Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Как защитить судовой трубопровод от обрастания и коррозии

Как защитить судовой трубопровод от обрастания и коррозии

Поиск на сайте

Вскормлённые с копья - Сообщения за 24.03.2013

Аида Корсакова-Ильина. ПОНИМАЕШЬ, НАМ НЕ ПОЗДНО ДОБРУЮ ОСТАВИТЬ ПАМЯТЬ ... Атланта – Санкт-Петербург, 2012. Часть 2.

Знали и доверяли директора: Ю.Вознесенский, В.Скородумов и самый уважаемый – Юрий Максимович Васильев. Знали и не мешали работать детскому отделу, потому как всегда были уверены в его прочности, деловитости, надежности во всех ситуациях, которых было немало.
Наш большой творческий коллектив с каждым годом рос и преодолевая – создавал.
«84 различных кружка, объединения, клубов по интересам, в которых занимаются более 3,5 тысячи детей и взрослых, работают в ленинградском дворце культуры и техники имени Первой пятилетки обкома профсоюза работников торговли», – писала газета СОВЕТСКАЯ ТОРГОВЛЯ – орган Министерства торговли СССР, Центросоюза и Центрального комитета профсоюза работников государственной торговли и потребительской кооперации. 5 ноября 1985, вторник, № 134.



Перед первым концертом ансамбля «Ленинградский сувенир», руководитель А.Саломатов.

А какие талантливые педагоги! Генриетта Мироновна Брезжовская – блестящий педагог хореографии, проработавшая в Мариинском театре более тридцати лет, некоторые ее ученики избрали свою профессию, поступив в Вагановское балетное училище.



Генриетта Мироновна получает премию за первое место в городском конкурсе хореографических коллективов.



Во втором ряду слева Генриетта Мироновна. К сожалению, только два мальчика в группе.
Ольга Валентиновна – руководитель хора, она не только развивала слух и вокальные возможности у ребят, она дарила им мир музыки, учила их правде человеческого голоса, которая будила бы человеческую душу. Участие в конкурсах, в фестивалях помогало детям в поисках выразительной и совершенной музыкальной формы, в развитии духовной красоты.



Перед открытием занавеса. В центре руководитель хора Ольга Наволошникова.



Р.Н.Сафронова.

Школа Ольги Валентиновны Наволошниковой отличалась мягкой лиричностью, созвучна таланту педагога, пропитана ее любовью к детям и музыке. Где бы она ни появлялась, тут же возникал хор или вокал. Она – педагог от Бога! Сколько создано этой красивой, талантливой женщиной Народных хоровых коллективов, воистину ее покровители Орфей и Арион – первые греческие певцы. Сегодня ее Народный хор «ОРФЭРИОН», созданный из бывших участников детского хора ленинградского радио, пользуется большим успехом, частые гастрольные поездки по нашим городам, своим искусством радуют любителей музыки Австралии, Чехии, Германии, Италии, Мальты. Лауреаты Международных конкурсов, обладатели серебряных дипломов собираются в этом октябре на Международный конкурс в Барселону.
Не жалея собственного времени, она много путешествовала со своими воспитанниками, одна поездка по приглашению музыкальной школы в Научный городок Пущино в Институт Ядерной физики ребятам запомнилась на всю жизнь. Сколько нового и полезного они узнали из окружающего нас такого знакомого и обыденного мира. Были в кабинете молодых физиков – бардов Никитиных. Видели, как работает гигантская обсерватория, посетили Дом-музей Поленова, где снимался фильм Никиты Михалкова «Неоконченная пьеса для механического пианино», знаменитый Серпуховской музей, частыми гостями были в Московском Музыкальном Детском театре Натальи Сац.
Она друг музыкального детства тысяч ребят, воспитала прекрасного сына и двух приёмных детей. Ну, где найдешь ещё такое сердце? В детском отделе нашего дворца, куда пришла молодым певческим специалистом наша любимая Олюшка.



В ИЗОстудии слева направо: С.М.Бахтиярова, Л.Ф.Шарова и М.Г.Новикова.

Трогательная дружба Сании Михайловны Бахтияровой – педагога изобразительного искусства, и педагога мягкой игрушки Людмилы Федоровны Шаровой, помогало им в совместном творчестве и в жизненных ситуациях. Они были всегда вместе в радости и горе – смерти мужа Сонечки, известного художника, в годы долгой болезни Людмилы. С ними было всегда спокойно, тепло и надежно.
Ребята двух коллективов были всегда вместе, работая на природе, на экскурсиях и загородных поездках, на городских и Всесоюзных выставках. Они учили ребят думать и объяснять настроение своего замысла. Любимые темы ребят, конечно, были военные, особенно блокада – эта тема была главной для всех наших педагогов, они принимали активное участие во всех тематических мероприятиях и встречах.

В блокадных днях
Мы так и не узнали:
Меж юностью и детством
Где черта?
Нам в сорок третьем
Выдали медали
И только в сорок пятом паспорта...



Вечер, посвященный детям блокадного Ленинграда.

Они увлекали ребят новыми возможностями в изобразительном искусстве. В своем театре ставили спектакли на мифологические темы их работ. Их рисунки оживали в их же исполнении, ребята инсценировали данную тему. Любимая античная тема ребят присутствовала на всех этапах обучения, сколько экспрессии, сколько радости от собственного труда. Такими педагогами мы гордились.



Возвращение Людмилы Федоровны на работу мы ждали, до конца берегли ее ставку и класс. Визиты ее к нам были все реже – не позволяло сердце, ведь и, правда, оно не камень. От ее учеников и всех нас, светлая ей память.
В прошлом году, через двадцать лет, с Сонечкой мы встретились. Случайно, на переходе Невского метро. На мой вопрос спутнице, ответила впереди идущая женщина, с рулоном бумаги под рукой, с улыбкой мельком оглянувшись на нас.
– Сонечка! Какая встреча!
Мы узнали друг друга сразу, как будто не было этих лет. Сания за двадцать лет ничуть не изменилась – ни лицом, ни своей сердечностью. Не изменила и своему делу в годы лихолетья. Счастлива в своих учениках, семье своего единственного сына – Руслана. Он продолжил традицию своих родителей, окончил Художественную Академию. Верят в высокое призвание человека, утверждают красоту, и величие его души. Удивительно все так сохранить.



Роза Николаевна Сафронова.

Основатель нашего детского отдела и «Юношеского» театра – Роза Николаевна Сафронова. В ту пору Роза Николаевна уже работала в отделе по совместительству – педагогом художественного слова, основное место работы – институт культуры имени Н.К.Крупской, старший преподаватель. Интересное совпадение, у меня постоянная работа в Детском отделе, а на преподавательской работе, согласно с действующим законодательством и приказом Министров культуры и высшего и среднего специального образования СССР от 12 января 1970 года № 19 «Об улучшении работы вузов по привлечению высококвалифицированных специалистов на преподавательскую работу по совместительству» – в институте культуры.



Такие приглашения мы получали ежегодно.

«В морях твои дороги». И.Г.Всеволожский. КУРСАНТЫ. В МОРЯХ ТВОИ ДОРОГИ. Часть 7.



ПБПЛ «Волга».

«Дельфин» был не чета тем кораблям, которые служили базой соединения во время войны. Сначала базой был отживший век пароход, после, в Севастополе, — небольшой старый транспорт с каютками, разделенными дощатыми переборками.
Мы прошли по коридору, застланному узорчатым линолеумом, мимо поблескивающих медью и лакированным светлым деревом дверей, спустились по изящному трапу, попали в другой, ярко освещенный коридор. Матрос отпер каюту. Две никелированные койки, одна над другой, письменный стол с настольной лампой, умывальник, кожаный диван, шкафы для белья и платья, иллюминатор, прикрытый васильковой репсовой шторкой. Переборки, видимо, были совсем недавно выкрашены первосортной масляной краской.
— Шикарно, а? — спросил Фрол.
— Замечательно!
Это была настоящая офицерская каюта, удобная и уютная. Я с удовольствием сел в кожаное кресло, упругие пружины которого мягко подались.
— Пойдем, доложимся начальнику штаба, а после разыщем Фокия Павловича, — предложил Фрол.
Мы заперли наше жилище на ключ и поднялись по трапу. Разыскав каюту начальника штаба, попросили разрешения войти.
— Очень рад вас видеть, — — сказал Андрей Филиппович.
Он постарел, морщинки разбегались от глаз к вискам и от уголков губ на чисто выбритые щеки. В густых волосах появилась серебряная прядь.
— До чего же быстро бежит время! — воскликнул он. — Давно ли вы были мальчуганами? Мне кажется, это было вчера... — Он покачал головой. Я вспомнил слова Бату: «К закату жизни годы несутся непозволительно быстро и медленно текут в юности, когда человек поднимается в гору».
Нам с Фролом пребывание на старом, замаскированном ветвями пароходе казалось таким отдаленным временем, а наше производство в офицеры — таким далеким, сияющим будущим!
— Я предоставлю вам все возможности для проверки своих морских качеств, — пообещал Андрей Филиппович. — Словом, сделаю все, чтобы вы не теряли времени даром.



Боцман торпедного катера № 93 Иван Панин. - Черцов А.Е. В огне торпедных атак. — М.: Воениздат, 1959.
Поблагодарив начальника штаба, мы пошли разыскивать боцмана. Матросы, встречавшиеся нам на пирсе, были молодые и незнакомые. Но вот с одного из катеров соскочил здоровяк с шевронами на рукаве. Фрол окликнул его:
— Фокий Павлович!
— Фролушка! Да ты ли это, чертяка?
Боцман обнял Фрола и троекратно расцеловал.
— Рындин? Тоже молодец вырос!
Он облапил меня с нежностью большого медведя — у меня затрещали кости.
От Фокия Павловича пахло морем, кораблем, а его большие заскорузлые руки были в мазуте.
— Прошу ко мне на катерок в гости.
«Катерок» Фокия Павловича, конечно, не поразил нас. Но мы сочли долгом его расхвалить, и боцман расчувствовался. Катер содержался в образцовом порядке: даже самый строгий начальник ни к чему не мог бы придраться. Все сверкало, блестело, но Фокий Павлович то и дело проводил пальцем по борту или по рубке и внимательно рассматривал палец: нет ли пылинки?
На катере Фокия Павловича, как на всех «тэ-ка», можно было найти все, что бывает на настоящем военном корабле: крошечный кубрик с матросскими койками, с откидным столом и с зеркальцем на переборке, игрушечную офицерскую каюту с мягким диваном и миниатюрным письменным столиком; крохотную радиорубку; в моторном отсеке — моторы, трубы, радиаторы, ящики аккумуляторных батарей, баллоны со сжатым воздухом.
Мы поднялись в командирскую рубку, потом вышли на мостик.



На борту катера № 93 (справа налево): командир бригады торпедных катеров В. Г. Проценко, командир "ТК-93" А. Е. Черцов, механик отряда И. Д. Белецкий.

— Катерок флагманский, изволили заметить? — с гордостью спросил Фокий Павлович. — Сам командир соединения со мной на нем ходит. А ты помнишь, Фролушка, как меня да Виталия Дмитриевича поранило, а ты...
Друзья погрузились в воспоминания. Перебивая друг друга, хлопая один другого по плечу и глядя заблестевшими глазами, они сыпали фамилиями и именами матросов и офицеров: «Борисов, — пишет, — машинно-тракторной станции директор»; «Григорьев у себя в колхозе стал Героем Социалистического Труда»; «а Сашко и сейчас тут, ты его повидай, Фролушка, он часто тебя вспоминает». «Цибулькин женился, двое ребят — мальчуган и девчонка. Живут на Корабельной — пойдем к ним в гости»; «Корнев в училище пошел — в офицеры шагает».
Когда всех перебрали, всех вспомнили, Фокий Павлович принялся рассказывать, как воевал под Констанцей, рассказывал красочно, образно, в лицах и не особенно стеснялся в выражениях, когда дело дошло до фашистов.
— Ты уж, Фролушка, со мной иди в море. Не подведу, — сказал в заключение боцман.

* * *

Обед прошел непринужденно и весело. Кроме нас, у отца были Андрей Филиппович и замполит Щукин, совсем молодой на вид капитан второго ранга, с русыми волосами, разделенными пробором, и мягкими усиками, похожими на пух.
После обеда отец достал пачку книг и тетрадей.
Забравшись в каюту, мы до самого ужина читали записи в толстой тетради.
«Если в наше время, — писал отец, — даже никому не известный молодой лейтенант предложит проект нового вида вооружения, командование немедленно заинтересуется им и сделает все, чтобы молодой изобретатель мог осуществить свое изобретение. Проект двадцативосьмилетнего лейтенанта Макарова поражал своей дерзкой, расчетливой смелостью: в 1876 году он предлагал вооружить малые катера взрывающимися при ударе в борт корабля шестовыми минами. Он предусмотрел и переоборудование одного из быстроходных кораблей под базу минных катеров. Таким образом, катер, потопивший вражеский корабль, мог быть быстро поднят на борт базы.



Команда парохода «Константин». На шлюпбалках видны поднятые шлюпки с шестовыми минами. - А.Кузьмин. Записки по истории торпедных катеров. — М-Л.: Военмориздат НКВМФ СССР, 1939.

Высокопоставленные чиновники Главного адмиралтейства сочли проект лейтенанта безрассудным, хотя отпускали большие деньги на действительно безрассудные выдумки.
Тогда Макаров подобрал добровольцев, согласившихся идти на риск. Не спрашивая разрешения начальства, он переоборудовал катер, к удивлению этого самого начальства атаковал турецкий броненосец и потопил его. Макарова наградили, но все же продолжали относиться к нему с недоверием. Он с трудом упросил отдать ему две недавно приобретенные самодвижущиеся мины, вооружил ими катер, — и еще один вражеский корабль пошел на дно. Это был первый военный корабль, потопленный торпедой, будущим грозным оружием войны на море.
За год до того, как Уайтхед объявил об изобретении им торпеды, кронштадтец Александровский, перед тем изобретший подводную лодку, представил в морское министерство проект самодвижущейся мины. Она была русским изобретением, а чиновники платили миллионы, покупая мины Уайтхеда.
В 1914 году минно-машинный кондуктор Лузгин приспособил торпеды для боевого применения с быстроходного катера и просил разрешения начальства атаковать немецкий корабль. Но ему было запрещено «заниматься не своим делом».
Только в советском Военно-Морском Флоте вплотную занялись вопросами создания «москитного флота»...
Отец в своих записках прославлял торпедные катера; отмечая, что служба на них тяжела, требует отличного здоровья, крепких нервов, выносливости, он утверждал, что эта служба приучает к хладнокровию, умению принять молниеносное, четкое решение.
«Скорость, наибольшая скорость и плавание в любых условиях, — вот чего я буду добиваться всю свою жизнь и заставлю своих подчиненных добиваться того же», — так заканчивал отец записи.



Торпедные катера СФ на учениях. В.К.Саморезов.

Пришел с моря Русьев и принялся экзаменовать Фрола. Фрол еле успевал отвечать. Виталий Дмитриевич остался доволен приемным сыном:
— Я вижу, ты не зря провел год в училище. А ну-ка, пойдем на катер!
Экзамен продолжался до вечера. На другой день Фрол пошел с Русьевым в море. Вернулись они довольные друг другом и с аппетитом принялись уничтожать оставленный им ужин.
— А ведь правильно я поступил, прогнав тебя с катеров в Нахимовское? — удовлетворенно сказал Виталий Дмитриевич, — ты отбрыкивался и упирался, хотел воевать. А теперь, небось, ты меня понял?
— Понял, Виталий Дмитриевич.
— Ешь мою порцию компота!
От сладкого Фрол никогда не отказывался.

* * *

Фрол вспоминал: «Вот здесь было когда-то кино, а здесь стоял большой белый дом и на подоконнике сидел белый шпиц; тут тоже был большой дом, дверь на балкон всегда была распахнута настежь, и в комнатах кто-то играл на рояле. А здесь был театр имени Луначарского, напротив — Северная гостиница».
Решили побывать на Корабельной. Спустились на Графскую пристань.
— Она две осады выстояла, — сказал Фрол. Да, она выстояла две осады!
Переправившись на ялике через бухту, мы поднялись по каменному трапу и пошли по узкой тропе под высокой стеной — за стеной был госпиталь, в котором в войну лежал мой отец. Сходили на Малахов курган, где Корнилов сказал русским матросам: «Умрем, но не отдадим Севастополь!» Здесь был смертельно ранен Нахимов, здесь был Корнилов убит... Солдаты и матросы держались здесь до последнего, и их подвиг повторили советские моряки... Они, уходя, поклялись вернуться. И в мае сорок четвертого года подняли над Малаховым курганом алое знамя победы...



Матрос Г.Пивоваров водружает военно-морской флаг над освобожденным Севастополем.

На другой день мы побывали на Северной, там, где стояла когда-то легендарная зенитная батарея Пьянзина. Дошли до Константиновского равелина.
Севастопольцы — наши отцы и старшие братья — стояли здесь насмерть, умирали вот на этих самых камнях, но не помышляли о сдаче врагу. Об этом напоминал небольшой обелиск. Рядом лежала плита с изображенным на ней якорем — памятник матросам-героям.
— Ты знаешь, как это было, Кит? — спросил Фрол. — На Северной стороне в наших руках остался один равелин. И все же моряки отбивали атаки врага. Тогда гитлеровцы подтянули артиллерию, танки, принялись бомбить осажденных с воздуха. Комиссар сказал защитникам равелина: «Товарищ Сталин поставил севастопольцев в пример всей Красной Армии. Так будем драться по-севастопольски!» И они назвали свой равелин «маленьким Севастополем». Только на четвертую ночь, по приказу командования, они бросились в воду и переправились вплавь через бухту...
Командир корабля покидает корабль последним. Морская крепость — тот же корабль. Комиссар Кулинич оставался в пустом, разрушенном равелине и отбивался до последнего патрона...



Над равелином, во взметнувшемся к небу дыму, взлетали глыбы камня. Этим взрывом были сметены фашисты, к тому времени уже ворвавшиеся во двор равелина. - Ю.Ф.Стрехнин. Крепость черноморцев. - Москва, Малыш, 1978 г. (рисунки Л.Дурасова)

— Какое надо сердце иметь! — сказал Фрол. — Флотское...
— Большевистское, Фрол...
— Ну, я про то и говорю!



Кулинич Иван Петрович, батальонный комиссар, 1906 г.р. учтен пропавшим без вести 3 июля 1942 г., и семья его не получала пенсии, так как гибели его никто не видел.

Продолжение следует.



Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru


Главное за неделю