Мы тем горды,
что, не рядясь,
Прошли пути,
не потеряв лица,
Свой долг перед Присягой и
Страной исполнили сполна
И до конца!
Б.И.Козлова: БИК ( выпускник 1949 года из ЛВМПУ и 1953 года из 1-го Балтийского высшего военно-морского училища, доктор философских наук, Профессор, заслуженный деятель науки).
Выхожу из вестибюля станции метро Перехожу на противоположную сторону Обводного канала. Еще несколько десятков метров и... «Лево на борт!». Я уже в Приютском (извиняюсь!) - Морском переулке. Приютским этот переулок был тогда, когда в одном из его зданий располагался приют, построенный на деньги известного в России мецената, родственника самодержца, генерала и Приютили полуразрушенные стены приюта в 1944 году учащихся двух специальных Военно-морских школ - Московской и Ленинградской.
Превратились тогда бывшие «спецы» в курсантов созданного по приказу любимца флота, мудрого и здравомыслящего Наркома ВМФ адмирала Ленинградского Военно-морского подготовительного училища, скоро их воинское звание «курсант» было, правда, заменено на более «детское» - «воспитанник», но это дело не меняло. Перейдя из ведения Наркомата просвещения под крыло Вооруженных Сил, а заодно и на казарменное существование, бывшие спецшкольники по-прежнему готовились стать курсантами высших военно-морских училищ, а затем и славными военно-морскими офицерами. А переулок продолжал именоваться «Приютским», и только тогда, когда на базе нашей любимой «Подготии» было создано 1-е Балтийское высшее военно-морское училище, переулок стал называться «Морским». И это было справедливо! Справедливо потому, что сегодня, когда я, свернув в этот переулок, подошел к знакомому, можно сказать с детства, Контрольно-пропускному пункту родного, много раз к настоящему времени менявшего свое название, училища, совершенно неожиданно для себя ощутил самый настоящий душевный трепет... И, как видно, немудрено. Ведь через этот вход-выход с казенным названием - КПП - несколько поколений, преданных Родине и флоту офицеров, проложили свой курс на моря и в океаны. С учетом «дрейфов» и «сносов» они превратили этот курс в, не побоюсь сказать, Славный путь! Так что переименование переулка в «Морской» наиболее соответствует его современной истории.
А училище действительно многократно меняло свое название. От уже упоминавшегося Ленинградского военно-морского подготовительного и 1-го Балтийского высшего военно-морского до второй территории Высшего военно-морского училища имени М.В. Фрунзе, ныне тоже переименованного в Санкт-Петербургский Военно-морской институт - Морской корпус Петра Великого... Не пойму - грешник, «ретроград», почему нормально воспринимаемое на слух - «училище» ныне заменено каким-то полуштатским - «институт»? Неужели только ради того, чтобы избавиться от ненавистных нынешним «демократам» имен вроде Фрунзе, Дзержинского, Сталина и других, вошедших в нашу историю выдающихся Личностей с большой буквы? Может быть, это и не так, но такие мысли приходят в голову, когда вспоминаешь, что даже до, как говаривал О. Бендер, «исторического материализма», Россия не чуралась называть военные учебные заведения - училищами. Например, находившаяся аккурат против Приютского переулка (на другой стороне проспекта, названного в честь ее знаменитого выпускника «Лермонтовским») Школа гвардейских подпрапорщиков была еще до Революции переименована в Николаевское кавалерийское училище, да и тот же Морской корпус перед Революцией был назван Морским училищем. Так что какая-то загадка в названиях военных учебных заведений «институтами» и «университетами» все же, на мой взгляд, есть.
Итак, предъявив дежурному по КПП очень красиво и, главное, очень содержательно оформленный пропуск-приглашение, шагаю через «вертушку» и оказываюсь в том самом дворе, на выбитый ленинградскими дождями асфальт которого я впервые шагнул жарким летом памятного 1947 года.
Вспоминаю, что где-то здесь, недалеко от ворот, украшенных изображениями якорей со звездами, находилось сооружение, напоминавшее сигнальный мостик военного корабля. Над «мостиком» возвышалась самая настоящая, с реями и вантами мачта. Мачта эта, конечно же, возымела свое воздействие на романтически настроенное воображение мальчишки, каковым я в то время являлся.
Позже на занятиях по военно-морской подготовке я и мои товарищи множество раз поднимали и разбирали значения сочетаний флагов на этой самой мачте и, размахивая флажками, «читали» тексты «флажного семафора». Чувствовали мы себя тогда заправскими сигнальщиками военных кораблей. Сигналы этого самого «семафора» я, кстати, помню до сих пор.
Сейчас я, конечно же, понимаю, что мачта и непременно украшающие входы в любую организацию, мало-мальски связанную с флотом, адмиралтейские якоря, украшавшие, естественно, парадный вход в училище, а особенно укрепленный над этим входом, надраенный до умопомрачительного, зеркального блеска корабельный колокол - «рында», раскачивая язык которой за «рындобулину», рассыльный дежурного офицера по училищу каждые полчаса был обязан «отбивать склянки», - были своеобразным морским антуражем, действовавшим на воображение мальчишек безотказно! Тем более, что антураж этот был рассчитан на романтику послевоенного поколения мальчишек.
Только что закончилась победоносная война, и профессия военного была очень популярна. А зачитанные до дыр морские романы, повести и рассказы таких писателей, как Стивенсон, Жюль Верн, Грин, Джек Лондон, Станюкович, Новиков-Прибой, Соболев и т. п. (к сожалению, Сергей Колбасьев был тогда недоступен), сдобренные многократными просмотрами таких фильмов, как «Четвертый перископ», «Подводная лодка «Т-9», «Я -черноморец», «Малахов Курган», «Морской батальон», «Иван Никулин - русский матрос» и т. п. возбуждали во многих из нас жгучее желание стать военными моряками и морскими офицерами особенно! Да и красивая форма играла в этом желании огромную роль!
Меня, например, это жгучее желание подвигло на преодоление природной лени. После сдачи экзаменов за седьмой класс средней школы я удалился от шумной московской суеты за город. Уехал с учебниками к тетушке в Химки и там на живописном берегу канала «Москва-Волга» (ныне «Канал имени Москвы») заново дважды (!) проштудировал ответы на билеты по предметам, вступительные экзамены по которым мне предстояло сдавать в училище. В Ленинграде перед сдачей экзаменов я еще раз (!) «пробежался» по ним. И результат не замедлил сказаться. После медицинской (довольно строгой) комиссии, придирчивой мандатной комиссии, преодолев довольно значительный конкурс, был я зачислен на первый курс (в восьмой класс) ЛВМПУ. Испытывая неимоверную радость и гордость, облачился я тогда вместе со своими будущими товарищами и закадычными друзьями в синюю рабочую одежду («робу») и украсил подстриженную «под ноль» голову казенной, не перешитой еще в соответствии с тогдашней «военно-морской модой» фуражкой без ленточки. Ленточку с заветной, золотом по черному, надписью «Подготовительное училище» надели мы тогда на бескозырки только перед первым увольнением в город - 1 сентября 1947 года...
Мог ли я тогда представить, что через семь с небольшим лет я буду маршировать по этому вот самому двору в еще не обмятой офицерской шинели, сверкая золотистыми погонами, украшенными двумя малюсенькими, но такими желанными (!) серебристыми лейтенантскими звездочками? Думаю, что, конечно, не мог. Не представлял тогда и детали будущей офицерской службы. Но уверенность в том, что флоту я буду нужен, была!
А годом раньше по этому же двору прошли те, на юбилей к которым я сегодня пришел. Флот бешено пополнялся новыми подводными лодками и испытывал явный офицерский голод. Именно поэтому значительная часть ребят этого выпуска убыли на флоты даже без обычной предофицерской стажировки. Многие из них, кстати, стали гордостью нашего флота. Но об этом чуть позже...
Итак тогда прошагали по этому двору-плацу, образно говоря, на моря и океаны Родины те, к которым на юбилей их выпуска я сегодня и приглашен. «Подготы-первобалты» - такое название придумали себе эти ребята, выпустившиеся пятьдесят пять лет тому назад.
Теперь это название закрепилось за выпускниками первых трех выпусков из высшего и последних трех выпусков из подготовительного училищ. Вообще эти три выпуска, проучившиеся в одних стенах вместе по пять и шесть лет, очень дружны между собой. И это несмотря на разницу в возрасте и на разбросавшую нас по флотам и кораблям службу.
Безусловно, общее детство и юность под общей крышей и военное воспитание этому причиной. Годы далеко не простой учебы и все-таки веселой казарменной жизни - незабываемы!
В шутку, по-моему, по инициативе выпустившихся в 1952 году старшекурсников, прозвали мы тогда себя «чудаками», а соответственно, училище свое - «Чудильником».
Смех смехом, но «Чудильник» свое дело сделал. Военно-морское детство и военно-морская юность, благодаря очень грамотным преподавателям и чутким, талантливым воспитателям, сделали из нас, без ложной скромности скажу, совсем неплохих моряков и воинов, вынесших на своих плечах бремя «холодной» войны. Не случайно на, как я уже сказал, красочно оформленных пригласительных билетах-пропусках разместил Оргкомитет выпускников-53 портреты любимца флота Н. Г. Кузнецова и любимца ребят этого, сегодня юбилейного, выпуска и их бессменного, начиная с «подготских» времен, воспитателя - командира курса -
Активный участник Великой войны, раненый на этой войне - человек небывалой душевной щедрости и чуткости был для них настоящим заботливым и, главное, умным отцом. А о годах «холодной» войны напоминает изображение первого советского подводного корабля, вооруженного баллистическими ракетами - Между прочим, горжусь, что одной из таких лодок мне довелось командовать.
Такие мысли-воспоминания проносятся в моей голове пока я, обогнув ближайший к КПП угол здания, проникаю через малозаметную дверь в расположенный между лестницей (как мы, будущие марсофлоты, именовали её - «трапом») и входом в фойе клуба училища. Этот небольшой, своеобразный вестибюль был «в мое время» местом весьма оживленном. Тут опять начинаются воспоминания...
Дело в том, что на одной из его стен висел единственный на все училище телефон-«таксофон»-автомат. А на автомате этом очень часто (если не сказать всегда) «висел» один из курсантов старшего курса - Витя Штейнберг. Ох, если бы мы, обиженные недоступностью телефона, знали, что курсант этот совсем скоро будет известен не только в СССР, но и во всем мире как талантливейший писатель-маринист и автор сценариев таких фильмов, как «Если позовет товарищ», «Путь к причалу», «Полосатый рейс», «Тридцать три» - Виктор Викторович Конецкий! Ах, если бы мы знали! Мы бы уже тогда гордились тем, что учимся с ним под одной крышей нашего любимого «Чудильника»...
Однако путь мой лежит в клуб, где встретятся выпускники 1953 года, чтобы посмотреть самодеятельный концерт и далее посидеть уже в курсантской столовой за товарищеским ужином. Поднимаюсь в фойе клуба, и тут опять меня охватывают воспоминания...
В Подготовительном училище в этом фойе чета преподавателей - мужа и жены - учила нас... бальным танцам! Тут на натертом нами же паркете мы «выкаблучивались», взяв друг друга за руки, выделывая замысловатые «па». Время было тревожное: борьба с так называемым «космополитизмом», даже в области танцев, привела к тому, что гласно или почти гласно такие танцы, как фокстрот (переименованный в «быстрый танец») и танго (переименованное в «медленный танец») были фактически запрещены. Вот и скользили грубые каблуки наших рабочих ботинок, именуемых на курсантском сленге «гадами», по паркету в «мазурках», «па-де-катрах», «па-де-патенерах» и, довольно, кстати, нравящихся нам «польках», вроде «польки-бабочки». Её мы, почему-то, отплясывали самозабвенно!
Однако, оставив за спиной связанные с танцами воспоминания, вхожу в зрительный (он же актовый) зал. Пятьдесят четыре года назад и я, грешный, услышал свою фамилию в приказе Министра обороны о присвоении звания «лейтенант - корабельный состав» именно в этом зале.
В этом же зале проходили и танцевальные вечера с приглашенными девушками, а на сцене частенько мелькали маститые ленинградские и московские актеры, да и многие из тех, кто сейчас медленно втягиваются в зал, пробовали свои силы на ниве самодеятельного искусства. Удивлял нас - тогдашних курсантов - своими музыкальными фельетонами, к сожалению, слишком рано ушедший из жизни, однокашник нынешних юбиляров -Лёша Кирносов - очень талантливый писатель, поэт, драматург и даже композитор.
Нужно заметить, что вообще этот курс товарищей, учившихся годом старше моего курса, отличался множеством талантов. Четверо из тогдашних «подготов», например, имели «наглость» создать своеобразное .«Общество», вроде «Зеленой лампы», назвав его по начальным буквам своих имен - «Люксом»:
- «Л» -
- «Ю» - Юра (Юрий Юрьевич Гладких);
- «К» - Коля (Николай Николаевич Калашников);
- «С» -
Общество это, собираясь то в небольшой «пещере» среди кладки дров в дальнем конце, двора училища, то на крыше примыкающего к тому же двору тира, то еще в некоторых укромных местах «Чудильника», выпускало, а вернее, пускало по ротам и курсам некое рукописное, иллюстрированное тем же многогранным Лёшей Кирносовым, произведение, названное «Обо всем и ни о чем». В этом полужурнале-полулистовке отражались, как правило, смешные и остроумные эпизоды из жизни и быта воспитанников, приводились «крылатые» высказывания младших и старших командиров и самих воспитанников. «Журнал», обойдя «читателей», возвращался в «Люкс» с добавлением эпизодов, эпиграмм, цитат и зарисовок, что позволяло «широкой» публике «Чудильника», вдоволь посмеявшись над училищными порядками, активно обмениваться своеобразными мнениями об этих порядках, проявляя столь любимую в нашей стране «кухонную» критику снизу. Критику, надо сказать, не злобную и не подрывающую, а лишь слегка «лягающую» устои. Однако, несмотря на это, при очередном «шмоне» по тумбочкам, столам и койкам, периодически производимом начальством, люксовские «труды» были обнаружены. До членов их редколлегии довольно быстро добрались, и на всю четверку было выдано сорок суток- карцера. Дисциплинарно арестованных воспитанников Подготовительного училища, по малолетству, содержали не на гарнизонной гауптвахте, а в имеющемся для этой . цели карцере.
Внимательный читатель уже наверняка заметил, что имена и отчества вышеуказанных членов «Люкса» представляли из себя их имена, возведенные в квадрат. Это само по себе интересно, но просто к слову...
Первое, что отметил мой взгляд при входе в зал, это множество пустующих пока кресел.
Однако это и не удивительно, поскольку из вестибюля до сих пор слышались возгласы давно не видевших друг друга друзей: «Ты где?»; «Ты как?»; «Как жив?»; «Как супруга?»; «Как дети и внуки?» и т.п.
Неожиданно ощущаю, что кто-то дергает меня за рукав. Оборачиваюсь. - Ба! Это мой хороший приятель - выпускник первого, 1952 года выпуска «подгот-первобалт» Лёня (Леонид Феликсович) Андриевский. Рядом с ним его замечательная Надя - жена и подруга, надежная помощница во всех Лениных начинаниях. А начинаний у Лёни - ого-го! Он и прекрасный поэт (эпиграммы, просто стихи), он и художник, творящий дружеские, но довольно остроумные «подколы» - шаржи (в том числе и на меня и на некоторых присутствующих в зале), он и активный книголюб-книгочей, прекрасно освоивший компьютерные системы.
С Лёней Андриевским мы сдружились на почве совместного представительства «подготов-первобалтов» в президиуме ветеранов - выпускников подготовительных училищ, возглавляемом тоже одним из выпускников Ленинградского подготовительного контр-адмиралом в отставке В этом президиуме я представляю свой, а Лёня свой выпуск. Леонид Феликсович основную часть своей службы провел на Камчатке. Командовал «тружеником моря» - тральщиком, служил на ответственных должностях в Штабе Камчатской военной флотилии. Лёня был и остается горячим патриотом флота и нашего «Чудильника». Он лично и бескорыстно выпустил «в свет» не только такие, например, рисовано-стихотворные книжки - шаржи, как: «Разрешите доложить!» и «Военморы мои - военморы», но и проделал огромную работу по сбору и обобщению послеучилищных биографий выпускников нашего «Чудильника»...
Славная чета Андриевских приглашает присесть рядом с ними, что я и делаю, продолжая оглядывать зал.
Первый ряд уже заполнен. Здесь сидят: известный артист Ваня (Иван Иванович) контр-адмирал в отставке Володя (Владимир Георгиевич) - адмирал, по моему мнению, вполне заслуживший это высокое звание, мыслящий широко и масштабно, но... Опять же, на мой взгляд, и на взгляд некоторых наших «чудаков», излишне эмоционально критикующий промахи и ошибки некоторых наших «флотоводцев», скромно умалчивая, при этом, о своих промахах... Рядом с ним талантливейший поэт, мастер сиюминутного-поэтического экспромта, двойной тезка известного советского писателя - Илья Эренбург. Илья в любой момент способен «выдать» шуточное (и не только!) четверостишие на злобу любого события. Ныне он трудится в порту славного города Сочи, занимая должность, равноценную адмиральской. Рядом с ним сидит почти легендарная личность - Женя (Евгений Дмитриевич) Чернов. Вице-адмирал. Не каждый, даже достигший звания «контр-адмирал», удостаивался чести получить к своему званию приставку - «вице», да еще и Золотую Звезду Героя Советского Союза на грудь, а Женя всего этого удостоен заслуженно!
Тут же вспоминаю, что в числе сегодняшних юбиляров был и целый адмирал флота - Костя (Константин Валентинович) Кстати, очень скромный, приветливый и доброжелательный человек. Мне во время службы в одном из управлений ВМФ приходилось с ним встречаться тогда, когда он еще не был начальником Главного штаба нашего флота, а был заместителем начальника оперативного управления этого штаба. Всегда он шел навстречу решениям любых проблем, к которым я был причастен, подходя к этим решениям без излишнего формализма и проволочек. Но это опять же, к слову. Хочется еще несколько слов посвятить Перед самым своим выпуском он был помощником командира взвода в соседнем с моим классе. Так вот, он не поленился и, прибыв в свой первый офицерский отпуск, собрал «свой» бывший взвод - класс, а заодно и «мой» - соседний - взвод на беседу. Много интересного, а главное, полезного поведал он нам, тогдашним выпускникам, о службе на флоте и того, как нужно начинать эту службу в первом ее году. Советы эти мне лично очень пригодились. Помню я Женю и в тот период его службы, когда он был старшим помощником командира ПЛ «С-80». Тогда ему крупно повезло: осенью он уехал на учебу, на командирские классы, а зимой «С-80» трагически погибла... Теперь я с удовлетворением наблюдаю его затылок.
Женя жив и продолжает активно участвовать в этой жизни: возглавляет фонд помощи семьям погибших подводников на ПЛ «Комсомолец».
В центре Евгений Дмитриевич Чернов.
Постепенно зрительный зал заполняется. Среди юбиляров то и дело встречаются знакомые, как по училищу, так и по службе лица. Здесь и знакомые мне по службе на Тихоокеанском флоте Эрик Ильин, Толя Пикалёв - оба они командовали подводными лодками, здесь и очень хороший мой приятель, а если точнее, друг - Виталий Ленинцев. Фигура последнего - весьма одиозна. Мы служили с ним на средней подводной лодке - я в качестве старпома, а Виталий в качестве помощника командира. Замечательный это был помощник! А по характеру он - весельчак, «остроумец», организатор (организовал, например, на нашей лодке самодеятельный коллектив, в котором принимал участие абсолютно весь экипаж), поэт и музыкант. Каждая встреча с Виталием - для нас обоих - праздник!
Или вот, например, тоже мой друг- Игорь Владимиров. Примечателен он тем, что, окончив артиллерийский факультет (училище в 1953 году еще не было «подводным») и служа по радиотехнической специальности, он добился того, что стал командиром подводной лодки. Для того времени это было большой редкостью и свидетельствовало не только о его грамотности и эрудированности, но и любви к подводной профессии...
Однако мой осмотр зрительного зала и попытки по поседевшим и «поредевшим» затылкам, спинам и фигурам вспомнить, где, когда, и при каких обстоятельствах я встречал их владельцев, прерывается началом официальной части встречи.
Из-за стола президиума поднимается председатель организационного, комитета.- «49-53» Толя (Анатолий Николаевич) Смирнов. Цифры «49-53» означают даты окончания юбилярами училищ: в 1949 году - ЛВМПУ и в 1953 году -1-го БВВМУ. Одетый в парадную форму Толя успокаивает зал. После прекращения шума он делает небольшой отчетный доклад о работе оргкомитета «49-53».
Он перечисляет имена и фамилии ребят, ушедших из жизни за пять лет, прошедших после последней юбилейной встречи сегодняшних юбиляров. Объявляется минута молчания...
Вспоминаю тех ребят этого выпуска, которых смерть уже успела унести из жизни. Иных я знал лично по службе и дружбе, иных встречал мимолетно во время учебы, но помню всех в лицо... Теперь память услужливо воспроизводит их светлые образы...
Командир "Авторы" с нахимовцами.
Вот, например, перед глазами, Юра Федоров. Знаменитый не только в нашей стране искуснейший модельный мастер, создающий уникальные модели кораблей, командир легендарного крейсера «Аврора» Юрий Иванович Федоров. Капитан 1 ранга, занимавшийся любимым делом до самой своей кончины. Приходилось встречаться и с его знаменитой в свое время спортсменкой-женой Галиной Зыбиной...
Прошел перед глазами и образ Контр-адмирал, командир соединения, в которое входил авианесущий крейсер «Минск» (на борту этого современного, для того времени, корабля, мы с ним встретились), перспективнейший адмирал... До сих пор страшно вспоминается авиакатастрофа, унесшая вместе с жизнями руководящего состава Тихоокеанского флота и жизнь этого замечательного человека...
Но... минута молчания заканчивается. Доклад продолжается. Между прочим, я не перестаю восхищаться работой организационного комитета ребят предыдущего выпуска. Работает этот ..комитет очень четко. Все его члены выполняют определенные обязанности. Имеет комитет и даже денежные средства от добровольных взносов «подготов-первобалтов», выпуска 49-53...
Например, уже упомянутый Игорь Владимиров, ныне преуспевающий бизнесмен, иногда вносит в общий фонд оргкомитета довольно приличные суммы... Собирается оргкомитет обычно на квартире одного из его членов - Саши (того самого А. А. Спиридонова - члена редколлегии «Люкса»). Саша тоже, кстати, личность далеко не ординарная. Окончив артиллерийский факультет и курсы специалистов радиотехнической службы, он, после нескольких лет службы на надводных кораблях, поступил и окончил Военно-морскую академию, по окончании которой он превратился в специалиста по ракетному оружию подводных лодок. Из-за аварии (неисправности) одной из крылатых ракет, во время очередного испытания, упал он за борт подводной лодки в непереносимую человеком северную воду. В результате лишился Саша возможности ходить, да и руки его с тех пор работают не совсем нормально (хотя он и умудряется играть этими руками на рояле). Саша пишет стихи, публикуется в периодической печати, а самое главное, «держит руку на пульсе» жизни оргкомитета. Его так и называют «ОД» - оперативный дежурный оргкомитета 49-53.
Талант общения и коммуникабельность Саши позволяют ему быть в курсе всех флотских и литературных событий.
После отчетного доклада начинаются выступления присутствующих у «свободного микрофона». Со своеобразным выступлением, продолжающим отчетный доклад, выступает член оргкомитета 49-53 Гарик (Гарри Робертович) Арно. Он, в частности, критикует некоторые, по мнению оргкомитета, неудачные публикации, претендующие на объективность, но фактически искажающие и даже огрубляющие историю Ленинградского военно-морского подготовительного училища.
Слово берет мой друг и сосед - Лёня Андриевский. Он от имени оргкомитета предыдущего выпуска (1952 года) поздравляет юбиляров и подчеркивает дружбу последних трех и первых трех выпусков из ЛВМПУ и 1-гоБВММУ.
Выступления продолжаются. У меня тоже возникает желание сказать присутствующим несколько слов, но...
Слово берет наша гордость -Иван Иванович Краско. Он «подводит черту» под выступлениями и объявляет о начале второй, концертной, части встречи... Он же берет на себя роль ведущего концерт. Участникам встречи доставляет истинное удовольствие концертные номера курсантской самодеятельности и особенно музыкально-танцевальные выступления детских коллективов, в том числе с участием внуков одного из присутствующих юбиляров - Эрика Ильина.
После окончания концерта всем предлагается перейти в курсантскую столовую для более тесного общения за столами, покрытыми «скатертями-самобранками».
К великому моему сожалению, поучаствовать в этом приятном «мероприятии» мне не приходится: именно в этот день нужно было заступать на дежурство по мемориалу где я сейчас работаю экскурсоводом и по совместительству - сторожем.
Так что, тепло простившись с друзьями-юбилярами, выхожу на уже описанный мною двор. И тут меня опять охватывают воспоминания...
Да, о многом и о многих «чудаках» из «Чудильника» пришлось вспомнить в этот день. В метро под звук движущегося в тоннеле поезда из головы не выходила одна и та же фраза: «Побольше бы таких «чудаков» было у нашей Родины!».
