Первые шаги! Они запомнятся на всю жизнь. Федор был знаком с морем, но хорошо понимал, что будущему командиру нужно многое знать, многому учиться. И он продолжал учиться настойчиво, упорно. Вместе со своими друзьями Ярославом Иосселиани и Михаилом Семеновым Федор много и с увлечением занимается шлюпкой, овладевает искусством хождения на веслах и под парусом. Каждый летний отпуск Федор приезжал в Мурманск и, как всегда, не один, а с кем-нибудь из друзей. Дом оживал. Сестренки не отходили от брата, слушая его увлекательные рассказы о Ленинграде, о море, о кораблях. В 1935 году умер отец. На Федора, как на старшего, легли заботы по воспитанию сестренок, нужно было помогать матери. Каждый месяц он присылал домой деньги из своей скромной курсантской получки. В сентябре 1937 года Федор успешно сдал последний государственный экзамен, выпускники построились в Зале Революции на свой последний училищный парад. Рядом с Федором стояли его друзья по учебе — В.В.Правдюк, А.И.Петелин, В.И.Алексеев, Л.В.Егоров. Начальник училища зачитал приказ о присвоении выпускникам первого командирского звания «лейтенант». Затем вручили дипломы. Как отличник учебы, Федор имел право выбора флота и, конечно же, выбрал Северный флот. Вскоре он принял дела командира рулевой группы подводной лодки «Д-2».
Наступили тревожные годы. Международная обстановка обострялась, фашизм начал поднимать голову. На флоте шла напряженная боевая учеба. Подводники совершали дальние походы, осваивали оружие, технику, театр, плавание в ледовых условиях. Созданный в 1933 году молодой Северный флот наращивал темпы боевой учебы. В феврале 1938 года Федор Видяев принял участие в знаменитом ледовом походе подводной лодки «Д-3» (командир В.Н.Котельников) для снятия с дрейфующей льдины героической четверки советских полярников — Папанина, Кренкеля, Федорова и Ширшова. Выйдя из Кольского залива 5 февраля, «Д-3» взяла курс на запад. У мыса Нордкап попали в девятибалльный шторм. От Нордкапа направились к острову Ян-Майен. Когда ветер немного стих, с северо-запада надвинулся туман. Видимость ухудшилась. Вместе с командиром штурманской боевой части Федор Видяев нес штурманскую вахту, тщательно вел счисление пути. Началось обледенение лодки. Штормовой волной сорвало сходню, спасательные круги. В таких сложных условиях штурманы восемь суток вели лодку только по счислению. К острову Ян-Майен вышли точно. От Ян-Майена проложили курс к Гренландии, куда вынесло льдину с героической четверкой. Папанинцы начали дрейф 21 мая 1937 года. Неоднократно от сильного сжатия раскалывалась их льдина, и вот на остатке когда-то большого ледяного поля их вынесло в Гренландское море. К ним на выручку спешили подводники, гидрографическое судно «Мурманец», ледокольные суда «Таймыр» и «Мурман». Из Ленинграда вышел ледокол «Ермак». Первым подошел к кромке льда «Мурманец», но льды преодолеть не мог и пошел вдоль кромки льда, передавая свои наблюдения в Управление Севморпути через «Д-3», так как радиостанции «Мурманца» никак не удавалось связаться с землей.
Вскоре и «Д-3» подошла к кромке дрейфующего льда. Плавание осложнилось, особенно ночью. Лавируя между ледяными глыбами, лодка все ближе и ближе подходила к льдине папанинцев. Но первыми подошли «Таймыр» и «Мурман» и сняли отважных полярников» после их 274-дневного героического дрейфа в Центральной Арктике. «Д-3» вернулась в базу. Командование высоко оценило мастерство подводников в этом тяжелом плавании. Особенно отличились штурманы. В июне 1938 года лейтенант Видяев был назначен командиром штурманской боевой части подводной лодки «Д-2», а 24 октября его приняли кандидатом в члены ВКП(б). Коммунисты подводной лодки давно по достоинству оценили трудолюбивого, влюбленного в свою специальность молодого штурмана и верили, что он оправдает высокое звание коммуниста. Летом 1939 года подводная лодка «Д-2» совершила переход из Кольского залива в Ленинград для постановки в ремонт. Федор Видяев снова оказался в городе своей юности. На этот раз пребывание в Ленинграде было самым радостным. В конце июля друзья поздравили Федора с присвоением ему воинского звания старший лейтенант; а однажды познакомили его с миловидной белокурой девушкой Машей. Видимо, год действительно был счастливым для Федора: молодые люди горячо полюбили друг друга и вскоре стали мужем и женой. Осенью старшего лейтенанта Видяева направили учиться на Высшие специальные классы командного состава подводного плавания. Началась война с Финляндией. Федор знал, что его друзья на Балтике и Севере уходят в боевые походы, несут дозорную службу в суровом зимнем море. Стал проситься на флот. Не пустили. Сказали, что сначала нужно выучиться, знания не пропадут даром. В октябре 1940 года Федор Видяев успешно заканчивает Командирские классы и едет на Северный флот помощником командира подводной лодки «Щ-421». В финскую кампанию подводная лодка «Щ-421» несла дозорную службу в суровом зимнем Баренцевом море, за что всему личному составу лодки командующий Северным флотом вице-адмирал В.П.Дрозд объявил благодарность. Федор был рад, что попал в хороший, сплаванный экипаж.
Помощник командира «Щ-421» капитан-лейтенант Ф.А. Видяев
На Западе полыхала война, развязанная фашистской Германией, и подводники Севера продолжали неустанно совершенствовать свою выучку, повышать боевую готовность. На плечи Федора легли все возложенные корабельным уставом нелегкие обязанности помощника командира подводной лодки. Он учит подводников и учится сам, никогда не стесняясь попросить матроса или старшину помочь ему разобраться в том или ином узле подводной лодки. Скромный и заботливый, требовательный в делах, он скоро стал пользоваться большим уважением у личного состава подводной лодки. Федор весь отдавался службе, считая это нормой жизни. Майские праздники 1941 года Федор Алексеевич провел в семье в Ленинграде. Ходил счастливый: радовал сын Костя, которому шел девятый месяц. Отпуск пролетел незаметно. На прощанье Федор крепко прижал сына к груди: «До свиданья, сын. Скоро встретимся!» С женой договорились, что в конце июня она переедет жить в Мурманск. Но встретиться больше не пришлось. 25 мая 1941 года, уезжая на Север, Федор Алексеевич последний раз видел свою семью... Война на Севере началась налетом фашистской авиации 22 июня на Мурманск, Полярный, Колу. В этот же день подводная лодка «Щ-421» вышла в свой первый боевой поход. На переходе к позиции командир подводной лодки капитан-лейтенант Н.А.Лунин долго беседовал со своим помощником. Обсуждали, прикидывали, как будут действовать в случае встречи с врагом. «В личном составе мы уверены, — говорил Лунин, — учебные задачи отрабатывались успешно, дозорную службу несли, но ведь с врагом встретимся впервые. Надо, чтобы с первых дней подводники поверили в свои силы. От нас с вами, Федор Алексеевич, многое зависит. Нам завершать усилия личного состава при выходе в торпедную атаку. Промахи относить за свой счет, других не винить!» Один боевой поход сменялся другим. Дерзкие, тактически грамотные атаки Лунина приносили одну победу за другой. К декабрю 1941 года на счету экипажа было 3 фашистских транспорта общим водоизмещением 20 000 тонн. Личный состав был представлен к правительственным наградам. Федор Алексеевич Видяев был награжден орденом Красного Знамени. Вечером в день награждения в кругу друзей Федор говорил: «Я рад за экипаж. Хорошие моряки. А наш командир? У него есть чему поучиться». И он учился мастерству торпедных атак у Лунина.
В январе 1942 года «» вышла в шестой боевой поход. Поиск пришлось вести у изрезанных фьордами норвежских берегов. Гитлеровцы отказались от плавания в открытом море и теперь пробирались к портам извилистыми шхерными путями. Ночью обнаружили транспорт водоизмещением 8000 тонн в охранении четырех боевых кораблей. Молниеносная атака завершилась точным залпом, и транспорт быстро пошел на дно. Днем и ночью подводники продолжали поиск. Осматривая в перископ горизонт, Видяев обнаружил группу кораблей. «Боевая тревога!» После доклада командиру о цели Федор Алексеевич добавил: «Один транспорт четырехмачтовый, не менее 10 000 тони. Много груза везет гадам. Его бы и торпедировать, товарищ командир!» Лодка начала маневрировать для выхода в торпедную атаку. Фашисты спешили быстрее проскочить за ближайший остров и заметно увеличили ход. Вот уже первый транспорт скрылся за спасительным островом. «Аппараты! Пли!» В отсеке затаили дыхание. Только слышно было, как Видяев отсчитывает секунды. Мощный взрыв отразился в отсеках лодки громовым «ура»! Лунин на мгновение поднял перископ и увидел, как четырехмачтовая громада транспорта медленно погружалась в холодные волны Норвежского моря. Корабли охранения бросились преследовать лодку, но безуспешно. Февральским утром обнаружили транспорт в сопровождении пяти кораблей охранения. «Старпом, — обратился Лунин к Видяеву, оторвавшись от перископа,— видать, туго стало фашистам, что на один транспорт пять кораблей охранения выделяют». Через пять минут транспорт, разорванный взрывом торпед, быстро пошел ко дну. Оставшись без своего подопечного, корабли охранения начали яростно преследовать подводную лодку, но Лунин искусным маневром оторвался от преследователей. 24 000 тонн — таков тоннаж вражеских кораблей, потопленных лунинцами за один поход. А всего на боевом счету экипажа было семь потопленных вражеских кораблей общим водоизмещением около 50 000 тонн. В базе командование и друзья устроили подводникам торжественную встречу. Представитель Мурманского обкома партии поздравил подводников с победой и зачитал приветствие от областного комитета. Военный совет Северного флота представил лодку к награждению орденом Красного Знамени, а командира капитана 3-го ранга Н.А.Лунина — к званию Героя Советского Союза.
Командир Краснознаменной крейсерской подводной лодки «К-21>; Герой Советского Союза, капитан 2-го ранга Н. А. Лунин
В связи с уходом Героя Советского Союза капитана 3-го ранга Н.А.Лунина на крейсерскую подводную лодку «К-21» 4 марта 1942 года командиром подводной лодки «Щ-421» был назначен капитан-лейтенант Федор Алексеевич Видяев.
Командир Краснознаменной подводной лодки «Щ-421» капитан-лейтенант Ф.А. Видяев
Враг топтал землю Родины, убивал женщин, детей, стариков. Кольцо блокады душило Ленинград. Там осталась семья Федора. Что с ними? Живы ли? Неизвестность холодными тисками сжимала сердце. Сколько слез и горя принес враг народу! Федор стремился в море. Хотелось искать и бить врага. Искать днем и ночью, не зная усталости, бить наверняка, перекрыть врагу все дороги в море. 19 марта друзья тепло проводили Федора в его первый командирский поход. Вместе с Видяевым в море уходил командир дивизиона Герой Советского Союза капитан 2-го ранга И.А.Колышкин. Теперь он стал для Федора учителем и наставником. А у Колышкина было чему поучиться: на Север он прибыл еще в 1933 году на подводной лодке «Д-1». С выходом из Кольского залива попали в шторм. Ледяные валы один за другим легко перескакивали через рубку, с шумом обрушивались на мостик. 28 марта в районе Лаксе-фьорда обнаружили транспорт в охранении двух сторожевиков. Корабли шли зигзагом, прижимаясь к скалистому берегу. Первая самостоятельная атака! Но Федор Алексеевич не думает об этом. Он как-то весь подобрался, голос стал властным, команды четкие, короткие. В центральном посту мгновенно воцарилась тишина. Определив дистанцию, командир лег на курс сближения, чтобы до входа в фьорд перехватить цель. Когда лодка сблизилась на дистанцию залпа, корабли резко повернули на лодку. «Атакую кормовыми»,— мгновенно решил Видяев. Лодка нырнула под конвой и заняла позицию для атаки с противоположного борта. «Кормовые торпедные аппараты... товсь»!
Но в тот же момент конвой резко изменил курс, выходя из угла атаки. «Нет, не уйдешь!» — прошептал сквозь стиснутые зубы. Оставалась еще возможность перехватить конвой у входа в фьорд. И лодка ложится курсом в предполагаемую точку встречи. Почти целый час идет погоня за вражеским конвоем. Лицо Видяева покрылось каплями пота, но внешне он спокоен. Наконец лодка в избранной точке. В момент, когда конвой повернул на вход в фьорд, лодка легла на боевой курс. «Носовые торпедные аппараты... товсь»! Форштевень транспорта медленно наполз на нить перископа. «Аппараты! Пли!» — командует Видяев, и лодка вздрагивает, посылая в борт фашистам четыре торпеды. Мощные взрывы подтвердили отличный результат атаки. Транспорт быстро пошел ко дну. Не упуская ни секунды, Видяев уводит лодку на глубину и резко отворачивает от боевого курса. За кормой начинают рваться глубинные бомбы. Иногда лодку солидно встряхивает, но это уже далекие взрывы. Сбросив сорок четыре глубинные бомбы, фашисты прекратили преследование. Первым поздравил командира капитан 2-го ранга И.А.Колышкин. Потянулись дни поиска. Видяев сутками бодрствует в центральном посту, часами стоит у перископа. Ничем не примечательный день 4 апреля превратился для подводников в радостный праздник: Военный совет Северного флота поздравил экипаж с награждением «Щ-421» орденом Красного Знамени, а также получили сообщение, что Н.А.Лунину, И.И.Фисановичу и В.Г.Старикову присвоено звание Героя Советского Союза.
Герои Советского Союза Н.А. Лунин, И.И. Фисанович, И. А. Колышкин, В. Г. Стариков
Высокая оценка Родиной ратного труда подводников взволновала всех. Подводники понимали, что награда эта не только за прошлые победы, но и за будущие. И еще зорче стали смотреть глаза сигнальщиков, тверже легла на ручку пистолета рука торпедиста, напряженнее вслушивался акустик в нескончаемые шумы полярного моря. Вечером 8 апреля решили отойти подальше от устья Порсангер-фьорда для зарядки аккумуляторной батареи. Лодка шла в подводном положении, когда в 20 часов 58 минут раздался огромной силы взрыв. Лодку подбросило вверх, а затем она сразу стала быстро погружаться с дифферентом на корму. В кормовой отсек начала поступать вода. В центральном посту в момент взрыва находились помощник командира капитан-лейтенант А.М.Каутский и инженер-механик А.Л.Славинский. В корму немедленно поступила команда о герметизации отсека, а в центральном посту начали аварийное продувание главного балласта. Продув балласт, лодка всплыла в надводное положение и очутилась в плотной пелене снежного заряда — это было только на руку подводникам. Осмотрелись. Взрывом мины оторвало оба винта, сорвало верхнюю крышку кормового люка, сдвинуло с места радиопередатчик, разбило всю корму.
через пробоины в прочном корпусе и кормовые торпедные аппараты хлестала вода. В загерметизированном отсеке, отрезанные от всего экипажа, остались шесть человек. Под руководством командира отсека старшины группы торпедистов старшины 1-й статьи Дряпикова краснофлотцы И.С.Сизмин, В.С.Качура, И.А.Жаворонков, А.И.Новиков и П.И.Февралев мужественно боролись с поступающей водой, заделывая одну пробоину за другой. В ход пошел аварийный материал, ватники, одеяла. Они знали, что судьба экипажа в их руках. Действительно, не сумей они быстро загерметизировать отсек и заделать пробоины, прорвавшаяся вода хлынула бы в соседний отсек, и тогда уже ничто не помогло бы подводникам, лодка оказалась бы на глубине, где многотонная масса воды безжалостно раздавила бы ее, как яичную скорлупу. Но говорить о спасении было еще рано: лодка лишилась хода, а вражеский берег совсем рядом. Пока ее скрывают снежные заряды и ночь. А что будет днем, когда снегопад утихнет и видимость увеличится? «Командир, не соорудить ли нам нечто похожее на парус, — не совсем уверенно предложил И.А.Колышкин, — ведь ветер крепкий и дует с берега?» «Пожалуй, это выход», — живо откликнулся Видяев. За многие века всего довелось повидать Баренцеву морю, но такое пришлось видеть впервые. Израненная, с разбитой кормой и оторванными винтами, сквозь белую пелену снежных зарядов медленно отходила от берега подводная лодка. Свежий ветер упруго бил в неровно сшитый из дизельных чехлов рулевыми под руководством боцмана А.Т.Зимина и растянутый на поднятом до предела перископе самодельный парус. Подводная лодка под парусом! Иного выхода не было — нужно было оторваться от берега и уйти подальше в море.
Пока Стэлла одевалась, Фрол тоже надел парадную тужурку, повязал галстук, хотя терпеть не мог галстуков, подошел к окну. Взглянул на осеннюю улицу, по которой ветер мел желтую сухую . Эх, нет Никиты с Антониной, остались в Балтийске! А ведь как дружно жили — водой не разольешь! Вот что значит с детских лет дружба да братство нахимовцев! Четвертый город, в котором они со Стэллой живут. Последний ли? Моряки то и дело переезжают с места на место. Нигде не могут обосноваться надолго. Такова судьба моряков. Своей судьбой Фрол доволен. И Стэлла с ним, и Алешка, и тетя Маро, ее он любит, словно родную мать, — ведь его мать давно умерла. И тетя Маро его любит, как сына. Когда, нахимовцем, Фрол приходил к ним в Тбилиси, она набивала ему карманы то сушеным инжиром, то яблоками, то орехами, то халвой. В их доме Фрол обрел семью, вместо той, которую потерял в Севастополе. И оттаял — а был он колючий, ершистый, закаленный в боях тринадцатилетний вояка. Тбилисский сапожник Мираб был душа человек. Жаль, умер. Жил бы да жил! Теперь больше незачем ехать в Тбилиси. Да и Нахимовского там давно нет: училищу моряков нельзя быть без моря. Во время войны в этом был смысл: в Тбилиси был тыл, на Тбилиси не падали бомбы, можно было учиться спокойно. Первые нахимовцы давно стали командирами кораблей, инженерами-изобретателями, подводниками — двое плавают на атомных лодках. К одному судьба ласкова, другого по головке не гладит. Встретил здесь Игнашу Барышева — не виделись целых шестнадцать лет (из Тбилисского училища Игнаша перешел в Ленинградское). И вот встретились — офицерами. Фрол стал комдивом и капитаном третьего ранга, а Игнаша — все еще старший лейтенант. Продвижению помешала болезнь. Не беда — нахимовцы независтливы... Ну вот наконец и Стэлла. — Покажись-ка... Ух ты! — выразил Фрол свое восхищение.
Он в туалетах не особенно разбирался, но Стэлла в новом платье действительно хороша. Черный бархат вышит серебряными звездочками (Стэлла — тоже значит звезда). Своей звездочкой называл ее дядя Мираб. Своей звездочкой ее называет тетя Маро. Семь лет Стэлла и Фрол живут вместе. Сыграли свадьбу на год позже однокашника и закадычного друга Никиты. Стэлла все упрямилась: «Убедись, Фрол, в том, что ты меня действительно любишь. Убедишься— тогда позови». Фрол тосковал без нее: он, давно не имевший своего дома, заходил к Никите и Антонине и каждый свободный вечер отогревал у них душу и все спрашивал: — Балтиец-то когда по плану появится? Антонина смущалась, краснела и прятала глаза, а Никита как-то сообщил доверительно: — Уже стучит! — Неужели стучит? — удивился Фрол простодушно. — Стучит! — Ишь ты, шустрый какой! Ну, раз стучит — несомненно мальчишка! Счастливцы вы, черти! Однажды Никита забежал к нему на корабль, весь взъерошенный, и сообщил, что отвел Антонину в родильный . Фрол, как мог, утешал друга, убеждал, что все окончится благополучно, звонил несколько раз в родильный — Никита был занят.
Фрола принимали за отца, ругали, что часто беспокоит, а потом вдруг поздравили: «Ну, от души поздравляем, счастливый отец! Роды были нелегкие, зато сын — богатырь». И Фрол так ликовал, сообщая Никите счастливую весть, что можно было подумать, это у него сын родился! Через несколько дней Антонина вернулась домой. И хотя у младенца было красное, сморщенное личико, как у всех новорожденных, Никита и Фрол нашли его красавцем. Вскоре Фрол притащил новорожденному парусную яхту, заводную моторную лодку и водолаза в скафандре. — Ты соображаешь, что Юрке всего две недели? — спросила Антонина смеясь. — Ну что ж? — не смутился Фрол. — Считай, что игрушки куплены впрок! Так оно и вышло — и лодка, и яхта, и водолаз стали впоследствии любимыми игрушками подраставшего Юрки. Через год приехала Стэлла. (Фрол написал: «Убедился, зову!») К ее приезду Фрол подыскал комнатку у старой эстонки Матильды Куузик и, как сумел, украсил ее. Стэлла приехала взбудораженная, счастливая, привезла фруктов и бурдюк кахетинского. Свадьбу отпраздновали на славу — пришли все друзья: и Хэльми со своим Михаилом Ферапонтовичем, и Антонина с Никитой; пили вино, танцевали и до утра веселились. На другой день Фрол проснулся женатым человеком — и было это непривычно, словно он надел новую и сшитую не по мерке тужурку. Ему хотелось побыть со Стэллой подольше, но надо было идти на корабль. Когда он наконец собрался уйти, Стэлла надула губы («Неужели опять станем ссориться?» — подумал в ужасе Фрол), но она вдруг обняла его, подала фуражку: «Возьми, Фролико. Я привыкну быть женой моряка». А через год Фрол метался от корабля до родильного дома, от родильного — снова на корабль, беспрерывно звонил по телефону, и ему отвечали, что он зря волнуется, все обойдется. И действительно, к вечеру, когда он из Дома офицеров в двадцатый раз позвонил в родильный, чей-то голос ответил: «Поздравляем, товарищ Живцов, вас с сынишкой».
— Алешка! — гаркнул Живцов и принялся плясать тут же, в кабинете начальника . В этот день дул холодный балтийский ветер и море выплескивалось на набережную, забрызгивая подъезд «Золотого Якоря», а разгоряченный Фрол не чувствовал холода: он торопился на телеграф сообщить о великом событии дяде Мирабу и тете Маро — думали ли они много лет назад, когда Никита привел к ним друга-нахимовца, что этот рыжий мальчишка станет их зятем? «Поздравляю, вы деды!» — послал он им телеграмму. И подписался не «Фрол», а «Алешка». Как будто Алешка мог уже посылать телеграммы! Фрол стал нежнейшим отцом. Раньше они со Стэллой ссорились по любому поводу. Теперь Стэлла сдерживалась. Она остепенилась. В Калининграде, придя на завод, Фрол убедился, с каким уважением относятся к «инженеру Живцовой». «Мне повезло. Да, повезло!» — радовался он (еще свежи в его памяти были страдания бедного Коркина). Но Фрол свою Стэллу знал не несколько дней — много лет. Тут уже не могла совершиться «роковая ошибка»...
— Ну что же, пойдем? А то смотри, опоздаем... — заторопила Стэлла. Чудачка! Сама целый час одевалась, а теперь — «опоздаем»! — Нам нельзя опаздывать. Я хочу выступить, Стэлла. Надо выручить того самого парня... который влип .
— А я, Фролико, его знаю? Кто он такой? — Парень хороший. Больше ничего не скажу. Пошли. И они поспешили к трамваю. Когда они вошли в переполненный зал, диспут был в самом разгаре. «Эх, опоздали», — сетовал Фрол. Со сцены говорил пожилой капитан первого ранга: — На днях я услышал от племянницы: «Поздравьте! Я вышла за моряка. Завтра уезжаю на Север». — «Но у тебя же не было знакомых моряков, Надя». — «Да, не было, да вот познакомилась». Оказывается, лейтенант Володя приехал в отпуск к родителям, встретил Надю, влюбился и... меньше чем в две недели молодые люди решили, что могут навсегда связать свою жизнь. Я вижу недоуменный вопрос в глазах сидящего во втором ряду лейтенанта: «А почему — навсегда?» (Веселый смех в зале.) А как же иначе? На год? На два? Или на три? «А что же ты знаешь о своем суженом?» — спросил я племянницу. «Только то, что он очень, хороший!» — «И это — все?» — «Ну а что мне еще? Он сказал, что меня очень любит и мы будем жить на самом берегу моря». Не все юные женщины, к сожалению, учитывают, и не всем влюбленные моряки разъясняют, что
«...привыкать к борьбе суровой Должна подруга моряка...»
Так говорил наш флотский поэт . Любимый будет часто уходить в море, придется оставаться одной. Только труженица, а не бездельница может стать верной подругой («Правильно!» — поддержали оратора многие голоса). Люди моего поколения находили своих боевых подруг на опасной в те годы комсомольской работе, в боях гражданской войны. В трудных испытаниях, в совместной, рука об руку, деятельности рождалась большая — на долгие годы — любовь. Моим сверстникам не пришлось раскаиваться, ломать жизнь, чтобы начать — неизвестно, удачно ли? — новую... А нынче некоторые считают, что можно жениться сначала «начерно», а потом уже — «набело»... — Я согласна с капитаном первого ранга,— не дала закончить оратору рыжеволосая женщина в черном костюме. — У нас в части офицер Дмитрий Копчиков в июле прошлого года развелся с первой женой, в августе проводил отпуск со второй, в сентябре брал в канцелярии справку для третьей. А в ноябре зарегистрировался с четвертой жертвой своего дикого темперамента. И всем четырем он,— подумайте, пошлость какая! — всем четырем этот распущенный изверг клялся в любви! — Уж и изверг! А не проще ли — донжуан?.. — сказали из зала. — Копчиков потерял право носить погоны советского офицера! — крикнула женщина. — А не слишком ли строго? — закричал озорной голос. — Разрешите мне? — поднялся Фрол. — Куда ты? — дернула его за рукав Стэлла, — Только несколько слов. Фрол поднялся на сцену. Оглядел зал.
— Доморощенным донжуанам на флоте не место. Согласен. Им надо воздать по заслугам. Но мог ли такой Копчиков успешно действовать, если бы не была так же легкомысленна, как и он, и противная сторона? Некоторые сроки, только что приведенные предыдущим оратором, глубоко меня заинтересовали. Хочу спросить: сколько же времени понадобилось каждой из так называемых жертв донжуана Копчикова, чтобы распознать человека? По-видимому, каждая из них думала, что, живя в космический век, можно ускорить и многие другие процессы. (Безудержный смех в зале: «Браво!») Безусловно, среди молодых офицеров встречаются люди влюбчивые, и даже весьма; им кажется, что каждая обратившая на них благосклонное внимание девица достойна немедленно стать боевой подругой. Я не верю в скоропалительную любовь. И если распущенных, вроде Копчикова, надо бить, и бить крепко, то влюбчивых и доверчивых надо предупреждать: «Осторожно, проверьте!» («Правильно!») Среди молодых девушек, — продолжал Фрол, — есть такие, которым жизнь с моряком представляется сплошным праздником; он наденет тужурку, всю в золоте, поведет в театр; есть и такие, которых прельщает мысль стать женой офицера, «устроиться»,— на это тоже не следует глаза закрывать! — Фрол достал из кармана письмо. — Вот послушайте, что пишет мне один пострадавший: «Я женился, Фрол Алексеевич, по первому впечатлению, встретившись с подругой жизни на танцах. Как я раскаиваюсь за «скороспелость»! Ей понравилась моя флотская форма, она думала, что жизнь на берегу моря — курорт. Беспечная, бездельница, злая, бездушная... Очень скоро я понял, что совершил роковую ошибку...» А раньше ты о чем думал? Сам, братец, и виноват! Была у нас жена старшего лейтенанта Мыльникова, бездельничала сама, других разлагала и даже оправдание безделью придумала: жена офицера, мол, это тоже профессия!
Вечер отдыха в зале Революции. Там за Невой моря и океаны: История Высшего военно-морского училища им.Фрунзе /Г.М. Гельфонд, А.Ф. Жаров, А.Б. Стрелов, В.А. Хренов. - М. 1976.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
«1. Распределение артиллерийских средств на фронте группы армий «Север». Для охраны побережья в распоряжении группы армий имеется 10 тяжелых артиллерийских дивизионов, в том числе один дивизион 150-мм пушек, один дивизион 210-мм мортир, один пушечный дивизион (орудия «К-3»). Для района Таллина дополнительно предусмотрено семь дивизионов: два дивизиона 100-мм пушек, один дивизион тяжелых полевых гаубиц, два дивизиона мортир, один дивизион 150-мм пушек, один дивизион 210-мм пушек. Итого имеется 17 тяжелых артиллерийских дивизионов. Этого достаточно, если для обороны Таллина будет выделено 10 дивизионов, а затем у же будут усилены остальные береговые укрепления» [док. № 166]. Во второй половине августа 26-й ак 18А группы армий «Север» вышел на восточную границу Эстонской ССР. 18.08 немецкие войска заняли Нарву. Но остатки 8А СФ смогли отойти на Лужский оборонительный рубеж и включиться в непосредственную оборону Ленинграда. С 10.07 по 18.08, т. е. за 40 дней, немцы продвинулись по территории Эстонии на 180 км. Если средний темп наступления противника в Прибалтике в первые 18 дней войны составил 25 км в сутки, то в последующие дни на эстонском участке фронта он снизился до 4,5 км в сутки. Сопротивление советских войск набирало силу, но они еще продолжали отступать. 27.08, после отхода дивизий 8А на правый берег р. Луга, войскам противника был открыт путь на Кургальский полуостров, на котором находились аэродромы ВВС КБФ Липово и Вейно. Эти аэродромы пришлось оставить, а расположенный несколько восточнее аэродром Купля оказался в 10 км от линии фронта и обстреливался артиллерией противника, что сделало его использование невозможным. Начальник Оперативного управления ГШ КА Л. М. Василевский в телеграфных переговорах с командующим войсками Ленинградского фронта М. М. Поповым 28.08 вынужден был указать ему на то, что отход войск поставил КБФ в очень тяжелое положение. Но этот разговор состоялся уже после их отхода.
Начальник оперативного управления Генштаба Красной армии А.М.Василевский
1.3. Оборона Таллина
Официально считается, что Таллинская оборонительная операция проводилась с 5 по 28 августа 1941 г. Однако такое понимание является не совсем точным, поскольку у начала обороны Таллина фактически имеются несколько отсчетных моментов. Кроме того, представляется интересным посмотреть, как рождалась и трансформировалась задача обороны главной базы КБФ. 1.07 находившийся в Таллине заместитель наркома ВМФ — начальник ГМШ ВМФ адмирал И.С.Исаков, учитывая сложившуюся обстановку, приказал Военному совету КБФ разработать и доложить ему в тот же день предложения о порядке отхода на восток сил КБФ (кораблей, авиации, войск БО и ПВО, тыла) из Таллина, Палдиски и Рижского залива и об указаниях, которые в связи с отходом необходимо дать военно-морским базам Прибалтийской и Ханко (док. № 57). 8.07 Военному совету КБФ становится известно о получении командующим Таллинской оперативной группой двух директив штаба СФ: 1) об эвакуации из Эстонской ССР оружия, боеприпасов, автотранспорта и прочих ценностей; 2) о немедленном начале строительства оборонительного рубежа Пярну—Вильянди — северный берег Виртс-Ярв.
Начальник ГМШ ВМФ — зам. главкома войсками СЗН по морской части И.С.Исаков
Никакой информации о плане обороны территории Эстонской ССР ни от командования СЗФ или СФ, ни от наркомата ВМФ или ГШ КА Военный совет КБФ не имел. Поэтому в этот же день он ставит перед по-прежнему находящемся в Таллине начальником ГМШ ВМФ вопрос о целесообразности заблаговременного отхода сил, органов управления, частей и тыловых органов КБФ на восток, к Кронштадту и Ленинграду, чтобы противник не смог отрезать их в северо-западной части Эстонии. Начальник ГМШ переадресовывает этот вопрос наркому ВМФ (хотя, вспомним, КБФ подчинялся в оперативном отношении Военному совету СФ), сопровождая его своим мнением: КБФ должен отходить в последний момент (что это за момент?), под давлением противника. Военный совет КБФ, не ожидая ответа на поставленный вопрос, приступает к эвакуации тыловых органов и подготовке к отходу боевых сил флота. Эвакуация была плохо организована и нередко носила панический характер. 4.07 нарком ВМФ, отвечая на запрос начальника ГМШ, приказал Военному совету КБФ «...оборонять до конца Ханко, острова Эзелъ, Даго и район Таллина» [док. № 68]. Опять оперативный приказ отдал нарком ВМФ, а не Военный совет СФ, хотя планом обороны государственной границы на ЛенВО (СФ) возлагалась задача: «Обороной северного побережья Эстонской ССР и полуострова Ханко способствовать КБФ закрыть для морского флота противника вход в Финский залив» [док. № 16]. Командирам ВМБ Ханко, Прибалтийской ВМБ и коменданту Береговой обороны Балтийского района (БО БР) нарком в подтверждение его директивы от 29.06 (док. № 47) приказал: «Деритесь за каждую пядь земли в любых условиях и возможном окружении, уверен, что командиры и бойцы выполнят свой долг перед Родиной и оправдают доверие тов. Сталина» [док. № 71].
Председатель ГКО, Верховный главнокомандующий И.В.Сталин
В тот же день, как уже говорилось, 8А получила задачу: не допустить высадки десантов на эстонском побережье и островах Эзель и Даго. Но, видимо, нарком имел основание считать, что 8А и СФ не будут защищать Моонзундские острова и препятствовать входу немецкого флота в Финский залив. 6.07 Военный совет КБФ получил директиву штаба СФ о порядке эвакуации, которой предписывалось: «Эвакуацию производить заблаговременно, за 5 суток до отхода армии. Полоса эвакуации глубиной до 15 км от линии фронта» [док. № 73]. Не очень понятно, как можно было определить этот момент — «за 5 суток до отхода», если приказы вышестоящего командования требовали: «ни шагу назад». 7.07 директивой СГК были уточнены задачи СЗФ, которому предписывалось, как отмечалось выше, не допустить прорыва немецких войск в Эстонскую ССР в направлении Нарвы, прочно оборонять острова Эзель и Даго, западное, северо-западное и северное побережье Эстонской ССР. Тем временем командующий Таллинской оперативной группой, которая в СЗФ не входила, приказал: «Всем командирам частей и соединений, входящих в состав Оперативной Группы в соответствии с полученным общим планом отхода, составить свои планы... К 18.00 8.7.41 представить планы отхода и схемы построения колонн и органов прикрытия...» [док. № 74]. Этот приказ касался и береговых войск КБФ (частей БО, ПВО и морской пехоты), дислоцировавшихся в районе Таллина. Они должны были отходить вместе с соединениями и частями Таллинской оперативной группы (еще 30.06 их подчинили командиру 16-й сд, которая была основным соединением этой группы). Вот и разберись, кто кого обороняет и кто за что отвечает!
9.07 тот же генерал-майор И.М.Любовцев, ставший уже замкомандующего 8А, отдает другой приказ: «По постановлению Правительства и приказу Командования город Таллин должен быть во что бы то ни стало сохранен в наших руках» [док. № 80]. Следом за этим поступает директива Военного совета 8А, устанавливавшая порядок вынужденного отхода войск и эвакуации местного населения и имущества с территории Эстонской ССР. Директива требовала: «...2. К эвакуации местного населения и ценностей приступить немедленно <...>. 7. В остальном руководствоваться разработанным планом обороны побережья и эвакуации, утвержденным моим заместителем генерал-майором Любовцевым. 8. Отход с рубежей производить только по моему личному распоряжению или через штаб армии» [док. № 81]. Вспомним, однако, директиву штаба СФ от 6.07, требовавшую эвакуацию производить заблаговременно, за 5 суток до отхода армии; оценим также положение на сухопутном фронте: передовой отряд наступавших войск немецкого 26-го ак 9.07 вышел к Марьямаа, что в 60 км от Таллина. Наверное, можно было предположить, что за пять дней противник способен пройти 60 км. Ведь до этого момента он наступал с темпом 25 км в сутки. Таким образом, как представляется, армейское командование подталкивало КБФ к мысли об отходе из Таллина. И подталкивало не только директивно, но и материально. Так, в июле, пока действовала железная дорога с Ленинградом, начальник ВОСО 8А неоднократно срывал своими распоряжениями снабжение КБФ горюче-смазочными материалами. Например, часть бензина, доставленного в Таллин для флота, была им переадресована армии. А железнодорожные составы с мазутом и соляром (эти виды топлива армией не использовались) были возвращены с полпути в Ленинград под предлогом: «Зачем встречные перевозки, если из Таллина все эвакуируется». Вот такое было взаимодействие с флотом, находившимся в оперативном подчинении СФ. В сложившейся обстановке Военный совет КБФ под настойчивым нажимом одного из его членов, дивизионного комиссара М.Г.Яковенко, утром 9.07 принимает решение об отходе флота на восток, в Лужскую губу, но не докладывает о своем решении вышестоящему командованию. Вечером того же дня нарком ВМФ, узнав об этом, приказал: «Отход Таллина только с моего разрешения» [док. № 89]. Опять командует нарком ВМФ, а не Военный совет СФ! Военный совет КБФ решение об отходе отменил, нарком ВМФ снял М.Г.Яковенко с должности члена Военного совета, а новым членом Военного совета назначил дивизионного комиссара Н.К.Смирнова.
Член военного совета КБФ г. Н.К.Смирнов
Думается, что постановление правительства и приказ командования об удержании Таллина, упомянутые в процитированном выше приказе замкомандующего 8А от 9.07, приказ наркома ВМФ от 9.07, запрещавший отход сил КБФ из Таллина, а также бои в районе Марьямаа с 9.07 по 15.07, закончившиеся срывом попытки немцев овладеть Таллином с ходу, позволяют считать днем начала Таллинской оборонительной операции (ее первого этапа) 9 июля 1941 г. После 15.07 в наступательных действиях противника на таллинском направлении наступила пауза, продолжавшаяся более месяца. Она была вызвана еще и тем, что к этому времени главные усилия немецких войск были перенесены в полосу обороны 8А, прилегающую к Чудскому озеру, и основная задача армии вновь состояла в том, чтобы не допустить прорыва немецких войск в Эстонской ССР в направлении Нарвы, а не в направлении Таллина. Видимо, уже тогда у военных советов СФ и СЗН, знавших о позиции наркома ВМФ, созрела идея переложить задачу обороны Таллина на плечи КБФ. Идея, возможно, кому-то показалась соблазнительной, но загвоздка состояла в том, что у КБФ не было войск для реализации такой идеи, а ни СФ, ни СЗН свои войска передавать флоту не собирались. Тем временем отступавшие в направлении Нарвского перешейка войска 8А оставили открытым направление Пярну — Таллин. Используя возникшую паузу, Военный совет КБФ решил начать с 15.07 инженерную подготовку обороны Таллина силами флота, а также населения столицы Эстонской ССР и ее окрестностей, строившими главную оборонительную полосу в 9-12 км от города и внутригородские укрепления. Передовая оборонительная полоса в 40-50 км от Таллина создавалась инженерными подразделениями 8А и населением прилегающих населенных пунктов. 31.07 Военный совет СФ обратился за помощью к Военному совету КБФ: «Ввиду тяжелого положения 8-й армии, прошу оказать содействие бригадой морской пехоты в сдерживании противника на направлении Таллин, Пярну. Кроме того, ВВС КБФ, освободив от решения других сухопутных задач, прошу всемерно помочь Любовцеву» (в то время командующему 8А) [док. № 139].
Военный совет КБФ Слева направо: А.Д.Вербицкий, В.Ф.Трибуц, Н.К.Смирнов
1.08 Военный совет КБФ в донесении главкому войсками СЗН докладывал: «В связи отходом 8 армии и отсутствием войск на ее правом фланге направлении Пярну - Таллин выбросил заслон - роту строительного батальона в район Марьямаа задачей предупреждения появления противника. Три батальона бригады морской пехоты заняли оборонительный рубеж вокруг Таллина, корабли готовы к огневой поддержке. Палдиски прикрыты одним строительным батальоном и подразделениями морских батарей... Ввиду отсутствия регулярных частей Пярну - Таллин, считаю это направление наиболее угрожающим для Таллина. Всю имеемую авиацию Западе используем помощь Любовцеву и на Пярновском направлении» [док. № 142]. В тот же день Военный совет КБФ просит наркома ВМФ ходатайствовать перед наркомом обороны о выделении стрелкового полка для обороны никем не прикрытого направления Пярну — Таллин. Ответа на эту просьбу не последовало. Поздно ночью 1.08 командующий 8А отдал боевой приказ № 18/оп, гласивший: «Командующим правым крылом фронта армии назначаю командира 10 ск генерал-майора Николаева... В случае прорыва противника в направлении Тапа - Раквере и выхода его на побережье Финского залива при полной потере связи с вами, действовать самостоятельно, используя заранее подготовленный оборонительный рубеж по р. Васалемма-Иыги, р. Кейла-Иыги, р. Атла-Йыги, мз. Куйметса, мз. Паункюла, р. Ягала-Йыги. Занять круговую оборону по указанному рубежу и не допустить возможности прорыва на Таллин. При отходе на указанный рубеж взять в подчинение все части Таллинского гарнизона и расположенные на участке обороны. Войти в связь с частями КБФ, действующими на направлении Виртсу, Пярну, прочно обеспечить с ними стык; не допускать продвижения противника из района Пярну на Таллин» [док. № 148].
В помощь вдумчивому читателю. Приложения к книге Р.А.Зубков «Таллинский прорыв Краснознаменного Балтийского флота (август - сентябрь 1941 г.)»
— Грозишься отбить у товарища? А ты знаешь, что за это бывает? Морское братство забыл? — Ну, как хотите, молчу. А Вася знал: поклеп возводят на Лизу. Она рассказала ему всю правду — о трудном детстве, о любви своей к морю (хотела матросом быть, только из-за того и в буфетчицы пошла — на другую работу на судно не брали). А что касается злостной брехни насчет женщин в море — так брехня брехней и останется, хочешь верь, хочешь — нет. И он — верил. Наконец он попросил у командира разрешения жениться. — Что же это получится? — удивился Беспощадный. — Она две недели в море, потом вы две недели в море... Так вам и видеться не придется... Но, увидев огорченное лицо Васи, примирительно сказал: — Ну, если твердо решили — женитесь, не возражаю. И Вася отпраздновал свадьбу. Он был счастлив. Лиза оказалась преданной и верной женой. Зимой молодожены виделись часто: У Лизы была маленькая комнатка на улице Никонова, где они встречались в дни Васиного увольнения. Но летом Балтика надолго их разлучала.
Когда Васин корабль и «Локса» сходились в порту, молодоженам удавалось переброситься парой слов через пирс. А в воскресенье Радугин шел на любовное свидание. Лиза его очень любила. Ласково называла его Васильком. Они встречались так редко, что Васе казалось странным, что эта белокурая и черноглазая Лиза — его Жена и носит фамилию Радугина. Надо сказать, что фривольные разговоры на корабле прекратились: о женах товарищей не заикайся — мигом оборвут. В День Флота, когда обнаружили затопленную баржу, Вася первый вызвался ее разгружать — и очень огорчился, когда командир наотрез отказал в его просьбе. Тут он впервые почувствовал, что Беспощадный не доверяет ему, считает неполноценным матросом, хотя и часто поощряет. А он не хуже Полищука и Орла справился бы с минами. Вася не был честолюбив и не гнался за славой, но ему очень хотелось, чтобы Лиза — его милая, славная Лиза — хоть раз бы сказала: «А ты у меня очень храбрый!» Беспощадному надолго запомнился укоризненный взгляд матроса, которого в душе продолжал называть Коротышкиным, и он понял, что недоверием, столь явно высказанным, обидел его. Но разве можно пускать на такое рискованное дело трусоватого, не уверенного в себе матроса? «Правильно я поступил»,— убеждал тогда себя Беспощадный.
И вот на одном из осенних выходов в море, когда Балтика изрядно , во время противоатомного учения в море упал матрос. Вслед за ним тотчас же бросился другой. Кто? Сигнальщик подсказал Беспощадному: — Коротышкин, товарищ капитан-лейтенант. — И тут же поправился: — Прошу извинения, Радугин. Моторы застопорили; с большим трудом были подняты оба — и утопавший, и Радугин. Беспощадный обмолвился: — Молодец вы, Ко...— Поправился: — ...Радугин. Не ожидал я от вас («Зачем я такое сказал? Вот нехорошо получилось»). Благодарю,— закончил командир корабля. Только теперь, когда мокрый, продрогший Радугин стоял перед ним, равнодушно выслушивая его благодарность, Беспощадный понял, что он ошибался и в Радугине, и в том, что все без исключения на корабле боготворят своего «отца-командира».
Тем не менее, когда пришли в базу, Беспощадный не удержался и красочно рассказал о подвиге Радугина корреспонденту «». Корреспондент сфотографировал Васю. В «Молодежи Эстонии» появилась (тоже не без участия Беспощадного) заметка об отважном матросе. Корреспонденция передавалась и по радио — Борис Арефьевич остался верен себе. Самой же большой наградой Радугину было, когда Лиза сказала: — Васенька, милый, я всегда знала, что ты у меня настоящий герой. Теперь, на митинге, Радугин говорил, к великому удовольствию Беспощадного: — Жена подождет. Нужен я флоту, — значит, буду служить по совести и по чести...
6
— Я думала, ты совсем нас бросил. Две недели не виделись, — встретила Живцова жена, когда он наконец добрался до дому. — Алешка тебя узнавать перестанет. Фрол обнял Алешку, шестилетнего, курносого, рыжего — ничего не досталось ему от грузинки-матери, поздоровался с тещей (тетя Маро теперь жила с ними: тесть, славный толстый Мираб, лег однажды в Тбилиси спать и не проснулся). Квартирка была у Живцовых крохотная, из двух маленьких комнат и закутка-кухни, но они ею были довольны.
— это отдельная культура и захватывающее зрелище, которое просто не с чем сравнить.
Маро захлопотала, полезла в ледник, достала сациви — Фрол с детских лет очень любил это грузинское блюдо — курицу в ореховом соусе. Появилась и холодная фасоль — лобио и румяный чурек; все было, как в Грузии. За столом Фрол разговаривал с сынишкой, со Стэллой (жена — инженер на заводе). — Ну как, Фрол,— спросила она с едва заметным грузинским акцентом, — тяжело тебе на новом месте? — Нелегко, — Фрол макал чурек в ореховый соус. — Предшественник мой дров наломал, я — разбирайся. К тому же Славка Крамской у меня в подчинении. И Игнаша Барышев. Из славного племени нахимовцев оба. А я люблю с однокадцниками быть на равных правах. Зависти не подозреваю, но ущемление — допускаю. Из одного котелка со мной кашу лопали, а теперь перед начальством тянись: товарищ комдив. Люблю их обоих, чертей, но на службе не допущу панибратства. Тетя Маро, если можно, прошу повторить, — подобрал он с тарелки остатки соуса. — Диво сациви! — Кушай, Фролико, кушай, раз нравится.
Повара всегда старались, а тбилисские нахимовцы не страдали аппетитом!
Тетя Маро, полная, смуглая, с живыми серыми, как у дочки, глазами, смотрела на него с обожанием. Еще бы! Фрола она знала еще нахимовцем. Со Стэллой они как два кактуса: всё кололи друг друга колючками. Но она-то уж знала, что свадьбы не миновать: ни на кого бы другого Стэлла не променяла своего друга детства! Ах, Тбилиси, Тбилиси! И дворик с галерейками, на которых сушилось белье... Век бы оттуда Маро не уехала, если бы не умер Мираб! Фрол доел сациви, сказал вполне серьезно: — Вот, тетя Маро, в «Неделе» пишут, что в Италии проводится конкурс на лучшую тещу. Составлю-ка я вам блестящую аттестацию и пошлю вас на конкурс. Уверен, получите приз. — Да что ты, Фролико! — отмахнулась тетя Маро, но вся засияла. — Вечно ты шутишь! — Не шучу! — не унимался Фрол. — Посмотрите Рим, Милан и Неаполь... Он выпил крепкого чая, посадил на колено Алешку. — Моряком не раздумал быть, сын? — Не раздумал. Посмотри, какую яхту мама купила. — О, хороша! Пойдем, сынок, в ванную.
Фрол захватил с собой электрический вентилятор, напустил полную ванну воды, и они занялись запуском яхты. Вентилятор надувал паруса. — Придет лето, сын, я тебя покатаю по морю. Хочешь? — Хочу. — С ветерком. В Пирите. Эх ты, морячище! — похлопал Фрол Алешку по плечику. — Ну, пойдем к матери. — Трудновато приходится, Фролушка? — с участием спросила Стэлла. — Да, милая, не легче, чем у тебя на заводе. Я и не предполагал, что все пойдет как по маслу: ать, два, три — полный порядок, вперед! В дивизионе в пять раз больше людей, чем было на моем корабле. И каждого раскусить надо. Попадется твердый орешек — зубы сломаешь. Есть скромные парни, они мне по сердцу. Есть зазнавалы. С этими потруднее: спесь с них надо сбивать. Ты меня понимаешь? — Понимаю, Фролушка, понимаю... — Ты всегда меня понимаешь, — с любовью взглянул Фрол на жену. — Говорят мне, к примеру: вот первейший специалист, артист своего дела, ведет за собой остальных. А я интересуюсь у командира, чем этот «артист», сойдя с корабля, дышит. Может, у «артиста»-то муть на душе. Не знает своих людей командир — грош такому командиру цена. Но чтобы душу узнать человека — нужен тонкий подход. Полезешь с назойливыми расспросами — как, да что, да чем ты живешь и дышишь, он, пожалуй, в душе пошлет тебя, куда Макар телят не гонял, и никогда перед тобой не раскроется. Вот Славкин отец, Юрий Михайлович, — тот знал !
Я уж на что трудный был, а перед Юрием Михайловичем душу выворачивал наизнанку да счастлив был, когда он мои горести облегчал. Вот и у меня есть на кораблях всякие и со всячинкой. Есть молодцы. Орел, например, гидроакустик, остался служить по собственной воле. Как говорится, сделал благородный почин. Другие — за ним потянулись... А сам Орел, представляешь, что пережил... И Фрол рассказал Стэлле о несчастье, постигшем Машеньку. — Бедная девушка... — пожалела Машеньку Стэлла. — Я Славке посоветовал Орла в отпуск пустить. Пускай женится. Да-а... Есть в дивизионе орлы, а есть простофили. Сейчас с одним разбираюсь! Влип как кур во щи. Терзает его одна неприглядная Дульцинея... Пойдем-ка в Дом офицеров, — он достал пригласительные билеты. — Там, кстати, диспут — «Роковые ошибки».
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Константин Антонович Шопотов — президент ордена Петра Великого общества «Память Балтики»; начальник, научный руководитель и руководитель водолазных работ подводно-археологической экспедиции; член Координационного совета Конфедерации подводной деятельности России; международный инструктор СМА8 по подводной археологии; кандидат исторических наук, академик Академии военно-исторических наук, лауреат Российской национальной премии 2007 года «За многолетнюю подводную деятельность»; выпускник 1955 года штурманского факультета Высшего военно-морского Краснознаменного орденов Ленина и Ушакова I степени училища им. М.В. Фрунзе; подводник, контр-адмирал.
Подводникам, ради жизни на земле идущим на глубину, посвящается.
Автор
Федор Алексеевич Видяев
Любимый всеми поколениями отечественного подводного флота кавалер трех орденов Красного Знамени и ордена Британской империи IV степени, командир гвардейской подводной лодки «Щ-422» Северного флота, капитан 3-го ранга Федор Алексеевич Видяев родился 7 ноября 1912 года в селе Степная Шантала (ныне село Степное Кошкинского района Самарской области). По окончании в 1937 году Военно-морского Краснознаменного училища им. М.В.Фрунзе начал службу на подводных лодках Северного флота. И в самый трудный период боевых действий, в 1942 году, тридцатилетний капитан-лейтенант Ф. А. Видяев назначается командиром Краснознаменной подводной лодки «Щ-421», а затем, — так сложилась военная судьба, — командиром гвардейской «Щ-422», на которой в последнем ее походе в июле 1943 года погиб вместе со своим гвардейским экипажем...
Кавалер трех орденов Красного Знамени и ордена Британской империи IV степени, командир гвардейской подводной лодки Северного флота «Щ-422», капитан 3-го ранга Федор Алексеевич Видяев
На Краснознаменном Северном флоте подвигов подводников в военное и в мирное время не счесть; богат список Героев Советского Союза, не менее богат список Героев России. Все они достойны вечной Славы и Памяти, но что характерно: только одному командиру подводной лодки, капитану 3-го ранга Федору Алексеевичу Видяеву поставлен памятник, вернее, их два: один установлен сразу после его гибели в столице подводников, в Полярном, буквально у пирса, от которого последний раз провожали товарищи уходящую на боевое задание подводную лодку «Щ-422». На этом памятнике он изображен таким, каким видели Федора Алексеевича в последний раз: в шапке, в меховом реглане... А второй установлен позже, но уже в военном городке Видяево... В 1964 году, в ходе моей службы в Подводных силах Тихоокеанского флота, я был направлен в Ленинград, на учебу в Командирские классы, и решился написать о замечательном командире, талантливом подводнике Ф.А.Видяеве. В Центральной военно-морской библиотеке я прочитал весь имевшийся на тот период материал о его боевых походах. Но главное — я смог тогда познакомиться с супругой (извините — вдовой) Федора Алексеевича, исключительного обаяния женщиной, Марией Ивановной. Был у нее в гостях, где меня предварительно встретил Герой Советского Союза Я.К.Иосселиани и поведал, что Мария Ивановна, вернее, ее сердце и душа, не воспринимает того, что Федора Алексеевича нет... Не поверите, она ездила по всем соединениям подводных лодок, была даже во Владивостоке... Какая огромная любовь и преданность!!! Дай Бог так каждому из нас... Об этой встрече с Марией Ивановной Видяевой и сыном Константином я написал в газету «На страже Заполярья». Статья вышла 12 февраля 1964 года. Позже я еще несколько раз встречался с Марией Ивановной; она показывала фотографии, орден Британской империи. Кстати, удостоверение выдано капитану 2-го ранга Ф.А.Видяеву. В газете «На страже Заполярья» за 24, 25, 26, 28, 29, 30 марта 1967 года вышла моя документальная повесть «Федор Видяев». Редакция объявила ее лучшим материалом года. 22 мая 1977 года в этой газете вышла моя статья «Торпедные атаки Видяева».
В сборнике «» (Мурманское книжное издательство, 1979), есть моя статья, посвященная Ф.А.Видяеву,— «Витязь подводных глубин». 7 марта 2012 года кавалеру трех орденов Красного Знамени и ордена Британской империи IV степени, командиру Гвардейской подводной лодки Северного флота «Щ-422», капитану 3-го ранга Федору Алексеевичу Видяеву исполнилось бы 100 лет.
ВИТЯЗЬ ПОДВОДНЫХ ГЛУБИН
Летом 1914 года в глухом, заброшенном в степях Самарской губернии поселке Степная Шантала поползли слухи: «Быть войне с немцем». Вернувшиеся с заработков из Самары плотники рассказали, что в городе полно толков об убийстве в Сербии австрийского престолонаследника Франца Фердинанда, за что австрияки грозят войной, а с ними в дружбе немцы, ну а если немец полез, быть войне. И невдомек было шанталинским мужикам, что дело вовсе не в Фердинанде, а в том, что империалисты Германии, Англии, Франции и России давно точат зубы и готовы вцепиться друг другу в глотки, чтобы урвать для себя пожирнее кусок земли, вытеснить соперника и поделить уже поделенный мир. 17 июля в Шантале стало известно, что в России объявлена всеобщая мобилизация. Вместе с односельчанами уходил на войну Алексей Видяев. Поцеловав в последний раз своего первенца двухлетнего Федю и наказав жене беречь сына, Алексей зашагал на призывной пункт. Три года он провалялся в окопах, наступал и отступал и, наконец, сраженный тифом, зимой 1917 года, полуживым был уволен из армии. Октябрьскую революцию Алексей Васильевич Видяев встретил в Новониколаевске (ныне Новосибирск), куда, вернувшись с фронта, уехал работать на железную дорогу.
Отец Федора Алексеевича Видяева Алексей Васильевич
Рабочим пришелся по душе серьезный, молчаливый фронтовик, и они избрали Алексея Васильевича своим депутатом. На транспорте Алексей Васильевич стал коммунистом и по решению партии в 1921 году вместе с семьей едет в Мурманск. Три года белогвардейцы и английские интервенты хозяйничали в Заполярье. 13 марта 1920 года последний белогвардеец был выброшен с Кольского полуострова, и нужна была большая хозяйственная работа по освоению края, строительству дорог, новой жизни. Для решения этой задачи партия направила сюда своих лучших представителей. Видяевы поселились в небольшом деревянном домике на окраине Мурманска. Семья стала большой: пятеро детей, старший — девятилетний Федя. Осенью 1921 года Федя пошел учиться в третий класс. Скоро семья переехала с отцом на станцию Имандра: здесь строители прокладывали дорогу сквозь заполярные леса. Красив Север своей скромной, но чарующей душу природой. И мальчик всем сердцем полюбил суровый заполярный край. А когда отец подарил ружье, радости не было предела. Теперь Федя днями пропадал в лесу. После окончания строительства железной дороги в Имандре семья вернулась в Мурманск. В школе Федя учился хорошо. Его увлекали книги о кругосветных мореплаваниях, флотоводцах. Всегда простой, ласковый, сердечный, Федя заботливо относился к своим младшим сестренкам, помогал матери по хозяйству.
Мать Федора Алексеевича Видяева Анастасия Васильевна
Зимой учеба, а летом — к морю, на залив. И сколько раз сжималось сердце матери, когда ее Федя вместе с ватагой таких же, как он, пускался в путешествие по заливу на рыбачьей лодке, в прочности которой давно усомнились бросившие ее хозяева. Окончив среднюю школу, Федя, следуя своей давней мечте, поступает матросом на рыболовный сейнер Севгосрыбтреста Мурманского рыбпорта. Два года матросом на рыболовецком сейнере — это, пожалуй, достаточный срок, чтобы с уверенностью сказать, что Федя прошел хорошую морскую школу и стал заправским моряком.
Матрос рыболовецкого сейнера Федя Видяев
Здесь он вступил в комсомол, а через год стал комсомольским вожаком своего небольшого экипажа. Как-то летним августовским днем 1932 года Федя прибежал домой радостный и возбужденный. Лицо сияло от счастья: по путевке Мурманского обкома комсомола его направляли учиться в Ленинград, в Военно-морское Краснознаменное училище имени М.В.Фрунзе. Ленинград пленил юношу. Здесь все было необычайно красиво, строго, величественно: Медный всадник, памятник мореплавателю Крузенштерну, гранитные набережные, Нева, Ростральные колонны, Зимний дворец... В училище все говорило о славной истории российского флота. Основанная в 1701 году в Москве, Навигацкая школа положила начало подготовке офицеров для русского флота. Позднее школа была преобразована в Академию морской гвардии, находящуюся уже в Петербурге в специально построенном здании. Затем Морская академия была преобразована в Морской кадетский корпус. С волнением Федя ходил по училищу: Адмиральский коридор, Компасный зал,
, Зал Революции... Когда-то по этим коридорам и залам гардемаринами ходили Ф.Ф.Ушаков, П.С.Нахимов, Д.Н.Сенявин, И.Ф.Крузенштерн, Ю.Ф.Лисянский, Ф.Ф.Беллинсгаузен, Г.И.Невельской, В.А.Римский-Корсаков и его младший брат, ставший знаменитым русским композитором... Здесь, в Зале Революции, выступал Владимир Ильич Ленин. Сразу после революции училище стало готовить командиров для Рабоче-крестьянского Красного флота, которому нужны были грамотные, овладевшие современной техникой командиры. Федя подал заявление на факультет штурманов-подводников. Первый учебный год прошел в напряженном труде: сказался двухлетний перерыв в учебе. Но Федор был настойчив и первый курс училища закончил успешно. Летнюю практику проходили на учебном корабле «Комсомолец» (бывший «Океан» участвовал в Цусимском сражении, и это имя, четко выписанное на кнехтах, сохранилось и в наше время). Для многих поколений училища имени М.В.Фрунзе, других военно-морских училищ «Комсомолец» был первым военным кораблем, на палубе которого курсанты делали первые шаги, стояли первую ходовую вахту, прокладывали свой первый курс на учебной карте, еще неуверенной рукой сажали звезды на горизонт.
Федор Видяев — курсант Краснознаменного военно-морского училища им. М.В.Фрунзе
