не позволить пройти на Кубу.
Первыми за сотни километров от побережья США нас засекли проложенные по океанскому дну подводные гидрофоны американской системы целеуказания СОСУС. И началось... Не то, что всплыть для подзарядки батарей - свежего воздуха вдохнуть не давали. А без зарядки нельзя. Поэтому едва немного оторвались от американцев, ночью в Саргассовом море я решил всплывать. Только начали подзаряжать вконец обесточенную батарею (а на это дело надо было порядка 12 часов), акустики докладывают: один пеленг! Другой! Третий! Дистанция около 8 миль. Это и вышел на меня "Эссекс" с десятком эсминцев. Оружие сразу они вряд ли бы применили, а вот ночной таран - это вполне могло быть. Потом выдали бы за простое навигационное происшествие. Ведь ходовых огней ни они, ни мы не включали. Я тогда: "Стоп зарядка! Срочное погружение!" Едва нырнули метров на 17, как над головой - шум винтов эсминца. До его киля метров шесть было, не больше. Сразу - взрыв. С интервалами в минуту - еще два, это были гранаты. На международном своде сигналов это означало приказание всплывать. Но первая граната рванула прямо над лодкой, и было полное впечатление, что нас атакуют глубинными бомбами. Я решил до рассвета ни за что не всплывать, корабли ведь над нами, и ночью запросто может произойти столкновение. Начал уклонение. Так до утра и бегал самым малым - 1,5-2 узла. Энергию экономил. А в 8 утра батарея окончательно "села". Даже лампочки в отсеках едва светились. Или наверх - или тонуть. Дал "пузырь", чтобы обозначить свое место, - и рули на всплытие. Спереди, сзади, слева, по корме - эсминцы. Ближайший - в 50 метрах. С одного - "Бэрри" - снимают нас кинокамерой.
Мы тогда головы в ограждении рубки попрятали, осматриваемся через иллюминаторы. Авианосец держался на горизонте, опасался наших торпед. В этаком эскорте малым ходом, форсировано заряжая батарею, все же идем к Кубе. Тогда один из эсминцев разворачивается, дает полный ход - и на таран. В нескольких десятках метров от нашего борта круто отворачивает, и отбойная волна окатывает нашу "букашку". Нервы испытывал. Дергаться мне было бесполезно, поэтому лишь приказал сигнальщику дать американцу семафор: "Прошу прекратить хулиганские действия!" Подумал еще, что могут пойти на абордаж. Поэтому приказал нижней вахте вооружиться автоматами и пистолетами. В случае если бы не отбились, то был готов даже затопить лодку. - Но давайте вернемся к ядерному оружию. Не только ваш экипаж в те дни оказывался в критической ситуации. Вы исключаете, что на краю гибели какой-нибудь командир, допустим тот же Савицкий, мог бы, не дожидаясь приказа из Москвы, решиться снять замочек с того самого торпедного аппарата?.. - С технической точки зрения, мог. А практически... Наши ядерные торпеды предназначены только для поражения береговых объектов или крупных целей. Например, авианосцев. Дальность стрельбы при этом не превышала 15 километров. Но я уже говорил: свои авианосцы американцы на всякий случай держали от нас намного дальше. Так что смысла снимать замочек не было.
ЗАЩИЩАЯ ОТЕЧЕСТВО, ВЫПОЛНЯЯ ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫЙ ДОЛГ. Воспоминания бывшего начальника РТС — командира БЧ-4 подводной лодки «Б-130» капитана 1-го ранга в отставке Чепрасова Альберта Григорьевича об участии корабля в Карибском кризисе.
В 1960-е годы был самый разгар «холодной войны» между США, во главе блока НАТО, и СССР во главе Варшавского Договора. США тратили колоссальные средства на гонку вооружений, на создание новых, всё более эффективных сил и средств наступательного характера. На территории США в постоянной боевой готовности к пуску находились межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) «Минитмэн» с разделяющимися головками самонаведения и ядерными зарядами. В морях и океанах патрулировали атомные ракетные подводные лодки (ПЛАРБ), вооружённые ядерными баллистическими ракетами «Поларис», затем «Посейдон». У северных границ СССР патрулировали стратегические бомбардировщики «Б-52» с атомными бомбами на борту. Все эти силы и средства были нацелены на города, промышленные и административные центры Советского Союза.
В принимались планы превентивного ракетно-ядерного удара по выбранным целям на территории СССР. С каждым годом число этих целей росло. СССР был окружён цепью военных баз и разведывательных центров США и их союзников. Размещение ракетно-ядерных комплексов средней дальности действия «Першинг» в Западной Германии со временем подлёта до наших границ 12 минут, планы размещения таких комплексов в Италии и размещение ядерного оружия в Турции, под боком у наших границ, резко обострили ситуацию, и переполнило чашу терпения нашего правительства. В этих условиях руководство СССР в начале 1962 года решило показать американцам, что значит жить под постоянным страхом внезапного ракетно-ядерного удара, отвести эту угрозу от нашей страны и заодно защитить, вставшее на социалистический путь развития, молодое независимое государство Куба во главе с Фиделем Кастро от готовившейся военной агрессии США. Было решено разместить на Кубе часть советских баллистических ракет с дальностью действия, покрывавшей всю южную часть территории США вместе с их столицей Вашингтоном. Дальнейшее развитие событий получило в истории название «Карибский кризис» или «Кубинский кризис», а действия наших сил - операция «Анадырь». К операции «Анадырь» был привлечён и ВМФ СССР, который действовал в рамках своей операции - «Кама». К осени 1962 года наша большая многоцелевая дизель-электрическая подводная лодка (ПЛ) «Б-130» проекта 641, входившая в состав 211 бригады подводных лодок (ПЛ) 4-й Краснознамённой ордена Ушакова 1-й степени эскадры ПЛ, выполнив все задачи боевой подготовки, включая торпедные стрельбы, и находясь в составе 1-й линии боеготовности, была полностью готова к выполнению любого задания командования, как и другие аналогичные лодки нашей бригады: «Б-4», «Б-36» и «Б-59». Командиром нашей ПЛ «Б-130» был капитан 2 ранга Шумков Николай Александрович - опытный офицер-подводник, плававший и на Тихом океане, и на Северном флоте, стрелявший атомными торпедами на полигоне Новая Земля.
Т-5, калибр 533 мм. Испытана 21 сентября 1955 года на полигоне "Новая земля". Мощность при первом испытании 3,5 килотонны тротилового эквивалента. На вооружении с 1957 года.
О надвигавшихся событиях, которые впоследствии захватят нас вплотную, мы узнали летом 1962 года. Нашу 211 бригаду почему-то переименовали в 69-ю. Затем поступила команда проверить материальную часть и пополнить все запасы на лодках. Руководил этими работами на лодке старший помощник командира капитан 3 ранга Фролов Виктор. Испросив разрешение у старпома, я как командир боевой части связи БЧ-4-начальник радиотехнической службы (РТС) в звании инженер-капитан-лейтенант, взяв с собой командира отделения радиометристов старшину 2 статьи Лысцева Геннадия Петровича, поехал на радиотехнические склады в Росляково пополнить корабельные ЗИПы. Дали нам не только положенное, но и сверх того, то есть всё, что мы просили. А это: часто выходившие из строя приёмники для радиолокационной пеленгаторной станции «Накат», магнетрон для радиолокационной станции (РЛС) «Флаг», приёмники для шумопеленгаторной станции МГ-10 и некоторые другие запчасти. Командир минно-торпедной БЧ-3 капитан-лейтенант Воронов Владимир Алексеевич вместе с командиром группы старшим лейтенантом Беззубцем Валентином загрузили на лодку 21 боевую торпеду.
Воронов Владимир Алексеевич окончил Ленинградское нахимовское училище в 1952 году.
Командир электромеханической БЧ-5 инженер-капитан-лейтенант Паршин Виктор Ильич вместе с командиром группы движения инженер-лейтенантом Назаренко Евгением проверили своё большое и самое ответственное на лодке хозяйство и пополнили запасы топлива, пресной воды, регенерационных патронов и ЗИПа. После осмотра материальной части, Паршин вновь напомнил командиру о том, что аккумуляторная батарея уже старая, плохо держит зарядку и её следует менять. Лодка проплавала на ней уже три года. Было у Паршина беспокойство и за дизеля. Но командование спешило отправить нас на задание и именно в таком составе лодок, как было решено сверху. Поэтому только что-то из ряда вон выходившее могло нарушить планы командования. На борт был взят запас продуктов на полное автономное плавание. Впервые мы получили тогда проспиртованные батоны в целлофановых пакетах. Необходимо отметить, что питание у подводников было хорошее, но продукты были, в основном, консервированные. Для аппетита всему экипажу в море выдавалось сухое молдавское вино «Эль Десерт» по 50 граммов в сутки, а для поддержания тонуса - по маленькой 25 граммовой шоколадке. Но больше всего нас удивило то, что командир штурманской БЧ-1 старший лейтенант Тронза Виктор вместе с командиром группы лейтенантом Булгаковым Владимиром Тихоновичем на предстоящий выход в море получили карты на весь Мировой океан! Это означало, что командование могло отправить нас в любую точку Мирового океана. Такого ещё никогда не было.
Важное
