Так называемые "рядовые" спецшкольники. Московская ВМСШ. Окончание.
И в заключении этого материала – фрагмент из воспоминаний курсанта ВВМИУ Г.Мармузова, проходившего практику на тральщике Т-115:
«Когда произошла трагедия с АМ-114 и АМ-118, наш тральщик подходил к Диксону. Была получена радиограмма: немедленно следовать к острову Белый и атаковать фашистские лодки. Но в районе острова мы их не обнаружили. Увидели только наши корабли; они искали моряков с потопленного конвоя.
На борт нашего тральщика принесли курсанта Горькова с перебитой ногой… Очевидцы рассказали, что Витя Епихин был расписан у зенитного автомата «Эрликон». После попадания торпеды его, очевидно, выбросило за борт: у автомата Вити не оказалось. Как погиб Женя Тощаков, никто не знал. Женя Тимонин был подобран одним из кораблей. Он находился в понтонной лодке, в которую свободно, через сетку внизу проникала вода. Такие лодки были годны в тёплых морях, но не в Ледовитом океане… Когда Женю подняли на борт, он был уже мёртв – замёрз.
Его похоронили по морскому обычаю. Обернули в простыню, привязали к ногам груз и по доске спустили за борт…
…После войны, когда я приезжал к своим родителям, обязательно навещал отца и мать Жени Тимонина. Они всегда были приветливы, очень сокрушались, что не осталось даже могилы сына, куда бы они могли приходить». (Г.Мармузов. Трагедия у острова Белый. – В: Мы выбрали море: Воспоминания командиров и учеников Московской военно-морской спецшколы. – М., 1990. – С. 113 – 114). Кстати, в этой книге есть среднего качества фотография погибшего курсанта Е.Ф.Тимонина. Нужна ли она и фото памятника "в общую копилку" или уже есть?
Смирнов Александр Николаевич. Ленинградская ВМСШ. 1941 г.
"...Я буду терпеливо ждать тебя и встречу, как бывало, на заветном месте, где мы встречались когда-то, если ты, мой любимый, стремишься ко мне, перешагивая через огонь боев, преодолевая на пути все трудности... Так ли это, Шурик?"
Этот маленький лоскуток бумаги, сложенный треугольником и хранящий тепло человеческих чувств, мне посчастливилось увидеть на готовящейся к открытию выставке в областном краеведческом музее, посвященной 60-летию разгрома немецко-фашистских войск в Заполярье.
Это письмо Раисы Ромбовой боевому другу Александру Смирнову, от нее и подарок - голубой платок. Открытка датирована 9 мая 1945 года. Благодаря судьбе и Богу, этот человек остался жив, здравствует он и сейчас, живет в Петербурге. Капитан I ранга, бывший помощник командира взвода автоматчиков, парторг отдельного батальона Александр Смирнов преподнес в дар музею написанные им книги: "В Ленинградской военно-морской спецшколе", повествующие о мужестве и стойкости русского солдата. Передал ветеран и почетный знак морской пехоты.
Выставку готовили почти полгода. По словам главного ее создателя Екатерины Ореховой, подобная экспозиция впервые представлена вниманию мурманчан. Помогали все кто чем мог, пришел на помощь и Интернет. У самой Екатерины Ореховой воевали и деды, и прадеды. С фронтов вернулись живыми, но вспоминать войну не любили. А Екатерина Александровна решила показать маленькую толику той страшной войны, память о которой жива в сердце каждого россиянина. Все материалы, которые музей предполагает представить на выставке, новые: документы, фотографии, личные вещи участников войны.
Но, пожалуй, истинно новое то, что постепенно меняется, - это наше отношение к противнику. Да, мы помним, сколько горя принесли на нашу землю фашистские агрессоры, но нужно знать и о том, насколько это был сильный и опасный враг, и о том, какими были в реальности люди из чужих, вражьих окопов. Тогда и цена Победы будет осознанна нами в полной мере - отчетливо и ясно.
Не случайно три стенда на будущей выставке рассказывают о нашем противнике в той войне. Размещение материалов оригинально: от призывных плакатов ("Ступайте добровольцами в военно-морской полк") до фотографических отображений пустынных немецких кладбищ: ни травинки, лишь одинаковые валуны песчаных надгробий да величественное, явственно ощутимое безмолвие.
Представлены на стендах и фотографии немецких генералов: Фалькенхорста, Рендулича и других. Любопытной находкой на выставке стали немецкий солдатский песенник "Ты и твоя гармоника", рисунки неизвестного автора под названием "Егерь Тоня"- своеобразные комиксы в четверостишиях, повествующие о приключениях главного героя. Он точно следует маршруту войны: Тоня в Болгарии, Венгрии. Часть рисунков, как Тоня всегда на своем верном осле (зовут его Ишак) пытается проникнуть на Кольский полуостров, пробиваясь сквозь карликовые березки и утопая в северных мхах и лишайниках. Когда ему одиноко и страшно, он грустит о сердечной подруге, вспоминает свой дом. Заметим, что этот альбом, повествующий о радостях и печалях егеря Тони в 1942-м, занял 1-е место в конкурсе немецкой солдатской самодеятельности. Здесь и амуниция немцев: каски, карты, котелки, бинокли, фляжки. Есть в коллекции и их гармошка.
Ну а для русских солдат оставлены 5 стендов, и, если у тех гармошка, то, знай наших, - самодельная балалайка согревала души и сердца бойцов Карельского фронта, дарила надежду. Привлекла внимание листовка: "Не выпустим из Заполярья ни одного живого немца!". Тут же и фотографии, письма, личные вещи героев. В противовес немецкому егерю Тоне у нас был свой герой - Василий Теркин: полюбившийся солдатам персонаж Твардовского - постоянное действующее лицо фронтовых стенгазет и боевых листков. Среди экспонатов будущей выставки и письма легендарного Анатолия Бредова к матери, к которой он обращается на "вы", очень уважительно и бережно.
Не раскрывая других секретов, скажу, что все это вы увидите своими глазами, если заглянете, на выставку в конце сентября.
В ноябре 2003 года мы получили новую книгу «В Ленинградской военно-морской спецшколе», выпущенную к 60-летию образования военно-морских спецшкол. Первый выпуск, в котором был курсант Александр Смирнов, окончил спецшколу в 1941 году.
Всего у А. Н. Смирнова самостоятельно и в соавторстве с Игорем Григорьевичем Уваровым написано пять книг. Все они сразу становятся библиографической редкостью – ведь их тираж не более 50 экземпляров. Интересная подробность: печатались книги в типографии ЦКБ морской техники «Рубин», где после увольнения в запас в военной приемке работал А.Н. Смирнов.
Соколов Владимир Васильевич. Ленинградская ВМСШ.
Война началась для меня в Ленинграде. Я как раз окончил 8 классов и, поскольку я хотел стать моряком, я поступил в военно-морскую спецшколу. Нас сразу отправили на рытье окопов под Ленинград. Одеты мы были в тельняшки, и немецкие летчики, видимо принимая нас за моряков, поливали нас из пулеметов будь здоров. Все лето мы копали окопы. Осенью вернулись домой и началась блокада.
О блокаде много сказано. Первое время я попытался ходить в нашу спецшколу. Транспорт перестал ходить и мне приходилось идти пешком около часа. Так наверное месяц я походил и слег. Бросил я ее, и она эвакуировалась. Я вместе с родителями пережил блокаду. Сколько я под бомбежками и обстрелами был и в Ленинграде, и потом на фронте, но голод это самое страшное. Нам давали 125 грамм сырого хлеба, в который намешано черти чего. Мой двоюродный брат, его сестра и мать умерли в одну ночь. Мой отец был начальником ручной телефонной станции, которая занимала 3 комнаты в нашей квартире, а в оставшихся двух жили мы. Видимо я выжил потому, что отец устроил меня охранником этой станции. Фактически я жил дома, но мне выдали винтовку и я ее охранял, главное же то, что я получал рабочую карточку - а это 250 грамм хлеба.
В доме где мы жили, внизу была милиция, у которой был свой сарай. Эти милиционеры каждое утро обходили свой участок и собирали трупы, стаскивали их в сарай, а потом приезжала машина они их грузили и в ров противотанковый сваливали.
Летом 1942 года нас эвакуировали на баржах через Ладожское озеро в Чувашию. Туда уехала моя старшая сестра. Я конечно приехал опухший, но силы довольно быстро восстановились и все лето я работал в колхозе. Девятый класс я пропустил, но решил поступить сразу в 10-й, решив, что догоню. 10-й класс я не кончил, потому что в январе 1943-го, едва-едва мне исполнилось 17 лет, как меня призвали и направили в школу радистов недалеко от Оренбурга (тогда Чкалова) в Ак-Булаке. Там нас три месяца проучили приему на слух и передаче на ключе. В этой школе я получил воинское звание ефрейтор и квалификацию радиста 3-го класса. В то время была такая система: радист 3-го класса - ефрейтор, 2-го - сержант, 1-го класса, это уже асы были, - старшина. К концу войны я был радистом 2-го класса.
В июне 1943 года я попал на на 3-й Украинский фронт, которым в то время командовал генерал армии Малиновский. Меня направили в полк связи обслуживавший штаб фронта, в 243-й отдельный батальон связи. Я попал на личную радиостанцию командующего фронтом. Радиостанция была РАФ на ЗИС-5. Держали связь и с Москвой и с армиями. Потаскавшись полгода на этой станции нам прислали SCR-299 на "Шевроле". На Шевроле стоял такой обтекаемый металлический кузов. Представляете зимой в металлическом ящике сидеть сутками?! Мы же там не только работали, но и ели и спали! К тому же по нашим дорогам она не шла и мы ее быстро угробили- двигатель перегрелся и головка блока цилиндра покоробилась. Тогда нам прислали SCR-399 смонтированную на "Студебеккере". На ней был несколько утепленный кузов. По назначению все эти радиостанции были примерно одинаковые. Мощность у нашей была даже больше не 400 Ват а 500. Я бы не сказал, что она была хуже, но топорнее, как и все наше в то время. Зато кузов был теплый с печуркой - всегда там было тепло. А у американских станций печка работала только тогда, когда работал двигатель, а двигатель работает только когда работаешь на передачу. Но это редко - в основном на приеме сидели. Остальное время мерзли как собаки! Мы же не могли просто жечь бензин, чтобы обогреваться! В общем к нашим условиям они не были приспособлены.
Представляете, что значит работать на личной радиостанции командующего? Он же мотался по всему фронту! Постоянно ездил, а мы все время за ним таскались. Я помню по Украине от Кривого Рога в Нового Буга, 60 километров, мы ехали трое суток. Дороги разбиты! Проедет машина 10 метров - перед ее диффером гора грязи. Мы идем разгребаем, она еще провинится, опять разгребаем. Сколько там техники стояло! Кто-то думает - сейчас я по целине проеду - поехал и сел. Вот Виллисы по этой грязи не только сами ездили, но и пушки таскали. А "Шевроле" перегрелся. Пришлось ее списать...
По Румынии, после Яссо-Кишеневской операции, шли почти без боев. Мы ехали и Румынские солдаты встречают нас - поднимают руки, просят забрать оружие, бояться что если захватят с оружием, то тут же расстреляют, а куда мы их возьмем? Нам некуда!..
- А.Д. Передача была шифрованная?
Передачи были шифрованные. Музыку слушали и немцев слушали. Немцы свои передачи на нас на русском языке начинали с гимна Александрова на свои слова:
В Союз угнетенных республик голодных,
Согнали Советы Великую Русь
Пусть рушится ставший тюрьмою народов
Великий концлагерь Советский Союз.
Конечно все это запрещалось. На нас эта пропаганда не влияла. Патриотизм был большой и мы считали, что воюем за правое дело. Все было четко - здесь свои, там враги...
Солнышков Юрий Степанович. Московская ВМСШ. 1945 г.
Решение поступать в военно-морскую спецшколу сформировалось, на первый взгляд, неожиданно. В июле 1940 г., в выходной я со своим отцом слушал по радио доклад народного комиссара военно-морского флота Н.Г. Кузнецова на торжественном собрании по случаю военно-морского флота. Нарком сообщил о создании в стране военно-морских спецшкол, в том числе одной - в Москве. После этого отец сказал мне: "Заканчивай на "отлично" седьмой класс и поступай в спецшколу". Я сразу согласился.
Почему так получилось? Ведь в течение нескольких лет налицо была тяга к медицине. Читал не только научно-популярную литературу в этой области, но даже медицинские справочники. Видимо, повлияла жизнь в портовых городах - Одессе, во Владивостоке, экскурсия в Севастополь, вид жизнерадостных военных моряков на улицах города в белоснежной форме.
Закончить седьмой класс на "отлично" мне не удалось, в свидетельстве были и "хорошо". Поэтому в июне 1941 г. документы нес в спецшколу с большим волнением - примут ли? Желающих поступить было очень много. Вскоре я успешно прошел медицинскую и мандатную комиссии. О том, что принят в спецшколу, узнал, когда уже шла война.
Многие из нас несколько месяцев работали по подготовке бомбоубежищ, оборудовали чердаки домов на случай попадания зажигательных бомб, регулярно дежурили ночью у дома, а во время тревоги - на крыше.
Занятия в спецшколе начались 1 сентября. С особым рвением мы занимались строевой подготовкой, участвовали в оборонительных работах. В октябре мне очень не повезло - простудился и серьезно заболел. В это время спецшкола начала эвакуироваться в Сибирь. Узнал об этом, когда стало немного полегче. Пришел к директору спецшколы - Д.Н. Таптыкову. Он критически оглядел меня и категорически отказался включить в последнюю группу отъезжающих. Наверное, мой болезненный вид внушал ему опасения.
В конце декабря 1941-го поступил работать на авторемонтный завод, сначала учеником, а потом слесарем. В Москве в это время с продуктами было неважно. Однако, несмотря на то, что недалеко от дома размещались кондитерская фабрика и другие "продовольственные" объекты, мысль пойти туда работать не возникала. Хотелось оказывать наиболее ощутимую помощь фронту, которая бы воплощалась в "металле". Работать было трудно, зимой в цехе подчас температура опускалась значительно ниже нуля, случалось обмораживать руки. Дома тоже было очень холодно, спали одетыми. По ночам часто объявляли воздушную тревогу, неподалеку не раз рвались фугасные бомбы.
Наконец наступило долгожданное лето. Я пошел в отдел народного образования с просьбой восстановить меня в спецшколе. На медицинскую комиссию направили в поликлинику ВМФ. Сначала все шло гладко. А вот хирург - строгая женщина - признала меня негодным к военной службе - до нормального веса у меня не хватало более 20 килограммов. Вышел я из поликлиники в большом расстройстве. Часа через два вернулся и обратился к начальнику поликлиники с просьбой пересмотреть решение. Он признал причину отказа временно действующей и своей рукой написал в моей медицинской карточке "годен".
Вскоре начались строевые занятия, а потом наступил день, когда с Казанского вокзала на пассажирском поезде нас отправили в Куйбышев. Каким счастьем было для меня снова оказаться в спецшколе - не передать. Мы находились в здании средней школы на ул. Льва Толстого. Занимался я с большим удовольствием. Кстати, успехи в учебе поощрялись по тем временам довольно весомо. Так, при выдаче обмундирования из рук командира роты И.А. Кириллина я получил добротную довоенного производства краснофлотскую шинель и … кожаный ремень с бляхой. Некоторым менее удачливым в учебе доставались брезентовые ремни.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских и подготовительных училищ.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ и оказать посильную помощь в увековечивании памяти ВМПУ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
