— 7-й осмотрен, замечаний нет, глубина 72 м, СО2 - 0,5%.
— Есть 7-й.
— 6-й осмотрен, замечаний нет.
— Есть 6-й, 5-й..., 4-й..., 1-й..., 2-й...
Маневр "срочное погружение" закончен. Боевая готовность № 2 стала подводной, на вахте та же 3-я боевая смена, которая выполняла этот маневр, остальные должны были оставаться там, где их застал сигнал "Срочное погружение". Кроме ЦП - из Центрального надо было уйти.
— Долго будем идти этим курсом? - штурман.
А я и забыл, что мы на случайном курсе! В дальнейшем это стало законом - погружаться на другом курсе и возвращаться на него только после того, как есть уверенность, что лодка не обнаружена.
— Право руля на курс 255 гр., - даю команду вертикальщику в боевую рубку.
— Центральный, командир. Сколько времени находимся под водой?
— 12 минут, товарищ командир.
— Через 8 минут всплывать на 30 м.
— Есть всплывать на 30 м через 8 минут!
Снимать химкомплект нет смысла. Беру журнал вахтенного ЦП (черновик), беру вахтенный журнал и начинаю заполнять его, чтобы после смены в 24.00. побыстрее освободиться и раньше лечь спать.
"20.50. WV-2 в 100 милях от места ПЛ по докладу командира группы ОСНАЗ.
21.32. Отмечена работа самолетной РЛС. Пеленг 210. Сигнал 1 балл.
21.48. Ш= сев., Д= зап.. Срочное погружение от обнаружения самолетом. Сигнал РЛС 4 балла.
21.59. Глубина 70 м. Готовность № 2 подводная, 3 боевая смена на вахте. Признаков обнаружения ПЛ не обнаружено. Гидроакустический горизонт чист".
Все , время вышло. Надо всплывать.
— Боцман, всплывай на глубину 30 м с дифферентом 5 гр. на корму!
— Всплываем на глубину 30 м, слушать в отсеках! (по трансляции).
— Акустик, прослушать горизонт. Включить "Бересту".
22.04. Глубина 30 м. Горизонт чист. Доложил командиру.
— Боевая тревога! - командир.
35-40 секунд звучит ревун. Всплытие - самый опасный маневр. Верхний слой воды до нескольких десятков метров, особенно при шторме, - коварный слой. Здесь, во-первых, большой фон шумов моря, во-вторых, полезный шум гасится пузырьками воздуха (газировочный эффект - бокал с шампанским не звенит!). В-третьих, звук может распространяться не по прямой, а по кривой круто вниз, и нужно сблизиться с шумящим объектом почти вплотную, чтобы его услышать. Лодки, всплывая с глубины, безопасной от таранного удара, под перископ, время от времени попадают под форштевни надводных судов.
«Пять суток блаженства»
Чем ниже (южнее) мы спускались, тем спокойнее становился океан, выше температура, «чище» визуальный и радиотехнический горизонт - ни самолеты, ни корабли (вообще надводные цели) по несколько суток не загоняли нас под воду.
Наступили дни, когда ходовая вахта на мостике (с разрешения командира!) была по форме одежды «в трусах». Океан чуть-чуть дышал, поверхность его изумительной синевы, гладкая, как не знаю что, вспарывалась форштевнем лодки так аккуратно, что надстройка ПЛ, имеющая в самой высокой части не более 2 м, оставалась сухой. Нас сопровождали дельфины, парами и большими группами. Скорость, изящество и какая-то приветливость - восхитительные создания! Поражает то, что они выскакивают из воды одновременно! У меня есть фотография, на которой запечатлен миг, когда в воздухе одновременно было десятка три дельфинов!
Другая диковина - . Стаями выныривают и взлетают в воздух. Иногда падают на нашу узкую палубу, ширина которой от половины до полутора метров.
Впереди, слева 5-10 гр., вдруг появилось какое-то искажение четкой линии горизонта. Через минуту, две это что-то стало пятном и не на горизонте, а во много раз ближе, но все равно непонятным. Подошли ближе - остров густых водорослей диаметром 40-50 м - саргассы! На всякий случай обошли их. Когда эти «острова» слились в длинную поперечную полосу, мы рискнули все-таки пересечь её. Полоса за кормой сразу же сомкнулась, и мы перестали бояться саргассовых зарослей и больше не обходили их.
Солнце уже не греет, а печет. На небе редкие перистые или высококучевые облака. К концу вахты кожа у нас покраснела и даже чуть-чуть побаливает - легкий ожог. Сигнальщик чувствует себя хуже -озноб, повысилась температура. Но ночью, спустя 8 часов, он исправно вышел на вахту. Температура в норме, побаливают только плечи.
Ночью погода и обстановка не изменились. Небо густо черное, звезды крупные, появились новые для нас созвездия южного полушария - Южная Корона. Фосфоресцирует вода, да так ярко, что подсвечивает корпус ПЛ, даже отсветы на наших лицах. Вокруг лодки голубое пламя, за кормой - голубая полоса кильватерного следа, белая в районе гребных винтов, затухающая в нескольких кабельтовых позади.
В другой раз в облачную ночь сигнальщик обратил мое внимание на радиоантенну. Я оглянулся и был поражен - штырь антенны был объят сине-фиолетовым пламенем - это был столб диаметром около 20 см и высотой около метра. Потом мы обнаружили этот эффект на самой верхней точке капюшонов, на кончике пальца, направленного вверх, даже на задранном вверх носу. Вот так развлекалась верхняя вахта большой подводной лодки!
Но вскоре комфорт мягких субтропиков тоже остался за кормой. С каждым пройденным градусом широты становилось все жарче. Кондиционеров на лодках в то время еще не было. Была объявлена форма одежды "Разовая". Разовое белье - безрукавка, трусы с кармашком, сандалии на босу ногу. На шее разовое полотенце. Положены были еще разовый носовой платок и разовые носки. Но платок был в буквальном смысле разовый, хотя, как и весь комплект белья, выдавался на 10 суток. Носков потом после похода хватало если не на год, то на полгода точно. Это белье не подлежало стирке (отсюда и термин "разовое";), шло в ветошь, которой на лодке никогда не хватало. Однако в тылах нашлись умники, которые в 1970-х годах добились того, что за счет разового белья сократили норму снабжения ветошью.
Самым прохладным стал 1-й (торпедный) отсек и, несмотря на то, что он был режимным - 12 торпед на стеллажах лежат открыто, на них – всякое имущество. Головки - боевые зарядные - еще не были закрыты огнезащитными чехлами, хотя после взрыва ПЛ Б-37 поступил приказ разработать, изготовить и поставить на лодки такие чехлы. Из 6 торпед в торпедных аппаратах одна - особая. Однако режим постоянно нарушался - все искали прохлады. 2-й и 4-й отсеки, аккумуляторные и одновременно жилые, в надводном положении, благодаря постоянному вентилированию, довольно терпимые, но в подводном положении они необитаемы. Там все выделяет тепло - прежде всего, аккумуляторная батарея. Тогда еще не было системы водяного охлаждения электролита, и после зарядки батареи в этих отсеках, под ногами живущих в них находились аккумуляторы теплоты весом по 1,5 сотни тонн с температурой свыше + 40 гр.С.
Второй источник тепла - приборы сжигания водорода, выделяемого батареей. Они размером с хлебницу, но их по 22 прибора в каждом отсеке и температура в 4-5 раз выше, чем у батареи.
Третий - регенерационные установки для поглощения СО2 из атмосферы отсека и выделения кислорода. Этих "печек" в отсеке из расчета одна на 4 человека.
Во 2-м отсеке особенно страдает акустик на посту 22 (пост гидроакустического наблюдения и связи) - там еще гидроакустические станции греют. Короче, зачастую во 2-м отсеке кроме акустика оставался только Лемир Винокуров, командир БЧ-4, РТС. Он лежал в "разухе" на не застеленном дерматине дивана и плавился. Я до сих пор поражаюсь ему, а он был не из худеньких!
В 4-м еще хуже - там камбуз, там почти постоянно в работе котлы для приготовления пищи, там еще и влажно, а сосед у него в корму - 5-й отсек, дизельный, где после остановки дизелей и герметизации отсека температура в первые часы после погружения поднимается до + 70 гр.С! В надводном положении в 4-м вполне сносно - через него "просасывается" воздух для работы дизелей.
5-й отсек - о нем уже сказано. Под водой он становится пригодным для проживания через 6-12 часов. И тогда 6-8 мотористов, забрав матрацы из других отсеков устраиваются на крышках дизелей и между правым и средним дизелями. При работе дизелей отдыхать там невозможно.
6-й отсек, где и мое спальное место, терпим в надводном положении. Из 3-х главных гребных моторов хотя бы один работает в режиме генератора и охлаждается вентилятором. Если открыть крышку лючка в трюм, то оттуда идет воздух. Неважно, что он теплый, важно, что он обдувает твое горячее потное тело. Во время зарядки, когда температура в 6-м отсеке поднимается до +40 гр.С, отдыхать в отсеке невозможно. Народ сползает с коек, открывает лючки в трюм и по 3-5 человек садятся вокруг лючков и дремлют на корточках, как у костра, только не греются, а пытаются избежать перегрева.
7-й отсек, кормовой торпедный - жилой отсек на 17 коек. Торпеды только в 4-х торпедных аппаратах. Но если лодка выйдет в море в минном варианте, то останется только 4 спальных места - на остальных будут "отдыхать" запасные мины. Отсек концевой, плохо вентилируется, в нем много работающих механизмов, и о комфорте по температуре говорить не приходится.
Месяца через два каждый отсек будет иметь свой устойчивый запах:
7-й - свинарника. От подгнивших овощей, которые там хранятся и от бздели, источником которой являются люди, ибо что такое 104 м3 (таков его объем)? Это небольшая 2-х комнатная квартира общей площадью 40 м2 при потолках 2,6 м. И в ней находится до 18 человек.
6-й - комбинированный запах масел, красок и озона от перенасыщения отсека электрооборудованием.
5-й - запах машинного отделения - соляр, гарь.
4-й - запах пищи, несвежий застарелый.
3-й - центральный пост - пожалуй, трудно выделить что-то характерное, может чуточку пованивает фекалиями - в отсеке расположен гальюн.
2-й - запах электролита, немного кисловатый, немного горьковатый, в общем - характерный.
И только ничем не пахнет.
"Соринка на перископе"
А мы с каждым часом все ближе и ближе к тропикам. Обстановка начинается сгущаться - мы пересекаем трансатлантические пути. Чтобы избежать обнаружения, а нам нежелательны встречи не только с военными кораблями, но и с гражданскими - мы вынуждены днем ползти под водой. А светлое время суток около 11 часов. Лодка снова начинает отставать от графика движения.
Когда отставание достигло критической величины, командир решил днем идти под РДП, т.е. под шноркелем. Лодка на перископной глубине выдвигает из воды трубу большого диаметра,
через которую идет забор воздуха для бортовых дизелей, которые работают с выхлопом под водой, имея противодавление на выхлопе до 0,7 кт/см2. Отсеки, обычно загерметизированные в подводном положении, в режиме Работы Дизеля Под водой (РДП) сообщены через открытые клинкеты вентиляции с 5-м, дизельным отсеком на случай провала ПЛ. Если боцман не удержит лодку на глубине 7-8 м (ошибка, сильное волнение моря и пр.) и она провалится, воздушная шахта перекрывается поплавковым клапаном, а т.к. ему веры нет, то вахтенный трюмный закроет еще одну захлопку, и дизеля, не останавливаясь, сосут воздух из отсеков до тех пор, пока:
а) лодка не выберется на рулях без или с увеличением хода, без или с подачей воздушного пузыря в цистерны главного балласта;
б) пока их не остановят или они остановятся сами.
Бывали случаи, что лодка проваливалась до 15 м, а "атмосферное" давление в отсеках за минуту-полторы падало с 760 мм рт.ст. до 660 - на 100 мм рт.ст. Вот почему в подводники берут, как и в водолазы, лиц со здоровой триадой: "ухо-горло-нос", с проходимой евстахиевой трубой, через которую идет выравнивание давления снаружи барабанной перепонки и изнутри. Иначе лопнет перепонка, а если и не лопнет, то боли в считанные часы сведут человека с ума. Во всяком случае, сделают его небоеспособным. Но в процессе плавания, в основном из-за простуды, многие испытывают неудобства при перепадах давления. Выравнивают его либо дутьем в нос при зажатых пальцами ноздрях, либо глотательным движением. Опытный подводник этого не делает, он делает автоматически нечто труднообъяснимое, как, к примеру, объяснить словами, удержание равновесия на коньках или велосипеде?
Продолжение следует.
