Своё впечатление о выступлении Капеллы высказал на странице местной газеты «Вечерний Новосибирск» от 28 октября 1976 г заведующий кафедрой хорового дирижирования Новосибирской консерватории В.Мартынов. «…Артисты Ленинградской капеллы показали две сольных программы и приняли участие в исполнении одного из шедевров мировой симфонической музыки – «Девятой симфонии» Бетховена. Её исполнение требует максимальной концентрации творческой воли дирижёра, музыкантов и вокалистов. Симфония прозвучала под управлением з.д.и. РСФСР А.Каца…. Программа сольного концерта в большом зале консерватории включала: Петровские канты и духовные концерты Бортнянского и Архангельского. Мотет Баха и хоры Равеля, произведения советских композиторов Р.Щедрина, Ю.Фалика, Г.Свиридова…. Богатая тембровая палитра Капеллы позволяет ей раскрывать самые различные состояния – от углублённой сосредоточенности, философского размышления («Концерт для хора» Архангельского, три хора Свиридова из музыки к драме А.К.Толстого «Царь Федор Иоаннович») до ликующих гимнов (Петровские канты). Удивителен по красоте сольный запев партии басов в «Молитве» Г.Свиридова, филигранное звучание хоровой миниатюры Р.Щедрина «Горный родник», эпическая широта и сила в хоре Сахновского «Ковыль. Меньшее впечатление оставило исполнение мотета Баха и хоров Равеля. Музыкальный язык этих сочинений иной, нежели в русской музыке и требует и иных средств выразительности…. Программа третьего концерта состояла из мало известных новосибирцам сочинений – «Симфонии псалмов» И.Стравинского и ораториальной сюиты из оперы «Виринея» Слонимского. Оба сочинения исполнены совместно с симфоническим оркестром Новосибирской филармонии под управлением В.Чернушенко…. Все программы включали различные ансамбли или сольные партии. Так в «Девятой симфонии» Бетховена – квартет солистов, в концерте Бортнянского – секстет. Чернушенко поручает исполнение сольных партий артистам хора. Не все сольные партии и ансамбли, звучавшие в концерте сегодня, хороши, не все солисты смогли соединить глубокое понимание эмоциональной сферы сочинения с хорошей вокальной техникой. Тем не менее, эта работа приносит результаты, т.к. помогает сохранить певческую форму артистам хора и стимулирует творческие устремления». Кроме того, состоялись концерты артистов хора Капеллы в Академгородке и в Новосибирске-1.
22 октября 1976 г. Концерт Капеллы в зале Горьковской филармонии. Бетховен «Девятая симфония». Солисты А.Агронская, М.Грозная, Е.Попов, Г.Беззубенков.
— Какое впечатление оставил этот город? Мой интерес к городу Горькому связан не только с именем писателя. Мне там быть не пришлось, но я был в эвакуации в Горьковской области. Впоследствии собирал материал о начальнике Рижского нахимовского училища К.А.Безпальчеве, который в 1944-1945 годы командовал Горьковским военно-морским подготовительным училищем. Совсем недавно в журнале «Новый мир» (2010, № 10) прочел роман В.Демидова «Сержант Пеппер, живы твои сыновья!» Приведённая ниже характеристика города в послевоенные годы мне показалась правдивой. «….Город Горький образца 1984 года представлял собой закрытую зону с секретностью класса B. На всех союзных документах он значился как Г1. Жителям города было неизвестно, есть ли в советской природе Г2 и Г3. Им и своих забот хватало. В восьмидесятых годах едва ли не все горьковчане понимали, что советские люди живут не в самой прекрасной стране, хлеба и зрелищ хватает далеко не всем. Но в Горьком прелести режима были еще нелепее. С конца сороковых город был обнесен двойным бетонным кольцом, которому жители придумали имя — “китайка”. Сначала “Великая китайка”, а потом просто. Стену выстроили немецкие военнопленные и прочие политзаключенные. Сколько их погибло на этой стройке, неизвестно, однако на Марьиной Роще за еврейским кладбищем находился до странности лысый участок, ни крестов, ни плит, и сейчас там не хоронили. Поговаривали, что под лысиной несколькими слоями и лежат те строители. Но выяснять, так ли это, — себе дороже. Рядовой житель Горького имел дарованное Конституцией право выезда за городские ворота, но лишь один раз в году — в отпускное время. Официально пропуск готовился в течение трех месяцев, но реально на это уходило до полугода. Нужно было выстаивать унизительные очереди в пять различных ведомств. Люди стояли ночами, записывались, перезаписывались, переперезаписывались, списки оглашались в самые разные часы, и если после выкрика фамилии человек не откликался, его безжалостно вычеркивали. — Вычеркиваем?— Вычеркиваем, — вторило эхо. В Горьком жили преимущественно недобрые люди. Уходить из очереди было чревато. Горьковчане старались подмениться друзьями или родней, но соседи по очереди нередко доносили на отсутствующих, и последних из списка изымали. На выезд за пределы города имели право только учащиеся и работающие. У пенсионеров такого права не было. Одиноким тоже ставили различного рода препоны. Мало ли что — уедет и не вернется. Назад его, пожалуй, и не вернешь, никаких рычагов воздействия. Город был поделен на два больших района — верхнюю часть и Автозавод. Границы районов были естественные, их разделяли две великие реки. В верхней части находились такие достопримечательности, как Кремль и Свердловка (бывшая Покровка) - крепость и пешеходная улица.
Кремль и Свердловка являлись первейшими оплотами свободомыслия зоны. Стены из древнего красного кирпича напоминали о вольной истории края, а по улице имени земляка-революционера можно было ходить вдоль-поперек и мечтать, что ты идешь по марсианским Бродвею или Рамбле. Впрочем, писатель Розанов, которого перед кучей читал Кух, писал, что в пору его учения (в третьей четверти XIX столетия) гулять по Покровке считалось для демократической части гимназистов презренным занятием; сюда “к вечеру высыпали все и искали встреч, или, скромнее, обменивались взглядами”. Еще в начале восьмидесятых по Свердловке вперевалочку шлендили грязные тупорылые троллейбусы, прозванные рогатыми, и прошлогодняя отмена этих маршрутов была явно даром небесного кита, а не кремлевского руководства. На Автозаводе было несколько иное кино. За широкой, но мелкой Окой находилась Зона внутри зоны. Зона с большой буквы “З”. Горьковский автомобильный завод, сокращенно ГАЗ, выпускал немыслимо секретную бронетехнику с ракетными установками, которую могли лицезреть лишь непосредственные сборщики ее. Прямо в чреве ГАЗа была проложена подземная рельсовая дорога, по которой бронетехника покидала завод, однако никто не знал, где дорога начинается и где за границей города выходит на поверхность. Кроме опять же машинистов и экспедиторов. И конечно, вездесущей охраны. Верхняя часть Горького являлась престижным местом, если, конечно, можно говорить о престиже в подобных обстоятельствах. А Автозавод — его кроме как гетто никто и не называл. Верхнюю часть и Автозавод соединяли три моста — Старый, выстроенный на Стрелке, месте слияния великих рек, Молитовский, еще совсем недавно именуемый Новым, и Мызинский, подходящий к воротам ГАЗа, действительно новый. По мостам ходили автобусы, троллейбусы и трамваи. Пассажиры, направляющиеся из Автозавода в верхнюю часть, преодолевали мосты без остановок, а те, кто ехал в автозаводском направлении, проходили контрольную проверку на специальных мостовых пунктах. Транспорт делал вынужденную остановку, внутрь салона входили эмвэдэшники в синей форме и проверяли у пассажиров пропуска. Пропуск представлял собой заламинированный прямоугольник с фотографией 4 на 5. У автозаводчан на прямоугольниках были черные рамки, у жителей верхней части — белые. Терять пропуска не рекомендовалось. Да это было и не в интересах жителей — за утрату слюдяного клочка бумаги штрафовали. Штраф был соизмерим с полугодовой зарплатой. Потерял — а на что дальше жить? За вторичную утрату пропуска назначалось расследование. Нет, пропуск лучше было вшить под кожу и не терять. По зоне перемещались слухи, что одного злостного теряльщика пропусков посадили на пять лет. Но в газетах об этом не писали. И в новостях по единственному центральному каналу с одним 10-минутным местным включением не говорилось. С 1974 года в Горьком действовал комендантский час. Автозаводские улицы вымирали в 22.00, в верхней части порядки были чуть более вегетарианские — время комы наступало в 22.30. Тем, кто возвращался со второй смены, давали временный аусвайс с гербовой печатью и водяными знаками. По слухам, подобный документ можно было купить на черном рынке, но даже страшно было подумать, что сделают с тем, кого поймают с фальшивкой…» — Нет, никакого ущемления нашей свободы мы не ощущали. Мы выступали не только в филармонии, но и на заводах и в воинских частях. Всюду нас возили на автобусах и пропускная система, если она существовала, нас не касалась.
10 декабря 1976 г (пятница). В зале Капеллы Бетховен «Девятая симфония». Дирижер Арнольд Кац. Солисты А.Агронская, Е.Гороховская, Г.Селезнев.
. Декабрь 1976 г. В зале Капеллы прошли торжества, посвященные 225-летию со дня рождения Дмитрия Бортнянского. Хор Капеллы исполнил духовные концерты композитора. 27 декабря 1976 г. Концерт в зале Капеллы. В программе: Танеев «Иоанн Дамаскин» и С.Слонимский «Виринея». Солисты А.Агронская, Т.Изотова, Т.Барыбина, Г.Марченкова, Ю.Бумагина, Б.Марешкин, Г.Беззубенков. Дирижер В.Чернушенко. Январь 1977 г. В Большом зале Филармонии совместно с Государственным хором Армении Капелла исполнила «Te Deum» Берлиоза. Там же прозвучала Вторая симфония Тищенко и новая редакция оратории С.Слонимского «Голос из хора». 17 марта 1977 г. в зале Капеллы «Реквием» Верди. Дирижер И.Б.Гусман. Солисты А.Агронская, Дальмира Стрельникова, з.а. Дагестанской АССР Валентин Кузнецов, Виктор Юшманов. 9 апреля 1977 г. в зале Капеллы «Времена года» Гайдна. Дирижер Валерий Борисов. Солисты А.Агронская, В.Тимонин, Г.Беззубенков. Апрель 1977 г. Участие хора Капеллы в концертах пленума Союза композиторов РСФСР, посвященного 60-летию Октября. Впервые исполнены оратория Е.Барыбина «Пою мое Отечество» и новые хоры Л.Балая, Г.Белова, И.Ельчевой, В.Сорокина, А.Флярковского, Ю.Фалика. В апреле 1977 г. состоялись концерты Капеллы на празднике искусств в честь Октября в столице Латвии .
(Местная газета «Советская молодёжь» от 22-24.1977). 22 апреля – выступление Капеллы в концертном зале Филармонии. В программе Бортнянский, Сахновский, Чесноков, Архангельский, Рахманинов, Шостакович, Свиридов, Фалик. 23 и 24 апреля – концерты органной музыки в Домском соборе, обладающем уникальной акустикой. Дирижировал В.А.Чернушенко. В программе: И.С.Бах. Прелюдия и фуга до минор (органист Юрий Семёнов). Х.Шютц. Библейская сцена. Солисты Светлана Гоголь, Жанна Полевцова, Геннадий Беззубенков, Василий Тимонин. А.Кальдара. «Salve, Regina». Солисты Жанна Полевцова, Виктор Корбуков, Александр Селезнев. И.С.Бах. «Мотет № 5». Исполняет хор. Ф.Куперен. «Offertorio». Исполняет Юрий Семёнов. Ф.Мендельсон. «Ave, Maria». Солист Василий Тимонин. А.Букнер. «Virga Jesse». М.Равель. «Три птицы». Солистка Инна Селезнёва. Б.Бриттен. «Гимн св. Колумбу». Исполняет хор.
— Присутствовали рижские знакомые? — На концертах присутствовали мной приглашённые знакомые члены семейства Борисовых, сёстры Перуновские и др. Хорошо помню и свой первый приезд в Ригу в концертный сезон 1962-1963 гг. Пели в Большую мессу Моцарта с великолепным органистом профессором И.А.Браудо, дирижировал Ф.М.Козлов. 17 мая 1977 г (вторник). В зале Капеллы исполнение кантаты Танеева «Иоанн Дамаскин» на слова А.Толстого. Во втором отделении «Ораториальная сюита «Виринея» С.Слонимского. Солисты А.Агронская, Т.Барыбина, Т.Изотова, Г.Марченкова, Ю.Бумагина, Б.Марешкин, Г.Беззубенков. Дирижер Алексей Степанов. Май-июнь 1977 г. Концерты хора на музыкальных фестивалях в городах Орле, Туле, Калуге, Брянске и Смоленске. — Заезжали в гости к Тургеневу? — В одной из командировок с концертами целый день провели в усадьбе-музее Тургенева в Спасском-Лутовинове, это в 100 км к югу от Тулы и в 50 км от Орла. В тот день в музее был выходной, но для коллектива Капеллы провели подробную экскурсию.
.
Хор дал несколько концертов в Филармонии и театре Тулы.
.
Капелла посещала и музей-усадьбу Л.Н.Толстого «Ясная Поляна» (в 14 км к югу от Тулы), где пела у могилы Толстого. Июнь 1977 г. Первое исполнение Четвертой симфонии Б.Арапова на Всесоюзном фестивале «Белые ночи».
30 марта. В ЦП зашёл начальник медицинской службы майор Ю.Ушаков и сообщил мне о приступе аппендицита у мичмана Пономарёва. Он решил его оперировать. Помогать ему будет мичман химик-санинструктор. Перед походом они проходили хирургическую практику в госпитале. Наш доктор такие операции делал в походах неоднократно. На лодках этого проекта нет операционных. У врача есть своя каюта, которая одновременно является амбулаторией, а операции делают в офицерской кают-компании. В ней уже вестовые вымыли с мылом пол, стены и стол, а химик-санинструктор всё продезинфицировал.
Объявил по трансляции о предстоящей операции, нацелив экипаж на обеспечение бесперебойного освещения, сохранение стабильного курса, глубины и скорости. Операция началась. Многие переживают за своего товарища. Наконец, из кают-компании поступил доклад: — Товарищ командир, операция закончена. Больной чувствует себя удовлетворительно. Прооперированного мичмана поместили рядом с каютой врача. В очередном радио штаб флота приказал всплывать на сеансы связи через восемь часов. Это было очень кстати — за эти дни я очень устал, а при таком режиме можно было спокойно отдохнуть. 31 марта. Сегодня помывка всего экипажа. На ПЛ своя специфика в бытовых вопросах: в том, чтобы помыться, постираться, выбросить мусор и остатки пищи заключается целая проблема. Я хорошо помню свою службу на ДЭПЛ: идя в поход, цистерны питьевой воды заполняли полностью и экономили каждый стакан; мылись морской водой (для этого имелось специальное мыло). Врач регулярно давал смоченные в спирте салфетки для протирания тела. На АПЛ есть испарительная установка, которая "варит" из морской воды дистиллированную для ГЭУ и для бытовых нужд, то есть питьевую и мытьевую воду. В походе личный состав моется в двух душевых кабинах раз в 7-10 дней. Там же моряки стирают личные вещи — прачечной на лодке нет, негде и сушить нижнее и постельное бельё. Каждому члену экипажа выдают трусы, рубашку и носки, две простыни и наволочку — всё это меняется в день помывки (грязное белье собирают и с приходом в базу передают в переработку). Такое белье называют "разовым". Верхняя одежда состоит из тёмно-синих куртки, брюк, пилотки или берета, которые меняют в походе не более двух раз. На куртке каждый носит матерчатую белую ленту, где у офицеров написана его должность, а у матросов и мичманов — боевой номер.
В каждом отсеке мусор и остатки пищи собирают в специальные пластиковые мешки. В назначенное время по команде их сносят в отсек, где находится шахта для удаления этих мешков за борт (ДУК). Шахта имеет два люка: нижний — забортный, верхний — в отсеке. Если в подводном положении открыть сразу оба люка, то отсек быстро заполнится водой и ПЛ погибнет. Специальное устройство (подводники его называют "поправка на дурака" ) исключает такие действия. 1 апреля. Заняли район №2 и начали поиск американских НК. В 6.00 раздался сигнал аварийной тревоги, мгновенно сорвавший меня с импровизированной кровати в ЦП. Старший помощник доложил: — Пожар в VII отсеке! Из аварийного отсека последовал доклад: — Загорелся фильтр очистки воздуха, задымленность отсека незначительная.
Я и командир БЧ-5 капитан 2 ранга А.Пронькин начали отдавать команды по ликвидации пожара. В ЦП прибыл контр-адмирал И.Вереникин, которому я доложил обстановку. Тот вмешиваться не стал и молча сидел невдалеке. Через пять минут из аварийного отсека доложили: — Пожар потушен. Приказал сделать анализ воздуха в отсеке и доложить причины возгорания фильтра. Через десять минут командир VII отсека доложил, что содержание угарного газа в три раза больше нормы. Причиной возгорания фильтра были неправильные действия матроса, который занимался его регулировкой. Принятыми мерами добились в отсеке нормального состава воздуха, привели всё в исходное положение. Я приказал командиру электромеханической БЧ провести расследование этого случая, а старшему помощнику сделать с личным составом разбор данной аварийной ситуации. Сегодня в течение почти 45 минут гидроакустики наблюдали "странные шумы", которые командир дивизии приказал считать шумами винтов АПЛ. 2 апреля. Днём всплывали на сеанс радиосвязи. Туман, видимость — 5-10 м. Справа 45° в режиме "однообзор" один раз определили работу РЛС — возможно, с АПЛ. Подробных параметров этих станций у нас не имелось, поэтому точно классифицировать не смогли. Обнаружив слева 90° работу РЛС противолодочного самолёта "Orion", срочно погрузились и начали маневр уклонения от самолёта и (предположительно) — от АПЛ, которые, возможно, ведут за нами слежение в составе тактической группы. 3 апреля. Всплыли ночью на сеанс радиосвязи. Пришло радио мне и нескольким офицерам от наших семей. Сообщили, что начальнику РТС В.Якусу присвоено звание капитан 3 ранга, а мичман Копысов награждён медалью. Мою "К-184" объявили отличной. Конечно, вести приятные.
Командир «К-184» кап. 1 ранга Берзин А.С. в период несения БС.
Сегодня опять наблюдали "странные" звуки: наверное, это американская АПЛ. Произвели уклонение. 4 апреля. Выяснили, что не держит кингстон ЦБП. Она самостоятельно заполняется, и лодка получает отрицательную плавучесть. Приняли необходимые меры. Прошла половина срока нашего похода. Обычно принято в середине похода проводится проверка наличия оставшихся продуктов и средств регенерации. Начали с продуктов. Такая традиция пошла в нашей дивизии после одного случая (тактический номер лодки и фамилию командира не называю, дабы не смущать его). Интендант этой лодки посчитал, что аппетит у подводников в походе плохой, и часть продуктов оставил на складах береговой базы. Старшим на борту пошёл контр-адмирал В.Я.Корбан. Когда до конца похода оставалось 15 суток, интенданта что-то озарило, и он решил сосчитать, сколько осталось продовольствия. Через час работа была закончена, а итог оказался ошеломляющим: экипажу предстоял строгий пост — продовольствия осталось на трое суток. Далее доклад пошёл от интенданта через помощника, замполита и командира к контр-адмиралу. Поскольку на каждой ступени он смягчался, получалось, что почти всё в порядке, но есть кое-какие обстоятельства и недостатки. Контр-адмирал В.Корбан был опытным подводником и знал, как доклады обрастают враньем. Поэтому он вызвал интенданта и, когда тот прибыл и доложил, впал в неописуемый гнев, напоминающий комбинацию из цунами и тропического тайфуна "Клотильда". Всё рано или поздно кончается, в том числе и гнев начальников.
. Он принял решение распределить трёхсуточный запас продуктов на оставшиеся пятнадцать суток. Таким образом, каждый член экипажа в последующие дни получал от суточной нормы всего лишь двадцать процентов. Молодые мужчины, многие из которых были заняты физическим трудом, получали в течении дня сухарь размером не более ладони, суп из рыбных консервов, где основным компонентом являлась вода. Всего остального тоже было немного. Все работы и учёбу отменили, оставили только вахту и — в неограниченном количестве — сон. Через неделю многие стали слабеть, пришлось изготовить рычаги для облегчения закрытия и открытия клапанов. Когда поход закончился и ПЛ швартовалась к пирсу, тощих матросов в швартовых командах покачивал слабенький ветерок, Встречающему на пирсе начальству контр-адмирал В.Корбан скомандовал во весь голос и на всю гавань: — Всех интендантов арестовать, склады опечатать! Интенданта отправили на гауптвахту. Продукты же, которые он оставил на складах, привезли и раздали личному составу. К вечеру старший помощник доложил мне, что проверка наличия продовольствия закончена: продуктов хватит до конца похода и даже кое-что останется.
5 апреля. Сегодня начали проверку средств регенерации — наличие пластин В-64. Это тоже традиция. Контр-адмирал В.Корбан часто советовал командирам учиться на чужих ошибках и добавлял, что на своих ошибках учатся только дураки. Командир "той самой" лодки не внял ни первой части совета, ни второй. В следующем походе он опять просчитался, но на этот раз с банками, в которых хранятся пластины регенерации воздуха. Банок не хватило на 10 суток. Когда нет пластин, состав воздух в отсеках ПЛ за определённое время меняется, — количество углекислого газа, естественно, увеличивается, а кислорода — уменьшается. Это непосредственно влияет на самочувствие экипажа: появляется сонливость, быстрая утомляемость, затруднённое дыхание, головные боли. Раньше, когда таких пластин в нашей стране не было (ещё не изобрели), ПЛ всплывали в надводное положение и вентилировали отсеки. Можно было поступить так и в этот раз. Проблема была бы решена, но тут же возникла бы вторая: потеря скрытности действий.
Чтобы этого не случилось, поступили следующим образом. С помощью компрессоров в отсеках откачали воздух в стальные баллоны, чтобы давление в лодке было ниже атмосферного. После этого она всплывала на перископную глубину и через специальную трубу (РКП), которая вместе с перископом возвышалась над водой, в отсеки из атмосферы поступал чистый воздух. В течение десяти суток каждый день весь этот цикл повторялся несколько раз. Участники похода рассказывали, что цикл состоял из двух отрезков времени. Первый ограничивался тем, когда ещё можно было дышать отсечным воздухом (при этом — "весь букет", то есть сонливость, быстрая утомляемость, затруднённое дыхание и головные боли). При замене воздуха, то есть при откачке и поступлении его через трубу из атмосферы закладывало уши, были неприятные ощущения в области лобных пазух, ухудшалось общее самочувствие... У нас же к концу дня стало ясно, что патронов регенерации В-64 до конца похода достаточно.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
