3. «Бегущая по волнам», или первый год в Охотском море.
Чтобы не повторяться с описанием подобных фокусов в дальнейшем, забегу немного вперед и заодно воздам должное российским морякам-подводникам, которым и не такое по плечу. Ведь на такое мероприятие для американской подводной лодки, безусловно, потребовалась бы постановка в док и привлечение рабочих специалистов.
В дальнейшем сподобилось мне угодить под небольшой айсберг, выплывший из Гижигинской губы, где они имеют обыкновение зарождаться. В результате этого у моей отважной «С-288» снесло всё ограждение мостика и погнуло зенитный перископ. Точно так же, без всякого докования и квалифицированных специалистов, на той же плавмастерской было изготовлено новое ограждение мостика, погнутый перископ вынули и взамен поставили новый с помощью тех же треног, только слегка модернизированных Сан Санычем.
И ещё однажды ледяная глыба погнула лопасть левого гребного винта. На наших лодках гребные винты давно уже научились менять на плаву, создавая необходимый дифферент на нос. Но специалистов всё же привлекали. Эти специалисты устанавливают специальные пиропатроны у передней кромки втулки гребного винта, где она соприкасается с зазором оконечного кольца мортиры (закрывающей вал).
Пиропатроны одновременно подрывают, винт сдвигается по валу назад, и его потом легко снимают. Но для такой операции сначала надо выгрузить боевые торпеды из кормовых торпедных аппаратов, чтобы исключить возможность детонации их зарядов. А для этого уже требуется плавкран или кран плавбазы.
У нас же случалось так, что новый гребной винт есть, а ни плавкрана, ни плавбазы в этот момент нет, так что торпеды выгрузить нельзя. А время не ждёт. Поморщили мы лбы, почесали затылки и решили: много мы веселили народ, повеселим ещё раз. Одели на гребной винт кольцо из стального троса, от которого отвели назад несколько таких же тросов, одинаково натянутых и закрепленных на мощную чугунную тумбу на молу. Я дал средний вперед правым мотором, и левый гребной винт соскочил с вала, как больной зуб из десны.
Но всё это было позднее в незапомнившиеся годы, а в тот раз, после удачно завершившегося подлёдного плавания, нам не пришлось окончательно опомниться, как поступило новое, не менее ответственное задание, исполнение которого находилось под контролем непосредственно Главкома ВМФ.
Нужно было до конца апреля провести докование на Камчатке, куда прибудет экспедиция Центрального научно-исследовательского института геодезии и картографии. На лодке надлежало установить соответствующее оборудование, после чего в акватории Охотского моря провести научные изыскания, о чём там на Камчатке нам будет дан исчерпывающий инструктаж. Ориентировочно наша работа в море рассчитана на полгода. Во всё это меня посвятил комбриг, ставя задачу – тщательно подготовить лодку к середине марта 1963 года.
Работа закипела. Не успели мы оглянуться, как уже и середина марта наступила. И вот мы, выйдя из бухты Нагаева за знакомым нам ледоколом «Хабаров», попрощались с ним и бежим по холодным волнам Охотского моря на восток, где Камчатка. В это время в этой части Охотского моря, кроме гренландских китов да тюленей, больше никого нет. Вот теперь и мы ещё тут объявились. Идём, обходя отдельные льдины, огибая большие ледяные поля, стараясь не потревожить стада китов и тюленей.. А они нас и не боятся вовсе. Плывут себе своей дорогой, удивляются наверное, куда это нас несёт.
Добежали мы до Курил и там, мимоходом, между островом Атласова, который своим конусообразным вулканом Алаид упирается в облака, и островом Шумшу, встретили терпящую бедствие самоходную баржу. Она из-за поломки двигателя стала несамоходной, а выход из строя радиостанции ещё больше усложнил её положение.
И вот теперь волны и течения гнали её подальше от земли, имея явное намерение затерять её так, чтобы никто не нашел. А тут мы как раз. Радиостанцию им починили, а вот двигатель наладить не смогли, необходимых деталей в запасе не оказалось. Вызвав на помощь спасательные силы, мы отбуксировали её на более удобное место, где якорь до грунта достает и поставили на якорь у острова Шумшу в укрытие от ветров и волн. А сами продолжили свой путь и вот вошли, наконец, в знакомую уже бухту Крашенинникова, где на СРЗ дивизии подводных лодок и есть тот самый плавучий док, куда нам и нужно.
Сразу же на другой день после нашего прибытия к нам с визитом нагрянула вся научно-исследовательская группа из пяти человек во главе с кандидатом наук Павлом Ивановичем Строевым. До встречи я представлял их себе сухими солидными людьми и был приятно удивлён, когда увидел молодых, весёлых, остроумных ребят.
Все они, как говорится, прошли огни, воды и медные трубы. Походили и по горам и по лесам, и по тундре. И на судах морских плавали. Один из них отслужил на Северном флоте рулевым-сигнальщиком на подводной лодке.
Их старший – Павел Иванович Строев, правда, был уже солидным по возрасту, но, всё равно, характером был прост и душой молод. Он исходил и Чукотку и Якутию и в Антарктиде отработал. Встречался и с академиком Келдышем в Москве, и со снежным человеком в Якутии. За то, что он с Келдышем знаком, это ему в плюсы засчитывали, а вот за знакомство со снежным человеком твёрдо намекнули, чтобы об этом вообще не вякал, если дорожит научной карьерой.
Потому что снежных человеков не бывает.
И все тут.
Поэтому, когда он об этом, то есть о снежном человеке, кому-нибудь рассказывал, то всегда свой рассказ заканчивал словами: «А вообще-то всё это выдумки. Не бывает снежного человека».
Когда же ему возражали, мол как все это понимать? Вы же только что рассказали, что видели его, он доходчиво объяснял, что тогда он просто ещё не знал, что его не бывает, а вот теперь знает.
Поскольку мы прибыли по важному государственному делу, а не к тёще на блины, никаких задержек нам не чинили. Не прошло и недели, как мы были уже в доке, из которого вышли в конце апреля, установив множество невиданных ранее приборов. Командир тамошней бригады, в которой мы временно разместились, капитан 1 ранга Смертин со своим штабом сделал нам контрольную проверку по задаче № 2 и остался доволен и лодкой, и экипажем.
Командир дивизии провёл инструктаж, на котором присутствовали: я, замполит и начальник научной группы. Вот тогда я узнал подробно, что за работа нам предстоит, хотя в общих чертах был ознакомлен с ней Строевым
С мая по конец октября, то есть в течение пяти месяцев, мы должны прочесать всю северную часть Охотского моря от Сахалина до Магадана и от Курил до западного его побережья в подводном и надводном положении параллельными галсами с востока на запад и обратно, погружаясь через каждые 25 миль и всплывая через час движения под водой, то есть сделать более полутора тысяч погружений и всплытий. На глубинах, исключающих колебания лодки, мы должны замерять силу тяжести.
Полученные нами данные позволят проектировать и создавать новые самолётов и различных ракет.
Кроме того, ставилась задача сделать промеры глубин, так как последние промеры там производились в 1936 году с помощью техники и по методикам, далёким от совершенства.
Нас проинформировали, что в южной части Охотского моря уже работает лодка 611 проекта, где командиром капитан 3 ранга Кошевой. Отдельно комдив подчеркнул, что факт нашей работы от нашего вероятного противника скрыть трудно, поэтому не исключено, что его силы и средства будут присутствовать в нашем районе. Мы не должны на них обращать внимания; просто при обнаружении их деятельности докладывать в штаб флота по установленному для этого каналу радиосвязи о факте, месте и характере деятельности.
Эту задачу мы выполнили успешно и досрочно, так как утюжили Охотское море не покладая винтов и рулей в форсированном темпе. Круглосуточно мы то мчались по волнам и сквозь них на среднем ходу, срочно погружаясь через каждые 25 миль на различные глубины, вплоть до 100 метров, то есть туда, где исключено влияние качки во время шторма.
Под водой шли на минимальном ходу, делая необходимые замеры в течение часа. Всплывали с ходом, продувая главный балласт, и опять мчались, невзирая на состояние моря. Вот почему ранее упомянутый Крылосов назвал нашу лодку И мы и наши гости – научные работники – были как единая семья, и мы настолько сработались, что один из них иногда нёс у нас вахту на горизонтальных рулях, а мы со старпомом иногда дежурили у главного прибора – электронно-оптического гравиметра. Все эти четыре месяца и механизмы и люди работали как часы. Команда до того отработалась, что срочные погружения и всплытия во второй половине плавания производились уже одной сменой.
Такой ритм работы предложил я, и учёная братия с ним согласилась, оговорив только одно условие, что когда им станет невтерпёж, то было бы хотя бы на сутки послабление. Но и они, в конце концов, втянулись в лихую гонку и заразились азартом, так что указанные послабления были сделаны всего три раза. Ну и ещё иногда темп работы снижался, это когда производилась зарядка аккумуляторной батареи.
1956... 2010.
Об одном только этом плавании можно было бы написать целую повесть, но цель моя другая ,и я остановлюсь только на двух, особо запомнившихся случаях.
Через пару месяцев с начала работы нам нужно было пролежать на грунте для замеров особой точности на глубине не менее 100 метров. Это было вблизи Шантарских островов, что к северу от Сахалина. Я долго выбирал по карте подходящее место и, наконец, мне одно такое приглянулось. Глубина не более 120 метров, грунт ровный, состав грунта – песок, глина, ил. Погрузились, полежали час, сделали всё, что требовалось и начали всплывать. Но не тут то было. Не отпускает нас морское дно, видно присосал мягкий грунт, да и течениями его на нас насыпало. Не помогает ни работа моторами, ни пузыри в концевые цистерны. Полчаса уже тратим электроэнергию и запасы воздуха, а толку никакого. Пришлось действовать более решительно. Рули на всплытие и дал обоими моторами малый вперед, туда-сюда перекладывая вертикальный руль. Через пару минут все рули на погружение и оба мотора средний назад. Это для того, чтобы создать избыточное давление в нижней части корпуса. И вдобавок дали хороший пузырь в среднюю группу ЦГБ. И лодка, наконец, пошла вверх к свободе и солнцу.
Из воды мы выскочили, как пробка, так как при таком ускорении мне не удалось удержать её на определённой глубине.
Впрочем я на лодку не в обиде, она была права. Продули окончательно среднюю группу, я отдраил люк и поднялся на мостик. Штиль, яркое солнце и остров в полутора милях от нас. И вдруг слышу какой-то то ли шелест, то ли свист. Сверху пикирует большая птица и садится на крышку пеленгаторного репитера, что наверху мостика. Это оказался то ли ястреб, то ли коршун. С острова, наверное. Большой, могучий, весь как бронзовый. С серьёзными янтарными глазами, грозным загнутым клювом. И когти как острые кривые кинжалы. Сидит, смотрит на меня фамильярно без всякого смущения и молчит. Продули весь балласт дизелем и начали зарядку батареи.
Я разрешил в течение получаса выход на верх, чтобы курящие покурили и все на белый свет полюбовались. Кто-то хотел ястреба погладить, но тот так долбанул его клювом по руке, что желающих больше не отыскалось. Кто-то вынес хлебных крошек и варёных макарон. Ястреб его даже взглядом не удостоил, презрение высказав, и на подношение внимания никакого не обратил. Тогда по моей просьбе кок вынес мелко порубленное мясо. Ястреб его с достоинством употребил и взгляд его заметно потеплел. Так и шли мы, заряжая батарею, ястреб как изваяние сидел на своём месте и смотрел вдаль. Когда начало темнеть, я приказал лечь на обратный курс на остров, опасаясь, что в темноте птица вдруг не найдёт дорогу назад. Впоследствии я понял, что это излишне. Так как эта зоркая сильная птица способна в любое время и в любую погоду удаляться от берега в море до полсотни миль, а может и больше. Пришло его время, ястреб окинул нас с вахтенным офицером внимательным взглядом, расправил свои могучие крылья, издал громкий клёкот и, казалось, совершенно без малейших усилий взмыл высоко в небо. Там он сделал круг над нами и улетел в сторону острова.
Зарядку мы закончили под утро и пошли по своему маршруту на восток, выполняя работу. О ястребе я уже и забыл, но когда на третьи сутки мы подошли к этому месту, только чуть севернее, ястреб снова нас навестил. Когда мы всплыли, он так же спикировал из поднебесья и уселся на своём месте. И так продолжалось двое суток. Когда я перед всплытием поднимал перископ и осматривал воздушное пространство, то обнаруживал его, делающего над нами круги. Продували среднюю.
Я поднимался на мостик и он камнем падал сверху, садился на своё любимое место и иногда приветственно вскидывал в стороны крылья, словно здороваясь со мной. Я же приветствовал его вскидывая руку с открытой ладонью.
Когда мы погружались, он взлетал, делал над нами круг, как бы прощаясь, иногда и второй, пока мы не скроемся под воду полностью. Но пришёл день прощания с этой прекрасной птицей. Мы шли уже в полусотне милях севернее островов, и я почему-то почувствовал, что ястреб вроде бы насторожился и понял, что вижу его в последний раз. Перед погружением я протянул руку и погладил его по перьям на шее. И он не клюнул меня. Я сказал ему: «Ну прощай, друг. Удачи тебе» и закрыл за собой люк. Как я и предполагал, при следующем всплытии, на следующий день, ястреб уже не прилетел. Потом Шантарские острова остались далеко на юге, но я нет-нет да и поглядывал не раз в небо, но ястреб больше не появлялся…
Второй запомнившийся случай был другого рода. Мы закончили первый этап работы и зашли в Магадан для пополнения запасов воды и продовольствия, так как до него нам было ближе. До этого запасы мы пополняли у острова Парамушир, куда их нам доставляла та самая самоходная баржа, которой мы однажды оказали помощь. А сейчас мы зашли в Магадан и увидели, что нашей бригады там нет. Все куда-то разбрелись и плавбаза с ними. Старшим на рейде остался торпедолов во главе с заместителем комбрига капитаном 1 ранга Зеленцовым и флагмехом инженер-капитаном 2 ранга Липавским. Они организовали нам пополнение запасов в морпорту, после чего мы неделю простояли в бухте Весёлая, где провели ППР (планово-предупредительный ремонт).
В город никто не выходил. А чего нам там делать? Семьи наши, у кого они были там, на летний период улетели на материк родных навестить. От своей жены я получил письмо ещё перед выходом с Камчатки, в котором она писала, что получила двухкомнатную квартиру в новом доме, адрес указала и написала, у кого оставила ключ. А также сообщила, что вернутся они с дочкой к сентябрю, к началу учебного года. Так что время мы провели вдали от цивилизации, где был один причал, сигнально-наблюдательный пост, да один рыболовный сейнер. Но было не скучно. Вечерами крутили фильмы, играли в волейбол, ловили рыбу на блесну.
А однажды Магаданский обком прислал нам туда труппу артистов Театра Ленинского комсомола, который приехал на гастроли в тамошний театр. Их было пятеро, они показали нам в течении двух вечеров две постановки.
Я уже забыл какие, но помню что все мы смотрели их с большим интересом. Сцену мы смастерили на причале, и так как постановки проходили по ночам, то сцена освещалась тремя прожекторами с лодки, с торпедолова и с сейнера. А зрители размещались на настиле причала, сидя кто на чём. Питались в это время артисты у нас, а ночевали под навесом на сигнальном посту, где мы им соорудили временное жильё из подручных материалов. Время прошло весело, так что и мы и артисты остались друг другом довольны.
И вот мы снова вышли в море и продолжили его прочесывание. В нашем районе появились небольшие И весьма кстати, так как они нам помогли вскоре в одном деле, а в каком, сейчас объясню.
Однажды гидроакустики засекли шум винтов. Проиграв задачу на автомате торпедной стрельбы, я установил, что какое-то судно движется параллельно нам в дистанции 20-30 кабельтовых, несколько обгоняя нас. Всплыли под перископ, осмотр показал, что никаких судов до самого горизонта нет. Возникло подозрение, что это подводная лодка. Но какая? Лодка Кошевого, который ведёт работу, аналогичную нашей, быть тут не может, так как до него сейчас семьсот миль.
Шумы вскоре пропали, но на следующий день появились снова. И снова неизвестная цель обогнала нас, следуя параллельным курсом. Я решил, что это ни кто иной, как те самые силы и средства вероятного противника, и дал в штаб флота соответствующее радиодонесение
Через несколько часов был получен ответ, что в наш район направлен самолёт и эскадренный миноносец. На третьи сутки странных шумов не прослушивалось, зато мы обнаружили на горизонте эсминец, а в небе два раза пролетал самолёт. Но на пятые сутки неизвестная цель опять появилась. И я решил кое-что отмочить по данному факту. Что-то я давно уже ничего не отмачивал. Так что пора. И решил я для выполнения задуманного привлечь этих самых гренландских китов.
Мне было известно, что в конце пятидесятых годов противолодочные силы США на тихоокеанском побережье несколько раз поднимались по тревоге, так как сразу в нескольких местах там обнаруживалась работа гидролокаторов на частотах, близких к частотам гидролокаторов типа «Тамир», которые, как было американцам известно, стоят на вооружении советских подводных лодок. Но никаких там лодок американцы так и не нашли, и кое у кого родилось предположение, что на таких частотах, вероятно, между собой общаются гренландские киты, которых там водится немало. Вот я и решил предположение это проверить и пугнуть подводную лодку, которая наверняка американская.
Однажды, проходя в районе пасущегося стада этих морских исполинов и одновременно прослушивая неизвестные шумы, я приказал гидроакустику дать несколько гидролокационных посылок «Тамиром-5лс», что он и сделал. И тут же акустик услышал, словно в ответ, такие же звуки сразу в нескольких местах. Причем они повторялись ещё некоторое время. Неизвестные шумы после этого пропали и больше не прослушивались. До сих пор я не уверен твердо, то ли мы ту лодку напугали и она, решив что её обнаружили, несколько кораблей начали ее преследование, покинула район, то ли эскадренный миноносец и самолёт послужили причиной её ухода. Но вот такой интересный факт был.
После месяца второго этапа плавания мы на короткое время забежали на Камчатку, сделали контрольную выверку электронно-оптического гравиметра в и заскочили в дивизию подводных лодок. Там мы пополнили запасы топлива, дополучили продовольствие, и я отпустил в отпуск несколько членов экипажа. И снова в Охотское море, где плавали ещё месяц. И вот, наконец, эту скучную работу закончили.
Когда к 1 сентября вернулись в Магадан, наша бригада увеличилось ещё на три лодки. Демонтировали научное оборудование, распрощались с научной группой, которая, прихватив всё своё, ушла на пароходе во Владивосток, и включились в повседневную деятельность своего соединения. До ледостава успели выполнить торпедные стрельбы и поучаствовать в тактическом учении.
Жизнь и служба побежали по накатанной дороге. Дочь пошла уже в третий класс, а жена устроилась на работу в НИИ «Северовостокзолото». Я получил очередное воинское звание капитан 2 ранга, но без падений и опять взлётов не обошлось.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
