Конец 1980-х. Возвращаемся из очередной автономки. Неистребимое племя ЗКПЧ пускает по экипажу опросной лист, и один из вопросов этого листа можно понять как кто чем недоволен, попросту говоря. То ли пищей, то ли кинофильмами, взятыми в море, то ли литературой, то ли еще чем-то. На пульте ГЭУ (пульт ГЭУ на всех проектах атомоходов – сборище лучших умов, мозг и кладезь мыслей в одном лице) горячо обсуждаем прокламацию зама. Еще бы – три дня до прихода в базу, а здесь такое развлечение.
Прикомандированный к нам для выполнения задач БП, а прикомандированным в море ходить – манна небесная, Александр, психанув, написал в замовском листе: «Я, капитан-лейтенант Фролов, не доволен Советской властью!». Александр, кстати, прославился в 19-й ДиПЛ тем, что при разборе на партсобрании за пьянку в заключительном слове сказал: «Товарищи коммунисты! Да, я могу предать себя, жену, но вас и Родину – никогда!». После его слов даже резолюций не принимали, а все встали и разошлись. Так вот, посмеялись мы тогда над его записью и забыли. Но не забыл ЗКПЧ и особый отдел. На третьи сутки по приходе в базу Павел был исключен из рядов КПСС и уволен из рядов Вооруженных Сил чуть ли не за попытку свершения государственного переворота! Полный абзац!!! Ничего мы сделать не смогли. Правда, в начале 1990-х, когда СССР развалился, Павел приехал к нам и (как сейчас говорят) был полностью реабилитирован как пострадавший от коммунистического режима. Здесь хоть правда восторжествовала. А я, когда ходил прикомандированным с другим экипажем, первым делом заму говорил, что у меня день рождения через пять дней, и получал испеченный торт или пирог на именины, который под чай на ПУ ГЭУ и уничтожали. Вторым делом писал табличку: «По тревогам не кантовать, при пожаре выносить первым!» и вывешивал на шторке койки в каюте.
Но вернёмся к свадьбе брата. Я в Риге купил красивый свитер, который отдал Петру, в нём он и женился. В семье брата родилось трое детей: сын Евгений, дочь Елена и сын Павел. Как рассказывал Петя, два раза у них могли бы родиться близнецы. Говорят, что близнецы рождаются через поколение, наш отец был близнец с дядей Филиппом, вот и у Петра могли бы быть близнецы, но не родились по желанию родителей.
В сентябре 1962 года решил жениться Боря Тварнов. Его будущая жена Нина жила в Колпино. У неё была родная сестра Валентина, которая мне нравилась, Борис нас познакомил, но в дальнейшем на ней женился наш однокурсник Толя Биниенко. Он ей больше понравился. Были у них ещё двоюродные сестры, которые жили в Пушкине, очень симпатичные девушки, за ними ухаживал Валя Пряхин и другие курсанты, но почему-то они замуж за курсантов не вышли. Свадьба у Бориса была назначена на субботу, а в воскресенье в училище проводился традиционный осенний кросс в Сосновке на 3 километра. Жениха от кросса освободили, а всем гостам пришлось бежать эту дистанцию, так как явка должна быть высокой. Удовольствие было ещё то. Всю ночь с субботы на воскресенье мы гуляли на свадьбе, а утром поехали на кросс, подремав немного в электричке. Мужественно стартовали и бросились вперёд. Где-то на середине дистанции Толя Дёмин вспомнил, что у нас свадьба и пустился в пляс. Кто-то его подлержал, другие начали уговаривать, чтобы продолжить бег. В конечном итоге мы всё-таки пробежали всю дистанцию, не показав, к сожалению, сколько-нибудь приличного результата. Хорошо, что никто не упал на кроссе. После кросса опять поехали в Колпино, где другие гости явно нас заждались. На этой свадьбе всем запомнилась тётя невесты, у которой был очень замечательный голос, все песни она пела с таким чувством, что до сих пор в ушах стоит её песня: «Мама, милая мама! Посмотрю я на тебя, да ты совсем седая. В горе молчаливая, в праздник хлопотливая, мама, милая мама.» Она пела и другие песни. Хороший дуэт у них сложился с Толей Дёминым, у которого тоже хороший красивый голос. Свадьба прошла очень весело, было много стихов, пожеланий. Потом мы неоднократно приезжали в гости к Борису, ездили в Пушкин к их родственникам. С Борисом нас сближало то, что он был родом из Ивановской области из Вичути и до поступления в училище служил на флоте. Очень он близок был со Степаном Козловичем, который прослужил на флоте 3 года и тоже женился в Колпине. Но дальнейшая жизнь Бориса сложилась трагически. По окончании 4 курса он проходил преддипломную практику в Прибалтике и уже в конце практики попал под поезд и был зарезан насмерть. У нас был в училище какой-то рок. Почти каждый год кто-то из четверокурсников погибал на преддипломной практике. Чем это объяснить, даже непонятно. Может быть тем, что на преддипломной практике мы как-то сразу становились слишком самостоятельными, нас назначали дублёрами прорабов или начальников участков, и эта излишняя самоуверенность после училищной опеки приводила к трагическим последствиям. Хотя, с другой стороны, мы уже были взрослые люди, некоторые завели семью. Всем нам было очень жаль, что Борис погиб. После этой трагедии у его жены случились преждевременные роды, и ребёнок погиб, не осталось на земле
Но жизнь продолжалась, мы уже были на 4 курсе. Началась череда женитьб, наши холостяцкие ряды таяли на глазах. В ноябре я познакомился на танцах с симпатичной девушкой. Провожать себя до своего дома она не разрешила. Как потом выяснилось, ей было неудобно, что она живёт в таком неказистом доме. Меня трудно было этим удивить, потому что наша семья тоже жила не в хоромах. Девушку звали Галя Панфёрова. Она работала в проектном институте, а по вечерам училась в политехническом институте. Как она потом рассказывала, в этот вечер в наше училище пришла потому, что поссорилась со своим знакомым парнем из морского училища. В нашем училище она бывала раньше, временами её приглашал танцевать Валя Пряхин, который снимал комнату вместе с Сергеем Логиновым. Эта комната находилась напротив окон того помещения, в котором работала Галя, и часто она видела, как молодые курсанты начищали по утрам на улице свою обувь. Короче говоря, она пришла на танцы, и мы встретились. Я не знал, что она рассчитывала потанцевать с Пряхиным, кстати, он тоже был из Иваново, и мы с ним дружили. Постепенно мы с Галиной сближались. Жила она с мамой в комнате двухэтажного деревянного общежития, на этаже было комнат 14, общая кухня и туалет. Мы пришлись друг другу по душе, о чём она рассказала своей матери, но её очень смутил тот факт, что она была старше меня на 3 года. Мне это было без разницы и через месяц после знакомства я сделал ей предложение стать моей женой, которое было принято. Иногда она говорит мне, что до сих пор не может понять, как могла она, очень серьёзная девушка так быстро согласиться на моё предложение. В декабре мы подали официальную заявку во дворец бракосочетаний на Английской набережной и начали готовиться к свадьбе. Подготовка к свадьбе совпала с зимней экзаменационной сессией, но одно другому не помешало. Нам выдали специальные талоны для посещения салона для новобрачных на проспекте Суворова, где можно было приобрести одежду, свадебное платье, обувь и многое другое, чего в свободной продаже в магазинах не было. Дефицитные вещи можно было купить в магазинах «Берёзка» на чеки внешторга, которые выдавались советским гражданам, работающим по контрактам за границей, или в салонах для новобрачных по приглашениям. Причём, тем, кто работал в соцстранах типа Монголии выдавались чеки с синей полосой, а в капстранах - бесполосые чеки, что существенно влияло на возможности покупки товаров. Поскольку у нас средств свободных не было, покупать нам особо было нечего, по нашему приглашению ещё сходили в салон Галины сотрудницы с работы, например, Рита Сафронова и кто-то ещё. Мне купили черный костюм, белую рубашку, туфли, галстук, пальто. У меня была только военная форма, а гражданской одежды не было никакой. Я жил в общежитии, ходил всюду в форме: и на занятия, и на танцы, и в город. Бракосочетание было назначено на 26 января 1963 года. К этому времени уже закончились экзамены. Многие мои однокурсники разъехались на каникулы, поэтому на свадьбе было их немного, но самые близкие друзья были: Сева Смирнов с женой, Боря Тварнов с женой, Степан Козлович с женой.
Крайний слева Леонид Чуваев.
Моим свидетелем был мой товарищ еще с Нахимовского училища Лёня Чуваев, у Гали свидетельницей была её давнишняя подруга Люда Качалова, с которой они вместе учились в техникуме. Из моих родных на свадьбе была моя сестра Галя и случайно оказавшийся в командировке в Ленинграде двоюродный брат Юра Копылов. Со стороны невесты были её мама, тётя Тася с дядей Ваней и их детьми Людой. Геной и Ириной, тетя Аня с дядей Андрюшей и детьми Таней и Ирой, тёти Надя, тётя Шура с дочкой Зиной. Подруга Люда Диденко проездом из Одессы, Изольда, Тая Сафроненко с мужем Вадимом, тоже нашим курсантом.
Ленинградский дворец бракосочетания.
Было очень много прекрасных поздравлений от подруг и товарищей по работе и учёбе, играл баян, непрерывно звучали песни, пожелания, искренне от души.
На этом заканчивается переданная Медведевым В.М. часть воспоминаний. Ниже приведем еще несколько фотографий из его архива.
Боевые подруги. Юбилейная встреча 1984 года.
Полковник в отставке В.М.Максимов в рабочем кабинете в Министерстве транспорта РФ.
Первый заместитель министра транспорта РФ А.П.Насонов среди офицеров запаса - работников министерства. Второй справа Медведев В.М.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Лейтенантом, только пришедшим на атомоход, принимаю 8-й отсек по акту приема-передачи. Акты напечатаны все под одну гребенку, то есть: что для торпедного отсека, что для ракетного, что для турбинных отсеков – все одинаково. Наталкиваюсь в пункте 32-м на слово «пипифаксник». Пипи-факс – это вроде бы понятно, туалетная бумага. А что же такое «пипифаксник»? Спрашиваю у таких же балбесов, как и сам. Никто и ничего. У ребят постарше спросить стесняемся. Еще лейтенантский гонор не выветрился. Что же это слово значит? Дня через три все-таки спросил у сдающего мне дела командира отсека, «пятнадцатилетнего капитана» (на флоте тогда так называли офицера в звании капитан-лейтенант, прослужившего в этом звании пятнадцать лет). Тогда узнал и запомнил на всю оставшуюся жизнь, что «пипифаксник» – это проволока или штырь, на который навешивается туалетная бумага в лодочных туалетах. Сами подводники придумали или это настоящее название – не знаю, но до сих пор продолжаю держалку для бумаги у себя в туалете называть «пипифаксником».
При отборе кандидатов для поступления на учёбу основными требованиями, хотя об этом официально никогда не говорилось, являлись: безупречная предыдущая воинская служба, членство в партии, высшее военное образование, крепкое здоровье, возрастной рубеж – не младше тридцати и не старше тридцати пяти лет, а также необходимое и своеобразное условие – семейное положение и наличие детей. Как показали дальнейшие события, жёны слушателей тоже были в определённой степени посвящены на специально проводимых с ними инструктивных занятиях о характере предстоящей деятельности своих мужей. Так вот, мандатная комиссия, как я полагаю, все эти моменты и отслеживала. Если члены этой комиссии задавали вопросы, например, какой руководитель страны куда поехал или когда был а такие вопросы превалировали, то, наверное, хотели знать, кто и как ориентируется в политических событиях. Вспоминаю, что меня спрашивали.
Вопрос: Вы служите в частях разведки? Кто Начальник Разведки ВМФ? Этот вопрос меня, можно сказать, застал врасплох. Дело в том, что контр-адмирал Б.Н.Бобков, наш Начальник Разведки, как говорили, в этот период как раз планировался или к переходу на новое место службы, или – к увольнению в запас. Что отвечать? Немного замялся, но не очень растерялся и тут же утвердительно ответил: Ответ: Да. Начальник Разведки ВМФ контр-адмирал Борис Назарович Бобков. Среди членов комиссии, которых сидело за столом, наверное, не менее десяти человек в генеральской форме и гражданской одежде, появилось какое-то весёлое оживление. Некоторые стали поворачиваться в одну сторону. Не понимая, почему мой ответ вызвал такую реакцию, я тоже бросил взгляд в этом же направлении и увидел Б.Н.Бобкова, находящегося в составе комиссии. Позже мне стало известно, что всего несколько месяцев тому назад Начальником Разведки ВМФ был назначен контр-адмирал Ю.В.Иванов, а Борис Назарович был переведён в распоряжение ГРУ. Другие мои ответы ещё более развеселили членов комиссии. Вопрос: Вы с семьёй проживаете в Москве? Ответ: Да. Вопрос: Какие у вас жилищные условия? Ответ: Нормальные. Вопрос: Семья живёт в своей комнате? Ответ: Нет. Вопрос: У вас однокомнатная квартира? Ответ: Нет. Вопрос: У вас двухкомнатная Ответ: Нет.
Следующего вопроса не последовало. В рядах членов комиссии возникло весёлое оживление, какие-то реплики, недоумённые переглядывания между собой. Что это он тут говорит «нет» да «нет»? Шутки шутить пришёл, что ли? Возникала малоприятная для меня ситуация. Не дожидаясь, как мне показалось, неблагоприятного хода развития событий, я вдруг утвердительно заявил: У меня трёхкомнатная кооперативная квартира! Комиссия взорвалась неудержимым громким смехом и напряжённость исчезла. Председатель комиссии, выдержав небольшую паузу, при полной тишине резюмировал: Вам надлежит использовать отпуск за этот год и ждать сообщения об окончательном решении. Можете идти. Вместо того, чтобы радостно произнести благодарственные слова в духе: «Ваше решение я расцениваю как огромное доверие нашей партии и советского правительства, которое оправдаю своей отличной учёбой!», я тихо, но не менее эмоционально произнёс: Большое спасибо! При выходе из комнаты в коридор за моей спиной опять-таки послышались смешки и весёлые реплики.
Покинув гостеприимную загородную виллу, я возвратился в свой Центральный Отряд, доложил непосредственному командиру капитану 2-го ранга О.С.Капустину о том, что со мной произошло. Получил разрешение на очередной отпуск за 1966 год, выхлопотал себе путёвку в дом отдыха в и улетел на Чёрное море. Вот когда наконец-то реально сработала запись в медкнижке о моём вымышленном гастрите. Жаркое лето. Тёплое море. Весело отдыхал, купался, загорал, играл на пляже в карты в компании молодых женщин, отмечал День Военно-Морского Флота, пил виноградное вино, простудился от переохлаждения после длительного плавания в море и обмывания холодным душем от солёной морской воды, пролежал около недели с высокой температурой – можно сказать, что отпуск прошёл насыщенно, быстро и интересно. Незадолго до возвращения в Москву получил телеграмму от моего тогдашнего приятеля по службе в Центральном Отряде Саши Иванова, который сообщил, что я зачислен в Академию и должен прибыть к назначенному сроку. В последних числах августа, я уже точно не помню, как это было обговорено, мы, все зачисленные на первый курс, в своей гражданской одежде к установленному времени собрались в обусловленном месте, на первом этаже в холле какой-то ведомственной гостиницы. Без лишних рассуждений очень быстро и организованно каждому из нас под расписку были выданы пропуска на вымышленные фамилии с нашими реальными фотографиями. Наш курс в течение всех трёх лет учёбы располагался автономно от самой Академии, в отдельном хорошо приспособленном для учебного процесса трёхэтажном здании, находящемся в центральной части города. Практически появляться в Академии для нас не было необходимости. Только через три года в расположении Академии у нас проходили государственные экзамены и мероприятия, связанные с выпуском. Вспоминаю, что в повседневном общении между собой, мы вместо слова «Академия» чаще всего использовали слово «Консерватория». Этот термин так крепко закрепился, что даже по прошествии многих лет, как ни странно, среди выпускников, в том числе других факультетов и курсов, по-прежнему употреблялся в обиходе. Точно так же, как кэгэбэшники своё высшее учебное заведение называли «Вышкой».
Принимаемые меры конспирации, как нам объяснили позднее, использовались не зря. Незадолго до нашего поступления на учёбу был разоблачён в предательстве и расстрелян (1963) некто О.В.Пеньковский, нанёсший существенный урон нашему государству. Это известный факт и об этом опубликовано много открытой информации. Так вот, этот гадёныш, а по-другому не скажешь, являлся одно время членом мандатной комиссии ВДА СА и ему естественным образом были известны фамилии многих слушателей и выпускников Академии, которые он, помимо других важных сведений, составляющих государственную тайну, передавал своим американским и английским хозяевам. К сожалению, в ряды военной разведки проникали и другие предатели, которые также были разоблачены и расстреляны П.С.Попов (1960) и Д.Ф.Поляков (1987), а некто В.Б.Резун, приговорённый к смертной казни (1978), до сей поры позорно прячется под фамилией Суворов у своих «благодетелей» в пресловутой Англии. Из числа сотрудников Службы внешней разведки КГБ за последние годы, как мне стало известно из открытой прессы позднее, было разоблачено ещё большее количество предателей. Вся эта гнилая нечисть многие годы вредила нашему государству.
IX круг Ада. Обманувшие доверившихся. Ледяное озеро Коцит. Пояс Каина. Предатели родных. Пояс Антенора. Предатели родины и единомышленников. Пояс Толомея. Предатели друзей и сотрапезников. Пояс Джудекка. Предатели благодетелей, величества божеского и человеческого. Посередине, в центре вселенной, вмёрзший в льдину Дит (Люцифер) терзает в трёх своих пастях предателей величества земного и небесного (Иуду, Брута и Кассия).
Вот поэтому-то и нужна была постоянная проверка, тщательный контроль, если можно так выразиться, по любому факту, событию, действию разведчика. На протяжении трёх лет учёбы и, как оказалось, семнадцати лет дальнейшей службы на Тихоокеанском флоте, а в итоге двадцатилетнего периода нахождения в этом виде разведки, я это ощущал, наблюдал в отношении себя. Не всегда, правда, эти контрразведывательные мероприятия проводились корректно и деликатно, что вызывало у меня чувство досады и раздражения от неумелых действий этих «пинкертонов». В ходе службы, к сожалению, некоторые начальники, получая от «особистов» не всегда объективную информацию бытового характера на коллег по службе, чаще всего расценивали её как наличие компромата, что служило, в ряде случаев, препятствием для продвижения по службе. При таком положении возникали интриги между сослуживцами, обиды на несправедливое решения руководства и, как результат, в небольшом коллективе единоверцев возникали распри, что сказывалось на качестве и результатах работы. Однако возвращаюсь в август 1966 года. Итак, я слушатель первого курса основного (Первого) факультета С этого момента наш статус, с точки зрения секретности, значительно повышался, и такое положение, я думаю, все понимали, как нормальные требования в тех создавшихся условиях.
Помнится, самый первый раз в расположение нашего постоянного места пребывания и учёбы мы прибыли на автобусе и были весьма радушно встречены комендантом здания с необычной и запоминающейся фамилией – Алексей Михайлович Дуля. Для большинства слушателей, проходивших службу в разных военных округах и флотах и не имевших жилплощади в Москве, с этим комендантом пришлось решать многие хозяйственные вопросы, главным из которых являлось получение жилья для размещения своих семей. А на первых порах в спортивном зале, расположенном в нашем учебном корпусе, были организованы спальные места. По мере получения жилплощади наши слушатели переезжали со своими семьями в служебные квартиры. Первый инструктаж о порядке поведения в апартаментах учебного корпуса и на прилегающей к нему территории, об организации дальнейших наших действий провёл наш начальник курса полковник Григорий Андреевич Кузьменко, ставший на три года нашим непосредственным строгим руководителем, добрым советчиком, разумным наставником и даже третейским судьёй по многим случайно возникающим вопросам: и учебной успеваемости, и хозяйственно-бытового устройства, и семейных неурядиц, и конфликтных ситуаций между слушателями и преподавателями. Всякое у нас случалось, что, на мой взгляд, могло бы происходить в любом другом действующем коллективе. Например, вспоминаю, буквально в первые дни занятий произошёл, на мой взгляд, интересный, скорее, забавный случай. На занятиях в группе французского языка занимался мой сослуживец по Балтийскому Отряду Володя Нестеров, он от нахлынувших радостных чувств попытался в шутливой форме высказать комплимент преподавателю. оказалась примитивной, а для утончённого слуха элегантной, изящной дамы, какой, видимо, она себя считала, воспитавшей в себе за долгие годы тонкую и строгую французскую изысканность и красоту, почудилась, чуть ли не грубое оскорбление её личности. Возник скандал. В данном случае, как впрочем, и в других более сложных ситуациях, Григорий Андреевич уладил всё красиво, обойдя острые углы. Володя Нестеров, конечно, принёс извинения, и конфликт был исчерпан.
Или другой, пожалуй, более сложный случай. Один наш слушатель, фамилию которого подзабыл, высокий, стройный, мужественный красавец стал оказывать повышенное внимание работнику библиотеки иностранной литературы тоже, как мне помнится, очень привлекательной замужней женщине. Мне кажется, что некоторые слушатели специально приходили в библиотеку, чтобы в очередной раз восхититься её обаянием. В общем, дело закручивалось и приобретало серьёзный оборот, но, к всеобщему удовлетворению, благодаря своевременному и тактичному вмешательству Григория Андреевича запутанный клубок, полный страсти, нежности и любви, удалось-таки весьма аккуратно развязать и нейтрализовать. Самое главное, что неблагоприятных последствий для обеих сторон удалось избежать. Продолжая свой первый инструктаж, Григорий Андреевич тогда доходчиво и конкретно объяснил нам необходимость соблюдения установленных мер конспирации в нашем положении, строгого соблюдения пропускного режима, распорядка учебных занятий.
Продолжение следует.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Мой лучший друг Валера, выпуск СВВМИУ-77, служивший командиром группы КиП ОКС БЧ-5 К-426, решил не идти на боевую службу. За сутки до выхода он получил плохое известие с родины, а отпустить его по семейным обстоятельствам никто из вышестоящего начальства не посмел. Боялись ответственности, долбо*бы! Мы и пошли, правда, в разные стороны: я в автономку, а Валера полетел в Москву. Вместо него засунули в корпус его же коллегу с соседнего борта, а тот и рад был – хоть три месяца мозги пудрить никто не будет.
Переживал я за него в автономке сильно, но, видать, Бог услышал мои молитвы, и все обошлось более-менее. Встречает он меня на пирсе после похода, жив, здоров и невредим, только политрабочие подсуетились и сняли с него звезду одну с погон – был каплеем, стал старлеем. Завтра, Вова, говорит, хотят устроить показательное снятие звезды на ПКЗ. Приходи, потешим себя (молодец Валера – никак, задумал корешок мой сотворить с начпо подлянку!?). Пришли утром на ПКЗ, построились. Валера стал во вторую шеренгу, предварительно сняв звездочку с каждого погона. Вышедший начпо (Магелланы в море, дивизией РПК СН командует Фурманов!!!) зачитал приказ о снижении в воинском звании на одну ступень и дает команду выйти Валере из строя, чтобы снять звезду. Валерик выходит, начпо вопрошает изумленный: «А кто это снял с вас звезду, товарищ Титков?». На что Валера ему: «Министр обороны СССР, товарищ капитан 1 ранга!». Экзекуции и посрамления моего друга не получилось. А Валере мы через год звание восстановили да перевели в неплохое место службы на берегу, в учебный центр. Живет сейчас в Москве, встречаемся ежегодно, вспоминаем былое. Бывает и весело, и грустно.
