С прискорбием сообщаем - 03 декабря 2016 года ушел из жизни контр-адмирал Альберт Васильевич Акатов. Рижский нахимовец 1949 года выпуска, курсант-первобалт первого выпуска дипломированных офицеров-подводников 1953 года, командир подводных лодок, командир 211 бригады ПЛ 4 эскадры пл КСФ, помощник Командующего Северным флотом России, начальник Каспийского ВВМКУ им. С.М.Кирова. 32 года отданы Военно-Морскому Флоту нашей страны, из них - 25 лет служба в северных и южных морях на подводных лодках. Награжден орденами Красного Знамени, Красной Звезды, "За службу в Вооруженных Силах СССР" III степени и всеми медалями за длительную службу.
После увольнения в запас в 1987 году Альберт Акатов проживал в Риге, но не терял связи со своими однокашниками - рижскими нахимовцами, подготами 1949 года выпуска, офицерами-первобалтами 1953 года выпуска, со всеми, с кем ему довелось служить и кем довелось командовать. Наши глубочайшие соболезнования жене Альберта - Галине Яновне и всем его родным и близким.
Прощание с контр-адмиралом Акатовым Альбертом Васильевичем состоится 07 декабря 2016 года в 12 часов. Рига от всех нас далека. Помянем нашего однокашника, РИЖСКОГО ПИТОНА, ПЕРВОБАЛТА, МОРЯКА, ОФИЦЕРА, КОМАНДИРА АЛИКА АКАТОВА в минуты прощания с ним. Оргкомитет "46-49-53"
Альберт Васильевич Акатов прошёл яркую, интересную и разнообразную службу в Военно-Морском Флоте. Он закончил Рижское Нахимовское училище, а затем 1-е Балтийское высшее военно-морское училище в Ленинграде в 1953 году по минно-торпедной специальности. Получил назначение командиром торпедной группы БЧ-3 на новейшую по тем временам подводную лодку С-141 проекта 613. Служил он успешно, и через шесть лет стал командиром такой же ПЛ, а затем был назначен командиром большой океанской подводной лодки Б-25 проекта 641. На ней он несколько раз ходил на боевую службу в Атлантику и в Средиземное море, осуществляя разведку и слежение за отрядами боевых кораблей 6-го флота США. Неоднократно заходил в порты Алжир, Анаба, Тунис, Александрия, Латакия и другие.
Продвигаясь далее по служебной лестнице, Альберт Васильевич стал со временем командиром бригады подводных лодок и контр-адмиралом, а затем помощником командующего Северным флотом. И здесь он был на высоте своего положения. О нём хорошо отзывается в своих воспоминаниях «Океанский паритет» командующий Северным флотом адмирал Михайловский А.П. В 1985 году контр-адмирал Акатов А.В. был назначен начальником Каспийского высшего военно-морского училища имени С.М. Кирова. После увольнения в запас он с супругой Галиной Яновной живёт в Риге.
В 2002 году в Санкт-Петербурге была создана Международная ассоциация региональных организаций ветеранов подводного флота. А.В.Акатов представляет в ней общество ветеранов–подводников, проживающих в Латвии, являясь членом Совета. Повествование об А.В.Акатове начинается с воспоминаний его супруги Галины Яновны Акатовой, так как она написала их раньше.
Галина Яновна Акатова
Краткий рассказ о своём муже Альберте Васильевиче Акатове
Родился Альберт 15 мая 1930 года в городе Ачинске Красноярского края, куда родителей его послали налаживать просвещение. В 1941 году маму по партийной линии направили в Ригу, и семья переехала в столицу Латвии, но ненадолго. 27 июня 1941 года последним эшелоном Акатовы успели пересечь границу, и вместе с латвийским правительством оказались в городе Иваново. Отец сразу был мобилизован и вскоре попал на фронт.
На новом месте Алик оказался сначала в дружбе с отпетыми местными хулиганами. Но в 1942 году погибает отец, и Альберт становится единственным мужчиной в обществе четырёх женщин: бабушка, мама, и две сестры. Он поступил в кавалерийскую школу, отлично её закончил, и стал младшим инструктором по подготовке молодежи в кавалерию для отправки на фронт.
После освобождения Риги в октябре 1944 года, семья возвращается в Ригу, так как мама состояла в правительстве Латвии. В Риге в это время образовалось военно-морское Нахимовское училище. Алика, отлично закончившего 7 классов в школе, приняли в седьмой класс Рижского Нахимовского училища, так как в то время это был последний класс РНУ. После окончания РНУ было Первое Балтийское высшее военно-морское училище в Ленинграде и служба на флоте – на любимом Северном от лейтенанта до контр-адмирала. В 1953 году в поезде на перегоне Ленинград – Рига обнаружили труп офицера, и все признали Альберта. До сих пор говорят: «А Алик-то умер, и был в газете некролог». Но он, слава Богу, жив, почти здоров.
Из интересных моментов в службе расскажу один случай. Мы жили в Урице (Видяево) в соседстве с Юрой Реннике. Дети у нас почти одинаковые по возрасту. Однажды прибыл к нам «с проверкой» комбриг Иван Усков. Он решил посмотреть, как живут офицеры. Быстро организовали стол и ужин. Так как квартиры рядом, детей разместили в одной квартире, а мы – в другой. Отужинав, стал собираться комбриг домой, и надевает калоши. Левую нашли, а правой нет.
Алик стоит рядом и помогает искать. Потом начались всеобщие поиски: детей «перетрясли», были «перевёрнуты» две квартиры – нет калоши! Решили провожать без одной, но очень боялись его жены, нашей доброй «комбригши». Но когда начали спускаться по лестнице, левая нога Ванечки оказалась рядом с правой ногой Альберта. Все сразу обнаружили на этой ноге вторую калошу. Потеря найдена! Все смеются! Комбриг благополучно отбыл домой.
Алик «стоял на бочке». Зима, холод. Командир ПЛ был доставлен домой помыться и поужинать. Юрка Реннике был дома. После душа заглянул на чай с шампанским. Открывает бутылку, (из «холодильника» «Север» под окном ), а из неё фонтанирует мороженое. Так мы впервые ели шампанское ложками. По службе было много всякого: несколько раз его чуть не смыло с мостика большой волной, но сильные руки удержали. Бывал не раз в автономках, продолжавшихся по несколько месяцев. А однажды больше года плавал на Средиземном море, почти во всех странах побывал. Заходили за продуктами, питьевой водой и на отдых. Были интересные визиты, встречи и экскурсии.
Служил помощником командующего Северным флота лет семь. «Пересидел» трёх командующих, при четвёртом ушёл. В 1985 году переехали в Баку. Альберта назначили начальником Каспийского высшего военно-морского училища имени Кирова. Альберт сделал один выпуск, и отказал «гудок». В 1986 году ему была сделана операция, в результате которой у него нет одной голосовой связки. Но он не инвалид! После операции – ДМБ, и мы в Риге с 30 октября 1987 года. Альберт служил в Полярном, Урице (Видяево), Лиинахамари, Североморске и Баку. И везде я была с ним.
И на встрече однокашников, посвящённой пятидесятилетию со дня окончания училища, мы были вместе. Санкт-Петербург, 11 октября 2003 года
Кратко о семье. Наша дочь Марина замужем за Сашей Книпст – сыном Альберта Книпста. Саша капитан I ранга. У них две дочки: Аня и Яна. Андрей Акатов – наш сын, капитан I ранга. Его жена – Людмила, у них сын Андрей. Все мужчины – подводники, кроме внука. Он – эколог.
Хобби у Альберта нет, но занятий у него много: физкультура, велосипед, парилка, море (Балтийское, конечно, даже Рижский залив). Загорает в меру. Он очень качественно занимается уборкой квартиры, благодаря флотской привычке к порядку. Полжизни он провёл в морях. Пора и отдохнуть.
Алик писать воспоминания не хочет, так как считает, что ничего особого и замечательного в его службе не было. За него пишу я – жена Галина Яновна. Ребята рекомендовали написать, а я не знаю, о чём лучше. Написала, что пришло на ум.
Рига, 2003 год
Позднее Альберт Васильевич Акатов решил всё-таки рассказать о своей жизни и службе. Далее помещены его краткие воспоминания.
Альберт Акатов
Боевая служба научила многому
Хотел быть кавалеристом
Перед самой войной маму назначили директором школы партийно-советского актива в Риге. Но очень скоро нам пришлось эвакуироваться из Латвии в Иваново, где я пошёл в четвёртый класс. Отца призвали в армию. Он погиб в 1942 году под Смоленском. Я сразу повзрослел, так как оказался единственным мужчиной в семье.
Уже в пятом классе я хотел идти на войну и решил стать военным. Для этого вместе с приятелем записались в кавалерийский клуб, прибавив к своему возрасту по два года. Прошли сначала детскую группу, затем школу всадников для взрослых, а потом школу младших командиров. Нас назначили младшими инструкторами по обучению допризывников. Мы учили их, как скакать на коне, как мчаться в атаку, как рубить шашкой. Увлечение кавалерией закончилось в 1944 году, когда Латвию освободили от фашистов, и наша семья вновь переехала в Ригу.
Стал моряком
Ещё в Иванове прочитал энциклопедию подводного флота, которая определила мой дальнейший путь. Закончив семь классов, узнал, что в Риге создаётся Военно-Морское Нахимовское училище, в котором тогда седьмой класс был старшим. Пришлось пожертвовать годом времени, чтобы стать военным моряком. Седьмой класс проходил второй раз, поэтому учиться мне было легко. Вскоре обучение в Нахимовском училище продлили до десятого класса включительно, чтобы подготовить нас для поступления в высшее училище.
Обед в Рижском Нахимовском училище, 1947 год. Алик Акатов – дежурный по роте.
Четыре года учёбы в РНУ вспоминаю с душевным волнением: здесь получил первые морские знания, здесь полюбил флотскую службу, здесь у меня появились друзья на всю жизнь.
РНУ, 1949 год. Общее фото 11 класса
Стал заниматься классической борьбой и достиг успеха: в 1948 году получил звание чемпиона Латвийской ССР и кубок с гравировкой. Рижское Нахимовское училище закончил в 1949 году.
Торжественное построение в зале РНУ выпускников училища 1949 года для вручения аттестатов зрелости. Альберт Акатов со знаменем вместе с ассистентами: Валей Михайловым и Аполлосом Сочихиным
Весь наш выпуск был направлен в Первое Балтийское высшее военно-морское училище, находящееся в Ленинграде. Здесь я прошёл полный курс обучения на минно-торпедном подводном факультете и стал офицером-подводником.
Ленинград, 1950 год. Первое Балтийское высшее военно-морское училище. Наш 122 класс сохранил свой состав нахимовцев. Слева направо. Первый ряд: Владимир Гравит, Игорь Куликов, Лёня Мостовой, Дима Краско. Второй ряд: Юра Федоренко, Саша Брагин, командир отделения Женя Ваханский, Юра Реннике, Юра Сараев, Феликс Мартинсон. Третий ряд: Валя Миловский, Альберт Акатов, Рольф Цатис, Женя Дрюнин, Юра Журавлёв, Виктор Федюшкин, Вилен Чиж, Владимир Коротков Четвёртый ряд: Альберт Книпст, Владимир Гридчин, Станислав Иодзевич, Сергей Гладышев, Женя Крючков, Валя Верещагин, Владимир Енин, Игорь Цветков.
Наш выпуск 1953 года был первым в истории ВМФ выпуском офицеров – профессиональных подводников с высшим образованием.
Ленинград, 1953 год. Так я выглядел перед выпуском из высшего училища
Мы получили хорошую подготовку, что способствовало быстрому освоению первых офицерских должностей и дальнейшему продвижению по службе.
Начало офицерской службы
Большую группу курсантов выпустили из училища досрочно без стажировки в августе 1953 года, так как не хватало офицеров для занятия должностей на уже построенных новых подводных лодках. В эту группу включили и меня. Получил назначение командиром торпедной группы ПЛ С-141 проекта 613 постройки завода «Красное Сормово», которая проходила испытания в Баку.
Когда приехал к месту назначения, оказалось, что моя лодка уже ушла на Северный флот по Волге и системе каналов. Догнал её уже в Полярном. И началась служба офицера–подводника. Вскоре меня назначили командиром БЧ-2-3 на другую лодку, а через полгода я стал помощником командира. Служба была очень напряжённая, много плавали и стреляли торпедами. Но было очень интересно. Это было то, к чему я стремился. В 1956 году был отправлен в Ленинград на командирские классы, после окончания которых получил назначение на должность старшего помощник командира ПЛ С-155.
Командир подводной лодки
В 1959 году был назначен командиром ПЛ 613 проекта, базирующейся в Урице. Сначала это была ПЛ С-155, а затем ПЛ С-192. Позднее место базирования стало называться Видяево. Служил здесь пять лет. Почти постоянно находился в море. Дважды за это время выходил на боевую службу в Атлантику. В базу приходил только для ремонта и пополнения запасов. Отдых личного состава проходил в это время как бы сам собой, то есть полноценного отдыха не было. Отпуска предоставлялись, как правило, зимой.
ПЛ 613 проекта. 1961 год. Благополучное возвращение из длительного похода
В плаваниях было множество различных случаев и напряжённых моментов, но больших ЧП не было. Бог миловал. А рисковать приходилось постоянно. Подводное плавание – это сплошной риск! В период Карибского кризиса 1962 года все наши лодки по боевой тревоге были рассредоточены по своим районам, заняли боевые позиции по плану активных боевых действий в случае войны и были в полной готовности к применению оружия. Обстановка была серьёзная. Мы готовы были стрелять боевыми торпедами. Слава Богу, стрелять не пришлось! В 1964 году меня назначили командиром большой океанской дизель-электрической подводной лодки 641 проекта Б-25. У неё задачи были посерьёзней.
ПЛ 641 проекта. 1968 год. После боевой службы швартуемся в родной базе. Жёны офицеров как-то узнают о возвращении и встречают своих мужей
За четыре года командования этой лодкой из моря не вылезал. Дважды выходил на боевую службу в Атлантический океан и в Средиземное море, где находился по три и четыре месяца.
Что такое боевая служба?
Боевая служба – это особый вид деятельности подводной лодки. В упрощённом виде её можно представить так. Для боевой службы ПЛ готовится специально, чтобы достичь наивысшей готовности к немедленным боевым действиям. Личный состав сдаёт все задачи по курсу боевой подготовки. Все механизмы и устройства приводятся в полностью исправное состояние. На подводную лодку принимается полный комплект боевых торпед и ракет, полный запас топлива, воды, продовольствия и всех прочих запасов на полную автономность плавания в течение длительного срока.
Основной задачей боевой службы является постоянное слежение за действиями флота вероятного противника в морях и океанах, чтобы исключить возможность внезапного применения им своего оружия против нашей страны. Для этого наша подводная лодка должна постоянно вести разведку, находить корабли противника, непрерывно наблюдать за ними и быть в постоянной готовности к применению оружия по противнику в критический момент по специальному приказу.
В реальной действительности боевая служба проходит очень напряжённо, драматично, на грани «фола», поскольку приходится вступать в непосредственное соприкосновение с вероятным противником, которому наше наблюдение за ним, естественно, не нравится.
Встречи с однокашниками на боевой службе
За время пребывания на боевой службе в Средиземном море в 1966 году заходил в Алжир, а в 1967 году – в Югославию. Был также в Египте и в Сирии. Немного отдыхали, одновременно производили ремонт механизмов и восполняли израсходованные запасы. В порту Алжир стояли вместе с однокашником Эриком Головановым, который командовал ПЛ Б-103.
Порт Алжир, 1966 год. Мы отдыхаем на плавбазе «Котельников», а наши лодки Б-25 и Б-103 стоят у борта
Вместе ездили на экскурсии и участвовали в официальных приёмах у Главкома ВМФ Алжира, в посольстве и на других встречах. Думаю, и у Эрика остались хорошие воспоминания от этого делового захода. Именно встречи с однокашниками и сослуживцами в точках якорных стоянок и в иностранных портах были самыми приятными и волнующими событиями на боевой службе. Особенно запомнилась встреча с Джемсом Чулковым в ноябре 1967 года перед заходом в порт Сплит (СФРЮ) и в самом порту.
Джемс Чулков – командир большого противолодочного корабля во время боевой службы на Средиземном море
Вот таким красивым и мощным кораблём он командовал тогда Джемс в то время командовал флагманским кораблём отряда БПК (название, увы, забыл). Встретились неожиданно, когда я с другим командиром ПЛ – Мальковым (на курс младше по училищу) прибыл на БПК для представления командиру отряда. Встреча была тёплой. Потом мы встречались поздними вечерами после всех официальных мероприятий у него в каюте. Он мне здорово помог организовать небольшой приём для офицеров югославского гарнизона на танкере «Туапсе», где мы расположились. К сожалению, он вынужден был покинуть порт до окончания срока делового захода. Экстренный выход был связан с обострением обстановки в восточной части Средиземного моря. С Эриком Головановым мы встречались ещё раз на боевой службе, когда он ремонтировал ПЛ Б-34 в Александрии. Очень рад, что будучи уже комбригом, в какой-то степени способствовал его назначению начальником разведки нашей 4-й эскадры подводных лодок и провожал его из Александрии к новому месту службы. Были ещё встречи с однокашниками и товарищами по училищу, но эти запомнились больше.
На лодках бывают и праздники. Регулярно отмечаются дни рождения членов экипажа. В честь именинника приготавливался праздничный обед и красиво украшенный торт. Новый, 1967-й год встречали в подводном положении в Атлантическом океане, когда возвращались в Полярный с боевой службы в Средиземном море. На поверхности бушевал шторм, а мы шли без качки на глубине 100 метров, так как шла операция аппендицита у одного из матросов, которая закончилась благополучно.
Поскольку вино подводникам полагается по рациону питания, то приняли мы его как раз под звон курантов. Я поздравил экипаж с Новым Годом и пожелал благополучного возвращения на базу. Праздник получился в необычной обстановке. Кок приготовил торт на всю команду. Свободные от вахты веселились от души, устраивая всевозможные розыгрыши. Тогда меня первый раз матросы в 6 отсеке угостили крепким напитком вместо вина. Пришлось, не подавая вида, выпить и спокойно уйти. Командир бригады подводных лодок
В 1968 году меня направили на учёбу в академию на командный факультет. Занимался с большим интересом, так как узнавал много новых сведений, расширяющих кругозор. Здесь мне присвоили звание капитана 1 ранга. После окончания академии получил назначение начальником штаба бригады подводных лодок Северного флота, базирующейся в Лиинахамари, недалеко от границы с Норвегией. Бригада состояла из ПЛ 613 проекта. В этой должности служил всего полтора года. За это время дважды выходил на боевую службу, причём, второй раз на бывшей моей ПЛ С-192. Затем был назначен командиром бригады больших океанских подводных лодок 641 проекта.
Семь лет был комбригом. Это большой срок. За это время сходил ещё на три боевые службы. Первая из них продолжалась полгода, каждая последующая длилась год, так как в это время на Средиземном море я был командиром оперативного соединения, а в 1972 и 1974 годах ещё и старшим морским начальником в Александрии.
Полярный, 1974 год Командир 211 бригады подводных лодок капитан 1 ранга Акатов А.В. докладывает Командующему 4-й эскадрой контр-адмиралу Чернавину Л.Д. о возвращении подводных лодок бригады с боевой службы. Справа –замполит бригады капитан 2 ранга Марченко
Надо было учить молодых командиров подводных лодок, а научить их можно было только в море. Поэтому, будучи комбригом, всё время находился в плавании на разных лодках бригады. Мои лодки тогда выполняли боевые задачи в различных точках Мирового океана. Это было боевое, интересное время, которое не повторится. За время боевой службы в Средиземном море базировались неоднократно в Алжире, Тунисе, Сирии, Югославии и Египте. Мы помогали этим странам, поэтому отношения были дружескими.
Днём строго соблюдали скрытность своих действий и ходили в подводном положении, а ночью вынуждены были всплывать, чтобы зарядить аккумуляторные батареи. Одновременно вентилировали отсеки. Нагрузка на личный состав была очень большая, люди очень уставали, буквально изматывались. Поэтому через полгода пребывания ПЛ в автономном плавании меняли экипаж целиком и отправляли отдыхать в санаторий, а лодка с новым экипажем ремонтировалась, оставаясь на боевой службе. Через месяц экипаж возвращался и продолжал боевую службу после проверки по задачам № 1 № 2.
В этот период, слава Богу, серьёзных ЧП не случалось. Были, правда, незначительные пожары, но их быстро ликвидировали своими средствами. Была ещё хирургическая операция по случаю аппендицита у одного из матросов, которая прошла благополучно, так как доктор наш был специально обучен этому.
Адмиралом стал на боевой службе
Звание контр-адмирала мне присвоили в ноябре 1977 года. Находился тогда на одной из наших плавучих баз в Тунисском заливе и был там старшим морским начальником. Позвонил мой бывший подчинённый из Главного штаба ВМФ и сообщил о присвоении очередного воинского звания. Это сообщение подтвердил Володя Гарин. Адмиральские погоны мне прислали значительно позже из штаба 5-й Средиземноморской эскадры. А первую фотографию в форме контр-адмирала сделали ещё позже на моём флагманском корабле командира оперативного соединения. Всего в должности комбрига только в Средиземном море провёл на боевой службе 682 суток.
На Средиземном море мы постоянно соперничали с американским флотом как нашим вероятным противником. Поэтому отношения были сложными и напряжёнными. Первый мой поход в должности командира соединения был особенно трудным. В соединении под моим командованием было десять подводных лодок, пять надводных кораблей охранения и снабжения и мой штабной корабль. На переходе в Атлантическом океане в центре идёт штабной корабль. Вокруг в надводном положении идут подводные лодки, а вторым кольцом – корабли охранения.
И вот представьте, на траверзе Португалии нас встречает Североатлантическая эскадра США и окружает нас внешним кольцом. Это весьма неприятный и далеко не почётный эскорт. Долго шли параллельными курсами, наблюдали и изучали супостата, проявляя выдержку и спокойствие. Они сопровождали нас до района погружения, где все лодки по моему приказу одновременно ушли под воду при активном противодействии кораблей 6-го флота США.
В Средиземном море американские корабли и самолёты постоянно следили за нашими лодками, напрягали обстановку и действовали на нервы. Но мы быстро научились им противодействовать и ни в чём не уступали. Наладили постоянное слежение за американскими подводными лодками и авианосными ударными группами. В этом деле мы выработали и освоили много новых тактических приёмов, приобрели большой боевой опыт, который пригодился в дальнейшем.
Самым трудным делом была замена подводных лодок. Надо было скрытно вывести из Средиземного моря лодки, прошедшие боевую службу, заменив их тоже скрытно другими под непрерывным наблюдением кораблей, самолётов и технических средств, а также агентуры США. Разрабатывались и успешно осуществлялись сложнейшие, хитроумные операции и для прохода подводных лодок через Гибралтарский пролив. Проходили днём и ночью в подводном положении, учитывая особенности рельефа дна, течений и гидрологии моря. Иногда проходили пролив ночью в надводном положении, скрываясь в тени больших транспортов и маскируясь «под рыбака».
Ленинград, октябрь 1978 года. Присутствую на торжественном заседании нашей юбилейной встречи в стенах училища
25 лет службы на подводных лодках
Первый раз вышел в Баренцево море из Полярного на подводной лодке 613 проекта в 1953 году. На этих новейших по тому времени дизель-электрических лодках прошли хорошую школу подводного плавания большинство советских подводников, в том числе и я. Позднее командовал подводной лодкой Б-25, на которой несколько раз выходил на боевую службу в Атлантику и в Средиземное море. Это была большая океанская торпедная дизель-электрическая подводная лодка проекта 641 с отличными тактико-техническими характеристиками. Однако она была недостаточно приспособлена по обитаемости для плавания в тёплых водах южных морей. Кондиционеров воздуха не было, и высокая температура в отсеках изнуряла личный состав.
Главным же недостатком этих лодок было то, что они имели малый запас электроэнергии для плавания под водой. Поэтому днём мы ходили как правило на глубине экономическим ходом и наблюдали за всем, а ночью заряжали аккумуляторную батарею в надводном положении от работы дизелей. Одновременно вентилировали отсеки и пополняли запас сжатого воздуха. Далее, будучи командиром бригады подводных лодок, многократно выходил в море на каждой своей подводной лодке, обучая молодых командиров ПЛ. Последний раз выходил в продолжительное плавание в 1978 году. Вот и получается, что я плавал на подводных лодках 25 лет.
Интересно отметить, что последний свой поход на боевую службу я совершил на бывшей своей подводной лодке, которую строил, принимал от промышленности и которой командовал четыре года, сделав много походов. Она стала именоваться Б-825. Командовать атомными и ракетными подводными лодками мне не пришлось, но серьёзно изучал их и непосредственно занимался их освоением и боевой деятельностью после 1978 года, проверяя перед выходом на боевую службу, когда был назначен помощником Командующего Северным флотом.
Служба на флоте прошла интересно, по-боевому, и отмечена наградами правительства. В 1968 году был награждён орденом Красного знамени за успешный поиск и длительное слежение за ракетными подводными лодками США во время боевой службы в Средиземном море. В 1975 году награждён орденом «За службу в Вооружённых Силах СССР» третьей степени, а в 1980 году – орденом Красной Звезды. Получил также все медали, положенные за длительную службу. Главком ВМФ С.Г. Горшков в 1985 году вручил мне кортик с рубиновой звездой и дарственной надписью.
Служил вместе с Галиной Яновной
Всю службу прошла со мной на равных моя верная жена Галя. Она правильно говорит, что мы служили вместе, так как она жила моей службой, всегда интересовалась и была в основном в курсе моих дел, постоянно переживала за меня и безропотно делила со мной все сложности жизни морского офицера – подводника. Часто целые годы ей приходилось оставаться одной с маленькими детьми, растить и воспитывать их в тяжёлых условиях Заполярья при отсутствии нормального жилья и снабжения. Все проблемы неустроенного быта ей приходилось решать в одиночку. А если учесть, что эти проблемы приходилось решать неоднократно в связи с частыми переездами из одной «дыры» в другую, то станет ясно, что моя Галина Яновна, как и многие жёны офицеров-подводников, героическая женщина. Она всегда ждала меня и чувствовала, когда я возвращаюсь с моря. Ей сердце подсказывало, как в песне: «Тебе известно лишь одной, когда усталая подлодка из глубины идёт домой».
Отдыхали мы всегда вместе. Эта фотография сделана в Сочи, в Центральном санатории Министерства обороны летом 1981 года Нас познакомили наши родители 52 года назад. Моя мама была тогда заместителем министра просвещения Латвии, а отец Галины работал директором пединститута. За это время мы разлучались только на период моих длительных плаваний.
Санкт-Петербург, Невский лесопарк 12 октября 2003 года. Галина Яновна – моя преданная спутница на всю жизнь
А в нынешнем году мы празднуем Золотую свадьбу. За праздничным столом соберутся дети со своими семьями. Наши сын и зять, сын однокашника Альберта Книпста, тоже военные моряки-подводники, капитаны 1 ранга. Мне приятно, что они пошли по стопам отцов и стали командирами атомных подводных ракетоносцев.
Санкт-Петербург, 30 мая 2004 года. Здесь я вместе с дочкой Мариной, зятем Александром и внучкой Анечкой
Дружеские связи нерушимы
В октябре 2003 года торжественно и весело отпраздновали пятидесятилетие окончания высшего училища. Общение с друзьями – однокашниками бесценно и незабываемо.
12 октября 2003 года, Санкт-Петербург. Слева направо: Женя Дрюнин, Тая Книпст, Света Дрюнина, Галя Акатова перед посадкой на теплоход «Руслан» для прогулки по Неве
30 мая 2004 года мы собрались на празднование 60-летия Нахимовских училищ
Санкт-Петербург, Серафимовское кладбище, 6 июня 2004 года. Мы пришли помянуть контр-адмирала Безпальчева Константина Александровича, нашего незабвенного начальника Рижского Нахимовского училища
Рига, 2004 год
Аполлос Сочихин
Смирно! Равнение на Знамя!
Чем дальше время уносит от нас прошлое, тем ближе и значительнее оно становится для нас в настоящем. А память, этот величайший Дар Всевышнего человечеству, возвращает нам людей и события из далёкой молодости. Теперь я часто вспоминаю своих дорогих однокашников – рижских нахимовцев. С ноября 1945 года по 30 июня 1949 года (день окончания училища) у нас была одна семья и единая судьба, овеянная морской романтикой и славой моряков русского флота. Их лучшие традиции – бескорыстная дружба, взаимовыручка и помощь товарищу, хлеб-соль поровну и на всех, настойчивость в достижении цели – были для нас, мальчишек, нравственными маяками, по которым мы сверяли свой жизненный путь. Мы стремились стать морскими офицерами, а главное – быть честными и порядочными людьми и оставаться ими всегда, в любых условиях, чего бы нам это ни стоило.
К этим целям вели нас наши незабвенные учителя и офицеры-воспитатели. Низкий им поклон за всё! Вспоминая то счастливое и неповторимое время, я благодарю судьбу, что жил среди настоящих друзей, дела и поступки которых могут быть примером для будущих поколений. Старшиной нашего класса первого взвода старшей роты с седьмого по десятый класс был Альберт Акатов. Собранный, неразговорчивый, требовательный, не терпящий панибратства, ко всем одинаково строгий, но справедливый, дисциплинированный и до мелочей исполнительный, спортсмен – борец, лучший по строевой подготовке в роте, – таков был уважаемый всеми наш Алик.
Начальник училища капитан 1 ранга Безпальчев Константин Александрович, начальник строевого отдела капитан-лейтенант Ефремов и командир роты капитан-лейтенант Мищихин А.М. были едины в почётном выборе и назначении знаменосцем училища Альберта Акатова. Валя Михайлов и я были длительное время ассистентами знаменосца и были вооружены палашами.
Рижское Нахимовское военно-морское училище, 1949 год. Знаменосец Альберт Акатов, ассистенты: Валентин Михайлов (слева) и Аполлос Сочихин (справа)
Много часов провели мы все вместе на тренировках при подготовке к парадам. Я видел и чувствовал исключительно серьёзное и трепетное отношение Алика к высокому и почётному доверию. В 1949 году Рижское Нахимовское училище участвовало в Первомайском параде в Москве на Красной площади.
Рига, 14 апреля 1949 года. Начальник Рижского Нахимовского военно-морского училища капитан 1 ранга Безпальчев К.А. со своими помощниками перед отъездом в Москву на Первомайский парад
14 апреля 1949 года перед учебным корпусом училища вдоль казармы выстроились роты, отъезжающие в Москву. Акатов, Михайлов и я находимся в вестибюле учебного корпуса у поста № 1, около знамени училища, и ждём начальника строевого отдела. Он в сопровождении дежурного офицера по училищу подходит к часовому у знамени и отдаёт ему приказ о передаче знамени знаменосцу. Следуют чёткие действия церемониала передачи знамени, и мы, чеканя шаг, следуем за начальником строевого отдела к выходу из вестибюля.
На ходу капитан-лейтенант Ефремов командует дежурному офицеру: «Запишите в вахтенный журнал: 17.45 знамя с поста № 1 передано знаменосцу Акатову Альберту для следования вместе с личным составом училища в город Москву на Первомайский парад». «Есть!» – отвечает дежурный офицер.
Выходим на плац. Раздаётся команда: «Смирно! Равнение на знамя!». Идём вдоль всего строя. Чувствую, как чётко и красиво идёт Акатов со знаменем. Он справа от меня. Под барабанную дробь проходим вдоль строя и становимся с правого фланга. Затем следуют команды на начало движения. Улицы Риги наполняются звуками военного марша, исполняемого училищным оркестром: «Эх Ладога! Родная Ладога…». Это наш любимый марш. По пути следования на вокзал жители Риги приветствуют нас. Испытываешь радостное и приподнятое чувство внимания народа к нам.
Строем с оркестром входим на перрон, у которого стоит состав с плацкартными вагонами. Останавливаемся вдоль состава. По команде под барабанную дробь вносим знамя в штабной вагон. Располагаемся в купе в средней части вагона. Садимся на нижнюю полку втроём: Акатов в центре, знамя в его руках. Идёт посадка ребят по вагонам. На перроне этим командует начальник строевого отдела, он же начальник походного штаба. В 19.50 поезд начал движение.
Через час в купе входит Ефремов и с ним мичман из музкоманды, которому назначено ехать в нашем купе. Окинув взглядом нас и купе, Ефремов говорит: – «С 23.00 отдыхать по два часа по одному по очереди. У знамени быть вдвоём неотлучно. Понятно?». «Понятно» – отвечаем с Михайловым. А Акатов говорит: «Товарищ капитан-лейтенант, разрешите мне не передавать знамя ассистентам и держать его в руках самому, а ассистенты пусть по очереди отдыхают». Долго и внимательно посмотрев на Акатова, Ефремов молча пожал ему руку выше запястья. Выходя из купе, он произнёс: – «Я рядом с Вами, в соседнем купе. В случае необходимости связь голосом. Пост не покидать!».
Уже стемнело. В купе и коридоре включили освещение. Поезд шёл со скоростью 50 километров в час без остановок. Иногда в окне возникали и исчезали огни каких-то станций. На оконном стекле появились капельки дождя. В вагоне было тихо, слышались только отдельные реплики музыкантов из соседнего купе.
Мичман, сидевший напротив нас, не торопясь расстегнул китель, под которым виднелась тельняшка, раскрыл футляр и вынул из него кларнет, завёрнутый в бархат. Мы обратили внимание, что инструмент был необычный: металлический, хромированный, большого диаметра, с множеством клавиш и кнопок. Скорее всего, кларнет был трофейный.
Сняв мундштук, мичман протёр его платком и поставил на место. Затем медленно прошёлся пальцами по клавишам и кнопкам. Звуки кларнета были тихие, удивительно нежные и сочные. Их бархатный тембр наполнил наше купе. Под перестук колёс вагона возникало ощущение удивительной гармонии места, времени и звуков музыки.
Проиграв гаммы, кларнетист остановился на некоторое время, задумавшись о чём-то. Затем так же тихо, но с чувством и вдохновением заиграл мелодию «О Роз Мари, о Мари …» из оперетты и перешёл на вариации этой мелодии. Потом зазвучал вальс Иоганна Штрауса «Сказки Венского леса», хорошо знакомый нам по кинофильму «Большой вальс», и музыкальное сопровождение арии главного героя оперетты «Мистер Икс» («Всегда быть в маске …»). Далее он исполнил поистине золотые мелодии Глена Миллера из кинофильма «Серенада Солнечной долины» и много-много других популярных и любимых в то время мелодий из кинофильмов.
Что удивительно, играл он, не переставая, несколько часов. Мелодии следовали одна за другой без перерыва. Это был замечательный концерт, которого удостоились знаменосец и его ассистенты. С тех пор прошло более 55 лет. За это время пришлось послушать многих известных зарубежных саксофонистов и кларнетистов. Но я никогда не забуду нашего мичмана, исполнявшего с таким чувством, чистотой и мастерством популярные мелодии. Играл он неспешно, растягивая такты, извлекая из инструмента плавающие с мягкой вибрацией «бархатные» звуки, иногда усиливая их или, наоборот, приглушая, исходя из смысла мелодии. Мы слушали молча, ни о чём не спрашивая нашего талантливого спутника, который, как мы позже узнали, после второго курса Ленинградской консерватории в июле 1941 года ушёл добровольцем на фронт. Несколько раз к нашему купе подходил дежурный по вагону. Оставаясь в коридоре, он то одним, то другим ухом внимал мелодиям.
Шёл четвёртый час ночи, когда затихли последние звуки музыки знаменитой песни – «Скажите девушки подружке вашей …». Некоторое время мичман сидел молча, держа в руках кларнет. Затем он погладил его правой рукой, как бы благодаря его за радость, доставленную всем, обтёр мундштук платком, аккуратно завернул инструмент в бархат и положил в футляр. Достав из своего баула термос и алюминиевую кружку, он налил в неё чай из термоса и протянул нам, сказав: – «Подкрепитесь». Чай был ароматный, сладкий, горячий и крепкий. Мы с удовольствием сделали по несколько глотков. Выпив оставшийся в термосе чай (использовав для этого крышку от термоса), мичман положил футляр с кларнетом на стол рядом с Акатовым, снял китель, сложил его в виде подушки, одел шинель на тельняшку и лёг спать. Алик Акатов, не смыкая глаз, держал знамя в руках до самой Москвы. Впрочем, Валя Михайлов и я тоже не спали в ту ночь, очарованные звуками музыки …
Москва, апрель 1949 года. Площадь перед входом в ЦПКО имени А.М.Горького. Очередная тренировка перед парадом
30 мая 2004 года я встретился в Санкт-Петербурге с известным подводником, бывшим помощником командующего Северным флотом контр-адмиралом Акатовым Альбертом Васильевичем на празднике, посвящённом шестидесятилетию создания Нахимовских военно-морских училищ. В парадном строю на Петровской набережной напротив здания Нахимовского училища выстроились колонны бывших воспитанников Ленинградского, Тбилисского и Рижского Нахимовских училищ.
На правом фланге каждой колонны стояли знаменосцы – ветераны-нахимовцы с адмиральскими погонами. В руках у них были знамёна родных училищ. На правом фланге колонны бывших рижских нахимовцев с тем самым нашим родным знаменем стоит контр-адмирал Акатов. На алом полотнище блестит золотая надпись: «Рижское Нахимовское Военно-Морское училище». Ветер с Невы играет его складками. Руки Алика на потёртом от времени древке знамени словно обнимают старого и верного друга юности также крепко и надёжно, как в ту памятную ночь в вагоне поезда Рига – Москва 55 лет назад.
Санкт-Петербург, 30 мая 2004 года. Рижские нахимовцы встретились со своим знаменем в день празднования 60-летия основания Нахимовских военно-морских училищ. Знаменосец – Альберт Акатов
Подойдя к нему, я наклонился и поцеловал край знамени. Сдерживая слёзы, спросил Алика: – «Не забыл?». Он тихо ответил: – «Это никогда не забыть!» и так же тихо добавил: – «Училища уже давно нет, а знамя, душа училища, живёт и будет жить вечно!».
Санкт-Петербург, 2004 год
Текст взят из пятой книги Сборников воспоминаний подготов, изданных под редакцией Ю.М.Клубкова
Сегодня, 14 ноября 2016 года - 40 дней со дня смерти КАЛИНИНА Владимира Ивановича, капитана 2 ранга в отставке
В.И.Калинин родился 03 марта 1930 года в деревне Заозерье Калининской области. В период войны находился на оккупированной территории. В 1946 году был зачислен воспитанником ГВМПУ (Горьковское военно-морское подготовительное училище). С 7.1949 года по 8.1953 года курсант Калининградского ВВМУ.
Калининградское военно-морское подготовительное училище и затем Калининградское ВВМУ
С 1953 по 1956 года командир БЧ 2-3 Большого охотника.(БО) С 1956 по 1958 год помошник командира БО. С 1958 по 1963 год Командир БО.
Большой охотник проекта 122 бис
С 1963 по 1972 год проходил службу в учебном отряде в городе Кронштадте на разных должностях(от заведующего учебным кабинетом до командира роты). С 1972 по 1980 года командир курса в ВВМКУ им. М.В. Фрунзе.
Проходил службу на Балтийском и Черноморском Флотах. Передавал корабли в Индонезию (на большом охотнике в условиях штормового океана совершил самостоятельный переход в Индонезию). Награжден 13 медалями.
После окончания службы в Вооруженных Силах СССР работал в Северо-Западном речном пароходстве. Скончался 05 октября 2016 года на 87-м году жизни. Похоронен на Серафимовском кладбище Санкт-Петербурга.
Последними словами на вопрос врача, проверявшего сознание: «Владимир Иванович, Вы где?», были: «На корабле!».
Пусть для всех он навсегда ушёл в море, а дело его продолжат его сын – капитан 1 ранга, внук – капитан 2 ранга, правнук – учащийся кадетского класса, а также десятки его воспитанников, ставшие командирами кораблей и подводных лодок, соединений и объединений НК и ПЛ, среди которых 6 адмиралов, из них один – Герой России, а другой – действующий Главнокомандующий Военно-морским флотом России.
К.Н.Зотов и 10 гардемаринов поехали в порт Тулон. В Морской академии Тулона обучение касалось следующих наук: навигации, инженерства, артиллерии, «рисования мачтапов» (или как корабли строятся), боцманства (т.е. оснащивания кораблей), солдатского артикула, фехтования на шпагах, а также верховой езды и танцев. Обучение производилось вместе с французскими гардемаринами; занятия происходили дважды в день под руководством королевских мастеров. В Тулоне обучались Барятинской Борис Семенович, Волконский Александр Дмитриевич (будущий воевода Владимирской провинции), Жеребцов Александр Гаврилович, (в 1764 г. – командующий Балтийским флотом), Воин Яковлевич Римский-Корсаков, лейтенант французского флота (будучи зачислен в г. Тулоне во французский флот пансионером Петра I, В.Я.Римский-Корсаков состоял сперва гардемарином французской службы, а затем последовательно был произведен в унтер-лейтенанты и лейтенанты французского флота; сохранился патент, выданный ему, за подписью французского короля в Версале 11 июля 1722 г. на чин корабельного подпоручика), будущий вице-адмирал; Римский-Корсаков Михайло Андреевич, . Б.Г.Юсупов впоследствии действительный тайный советник, президент Коммерц-коллегии и Главный Директор Шляхетского сухопутного кадетского корпуса (1750-1759 гг.). В 1756 году Юсупову удалось добиться перехода преподавания с немецкого на русский язык. Историк корпуса А.В.Висковатов написал о Борисе Григорьевиче, подчеркивая значение его достижений в русской педагогике: «Имя сего достойного вельможи заслуживает быть незабвенным в истории Кадетского корпуса. Обращая все внимание и употребляя все свое время на воспитание вверенного ему юношества, он входил во все подробности корпусного управления». Благодаря стараниям Б.Г.Юсупова Кадетский корпус стал не только лучшим специальным военно-учебным заведением, но и занял видное место среди культурных учреждений России.
Юсупов Борис Григорьевич
• Венеция. Служба на галерах
В Италии устройством учеников занимались эмиссары Петра, посланные для приобретения «антиквитетов». (архитектор, знаток искусства, коллекционер. Приобретения Ю.И.Кологривова положили начало целому ряду дворцовых коллекций России. В Италии им была приобретена значительная коллекция скульптуры (за январь-март 1718 г. – около 100 скульптур, барельефов), а также самое ценное произведение античной скульптуры, привезенное в Россию, – Венера Книдская (впоследствии Таврическая)) пристраивал прибывших к разным художествам, в их числе – будущий архитектор Петр Еропкин с Тимофеем Усовым и Петром Колычевым; в обучении живописи во Флорентийской академии до ноября 1719 г. находились братья Иван и Роман Никитины с товарищами: М.Захаровым и Ф.Черкасовым.
Кологривов Юрий Иванович (1680-е–1754)
Еропкин Петр Михайлович (1698-1740)
Несколько слов о . При жизни Петра I в Летнем саду насчитывалось около двухсот мраморных скульптур, среди которых находилась и мраморная Венера, коей государь особенно дорожил, выставляя в дни многолюдных празднеств около нее гвардейского часового.
Беломраморная статуя прекрасной обнаженной женщины, изящной, стройной, со слегка повернутой гордой головой, была установлена на высоком пьедестале. Скульптура полтора тысячелетия пролежала в римской земле, до тех пор, пока в конце XVIII столетия итальянцы, рывшие котлован для здания, не обнаружили этот шедевр «с отшибленной головой и без рук». Эту античную скульптуру приобрел в Риме Юрий Кологривов, доверенное лицо царя в Италии, и он же отдал ее для реставрации местному известному скульптору.
Весть о приобретении «мраморной статуи Венус» весьма порадовала русского императора, ибо эта античная скульптура могла стать главным украшением его «парадиза». Однако случилось непредвиденное. Римские власти, узнав о сделке по приобретению древней скульптуры, конфисковали ее и арестовали продавца античного раритета, ибо указ папы Климента XI категорически запрещал вывозить из страны любые произведения древнеримской империи. Сообщая о случившемся Петру I, расстроенный Кологривов тогда слезно писал царю: «Лучше я умру, чем моим трудом им владеть».
По распоряжению Петра I в Рим на помощь Кологривову прибыл находившийся тогда в Италии дипломат С.Рагузинский, придумавший замечательный план дальнейших действий. В обмен на античную статую Венеры россиянин предложил папе мощи католической Святой Бригитты, обнаруженные русскими солдатами в одном из соборов взятого в бою Ревеля. Папе пришлось согласиться на подобный «бартер» и отдать «языческого идола» в обмен на столь чтимые католиками мощи святой Бригитты. Ни словом не упоминая о сей странной сделке, папа Климент XI распорядился «в угодность русскому царю» подарить статую. Старательно упакованную в ящик скульптуру со всеми предосторожностями доставили в Петербург и установили в Летнем саду. Ныне Венера хранится в Эрмитаже и известна под названием Венеры Таврической, ибо в конце XVIII века она была подарена Екатериной II князю Потемкину, который хранил Венеру в своем Таврическом дворце, давшем античной скульптуре ее позднее название.
Венера Таврическая
Другой эмиссар – Савва Рагузинский, серб по происхождению. В 1705 г. он привез в Россию мальчика Ибрагима, знаменитого арапа Петра Великого, а ныне ему, представителю русского двора по торговым сношениям с Италией тайному советнику Савве Лукичу Рагузинскому (Рагузинский-Владиславич Савва Лукич (ок. 1670-1738) – российский государственный деятель, дипломат, богатый финансовый агент и купец; по происхождению серб. С 1708 г. жил в Москве, затем в Петербурге. В 1710 г. произведен Петром I в надворные советники. В 1711-1722 гг. представлял интересы России в Черногории, Венеции и Риме. В 1725-1728 гг. возглавлял русское посольство в Китае), поручалось определить прибывших 27 (из 31) гардемаринов на службу: «Понеже Речь посполитая Венецкая обещала… чтобы их употребили в свою службу на галерах, а не на кораблях, и чтоб оные разделены были, как для научения языка, так и для лучшей практики Навигации, по разным судам, а именно: на каждое судно по одному человеку, и чтоб их сперва производили от нижнего чина» (Именной указ, данный Савве Рагузинскому о посылке во Венецию молодых дворян для научению морской службе (ПСЗ РИ. Ч. I, т. 5. С. 489. № 3067 от 11 февр. 1717 г.)).
Агент Рагузинского Петр Иванович Беклемишев, получив тот же рескрипт, 10 мая устроил всех на галерный венецианский флот в Корфу, и 9 июня их распределили по два человека на галеру. Венецианская республика с июня 1717 по декабрь 1718 г. вела войну с Турцией. Галеры вышли к островам Занте и Цефалонии в Ионическом море, местам будущего триумфа адмирала Ф.Ушакова. Нашим морякам удалось, как указано в аттестатах, показать «существенный кураж в случае корабельной баталии венецианского флота с флотом турецким, бывшей 19-го июля 1717 г. в порте Пагания, в заливе Елеус, а также при взятии двух фортец: Превезы и Воницы; и еще при осаде Венецианами крепости Дульциньо».
Служба на галерах обернулась весьма эффективным способом обучения. Из тех, кто прошел эту школу, многие стали известны: Зиновьев Иван Павлович – вице-адмирал; получил от венецианских властей «патент на самостоятельное командование кораблем», он станет главным командиром галерного флота, вице-адмиралом; лейтенантом послан резидентом в Турцию (его стараниями был заключен мирный договор с Турцией, по которому Россия получила во владение все земли, лежащие на западном берегу Каспийского моря, впоследствии Иван Иванович стал губернатором Киев, основателем и губернатором Оренбурга, губернатором Санкт-Петербурга); Толбугин Артемий Ильич – прокурор Адмиралтейств-коллегии; Кайсаров Иван Иванович – основатель династии морских офицеров. Но после заключения мира делать им стало нечего, и из Венеции 22 гардемарина отправились морем в новообразованный Кадетский корпус в испанском городе Кадикс.
Кашкин Пётр Гаврилович
Неплюев Иван Иванович
По дороге в Испанию они встретились во Флоренции с россиянами «Иваном да Романом Никитиными с товарищи», которые жили там, «обучаясь живописному делу» (Неплюев И.И. Записки (1693-1773). СПб., 1893. С. 103). Книгу И.И.Неплюева можно скачать. 13 мая 1719 г. в Тулоне нашли семерых русских гардемаринов, из тех, что были посланы в одно время с ними во Францию.
Памятник задуман и создан к 300-летию со дня рождения И.И.Неплюева. Открыт в 1994 году. Авторы: скульптор Н.Г.Петина, архитекторы П.Г.Кантаев и А.А.Янкин. Памятник представляет собой композицию из бюста на постаменте, около трех метров высотой. На постаменте начертаны слова: «Основателю Оренбурга И.И.Неплюеву 1693-1773».
• Королевская компания морской гвардии в Кадиксе
Сложным путем – через Аликанту, Карфаген и Малагу – 5 июля 1719 г. молодые люди прибыли в место назначения, порт Кадис. «Оный числится в провинции Андалузии, в которой губернатор в порте Санта-Марии; а губернатор у них называется генерал-капитан, а комендант зовется губернатор… Августа 4 числа от его королевского величества прислан указ… к поручику гардемаринскому, аль дон Юзефе Марин, по которому поведено нас определить во академию и содержать в компании гардемаринской, как их гардемарины содержатся» (Неплюев И.И. Записки (1693-1773). СПб., 1893. С. 103).
Кадетский корпус в Кадиксе, точнее, Королевскую компанию (compagnie – рота) морской гвардии, первую испанскую военно-морскую школу, основал в 1717 г. маркиз Хосе де Патиньо, испанский морской министр, недавно назначенный генерал-квартирмейстер. Создатель военного флота Испании, он слыл лучшим навигационным технологом Европы. Эта академия была устроена по-испански широко и богато. Русским пошили мундирную одежду: кафтаны темно-серые, обшлага и отвороты красные; камзолы красные; штаны и шляпы серые, но живописная одежда испанских гардемаринов превосходила одежду русских. Вместе с испанскими кадетами русские «учились солдатскому артикулу, танцовать, и на шпагах биться; а к математике хотя и приходили, но сидели без дела, ибо не знали языка».
Маркиз Хосе де Патиньо
Люди боевого дела, и не такие молодые, они считали, что зря теряют время и силы. Поэтому 10 августа 1719 г. они написали генерал-адмиралу и кавалеру графу Апраксину письмо с жалобой на скудость и бесполезность своего существования. В ноябре вопрос о пребывании гардемаринов за рубежом обсуждался на Адмиралтейств-коллегии. Но Петр уже рассудил, что «там практики ныне нет, которую можете здесь получить» (Письмо Петра I Нарышкиным // РГАДА. Ф. 1272. Оп. I. № 4. Л. 8). Из Кадикса русские дворяне-моряки выехали 28 февраля 1720 г., после 4-летнего странствия по чужим морям и в службе чужим государствам. Летом того же года они прибыли в С.-Петербург.
Нарышкины и иже с ними задержались еще на полгода, в феврале 1721 г. они докладывали Адмиралтейской коллегии о завершении своего заграничного путешествия, и на основании полученных аттестатов их произвели в поручики. Мордвинов Семен Иванович возвратился из Бреста в Петербург весной 1723 г. Из Тулона в 1724 г. прибыл Воин Яковлевич Римский-Корсаков (1702-1757) в звании лейтенанта французского флота. (Когда его отца, петербургского вице-губернатора Я.Н.Римского-Корсакова в 1715 г. за злоупотребления отправили в ссылку, мальчику исполнилось 13 лет, а весной следующего года его послали за границу.) В 1725 г. из Тулона прибыл Полянский Андрей (Иванович) будущий адмирал.
Петр Великий принимает гардемаринов, возвратившихся из-за границы. Кадр из к/ф "Табачный капитан"
• Оценка обучения за границей
Оценивая обучение за границей, надо признать его явную пользу и определенный успешный результат, несмотря даже на то, что для большинства учеников преградой к обучению было незнание иностранных языков. Однако не у всех обучавшихся судьбы сложились благополучно.
При кораблекрушении в Средиземном море после 1710 г. погибли братья Троекуровы: Петр и Александр Ивановичи. В Голландии в том же году умер Алексей Дорошенко, сын гетмана. В 1714 г. в Голландии умер Сергей Алексеевич Шеин, сын генералиссимуса, воителя Азова. Племянник фельдмаршала Шереметева Федор Владимирович умер в 1715 г. после возвращения из «ост-индского крюйса». Из первых гардемаринов весной 1717 г. в Венеции умер Иван Воробьев. В 1719 г. заболел гардемарин князь Алексей Белосельский и 24-го августа отдал Богу душу в Кадиксе (ему исполнился 21 год). Иван Дубровский умер в 1725 г., в Бресте.
Посол граф Альбрехт Литта писал из Лондона: «Тщился я ублажить англичанина, которому один из московских глаз вышиб, но он 500 фунтов запросил». Капитан К.Н.Зотов писал кабинет-секретарю Адмиралтейств-коллегии Макарову о беспорядках и буйствах, которые творила молодежь, и заключал, что: «Надобны к ним конечно русские дядьки, и чтобы сродники к ним присылали денег: ради дядька будут смирно жить, а ради денег по миру не будут ходить...» (Морской сборник. 1868. Отдел критики и биографии, ст. 31. Цит. по: Рачинский А. // Русский вестник. 1875. № 11. С. 83-110). Он же писал царю из Франции: «Господин маршал д’Этре призывал меня к себе и выговаривал мне о срамотных поступках наших гардемаринов в Тулоне: дерутся часто между собою и бранятся такою бранью, что последний человек здесь того не сделает. Того ради отобрали у них шпаги». Немногим позже – новое письмо: «Гардемарин Глебов поколол шпагою гардемарина Барятинскаго (Борис Семенович Бо(а)рятинской заколот на дуэли Хлебниковым, вариант – умер от чумы в 1721 г.) и за то за арестом обретается. Господин вице-адмирал не знает, как их приказать содержать, ибо у них [французов] таких случаев никогда не бывает, хотя и колются, только честно, на поединках, лицом к лицу».
Вид Тулона - кисти Жозефа Верне
К сожалению, несчастные случаи продолжались. Из потока 1716 г.: Василий Самарин умер на галерах, Василий Квашнин-Самарин из-за ссоры в карточной игре «товарищем своим, гардемарином Арбузовым, в Корфу убит». В 1719 г. заболел гардемарин князь Алексей Белосельский и 24 августа отдал Богу душу. Иван Дубровский умер в 1725 г., в Бресте. Князь Михаил Андреевич Прозоровский «в венецианском флоте с прочими служил; но в Афонской Горе постригшись в монахи, выехал в Россию после их во флоте был иеромонахом».
От имени всех воспитателей возопил князь Иван Борисович Львов: «Иссушили навигаторы не только кровь, но уже самое сердце мое; я бы рад, чтоб они там меня убили до смерти, нежели бы мне такое злострадание иметь и несносные тягости» (Цит по: Брикнер А.Г. История Петра Великого: в 2 т. Т. 1. М., 1996. C. 204). Обращает на себя внимание и тот факт, что почти все из первых стажеров вернулись в Россию после Гангутского боя (1714 г.), а большинство не успело принять участие в битве при Гренгаме.
Русские на Балтийском море
• Петр I о Приневье
Логика Северной войны привела армию Петра I в Приневье. В марте (2) 1700 г. он пишет Головину в Воронеж: «А место тут зело нужно: проток из Ладожского озера в море (посмотри в картах), и зело нужно ради задержания выручки». Проток оказался красавицей Невой, это место надо было непременно взять, чтобы предотвратить присылку подкрепления шведам. На пути к устью Невы лежали две крепости: Нотебург (Орешек) и Ниеншанц, третий город в Финляндии после Гельсинфорса и Або (Хельсинки и Турку). Нотебург был взят и переименован в Шлиссельбург, а рядом с взятым Ниеном был заложен город святого Петра – Санкт-Питербурх.
В 1709 г. командующий русским галерным флотом шаутбенахт Боцис подготовил и подал Ф.М.Апраксину обширный проект, в котором, отметив недостаточную подготовку офицеров галерного флота, предлагал поехать в Венецию и на Мальту, чтобы привезти оттуда бывалых моряков. Он считал, что флоту нужны 12 поручиков, 12 боцманов, 6 лекарей, 12 подпоручиков и 100 матросов со штурманами, что и было исполнено. В 1712 г. галерный (гребно-парусный) флот представлял внушительную боевую силу и поднимал до 16-20 тыс. человек десанта. Это воинское объединение под командованием генерал-адмирала Апраксина с 1712 г. называлось Финляндским корпусом.
Ф.М.Апраксин
Русские галеры редко выходили в открытое море, обычно они передвигались среди финских шхер, а вечером и в плохую погоду приставали к берегу, суда вытаскивали на берег, большинство членов команды ночевало на берегу. Вдоль всего финского побережья, начиная от Березовых островов близ Выборга и далее к западу, в том числе и на Аландских островах, до сих пор сохранились «русские печи» – нехитрые сооружения из валунов. На галеры посылали каторжных, по штату 1711 г. из 600 человек экипажа на галере содержались 400 невольников (Штат 1711 г. к № 2449 С. 1; см. также: Указ «О недержании в тюрьмах колодников за казенные, об отсылке оных в работу на галеры, также как каторжных» (ПСЗ РИ. Т. 6. № 3928 от 4 апреля 1722)). Остальные представляли ту же армию, только посаженную на корабли (См.: Мышлаевский А.З. Петр Великий: Война в Финляндии в 1712-1714 гг. Совместная операция армии, галерного и корабельного флотов. СПб., 1896). Собственно моряков, составлявших флотскую часть галер, было немного.
• Проблемы комплектования корабельного флота
Параллельно с галерным флотом рос флот корабельный, где команды составляли суть и душу корабля. Русский военный флот на Балтике за короткое время вырос до такой степени, что своей силой мог уже потягаться с флотом шведским. И Петр столкнулся с той же кадровой проблемой, что и Людовик XIV, с тем отличием, что Франция имела протяженные побережья и, соответственно, потомственных природных моряков, в России же комплектование экипажей для флота оставалось труднейшей задачей.
Эту острую для России проблему зорким глазом разведчика узрел английский офицер Джон Дэн, прослуживший в российском флоте более 10 лет. Свои выводы он сделал для английского читателя: мол, россияне питают отвращение к морю, российский народ в море поддается унынию, от деспотизма начальников, от бедного питания, от трех постов в году, из-за невозможности помыться в бане; «…это воздержание изнуряет их и усиливает в них уныние духа, отнимая у них как силу, так и желание работать там, где требуется расторопность и телесная сила» (Ден Д. История Российского флота в царствование Петра Великого / Пер. с англ. Е.Е. Путятина, в ред. П.А. Кротова. СПб., 1997. С. 117, 120, 121). Книгу Д.Дена можно скачать .А солдаты, набранные в матросы из пехоты, будучи в возрасте, падают духом до такой степени, что, когда получают приказание подняться на ванты, «теряются и готовы сколь угодно терпеть гнев офицеров, нежели пускаться в опасное предприятие». Еще менее они в состоянии сделать это после 10- или 12-дневного пребывания в бурном море.
Россиянин, не мыслящий себя без бани, действительно стал уязвим в чреве парусника. Чтобы стать настоящим моряком, он должен был задеревенеть душой и кожей. Предприняли ряд мер: взятые призы стали делить на всю команду, улучшили питание, добились разрешения Вселенского Константинопольского патриарха Иеремии апреля 1716 г., позволявшего всему российскому «христолюбивому воинству... во время войны», есть мясо в любое время года (НИА СПбИИ РАН. Ф. 41. Оп. 1. Д. 171. Л. 1).
Иеремия III - Святейший Архиепископ Константинополя — Нового Рима и Вселенский Патриарх (1650-1735)
Но Петр смотрел на эту проблему шире, на Белом море он встречал поморов, а на Дону в Азовском походе показали себя казаки, без труда и чьего-либо ведома выходившие в море. Пути решения проблемы были очевидны – набор из природных моряков и приучение к морю с детства.
• Юнги
Удачным замыслом с отдаленным результатом оказалось заведение на флоте корабельных юнг. В старой России такого понятия не было, хотя издавна морская профессия прививалась постепенным привыканием к морю и освоением тонкостей дела. Ученик на поморском судне назывался «зуек» – птичка. О юнгах впервые заговорили в 1694 г., во время второго приезда Петра I в Архангельск. Петр под началом шкипера Клааса Виллемзона Муша прошел все степени морской нижней службы, начиная с должности «каютного хлопца» (Беспятых Ю.Н. Второе «пришествие» Петра I в Архангельск // Русский Север и Западная Европа. СПб., 1999. С. 117-118; Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. СПб., 1855. С. 39). В Саардаме Петр встретил Геррита Муша, младшего брата шкипера, и взял его «кают-юнгой» на купленный буер. О юнгах и каютных юнгах писал Д.Ден: «Юнги заведены во флоте лишь с недавнего времени» (Ден Д. История Российского флота в царствование Петра Великого. СПб., 1999). Имелись еще палубные юнги, или дек-юнги, их на корабле набиралось до десятка. В истории же укоренилось мнение, что Петр в 1715 г. основал в Кронштадте школу юнг. Следов петровских школ юнг ни в Кронштадте, ни в других местах нет. Ввиду аморфности представления об устройстве школ это название могло быть результатом смешения с именованиями школ других типов.
Роль флота в обучении юношей разных сословий
• Виды начальных школ
Различные школы для обучения детей возникали по указке царя, но создавались они усилиями местных властей по их собственным представлениям. Оттого почти о каждой школе, ее названии и назначении существуют разночтения. Возможно, за кронштадтскую школу юнг принимают адмиралтейскую или цифирную школу или какую-либо другую. Первые школы создавались при верфях. В 1711 г. А.Курбатов открыл школу в Архангельске, исследователи истории образования иногда путают ее со школой гимназического типа (она просуществовала с 1711 до 1714 г.) и с открытой в 1719 г. цифирной школой, закрытой через 3 года из-за отсутствия учеников.
С 1714 г. государь пытается открыть во всех губерниях при архиерейских до-мах и монастырях ряд цифирных, или арифметических, школ для детей разных сословий от 10до 15лет. Одновременно указывалось о посылке учителей из математических школ (не только московской) в провинции, а 28 декабря 1715 г. дан указ Сенату о взятии из Московской навигацкой школы (в тексте – школы Адмирала Графа Апраксина) знающих Географию и Геометрию и отсылке по два человека в Губернии для учения всякого чина молодых людей… Эти указы плохо исполнялись, приезжие учителя так и оставались без дела, поэтому в марте 1719 г. государь вновь подтвердил, что все прошлые указы остаются в силе (См. указы: ПСЗ. Т. 5. 2762 от 20 янв. 1714 г; 2762 от 28 февр. 1714 г.; № 2971 от 28 дек. 1715 г.; № 2979 от 18 янв. 1716 г.; Т. 6. № 3447 от 6 ноября 1719 г. С. 751).
Школы открыли в Нарве и Новгороде, затем в Риге, Казани, Астрахани, их существование оправдывается наличием в этих местах верфей. В Ревеле (Таллине) в 1711 г. уже действовала школа, созданная комендантом Василием Зотовым, братом Конона. В эту школу, называемую еще навигаторской, в 1712 г. отправили Федора Головина, его знания ректор аттестовал кратко: «Немецкого языка мало знает, однако-ж читать большую часть умеет». В 1715 г. она воссоздается как счетная школа, где также обучались морским наукам, навигации. В 1719 г. в ней числилось 66юношей.
Точно такая же школа открылась в Нарве, где учительствовал бывший навигатор Митрофан Канинцев. Школа в Новгороде Великом создана как отделение при греко-славянском училище, организованном еще братьями Иоанникием и Софронием Лихудами, приглашенными митрополитом Иовом. Располагалось училище в Никитском корпусе, рядом с Софийским собором и Грановитой палатой. И.И.Неплюев вспоминает, что он был «определен в Новгородскую школу „для обучения основам математики“», то же и Семен Мордвинов: «В 1715 году… по разборе самим же Его Величеством, с прочими написан в новгородскую школу для обучения цыфирной науки, а по лету оттуда послан в школу в Нарву для обучения арифметики (Неплюев пишет – в Нарвскую навигаторскую школу. – В. Г.), в числе 84 человек дворян, а в октябре того-ж года именным указом взяты все в С.-Петербург» (Мордвинов С.И. Родословие фамилии адмирала Мордвинова. Т. 2. СПб., 1901. С. 13-14). Новгородская школа работала до выхода Духовного регламента в 1721 г. Сенат еще высказывал надежду, что хорошо бы там готовить учителей, но святые отцы отговорились и от этого, мол, несподручно. В 1722 году вопрос об обучении математике в Архирейских школах снят окончательно (Согласно данным статьи «Начальное народное образование» в «Энциклопедическом словаре» Ф.А.Брокгауза и И.А.Ефрона, с 1714 по 1722 г. во всех цифирных школах перебывало 1389 учеников, из которых окончили курс только 93).
Чисто арифметические школы не пользовались популярностью, относительный успех был там, где, помимо начального образования, учили профессии. Регламентом об управлении Адмиралтейством и верфями предписывалась организация ремесленных школ, где детей мастеровых обучали «грамоте, цыфири и платгеометрии, дабы потом могли добрыми мастеровыми быть» (Регламент о управлении Адмиралтейства и верфми и часть вторая Регламента Морского. Гл. I, п. 60 (ПСЗ. Т. 5. № 3937 от 5 апр. 1722 г. С. 225)). Такие школы существовали в Петербурге при адмиралтейской, партикулярной, на Охте, кронштадтской и других верфях. Контингент в школах состоял из недорослей, солдатских и матросских детей, а при нехватке туда отправлялись дети из архиерейских школ. Одна такая школа обозначена на плане Кронштадта 1724 г., в крайнем правом губернском доме, на парадной набережной. Швед , бывавший здесь в 1730-е гг., назвал ее «школой матросских детей» (Берк К.Р. Путевые заметки о России [Пер. Ю.Н. Беспятых] // Беспятых Ю.Н. Пе тербург Анны Иоанновны в иностранных описаниях: Введение. Тексты. Комментарии. СПб.,1997. С. 248. Имеется в виду карта 1724 г., имя города «Кронштадт» появилось в 1723 г.). Возможно, ее и называли школой юнг.
Забавно то, что все цифирные школы до 1744 г. числились в Адмиралтейской коллегии, в силу чего историки школьной педагогики, роясь в своих педагогических архивах, сетуют на отсутствие сведений о начальной школе петровского времени. В доступной форме эта история изложена в октябре 1744 г. в докладе Адмиралтейской коллегии (Сенатский указ о соединении арифметических и гарнизонных школ (ПСЗ. Т. 12. № 9054 от 26 окт. 1744 г.); Число обучаемых детей разных сословий по школам в ноябре 1719 г. (Там же)). По именным указам 1714 и 1716 гг. из коллегии в учители послано 47 человек, 18 вернулись в Адмиралтейство за отсутствием учащихся детей. Во всех школах 709 учащихся.
В 1721 г. заведены гарнизонные школы (В гарнизонных школах велено обучать: «1. словестной и письменной науке и пению ротным писарям или кто чему искусен. 2. солдатской экзерциции. 3. арифметике, артиллерийской и инженерной науке»). Позднее обучение старались разделить по сословиям. Церковных детей по Духовному регламенту 19 ноября 1721 г. велено учить в архиерейских школах, солдатских с 21 сентября 1731 г. – в полковых, дворянских детей по указам от 9 февраля 1732 г. и 9 января 1737 г. разрешено обучать дома, а затем устраивать в академии, и т. д. Поэтому в 1744 г. решено особым арифметическим школам не быть, а соединить их с гарнизонными в ведомстве комендантов, то есть освободить Адмиралтейскую коллегию от управления школами.
Уровень теоретического обучения в то время определялся степенью знания геометрии. Для мастеровых – это планиметрия, для инженеров и артиллеристов – стереометрия, для навигаторов и геодезистов – сферическая геометрия, которую могли постигнуть лишь немногие, это был высший класс. Школа математических и навигацких наук, где их готовили, а затем Морская академия стали центром образовательной системы России.
• 1714 год. Между Бьёрке и Гангутом
Для государя главным событием 1714 г. стал морской поход в Финляндию и победа у полуострова Гангут. 20 мая 1714 г. флот отправился к Березовым (Бьерке) островам, лежавшим у входа в Выборгский залив, и вынужденно стоял здесь до 31 мая, пока не растаял лед. 26 мая с борта стоявшего на якоре корабля «Св. Екатерина» Петр I отправил письма с указаниями капитан-поручику гвардии об обучении артиллерии под его руководством двадцати учеников из Школы математицко-навигацких наук и губернатору А.Д.Меншикову «о постройке в Петербурге «в удобном месте изб, где их учить» (НИА СПб ИИ РАН. Ф. 270. Оп. 1. № 75. Л. 362. Копия конца XIX-начала XX в.).
Идея, возникшая в столь тревожное время, когда флот готовился к решительному бою со шведами, реализовалась через 3 года. Указом 28 ноября 1717 г. главному начальнику морской артиллерии господину Христиану Отто (в 1696 г. – кон-стапель (артиллерийский офицер) в Керченском походе на фрегате «Крепость»; а теперь обер-цейхмейстер – ранг контр-адмирала) поручалось зимой обучать матросских детей числом 500 или 300 человек артиллерии, а летом отправлять их в плавание (ПСЗ. Ч. I, т. 5. № 3122 от 28 нояб. 1717 г. С. 521): «Учить простых ребят Артиллерии столько, сколько простому морскому командиру надлежит». Речь явно шла о создании Морской артиллерийской школы, но первые сведения о ней появятся только в 1744 г.
Тем же указом обер-штеркригс-комиссару, занятому вопросами личного состава, господину генерал-майору Г.П.Чернышеву вменялось организовать обучение матросов и мастеров всех специальностей. Их велено учить русской грамоте, цифири, а молодых матросов обучать зимою вязанью узлов, оснастке, разноске и перевязанию парусов, подъему оных, привязыванию и развязыванию и прочему матросскому, что матросу надлежит. Как все это сделать, полагалось решить самой Адмиралтейств-коллегии. Коллегия решила организовать при Адмиралтействе школу, где учились бы морскому делу не только простолюдины, но и дворяне.
Выпускники школы решали весьма серьезные задачи. Из окончивших Адмиралтейскую школу в Санкт-Петербурге наиболее известны выпускники 1719 г. – будущие кораблестроители дворянин и Иван Гамбург, сын француза (учителя танцев) и русской женщины. В Адмиралтейской школе в 1729-1731 гг. учился Михаил Иванович Махаев, рисовальщик и гравер, автор юбилейного альбома «План столичного города Санкт-Петербурга» 1753 г.
Русский художник М.И. Махаев (1718-1770 гг.)
• Гардемарины
В январе 1715 г. Петр написал еще одну примечательную записку, посвященную строительству двора для обучения гардемаринов (НИА СПб ИИ РАН Ф. 270. Оп. 1. № 78. Л. 36; № 79. Л. 213. Копии конца XIX-начала XX в. Царь давал указания А.Д.Меншикову о постройке в Петербурге «в удобном месте изб, где их учить»), т. е. ее написали до утверждения проекта создания Морской академии и уж всяко раньше выхода «Положения о гардемаринах» от 19 апреля 1716 г.
Следовательно, упомянутое в записке звание «гардемарин» не относилось к учащимся Академии или Навигацкой школы. Это звание было строевым. Например, на спущенных в апреле 1714 г. конных галерах (См.: Широкоград А. Северные войны России. М., 2001. С. 306) служили «конные гардемарины» (Кошелева О.Е. Люди Санкт-Петербургского острова Петровского времени. М., 2004. С. 209. В «Сказке (списке) жителей Санкт-Петербургского острова 1718 г.» 25-летний князь Никита Федорович Волконский обоснованно назван «конным гардемарином»).
Петр I решил усилить подготовку экипажей и пошел тем же путем, что и француз Жан-Батист Кольбер, создатель роты гардемаринов в 1670-1680 гг., бросивший клич «Гардемарины – вперед!». Из опыта Гардемаринской роты, созданной для тренировки морской гвардии, выросла идея создания Морской академии. Очень скоро установилась их взаимная связь, и неспроста Морская академия называлась еще Академией морской гвардии.
Обучение русских недорослей за границей в 1703-1716 гг.
• Первые охотники
Отправка молодых русских людей за границу возобновилась через пять лет после Великого посольства. В 1703 г., когда российская армия уже вышла к берегам Финского залива, 16человек холмогорцев отправили в Голландию, где в то время находился вступивший в русскую службу вице-адмирал Крюйс. Ему поручалось «раздать их в науки, кто куда годится». В 1704 г. обучаться французскому и латинскому языкам выехал в прибалтийские страны 14-летний отрок Конон Зотов (1690-1742) (РГДА. Ф. 158. Оп. 1, 1708 г. Д. 68. Л. 1об. – 2об.), сын первого учителя Петра I. Государь назвал Конона первым охотником до морского дела, имея в виду его просьбу разрешить ему служить на английских кораблях, выраженную в письме отцу 1707 г. Но Конон не был первым.
Первый русский атлас (Атлас Крюйса). Корнелиус Крюйс
• Выпускники Навигацкой и Азовской школ за границей
Несколько первых питомцев Навигацкой школы были посланы за границу в 1705 г. В следующем, 1706 г. по указу государя отправлены в Амстердам 30 человек, из них семеро оттуда уехали в Англию.
11марта 1707 г. Петр I пишет из Жолквы Ф.М.Апраксину: «Не отлагая посылать надлежит; понеже им молодых удобных лет потом возвратить будет не возможно, только послать не великое число; человек 13 и над ними Коммисара Львова для надсмотру и определить, чтобы от Февраля до Октября всегда были на море; а прочие пять месяцов в ученья Навигации и прочих… а королеве Англинской писать не почто; понеже едут учиться и на кораблях быть Валентирами ради учения…» (Письма Петра I Ф.М.Апраксину из Жолквы от 11марта и 27 апреля 1707 г. // Берх В.Н. Собрание писем императора Петра I-го к разным лицам с ответами на оныя. Ч. 1. СПб., 1829. С. 24, 28), и велел побольше недорослей отправить в Математическую школу. 13июля 1707 г. заведовавший Приказом адмиралтейских дел в Москве Григорий Андреевич Племянников получил от Петра приказ надзирать в Москве за явившимися к смотру недорослями и переписать их.
В 1707 г. за рубеж послано 22 человека. Василий Калмыков учился в Лондоне до 1713 г. Иван Кирилов доучивался в Амстердаме и Лондоне. Тогда же ездили за рубеж выпускники Азовской навигацкой школы – Степан Неронов и Иван Тельнов, а лучшие ученики Московской школы Федор Мономахов, Иван Непеин, Иван Шлейкин и русские матросы Степан Неронов, Иван Телной были посланы в Англию «для совершенного научения мореходства».
Среди имен посланных в 1708 г. видим С.В.Лопухина, он учился в Англии до 1717 г. Вместе с ним были посланы выпускники школы, обучавшиеся с 1702 года, – Дмитрий Башилов, Михаил Киселев и Кошелев Иван, будущие командиры кораблей. В 1709-м за границу послано 28 человек. В 1710 г. в Англию посланы обученные Фарварсоном 50 человек (Берх В.Н. Жизнеописания первых российских адмиралов или опыт истории российского флота. Ч. 1 СПб., 1831. С. 76-77 Скачать книгу части 1-4 можно ). Посланный в Голландию П.К.Пушкин плавал на военных кораблях до Португалии и находился в крейсерствах, по возвращении в Россию в 1716 г. произведен в лейтенанты. В 1711 г. послан в Голландию Федор Соймонов, в 1716 г. – назначен мичманом на корабль «Ингерманланд». Всего в период 1705-1715 гг. за рубеж отправили 144 русских навигатора.
• Недоросли за границей
Кроме выпускников Московской и Азовской навигацких школ, за границу посылались и учились там с неменьшим успехом дети знатных персон, не устроенные в школу. В России издавна существовал обычай проводить смотры дворян для определения разряда службы, при Петре они превратились в смотры недорослей в возрасте от 10 до 30 лет, не определенных на службу. По результатам смотра отроки и юноши направлялись на учебу или назначались на службу. О возможности поездок за границу договаривался сам государь, пребывая за рубежом или давая поручение своим послам и агентам: во Франции – К.Н.Зотову, в Голландии – И.Б.Львову, в Италии – , в Дании – В.Л.Долгорукому и даже в Польше – князю Григорию Федоровичу Долгорукому. Находясь в Варшаве, царь отправил в Италию обучаться морскому делу его сына Алексея.
Савва Лукич Владиславич-Рагузинский (1669-1738)
Долгорукие Григорий Фёдорович (слева) и Василий Лукич
Петр I составил программу обучения: «Учить навигацию со всем, что к оной надлежит» с октября по апрель, а в остальное время «ездить на море на военных кораблях для искушения, ибо морское хождение вскоре познать невозможно». Желательно также научиться голландскому языку (Павленко Н.И. Петр I. М., 2000. С. 123).
Петр I экзаменует вернувшихся из-за границы
В «Ведомостях» за 1708 г., в статье о детях знатных особ, посланных для науки за море, перечислены: «Князь Михаиле меньшой княж Михайлов сын Голицын… Сергей Алексеев сын Шеин… Александр да Иван Львовы дети Нарышкины...
Александр Иванов сын Леонтьев... Князь Иван Алексеев сын Урусов...» (МИРФ. Ч. III. СПб., 1866. № 28. С. 20-21). Их сопровождали Семен Козлов и Данила Ухватов из солдат-преображенцев, бывавших за границей в составе Великого посольства. А.И.Левонтьев был послан в Англию вместе с братьями Головиными: Александром (?-1731) и Николаем (1694-1745) Федоровичами, затем перебрался в Голландию, где вместе с Александром Никитичем Прозоровским они были произведены в корабельные поручики. Прозоровский по возвращении в 1716 г. произведен в мичманы. Василия Урусова послали в Голландию, и он плавал на английских военных кораблях «до Португалии и к городу Архангельску». Из Голландии, «за скудностью в Амстердаме кораблей», он отправился в Данию и в 1713 г. в чине поручика поступил на датский флот, в Россию князь возвратился в январе 1716 г. и через два года был командирован в Астрахань.
Голицын Михаил Михайлович (младший, 1681-1764)
Интересная корабельная практика сложилась у М.М.Голицына-младшего. Согласно полученному патенту, «князь Михайло меньшой княж Михаиле сын Голицын имел практику: 1-е, в 1709 г. ходил к городу Архангельску на голландском корабле и обратно; 2-е, был в Остзее в голландской службе; 3-е, плавал в Архангельск и обратно; 4-е, был в Медиторанском [Средиземном] море до Венеции; 5-е, ходил в Архангельск и прибыл в 1711 г. обратно в Голландию...», наконец вернулся в Россию в 1717 г. Девять лет пребывания за границей оказались для него сущим адом: «Житие пришло мне самое бедственное и трудное», ко всему прочему он страдал морской болезнью и просил перевести его «сухопутному делу учиться» (Из «Письма князя М.Голицына из-за границы в 1711 г.» // Сивков К.В. Путешествия русских людей за границу в XVIII веке. С. 60-61). Но в 1720 г. он – герой Гренгама.
Данила Иванович Мясной (Мяснов) вернулся в Россию в 1717 г., произведен на родине в капитаны-поручики, а Василий Дмитриев-Мамонов, сын стольника и полкового воеводы Афанасия Михайловича, определенный в датскую морскую службу, возвратился в 1716 (1715) г. и произведен в унтер-лейтенанты.
В 1712 г. Петр I собирался в Европу на лечение. В марте-мае проведен смотр недорослей в Петербурге. Старшие посланы в армию, средние – в Голландию обучаться морской навигацкой науке, малолетние – в Ревель – в науку. Василия Головина по малости лет отпустили домой в Москву. На следующий год в августе его отвезли в Архангельск, оттуда – в Амстердам, вместе с выпускниками Школы навигацких наук. К 1713 г. в Амстердаме под присмотром комиссара, князя Ивана Борисовича Львова, собралось более 20 человек (Список обучавшихся в Амстердаме в 1713 г.: 1 – Александр Львович Нарышкин; 2 – Иван Львович Нарышкин; 3 – Михайло Михайлович меньшой Голицын; 4 – Александр Андреевич Черкасской; 5 – Михайло Васильевич Голицын; 6 – Василий Алексеевич Голицын, племянник; 7 – Алексей Долгорукий; 8 – Иван Лобанов; 9 – Петр Пушкин; 10 – Федор Бутурлин; 11 – Александр Левонтьев; 12 – Алексей Щепотев; 13 – Василий Дмитриев-Мамонов; 14 – Андрей Хрущев; 15 – Александр Прозоровский; 16 – Володимир Долгорукий; 17– Василий Урусов; 18 – Иван Урусов; 19 – Александр Урусов; 20 – Федор Володимирович Шереметев; 21 – Василий Васильевич Головин (1696-1781), сын Василия Петровича; 22 – Иван Михайлович Мещерский (двоюродный брат В.В.Головина по матери)). Прибыв 1 ноября 1713 г. кораблем из Архангельска, В.Головин писал: «И жил я в вышепоказанном городе Амстердаме и в других Голландских городах, а именно в Сардаме и во Ротердаме, и учился языку Голландскому и Арифметике и Навигации с приезду моего с вышеобъявленнаго года и числа по 1715год по Ноябрь 1-й день, и того два года» (Головин В.В. Записки о бедной и суетной жизни человеческой // Родословная Головиных, владельцев села Новоспасского. М., 1847. С. 44-57). Ровно через два года посол князь Борис Иванович Куракин объявил о возвращении юношей в Отечество.
Нарышкин Александр Львович
Многие детали нам известны по письмам и неуверенным записям в дневниках юношей. Еще одной особенностью является то, что визитеры, отправляясь за границу в разное время, находились там в зависимости от сложившихся обстоятельств, оттого их пути часто пересекались. В разных городах Европы образовывались русские колонии, а в совокупности все составляли единую картину – «русские за границей».
В сентябре 1710 г. именным указом коменданту князю Гагарину Петр запретил посылать векселя детям, обучающимся в иностранных землях, минуя Адмиралтейский приказ, «отчего они там живут на воле и гуляют, а учения принимают мало». Но, как и следовало ожидать, случилась другая крайность. Николай Головин много путешествовал, побывал в Индии, Египте. Оставшись без средств, в 1714 г. Угодил в английскую долговую тюрьму, в 1715 г. вернулся в Россию. В 1716 г., после третьего государева смотра, прибыл за границу Семен Мордвинов (Мордвинов С.И. Родословие фамилии адмирала Мордвинова (1673-1729) // Архив графов Мордвиновых. Т. 2/ Предисл. и примеч. В.А.Бильбасова. СПб., 1901). В 1720 г. мать писала ему: «...Паки тебя, моего света, поздравляю, слыша чрес твое писмо, что вас пожаловал королевское величество афицерами. Дай тебе Божа счасливой приезд, дабы получить государевы очи в милости...». Радость матери вызвана еще и тем, что за время учебы она выслала Семену колоссальную сумму в 1130 руб., а в 1720 г. посылать уже стало нечего.
Долго оставались за рубежом отправленные туда в 1708 г. Александр и Иван Нарышкины, двоюродные братья царя Петра, находившиеся там под особым контролем. Чрезвычайный посланник Чарльз Витворт писал о них: «Они очень молоды: старшему не более четырнадцати, младшему не более восьми лет; но оба говорят по латыни и отличаются умением держаться скромно, прекрасно не по летам и не по обычаю своей родины» (МИРФ. Ч. III. СПб., 1866. № 15. С. 31). В 1709 г. они получили патент, и Петр, внимательно следивший за их успехами, писал им: «Зело мне приятно через ваши письма, что вы ныне вместо корет на караблях ездете и с охотою обучаетесь, ибо то подлинно ведайте, что ранее не возьму вас оттоль, пока совершенно не обучитесь» (ПИБ. Т. 10. М., 1956. № 3927). В 1713 г. князь И.Б.Львов доносил: «Александр и Иван Нарышкины по вся годы на практиках были и ныне живут в Сардаме, учатся оснастке кораблей с великим прилежанием» (Нарышкин И.Л. Дневник русского путешественника: Отрывки // Сов. архивы. 1975. № 1. С. 105-108). Ответы царю они писали из Лондона, Амстердама, Парижа, Бреста, Мемеля и других городов, а в 1715 г. Отправились в Италию.
Чрезвычайный посланник Чарльз Витворт
С ноября 1714 г. Иван Нарышкин начинает вести дневник, откуда видно, что группа навигаторов выехала из Амстердама в ноябре 1714 г. на корабле «Elisabeth». В Испании они жили по нескольку дней в портах Кадиксе и Гибралтаре. Затем их путь продолжался морем, вдоль берега Франции, из Марселя по суше добрались чрез Тулон, Ниццу и Монако до Генуи, где прожили несколько дней. Оттуда опять морем они плыли до Ливорно, оттуда ездили во Флоренцию и Пизу. Будучи в Италии, они получили от Петра I письмо о том, что они не имеют еще «фундаменту» в морских науках: «Того ради по получении сего письма поезжайте во Францию, в Брест или а другое место, на акиане лежащее...».
Подобное же государь писал Конону Зотову в Ревель: «Ехать во Францию в порты морские, а наипаче где главный флот их, и там, буде возможно, и вольно жить, и присматривать волонтиром, то быть волонтиром, буде же невозможно, то принять какую службу. Все, что по флоту надлежит, на море и в портах сыскать книги, также чего нет в книгах, но от обычая чинят, то пополнить и все перевесть на славянский язык нашим штилем, токмо храня то, чтобы дела не проронить, а за штилем их не гнаться».
• Первые гардемарины
В 1716 г. Петр I вновь отправился в путешествие по Европе, и весной, вопреки его же октябрьскому указу, состоялась третья массовая отправка дворян за границу. «В 1716 году в январе сам Его Величество Государь изволил смотреть в доме генерал-адмирала графа Федора Матвеевича Апраксина» (См.: Мордвинов С.И. Родословие фамилии адмирала Мордвинова. Т. 2. С. 14). Были отобраны 40 человек и отправлены в Ревель для определения на корабли. Весь год флот России готовился в союзе с Данией и Англией нанести Швеции решающий удар, чтобы склонить её к заключению мира. В Ревеле стояла эскадра . Из русских капитанов – К.Зотов на «Девоншире», Н.Сенявин на «Страфорде», И.Синявин на «Урииле» и Степан Лопухин на фрегате «Самсон». Капитан Иван Синявин оставил у себя Василия Измайлова (Вероятно, Василий Андреевич Измайлов, женатый на Анастасии Михайловне Нарышкиной (р. 1703), ген.-майор, 1742 г.), неизвестно из каких симпатий, юнак Иван Ржевской по болезни оставлен на корабле «Ингерманланд» у капитана Гослера.
Сиверс Пётр Иванович (29.03.1674-10.05.1740)
Петр I, находясь в Данциге 2марта, договорился об обучении недорослей и послал Ф.М.Апраксину в Ревель указ еще отобрать в Петербурге из школьников лучших дворянских детей. «Понеже получили Мы ведомость из Италии, что наших в Венеции в морскую службу принять хотят; также ныне из Франции отозвались, что и там их примут же. Того для велите как наискорее в Питербурхе отобрать еще из школьников лучших дворянских детей… а именно во все три места: в Венецию, во Францию и в Англию, по двадцати человек… отправить до мекленбургской земли, где мы будем обретаться» (НИА СПбИИ РАН 1778. 1716 г., марта 2. Указ Петра I из Данцига Ф.М.Апраксину. Копия конца XIX – начала XX в. Ф. 270. Оп. 1. № 81. Л. 252; Именной указ, данный адмиралу Апраксину. «Понеже получили Мы ведомость из Италии…» (ПСЗ. Ч. I, т. 5. С. 201. № 2999 от 2 марта 1716 г.)). До начала кампании из С.-Петербургской академии в Ревель прислано еще двадцать человек. Тогда впервые в дневниках недорослей появилось слово «гардемарин».
«Положение о гардемаринах в российском флоте» объявлено 19 апреля 1716 г. (МИРФ. Ч. 3. С. 128-129). Новоиспеченные гардемарины в это время были в Амстердаме, а государь находился в Польше: «18-го апреля. Их Величества были у Короля Августа» (Походный журнал Петра I 1716 года. СПб., 1855. С. 70, 72). В мае-июне он с супругой находился на лечении в Бад-Пирмонте в Германии. 6 июля государь уже в Копенгагене, куда прибыли отряд из 43 галер и ластовых (вспомогательных) судов с десантом, а затем Ревельская эскадра. «На той-то эскадре вышеозначенные кадеты, двадцать человек, с прежде прибывшими сорока человеками, яко первые в Российском флоте с 1716 года учрежденные гардемарины, довезены к его величеству в Копенгаген…» (Мордвинов Семен Иванович (1701-1777) – русский адмирал (1764 г.); служил на Балтийском флоте с 1723 г., в 1731-1734 гг. – командир Астраханского порта, в 1740-1744 гг. вновь на Балтийском флоте, командовал различными кораблями. См.: Мордвинов С.И. Родословие фамилии адмирала Мордвинова. Т. 2. С. 14). Гардемарины находились на борту «Архангела Михаила» под командованием англичанина капитана Рю. Они действительно стали первыми гардемаринами, потому что первыми узнали о введении этого звания для всех учеников. «Его Величество, на корабле своем "Ингерманландии" под штандартом, изволил всех гардемарин сам смотреть и разбирать» (См.: Мордвинов С.И. Родословие фамилии адмирала Мордвинова. Т. 2. С. 14). 5 августа соединенный флот из 70 кораблей и фрегатов под командой Петра I вышел из Копенгагена и через три дня прибыл к острову Борнхольм.
28-пушечный фрегат «Архангел Михаил»
В октябре гардемаринов расписали по флотам: в Венецию – 31 человек, из них по архитектуре – 5; во Францию – 20. Десятерых собирались отправить в Англию, но английский адмирал без указа своего короля гардемаринов не принял. Петр же беспокоился о тех, кто был отправлен ранее. Он писал в Лондон князю Куракину: «Понеже сам ведаешь, что какую противность ныне Англия начинает, того ради опасаюсь, чтобы наших учеников там не задержали, которые разным художествам учатся, или бы деньгами не прельстили на смех. Того для старайся, чтобы их оттоль достать». Василий Щепотьев и Никифор Еремеев уже бывавшие за морем (Щепотьев – в Англии 5месяцев, Еремеев – в Голландии 4 месяца), оставлены в русском флоте, чтоб иметь морскую практику. И.И.Неплюев свидетельствует, что накануне отъезда гардемарин Кастюрин бежал в датскую службу.
Из Копенгагена гардемарины пошли все вместе на голландских военных кораблях в Амстердам, а иные – сухим путем. Семен Мордвинов заболел в Эльсиноре и догнал всех в Амстердаме (См.: Мордвинов С.И. Родословие фамилии адмирала Мордвинова. Т. 2. С. 9-55), где в январе 1717 г. находились государь и государыня Екатерина Алексеевна. Из Амстердама государь и 20 гардемаринов двинулись во Францию. Гардемарины прибыли в порт Сент-Мало, где их дожидался капитан-лейтенант Конон Зотов (Именной указ, данный Конону Зотову о посылке во Францию 20 дворянских детей для научению морской службе (ПСЗ РИ. Ч. I, т. 5. С. 484. № 3058 от 3 янв. 1717 г). 10 апреля 1717 г. Петр со свитой приехал в Париж, где посетил Сорбонну, Королевскую библиотеку, Коллеж Мазарини и Парижскую обсерваторию. 9 июня Петр выехал в Спа (Павленко Н.И. Петр Великий. М., 1994. С 380).
Зотов Конон Никитич
В сентябре 1717 г. в Париж прибыли вызванные из Италии родственники государя братья Нарышкины со своими спутниками, но государя не застали. В 1719 г. они в течение 18 месяцев уже сами осуществляли специальный надзор за обучающимися во Франции русскими гардемаринами (МИРФ. Ч. III. СПб., 1866, № 28. С. 20–21. В Бресте пребывали: Салтыков Петр (Семенович), Дуб(д)ровской Иван, умер в 1725 г. в Бресте (Франция). Возможно, с ними учились присланные из Венеции Безобразов Иван, Пушкин Алексей (Михайлович)). К.Зотов с гардемаринами поехал сухим путем в порт Брест, где 10 человек определились поручиками во французскую службу на флот.
Ушёл из жизни последний член экипажа гвардейской подводной лодки «Л-3» гвардии полковник медицинской службы Булыгин Анатолий Алексеевич. Это большая утрата для всего ветеранского братства.
Семья ветерана просит желающих с ним проститься прибыть к Центральному залу крематория 4 ноября до 15 часов 30 минут. Адрес: Санкт-Петербург, Шафировский просп., 12
25 июня 2016 года Анатолию Алексеевичу исполнилось 94 года. На мундире ветерана орден Красного Знамени, три ордена Отечественной войны, два ордена Красной звезды, медали «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», « За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией» и другие награды.
Анатолий Булыгин родился в 1922 году на Ярославщине. Его родителями были сельские труженики, отец – председателем колхоза. Анатолий хотел стать врачом, с семилетнего возраста ежедневно ходил пешком в школу, расположенную в 4,5 километра от дома. Хорошо учился, хотя некоторых предметов в сельской школе не преподавали. Была ещё одна серьёзная причина, которая могла помешать осуществлению его мечты – в то время сельским жителям не давали паспортов, что не позволяло выезжать в другие регионы. В 1936 году отца, назначили начальником отдела коммунального хозяйства г. Брайтова. Продали дом, хозяйство, скотину, стали горожанами, получили паспорта.
В 1939 году семья переехала в Ленинград, жили у родственников, пока не получили своё жильё, через год Анатолий успешно окончил городскую школу. К тому времени в Ленинградском Первом медицинском институте открыли военно-морской факультет, юноша сдал вступительные экзамены, но не прошёл по конкурсу и был зачислен в резерв. Был огорчён неопределённостью своего положения и согласился поступить в Кронштадтское военно-медицинское училище, которое давало среднее специальное образование и командирское звание – военфельдшер. Курс молодого бойца был успешно пройдён в учебном отряде подводного плавания имени С.М.Кирова и на крейсере «Аврора», стоявшем у причала Ораниенбаумского порта.
Курсант Анатолий Булыгин
С началом войны училище произвело три досрочных выпуска. 29 октября 1941 года закончил обучение и Анатолий. Шёл парнишке в ту пору девятнадцатый год. Военфельдшера назначили лекарским помощником (лекпомом) подлодки «Щ-412». Лодка строилась на одном из заводов Ленинграда. В декабре 1941 года А.Булыгина перевели на подводную лодку «Л-3», вернувшуюся из боевого похода Зимой она ремонтировалась на заводе, а затем стояла у борта плавбазы «Иртыш», ошвартованной на Неве, у Летнего сада.
Молодого медика приветливо встретили на минзаге. Помогли изучить устройство корабля, организацию службы. Как и водится на флоте не обошлось без шуток и подначек. Обычно молодым подводникам предлагают сбегать на клотик за кипятком, затем поточить лапы у якоря, ну и конечно выписать на береговой базе дрова для корабельного электрического камбуза. Анатолий Алексеевич с достоинством отнёсся к этим шуткам. Он не курил и не употреблял спиртных напитков. Помимо ежедневных занятий, о которых я расскажу ниже, старший фельдшер отвечал за продовольствие и за организацию питания экипажа в боевых походах. Он считал своим долгом систематически проверять провизионные камеры, наличие продуктов, в том числе и сохранность вина, которое входило в автономный паёк. Нашлись умельцы, которые смогли вскрыть провизионку и употребить некоторое количество живительной влаги. Анатолий Алексеевич решил сам разобраться, не докладывая командованию о происшествии, поскольку виновников могли отдать под суд военного трибунала. Он вычислил «рационализаторов», провёл с ними разъяснительную и воспитательную работу, заставил «шалунов» искренне раскаяться. Недостачу покрыл, отказавшись от своей винной порции. С тех пор весь экипаж ПЛ при обращении к нему, как принято на флоте, использовал слово «доктор», и безоговорочно доверял ему – хорошему человеку и прекрасному специалисту.
Паёк подводников на берегу немногим отличался от норм жителей блокадного города. За первые 6 месяцев 1942 года на бригаде подплава было выявлено104 случая дистрофии и 1300 – гипоавитаминоза. Командование организовало поездку во Всеволожские леса за хвоей, из которой готовили настои. Во время обязательных медосмотров, на утренних построениях экипажа, удалось обеспечить раннее выявление признаков заболеваний у ослабевших людей. Большая работа проводилась по предупреждению распространения инфекционных заболеваний. Подводные лодки были успешно отремонтированы с активным участием личного состава, причём роль медицинской службы соединения в поддержании здоровья людей была значительной. В начале мая экипаж перевели на лодку. Загрузили продовольствие, команда прошла медицинский осмотр, рентгеноскопию, санацию полости рта. Были отработаны береговые элементы курсовых задач, испытаны системы и устройства, простреляны торпедные аппараты. Первое в жизни погружение «доктора» Булыгина подводная лодка провела на Неве, в районе Литейного моста. После погрузки торпедного оружия, с целью дезинформации вражеских артиллеристов, обстреливавших город, подлодку поставили к причалу мельницы имени Ленина, что затруднило подвоз продуктов на корабль. Душистый и ароматный хлеб пришлось доставлять городским транспортом. Можно понять состояние голодающих жителей блокадного города, ехавших в трамвае во время перевозки драгоценных мешков. Не было ни единого случая негативной реакции со стороны ленинградцев. Мы гордимся их мужеством и выдержкой. Затем подводная лодка «Л-3» перешла в Кронштадт, где выполнила курс артиллерийских стрельб, размагничивание и другие мероприятия.
Ещё осенью 1941-го Анатолию Алексеевичу удалось разыскать жену маминого брата с тремя детьми и бабушкой. Он старался чаще посещать родных, и каждый раз приносил им свой завтрак. Вместе с тётей они ездили за дровами для буржуйки, меняя их на табак. Зимой 1941-1942 года от дистрофии умерли мать и младшая дочь Марии Ивановны. Весной 1942 года родные были эвакуированы, Анатолий отослал им свой денежный аттестат, по которому те до конца войны получали 90% его оклада. Благодаря письмам тёти он узнал номер полевой почты воинской части, где служил отец и установил с ним постоянную переписку. О гибели брата в немецком концлагере и о судьбе мамы Анатолий не знал до окончания войны. Той же весной он опознал в измождённом человеке в госпитальном халате, стоящем у решётки дворца Труда, своего двоюродного брата. Счёл долгом приносить тому витамины, пайковые папиросы и …свой завтрак.
В Кронштадте была завершена подготовка ПЛ к выходу в море и в ночь на 10-е августа 1942 года лодка перешла к острову Лавенсаари (ныне о. Мощный), затем, форсировав противолодочные заграждения и минные поля, вышла в Балтийское море. Каждый член экипажа хорошо знал своё дело, нёс ходовую вахту и готовился обеспечить применение оружия. Анатолий Булыгин ежедневно производил опрос подводников о самочувствии, совмещая медицинское мероприятие с выдачей винной порции. Вино хранилось в 30-х литровых деревянных анкерках. Старший фельдшер лично наливал вино из чайника в кружку каждого подводника. Тем, кто жаловался на состояние здоровья, назначалось обследование и лечение. Еженедельно проверялась целостность упаковок продуктов, вёлся скрупулёзный подсчёт оставшейся провизии. Старший фельдшер контролировал аварийные бачки с продуктами и пресной водой, рассчитывал газовый состав отсечного воздуха. При досрочном возвращении лодки из похода остаток провизии подсчитывался и при малейшей недостаче виновные строго наказывались. К примеру командиру ПЛ «С-12» Бащенко был объявлен выговор, а фельдшера Кузнецова, по приговору суда военного трибунала, направили в штрафной батальон. Позднее, в боевом походе, эта подлодка погибла со всем экипажем. Анатолий Алексеевич анализировал и записывал свои ощущения при торпедной атаке, ожидании взрыва, воздействии глубинных бомб, реакцию на команды, доклады и действия ГКП (главного командного пункта). В походе экономили пресную воду, на приготовление пищи, мытьё камбузной и столовой посуды ежедневно уходило не более 5,8 литров драгоценной влаги на человека. На первые три дня похода брали свежие продукты. Затем переходили на сухари, сухие овощи, консервы. Находили возможность организовать помывку личного состава, для чего периодически выделяли каждому 3-5 литров опреснённой воды. После помывки использовали запасное бельё, а грязное хранили в мешках для последующей стирки после возвращения в базу.
В памяти Анатолия Алексеевича остались подрывы на минах, воздействие глубинных бомб, посадка на мель Калбодагрунд, намотка стального троса на правый винт, при швартовке к причалу в Лавенсаари. Не все выдержали тяжёлые испытания боевых походов. После возвращения в базу старшина группы радистов В.В.Чупраков был госпитализирован и списан с корабля из-за тяжёлого психического заболевания. Через неделю он скончался. В связи с большой нагрузкой на единственного акустика Д.Ф.Жеведя, старший фельдшер А.А.Булыгин и командир отделения радистов В.В.Титков освоили специальность гидроакустика, подменяли на вахте единственного «слухача». Позднее штат акустиков удвоили.
29 октября 42 года, при выходе в торпедную атаку, лодка попала под таранный удар немецкого транспорта. Вслепую, с погнутыми перископами, через бесчисленные противолодочные заграждения израненная ПЛ шла домой, в блокадный Ленинград, куда возвратилась 19 ноября. Во время ремонта и нахождения на берегу Анатолий Алексеевич настойчиво привлекал к занятиям спортом личный состав, поскольку придавал большое значение физической подготовке. В феврале 1943 г. ему присвоили воинское звание лейтенант медицинской службы. 22 марта подлодке вручили гвардейский военно-морской флаг, матросам – гвардейские ленты, каждому члену экипажа – гвардейский значок. В 1944 г командир корабля написал аттестацию на старшего фельдшера, где дал ему объективную характеристику. Приведу некоторые положения этого документа. «Участвовал в боевых походах. Смелый и мужественный офицер. Отлично знает свою специальность и хорошо справляется с ней. Аккуратен и точен в работе. Культурен и вежлив в обращении. Отлично дисциплинирован, пользуется большим авторитетом у личного состава. Обладает хорошими морскими качествами. Достоин присвоения очередного звания гвардии старший лейтенант медицинской службы». С аттестацией согласились командир дивизиона А.Е.Орёл и командир бригады С.Б.Верховский. Анатолию Алексеевичу перед строем соединения вручили новые погоны - он стал гвардии старшим лейтенантом.
Из-за тяжёлых повреждений, полученных в конце 1942 года, наглухо перекрытого выхода из Финского залива до 1 октября 1944 года лодка не выходила в море. Военные медики в базе помимо дежурства по санчасти проводили опросы членов экипажа о состоянии их здоровья, медосмотры, в том числе по предупреждению педикулёза, были организованы консультации у специалистов, и, что греха таить, обеспечивали профилактику венерических заболеваний. На мой осторожный, не вполне корректный вопрос, были ли пострадавшие на любовном фронте, мой собеседник жёстко и твёрдо отказался нарушать медицинскую тайну. К чести коллектива фельдшеров и врачей, возглавляемого Тихоном Алексеевичем Кузьминым, ни один боевой поход не был сорван по вине медицинской службы.
Осенью 1944-го лодки бригады перешли из Кронштадта в Финляндию и неоднократно выходили через финские шхеры в Балтийское море, выполнять боевые задачи. «Л-3» совершила ещё три похода. За годы войны она одержала 28 побед, стала гвардейской, личному составу вручено 423 ордена и медали. 5 членов экипажа участвовали 24 июня 1945 года в Параде Победы на Красной площади. Ограждение рубки установлено в Москве, на Поклонной горе. Каждый матрос, старшина и офицер внёс свой вклад в достижение Великой Победы, Каждый из них был настоящим героем, в их числе и А.А.Булыгин.
Летом победного года Анатолий Алексеевич, с группой фельдшеров, был направлен в Военно-морскую медицинскую академию, которую окончил через 5 лет. В 1948 году он женился, через год родилась Марина, через пять – Михаил. К сожалению его супруга, Валентина Ивановна, рано покинула наш мир. Подрастают два внука и правнучка нашего героя. После окончания академии он служил врачом – физиологом отдельного дивизиона опытовых подводных лодок, куда входили подлодки с двигателями замкнутого цикла, использовавших жидкий кислород и с парогазовой турбиной, работавшей на перекиси водорода. Проводил большую исследовательскую работу по обитаемости, решал другие специальные задачи. В 1959 году А.Булыгин стал флагманским врачом первого соединения атомных подводных лодок. Он прошёл дополнительную подготовку по гигиене и радиационной безопасности. В 1961 году А.Булыгина направили для прохождения дальнейшей службы в НИИ ВМФ, но он продолжал принимать участие в походах атомных подлодок, в том числе в 52-х суточном плавании «К-133» в Атлантику, где изучал влияние факторов внешней среды на обитаемость экипажа. К сожалению, как и многие первопроходцы атомного флота, он не избежал воздействия проникающей радиации во время аварий и аварийных происшествий, о чём помалкивал в течение 30 лет, поскольку дал соответствующую подписку. Эти повлияло на состояние его здоровья и привело к инвалидности.
70 суток А.Булыгин провёл в испытаниях на герметизированном стенде – подводной лодке. В 1971 году Анатолий Алексеевич подготовил и защитил диссертацию, стал кандидатом медицинских наук, ему присвоили учёное звание «старший научный сотрудник». Он участвовал в написании многих книг, статей, докладов, более сотни научных работ, являлся автором двух изобретений.
Гвардии полковник Булыгин активно работал в Региональной Организации ветеранов-подводников Санкт-Петербурга, являясь почётным членом её Президиума. Он проявлял заботу о здоровье своих товарищей, оказывал внимание и поддержку вдовам подводников. При его активном участии был создан и свыше сорока лет действует музей гвардейской подводной лодки «Л-3», «Фрунзевец» в школе № 201 Фрунзенского района нашего города. В соответствии с Корабельным уставом Военно-морского флота он, как последний оставшийся в живых офицер прославленной подлодки, вступил в исполнение обязанностей командира корабля. Им был подписан приказ о формировании школьного экипажа подлодки «Л-3», в состав которого включены все школьники и педагоги школы, которые принимали и принимают активное участие в военно-патриотической работе, а также дети и внуки членов экипажа «Л-3».
Я знал Анатолия Алексеевича с мая 1944 года. Память о замечательном человеке останется в наших сердцах. Капитан 1 ранга М.В.Коновалов
-72-700.jpg)
.jpg)
