Новые песни о главном. Глава шестая, почти государственная
Человек придумал государство довольно давно Оно защищало оседлое население от кочевого и обеспечивало порядок вдоль торговых путей. По практическим причинам государство стремилось к тому, чтобы его границы совпадали с естественными преградами – горами, реками и т. п., потому что такие границы дешевле защищать. Естественно, на государство возлагались обязанности, которые человек единолично выполнить не мог – военная защита, дипломатия, хождение денег, защита частного имущества и жизни граждан. Наконец, государство стало впервые ассоциироваться с законами, патронировать развитие науки и технологий и внесло еще больше неравенства между людьми. Это то, что можно прочесть в учебниках. В дополнение к этому, государство выполняло еще ряд функций, на сегодня совершенно утраченных. Оно объединяло все миры, в которых обитал человек – физический мир, морально-этический мир со своими ценностными установками, но, главное, государство объединяло в себе и гармонизировало два времени – сакральное и физическое, и два пространства: то в котором обитал человек, и то, в котором храм являлся центром мира. Литургия, т. е., сакральная процедура, с помощью которой центр мира назначался, решала две практические задачи: гармонизировала мир в представлениях человека и сакрализировала власть, т. е., выводила её за пределы социума, тем самым, уменьшая вероятность посягательства на нее. За несколько тысячелетий государство естественным образом эволюционировало, прежде всего, потому что менялась среда его существования. Как ни странно, основным фактором, повлиявшим на государство, оказались деньги, которые из естественных ценностей (золото, серебро, другие драгоценные металлы) постепенно превращались во всё более эфемерные государственные обязательства, вот-вот потеряющие всякую связь с государством. Теперь на время оставим государство и остановимся на либеральном проекте. Мы живет во время, когда приходится говорить, что либеральный проект побеждает. Возникнув как некое романтическое движение, готовое освободить всё и вся (отсюда и название «либерализм»), этот проект в теоретическом плане всё еще надеется на процветание, а, в практическом — огромное количество внутренних противоречий обрекает его на скорый конец, который оттягивается, благодаря энергичным усилиям его реаниматоров. Но обо всём по порядку. В основе своей, либерализм исходит из того, что существует некая человеческая природа, которая, правда, не уточняется, и, исходя из нее, у каждого отдельного человека, должны быть права, которые во что бы то ни стало нужно защищать, освобождая, тем самым человека от угнетения. Естественно, полная свобода наступает в эпоху гражданского общества, про которое старшее поколение в нашей стране много слышало – это тот же коммунизм, только в либеральных терминах. Как любит говорить молодежь, те же яйца, только в профиль. Поэтому мужчин нужно защищать от государства, женщин – от мужчин, геев – вообще от угнетения, избавиться от которого им должно помогать государство. И всё бы хорошо, если бы не эти проклятые деньги: почему-то все равны, все свободны, но у одних денег куры не клюют, а другие… другие почему-то в этом аспекте теоретиков либерализма перестают интересовать, и вся идиллическая картина всеобщего равенства и всеобщей свободы мгновенно рассыпается. Зато начинается идеологическая борьба. Тут нужно сказать, что чем более абстрактными становятся деньги, тем сильнее идеологическое воздействие сил, которые уже достаточно умны, чтобы не во всём ассоциировать себя с государством, потому что настоящий человеческий рай – это не государство, а гражданское общество, причем, желательно, чтобы глобальное. Но о глобализме чуть позже. Сначала о свободе. Уже давно известно, что совсем без свободы человеку живется плохо, он без свободы, как скороварка, накапливает пар, и в один прекрасный день может рвануть. А это угрожает деньгам, с которыми те, у которых их много, расставаться не спешат. Поэтому теоретики либерализма вбросили идею о двух свободах – внутренней и внешней. Внешняя свобода – это стремление к установлению социальной справедливости путем социального взрыва. Внутренняя свобода — освобождение человека от поведенческих табу, традиционной морали и раскрепощение сексуального поведения. Кстати, при разложении СССР идея сексуальной свободы эксплуатировалась больше всего. В середине 1960-х спецслужбы многих западных стран, как по команде, вбросили в сильно полевевшее молодежное движение идею свободной любви и легких наркотиков, поэтому до социальной свободы то поколение «хиппи» так и не дошло. Естественно, что из двух свобод больше денег платят за пропаганду внутренней свободы. Это объясняется не только тем, что внутренне свободный человек, занятый сексуальным раскрепощением, не успевает добежать до баррикады и крикнуть: «Долой неравенство!». Здесь есть еще один нюанс. Дело в том, что поле, на котором формируются человеческие морально-этические и духовные ценности, достаточно ограничено, и на нем новой идеологии инстинкта конкурировать, например, с церковью, практически невозможно. Поэтому церковь постепенно вытесняется с этого поля только для того, чтобы церковное обращение к душе человеческой уступило место обращению к инстинктам. Как ни странно, такая обращенность к свободе «любой ценой» скрывает в себе еще одно непреодолимое противоречие. Дело в том, что любая свобода в контексте государства должна закрепляться в гарантированных правах. Гарантия прав – это, пока не наступило светлое гражданское общество, прерогатива государства. Но как только мы начинаем говорить о правах человека, его социальные права замолчать уже нельзя, а в рамках либерального проекта не только государству отводится все меньше места, но и самому государству, пока оно еще не сдалось на милость глобального гражданского общества (а именно о глобальном обществе сейчас идет речь), предлагается постепенно освобождаться от социальной опеки, потому что те, у кого сегодня денег больше, раскошеливаться пока не хотят. Вспомните, какие вопли раздавались в СССР в период его развала, призывающие к тому, чтобы все предприятия расстались с «непрофильными активами», потому что в противном случае западные инвесторы не могут объективно оценить конкурентоспособность российской продукции и понять, во что вкладываться, а во что погодить. В результате была загублена огромная социальная сфера, уже оплаченная не одним поколением советских людей. В государстве победившего либерализма социальная забота будет вначале отодвигаться, если мы берем для примера Россию, из федерального центра на периферию, а потом начнется такая же дискуссия, как в США, когда под предлогом борьбы за бюджет будут выхолащиваться социальные программы, причем лучше всего от этого будет не тем, кто работает, а тем, кто пожинает плоды. Текущий период – это время, когда общество потребления завершает свое развитие, потому что для дальнейшего безудержного роста потребления, которое считалось локомотивом развития, сегодня уже нет ресурсов – они в целом иссякают и качество их использования, несмотря на технологические изыски, ухудшается. Как говорят сами эксперты, в частности, члены Римского клуба, экономическая основа либерального проекта – свободный рынок в дальнейшем существовать не сможет из-за внутренних недостатков, характерных для него. Свободный рынок не позволяет переходить на долгосрочное планирование, глубина планировании при нем ограничена несколькими годами. Свободный рынок запутался в финансовых схемах, многие из которых далеки от безобидных. Свободному рынку не под силу крупные инфраструктурные проекты, например, строительство аэропортов, железных дорог и других протяженных коммуникаций. Наконец, как показала практика последних лет, среда свободного рынка мешает бороться с последствиями техногенных катастроф, например, авария на АЭС «Фукусима». В связи с этим всё чаще звучат идеи о том, что социальную жизнь нужно выстраивать, исходя не из уровня потребления, а из ограничений, которые на нас накладывает природа. Другими словами, нужно не есть в три горла, а повышать качество человеческого существования, соразмеряясь с тем, что нам отпущено природой. Что касается отражения идеи качества жизни в законодательных документах, то еще несколько лет назад, документы, в которых прямо формулировались требования к качеству жизни населения, можно было отыскать в Бельгии, Зимбабве и Новой Зеландии. Но теоретики либеральной модели быстро поняли, что это может не туда завести, поскольку государство берет на себя слишком явные обязательства по отношению ко всему населению и ко всем социальным сферам – от медицины до образования и жилищных стандартов, и быстренько изъяли идею качества жизни из оборота. Сегодня в рамках либеральных прав человека социальные гарантии либо не рассматриваются вообще, либо рассматриваются в самом общем виде, никак не обременяющем нынешнее государство. В либеральном проекте есть еще один порок. Основная его идеология направлена на то, чтобы воспитать человека-одиночку, и наличие такого, особенно успешного человека, либерализм ставит себе в заслугу. Но, борясь с национальным государством и воспевая глобализацию, либерализм оставляет человека одного перед лицом множества современных напастей. И тут, его теоретики, чтобы хоть как-то примирить свои конспекты с реальной жизнью, говорят, что когда свершится глобализация и восторжествует гражданское общество, человек-одиночка снова сможет объединиться в группы, способные отстаивать групповые интересы, и, совсем растерявшись, эти эксперты не нашли ничего лучшего, как назвать эти группы «группами поддержки», по аналогии с фанатскими. Как же нужно ненавидеть всё коллективное, чтобы додуматься до такого – пока мы будем с вами воевать, вы должны быть поодиночке, а когда мы победим и всё разделим, то вы можете объединиться в фанатские группы и громко кричать, например, «Зенит — чемпион!». Я уже неоднократно писал о том, что заигрывание с идеями гражданского общества равносильно уничтожению государства и самого важного его атрибута, а именно, суверенитета. Во многом обреченный либеральный проект может еще просуществовать какое-то время на идеях гражданского общества. Поэтапно, это выглядит так: (1) глобализация идей, социальной сферы, производства; (2) стирание национальных границ и различий, пропаганда мультикультурности, социальной подвижности населения; (3) дискредитация идеи суверенитета (которая началась уже сегодня); (4) создание глобальных сил безопасности, реагирующих на все виды угроз в любом уголке земного шара; и (5) наконец, новый дележ бесхозного пирога, который защищать уже некому – нет национального государства. Есть какие-то странные люди, именующие себя гражданским обществом, и, как таковые, имеющие приоритетное право на кусочек пирога, который уже как бы ничей. Думаю, уже понятно, почему государство не может существовать без внешних врагов. Потому что тогда оно потеряет свои границы, лишится суверенитета и сольется в единое глобальное стадо, на которое обязательно найдется пастух. Понятно даже, что имел в виду Великий китайский кормчий, когда говорил, что демократия выходит из дула винтовки, ибо только умеющее защищаться государство, способное противостоять враждебной воле, может позволить себе демократические игры, да и то только до тех пор, пока крик о свободе не станет рекламой свободной любви.
1 ноября 2013 г.
Эта ночь…
Мне однажды сказали, в моих стихах не бывает людей. Только я знаю: мне отдали мир и сказали – владей! Мне однажды сказали: стихи мои — так, ерунда. Только я уже знал, что не всех допускают туда.
Я не знаю, что делать с людьми, Которых я допустил, Ведь у них, как всегда, только миг, Чтоб сумели они прорасти. Мне бы только дожить До счастливых и красных плодов, Ощутить: мое сердце дрожит, И я снова поверить готов, Что мой мир населен Всеми теми, кто счастлив со мной, И один небосклон, У которого дождик земной, И одна череда, Что наполнена звуками нот, И все те, кому я не чета, И всё то, что уже не пройдет, Не изменится так, Чтобы вновь сомневаться в стихах, Боже мой, ведь кругом простота, И настолько тиха Эта ночь, эта ночь напролет, Что никто не поймет, Не поверит, не знает, о ком Эта ночь обернулась стихом, И осталась…
30 октября 2013 г.
О завтрашнем дне
Любовь уже звучит, как память И как способность помнить то, Что скрылось где-то за веками, Но даже век, – увы! – ничто.
Где время – как соринки быта В чужом глазу, а для меня Вся жизнь лишь в этом, незабытом Начале завтрашнего дня.
20 октября на территории Косинского Морского Клуба состоялась XII традиционная ежегодная регата "Гонки Отмороженных". Соревнования проводятся среди парусных туристов, обычно гоняющихся на надувных катамаранах. Но раз в год, в конце октября, когда практически везде в Москве навигация уже закрыта, они садятся на одинаковые парусные яхты - швертботы, чтобы в равных условиях определить, кто есть кто.
Последние дни октября порадовали нас хорошей погодой. Так что, традиционная «Гонка Отмороженных» на этот раз не оправдала свое название.
Инструктаж капитанов
А получила эта гонка такое название следующим образом, рассказывает главный судья соревнований Сергей Мягков: «Первая гонка состоялась в 2001 г. на Царицинском пруду - на том, где сейчас летом фонтаны и цветомузыка. В субботу приехали, посмотрели и решили, что в воскресенье гоняемся вокруг острова. А когда приехали в воскресенье, то с удивлением увидели, что гоняться вокруг острова нельзя - половина пруда замёрзла и для гонок остался небольшой пятачок. Были предложения разойтись - "ну не отмороженные же мы". "Конечно не отмороженные, но гоняться будем!" Вот как-то так появилось название». На этот раз в гонке участвовали 6 гребно-парусных шлюпок типа «Бастион», спроектированных и построенных в Косинском морском клубе для учебных и спортивных целей. Решение проводить гонки именно на таких шлюпках было принято из соображений безопасности, так как она с легкостью выдерживает и большое волнение, и шквалистые штормовые осенние ветры.
Итак, в регате участвовали 6 Бастионов, 18 заявившихся экипажей, 3 отборочных стартовых группы.
4 лучших из каждой группы по результатам одной гонки в каждой группе образовали 2 полуфинала. В двух полуфиналах определили 6 экипажей, которые и разыграли 3 традиционных Резиновых Кубка, изготовленных навеки покинувшим сей славный форум Игорем Виговским. Кроме кубков были, конечно же, медали и грамоты.
Вот имена героев-победителей, сумевших обуздать своенравные «Бастионы», своими повадками напоминающие отнюдь не дикого мустанга, а, скорее, ослика из Кавказской пленницы, который ехал туда, куда хотел и тогда, когда хотел.
Итак, результаты: 1место занял экипаж из Москвы в составе: Фролов Иван – рулевой, Кострюков Тимофей – шкотовый 2 место - экипаж из Конаково в составе: Батраков Иван – рулевой, Новиков Павел – шкотовый; 3 место - экипаж из Москвы в составе Иленко Александра
Параллельно с основными гонками на шлюпках типа «Бастион» яхтсмены решили выяснить, кто сильнее - кит или слон.
В отдельном зачёте гонялись Даки-19, катамаран издали похожий на простор и легендарная настоящая Эмка, которая, как утверждают многие, чемпионствовала в СССР в 1968 году. Кто сильнее понять не удалось, но быстрее в трёх гонках был Дак. За ним стабильно приходила Эмка, за ней катамаран с генами Простора. Экипажи названных аппаратов так же были награждены медалями и грамотами.
Этой регатой Косинский морской клуб завершил календарный план парусных соревнований 2013 года, которые проводились по программе, поддержанной Комитетом общественных связей города Москвы «Спорт на воде для всей семьи».
Впереди – долгие зимние месяцы, во время которых будут собираться детские, семейные и ветеранские спортивные команды, проводится теоретическая подготовка, ремонт старых и строительство новых плавсредств, а также зимние спортивные соревнования.
Буян чувствует, что они уезжают. Он всегда боится, что его не возьмут. Он кладет свою волчью голову на колени хозяину. У пса поседел подбородок. Скоро станет и он стариком... — Я думаю, Леночка, Ростислав — в море. Я, бывало, гонял своих, пока не замерзнет бухта. Моряку нельзя терять время. Только в море он может стать моряком. Я хочу сказать — опытным моряком. Да, ты знаешь, что сын мне сказал, когда был здесь в последний раз? Кажется, я буду дедом... Грустно? Ну что ж? Бывают деды и помоложе меня... Елена Сергеевна укладывает вещи. Крамской смотрит с террасы на море. — Мне показалось, я стал лучше видеть, Леночка. Но это — самообман. — Одно чудо произошло, — говорит Елена Сергеевна, — почему же не быть и другому? Буян заливается лаем. Пришла машина. Крамские прощаются с хозяйкой. Буян уже сидит рядом с шофером. — Прощай, !
— До весны... — Да, Леночка, до весны... Зимой у нас с тобой будет много работы... — Выдюжим, — отвечает Леночка так, как ответил бы Ростислав.
6
Ростислав действительно в море — уже третьи сутки не сходит с мостика. Задание следует за заданием. Противоатомная защита (в защитной одежде на боевых постах нелегко). Ночные артиллерийские стрельбы проводятся в непроницаемой темноте (при Сухове ночные задачи решали в июне, в период белых ночей); охота за чужой лодкой; сопровождение своей. В море, в море, в море... Слипаются глаза — вот бы заснуть, но разве спать можно? Учения проходят совместно с вертолетами— то вертолет корабли наводит на лодку, то корабли наводят его, и он бомбит лодку с воздуха... И не разберешь нынче, где — море, где — небо; все серое: и небо, и море, и горизонт... — Гужов! — Есть, Гужов! — Когда увидите, что я засыпаю, толкайте меня кулаком в спину! Да покрепче, не стесняйтесь! — Есть, не стесняться! Но Гужов стесняется. И видя, что командир смежил веки, тихонечко шлепает ладонью по кожаному реглану: — Товарищ капитан-лейтенант! А, товарищ капитан-лейтенант! — А? Ах, это вы, Гужов! Я вам сказал — молотите сильнее! — Я и молочу изо всей силы, товарищ капитан-лейтенант...
Все кругом серое. Они придут на место в точно назначенное время. Начинает хлестать косой дождь. На днях Ростислав был у отца; он уже перебрался с Еленой Сергеевной в город; отца не узнать — так преобразился! Сильный и мужественный человек, он в ожидании неминуемой слепоты держался отлично, но теперь стало ясно, как угнетал его страх перед неизбежным концом. Когда-то он спросил Василиска Кутейко: «Это будет как поворот выключателя?» — «Нет» — ответил Кутейко. И отец ждал — дни, месяцы, годы, что свет навсегда погаснет. Не всякий такое выдержит. Теперь — он спокоен... — Товарищ капитан-лейтенант! — Я не сплю, Гужов. А вы — молодец... Да, он не спит! И он придет точно в срок в назначенное командованием место. Иначе и быть не должно.
7
Фрол вернулся из командировки на судостроительный завод. Его дивизион получил два новых, совершеннейших корабля, от которых Фрол пришел в восторг. Еще бы! Это чудо, великое чудо! Он готов был расцеловать строителей, но воздержался — чтобы не зазнавались. И ему, Фролу Живцову, досталась честь эти корабли вывести в море, проверить их достоинства! От них не уйдет ни одна атомная лодка. Новые акустические приборы запеленгуют ее на большом расстоянии. Поразить и уничтожить лодку новые корабли смогут тоже за много километров от нее — техника на них установлена, прямо надо сказать, умнейшая!
Выпускной экзамен по русскому языку и литературе в Нахимовском училище, май 1952 г, Тбилиси. За столом сидит (вторая справа) преподаватель русского языка и литературы Маргарита Михайловна Шахназарова.
Фрол вспомнил свои нелады с математикой в Нахимовском. Преодолел. С русским языком тоже не все было благополучно. Он бережно хранил свою первую диктовку, возвращенную ему на память учительницей. Он сделал двадцать восемь ошибок! Тоже подтянулся. Глазомер, опыт, находчивость, интуиция — всем этим он овладел. Овладел и той техникой, которая еще вчера казалась новой и сложной. Сегодня появляется новая — еще более сложная. Раздвигаются горизонты. А завтра, быть может, на смену сегодняшней придут такие чудеса, что сейчас и представить невозможно! Кто сказал, что флот сходит на нет? Флот возрождается — в новом качестве. Кто-то недавно сболтнул в офицерском клубе, что моряка целиком заменят машины. Ну нет! Моряк моряком и останется. И в море он должен быть смелым, находчивым, хозяином думающих приборов, ибо робот никогда не заменит живого человека! Адмирал выслушал взволнованный доклад Фрола, глядя в его курносое лицо с еще не исчезнувшими после лета веснушками, и остался доволен. — Выходит, вы энтузиаст новой флотской техники, Фрол Алексеевич? Добро! Подбирайте команды на новые корабли. Из лучших, разумеется, способных как можно быстрее освоить все новое... — Есть! Адмирал отпустил его улыбаясь. Ему по душе был этот энтузиаст морской службы, с двенадцатилетнего возраста служащий флоту. А Фрол, навещая в госпитале Барышева, сказал: — Помнишь, я, Игнаша, сюрприз обещал? Вот он, получай! Будем плавать на замечательных кораблях!
1947 г., вторая рота, в ней учился Валентин Иванович Лялин, послуживший прообразом Фролу Живцову.
8
Фрол поспешил домой, где ждала его новая радость: Никита с Антониной заехали к ним по дороге на юг. Стэлла встретила его разгоряченная: — А я-то боялась, что ты их не увидишь! Я уже обзвонила все телефоны и успокоилась только тогда, когда дежурный сказал, что ты в госпитале... — Ну, как успехи, ракетчик? — спросил Фрол, крепко обнимая Никиту. — Оценка «отлично». А у тебя как дела? — Не дотянул пока. Дивизион — не корабль. Не сразу в отличные выведешь. Ловчить не люблю, даже самое малое очковтирательство презираю. Коли получу звание отличного — так за дело. Совесть будет чиста... — Знаю тебя, Фролушка, — одобрил Никита. — Но и мы тоже не лыком шиты, — подмигнул ему Фрол. — Знаешь, зачем я в командировку ездил? Таких два кораблика получаем — пальчики оближешь! Будем осваивать. Чтобы не соврать, пожалуй, почище твоих... — Ну уж, хватил... Ты всегда любил преувеличивать, Фрол. — На этот раз не преувеличиваю. Скажем, корабли не хуже твоих катеров. Но у каждого свои задачи; у тебя — одни, а у нас — другие. Вот мы и дополним друг друга...
— Фролико, Никите, стол накрыт, — позвала тетя Маро. Она вспомнила, как много лет назад к ним в дом на тихой тбилисской улочке приходили два славных нахимовца; прибегала Антонина в коротеньком платьице, и они так же сидели все за столом и ели жареный сыр — сулугуни или курицу в ореховом соусе; и тетя Маро всегда удивлялась, что двенадцатилетний моряк Фрол Живцов уже награжден орденом и медалями. В голове не укладывалось, что такой мальчик мог воевать! А Мираб, ее славный Мираб, набивал карманы мальчиков орехами, когда они уходили в училище. Бедный Мираб! Тетя Маро, чтобы не омрачать встречу, сказала, что пойдет, накормит Алешку, он тоже, наверное, проголодался. — Она очень тоскует по отцу, — поглядела вслед матери Стэлла. — Еще бы! Прекрасный был человек! — сказал Никита. Он никогда не забудет, как в незнакомом, затемненном Тбилиси случай привел его вместе с матерью в совсем чужой дом—это был дом Мираба Гурамишвили... — Ты поедешь к отцу? — спросил Фрол Никиту. — Да, заедем, — ответил Никита. — Отец ведь тоже осваивает новую технику: такие же, как мой, катера. Ему и карты в руки — всю жизнь прослужил на ТК. Если бы ты знал, Фролушка, как он боролся, чтобы остаться на флоте. Добился-таки своего: не вышел в отставку.
— А мой уже на пенсии, — сказала Антонина. — Да, а как Славка? — спросил Фрола Никита. — Славке дам первый новый корабль. Я Славкой дорожу — не только как друг, как комдив. — Ну, такая твоя аттестация дорого стоит. — Не передавай, коли встретишься. А впрочем, передавай — Славка не зазнается. Ты знаешь, Никита, какая мне пришла в голову мысль? Завтра воскресенье, заберем с собой Славку и пойдем все вместе к Юрию Михайловичу. Ты помнишь, как мы с тобой к нему в соединение пришли из училища? Всё думали: к какому начальнику попадем? Что нас ждет? Может, не попади мы тогда к нему — и судьбы наши сложились бы иначе. Юрий Михайлович мне помог на ноги стать... — И мне тоже. — Да, милый мой, попали бы мы к Сухову, моему предшественнику, — запели бы лазаря! А кстати... не спеть ли нам, как бывало? Стэлла, позови, милая, тетю Маро... И вот они сидят в полусумраке уже холодного осеннего дня, не зажигая огней, — последний солнечный луч играет на стеклах книжного шкафа, и поют «Цицинателлу». Эту грузинскую песню тетя Маро научила их петь еще в детстве. И Никита вспоминает прощальный вечер перед отъездом в училище имени Фрунзе: тбилисский дворик, огоньки свечей, колышущиеся в стеклянных колпачках, Антонину рядом с ними в первом «взрослом», длинном платье; вспоминает, как, не сговариваясь, они вдруг поднялись и пошли рука об руку через двор, в переулок, подошли к бурлящей Куре, и здесь он впервые увидел другую, новую, такую красивую Антонину и понял, что детская дружба переросла в нечто большее...
...Друзья поют еще одну песню, памятную с военных времен, — ее любили на Черном море матросы: «Прощай, любимый город, уходим завтра в море...» Уходить в море им приходилось множество раз в своей жизни, оставляя жен на берегу. И они тосковали по ним там, в тихом, а то и в бушующем море, и стремились сердцами к любимым. Как не прав тот, кто утверждает, что море может заменить моряку и жену, и невесту! Нет, моряк — живой человек!
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
