Возможно, до середины августа серьезным препятствием для организации противодействия немецко-финским минным постановкам и борьбы с уже выставленными минами был настрой командования КБФ на скорейший перевод органов управления флота и его боевого ядра (КРЛ «Киров», двух ЛД, шести новых ЭМ и около 10 ПЛ) из окруженного Таллина в Кронштадт. Ради этого берегли базовые тральщики (БТЩ).
Итак, воспрепятствовать минно-заградительной деятельности противника КБФ не смог.
Финский минный заградитель «Руотсинсалми»
А что же еще делалось или могло делаться для снижения минной опасности при плавании по коммуникации Таллин — Кронштадт, что еще мешало эффективному решению задач противоминной обороны (ПМО)?
Руководящие документы ВМФ — временное НМО-40, временный БУ МС-37, НТЩ-40 (заменившее его НТЩ-41, изданное в июле — августе, поступило на соединения флота лишь после Таллинского прорыва) — в общем случае предписывали следующий порядок действий при преодолении МЗМ: разведывательное траление и / или аэрофотосъемка с целью определения границ обнаруженных заграждений; проделывание прохода в заграждении на заданную ширину путем уничтожения мин по намеченному маршруту; проводку кораблей за тралами по проделанному проходу. Только таким образом гарантировалось преодоление МЗМ без потерь. Однако определение границ ЮМБ и проход в нем заблаговременно сделаны не были. А попытки командования КБФ сделать это натолкнулись на острую нехватку ТЩ и недостаток времени (выше отмечалось, что ЮМБ был создан фактически за 21 день, с 8 по 28 августа).
При оценке готовности КБФ к поддержанию благоприятного оперативного режима в противоминном отношении нужно иметь в виду, что на флоте к началу войны не было строго разработанного плана траления (и в целом плана ПМО).
Предполагалось, что в военное время в каждой ОВР будут выполняться систематические тральные действия в пределах зоны ее ответственности, исходя из наличных тральных сил. Но в большинстве ОВР наличных сил было недостаточно даже для проведения повседневных тральных действий - разведывательного траления всей сети фарватеров в зонах их ответственности. Отсутствовал резерв для выполнения внеочередных задач: уничтожения минных заграждений, проводки кораблей за тралами. Война потребовала от ОВР гораздо больше того, что они могли сделать для флота.
Вот конкретные оперативные показатели, подтверждающие это.
17.07 командир ОВР ГБ доносил начштаба КБФ о том, что, согласно расчету, для поддержания в безопасном от мин состоянии ФВК общей протяженностью 170 миль ему необходимо ТТЩ — 24 для траления и БТЩ — 12 для сопровождения конвоев [док. № 273]. Таким образом, каждому ТТЩ условно досталось бы для траления около 7,1 мили ФВК. Примем эту условную цифру за норматив.
29.07 Военный совет КБФ утвердил план траления на Балтийском море [док. № 286]. Для траления 710 миль основных ФВК (были еще 532 мили не тралившихся запасных ФВК) КБФ имел 50 ТТЩ. При таком раскладе сил каждому ТТЩ доставалось условно по 710: 50 = 14,2 мили ФВК, а не 7,1. По существу, нужно было выделять в два раза больше сил — 100 ТТЩ, а для обслуживания всех 1232 миль основных и запасных фарватеров — 175 ТТЩ. С учетом того, что 25% постоянно находились в ремонте, флоту требовалось около 220 ТТЩ, а для проводки конвоев только по основным фарватерам БТЩ — около 70, всего 290 тральщиков.
Для справки: по предвоенным расчетам, произведенным ГМШ ВМФ, для решения задач противоминной обороны КБФ нужно было иметь 300 ТЩ [библ. № 45].
Реальное положение было еще хуже. Дело в том, что по довоенным взглядам и планам тральные силы должны были осуществлять:
- проводку за тралами больших кораблей — эскадренными тральщиками (ЭТЩ), ни один из которых не был окончен постройкой в 1941 г.;
- проводку за тралами ПЛ и КОН между ВМБ - БТЩ, количество которых считалось нужным иметь примерно равным количеству боеспособных подводных лодок (в июне - августе 1941 г. в боевых действиях участвовали 40 ПЛ, в этот же период было проведено 195 межбазовых конвоев, а БТЩ в начале войны в составе КБФ было 17, к концу августа их осталось только 10);
- разведывательное траление (обследование и контроль фарватеров, обнаружение минных заграждений и определение их границ) и уничтожение минных заграждений - тихоходными тральщиками, т. е. призванными по мобилизации или сохранившимися в составе флота со времен Первой мировой войны, в основном портовыми, речными и озерными буксирами, в том числе даже колесными (в начале войны в составе КБФ было 16 ТТЩ, а к концу августа, с завершением мобилизации и с учетом потерь, — около 60).
Фактически же БТЩ, помимо проводки за тралами ПЛ и КОН, привлекались к выполнению несвойственных задач: несению дозоров, постановке мин, а накануне эвакуации войск и прорыва флота из Таллина - к перевозке авиабомб для самолетов, совершавших налеты на Берлин с о. Эзель. Что касается ТТЩ, они только тем и занимались, что выполняли несвойственные им задачи: проводили за тралами межбазовые КОН (не хватало предназначенных для этого БТЩ), выполняли функции СКР при конвоировании транспортов и несении дозоров (не хватало не только ТЩ, но и СКР). Но главное заключалось в том, что мобилизованные ТТЩ обладали очень низкими мореходными качествами, позволявшими им буксировать тралы при состоянии моря не выше трех баллов, а тралы, которыми они были вооружены, могли применяться при скоростях буксировки, не превышавших 10 узлов. Ограниченные запасы топлива и воды требовали частого их пополнения, а изношенность корпусов и механизмов ТТЩ (среди них были даже корабли постройки 90-х гг. XIXв.), использование морской (вместо пресной) воды в качестве котельной вызывали необходимость частых ремонтов и щелочения котлов. В результате ТТЩ две трети времени проводили в базах. Поэтому на один ТТЩ реально приходилось гораздо больше условных 14,2 мили фарватеров, и КБФ, естественно, требовалось в несколько раз больше ТТЩ, чем имелось в его составе и даже чем предусматривалось предвоенными расчетами. Хотя часть нагрузки по тралению ФВК принимали на себя КАТЩ, их возможности по производительности траления и по мореходности были гораздо ниже возможностей даже ТТЩ (табл. 43, 44).
К тому же тральщики несли существенные потери. При подведении итогов первых шести месяцев Великой Отечественной войны на сборе руководящего состава КБФ отмечалось: «За 6 месяцев 1941 г. КБФ было потеряно, по меньшей мере, втрое больше ТЩ и в процентном отношении вдвое больше личного состава, чем дивизией траления БФ за весь период Первой мировой войны» [док. № 1396].
Нарком ВМФ и Военный совет КБФ пытались решить проблему нехватки тральщиков организационными мерами.
29.06.1941 г. нарком ВМФ приказал тральные силы организовать следующим образом: тральщики, предназначенные для обеспечения маневра соединений кораблей и отдельных тральных работ в море, свести в бригаду траления флотского подчинения; тральщики, предназначенные для обеспечения подходов к базам, числить в составе ОВР баз [док. № 262].
25 июля, после завершения отмобилизования ТЩ, на КБФ создается бригада траления (два днбтщ, один днттщ, два днкатщ к В ОВР ВМБ осталось по одному днттщ и днкатщ.
31 июля Военный совет КБФ с разрешения наркома ВМФ приступил к формированию нового соединения — Минной обороны Балтийского моря (МО БМ), на которое были возложены две противоминные задачи: а) траление существующей системы ФВК (кроме ФВК, контролируемых ОВР ВМБ); б) проводка боевых надводных и подводных кораблей за тралами [док. № 289 298].
Помимо задач ПМО на МО БМ было возложено планирование постановок активных минных заграждений и сетевых заграждений на театре. В качестве единственной противоминной силы в МО БМ вошла сформированная бригада траления. Естественно, от перемены мест слагаемых, т.е. дивизионов БТЩ, ТТЩ и КАТЩ, общее количество тральщиков в них не увеличилось, эффективность их действий не повысилась, а организация управления ПМО усложнилась. Да и времени для того, чтобы проявить себя, МО БМ не было дано. Сразу после прорыва сил КБФ из Таллина она была расформирована, просуществовав менее месяца.
Не лучше обстояло дело с тральными средствами. Фактически флот был вооружен слегка модернизированными контактными тралами, созданными до или во время Первой мировой войны. Тралов для борьбы с неконтактными (магнитными, акустическими) минами вообще не было. Контактные тралы могли применяться лишь на очень небольших скоростях (4-10 узлов), кроме параван-тралов, которые могли применяться при скоростях буксировки от 14 до 22 узлов (табл. 44). Отсутствовали необходимые для обеспечения проводки кораблей ночью сетевые тралы.
Очень коварным средством оказались параваны-охранители надводных кораблей: в 50% случаев мины не подсекались ими, для чего охранители и предназначались, а застревали в них и взрывались в нескольких метрах от борта корабля или сначала подтягивались ими к борту, а потом взрывались, приводя к серьезным повреждениям или гибели корабля. К тому же тралов постоянно не хватало.
Вопрос об увеличении количества тральных сил, совершенствовании тральных средств и способов решения задач ПМО Военный совет КБФ неоднократно и до войны, и после ее начала ставил перед правительством, наркомом ВМФ и Военным советом СЗН [док. № 7, 259, 282, 310, 333]. Но летом 1941 г. решить этот вопрос было невозможно, поскольку работа оборонной промышленности и система перевода на Балтику построенных в глубине страны кораблей были нарушены войной.
10 августа 1941 г. Военный совет КБФ решил отказаться от предварительного траления ФВК и проводить КОН только за тралами [док. № 306]. Отказ объяснялся стремлением не допустить раскрытия противником используемых ФВК. Пожалуй, это надуманная причина, так как для разведки противника выявление наших ФВК не представляло труда, поскольку она постоянно наблюдала переходы конвоев по ним, что подтверждается расположением минных заграждений в ЮМБ. Фактически такое решение определялось нехваткой ТЩ и опасением больших их потерь в ходе предварительного траления. И если уж отказались от предварительного траления, то, естественно, об определении границ ЮМБ с использованием ТЩ не могло быть и речи.
Определение границ ЮМБ с помощью аэрофотосъемки не выполнялось, хотя в предвоенное время проводились опытовые учения по аэрофотосъемке минных заграждений, давшие положительные результаты. Но имевшиеся к началу войны полторы сотни самолетов МБР-2, оборудованных аэрофотоаппаратами выполнять аэрофотосъемку без истребительного прикрытия не могли, а истребителей остро недоставало. Самолетов, способных выполнять аэрофотосъемку без прикрытия, на флоте было только семь (три бомбардировщика СБ и четыре истребителя), но на них возлагался широкий круг других задач. К тому же к середине августа, когда противник начал массированное минирование средней части Финского залива, около половины всех этих самолетов было уничтожено в ходе боевых действий. Возможно, еще большее значение имело невнимание командования и разведывательных отделов штабов КБФ и ВВС флота к этому виду минной разведки.
Решения о проделывании прохода в ЮМБ (с учетом того, что он частично был разрежен в ходе проводок нескольких КОН) для повышения минной безопасности плавания по ФВК № 10 ТБ-д, -е, -ж (Большому корабельному фарватеру) и подходам к нему принимались дважды — 7.08 и 24.08, но по причинам, о которых будет сказано ниже, они не были реализованы.
К тому же флот не обладал силами для обеспечения боевой устойчивости ТЩ. СКР и СКА типа «МО» не хватало для конвоирования и несения дозоров. Наши ТКА из-за слабости вооружения не могли противостоять немецким ТКА и даже КАТЩ. Не было возможности использовать ЭМ для охранения ТЩ из-за отсутствия сил для обеспечения их надежной ПМО и ПВО. А рисковать ими тоже было нельзя: нарком ВМФ указывал Военному совету КБФ, что флот противника лишь потому не идет в Финский залив, что в Таллине находятся наши корабли (КРЛ, ЛД и ЭМ). О малочисленности самих ТЩ уже говорилось.
Что касается авиации, основные усилия ее частей, базировавшихся в районе Таллина, были направлены, как известно, на поддержку войск 8А Северного фронта, оборонявшейся в Эстонии, и в частности 10-го ск и флотских частей, защищавших Таллин.
В конечном итоге Военный совет КБФ был вынужден 12 августа 1941 г. доложить наркому ВМФ свою пессимистическую оценку борьбы с минами на театре: «Ми тралим меньше мин, чем ставит противник» [док. № 211].
Большое влияние на эффективность противоминных действий на КБФ оказало то, что в предвоенной оперативной, боевой и мобилизационной подготовке этому вопросу, может быть по объективным причинам, не уделялось должного внимания. В частности, отсутствовала практика ночного траления; не отрабатывалось совместное плавание вспомогательных и гражданских судов с боевыми кораблями, в том числе с ТЩ, а также друг с другом как днем, так и в особенности ночью.
На организацию совместного плавания тральщиков с проводимыми кораблями отрицательно влияли не только отсутствие опыта у командного состава, большая часть которого была призвана из запаса и не имела военно-морского образования, но также нехватка и слабая специальная подготовка тральных расчетов и сигнальщиков. Первые подолгу меняли поврежденные тралы, из-за чего проводимые корабли вынуждены были останавливаться, а ветер и течение выносили их из протраленной полосы на мины. Вторые не могли своевременно и безошибочно передавать и принимать сигналы и приказания, что могло приводить к неправильному маневрированию и подрыву на минах.
Причиной этих недостатков были просчеты в мобилизационном планировании и организации мобилизации. Многие хорошо подготовленные специалисты запаса, получившие опыт боевого траления после окончания Советско-финляндской войны, в ходе мобилизации были направлены в части береговой обороны, ПВО и ВВС флота, в морские бригады, формировавшиеся для усиления Красной армии. Значительная часть моряков запаса имела подготовку лишь в объеме программ Осоавиахима. Возможно, проявлялось и стремление военкоматов в ходе мобилизации 1941 г. в первую очередь удовлетворить потребности Наркомата обороны, которому они подчинялись, а потом уж Наркомата ВМФ, не считаясь при этом со специальностями мобилизуемых.
Безусловно, сказалось и то, что немногочисленные балтийские тральщики (на 22.06.1941 г. имелось: БТЩ - 12, ТТЩ - 16, КАТЩ - 14 единиц) были заняты тралением минных заграждений, поставленных в ходе Советско-финляндской войны, а вопросы мобилизационной подготовки гражданского флота лишь согласовывались, причем с большим трудом, между наркоматами ВМФ и Морского флота. Этот наркомат и вместе с ним Балтийское госморпароходство были озабочены экономическими проблемами своей деятельности, а не проблемами военной подготовки и поддерживались в этом руководством страны. Пароходства прибалтийских республик не могли заниматься военной подготовкой, поскольку лишь в конце 1940 г. стали советскими.
В помощь вдумчивому читателю. Приложения к книге Р.А.Зубков «Таллинский прорыв Краснознаменного Балтийского флота (август - сентябрь 1941 г.)»
Продолжение следует
