В первый же период войны подводные лодки составляли флотилию под командованием верного республике Р.Вердия. Деятельность флотилии координировалась директивами правительства, находящегося в Мадриде (позже в Валенсии) и морским министром. Действия подводных лодок не сочетались с действиями надводных сил и всего республиканского флота. Подводные лодки типа «С» по своим тактико-техническим элементам были схожи с теми, на которых я служил на Балтике и Тихом океане. Они имели ту же подводную скорость, подобное вооружение. Большим недостатком испанских лодок было слабое торпедное вооружение и плохая исправность других технических средств. В Испании торпеды не изготовлялись, и поэтому лодки были оснащены итальянскими торпедами, изготовленными в Фиуме. Фиумские торпеды были закуплены в Италии в 1928 году по одному комплекту на лодку и только для учебных целей. Других пополнений запаса торпед не осуществлялось. Закупка торпед в других странах не удавалась, и только случайно в 1937 году были куплены отдельные комплекты итальянских торпед у Греции. Надеяться на хорошие боевые качества этих торпед было нельзя. Состояние подводных лодок в целом по сравнению с надводными кораблями было значительно хуже. Надводные корабли и служившая на них знать привлекались к парадам по прибытии в порт короля, и были оборудованы и оснащены существенно лучше подводных лодок. При фашистском мятеже в заговор были втянуты командиры как надводных, так и подводных кораблей. Оставшийся верным республике командир лодки С5 , спокойный и уверенный в своих действиях офицер, в первые дни мятежа атаковал линкор мятежников «Эспанья», попал в него торпедой, но она не взорвалась. Это только одно из многих доказательств небоеспособности оружия республиканских лодок. Были и другие недостатки и ошибки.
С самого начала военных действий судьба подводных республиканских лодок сложилась неудачно. В первые месяцы погибли три подводные лодки «В». В сентябре 1936 года В6 была расстреляна у Сантандера фашистским эсминцем «Веласко», В5 пропала без вести, В4 была торпедирована у Гибралтара и погибла со всем экипажем. Остальные малые подводные лодки нуждались в срочном ремонте и в военных действиях не участвовали. Более современные лодки типа «С» принимали участие в борьбе с надводными силами противника и в транспортировке ценных грузов и людей из осажденных баз. Подводная лодка С3 погибла при выходе в надводном положении из Малаги для атаки мятежного крейсера «Альмиранте Сервера», ведущего интенсивный обстрел побережья. Она неожиданно взорвалась: то ли это была диверсия, то ли торпедная атака итальянской подводной лодки, курсировавшей вместе с «Альмиранте Сервера». Лодка мгновенно ушла под воду, оставив находившихся на мостике командира и штурмана. Хорошо плававший штурман освободился от одежды и быстро достиг берега. Командир, выбиваясь из сил, с трудом доплыл до берега, вышел из воды и умер на берегу от разрыва сердца. Подводная лодка С5 из-за технической неисправности не смогла погрузиться и в артиллерийской перестрелке была уничтожена двумя вооруженными рыболовными траулерами противника.
Долгое время, до октября 1937 года, подводные лодки С2», С4 и С6 базировались на севере Испании в портах Бильбао, Сантандер и Хихон. Подводная лодка С6 после повреждения при бомбежке, когда я был на ней командиром, была затоплена командой вблизи Хихона. С2 и С4 были интернированы во Франции и по просьбе правительства республики впоследствии были И.А.Бурмистровым и мной переведены через Гибралтар на юг Испании, в Картахену. После ожесточенной атаки мятежниками Картахены, где в конце войны находился весь республиканский флот, и при попустительстве командующего флотом профашистски настроенного М.Буиса, корабли убыли в марте 1939 года в Тунис (Бизерту) и прекратили свои действия в революционно-освободительной борьбе за демократию и республику. Подводя итог борьбы на море во время испанских событий, хочется отметить отдельные количественные результаты. Главными морскими силами можно было считать 19 надводных кораблей у республиканцев и 10 у франкистов, то есть всего 29 кораблей. В боевых действиях со стороны республики участвовало шесть подводных лодок «С» и три малые лодки типа «В». За период с 1936 по 1939 года на мине подорвался и затонул линкор республики «Хайме I», а при прорыве через Гибралтар был потоплен эсминец «Сискар». Также был потоплен в бою один крейсер мятежников «Балеарес»17, то есть из общего числа надводных кораблей 17 % было уничтожено. А по подводным лодкам дела обстояли хуже: из девяти действующих лодок шесть были потоплены и уничтожены. Получается, что 67 % республиканских лодок полностью были выведены из строя во время этих событий. Причин тому много, о них разговор впереди. Но главное — это отсутствие у республики достаточного числа опытных командиров и умелого руководства операциями, плохое техническое состояние кораблей, интенсивная фашистская наступательная целеустремленность в морских действиях и авиабомбежках и, наконец, нерешительность многих командиров и особенно руководителей, приводящая к бездеятельности, пораженчеству и изменам. Это моя сложившаяся в то время точка зрения.
Линейный корабль «Хайме I»
Пиренейский полуостров, находящийся на большом расстоянии от Советского Союза, долгие годы оставался под властью диктаторского фашистского режима, подобного режимам в Германии и в Италии тех времен. В Португалии было покончено с фашизмом в 1974 году, а в Испании — после смерти Франко, в 1975 году. Только потом в этих странах начался процесс демократизации общественной жизни.
В Испанию через Париж
Фашистский мятеж в Испании явился причиной пробуждения идей пролетарского интернационализма во многих странах. Большое число советских людей отправилось в далекую страну бороться за свободу и независимость испанского народа. Я заканчивал учебу на первом курсе академии. Вдруг неожиданно меня вызывают в Москву, в Генеральный штаб, где задают вопрос: «Желаете ли вы поехать в Испанию в качестве добровольца-интернационалиста на борьбу с международным фашизмом?» Я сразу же ответил: «Согласен!» — Может, вы подумаете, ведь у Вас ребенок, сын? — Что думать. Я полностью согласен! — Тогда все ясно. Будем Вас оформлять.
Н.Г.Кузнецов
Я встретился с Н.Г.Кузнецовым, который недавно вернулся из Испании и имел определенный боевой опыт борьбы республики. В Испании он был военно-морским атташе и советником по морским делам у морского министра республиканской Испании Индалесио Прието. Он в общих чертах обрисовал обстановку. Время на мои сборы было ограничено. Мне быстро выдали гражданскую одежду: костюм, макинтош, шляпу и другие вещи. Билет был взят заранее. Поезд шел через Ригу, Антверпен и далее в Париж, где в скором времени меня уже встречали представители нашего посольства. Поселился я в одной из гостиниц по советскому паспорту в качестве туриста. На другой день вечером я расплатился по счету и сказал, что уезжаю, а сам явился в советское посольство к военно-воздушному атташе Васильченко. Он, немного прихрамывая, подошел ко мне, поприветствовал, расспросил о впечатлениях и текущих делах. После сдачи своих советских документов меня на машине привезли в испанское республиканское посольство, где вручили испанские документы на имя дона Северино де Морено, по матери Лопес. Так я стал испанцем. Брюнет с голубыми глазами, со смуглым лицом — эта схожесть в некоторых случаях мне пригодилась. Потом в воспоминаниях писали, что я внешне похож на испанца. Вместе с испанским представителем мы поехали в другую гостиницу, где я уже был оформлен как настоящий испанец. Я стал испанцем, не зная испанского языка совершенно. В училище и академии изучал английский и французский. И это в какой-то степени пригодилось. Кое-как по-французски я говорил, иногда употребляя и некоторые английские фразы.
Все происходило очень быстро и оперативно. Через два дня меня отвезли в испанское посольство и на машине отправили на юг Франции. Ехали всю ночь. Прибыли на частный спортивный аэродром, остановились у сарая-ангара. Некоторое время мой попутчик выяснял обстановку. За каждого пассажира при перелете франко-испанской границы в то время приходилось платить большую сумму — 20 тысяч франков (легковая машина тогда стоила 25—30 тысяч франков). После договоренности я вошел в ангар и уселся в спортивный одномоторный самолет. Там уже был мой попутчик-испанец. Я обратил внимание на желтые крылья, на которых контрастно выступали огромные черные трефовые тузы. Стартовали мы прямо из ангара и взяли курс на Байону. Погода на французской территории была прекрасной. Когда подлетели к границе, то справа в небе появились облака. Я посмотрел в окна на гладь Бискайского залива и увидел гирлянду кораблей, состоящую из крейсера, эсминца и других вспомогательных судов. По бортам кораблей заметил систематические огневые вспышки — нас обстреливали. Обратил внимание летчика на это, и он постарался набрать побольше высоту и нырнул в находившиеся рядом облака. Плутали в них довольно долго. По времени казалось, что уже пора садиться. Увидев первый просвет в облаках, пилот завернул в него, и оказалось, что мы уже не над республиканской территорией, а у мятежников. Они открыли огонь из пулеметов. Были четко видны следы трассирующих пуль. Срочный разворот самолета, и резкое снижение высоты в сторону ближайшего республиканского аэродрома в районе Сантандера. Пришлось садиться с сложных условиях, так как побывавшие незадолго до нас «хейнкели» разбомбили взлетную полосу. Садились сбоку, на обочину полосы, с большой тряской.
И.А.Бурмистров
Нас уже ждали, был и наш русский представитель. Повезли меня в испанский штаб, где я встретился с Иваном Алексеевичем Бурмистровым. Он уже находился здесь с сентября 1936 года и был первым русским командиром подводных лодок С1 и С6. На С6, после повреждения ее при бомбардировке Бильбао, был закончен общий ремонт. И мне предстояло командовать этим подводным кораблем после отъезда на Родину И.А.Бурмистрова.
Другой показался знакомым. «Похож на отца», — сообразил Крамской. Он с Рындиным-старшим учился в училище, вместе они пробивались на на катерах через льды... Ясно, почему младший Рындин выбрал малые корабли. Отец его всю жизнь командовал катерами и передал любовь к малым кораблям сыну. «Они товарищи моего Ростислава. Ростислав — парень с открытой душой. Глеб, тот — нет... За сутки я так и не узнал, чем он дышит...» — Разрешите войти? — Войдите... прошу. Они стоят на пороге. Он идет им навстречу, выслушивает рапорт о прибытии; докладывают четко, но, несомненно, волнуясь. Надо ободрить. — Добро пожаловать, — говорит он как можно радушнее. — Мы ждали вас. Хорошо, что вы пришли к нам по собственному желанию. Он видит, как расцветают их юные лица: радостно слышать, что их ждут. Он приглашает сесть — не к столу, а на большой широкий диван, и сам садится между ними. Начальники, куда меньшие, принимали их подчас иначе: делали вид, что они страшно заняты, подолгу читали давно перечитанные бумаги. А Крамской уже спрашивает, преподает ли еще старик — «навигатор» или вышел на пенсию, дружили ли они с Ростиславом, повидался ли Рындин с отцом, а Живцов — со своими катерниками. Наверное, катерники довольны, что их воспитанник стал офицером... Крамской рассказывает им о соединении, в котором им придется служить, говорит, что хотя и мало осталось заслуженных ветеранов войны, но имена «стариков» не забыты. Стоит взглянуть в исторические журналы. Он поднимает с низкого столика один из альбомов. Здесь сохранились фотографии героев, описания подвигов.
Как бы невзначай, перелистывая страницы история, он останавливается на двух тральщиках — «Триста третьем» и «Триста пятом». Крамской вспоминает о десантах, о поединках с бомбардировщиками и с подводными лодками, с уважением произносит имена моряков, погибших и здравствующих. Есть что вспомнить и есть чему поучиться! Тяжело раненные офицеры «Триста третьего» Самохвалов и Ножиков до последнего удара сердца держались на своем боевом посту. На «Триста пятом» офицеры воодушевляли матросов. Верные славной боевой традиции, они и в безвыходном положении не покинули своего корабля. Хладнокровие и выдержка не оставляли их в самые трагические минуты... — Я хорошо знал их, — Крамской называет фамилии. — Я очень хотел бы, чтобы вы, молодежь, всегда помнили ваших предшественников, благородство и чистоту их самоотверженных душ. О них не написано ни поэм, ни песен. Не потому, что они были хуже других. Они воевали, как все моряки. Как я. И как вы, — он улыбнулся Живцову, и Фрол вспыхнул от удовольствия. Да, и он — участник великой войны! — Боцман на «Триста пятом» — ветеран, всеми уважаемый мичман Межуев, — продолжал Крамской. — На «Триста третьем» нет старых моряков, но молодежь почти вся из десятилетки. С такими матросами можно горы ворочать. Запомните: командир должен уметь сплотить свои боевые части, должен верить, что на любом посту, в самых сложных условиях, его приказание будет выполнено точно. Вы должны жить одними стремлениями со своими матросами, а стремления эти сейчас — стать отличными боевыми частями и кораблями. Пуще всего берегитесь зазнайства, — предупредил он. — Без матросов вы много не повоюете. Они — главный двигатель, так ведь еще Нахимов сказал... Вы будете учить и воспитывать, но и сами учитесь у них. Есть чему. Они почти все комсомольцы, а вы оба, разумеется, имеете опыт комсомольской работы? Я тоже прошел через это, мне тоже было когда-то лишь двадцать пять лет... Трудно предположить, а? Лед окончательно сломлен. Как не похож этот разговор на другие, когда некоторые начальники, с которыми Никите и Фролу приходилось встречаться, ограничивались опросами по пунктам анкеты в своих скучных, наводящих тоску кабинетах и холодно говорили: «Можете быть свободны». Фрол примечает в пепельнице великолепную трубку, о которой можно только мечтать. А Никита рассматривает фотографии кораблей и катеров морской гвардии.
3 апреля 1942 год. Рождение морской гвардии в СССР. В этот день гвардейскими стали крейсер "Красный Кавказ", эсминец "Стойкий", минный заградитель "Марти", тральщик Т-205 «», подводные лодки "Д-3", "М-171", "М-174", "К-22".
Уже ярко светит в окна осеннее солнце, и за окнами заискрилось повеселевшее море. Переговорили о многом — рассказано, как первый начальник Крамского Сырцов увлекал штурманов игрой, называвшейся «Капитаны ведут корабли», Крамской узнает от своих молодых собеседников, что Балтика им кажется суровее, романтичнее Черного, что они выбрали малые корабли по любви к ним с детских лет, что Рындин любит рисовать, а Живцов — стихи, особенно «флотские». Не расспрашивая, Крамской узнает о их детстве и юности, о привязанностях и вкусах и, глядя им в лицо с вершины своих пятидесяти лет, думает: «Какие чистые, хорошие души!» Ему нравится этот рыжеволосый атлет, как видно, честный, прямой, нравятся его огненно-золотистые кудри и мальчишечьи веснушки, обступившие самый русский, широкий нос, его решительные и сильные руки; нравится и другой, сероглазый; именно таким был в училище его отец, Юрка Рындин. Он был отличным товарищем и нежным мужем маленькой хрупкой блондинки. Кажется, она умерла... Крамской узнает, что Живцов — сирота, Никита не захотел служить под крылышком у отца, да и отец не согласился бы на это (Крамской тоже не хотел бы быть начальником Ростислава). Живцов со вспыхнувшим и одухотворенным лицом вспоминает к слову вдохновенные строки морского поэта:
И если ты, о Партия! — велела... нет на морях для нас такого дела, которого не выполнили б мы!
— Великолепные слова, — одобряет Крамской. — Партия поручила вам, совсем еще молодым офицерам, нелегкое дело: воспитывать таких же, как вы, молодых моряков. Вы мне нравитесь, я в вас верю. Он встает. Поднимаются Рындин с Живцовым. — Я вам доверяю людей. Да, людей... — Есть, — вырывается у Фрола. — Вот вы сказали «есть»! Относитесь с уважением к этому слову. В двадцать втором году партия сказала нам, комсомольцам: «Надо идти строить флот», мы сразу ответили: «Есть!» Пришли на флот, строили, воевали, и многие из нас отдали ему всю свою жизнь. И я никогда не раскаивался. Можно ли не любить море? Нельзя. Лицо его просветлело. — Можно ли не любить флот? Нельзя! Можно ли не уважать флотское четкое слово «есть»? Для меня оно всю жизнь значило, что я приказ выполню — высажу в срок десант, найду и потоплю подводную лодку, пройду в осажденный Ханко... Надеюсь, что и вы, сказав «есть», станете настоящими офицерами флота... Доброе имя его и добрая слава завоевываются личным примером и чистой душой; любая оплошность будет замечена подчиненными; плох офицер, добивающийся дешевого авторитета послаблениями и поблажками; хорош офицер, который требователен к другим, но и сам хорошо подготовлен: он не только специалист, он начитан и образован и может оказать глубокое нравственное воздействие на матроса. Авторитет офицера всегда поддержит комсомольская организация, но и он должен верить ей и на нее опираться...
Им все это близко, понятно. Крамской говорит раздельно, торжественно, так, чтобы это запомнилось на долгие годы. — Вас, лейтенант Живцов, назначаю штурманом и помощником на «Триста третий». Командир «Триста третьего» — лейтенант Коркин. Даю месяц на подготовку к экзамену на несение самостоятельной вахты. Мне хочется верить, что вы оправдаете мои надежды. А вас, лейтенант Рындин, назначаю штурманом и помощником на .«Триста пятый». Вас просил к себе Бочкарев. Рындин не может скрыть своей радости — Бочкарев в нем нуждается! — Командир дивизиона капитан третьего ранга Щегольков так же, как и Бочкарев, один из лучших у нас офицеров. Они вам помогут. Вам обоим пригодится и опыт комсомольской работы. На кораблях почти все комсомольцы. Узнайте получше каждого, кто чем дышит... Рассказав им об их обязанностях, Крамской предупреждает: — Ваше слово, данное старшине и матросу, должно быть крепким, как... — Лед! — решается Фрол подсказать. — Лед — он тает. А ваше слово должно быть тверже гранита... Коли обещал — выполняй. А не выполнишь — авторитет потеряешь. Завоевать авторитет очень трудно, а потерять—легче легкого... И предупреждает, как отец сыновей: — Скидок у нас не дают ни на старость и ордена, ни на молодость и неопытность. На тральщиках надо быть мастером своего дела. Ошибка в расчетах, замешательство, нечетко отданная команда — и могут погибнуть и люди и корабль... Тральщики — вы это знаете — и в мирное время воюют. Они постоянно в бою. Служить на них трудно, труднее, чем на других кораблях. Но зато и почетнее. И романтичнее. Вы будете служить человечеству. Я не ошибся, назначив вас обоих на тральщики? — Никак нет! — ответил Фрол за обоих. — Мы очень вам благодарны, товарищ капитан первого ранга!
Глеб сладко потянулся, открыл глаза. Отца уже не было. К спинке дивана приколота записка: «Герда сегодня свободна. Еда в буфете. Кофейник в кухне. Согрей себе кофе, позавтракай. Пообедаем вместе в столовой». — Вот чудак, «согрей себе кофе», а на что же тогда существует кафе? — сорвал Глеб записку. — А отец ничего устроился, красота, — он спустил голые ноги на коврик. — В одиннадцать придет в парк эта девчонка. Ну что ж? Будет в Москве чем похвастать. Он оделся, тщательно уложил волосы. Повязал галстук и, взглянув на часы, увидел на столе фотографию брата. — Ишь ты, будущий адмирал, — усмехнулся он. — Воображаю, гордится погонами, кортиком. Ежеминутно смотрится в зеркало. Он давно уже недолюбливал брата, хотя именно он, Глеб, был любимчиком матери и, наслушавшись, что он «младший и хворенький», отбирал у Ростислава игрушки и книжки с картинками, заливаясь отчаянным воем: «Я младший, меня не смей обижать, отдай!» Мать пичкала его сладостями, ему всегда перепадало больше, чем Ростиславу, и он рос тираном, хотя и умел притворяться, и отец знал его благонравным, тихим, воспитанным мальчиком. Он хорошо помнит, как мать согласилась отдать в нахимовское Ростислава и наотрез отказалась отпустить от себя Глеба. Она заливалась слезами, бормоча, что Глебик хрупкий, болезненный, он не вынесет жизни в казарме. Она рисовала такие ужасы жизни ребенка вдали от матери, что и Глеб разревелся и завопил: «Ни-по-чем не хочу в на-хи-мов-ское!» Отец махнул рукой и уехал — дома он бывал гостем.
Глеб позеленел от зависти и обиды, когда увидел Ростислава в белых перчатках, в матросской форменке и в бескозырке с тисненой золотом ленточкой. Ростислав с упоением рассказывал о голубом доме на набережной, где помещалось училище, об «Авроре», им отданной, о товарищах до тех пор, пока, глотая злобные слезы, Глеб не взвизгнул: «А мне это вовсе не интересно»... — Ну, как знаешь. А мне интересно, — и Ростислав отвернулся к книжному шкафу. Мать, собиравшаяся в театр, прикрикнула: — Опять ты Глебика раздражаешь? Он нервный, болезненный. Ростислав вздохнул и сказал, что ему пора в училище. Он стал приходить лишь в те дни, когда приезжал отец. После войны отец командовал морской базой в таком разрушенном городе, что мать решительно отказалась туда поехать. И отец жил в Далеком, а они — в Ленинграде. Ростислав ездил в отпуск не к ним, а к отцу, но это не огорчало ни маму, ни Глеба. К ним с некоторых пор стал приходить молодой весельчак в хорошо сшитых костюмах — мать познакомилась с ним в театре на «Пиковой даме». Федя — он просил не называть его «дядей» — расположил к себе Глеба; играл с ним в шашки, показывал карточные фокусы, приносил шоколад «Золотой ярлык» и, достав из бумажника с золотой монограммой десятку, предлагал: «Не желает ли любознательный молодой человек ознакомиться с последним достижением кинематографии?» Глеб с удовольствием брал деньги и шел знакомиться с очередным достижением кинематографии. Глеб уже не был младенцем и, когда приходил Федя, сам предлагал: «Знаете что? Вы потолкуйте, я не буду мешать...»
Однажды, вернувшись из школы, он увидел, что дом перевернут вверх дном, и мать, словно в лихорадке, забрасывает открытые чемоданы тряпьем. Она повернула к Глебу вспотевшее, возбужденное лицо и без знаков препинания сообщила, словно телеграмму отправила: «Мы уезжаем в Москву в Москве школа лучше Федя устроит будем жить с Федей я оставляю отца ты не против?» Нет, Глеб не был против поездки в Москву и даже не спросил, возьмут ли они Ростислава и что подумает об их отъезде отец. Он давно знал со слов матери, что отец эгоист, себялюб, погубивший ее светлую молодость и испоганивший счастливое детство ее бедного Глебика. А Ростислав им не нужен. В тот же вечер они уехали и поселились в Москве. У Феди была небольшая, хорошо обставленная квартирка в новом доме на улице Горького, с лифтом и похожей на Квазимодо одноглазой лифтершей.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Все эти соображения могут быть только сугубо индивидуальными суждениями. Но мне лично тогда нужна была учеба в , которая, к моему сожалению, была длительной и прерывистой, она продолжалась с 1936 по 1941 год, то есть закончилась непосредственно перед самым началом Великой Отечественной войны. В то время в академии был трехлетний курс обучения. Я закончил первый курс в 1937 году и вместе с другими добровольцами отбыл в республиканскую Испанию, где пробыл целый год и командовал двумя испанскими подводными лодками. После возвращения, в июле 1938 года, был направлен в академию для продолжения учебы, а в конце года снова отправлен на флот на должность командира бригады Черноморского флота. По моей настоятельной просьбе через год, в сентябре 1939 года, мне разрешили продолжить курс обучения в академии. Но в декабре этого же года во время войны с белофиннами меня назначили командиром бригады подводных лодок на Балтийский флот. В финском конфликте база была в Таллине, тогда еще столице буржуазной Эстонии. После окончания войны я уже в четвертый раз был командирован в академию, которую окончил в апреле 1941 года и продолжил свою службу командиром бригады подводных лодок на Балтийском флоте. Я прожил долгую жизнь. Многих моих товарищей уже давно нет в живых, и с позиции прожитых лет могу смело утверждать, что главная операция всей моей жизни — активное участие в испанских событиях, в первой схватке с мировым фашизмом.
События в Испании
В 1983 году во многих капиталистических странах различным образом отмечалось 50-летие зарождения фашизма. Активизировались американские реакционные круги, в Японии пытались создать «непотопляемый авианосец» США; Великобритания участвовала в военных конфликтах... Все это вело к накалу международной военной обстановки, к росту затрат на вооружение и обороноспособность стран Европы, Азии и других континентов. Очаг Второй мировой войны, если заглянуть в прошлое, возник в Европе еще в 1933 году с приходом к власти в Германии Гитлера, а в Италии — Муссолини. Для них Испания была базой для запугивания антифашистских фронтов. В 1931 году в Испании после неудавшегося и развалившегося фашистского режима генерала Примо де Ривера образовалась республика. Однако она не оказала большой помощи трудящимся страны. Народный фронт в стране победил на выборах только в 1936 году. В парламент (кортесы) были избраны 17 коммунистов, 88 социалистов и 159 республиканцев. Через пять месяцев в стране вспыхнул фашистский мятеж, который возглавил генерал Франко. Поддержку ему обеспечила финансовая и земельная олигархия страны, армия полностью перешла на его сторону. Гитлер и Муссолини существенно помогли отправкой в Испанию регулярных частей своих армий, посылкой оружия и снаряжения. Вместе с испанскими мятежниками против республики воевали 300 тысяч иностранных солдат и офицеров.
С историей испанского флота мы, добровольцы, ознакомились, еще учась в училище и академии. Это мощная «» из 130 судов, разбитая штормом и англичанами у берегов Великобритании. Это и Трафальгарское сражение, где британский флот во главе с Нельсоном разгромил опять же испанцев, и еще много других исторических сражений. Во время фашистского мятежа испанский флот практически полностью остался у республиканцев. В этом большую роль сыграли экипажи кораблей и отдельная незначительная часть офицерского состава. Вот данные, опубликованные в 1949 году: из 19 адмиралов у республиканцев осталось только двое; из 31 капитана 1 ранга — тоже двое, из 65 капитанов 2 ранга — семеро, а из 126 капитанов 3 ранга — 13 офицеров. Все подводные лодки, а их было шесть типа «С» и шесть типа «В», были у республики. Главной базой до конца войны оставалась известная нам по истории Картахена на Средиземном море.
Примечания научного редактора
В момент начала мятежа в руки франкистов попали только старый легкий крейсер «Република» (находившийся в резерве и стоявший в Кадисе) и эсминец «Веласко» (из боевого состава флота).
Подводные лодки испанских ВМС в базе
Таким образом, флот оставался в основном верным республике, а сухопутные войска оказались полностью на стороне Франко. При этом не следует забывать большую обученную армию фашистских формирований Германии и Италии, а также профашистски настроенной Португалии, а также их надводные и подводные корабли, их активное и непредвиденное участие в срыве морских перевозок для республики и в боевых действиях. Данные по кораблям флота в период испанских событий приведены в таблице.
Примечания научного редактора
Линкор «Хайме I» погиб 7 июня 1937 года от внутреннего взрыва боезапаса. Линкор «Эспанья» ремонтировался на базе в Эль-Ферроле, захвачен франкистами после боя за базу. Тяжелые крейсера «Канариас», «Балеарес» строились в Эль-Ферроле, захвачены франкистами после боя за базу. Легкий крейсер «Альмиранте Сервера» ремонтировался на базе в Эль-Ферроле, захвачен франкистами после боя за базу. Старый легкий крейсер «Република» переименован в «Наварро». Эсминцы «Сеута», «Теруэль», «Мелилья», «Уэска» переданы генералу Франко правительством Италии.
Правительство Народного фронта с первых дней фашистского мятежа обратилось к трудящимся страны за помощью. Быстро возникли отряды республиканских войск и — образовалась Народная армия. У защитников республики отсутствовал опыт ведения войны. Это мешало. Централизованное создание испанского государства началось в 1479 году в результате объединения королевств Арагон и Кастилия и военного захвата в XVI и XVII веках территорий в Америке, Африке, Азии и Европе. Далее продолжалась борьба за испанское наследство с Францией и Англией, которая привела к потере Гибралтара. Интенсивные военные действия, перевороты и гражданские войны насытили XIX век. В начале XX века велась только классовая борьба и произошла смена правительств. В то время, то есть в 30-х годах XX века, для вооруженной борьбы нужна была военная техника, оружие, боеприпасы, убежденные и решительные военачальники. Проявленные героизм и самоотверженность республиканских бойцов известны многим. Большое участие в борьбе на стороне Народного фронта принимал Советский Союз. Мы направили в Испанию 648 самолетов, 347 танков, более 1000 орудий и много другого военного снаряжения. За республику на стороне антифашистов сражались около 3000 советских добровольцев. Среди них было 29 моряков. Наши подводники, в отличие от офицеров надводных кораблей, были не военными советниками, а командирами испанских подводных лодок. Это И.В.Грачев, В.А.Егоров, Г.Ю.Кузьмин (погибшие в Великую Отечественную войну), И.А.Бурмистров и я. С.П.Лисин был старшим помощником у Г.Ю.Кузьмина, а затем командиром подводной лодки. Были и будущий адмирал Алафузов Владимир Антонович, Кузнецов Николай Герасимович, ставший впоследствии Адмиралом Флота Советского Союза, интересно описавший республиканские события в Испании в своих книгах, особенно в «На далеком меридиане», а также Н.О.Абрамов, Н.Е.Басистый, В.Л.Богденко, Л.К.Бекренев, А.Г.Головко, В.П.Дрозд, И.Д.Елисеев, А.В.Крученых, Н.А.Остряков, С.А.Осипов, С.С.Рамишвили и другие моряки флота нашей страны. Всего в рядах интернациональных бригад насчитывалось более 40 тысяч добровольцев из 54 стран мира. В них входили бойцы из Англии, Югославии, Франции, США и других стран.
По призыву VII Всемирного конгресса Коминтерна, проходившего в Москве, был создан единый антифашистский международный фронт. из людей различных национальностей возникли в 1936 году. С оружием в руках сражались они на стороне Испанской республики. В 1986 году исполнится 50 лет со дня рождения этих интербригад. Главной силой бригад были коммунисты из разных стран мира. О них и о бойцах, отстаивавших республику, написано много книг, сняты фильмы и документальные, и художественные. Участник борьбы с фашизмом в Испании Эрнест Хемингуэй в романе «По ком звонит колокол» описал трагическую судьбу и героизм некоторых интернациональных бойцов, участников этих кровавых событий. Лирика испанского поэта Федерико Гарсиа Лорки также была направлена против фашизма. Активно участвовал в борьбе с фашизмом французский коммунист и испанец по происхождению Пабло Пикассо. В своих картинах он разоблачал человеконенавистническую сущность фашизма. Это серия «Мечты и ложь генерала Франко» и монументальная «Герника». Наш талантливый кинодокументалист М.И.Ромм прямо во время сражений снимал свои испанские репортажи. Вел постоянные репортажи и корреспондент «Известий» И.Г.Эренбург. Многие другие прогрессивные деятели искусства в своих работах показывали ложь и ненависть фашистской реакции.
Отсутствие единства среди руководителей правительства, несогласие по ряду важных вопросов между социалистами и коммунистами, влияние капитулянтских настроений республиканцев, разногласия с анархистами, троцкистами создавали нерешительность, непрочность и ненадежность Народного фронта. Усталость и пораженческие настроения в финале борьбы усугубляли судьбу республики. Огромную роль в падении республики сыграла «пятая колонна», измены руководящего состава и планируемые диверсии и провокации. И главное — это огромная военная и кадровая помощь, оказываемая фашистской Германией и Италией. Вспомним 300 тысяч хорошо вооруженных и оснащенных солдат, неизмеримая роль немецких новейших самолетов типа «юнкерсов», «хейнкелей» и итальянских «капрони» и «фиатов», кораблей и подводных лодок, участвовавших в агрессии против республиканских сил. Решающую роль в борьбе с республиканцами играли марокканские войска, переправленные Франко из Африки.
Если силы флота в начале вооруженной борьбы были, в основном, на стороне республики, то уже в середине — они либо были уничтожены, либо интернированы, либо, не имея умелых и верных республике кадров и нормальной технической оснащенности, бездействовали и придерживались тенденции — не топить испанские корабли, перешедшие на сторону Франко. Их роль заключалась в обеспечении в первые периоды войны коммуникаций, особенно с Советским Союзом, в исключении десантных операций со стороны мятежников и в поддержке сухопутных сил республиканцев своим присутствием на театре военных действий. Ограничивали возможность действия сил флота и отсутствие или недостаток боеприпасов, топлива, плохая организация использования кораблей и управления ими, а также невозможность топить торговые корабли противника, идущие под «нейтральными» флагами. Подводный флот, оставшийся полностью на стороне республики, состоял из 12 единиц, в которые входили 6 малых устаревших подводных лодок типа «В» (одна ремонтировалась) и 6 более новых средних подводных лодок типа «С».
Примечания научного редактора
Подводные лодки типа «С», которыми Н.П.Египко командовал в Испании, были построены в 1924-1929 годах серией из шести единиц на государственной верфи в Картахене. При водоизмещении 915/1290т (длина 75,3 м, ширина 6,3 м, осадка 4,1 м) и скорости хода -16,0/8,5 уз, они вооружались шестью 533-мм торпедными аппаратами и одним 75-мм орудием. Надводная дальность плавания 10-узловой скоростью достигала 3800 миль, глубина погружения — 80 м.
Среди командиров лодок был и засидевшийся ветеран, мой же однокашник по высшему училищу капитан 1 ранга Аркаша Толстиков. Вскоре и он перевелся на Запад, остальные командиры тоже недавно сменились и были еще молоды. А с молодыми надо работать, как говорили, «вывозить» в море. Первым делом для меня было освоить технику атомоходов первого поколения, многое тут было еще на уровне дизель-электрических ПЛ, конечно, кроме ГЭУ — атомной главной энергетической установки. ГЭУ первого поколения имела некоторую специфику в использовании средств движения. Оружие и тактика его использования мне были знакомы по командирским классам и академии, да и осенью 1970 года, ожидая формирования своего экипажа РПКСН, по просьбе замкомдива 10-й ДИПЛ капитана 1 ранга Кнута занимался разработкой документов по групповому использованию лодок с противокорабельными ракетами. Именно тогда появились первые мысли по действиям в единых боевых порядках. Освоить управление лодкой пр. 670 было проще, все-таки лодка второго поколения, особенность только в одновальной ГЭУ со сложным винтом (так называемый ТАНДЕМ). Особенности управления и технику ПЛАРК пр. 675 постигал на выходах в море то одной, то другой лодки в ходе отработки курсовых задач боевой подготовки. А выходы следовали один за другим. Иногда приходилось пересаживаться с лодки на лодку прямо в море. Надо сказать, что плавающих дней в течение года у меня на дивизии стало значительно больше, чем в должности командира лодки. Как-то в одном из годов подсчитали — оказалось более 200 суток плавающих.
АПЛ пр.675 ТОФ.
Между выходами в течение первого года комдивства вместе со штабом и командирами лодок на семинарах, тактических летучках и групповых упражнениях изучали теорию и отрабатывали практику групповых боевых действий наших ПЛАРК в единых боевых порядках против АУГ. На второй год начали отработку практических групповых действий в море, но пока в пределах районов БП, прилегающих к берегам Камчатки от м. Лопатка до м. Шипунский. Было весьма тесновато. Вообще-то говоря, полномасштабный развернутый боевой порядок ударной группы атомных ракетных и многоцелевых подводных лодок для действий против АУС (АУГ) занимает по площади огромное пространство. Диаметр окружности, в пределах которой располагаются огневые позиции ПЛАРК, почти равен расстоянию от Санкт-Петербурга до Москвы. А в будущем, когда в состав дивизии пришли бы ПЛАРК третьего поколения пр. 949 (типа «Курск»), боевой порядок ударной группировки занял бы пространство, равное почти территории европейской части Союза. Мы же для отработки организации взаимодействия работали на сокращенных дистанциях. Условные пуски ракет на тактических учениях подтверждались затем специально организованными практическими ракетными стрельбами по морской мишенной позиции. Однажды удалось организовать совместную ракетную стрельбу по одной мишенной позиции двумя ПЛАРК пр. 675 и пр. 670 с разных направлений, т.е. почти как в реальной боевой обстановке. Организация таких стрельб требует привлечения значительных сил и средств обеспечения. Только на охрану опасного в плане поражения ракетами района привлекается более десятка надводных кораблей, и в воздухе постоянно барражируют самолеты и вертолеты. Усилия не пропали даром — обе мишени были поражены, а одну их них прошили две ракеты, ПЛАРК пр. 675 пустила две ракеты.
5 мая 1976 года мне присвоили звание контр-адмирала. Достаточно неожиданно: ранним утром 6 мая, когда я еще спал, раздался звонок — на проводе оперативный дежурный ВМФ капитан 1 ранга Саня Смолин, мой однокашник по 1-му Балтийскому и сослуживец по Улиссу — поздравляет с «мухой»! Спросонья думаю, ну, развлекается, мол, решил разыграть — на должности комдивов все ждут. Хи-хи, спасибо, конечно, но пока— хи-хи! С женой обмолвились— розыгрыш. Как правило, о представлении на флотилии было бы известно, так как это обсуждается на Военном Совете, а тут ни гу-гу. Однако через несколько минут— обвал звонков и поздравлений от ОД флота, флотилии и дежурного по дивизии. Ясно, состоялось. Потом уже, в частной беседе, будучи на пенсии, Борис Иванович Громов, бывший командующий флотилии, раскрылся, что когда был еще в феврале в Москве на серьезном мероприятии, кадровики, мол, подсказали: «Чего не пишешь представление?». Взял и написал. Как принято, конечно, обмыли всенародно в гарнизонном кафе, но уже летом, раньше все море да море. Кстати, роль тамады на этом незабываемом многолюдном мероприятии прекрасно исполнил капитан 1 ранга Виль Тушурашвили, командир ПЛАРК «К-10» (выпускник Тбилисского НВМУ 1951 г.).
Под флагом дивизии. 1975 год.
Звание отрабатывать надо. Случай представился. Летом общефлотское учение «Океан-76». Юго-восточнее Японии, почти на севере Филиппинского моря группа из двух ПЛАРК пр. 675М и 670 условно обозначает боевой порядок из четырех ПЛАРК и одной многоцелевой ПЛА, нацеленный на «АУГ противника». «АУГ противника» обозначает группа судов Морфлота СССР, случайно оказавшихся на переходе из Сингапура в порты Японии или далее. Их «мобилизовали» и скомпоновали в ордер, как бы похожий на ордер АУС. Я, командир ударной группы, на флагманской ПЛАРК пр. 675М «К-48», командир ПЛ капитан 2 ранга Н.В.Анохин— кстати, будущий командир дивизии. Периодически, в специальные сеансы связи всплываем под перископ, поднимаем антенну МКРЦ и принимаем информацию с разведывательных космических спутников «КА». На экране дисплея масса одиночных и групповых точек — суда и корабли под какими-то флагами на значительной акватории океана. Кто из них «цель», подсказку даст управляющий береговой командный пункт, ЦКП ВМФ или КП ТОФ. Между сеансами поиск «цели» ведем самостоятельно, согласованно маневрируя в заданной полосе поиска. И так несколько суток. Наконец, с КП ТОФ получаю целеуказание по «АУГ противника» — и тут же приказание принять на себя управление ударной группой подводных лодок и информация о начале «военных действий» в ближайшее время. Та-а-к, горячо! Быстренько обменялись информацией в тактической сети взаимодействия короткими сигналами внутри тактической группы, команда на сближение на гидроакустический контакт с назначенным «АУГ» и готовность к атаке ракетами по команде. Где-то через пару-другую часов доклад командира ПЛАРК «К-201» капитана 1 ранга Н.Н.Алкаева (он тогда со своим «вторым» экипажем держал лодку): «Обнаружил АУГ, широта.., долгота... Курс... Скорость... Слежу оружием».
Алкаев Николай Николаевич. - Десятая дивизия подводных лодок Тихоокеанского флота. Люди, события, корабли. - Санкт-Петербург, 2005. Специальный выпуск альманаха Тайфун.
Час-другой ожидания, сопровождаем оружием. Наконец, очередной сеанс связи с КА, уточнение координат цели. Еще несколько минут ожидания. И вот сигнал «Начало военных действий... оружием. Нанести удар... оружием по назначенным целям». В тактической радиосети даю короткий сигнал «Нанести удар по назначенной цели... и обычным оружием условно. "Ч" удара — время подхода ракет к цели... час... мин мск, далее атаковать торпедами в своем секторе». Еще пару суток бороздим филиппинские воды — и, наконец, команда следовать в базу. В базе разбор учений. На разборе присутствует Главком ВМФ Адмирал Флота Советского Союза С.Г.Горшков. Хотя я с ним встречался перед назначением на должность и беседа прошла вполне доброжелательно, но оторопь перед докладом была. Официальную оценку доклада и действий не помню. Запомнилась реплика сослуживца, когда расходились на перерыв сразу после моего доклада, кажется, это был Николай Тарасович Иванов, комдив соседней стратегической дивизии. «Ну ты даешь! Быстро освоился на новом месте!». Точных слов не помню, но смысл был таков. Это была лучшая оценка, признание своих товарищей. К сожалению, не все так безоблачно было за 3 года на дивизии. Были и неудачные пуски ракет, было и столкновение. Как-то зимой, возвращаясь с моря на одной из лодок, пришлось в Авачинской губе катером-торпедоловом перейти на другую ПЛАРК пр. 675 «К-116», командир капитан 3 ранга Шестак, которая выходила в море на отработку курсовой задачи. Погода была мерзкая, штормовой ветер, густой снег, видимость периодически уменьшалась до 1-2 каб. На подходе к горлу Авачинской губы встретились с тральщиком-конвоиром, встали ему в кильватер в дистанции 5 каб. и пошли на выход. Штормовой ветер в правый борт, очередной снежный заряд закрыл ТЩ, свое место держим по РЛС, доклад радиометриста каждые 2-3 мин (индикатор кругового обзора РЛС только в рубке радиометриста в 3-м отсеке, на ходовом мостике нет). И вот в самом узком месте горла вдруг доклад радиометриста: — Мостик, метрист. Прямо по курсу на входе в базу крупная цель, дистанция 10 каб. Цель быстро сближается с тральщиком. Метки цели и тральщика сливаются... Что за черт? При выходе подводных лодок флотилии ОД КВФ закрывает рейд, входы и выходы всех кораблей и судов запрещаются! Командиру: — Стопори ход! Радистам: — Запросить тральщик... Но доклад радиста перебивает: — Мостик, 1-й докладывает: «Опасно разошелся левыми бортами с сухогрузом».
Доклад этот слышу уже в боевой рубке, скользя вниз по трапу в ЦП. Пулей в рубку радиометриста, мельком взгляд на экран индикатора РЛС — «амеба» меток ТЩ и сухогруза растягивается к центру экрана. Да, точно, идет прямо на нас. Пулей вновь на мостик, еще из рубки кричу: — Давай ход левой, право на борт... Но уже поздно... Из снежной летящей кисеи с правого борта медленно надвигается высокий нос огромного судна. Скользящий мягкий удар позади рубки, скрежет металла, отрывающиеся листы обшивки контейнера пусковой установки ракеты, а там боевая ракета... Время остановилось. Та-а-к, пожара и взрыва нет. Из лодки доклад механика: «Замечаний нет». С высокого мостика судна: — На лодке! Чего стоите поперек фарватера? — Какого черта претесь на вход в такую видимость, когда рейд закрыт? — А мы откуда знаем, что он закрыт. Нам дали «добро» на вход. Ясно, прошляпила оперативная служба, прошляпил тральщик-конвоир. Но почему мы-то поперек? Та-а-к, ясно, когда застопорили ход, нос ветром развернуло влево, рубка-то впереди миделя, парусность носа больше... Эти размышления уже на возвращении в базу. Выход сорван, корабль поврежден... Впереди выгрузка ракетного боезапаса, ремонт ПУ, а мне — серьезное разбирательство. Московская высокая комиссия Главкома разобралась довольно быстро. Официально мне только вынесли порицание, всю вину возложили на оперативную службу ОВРа и КВФ, кого-то сняли с должности, кого-то наказали чуть полегче. Свои ошибки мы тоже учли, сделали разбор в штабе. Мало открыть радиолокационную вахту для наблюдения за внешней обстановкой, для удержания своего места в строю в плохую видимость, надо жестко задать режим наблюдения на соответствующих шкалах дальности, чтобы и место четко держать на шкале малой дальности, и внешнюю обстановку периодически иметь на шкалах большей дальности. У нас же, как выяснилось, оператор РЛС как вперился в метку ТЩ-мателота на шкале 10 каб., так и обнаружил очередную огромную, но расплывчатую из-за погодных помех метку опасной цели, когда она уже начала наползать на метку ТЩ. Так-то, на корабль-конвоир надейся, а сам не плошай! Между прочим, наверно, с тех времен, когда цапались на разборе этого ЧП, у меня испортились отношения с Дмитрием Михайловичем Комаровым.
(командир подводной лодки СФ, соединения лодок Северного флота, впоследствии - начальник штаба и командующий Камчатской флотилией, первый заместитель начальника Главного штаба ВМФ, адмирал).
Он в ту пору был заместителем начальника штаба КВФ. Выпуском из нашего училища он был старше меня на год и, думаю, втихаря страдал оттого, что он еще капитан 1 ранга, а я уже адмирал. А дальше — больше. Через год я стал заместителем командующего флотилией атомных подводных лодок. Правда, еще через год я оказался на КВФ в должности командира отдельного дивизиона АСС, где он уже стал НШ КВФ и звание контр-адмирала вскоре получил, но взаимных симпатий это не прибавило. Так и пошло. Еще через пару лет я стал заместителем командующего КВФ по ВиС, он НШ, а затем командующий КВФ, вице-адмирал, но и это не скрыло затаенную неприязнь. Может быть, подпитывало давнюю «болячку» некоторое уважительное ко мне отношение командования флота? Несмотря на то, что я занимал должность заместителя командующего КВФ по ВиС, мне командующими ТОФ, сначала адмиралом Сидоровым, а потом и Хватовым, поручались дела общефлотского масштаба, совсем не связанные с должностью: то руководство аварийно-спасательными операциями ПЛАРК «К-429» и северокорейской ДПЛ пр. 633, потопленной рыбацким сейнером, то назначение старшим перехода в нашу передовую базу Камрань во Вьетнаме... Не знаю. Впрочем, я отвлекся. Кажется, летом же 1977 года была короткая поездка в Обнинск. Там в учебном центре ВМФ предстояло познакомиться с ПЛАРК третьего поколения пр. 949. Встретился тогда с однокашником Володей Мочаловым, он с Северного флота, тоже комдив. Чертежи и цветные демонстрационные плакаты новой лодки — «убийцы авианосцев» — впечатлили! Но всякое воображение превзошло оружие подводного крейсера, особенно ракетный комплекс «Гранит». Фантастика! Столько лет прошло, но ничего лучше в мире до сих пор не создано! А тогда подумалось, дождусь ли? Он дождался. А я нет. В конце лета полет в Москву, быстренько опять «сито» перед новым назначением. Все так же: номер в гостинице «Москва», беседы в кадрах ВМФ и МО СССР, прием у ГК ВМФ, Старая площадь. Осенью — приказе назначении заместителем командующего флотилией. Дивизию сдал Алику Берзину.
Берзин Альфред Семенович, выпускник Рижского НВМУ 1951 года. - Десятая дивизия подводных лодок Тихоокеанского флота. Люди, события, корабли. - Санкт-Петербург, 2005. Специальный выпуск альманаха Тайфун.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Утром, уходя в море, я сказал жене: «Пан или пропал». Но все обошлось хорошо. Наш экипаж полностью выполнил задание командира бригады Г.Н.Холостякова. Были трудности, я о них уже говорил. За нами совершили длительные автономные плавания, превышающие 40 суток, подводные лодки Щ-122 под командованием А.В.Бука, Щ-123 под командованием И.М.Зайдулина и другие «щуки». Все это, начиная с нашей Щ-117, подтвердило необходимость внести в техническую документацию по «щукам» многие улучшения, способствующие повышению их боеспособности. Конструкторы официально установили для всех «щук» автономность 40 суток. Свой первый орден я получил 23 декабря 1935 года. Это был орден Ленина. Вместе со мной его получила большая группа офицеров и краснофлотцев. Среди них был командующий флотом флагман 1 ранга М.В.Викторов, командиры дивизионов П.Н.Васюнин, А.Т.Заостровцев, Г.Н.Холостяков, командиры подводных лодок И.И.Байков, Н.И.Виноградов, М.И.Гаджиев, С.Е.Чурсин и многие другие. Флот на Тихом океане креп и приобретал высокую боеготовность и организованность.
После нашего длительного похода в автономном плавании К.Е.Ворошилов в своем выступлении сказал: «Наши моряки, в первую очередь наши доблестные подводники, на своих новых лодках также перекрывают теоретические расчеты и нормы, установленные для своих судов». Постановлением ЦИК Союза ССР от 3 апреля 1936 года я и С.И.Пастухов были награждены орденами Красной Звезды, а остальные члены экипажа — орденами «Знак Почета». Наша Щ-117, стала, как я уже говорил ранее, первым в истории флота Советского Союза кораблем с полностью орденоносным экипажем. Вот фамилии моряков-подводников, расположенные так, как было в Постановлении ЦИК Союза ССР (газета Тихоокеанского флота «На боевой вахте» от 5 апреля 1936 года):
Это те товарищи, друзья и сослуживцы, с которыми мы вместе участвовали в формировании нашего подводного флота на Тихом океане.
Члены экипажа подводной лодки Щ-117 после «стахановского дозора»; сидят слева направо: В.И.Манышкин (торпедист), Н.П.Египко (командир лодки), С.И.Пастухов (военком); стоят, слева направо: М.Н.Лавриненко (радист), В.Д.Кондрашев (командир отделения электриков), П.Р.Петров (рулевой), М.А.Дозморов (старший рулевой)
Нет-нет, а воспоминания возвращают меня на Дальний Восток, и я мысленно обращаюсь к плаванию на подводной лодке Щ-117 и к ее дальнейшей судьбе. В 1950-х годах подводная лодка Щ-117 по новой классификации получила наименование С-117 (С — средняя по водоизмещению). Еще в 1938 году, в страшное время борьбы с «врагами народа», а на самом деле с талантливыми и инициативными людьми был арестован Г.Н.Холостяков. Благодаря ходатайствам наркома Н.Г.Кузнецова Георгий Никитич был освобожден в 1940 году. В 1952 году из-за гибели со всем личным составом С-117 Г.Н.Холостякова вызвали в Москву, и Берия не посадил его вновь лишь потому, что Сталин велел не трогать командование и руководство флота. Георгий Никитич Холостяков погиб от рук подонков, польстившихся на его боевые награды в 1983 году. Трагична смерть Г.Н.Холостякова, трагична и гибель подводной лодки С-117 в 1952 году с 52 членами экипажа, причины которой до сих пор точно не установлены.
Существует какая-то взаимосвязь между гибелью подводных лодок типа «щука» (однотипных с С-117) в Великой Отечественной войне. Гибель их происходила при встречах с неприятельскими подводными лодками. Может быть и гибель подводной лодки С-117 произошла от столкновения в подводном положении с американской подводной лодкой в Тихом океане. Ведь шла Корейская война, и американские подводные лодки находились в этом районе. Но кто знает? Океан надежно хранит свои тайны. Забегая вперед, скажу, что за успешное выполнение интернационального долга в Испании во время гражданской войны мне в 1939 году присвоили звание Героя Советского Союза. Номер Золотой Звезды был 117. Совпадение номеров «Щуки» и Золотой Звезды считаю в какой-то мере символичным. Может, оно спасло меня от лагеря. Аресту за новаторство подверглись тогда многие подводники Тихоокеанского флота, в частности, командиры подводных лодок Щ-122 А.В.Бук и Щ-123 И.М.Зайдулин. Судили их за инициативу и новаторство. Не тронули только тех, кто был в море, и меня, так как я был в то время в Испании.
приговорен к 10 годам лишения свободы, и до лета 1940 года находился в заключении. Освобожден и восстановлен в кадрах ВМФ. Приговором военного трибунала ТОФа признан виновным в том, что в отчетных документах об автономном плавании ПЛ «Щ-123» скрыл все нарушения, поломки и аварии на корабле в период похода, а так же в халатном отношении к службе и пьянстве. К счастью, амнистирован, и в сентябре 1939 года восстановлен в кадрах флота.
Построение экипажа на одной из подводных лодок Тихоокеанского флота
Моя служба на Дальнем Востоке подходила к концу. Я должен был возвращаться в Ленинград для учебы в Военно-морской академии. В конце 1936 года я сдал командование кораблем М.И.Гаджиеву и перед отъездом устроил прощальный банкет. На нем был Г.Н.Холостяков, который в напутствие мне сказал: «Все у тебя впереди, я на тебя правильно полагался».
Испанский республиканский Флот
В Ленинград
В ноябре 1936 года я вместе с женой и сыном еду в Ленинград — город, который после всех моих странствий станет для меня второй родиной. Училище имени М.В.Фрунзе, академия и длительное командование училищем подводного плавания имени Ленинского комсомола, затем я ушел в отставку и продолжаю жить здесь же. А сколько всего было между первой встречей с Ленинградом и сегодняшним днем! Это и Севастополь, и Владивосток, который я покидал в последний раз, это зарубежные города Париж, Сен-Назер, Картахена и другие. Далее были Таллин и Рига, затем Лондон, мимолетно Вашингтон, более пяти лет Москва. Потом снова Ленинград, Калининград, Одесса. Но вернусь к ноябрю 1936 года. Ленинград, Васильевский остров, 5-я линия, дом 36. В глубине дворов на втором этаже трехкомнатная квартира родителей моей жены. Кухня с дровяной плитой, на которой постоянно шумит примус и чадит раскаленная керосинка. Отец и мать жены были спокойны и деликатны по отношению ко мне, хотя тогда по молодости мне иногда казалось, что они не всегда довольны моряком — мужем своей единственной дочери. Ее отец — юрист по профессии, мать — домохозяйка. Но вообще они были очень милые люди. Один неприятный для всех нас случай запомнился мне: кастрюля с кипящим бульоном, стоявшая на примусе, случайно опрокинулась на сына. Была сильная степень ожога. Хорошо, что больница оказалась напротив, и все обошлось благополучно. Теперь только небольшой шрам напоминает ему об этом. Бытовые ситуации неразделимы с нашей жизнью. Нет-нет и приходят на память.
* * *
Города, как и люди, все очень разные, но в чем-то все равно похожи. Самые крупные расположены на берегах морей или являются столицами разных стран. Многие из них мне посчастливилось видеть, туда привела меня моя служба на флоте. Даже Мадрид, если перевести это слово на русский язык, означает место, где протекает вода. Вода, которая многие годы была моей стихией. Прекрасным было общение и с нашими, и с зарубежными столицами и городами-портами. В памяти сохранилось много впечатлений об их архитектуре, истории, но главное, о людях, в них живущих. В Париже я случайно очутился на похоронах нашего гениального певца Федора Ивановича Шаляпина. Это было грандиозное и многолюдное траурное шествие мимо «Гранд-опера» 28 апреля 1938 года. Была горечь не только от утраты великого артиста, но и горечь от его последних дней вдали от любимой им Родины. 29 октября 1984 года на Новодевичьем кладбище в Москве состоялось перезахоронение праха русского певца, вернувшегося с парижского кладбища Батиньоль на Родину. Были и другие случаи, но о них несколько позже.
Шаляпин завещал похоронить его на высоком берегу Волги. Его младший сын Фёдор Шаляпин добился перезахоронения. Но прах до Волги не довезли, упокоили в Москве на пафосном .
На Тихоокеанском флоте я прослужил на подводных лодках четыре года, совершил много плаваний, походов и учений. Опыт дал мне необходимое чувство общения с кораблем. Я, как и любой водитель машины, чувствовал подводную лодку и научился умело управлять ею. Опыт — это хорошо, он должен быть у командира корабля. Однако его одного не всегда хватает для правильного и уверенного принятия оперативных и тактических решений при действиях корабля и особенно при воспитании и обучении личного состава. Нужно еще очень много знаний. Требовалось «учиться, учиться и учиться». Это был лозунг для молодежи того времени, да и сейчас он также необходим. Я, как рабочий и выходец из рабочей семьи, только при советской власти получил возможность учиться и получить высшее образование. В свое личное время я старался побольше читать, узнавать о нашем флоте. Очень интересовали меня история создания флота, баталии и сражения на море, бывшие давно и недавно. Я понимал, что история науки — это сама наука, а прошлое — это ключ к будущему. Простой и легкий путь в службе меня не устраивал. Я хотел знать больше и иметь систематизированные и обобщенные знания о морском деле. А стройная и единая система обучения была за долгие годы создана в академии. Там работали люди с большим опытом и глубокими знаниями. Они должны были вооружать нас, слушателей, знаниями и умением руководить и воспитывать подчиненный нам личный состав. Бывает, правда, и так, что человек считает себя полностью готовым к указанной миссии и уверен в своей правоте и возможности вести за собой других. Он прочитал несколько десятков умных книг, неоднократно избирался членом и руководителем различных обществ, был даже председателем какой-либо комиссии и так далее. Но глубоких и систематизированных знаний и опыта реальных действий с кораблем у него нет. Следовательно, те сотни переписанных им для себя истин и правил из различных источников не помогут ему и не пойдут на пользу, а, скорее всего, будут только мешать. Тот, кто не понимает этого, — не воспитатель. А без этого трудно идти дальше, трудно быть по-настоящему полезным людям и делу.
