Для Меня же начался кошмар расследования! Чего Я только не наслушался тогда! ...«Требовательность на грани жестокости», «нетерпимость к мелким проступкам», «нежелание понять запросы подчиненных», «неумение работать индивидуально»... Словом - «опять двойка»... Но... нашелся Человек, Слово которого сыграло решающую роль в Моем Деле... Это был преподаватель кафедры общественных наук... читал нам педагогику и психологию... Бывший секретарь комсомольской организации легендарного лидера «Ташкент» во время Великой Отечественной войны... Он Захотел и Сумел вникнуть в суть Дела... После Его доклада начальнику политотдела училища расследование было завершено... Я остался Командовать... Много лет прошло с тех пор... Но Чувство Необъяснимой Вины перед «индивидом» не проходит... Я еще тогда не понимал Важного Обстоятельства: не каждый мог Принять Систему, да и Она не каждого Принимала... Мой Заступник был Знатоком Системы! Именно поэтому Он помог Мне: увидел, что Сильные Стороны Моего Характера значительно более важны для Системы, чем Слабые... Как и Главный Старшина с «Кирова», Заступник заботился о Преемственности Поколений... Качество Офицерского Корпуса от Этого зависело, а, значит, и Боеспособность Флота... Впервые в Жизни Система Приняла Меня как «своего»... Конвейер Верноподданности уверенно «вез» Меня к следующей ступеньке Власти... В летнюю сессию Я стал «отличником учебы», то есть все экзамены сдал на «пятерки». Доказал и Себе, и Другим, что вполне Могу «совмещать» Командование и Учебу... «Батя» доволен... Ротный первого курса - тоже... Одноклассники помалкивают... Ну а Я - и тем более! Отпуск пролетел, как всегда... А у Нас - старшинские сборы... Это для тех, кто продолжит Командовать на младших курсах.... Я -- среди тех, кто продолжает... Снова на первом курсе... Нового набора... Но - в новом «качестве»... Заместителя командира взвода... Вот так-то... Во Мне что-то происходит... Ловлю Себя на мысли, что повышение в должности доставляет Чувство Удовлетворения... Я, кажется, обретаю «вкус» к Работе с Людьми... Так я понимал тогда Свою Командирскую Миссию: как Работу с Людьми... Тогда же Меня озарила еще одна Слабо Пока Осознаваемая Мысль: что Командирская Власть - это Ответственность, Тяжкий Груз. Ею можно Угробить Людей, а можно поднять на Великие Свершения... От Меня требовалось одно: подготовить «новичков» к встрече с Системой... Такая подготовка без Власти немыслима. Эту Власть дает Система. Она же и отнимает Ее... У Тех, кто не оправдал Ее доверия... Поэтому совершенно иным сегодня выглядит девиз графа Вот она, верноподданность.
Верноподданность - это Состояние Души. Когда Ты не Рассуждая служишь Верой и Правдой той Системе, которая стала частью Тебя и дала Власть над Людьми... Разная она, эта Власть... И люди ведь разные... Власть, как доступ к «кормушке», Власть как возможность Улучшить Состояние Дела... Дела. Которому служишь... Власть как самоцель... Для Себя?.. «Я» свое потешить... Или Другим «нос утереть»? Много Я размышлял в те дни о Власти... Голова кругом шла.. И так не до чего путного и не додумался... Молодой был... Многого не понимал. Но впервые появилась твердая Уверенность: Система и Партия - синонимы. А раз Системе Я оказался нужным, то и Партии смогу пригодиться! И вот, настал День, когда Партия Сама вспомнила обо Мне.... Об этом речь впереди... А пока - новый Старт! Схема Командования осталась прежней: Личный Пример и Требовательность в сочетании с Заботой о Людях... Однако, появился и Новый Фактор, с которым пришлось считаться: Сравнения... Я еще на первом курсе заметил: были среди младших командиров «случайные» для Командования люди, а были те, кто оказался «на месте»... Первые, что называется, «отбывали номер» - мы им были Безразличны....Вторые, наоборот, чего-то от нас требовали, к чему-то нас подвигали... И, главное, вся эта возня с нами и Им Самим была для Чего-то нужна... Тогда мы головы этим не загружали, но... С первыми служить было легче, со вторыми - труднее... А почему-то в Сердце и Памяти у Меня остались Вторые... Я - типичный представитель «Вторых». Командуя Отделением, часто замечал недовольство «подопечных», когда Моя реакция на те или иные их проступки была более Жесткой, чем у других младших командиров... Не повезло вам, ребята... Но... Фактор Сравнения «работал» не в Мою пользу, поскольку, хотя и «келейно», Мои Приказания обсуждались, дебатировались... А в итоге возникал вопрос: «Что, Ему больше всех надо?»
Просто Мое Ощущение Долга тогда диктовало такую модель Командования... И, конечно, она была далеко не идеальной... В новой должности Фактор Сравнения проявляет себя еще интенсивнее: ведь Отделение - это не Взвод! Теперь Я навязываю Свою Модель уже не только курсантам-первокурсникам, но и командирам-третьекурсникам... А им это не очень-то нравится... Не повезло вам, ребята. Система «такс» за «добрые» и «злые» дела, которую Я выработал в процессе Командования Отделением, применяется и здесь... Но работать с Людьми Я стал более внимательно... Памятуя случай с «индивидом»... Эта работа все больше Мне нравится. А Ощущение Двойственности в Командовании даже забавляет: утром Ты - «Олег Константинович», «Товарищ старшина 1-й статьи», а через полчаса уже сидишь на лекции со своим классом, для которого Ты - просто «Алик», «Абрек», «Горец»... Постепенно взвод Мой матереет, обретает черты Команды... Нет ни одного, кто бы был Мне безразличен! Так и работал... Что получилось - читайте сами. Оставляя их весной и возвращаясь в свою роту, Я попросил ребят написать отзывы о Моем Командовании. Они взяли - и написали! А отзывы взяли - и сохранились!
Отзывы курсантов ВВМУ им. Фрунзе о работе главного старшины Мешкова О.К. 1974 год (заместитель командира взвода, старшина роты).
«...Моя позиция в жизни (размышления). С этим вопросом я сталкивался уже не один раз. Еще в школе я часто задавал себе вопрос - кто я такой, чего стою и т.д. Однажды я более-менее точно определил себя. В одном из номеров «Комсомолки» печатались ответы юношей и девушек на вопрос «Я?». Знаете, Олег Константинович, там было много всяких ответов, но один из них, я думаю, подошел бы мне. Этот ответ был такой: «Я - искатель приключений» (может быть, это звучит слишком напыщенно, но это действительно так). Лично меня не покидает чувство романтики, не смотря на всю прозу, в которой я так часто бываю. И я отстаиваю эту позицию в жизни. Я уважаю тех людей, которые не склоняются на линию мещанства (тепленькая квартирка, жена и т.д. и т.п.). Именно через это я разошелся во взглядах с некоторыми бывшими друзьями. Они даже в стройотряды не любят ездить. Они боятся трудностей. Разве это жизнь? Знаете, Олег Константинович, я за сильных людей (только не подумайте, что это я Вам пишу красивые фразы). Вот почему мой любимый писатель Джек Лондон. Вы знаете (может быть, это Вам покажется ребячеством), но я иногда жалею, что не жил где-нибудь в 1918 году. Что я не носился с ватагой лихих кавалеристов, что я не участвовал ни в одной из великих экспедиций, можно еще перечислять массу дел. Вообще, я за тех, кто ищет свои идеалы (не мещанские), кто, как говорится, «едет не за деньгами, а за запахом тайги». И еще насчет прозы в жизни, я приведу здесь несколько строчек (они тоже из «Комсомолки»): ...какое б море мелких неудач, какая бы беда не удручала, руками стисни горло и не плач, забудь про все и начинай сначала...»
«...Олег Константинович! Это мое личное, субъективное мнение о Вашем командовании нашим взводом. Я, наверное, не смогу перечислить Ваши недостатки. Я перечислю сейчас те примеры, которые могут не нравиться курсантам: - человек приходит откуда-то, он снимает шинель и уходит от вешалки, не надев гюйс и ремень,- вы его наказываете. Я считаю, это правильно, ведь вы, раздеваясь в театре, полностью заправитесь, а потом пойдете. - приборки любые у нас очень длинные и их заканчивают быстрее, чем в расписании. Курсанты приходят в кубрик, или стоят на объекте, вы им говорите: - «Накажу». Вообще, это тоже правильно. Я не знаю, может, вы так много напоминаете кому-то, что раньше сказали приказом, потому что считаете, что на 1-ом курсе надо напоминать. Лично я (я тоже иногда забываю), думаю, что так долго говорить не надо. Больше всего мне нравится в Вас, что Вы, находясь на должности командира, остаетесь человеком. Вообще, я рад, что моим 1-ым командиром были именно Вы, я считаю правильным все, что Вы проводите во взводе».
«...Я полностью согласен с Вашей системой командования, я думаю, она себя оправдает, т.к. всегда если кто и получал, то знал за что, и никаких обид не было. Думаю, что многие все поняли. Но, в отдельных местах, Вы, по-моему, «перегибали палку» со строгостью, пусть даже с тем же Ч., ведь нельзя продолжать «долбить» человека даже если он ничего плохого не делает. Ну, а в общем, все было нормально, есть у кого перенимать опыт». «... Мы прожили с Вами полгода в одной дружной семье, но я думаю, что очень трудно судить о человеке. С каждым днем узнаешь о его новых чертах характера. Мне всегда было трудно сказать, что человек в одном плох, а в другом хорош. У каждого свои критерии. Я всегда хотел видеть в человеке самое лучшее. Поэтому я чаще всего полагаюсь на интуицию. Пусть это странно, но это так. И интуиция не обманула меня. Узнав Вас, я понял, что Вы хороший человек и хороший командир. Мне всегда нравились общительные, отзывчивые и в то же время требовательные люди. Я думаю, что Вы сделали очень много, чтобы сплотить наш класс. Я считаю, что дружба в классе - самое главное, без этого не может быть коллектива. Большое Вам спасибо за это от меня. Мне очень трудно разговаривать с Вами, я этого очень не люблю. Поэтому, я скажу коротко: очень хочется, чтобы все наши старшины, особенно новые, были такими же хорошими людьми, тогда они будут и хорошими старшинами. Вашим недостатком считаю любовь поговорить. Впрочем это недостаток всех общительных людей, к которым отношу себя и я. Может быть я в этом был не совсем объективен и не охватил всех аспектов нашей жизни. Мое Вам единственное пожелание остаться таким же».
«... Работу Мешкова О.К. оцениваю на «хорошо». Безусловно, он много сделал для нас. Можно сказать, научил и приучил к порядку, дисциплине. Правда, во многих случаях не к сознательному порядку и дисциплине, в чем, по-моему, вина не его. Но, насколько мне кажется, для себя он ставил задачу воспитать в нас самосознание, самоконтроль. Хотел вселить в нас свою идею идеального, настоящего военнослужащего, в конечном итоге - офицера. И здесь-то имеются и упущения, т.к. идеальных людей нет. У каждого из нас имеются недостатки, порой даже больше свои взгляды, которые надо либо утвердить, либо искоренить. Не надо смешивать либерализм и повышенную требовательность. Что-нибудь одно. Сейчас мы много говорим о возвышенных чувствах, о сознании, допускаем много фамильярностей (чего предостаточно), а через полчаса становимся на твердую букву устава. Эта-то фамильярность, пусть ничтожная, расслабляет, разлагает (я имею ввиду курсанта, чье самосознание работает не на высшем уровне, а таких даже сейчас осталось 75% только во взводе). Ты считаешь себя «другом», расслабляешься, а тут - устав - бац! Обида, а потом уже сознание, сознание и оценка своего поведения. Нужно «залезть было ко всем в душу», а не только к тем, кто чем-то интересен, увлечь, отдать весь опыт, знания. Ведь многие не имеют никакого представления о современной службе на ВМФ, не знают о теперешних походах, маневрах. Потому - то и не понимают значения и необходимости приказа, наказания, того же самоконтроля. А в результате, как Вы сами говорите иногда, появляется «не пошел бы попрыгал...» в душе, но появляется. Вот где чего-то не доделано. Ведь цель то не в том, что бы воспитать 5-6 человек, надо - 26. Впрочем, для таких 26 время еще не пришло. Это будет далеко в будущем. Остальное все нормально».
«...Претензий и жалоб у меня нет. Это я пишу не оттого, что боюсь испортить отношения. Просто к чему не подойдешь - все так и надо, иначе нельзя. Единственное то, что командиры отделений еще не полностью отдают себя классу. Видна только служебная деятельность. А за класс тоже обидно. И мне особенно. В «Питонии» класса у нас не было, были группы».
«... Не согласен и не могу понять Ваши действия по отношению к художественной литературе. Зачем изымать милый, нужный и полезный предмет. Если Вы видите в этом (в ношении книги на приборке) вину, или нарушение порядка, устава и т.д. - накажите в дисциплинарном порядке».
«... Три Е - «плохо», но одно можно и даже нужно после нескольких плохо дошедших внушений. А так, все о кей, но с коллективом «хреново» - точно. Группы и одиночки, да и желания маловато. Мое мнение».
«...Олег Константинович. Вы выступали, и мне было больно за свой класс и вместе с тем обидно. Если вспомнить лагерь, где мало проявлялись единоличные чувства, наш класс, можно сказать, был охвачен каким-то единством. А сейчас в ребятах появилось чувство отчужденности и в некоторой степени озлобленности. Может, я не так понимаю, но слышать от своего одноклассника - «не подходи ко мне, ты мне противен»... Пожалуй не стоит говорить, что это одноклассник...»
«...Хотелось бы, чтобы командиры отделений больше уделяли внимания подчиненным в неслужебное время. В частности для бесед на различные темы: об искусстве, о жизни, о культуре поведения».
«...В принципе, действия правильные. Больше требовательности. Но многие люди чувствуют себя как в игре «Зарница» - затянувшейся. Надо разбить это представление».
«... Все нормально. Необходимая требовательность не угнетает. Но мат служит для связи слов в предложении для усиления, в необходимых случаях, мысли. Мат сегодня оправдан, но даже, несмотря на то, что у меня самого, порой ввертывается мат, я хотел бы, чтобы оных изречений в повседневной жизни не было слышно от Вас, а у Вас в последнее время они часты. Не знаю почему, но Вам я его простить не могу и все».
«...Олег Константинович! Вы единственный командир, которого не испортила власть. Я, например, встретил впервые. Третий год я вижу таких людей. Это не лесть - это правда. По-моему, Вы делаете все правильно. Но среди нас есть много людей (я себя не отделяю, у меня тоже так бывает), которые не понимают того, что Вы делаете, а даже понимая, делают также. Я не могу советовать быть более жестким или менее».
«...Замечаний и претензий к Вашей работе в нашем взводе не имею. Более того, считаю, что все, что делаете Вы и то, что будет сделано, делается только для нас, для того, чтобы в дальнейшей службе для нас было легче».
«...Считаю работу хорошей. По-моему мнению, особенно хорошо то, что Вы старались понять и разобраться в каждом курсанте, обходились без грубостей и не обижали людей. Очень хорошо, что вне службы с Вами можно было поговорить просто по-товарищески. Может быть, иногда не оправданы были различные меры по отношению к различным нарушениям (не всегда, конечно). Я считаю, что для любого специалиста самое важное - очень глубоко, очень внимательно разобраться в людях, понять их, то что у них на душе. В общем, я доволен, что попал в 1-ый взвод».
«...О.К.! Трудно, но приходится подводить итоги нашей совместной службы. Я очень благодарен Вам за все то огромное, что Вы смогли дать всем нам за столь короткий период. Всегда считал главным в командовании - справедливость. От Вас мы смогли многое перенять. Это, во-первых, самообладание. Во-вторых - забота о том, чтобы подчиненным было не столь трудно (не то, но в общем, забота о подчиненных). Мне не разу не было обидно, если Вы меня наказывали. И, вообще, метод «сознательности» прогрессивнее, чем метод «вздрючивания». Правда, с С.Ч. Вы так и не поняли друг друга. Большое спасибо».
«...Не буду многословен. Недостатков в работе мало, да и те незначительны. Иногда слишком много делаете предупреждений, что, по-моему, излишне. Лучше потребовать один раз, а дальше сделать выводы... Иногда не всегда до конца доводите начатое дело. Примеры тому: занятия с нами танцами, борьба против мата и т.д. И еще один пример тому: после одного из разговоров со мной (!), Вы предупредили о повышении требований по всем вопросам службы и учебы. Однако , после 2-х -3-х недель они стали снижаться, и, наконец, стали даже ниже средних! Пример тому: последняя подготовка караула. Хорошо, конечно, чувствовать, что тебе доверяют. Но, постепенно, ослабление контроля расхолаживает (не всегда, но очень часто). Вот все, что я хочу сказать о «недостатках». С Вашими требованиями я согласен. Очень многое из них я постараюсь использовать и в своей (если она будет) работе. И, если судить о Вашей работе по состоянию дел в классе, то я придерживаюсь мнения, что она была достаточно производительной».
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Нет ничего загадочнее, чем жизнь. И вообще жизнь как всеобщее, можно сказать, космическое явление и жизнь любого живого существа, будь то вирус гриппа или проректор университета. И нет ничего более интересного, чем жизнь. И не я первый, кто, проявив к этому явлению интерес, заимел желание поделиться своими мыслями о нем с другими. И если о чём-то рассказывать, не рискуя выглядеть надоедливым придурком, то предмет разговора должен быть рассказчику хорошо известен. А что может быть более известно, чем собственная жизнь? Но я не обнаглел настолько, чтобы напрягать читателя жизнеописанием ещё одного очередного героя, которых только от Ходжи Насреддина до пограничника Карацупы уже больше миллиона. Поэтому использую себя лишь в качестве иглы, тянущей за собой нить жизни и судьбы российских моряков-подводников. Резонен вопрос: с чего это вдруг? Отвечаю. Человеку в возрасте свойственно размышлять о прошлом. Тем более, если это прошлое богато событиями. Это присуще и мне. И во время одного из размышлений вспомнился мне один эпизод, имевший место во Владивостоке. Была зима 1965 года. Я и ещё один командир подводной лодки – Лев Жуликов – возвращались с где стояли наши лодки, в свою часть. Промёрзли и, чтобы согреться, зашли в одну забегаловку, оказавшуюся по пути. Взяли по 150 граммов и по бутерброду, негнущимися пальцами расстегнули по паре верхних пуговиц шинелей и уселись за столик, где сидел довольно пожилой интеллигентного вида гражданин. Он оказался общительным и остроумным, так что между нами завязалась интересная и весёлая беседа, как бы обо всём и в то же время ни о чём. В простонародье такая беседа именуется брехом.
Он нам представился журналистом из Новосибирска, возвращающимся сегодня вечерним поездом к себе домой, так как его командировка закончилась. И ещё он нам поведал, что в 1947 году он демобилизовался с подводной лодки на Северном флоте, где служил старшиной команды мотористов. Мы же, естественно, соблюдая бдительность, назвали ему только свои имена. Минут через 30 все мы встали и вышли из забегаловки. Прощаясь же с нами, наш случайный собеседник буквально нас огорошил своей проницательностью, сказав, что в процессе короткого общения с нами, несмотря на то, что ни слова не было сказано о нашей работе, он установил, что мы являемся подводниками. На наш недоумевающий вопрос, как ему удалось нас раскусить, он, загибая пальцы, перечислил все изобличающие нас признаки. – Во-первых, – сказал он, – от вас соляркой несёт, как от трактора, и нет и намёка, что вы регулярно пользуетесь одеколоном. Во-вторых, у вас характерные мозоли на ладонях, что говорит о том, что вы ими часто скользите по стальным поручням рубочных трапов. В-третьих, когда вы садились за столик, то стульев не отодвигали, а вдвинулись на их сиденья сбоку, как это делается в тесной лодочной кают-компании, когда садятся за стол на общий неподвижный диван. Ну и ещё, один из вас в разговоре обронил характерную фразу: «ничего, продуемся». Всё это подмечено точно. Вспомнив этот эпизод, я подумал: не написать ли мне о подводниках, о том, кто они, какие они, чем и почему отличаются от нормальных людей. Вот и написал.
Часть I. К ближайшему морю.
У американского писателя О.Генри есть рассказ о двух бандитах, который называется Мы, подводники, не бандиты и дороги свои не мы выбираем. Дороги нас выбирают. В нашей же воле – пройти свою дорогу с достоинством и до конца. Поэтому я и решил назвать свое повествование: «Дороги, которые нас выбирают» У каждого человека складывается своя жизнь. В чём-то она предопределена свыше – в силу обстоятельств или заложенных изначально предпосылок, чем-то – в результате личного выбора, продиктованного волей, поставившей цель на будущее, или сокровенной мечтой, воплотившейся в реальность благодаря личной активности. Я глубоко уважаю людей, которые строят свою жизнь сами, то есть ставят перед собой задачу и добиваются её решения. Я хотел бы походить на таких людей. Но, к сожалению, мне этого не дано. Видно такой характер у меня сформировался, что я, как куст «перекати поля», катящийся туда, куда дует ветер, иду туда, куда ведет дорога, выбравшая меня. Мне всегда нравилась моя дорога, я доверился ей и благодарен ей за то, что она вела меня так, что я ни разу не свернул на ней себе шею.
С детства я не задумывался, кем буду потому, что меня интересовало абсолютно всё, кроме того, что не интересовало. Мне нравились и лётчики, и пограничники, и моряки, и путешественники, и трактористы, и милиционеры, и разведчики, и учёные. Да кто и что только мне не нравилось! Поэтому я и не мог остановиться на чём-то конкретном, так как хотел одновременно походить на всех сразу. Только сейчас, приобретя определённый жизненный опыт, я понял недостатки такого характера и причины его формирования. Поскольку я был чрезмерно любопытным и замучил всех своих близких мне взрослых всевозможными вопросами вроде: почему звёзды на небе только ночью, а днём их нет, почему ветер дует, почему у коров рога, а у лошадей их нет, почему собаки с высунутыми языками, то моя мать, взяла да и научила меня читать, когда мне было всего 4 года. С тех пор я перестал всех их терроризировать, так как ударился в беспробудное чтение. К шести годам я прочитал все книжки для своего возраста и принялся за юношескую литературу, кроме любовной и прочих розовых соплей. В первом классе я уже перечитал такие книги, как «Остров сокровищ» и «Спартак» и принялся за учебники: географию, историю древнего мира, очерки о вселенной и прочее. В то время в магазинах книг не очень богато было, а посещать библиотеки я, как говорится, ещё носом не вышел. Возраст, однако! Поэтому, когда нечего было читать, я добрался до бабушкиной библии и отцовых пособий по агрономии и зоотехнике. Во втором классе на меня буквально навалилось несказанное изобилие книг, так как мать поступила учиться на заочное отделение Бузулукского педагогического института по русскому языку и литературе. В нашем доме сразу появились и русский фольклор на 1000 страниц и тома Гоголя, Горького и Пушкина. И я, подобно колорадскому жуку, принялся и за них. Получив такую информацию обо мне, вполне естественно, многие могут подумать, что я, кроме чтения больше ничем не занимался. Сидел с утра до вечера и читал, и читал. И ошибутся. Чтение занимало меньшую часть моего свободного времени. Читал я больше вечерами, да и то больше зимними. Иногда ночью. Тайком, конечно. Так как керосин для лампы стоил недёшево, часто я читал при свете луны. Меня иногда застукивали за этим занятием и отбирали книжку, а бывало я и ремня получал по надлежащему для этого месту. Но бороться с этим, как сейчас с коррупцией, было безнадёжно. Позже, когда я уже учился в третьем классе у меня из-за этого развилась бессонница. Родители заметили, когда я не спал уже третьи сутки, и запаниковали. Обследовав меня, врач назначил какое-то лекарство и потребовал, чтобы мне запретили чтение хотя бы на месяц. К счастью, это случилось летом, так что моя учёба в школе не пострадала. Как я уже обмолвился, чтение было вовсе не единственным моим занятием, Большое внимания с моей стороны уделялось участиям в что в то счастливое время широко практиковалось среди уважающих себя пацанов. Для этого существовал и строго соблюдался неписанный кодекс: не бить лежачего, не бить ногами, в руках не должно быть никаких предметов. Дрались до первой крови, то есть все с разбитыми носами и губами из драки выбывали.
«Стенка на стенку».
Кроме того, драки происходили в обусловленное время, то есть если какая-нибудь улица решила напасть на другую, то эта другая уведомлялась об этом заблаговременно. В свободное от драк время любой мог безопасно перемещаться по любой улице. Девчонки в драках не участвовали и пользовались нейтралитетом. Кроме этого благородного дела я участвовал в набегах на сады и огороды, в играх в «казаки-разбойники», для чего овладел искусством изготовления деревянных сабель и мечей. Умел делать деревянные маузеры, у которых дуло прожигалось раскалённым прутом, делался боёк на резинке и маузер стрелял шагов на пятнадцать мелкой галькой. Ещё мы делали плоты, на которых путешествовали по реке. Как правило, лет с пяти вся пацанва уже прекрасно плавала, и мы часами могли играть в пятнашки на воде. В известное время в конюшне собиралась толпа, чтобы получить от конюха коня, проскакать на нём по улице до речки, выкупать и вернуть обратно. Зимой все мы отлично бегали на лыжах, съезжали с любых круч, а ещё играли в своеобразный хоккей, где вместо клюшек были обычные палки, а вместо шайбы – замёрзший лошадиный котях. В футбол тогда не играли, его заменяла лапта – довольно сложная игра, требовавшая большой ловкости и быстроты в беге. Вот только рыбной ловлей я не занимался, для этого у меня просто не хватало терпения. Непоседлив я был чрезвычайно, из-за чего часто попадал в разные истории. То зимой в прорубь влечу, то летом или в колодец или в погреб. Однажды сарай на меня обвалился, и если бы не мой верный волкодав «Тунгуз», который разыскал меня и поднял лай, задохнулся бы я там. А ещё меня на рога поднимал бык и цепная овчарка за ягодицу тяпнула, когда я близко пробегал перед её будкой. Однажды зимой в пургу меня воз с сеном переехал. Спасло меня то, что снег глубокий был, и меня просто вдавило в него, не повредив костей. Каждый день был настолько насыщен событиями, что вечер всегда наступал как-то внезапно, и приходилось торопиться домой, чтобы не подвергнуться порке. Иногда для этого приходилось пробегать расстояние до трёх, а то и до пяти километров.
Но наступил момент, когда беспристрастная рука судьбы перевернула очередную страницу книги бытия, время остановилось и пошло в другом измерении. Вроде так же светило солнце, но мы все были уже не те и жить стали по другим правилам. Это случилось 22 июня 1941 года. Отец отказался от брони, которая у него была как у ценного сельскохозяйственного работника, и добровольцем ушёл на фронт. А так как бабушка умерла двумя месяцами раньше, нас осталось трое. Я, пятилетний братишка и мама, которая зимой работала в школе, а летом то в колхозе, то на торфоразработках… Так что я на всё лето оставался дома за старшего. Каждое утро я отводил брата в детский сад и забирал его оттуда вечером, а в этих промежутках заготавливал на зиму сено для козы, собирал в степи коровий и лошадиный помёт для изготовления традиционного для нашей местности – кизяка. Жили мы теперь в другом районе, где нет леса, естественно, дров не было. Для этих же целей, то есть для отопления, я большим тесаком рубил полынь, которая здесь достигала полутораметровой высоты и тоже служила хорошим топливом. Почти в одиночку я вскапывал выделенный нам участок земли, на котором сажал, потом полол и выкапывал картошку, отвозил её на тележке домой. Готовил пищу и содержал дом, стирал и чинил одежду. Мать приходила домой на 3-4 дня в месяц, и жизнь тогда была праздником. В конце лета 1942 года её назначили директором школы в соседнем совхозе и больше не привлекали к полевым работам. Я же в 12 лет стал вполне взрослым работником, летом работал и на сенокосе и на уборочной. Жизнь моя и моих сверстников в то военное время была далеко не скучной, а жизнерадостно-полуголодной. Все мы работали и учились, но не все доучивались, так как многим приходилось учёбу бросать и целиком переключаться на работы. Все мы свыклись с военным временем, нам уже казалось, что война была всегда и никогда не кончится. Мы постоянно помнили и беспокоились за своих отцов и старших братьев, которые там –на фронтах – каждый день рисковали жизнью, всякий раз останавливались в безмолвной тревоге, когда из репродукторов сообщались последние известия. Мы люто ненавидели врага напавшего на нашу Родину и не сомневались, что придёт и наше время, нас позовут, дадут оружие и мы тоже пойдём воевать. Это казалось нам неизбежным и естественным. А пока мы работали как взрослые и по-прежнему развлекались, совершая обычные шалости как дети. Только характер наших игр и баловства был уже несколько иной. Мы уже умели видеть грань дозволенного и не переходить её. Не было драк «улица на улицу», не было набегов на огороды и сады. Осталась игра в лапту и к ней прибавился ещё футбол, которому нас обучили ребята приехавшие по эвакуации из западных областей.
В школе любимыми уроками для нас мальчишек были уроки военного дела. Вели их военруки – демобилизованные по ранению офицеры и сержанты. Изучали мы все виды стрелкового оружия и уставы. Помню в седьмом классе на соревнованиях я занял второе место по скорости разборки и сборки карабина. Первое место занял мой друг – одноклассник Коля Милованов. Зато я его обошёл по лыжной подготовке. Нам устраивали учения. На лыжах и без делались марш-броски на большие расстояния, мы рыли окопы и учились ориентироваться на местности. До сих пор помню как мы, взмокшие от пота, топаем колонной и тут – команда «Противник с фронта, рота к бою!» Мы мгновенно рассыпаемся в цепь, залегаем, автоматически отмечаем глазами ориентиры перед собой, оцениваем до них расстояние и устанавливаем прицелы. И вот неожиданно, как и началась, окончилась война. В звании сержанта вернулся отец и по-прежнему стал работать агрономом. Я же, обученный военному делу и теоретически и практически в объёме командира стрелкового отделения, заканчивал среднюю школу. Время ускоряло свой бег, а я о своем будущем задумываться так ещё и не собрался. Моя мать – учительница – хотела, чтобы и я стал учителем. Отец – агроном – хотел, чтобы я пошёл по его стопам. Но меня выбрала другая дорога. В 10 классе перед выпускными экзаменами нас мальчишек, пригласил к себе военком и сказал: «Все, ребята, детство кончилось, пора отдать кое-какие долги Родине. После экзаменов получите повестки на военную службу, и вы придёте сюда на медкомиссию. Так что мечты о дальнейшей учебе в вузах придется временно отложить. А может быть кто из вас вообще захочет связать свою жизнь с военной специальностью? Тогда вот перечень военных училищ!». Вот тут моя дорога и проявилась и позвала меня. Пробежав глазами перечень, я без всяких колебаний остановился на Черноморском Высшем Военно-Морском училище в городе Севастополь. И в душе моей проснулся зов моих предков по мужской линии, которые все были воинами. Оба деда – Тот, что по материнской линии воевал под началом генерала Скобелева в 1877-1878 годах по освобождению Болгарии от турок. Тот, что по отцовской линии – в русско-японскую войну на полях Манчжурии. Много мужиков из нашего рода полегло в 1-ю мировую и в Гражданскую, отец только что вернулся с Великой Отечественной войны. Да какое там учительство, какая агрономия?
Уральские казаки (худ. Николай Самокиш)
Вон теперь вчерашние союзники худое задумали. Коля Милованов тоже выбрал Севастополь, а остальные шестеро решили ехать в город Баку. Сданы экзамены. У Коли все пятёрки. У меня тоже, только по поведению – 4. Шкодили-то мы оба, друг другу не уступая, только он на год старше меня, поэтому лучше умел выкручиваться. Ну это ерунда! Все мы прошли медкомиссию и прибыли в областной военкомат в г. Оренбург, где нас собралось аж 96 человек: 33 в – Севастополь и 63 – в Баку И поехали мы через половину России на Так в то время назывались товарняки, оборудованные для перевозки людей, коров и лошадей. Нас сопровождали два офицера из облвоенкомата, у которых находились наши документы, путь наш из Оренбурга лежал через Орск, Уральск, Саратов, где к нам подсадили ещё полсотни человек, следующих в какое-то Харьковское училище. Потом были Камышин и Балашов, где мы расстались с едущими в Баку. Их пересадили на другой «500 весёлый», идущий в Ростов-на-Дону. Потом были Белгород и Харьков. Там нас, черноморцев, пересадили, наконец, на нормальный пассажирский поезд, на котором мы добрались до Симферополя. Здесь нас задержали на целые сутки, за которые мы обскакали весь город. Многие там толкнули часть своих шмоток, чтобы попробовать яблок. У себя на Урале многие из нас их отродясь не пробовали И вот, не помню уже какого числа, одним ранним тёплым утром 1948 года прибыли мы в Севастополь – конечный пункт нашего месячного путешествия. Во время этого путешествия мы подолгу, иногда сутками коротали время на вокзалах, стояли в разных тупиках или в открытой степи. На пропитание нам выдавали в день по буханке чёрного хлеба на четверых, по банке консервов на двоих и по столовой ложке сахарного песка на человека. Кипятку же было от пуза и картошку, купленную где-нибудь с рук, иногда варили, для чего был приспособлен головной вагон. Спали же на соломе, или траве, или на голых досках. Правда, в некоторых вагонах были списанные рваные матрасы. Иногда во время длительной стоянки в чистом поле нам удавалось искупаться в какой-нибудь речушке и поваляться на солнышке на песке или на траве. Вообще, не жизнь, а сплошная весёлая то ли сказка, то ли мультипликация. Но бывало и тяжко на душе, когда приходилось ехать буквально по выгоревшей земле, где всюду попадались печные трубы от сгоревших домов, осыпавшиеся брустверы окопов и искорёженные остовы танков и пушек.
Много чего за дорогу было, но особенно запомнился один эпизод. Не доезжая Белгорода, мы остановились у какой-то речушки, недалеко был большой карьер, где человек тридцать женщин и подростков под руководством пожилого инвалида нагружали щебнем подходящие самосвалы. Глашатые по вагонам объявили, что стоянка будет до 20 часов. А сейчас было 12. И мы все повыпрыгивали из вагонов и помчались к этому карьеру. Работавшие сначала испугались, видимо посчитали нас за воскресшую Батыеву орду. А мы отобрали у них лопаты и начали загружать самосвалы. И через полчаса самосвалов стало не хватать, а работников избыток. Но через час приехала машина гружёная лопатами и ломами, а к карьеру подтянулась целая автоколонна. И работа закипела. Буквально через пять минут отходил гружёный самосвал и на его место становился порожний. Мы работали как автоматы, отличаясь от них только бесконечными шутками и прибаутками. Было весело и как-то празднично на душе. Часов через пять работа закончилась, и мы узнали что выполнена почти трёхдневная норма. Тут откуда-то подъехало несколько телег с местными жителями, варёной картошкой, водой, хлебом и самогоном. Военкоматские офицеры сначала хотели пресечь это безобразие, но под натиском такой массы народа не устояли, тем более, что самогону-то на такую орду было всего-то по паре глотков на человека. И приехали двое гармонистов и ещё дед один то ли с бандурой, то ли ещё с чем, и началась всеобщая пляска прямо возле железнодорожной насыпи. Но вот часы протикали 20.00, мы позапрыгивали в свои вагоны, и поезд тронулся. Поскольку «500-весёлый» сначала шёл со скоростью пешехода, то большая толпа сопровождала нас ещё наверное с полкилометра, и играли гармошки, и пелись песни. Потом поезд поднажал, и провожающие постепенно отстали и растворились в степной вечерней дымке. А мы долго ещё орали каждый вагон свою песню, и на душе у всех нас продолжался праздник. Мне часто вспоминается тот летний день, и к светлому чувству примешивается доля печали. Ведь больше половины тех весёлых бескорыстных ребят уже давно нет в живых. У кого дорога закончилась естественно, но есть и те, у кого она оборвалась в затопленных трюмах перевернувшегося линкора «Новороссийск», а таких было 20 человек из моего училища, и многих других при схожих обстоятельствах. Очень хочется верить, что им подросла равноценная замена. А если оглянуться ещё дальше – в те далёкие сороковые, - бесследно исчезло много единственных и неповторимых личностей.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
«...О.К.! Я в системе чуть больше полугода, но за это время я довольно часто сталкивался с курсантами различных курсов » уже кое в чем начал разбираться. О Вашем командовании над нами я не могу сказать ничего плохого; все действия: и наказания, и поощрения имели под собой довольно прочную основу, от этого никуда не деться (особенно, относительно взысканий). Лично я благодарен Вам за то, что именно Вы помогли нашему классу как следует почувствовать чувство локтя товарища, создали базис нашего будущего, надеюсь, неплохого класса. Думаю, что в дальнейшем из нашего класса получится «толпа» в хорошем смысле этого слова».
«...В общем, O.K., служить с Вами было очень приятно, и свои обязанности Вы очень хорошо выполняли. Мною были замечены следующие недостатки, во-первых, на мой взгляд, на камбузе Вы несколько снижали роль командиров отделений. Получалось что сбор посуды проверяет замкомвзвода, а командир отделения остается не у дел. Во-вторых, о подстрижке. На мой взгляд, нужно было назначить день недели, в который проверяется подстрижка, а получилось что об этом знали не за неделю, а за 1-2 дня. В-третьих, на приборках следовало обращать больше внимания на качество, а не на время. На нашем объекте мы работали так, чтобы приборка шла от срока и до срока, а ее можно делать в два раза быстрее, а большую в в три».
«... Как о человеке, я о Вас говорить не буду. Об этом красноречиво говорит отношение (мнение) всего класса (не так уж и мало). Да и сталкиваться мне с Вами приходилось больше, как с командиром. Так уж получилось. Как командир Вы достигли очень многого. Раньше я почему-то был уверен, что каждый должен если не пройти, то попробовать систему «три е...», т.е. иметь представление. Вы же создали идеальный (почти конечно) вариант коллектива, где, кажется, все понимают язык убеждения. Но если же отбросить то, что Вам еще до лейтенантских погон больше года, и вообще требовать с командира (опять таки идеальный вариант), то, думаю, не ошибусь, если скажу, что Вы еще недостаточно разбираетесь в искренности (поступков, суждений), отсюда и в людях. Нравится мне в Вас независимость в решениях, взглядах. Что же касается наших отношений, то меня Вы одно время здорово обидели своим равнодушием, что ли. Да и не понял я сначала Вашей методика, вернее, запутался, и основательно, в мелочах, а главное у пустил».
«...Как командиру тебе можно посоветовать: поменьше рассчитывать на сознательность - ее очень часто у многих не хватает. Лично мне очень импонирует то, что стремишься глубже понять своего подчиненного. Но ты зря сам раскрываешься перед ними. Большинство людей - совсем другого склада, чем ты, и поэтому то, что для тебя свято, им кажется смешным, а сам ты - чудаком. И так как они видят в тебе власть, то в лицо они тебе этого не скажут, но за твоей спиной будут поносить тебя. Иногда ты бываешь слишком прямолинеен. Если бы я не знал тонкость твоей натуры, я сказал бы, что так и надо. Но, т.к. я знаю, что ты можешь понять человека, меня в некоторых случаях резкость возмущает. Когда ты проводишь в жизнь свои требования, то опять же делай меньше упора на сознательность: на первом курсе каждое новое требование кажется великим злом, а когда ты начинаешь говорить о том, что ты сам это требование выполняешь (а ты ведь на 3-ем курсе!), многим это кажется издевательством. В целом же, я считаю, что можешь называться образцом командира, и я желаю тебе остаться таким, как ты есть и впредь, и тогда уважение тебя и авторитет твой среди подчиненных никогда не исчезнут».
«...Мои пожелания будущему командиру взвода. Мне нравится в тебе, и я считаю хорошими качествами: твою инициативу, близость к подчиненным, желание быть им полезным, индивидуальный подход к ним, чуткость. Хочется пожелать тебе учиться отличать главное от второстепенного (разговоры в строю от расхлябанности и подлости). Нужно уметь сдерживать чувства, побороть свое настроение. Этого тебе порой не доставало. Во взводе тебя будут слушать 25 человек, а не 8, отсюда - тщательно обдумывай приказания, дорожи словом командира. Наказывая за проступок, бойся обидеть, привить неприязнь к себе. Получше изучи людей, но делай это ненавязчиво. Твою практику командира отделения считаю полезной, и оцениваю как хорошую».
«...Характеристика на командира 3 отделения 111 класса старшину 2-ой статьи Мешкова О. К. На протяжении всего твоего командования нами, я достаточно хорошо изучил тебя, так что смогу все подробно о тебе написать. Ты отлично знаешь, что многие у нас в отделении не понимали тебя, да и сейчас не понимают. Но почему-то я сразу понял тебя, может быть потому, что уже сталкивался с такими людьми, а может быть оттого, что чем - то похожи внутри. О твоих хороших чертах ты просишь не писать. Хорошо, не буду. О недостатках: 1) Иногда, прежде чем отдавать приказания (в мирное, и особенно в военное время), хорошо обдумай его. Подумай, как на него отреагирует твой подчиненный. Он его выполнит, но на душе что-то отложится. 2) Ты правильно делаешь, что ко всем относишься одинаково, но все же осматривайся. Некоторые из них держат камень в руках, а руки за спиной. Недостатки все. Все же не могу умолчать о двух вещах. 1) Не раздумывая, пошел бы с тобой в бой. 2) Самое главное твое качество, чего у тебя никогда не отнимешь, то, что ты всегда остаешься человеком. Таких бы людей побольше на флоте».
«...Недостатки: 1) Открыта душа для всех, и для тех, кто это использует против тебя. 2) Веришь всем. Тебя легко обмануть. Веришь тем, кого плохо знаешь. 3) Непостоянен (но это не недостаток, а порок). 4) Немного чересчур серьезен; такое впечатление, будто все время о чем - то о своем думаешь. Часто замыкаешься от внешнего мира. Не можешь к некоторым вещам относиться безразлично. Когда иногда необходимо просто не обращать внимания (пропустить мимо ушей)».
«... Много говорите, ругаетесь матом, при назначении замкомвзвода становитесь как бы другим человеком, резче, чаще и больше замечаний».
«... Недостатки: а) много лишних слов и команд при построениях и слишком громко они подаются б) переходы на приборку и с приборки строем в) частая наказуемость всевозможных мелких проступков, частое поощрение (...) г) строгое запрещение лежать на койках, заменяться в оцепление. Положительные черты: а) помощь при увольнении б) умение найти общий язык с подчиненными во время отдыха в) честность. Прилично играешь на гитаре».
«... Отрицательная сторона: 1) Излишнее многословие перед строем. 2) Ненужное обилие объявлений нарядов для отделения, это стало чем-то привычным и вызывает только смех и улыбки, что в корне не соответствует. 3) Порой ненужное стремление действовать по уставу от «а» до «я». Положительная сторона: 1) Всегда идешь навстречу людям, когда у тебя просят совета или помощи. 2) Требовательность к подчиненным и энергичность. 3) Подтянутость и отличное содержание формы одежды».
«... Ну, во-первых» Алик, ты слишком увлекаешься раздачей «подарков». Я имею ввиду объявление взысканий и благодарностей. И в такие моменты ты почему-то часто улыбаешься. Со стороны создается впечатление, что тебе доставляет удовольствие эта процедура. Истории известно много случаев, когда людей, обладающих какой-нибудь властью «заносило». Из всего этого мой совет - не заносись! И во-вторых, правда это мое сугубо личное мнение. Ты ведешь себя с отделением так, как будешь, наверное, вести себя на флоте со своими подчиненными, но ведь перед тобой не матросы, а будущие командиры, и с ними, по-моему, нужно как-то по-другому обращаться. Вот и все, что я хотел тебе сказать».
«...Не надо разбрасываться по мелочам (хотя бы тот пример с чисткой «гадов»). Не надо одновременно прощать подчиненных и наказывать за провинности. Если вы уже объявили взыскание, то надо приводить его в исполнение. А то, что получается: вы накладываете взыскание, а через несколько дней, чаще перед субботой, снимаете их без всяких оснований. Курсанты вашего отделения знают это и пользуются этим. Одинаково относиться ко всем и требовать от каждого по способностям. Не спрашивать с людей, которые вам нравятся меньше. Когда вас назначают ВРИО, не следует показывать вида, что вам это нравится и не так яро с начала приступать к исполнению своих обязанностей. Это вызывает усмешки у подчиненных».
«...Попробую оценить вашу деятельность как командира отделения и как замкомвзвода. В общем, я считаю, что ваши действия были правильными, особо хочу отметить вашу способность замечать не только недостатки, нарушения, но и отмечать и поощрять все хорошее. Но необходимо, как мне кажется, отметить и минусы. Не стоит слишком часто дергать личный состав, порой это вызывает нервозную обстановку, а частые окрики, в конце концов, приводят к тому, что на них просто не обращают внимания. Я также считаю, что командир должен быть последовательным в своих действиях, не быть рабом своего настроения. Думаю, что личные успехи и неуспехи не должны влиять на отношения командира и подчиненных. Такова моя (субъективная) оценка, хотя судить ваши действия мне трудно, потому что служба у меня только началась и командиром я еще не был, не испытал этого на себе».
«... Если говорить прямо, с приходом в наш взвод, вы понравились большинству. «Свой кореш» - этим можно было выразить отношение третьего отделения к вам. И действительно. Все ребята из вашего отделения отзывались о вас очень пламенно и горячо. И я не ошибусь, если скажу, что сейчас это мнение о вас несколько изменилось. Мне кажется, что вы напрасно так близко (не скажу «запанибратски») отнеслись к ребятам из третьего отделения. Я знаю, они вам очень понравились, сначала и вы были довольны, что получилось такое сильное (интересное) отделение. Мне кажется, командир должен чувствовать, и очень тонко, дистанцию в отношении к подчиненным, И если эта дистанция порой близка к нулю, то приказания командира, особенно если они идут вразрез с настроениями и желаниями подчиненных, теряют ту авторитетную силу, которой должен обладать каждый командир. У вас, по-моему, порой эта дистанция доходит до нуля. У командира каждое слово должно иметь особую цену и силу. Поэтому особо частые «разглагольствования» перед строем приводят к тому, что ребята в основном все пропускают мимо ушей, а авторитет слова теряется (и командира тоже). Мне кажется, важно найти именно ту черту, на которой нужно остановиться, ибо дальнейшие рассуждения будут бессмысленными. Вот эти два основные принципа, над которыми стоит подумать вам. Особенно мне в вас нравится настойчивость и ваша убежденность, и то, что вы редко, как мне кажется, поддаетесь настроению (а это свойство для военного человека необходимо). Надеюсь, что у вас будет все в порядке в будущем. Я очень рад, что во взводе есть такой человек как вы. Желаю вам больших дел на флоте. Верю, что где бы вы ни находились, кем бы вы ни стали, вы отдадите всего себя своему делу. А это, в конечном итоге, главное».
«...На что обратить внимание. 1 Убеждай и высказывай свои мнения в умеренном тоне, давая возможность понять твое отношение к вопросу. 2. Меньше мелких ненужных команд. Уставные слова быстро надоедают, а частое их повторение раздражает. 3. Меньше демагогии. Незачем вдаваться в подробности. У тебя есть право оценивать правильность или неправильность поступка, происшествия. 4. Не пускайся в споры и дебаты, предварительно не собравшись с мыслями: окончательно успокоившись, продумай аргументацию своих выводов. 5. Не отступай от своих первоначальных принципов, если считаешь их правильными, но и не надо быть упрямым. 6. Уважение к себе добывай не криками и необдуманными действиями, на первый взгляд выдающимися, а своим поведением. 7. Лучше быть ровным в отношении к людям».
«...Все ошибки, начиная с прихода (замеченные мною, разумеется): наблюдалось отмежевание отделения от всего класса, по-моему, твой девиз был: «Третье отделение превыше всего», что во многом подорвало сколачивание коллектива в классе. Хорошо было твое участие ко всем подчиненным, но иногда это перерастало в мальчишескую суетливость. Вера в людей и в своих подчиненных очень хороша, но я бы рекомендовал произвести разделение: кому и в каких ситуациях надо верить. Требовательность необходима, но в излишества вдаваться не стоило. Это бы я отнес к переходам строем на приборку и с нее. По-моему, это было излишней строгостью. И еще: «.вставляя утром чоп», а вечером говорить, что было плохое настроение, снимать и отменять. Кроме нездорового удивления и смеха ты мало, что вызывал на свой счет. Вот и все. Буду очень рад, если смог быть тебе полезен этой запиской».
«... За прошедший год много у нас было хорошего, было и плохое (больше хорошего). В общем, командование мне твое понравилось, если мне придется быть старшиной, во многом буду брать пример с тебя. Но, на мой взгляд, есть у тебя, Алик, недостатки. По-моему, они заключаются в следующем: 1) Очень много говоришь об одном и том же. Один приказ повторяешь много раз, что, в конце концов, надоедает. 2) Слишком часто ставишь себя в пример. 3) Не постоянен в отдаче своих приказов. Один приказ тут же можешь заменить другим, что, в конечном счете, как-то вредит твоему старшинскому авторитету. 4) Довольно часто придираешься к таким мелочам, которые можно и не замечать. 5) В один день можешь строго наказать за разговоры в строю, а буквально на следующий - вовсю болтаешь с нами. Надо делать что-нибудь одно. 6) Очень быстро создаешь мнение о человеке, совсем не зная его. Но ты всегда остаешься человеком, и мне хочется, чтобы ты им остался навсегда. И еще мне хочется, чтобы мы всегда оставались друзьями».
«... Хотя у всех разные точки зрения, но, по-моему, у Вас следующие недостатки: а) «Мат» - наиболее крупный из мелких, б) Непоследовательность при поощрениях и взысканиях (за один и тот же поступок в различное время - совершенно разные взыскания и поощрения, в) Слишком частое напоминание об отданных приказаниях или замечаниях, г) Иногда сквозит излишняя самоуверенность (но это бывает не часто). д) Много разговоров в строю, е) Не стоит подчиненных называть по «кличкам», даже если с ними в дружеских отношениях, а то ведь при отдаче взысканий приходится переходить на другой тон. Человеку иногда от этого бывает очень обидно, куда гуманнее, если его называть по имени (но это если в других отношениях), ж) Не надо строить культа личности из человека, обладающего большой физической силой, если его внутренний мир Вам не известен, з) Позвольте Вам дать совет. Не надо выворачивать свою душу наизнанку и свои мысли перед людьми, которых еще не изучили. Ваши мысли могут превратиться в насмешки над Вами и встать против Вас. и) Надо стараться всегда выполнять данное слово, а не делать это от случая к случаю, к) Не обижайтесь на тех, кто на Вас «смотрит волком» после того, как Вы его наказали, ведь Вы тоже были подчиненным. Остальные замечания, на мой взгляд, очень мелкие и особого внимания не заслуживают. Ну, а достоинства свои Вы знаете, поэтому нет необходимости их перечислять. Желаю больших успехов и свершений в будущей должности. Думаю, что я бы с удовольствием пошел под Ваше командование на ПЛ».
«...Характеризуя тебя с точки зрения сокурсника, товарища, прожившего с тобой бок о бок 4 года, отмечая твои положительные качества, такие как честность, принципиальность, настойчивость, неплохие волевые качества, должен указать некоторые недостатки твоего характера. Основной причиной всех твоих недостатков является недостаточная работа над самим собой, точнее, несколько поверхностное и одностороннее отношение к анализу своих действий, поступков. Отсюда и очень медленное изменение в твоем характере в вопросе самоконтроля. Тебе необходимо очень внимательно относиться к тем вопросам, которые тебя очень сильно затрагивают, т.к. на таких жизненных поворотах проявляются все положительные и отрицательные качества человека наиболее ярко. К основным же твоим недостаткам можно отнести: несколько болезненное отношение к замечаниям, вспыльчивость, скрытность. Характеризуя тебя как командира, могу отметить хорошие организаторские способности, в общем, правильные методы работы с людьми. Но и здесь тебе характерны отдельные срывы. Это и непоследовательность в своих действиях, и, самое главное, неправильное отношение к начальникам, трудность схождения с ними. Но, в заключении, должен отметить тебя, все же, как хорошего командира и товарища».
Вот таким Я «показался» этим вчерашним школьникам - Судите Меня, если сможете! Мне нравилось Самоутверждение! Поэтому, сдавая Отделение в конце года, Я попросил парней написать о Недостатках Командования. Они взяли... и написали! Вы спросите: а Зачем это было Нужно Мне? У Меня было предчувствие: Система продолжит эксперимент с Моим Командованием!
«Веселые Ребята» учатся и радуются Жизни... А у меня возникли проблемы: оказывается, Мне трудно совмещать и Хорошую Учебу и Хорошее Командование. Как в песне В. Высоцкого: «На десять тыщ рванул, как на пятьсот. И спекся!»
А вот с одной из «хитростных наук» - проблема... «Тактическое маневрирование» - так она называется... Сразу «не пошла» - и баста! «Относительное перемещение» доконало меня вконец... Пошли двойки за практические задачи. В классе появились по поводу моих «успехов» карикатурные боевые листки... Один из этих листков лежит сейчас на моем столе. Чудом сохранился! «...Наш микрофон установлен над столом старшины 2-й статьи Мешкова. Капитан 2-го ранга (обращается к Мешкову): «Ну, скажите...». Старшина 2-й статьи: «Не знаю... Не буду...». Капитан 2-го ранга: «2! 2! 2!» Позор такому штурману!» Ротный наш тут же - к «Бате»: дескать, отозвать товарища Мешкова надо с младшего курса - не может совмещать, не оправдал... Но нашла коса на камень ~ вмешался ротный первокурсников. «Батя» - «Нашему»: «Пусть командует! А в город не пускать, пока двойку не исправит». Молодец! Не зря крейсером командовал! Делать нечего... Пошел я к Капитану Второго Ранга «сдаваться». Начали с «нуля». На нытье мое он отреагировал как Скальпель: «У вас выбор невелик: либо 5, либо 2!». - и начал этим Скальпелем «вскрывать» мои «фурункулы»... Задачки по маневрированию - это, конечно же, не Цубербиллер, однако, схема похожая: решать, решать и решать! Мы можем! Мы должны! Мы будем! «Хвосты» я очень быстро ликвидировал, задачки теперь «щелкаю». Любые... Но казус однажды вышел и здесь. Сдавал я Капитану Второго Ранга «контрольную» прокладку. Чего-то там надо было из относительного движения перевести в абсолютное, а результат исполнить на обычной навигационной карте. Ничего особенного и сложного. Быстро исполняю... Наношу... И вижу: курс мой прямо в финский остров «едет»... Что за черт, думаю... Перепроверяю... Все, вроде, верно. Решаю без долгих колебаний: провоцирует меня Учитель! Вот и остров на дороге «выставил». Подправляю полученный курс, еще раз смотрю глубины... В ажуре! ...Капитан Второго Ранга некоторое время изучает карту... Смотрит на меня и задает вопрос: «У Вас что, родственники в Финляндии?» А поскольку Мое молчание в качестве ответа его не устраивает, то вопрос повторяется: «Вас финночка -красавица пальчиком поманила, что ли?» Разговаривать в этой ситуации нелегко, поэтому выдавливаю из Себя что-то вроде «никак нет»... Но - ничего не понимаю...
Дальнейший комментарий - как Удар Плеткой: «Наличие финночки - красавицы еще хоть как-то может объяснить ошибку в курсе на 180°...» Черт меня возьми совсем! В спешке я проложил курс не 220°, а 40°... Вот и попал в Финляндию! Подвела привычка получать «правильные ответы», которую Я приобрел в последнее время на ниве тренировок по решению задач маневрирования. Вот и сманеврировал... с ошибкой в 180°. Вообще-то у штурманов такое называется «промахом»... Он шел на Одессу, а вышел к Херсону. Но Учитель озабочен совсем не этим. Его поразила Легкость, в которой Я проигнорировал реальность навигационной обстановки: остров прямо по курсу, малые глубины, территориальные воды чужого государства... Это был Девятый Урок: в Штурманском Деле самоуверенность равносильна Гибели! Тогда это мало интересовало Меня ...
А экзамен по «хитростной» науке Я сдал на «отлично». С капитаном Второго Ранга с тех пор Я больше не пересекался, но память о Нем храню до сих пор. И еще об одном случае из периода командования не могу забыть. Один из «подопечных» Меня не Сумел Принять... Бывает ведь и такое: «Полюбился сатана пуще ясного сокола...» Я для его Души так и остался Чужаком.... Уставную Требовательность Он воспринимал как Деспотию... Личный Пример - как ловкую игру для того, чтобы «влезть» в их души... Заботу - как «сыр в мышеловке»... Был Он, как Сейчас это Мне представляется, аномалией, патологией для Системы... Совершенно не годился для Нее! Я оказался перед дилеммой: либо отказаться от Единства Требований, когда все равны в ответственности перед «злыми» и «добрыми» делами. Либо - признать «особый статус» индивида в Коллективе: Всем «нельзя» - Ему «можно»... Я избрал первый путь... Знаете ли Вы, Что является самым трудным для Военного Человека? Жить но Уставу... Особенно - когда нет войны. В мирное время эта жизнь может превратиться в То, что называют «твердый уставной порядок». А может стать Адом, если Душа не сумеет Принять Устав, особенно - Дисциплинарный, с его статьей №7 - «приказ начальника - закон для подчиненного...» Я - чист перед Отделением в истории с «индивидом»... Но... Я оказался бессильным превратить «аномалию» в доброкачественный элемент Системы... Военной Системы... Будущий офицер так и Не Родился! И вот - завершающий этап этой истории... На комсомольском собрании класса Я выступал с оценкой деятельности «подопечного»... Суть коротка: в военной Системе Ему не место... В этот же вечер «индивид» выпрыгнул из окна четвертого этажа!!! Судите Меня! Если можете... Сейчас Я понимаю: Командир обязан уметь делать «хирургические операции»... Убивать часть, чтобы спасти целое... Я спас свое Целое! Из восьми моих «подопечных» пятеро стали Командирами атомных подводных лодок... Но начинали Они со Мной... Прыжок из окна не закончился смертью «индивида».... И калекой он не остался... Обошлось каким-то образом...
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Служил я в закрытом гарнизоне на южном берегу столице атомного подводного флота. У нас в быту даже ходила поговорка «Если Лица не столица, то Париж не заграница». Природа неописуемой своеобразной северной красоты - эти голубые бездонные озёра, величественные сопки, летом покрытые ковром из грибов и ягод, яркое солнце, летом висящее над головой целые сутки, что с непривычки не определить, что сейчас день или ночь. Но, к сожалению, въезд даже близким родственникам осуществлялся только по пропускам, которые оформлялись как минимум за месяц. Поэтому отца, изъявившего желание полюбоваться красотами Севера, я предупредил, чтобы о приезде сообщил мне заранее, суток за тридцать, так как мне надо будет оформлять разрешение на въезд в городок. Батя, естественно, всё понял и телеграмму о прилёте прислал загодя, за трое суток. Я прочитал телеграмму и встал перед вечной российской проблемой «Что делать?», которую в своё время пытался решить ещё Чернышевский. Но у него была уйма времени, а у меня всего три дня. К счастью, со мной в экипаже служил сын командующего нашей флотилией, и я решил, попросить его через отца решить мою проблему. Я знал дом, где он живёт, а этаж запамятовал, то ли второй, то ли третий. Как здравомыслящий человек, я решил начать поиски сослуживца снизу вверх, дабы исключить лишние телодвижения. Подойдя к двери на втором этаже, я нажал кнопку звонка. На ступеньках лестничной площадки капитан 3 ранга чистил ботинки. - «Тебе кого?» - оторвавшись от своего интеллектуального занятия, спросил он. - «Не тебя!» - ответил я, продолжая жать кнопку. С мужиком начали происходить метаморфозы, как в мультике «Ну, погоди» у когда он застал в своей комнате волка. То есть глаза начали наливаться кровью. Дверь открыла незнакомая женщина. Тут поняв, что ломлюсь не в ту дверь, я извинился перед женщиной и пошёл на третий этаж. «Отелло», бросив щётку, рванул следом. И тут меня осенило, что если друга не будет дома, то меня может постичь участь бедной Дездемоны. Что характерно, погибну также невинным. К моему великому счастью, Слава оказался дома и решил все мои проблемы - и от ревнивого мавра спас и отца помог провезти.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Позднее, после выпуска, приехав по приглашению на дачу, познакомился и с Графиней... Тепло Мне было в Их Доме! Эти Люди удивительно умели слушать! Их Ангельское Долготерпение и Мягкость до сих пор поражают: ведь мое «нытье» и «бело-черный» максимализм мог достать кого угодно! Примеров тому не счесть... Этот Огонек, кусочек Домашнего Уюта давал Мне тогда Душевный Отдых... Oт непрерывных Самоутверждений, от приобретенных Комплексов, от Самобичеваний... По сравнению с ними Я был малообразованным бескультурным провинциалом... Что называется - с суконным рылом в калашный ряд... Они оставались Сами Собой... Я - тоже. Но именно это позволило Мне однажды понять: И вот Однажды - сделал!
Попросил знакомых любителей-судомоделистов изготовить маленький кораблик с алыми парусами - и принес в качестве запоздалого подарка к давно прошедшему дню рождения... Любимой Учительницы... Никогда в Жизни Я больше не видел такого Преображения Человека! В лице, глазах, жестах... Было такое ощущение, что я присутствовал при Мгновенном Проживании Прошлой Жизни Другим Человеком! Не очень веселой Жизни... И было это ощущение Светлым, Хрупким и Беззащитным... С тех пор этот кораблик всегда стоял на полке за стеклом... Хранил то Мгновение.
А мы - уже на крейсере «Киров»... Привет, старый знакомый! Узнал? Да, это Мы... Те самые, которые... Расскажу о Морской Пехоте и о Главном Старшине, которого я на «Кирове» дублировал во время практики.... Июль... Жара... А у Нас - марш-бросок на 30 км... Дюны радуют взор... Удивительно красивое сочетание — море, дюны и сосны на фоне синего неба... К морю нас не пускают... В тени редких сосен посидеть не дают... А вот дюны - в полном Нашем распоряжении! Поднимет ветерочек золотой песочек... да как швырнет... в морду! И еще ботинки яловые (в просторечье -- «гады») быстро наполняются этим «золотишком». И начинается «взаимодействие» обеих ступней Ваших с песочком... Тесное-тесное! Близкое-близкое! Очень скоро «братство» песка и ступней скрепляется кровью. Вашей кровью... Из лопнувших мозолей! А ну, кто хочет в морскую пехоту? Якоря на рукавах и черная форма понравились? Тогда и пот с песочком и кровушкой полюбите! Связаны они крепкой ниточкой... Навсегда... А солнышко все выше... Все горячее... А подсумок с пустыми рожками для патронов к автомату по заднице моей - хлоп-хлоп! Хлоп-хлоп! Это он Мне, салаге, объясняет. «Снаряжение должно быть подогнано до начала марша!» До начала! Ясно, непонятливые? А теперь... терпи до привала.... «Беседуй» с подсумком... И со штык-ножом... И с противогазной сумкой... И с вещмешком». Почти однофамилец... «Однофамилец » особенно «разговорчив». «По науке» подогнанный вещмешок должен плотно прилегать к спине и при этом чуть-чуть опираться на обе ягодицы. А мой опирается (да еще не «чуть-чуть») только на левую...
Лямки перекошены... Чтобы их выровнять, нужно снять мешок... И, остановившись, подогнать, как положено... Но выход из строя запрещен... остановиться хоть на минуту нельзя, иначе просто не догонишь уходящий взвод. «Добрые» дюны не позволят... Скоро и «братство» вещмешка с моей задницей скрепляется кровью.. Из мозоли на левой «части»... Болит, падла... Очень «живописно» мы шагали! Немногие ротные «островки» являли собой Остатки Воинского Строя... Долгожданный привал «обрушился» на Нас новыми разочарованиями: необходимо прямо сейчас отрыть окопы для «стрельбы сидя»... Рыли когда-нибудь окопы в песке?? Это -«новый» способ отдыха. Это - как в песне Высоцкого: «Если Вам на череп не бросали утюгов - очень жаль Вас... мало Вы успели...» Нам «повезло»... Мы - «успели»... Вырыли горы песка... Но окопов так и не отрыли! От каторжной работы спасает команда: «Становись!»... и двинулись Мы в обратном направлении... Хрен редьки не слаще... Вскоре колонны начали распадаться... Вот одна кучка сошла на обочину... Другая, третья.... Кончился у ребят запал... Картину «Отступление Наполеона по старой Смоленской дороге» видели? Только снега и мороза не хватает... А так - один к одному по схожести... «Бились-бились, да только сами разбились...» Мальчишей-Кибальчишей из Нас, похоже, не получилось. И вот тут-то будто молния Нас долбанула... «Нас» - это первый взвод... «Нечто» заставило отключиться от Боли, Жары и Смертельной Усталости... Мы уже - взводная коробка... Поступь «гадов» становится твердой.... Двигаемся «в ногу»... Хором считаем: «Раз, два, три... Левой, левой...» Прямо, как у Маяковского. «Левый марш» начал вырисовываться... Позади остаются последние «французы»... Дальше - Мы и Дюны! Мы и Солнце! Мы и Море! Не нужна Нам тень под соснами... И морская прохлада тоже не нужна. Мы - можем! Мы должны! Мы будем! На входе в лагерь Нас, первый взвод, встречают рослые морпехи... И - командир полка! «Здравствуйте, товарищи моряки!» Неужели, это приветствие Нам - чудакам??
Пауза... молчат... Значит, все-таки Нам!! «Здравия желаем, товарищ полковник!!!» Вот так рявкнули! Будто и не было Ничего. Переходим на русский строевой... «Вольно!»... Это Он — Нам. В изнеможении падаем на траву.... Синее небо... Облака перистые... Птички поют... Воинский Долг свершен! Это был Шестой Урок: есть такое слово НАДО, с которым можно Много сделать...
...А мы снова на Краснознаменном крейсере Морская практика не задалась, поэтому практикуемся все больше в бербазовских условиях... Скука - смертная... Скученность в кубриках - дикая... Тараканы в рундуках - россыпью... Крысы выбегают из шхер - огромные... Ввиду «условности» занятий развлекаемся кто как может... Ну, к примеру, лежит на верхней полке Некто с волосатой грудью... «Устал» за день, намаялся, бедолага... Разбудить, что ли? Решаем: надо! Доброхоты тут же отлавливают десяток - другой тараканов и всю пригоршню - прямо в чащобу волос, прямо - на богатырскую грудь... Тараканы, конечно, врассыпную... Но - не тут-то было! Лапки длинные, волосы густые - запутались, бедолаги. Суетятся, лапками дергают, усами длинными - туда-сюда туда-сюда... Просыпается от тараканьей щекотки наш «волосатик»... И - на свет божий! Вот так и развлекаемся.. Скучно... «Сачкование» от работ и занятий становится нормой... Нас «отлавливают» и «воспитывают»... Грязной работой в основном. Так вот и Я попадался: один раз на чистку котлов от накипи, другой раз - на чистку стального швартового конца... от «пыли»... Если где и можно отвратить проныру-курсанта от флотской службы - так это в котле... во время чистки... Скребок в руке, блеклый свет от переносного светильника, марлевый «намордник» от пыли, пыльное облако... И ты - внутри... И выйдешь наружу только тогда, когда выполнишь «норму»... Только здесь, в котле, Я понял Весь Ужас знакомой фразы дисциплинарного Устава: «наряд на работу отрабатывается в течение суток»... Котельный Старшина понимает смысл фразы по-своему: «отработал в сумме 24 часа — отработал один наряд на работу!» ...Сказано ведь в уставе: «...в течение суток»... Для Меня эта «точка зрения» превратилась в недельный вечерний кошмар! Отпахал-таки свои 24 часа! До минуты! И вот - финал... Я «сдаю» работу, а Котельный Старшина - принимает: «Смотри, сынок, какая она красивая, стенка котла... Улыбается. Тебе, между прочим!»
Это был Седьмой Урок: корабельное Железо надо любить и холить постоянно, потому что Оно - живое! И еще одну простую вещь я понял: надо просто выполнять Распорядок Дня и Корабельные Правила... И тогда не будет ни котлов, ни швартовых концов... Кстати, об этом... Утром мне вежливо напомнили, что отработал Я только один наряд на работу... А по поводу отработки второго Мне все объяснит Главный Боцман... «Объяснил », черт бы его побрал! Я никогда не забуду этого Монстра! Представьте себе верзилу ростом больше двух метров.. Огромные руки, покрытые черными густыми волосами... Ничего не выражающие Свинцовые Глаза... Мы оба стоим у вьюшки... На палубе - кусок стального швартова... Метра три длиной... «Видишь пыль, сынок?» Это Он - Мне. Оказывается, «пылью» он называет мелкий мусор поверх толстого слоя заводской смазки... Моя задача - очистить швартов от «пыли» и промыть «соляром»... И не три метра, а Весь! Это - 150 метров... Схема простая: железной щеткой снимается смазка с «пылью», потом - промывка очищенной поверхности «соляркой». Потом - протирка чистым куском фланели... До блеска!!! И работа - Голыми Руками! Поскольку - «ювелирная»... Садист Боцман требует, чтобы блеск был Ровным! То есть, чтобы Вся Очищенная поверхность по всей длине блестела Одинаково! Поэтому Я периодически «возвращаюсь» в очищенным участкам и снова «надраиваю» их фланелью.,. Иногда Мне кажется: закончится практика... рота моя уедет... наступит осень... а Я так и буду драить проклятый Швартов... Боцман олицетворяет собой знаменитую фразу одного из героев Соболева в «Капитальном ремонте»: «...Хлопотно, друг мой... ротой человеческих душ командовать.. Пожалуй, в печали их вглядываясь, мишень в прицеле не разглядишь... А вот ротой матросов командовать - вовсе даже свободно!» Я для него - курсант, то есть Колоссальная Универсальная Рабочая Сила, Абсолютно Не Желающая Трудиться. А здесь - проблема пустяковая: грязный Швартов... Эту «пыль» Я никогда не забуду! И Его слова в конце о Швартове: «Видишь, как играет?»
Итог практики можно уложить в короткие строчки:
...Один из нас кирпич носил, Другой в котлах и ямах ползал. Вреда никто не приносил, Не говоря уже о пользе...
Но... неожиданно для Меня Польза вдруг появилась... Перевели к Главному Старшине... в стрельбовую станцию. По замыслу Начальства - «дублером». Первая же попытка «дублирования» показала Мне мое Полное Невежество и Неумение делать простые вещи... Главный Старшина имел уже статус «годка», то есть был преддембельского возраста... Взрослый уже Мужик и пацан-дублер... Я «ощетинился». Как оказалось - зря. Этот «годок» отличался от Меня тем, что Все Умел Делать Лучше Меня! Объяснить... Показать... Повторить... Повторить... Еще раз... Столько, сколько нужно... Теперь - при сокращенном освещении... Так, хорошо... Теперь - в темноте... Плохо... Лучше... Еще лучше.... Хорошо... Вводная №1... Плохо... Вводная №2... Лучше... Стоп. Все сначала... Делай раз! Делай два! Почему роба грязная? Пошли, научу стирать... Хлорки - чуть... Воды - побольше... Первая грязь - долой... Снова хлорка - побольше... Вода... Вторая грязь - долой... Роба должна быть Чистой, потому что грязь в помещение поста носить не надо... Стрелки не совмещаются? Давай - научу... Где ты, Главный Старшина? Спасибо Тебе за то, что Ты Был Лучше Меня! Это был Восьмой Урок: «годок» на флоте - это не тот, кто измывается над салагой, а тот, кто Требует, Учит и Заботится о Своей Замене, а значит - о Боеспособности Корабля!! А Конвейер Верноподданности все ближе и ближе ко Мне... Ему «чистоплюев», «неумех» и «лентяев» не нужно...
... Отпуск пролетел как мгновение... А в роте Меня ждал сюрприз: приказом Начальника ВВМУ им. М.В.Фрунзе Я в числе других назначен отделения в роту первокурсников.... Вот это номер! После «капитуляции» в начале обучения, летней «академии», «школы» арткорпуса и «бяки-роты» Мне вновь доверяют Командование! Голова кругом идет... Немного поразмыслив, я успокаиваюсь: очевидно, сработала схема «на безрыбье - и рак рыба...» Тем более, что никаких особых командных качеств Я в себе не ощущаю... Учиться стал лучше - это правда. Дисциплина - более-менее. А в основном - все тот же «ушибленный» на первом курсе закомплексованный нытик, склонный к Самобичеванию и Паникерству... на ниве Самого Себя.
Жить буду в одном кубрике с «подопечными»... Правда, не очень хочется с «одноярусной» коечной благодати третьего курса «Веселых ребят» (это наш новый неформальный статус) вновь переходить к «двухъярусной»... Но правила не Мной установлены... А Начальству, как известно, виднее... И вот... Я впервые стою перед строем Отделения в качестве его Командира! Именно с этого момента пошел отсчет трудных миль Моего восхождения к Командирскому Мостику» К Абсолютной Власти! Конвейер Верноподданности принял Меня... Отделка «щенка под Капитана» началась! Итак, Испытание Властью... Вот они, восемь моих подчиненных... С чего начинается Командование? Правильно... с Представления, суть которого - это ответ на Незаданный Вопрос: «Кто ты такой, чтобы тебе подчинялись?» Коротко докладываю... Вопросов не последовало... Что дальше? А дальше - действия по Распорядку... Интуитивно руководствуюсь двумя правилами: Личный Пример и Требовательность в сочетании с заботой о людях... А поскольку Никто Меня Командовать не учил, то... «чем богаты»»... Попытки упования некоторых моих подопечных-питонов на Мое питонское прошлое быстро превращаются в горькое разочарование... Они ведь не знают, что после истории в «Бюрой» я к питонской братии отношусь, мягко говоря... никак! Не все со знаком НВМУ - питоны... Жесткая Требовательность Моя к Ним во всем, включая мелочи, воспринимается как особая придирка на грани с издевательством ... Они ведь не знают Меру Моей Требовательности к Себе, которая выработалась как защитная одежда от всякого рода «капитуляций», «академии», «первых силовиков»... А вот Забота о Людях дает явно позитивный резонанс... Не только в Отделении - в роте в целом. Они ведь не знают, что Я чуть не умер в Ледяном Болоте Одиночества два года назад... Их общение - Моя ежедневная радость... Их потребность во Мне - это конец двухлетнего «нытья» и жалости к Себе. Теперь и Я кому-то нужен... Говоришь, а Тебя слушают!!! Ловлю Себя на том, что «монологи» мои, мягко говоря, длинноваты... Но... что делать.... Выговориться Надо! Простите, братцы...
Самое главное: Командование Мое, кажется, состоялось. (Система начинает ко мне явно благоволить: моей работой довольно и непосредственное Начальство, и факультетское. И самое удивительное - даже подчиненные... В мае Я вернулся к «Веселым ребятам».. А что обо Мне думали мои «подопечные» - читайте сами.... Как большое Чудо Я сейчас расцениваю то, что их отзывы не затерялись в Дороге длиной в 32 года...
Отзывы курсантов ВВМУим. Фрунзе о работе старшины 2-й статьи Мешкова O.K. 1973 год (командир отделения, заместитель командира взвода).
«...Замеченные недостатки в деятельности командира отделения ст. 2 ст. Мешкова O.K. 1. Обилие бессистемных рассуждений по всем вопросам без исключения. 2. Отсутствие требовательности при внешнем эффекте. 3. Склонность к непоследовательности. 4. Обострение мелочей, вследствие чего происходит ухудшение в более важных вещах. 5. Неровность отношения к личному составу, как-то: выделение из общей массы отдельных индивидуумов».
«...Недостатки: 1. Много лишних слов в постановке задач, отдачи приказов. 2. Обособление отдельных личностей из состава отделения (имело место в начальный период командования). 3. «Не в ботинках» - главный смысл воинской дисциплины. За их блеском тускнеют все более важные недостатки. 4. Меньше показывать подчиненным какое сегодня настроение. 5. Больше требовательности к не выполнившему приказ. Вроде все. А, в общем, из всех командиров отделений, считаю, что вы справились с обязанностями лучше других».
«... Недостатки: (на мой взгляд) 1. Не следует слишком часто ставить себя в пример (появляется ироническое отношение подчиненных к Вам). 2. Наблюдается слишком частое повторение приказов, приказаний и просьб, что вызывает у некоторых подчиненных болезненную реакцию. 3. Следует быть стабильным в отношении настроения или, в крайнем случае, не показывать плохое настроение подчиненным. 4. Нужна большая требовательность для устранения пререканий подчиненных с Вами. 5. Следует больше проводить личных бесед с каждым подчиненным. В общем, считаю, что с должностью командира отделения Вы справились успешно».
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
