Самой знаменитой школой юнг, безусловно, является школа на Соловках.
Соловецкая школа юнг.
Грабарь В.К. Вскормленные с копья.
"Самой знаменитой школой юнг, безусловно, является школа на Соловках. Соловецкие острова — это 78 мелких и больших островов. Они расположены в 165 километрах от Полярного круга. Суровый и необыкновенно красивый край. Школа была открыта при учебном отряде Северного флота 1 августа 1942 года приказом адмирала Н. Г. Кузнецова. Школу комплектовали юношами в возрасте 15–16 лет, имеющими образование 6–7 классов. Правилами приема предусматривалось, что родители или лица, их заменяющие, должны были дать письменное согласие на поступление сына в школу, но еще требовалась рекомендация комсомольской организации районов. Комсомол бросил клич. В школу поступали юноши, достойные стать краснофлотцами. Мальчишек обучали боцманскому делу, готовили к службе на торпедных катерах. Ребята занимались по 10–12 часов в сутки. По ночам объявляли тревогу — в небе летали немецкие самолеты. Радисты изучали устройство разных приемников, учили азбуку Морзе (к концу года многие передавали на слух 100 сигналов в минуту, а рекорд был — 140). В зачетной ведомости сентября 1944 года, выставленной на обозрение в ЦВММ, обозначены предметы, по которым надо сдать экзамены на радиста I разряда: электротехника, радиотехника, матчасть, прием, передача, практическое, военно-морское дело, политзанятия, строевая и тактическая подготовка, уставы, русский язык, математика, физика, география, черчение. Рулевые занимались прокладкой курса корабля, определяли его местонахождение в открытом море, работали со сложными навигационными приборами. Будущие боцманы учились управлять шлюпкой, сращивать тросы, вязать морские узлы, зубрили морские термины. Кроме шлюпок школа имела несколько торпедных катеров и мотобот. Каждый день ребята занимались строевой подготовкой, изучали виды оружия, приемы рукопашного боя, несли караульную службу, заготовляли дрова, воду, дежурили на кухне и в столовой, стирали белье. Большинство юнг училось без троек. Народ России помнит о подвигах мальчишек в тельняшках. В их честь две площади в Москве и Ленинграде (Санкт-Петербурге) носят имя Соловецких юнг.
Бывший нахимовец, выпускник ЛНВМУ 1966 года капитан 2-го ранга в запасе Борис Клионский провел поисковую работу, настоящую экспедицию с целью обнаружить следы школы юнг. Сейчас уже мало кто даже из местных жителей знает, где точно находилась школа. Сами юнги не знали названия занятых ими мест и скитов. Один из старожилов острова назвал место — Савватьевский скит. Там была размещена часть школы с учебными классами, другая находилась в самом монастыре. Путь к скиту лежит через Секирную гору, увенчанную церковью Вознесения Господня, в купол вмонтирована маячная оптика. Оттуда до скита — еще несколько километров пути. Крыши у здания нет — одни потрепанные временем кирпичные стены, правда, в соседствующей часовне заметны признаки восстановительной деятельности. Рядом со зданием лежит камень, на котором монахами старинной вязью выдолблена поучительная история, рассказывающая о том, почему на острове в монастырские времена нельзя было жить женщинам. Неподалеку видны остатки бревенчато-кирпичного дома — здесь тоже размещалась школа. А вот следов землянок, выдолбленных для жилья самими юнгами в мерзлом каменистом грунте, уже не видно. Место, прямо сказать, жутковатое. Зимой Соловки вообще оказываются отрезанными от Большой земли. К тому же, по воспоминаниям самих юнг, и одежонка у них была хоть вроде и флотская, только третьего срока носки и с чужого плеча, как говорят «на рыбьем меху». Война здесь была не так уж и далеко. И немецкие самолеты сюда прилетали и порой выбрасывали немецких парашютистов в этих краях, так что юнгам приходилось не только учиться и постигать азы флотской службы, но еще и защищать себя от врага. Зато эта суровая школа жизни и службы действительно оказалась им очень полезной и в годы войны, когда все они попали служить на корабли и в береговые части флота, и после нее. Кое-что на Соловках все еще напоминает о школе юнг, в первую очередь, стоящий на самом видном месте рядом с монастырем памятник воспитанникам школы. А улица островного поселка носит имя моториста торпедного катера Саши Ковалева, который, превозмогая боль от ожогов, закрыл своим телом боевые пробоины в системе охлаждения двигателя катера, дав тем самым ему возможность маневрировать и продолжать бой".
Ранее, в очерке мы рассказали о начальнике Соловецкой школы юнг Николае Юрьевиче Авраамове, истории школы и некоторых ее воспитанниках, в частности, о соловецком юнге, закончившем Ленинградское Нахимовское училище в 1948 году, о его вкладе в увековечивание памяти об этом удивительном учебном заведении - в Питере. Настало время выполнить обещанное и дополнить рассказ о соловецких юнгах, их школе, командирах.
Корякин-Черняк Л.В. и Внуков В.Д. - выпускники ЛНУ 1948 и 1951 годов, начальник факультета и старший преподаватель ВВВМУРЭ им. А.С. Попова в Копенгагене. Учебная практика на УК "Гангут". 1976. Фото из архива Вадима Дмитриевича Внукова.
Соловецкие юнги.
За три года Великой Отечественной войны — с 1942-го по 1945-й в Соловецкой школе юнг подготовили 4111 квалифицированных специалистов для кораблей и береговых частей Военно-Морского Флота. В их числе — 946 радистов, 635 рулевых, 607 боцманов, 841 моторист, 673 электрика, 410 артиллеристских и штурманских электриков. -
1500 выпускников Соловецкой школы навсегда остались мальчишками, погибнув в боях... о существовании школы в широких кругах узнали лишь через двадцать лет после окончания войны. По международной Женевской конвенции в рядах армии и флота могли служить с оружием в руках только с восемнадцати лет. В школу же набирали мальчишек в возрасте от 15 до 16 лет, поэтому она была строго засекречена... -
Озабоченных "зверствами тоталитарного сталинского режима" просим не беспокоиться, а, обращаясь к здравомыслящим, заметим, что истина всегда конкретна.
Писатель, историк, знаток отечественной культуры. Один из великих русских просветителей конца двадцатого столетия. Подвижник духа и труженик, горячо любивший Россию, болевший сердцем о всех ее бедах и испытаниях, искавший строгой и взыскующей правды о героях русской истории и литературы.
"Разумеется, основу армии, вторгшейся 22 июня 1941 года в СССР-Россию, составляли германские солдаты, которые с собственно профессиональной точки зрения являлись «лучшими» в мире. Но никак нельзя не учитывать, что только благодаря опоре на всю континентальную Европу стала возможной мобилизация почти четверти всех немцев. У нас было призвано за время войны 17 процентов населения (к тому же далеко не все из них побывали на фронте) — то есть один из шести человек, ибо иначе в тылу не осталось бы необходимых для работы военной промышленности квалифицированных мужчин... Словом, силу — и с «количественной» и с «качественной» точек зрения — армии, вторгшейся в 1941-м в СССР-Россию, обеспечивали десятки миллионов высоко квалифицированных работников всей Европы, И, не учитывая и не осмысляя эту сторону дела, нельзя понять истинную суть войны 1941-1945 годов. В частности, на территории самой Германии потрудились в общей сложности более 10 миллионов (!) квалифицированных рабочих из различных европейских стран»[8]. И без этого нельзя понять ни мощь германского нападения, ни глубокий объективно-исторический смысл этого нападения (пусть большинство людей находившейся под главенством Германии Европы о нем и не задумывались)... После журнальной публикации первоначального варианта этой части моей книги я получил весьма интересное письмо от проживающего ныне в городке Аксай Ростовской области Бориса Михайловича Лукашева, который так объяснил неизбежность первоначальных поражений наших войск; «Немецкий солдат — это, в основном, промышленный рабочий одной из самых образованных наций мира. Технарь, Наш красноармеец — колхозник, хорошо владеющий косой, вилами и т. д. Война же была «войной моторов»... Я не видел ни одного подразделения у немцев (они заняли деревню, где я жил, 13 октября 1941 года) идущего пешком; мотоциклы, грузовики, гусеничные вездеходы... Кстати, на грузовиках всей Европы — французских, чешских и т. д. То есть армия немцев была более маневренной, а это давало огромные преимущества: можно выбирать место и время очередного удара без риска, что противник,— то есть мы — успеет все сделать для отражения удара. В ходе войны эти преимущества начали постепенно сходить на нет». Но «при любом «раскладе» мы были обречены на первоначальные неудачи: против всей Европы трудновато устоять...» Б. М. Лукашев в своем письме не раз скромно говорит о себе как «простом человеке», но, право же, его понимание существа дела посрамляет тех многочисленных публицистов и даже вроде бы профессиональных историков, которые сводят причины наших тяжких поражений в 1941—1942 годах к так называемым субъективным факторам — ложной общей и военной политике; всякого рода извращениям, ошибкам и просчетам."
Что же касается конвенций, то Кожинов Вадим Валерьевич в том же томе своего фундаментального труда убедительно показал нелепость уже самого предположения о том, что Германия была готова соблюдать по отношению к нам какие-либо «принципы»; хотя бы уже из одного факта превращения в военнопленных гражданских лиц ясно: никакие «нормы» враг не соблюдал...
Для нашего народа вопрос стоял о жизни и смерти, и когда народ, включая лидеров и даже мальчишек, это понял, наша сила сумела сломить силу захватчиков.
Да, невозможно проследить судьбы всех юнг, что ж попробуем на примере известных героев, заслуженных и так называемых "рядовых", проследить типические черты поколения, его времени, правды и красоты. Как и прежде, будем придерживаться при изложении алфавитного порядка.
Алаторцев Иван
Бывшие юнги шестой роты электриков слева направо: А. Машков, К. Юданов, И. Алаторцев, В. Казорин, В. Сутулов, А. Туманцев, Н. Кравчук, Б. Каплан, И. Дудоров, К. Князев, В. Самойлин, И. Хилков, 1976 год.
Алексей Офицеров, Иван Дудоров. Мой дедушка – юнга с Соловецких островов. Воспоминания. Размышления. Книгу можно скачать на сайте Три части: .
ПЕРВЫЕ ВСТРЕЧИ
Как-то в семидесятых годах по случаю создания школы юнг 25 мая собрались бывшие юнги у меня дома. В ожидании встречи с друзьями я, естественно, слегка возбужден и ощущал волнующие чувства, ведь с некоторыми не виделся с 1943 года. Встречались ли они во время войны? И после? Пришли. Иван Алаторцев с лидера «Баку» – наш ротный запевала, постоянный соперник в голосистости с Валеркой Фомичевым. Костя Князев с линкора «Севастополь», успевший повоевать в бригаде морской пехоты. Вилен Казорин со сторожевика «Туча». Толя Машков – это он отлил бескозырку, которую вмонтировали на памятник юнгам у школы №349 в Москве – школа имени «Соловецких юнг», директор школы и попечитель музея юнг Татьяна Анатольевна Кривошеева. Юра Николаев, кавалер всех морских медалей. Витя Самойлин из бригады торпедных катеров. Борис Каплан с ЭТЩ «Полухин». Боря Макейчик из Ленинграда и Владимир Татаринов из Свердловска, Борис Шумилов и Коля Кравчук с эсминца «Грозный», Саша Числов...
Анфимов Борис Васильевич
участвовал в сопровождении и охране 12 морских конвоев, поставлявших оружие и боеприпасы для фронта по ленд-лизу. Каждая боевая награда моряка-ветерана достойна целой повести о героизме и мужестве защитников Отечества.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Этот жизнеутверждающий подвиг моряков балтийского подплава навсегда останется в боевой летописи российского подводного флота. Высокие моральные и боевые качества, сильный дух, воля к победе и высокий профессионализм были присущи подавляющему большинству моряков-подводников. Все это вместе взятое позволило трем морякам ПЛ «С-11», попавшим в катастрофическую ситуацию, выйти из нее победителями. 2 августа 1941 года Николай Никитин, Василий Зиновьев и Александр Мазнин не только смогли подняться на поверхность из погибшей подводной лодки, но и добраться до берега, который находился за несколько километров от места катастрофы. Впервые в годы Великой Отечественной войны подводники Балтийского флота использовали для выхода из затонувшей лодки торпедный аппарат. 14 июля 1941 года ПЛ «С-11», которой командовал капитан-лейтенант А.М.Середа (военный комиссар — политрук В.П.Шапошников, командир БЧ-5 — инженер-капитан-лейтенант М.Ш.Бабис), вышла в боевой поход из Таллина для действий на коммуникациях противника. Этот первый боевой поход «эски» обеспечивал командир дивизиона капитан 3-го ранга И.Н.Тузов. Действуя в южной части Балтийского моря, «С-11» 19 июля 1941 года в районе Паланги потопила немецкое вспомогательное судно — сетепрорыватель № 11 («КТ-11») водоизмещением около 5 000 тонн, на котором перевозились войска противника (данными противоборствующей стороны не подтверждено). 1 августа «С-11» оставила позицию и направилась в район мыса Тоффри. 2 августа на подходе к проливу Соэла-Вяйн лодку встретили тральщик и катера-охотники, выделенные для ее сопровождения. Личный состав подводной лодки, находившийся в готовности № 2, начал ужинать. Переборочные двери были открыты. Около 18 часов один из катеров подошел к подводной лодке, и в этот момент раздался мощный взрыв в районе 100-мм орудия с левого борта. Высоко взметнулся бурый столб воды, смешанной с песком. На глазах у катерников «С-11» с нарастающим дифферентом на нос быстро затонула. Трагедия произошла в двух милях западнее мыса Тоффри. Через несколько минут катер морской охраны поднял из воды И.Н.Тузова, А.М.Середу и М.Ш.Бабиса, которые в момент взрыва находились на мостике. И.Н.Тузов был мертв, через три часа умер М.Ш.Бабис, а через трое суток и А.М.Середа. Похоронены подводники на острове Эзель (Саарема). После войны было установлено, что ПЛ «С-11» погибла в результате подрыва на донной неконтактной мине заграждения, выставленного немцами в июне-июле 1941 года. «С-11» лежала на грунте на одиннадцатиметровой глубине с дифферентом около 0° и креном 40° на левый борт. В отсеках еще продолжалась жизнь. Во время взрыва заклинило переборочную дверь между шестым и седьмым отсеками. В седьмом (кормовом) отсеке находились четыре моряка: торпедист Н. А. Никишин, комендор В. В. Зиновьев, электрики А. В. Мазнин и В. Е. Мареев. Не растерявшись, подводники начали заделывать пробоины — в ход пошли матрацы, одеяла, подушки, обмундирование, деревянные аварийные клинья.
Середа Анатолий Михайлов, лейтенант, командир ПЛ «С-11»
Родился 29 августа 1912 года в селе Середы Свинцанского уезда Виленской губернии. Русский. В РККФ с 1930 года. Беспартийный. Окончил ВМУ им. М.В.Фрунзе в 1934 году и назначен командиром БЧ-1 на ПЛ «Щ-304», а через год:— на «Щ-303». С 1934 года он помощник командира на ПЛ «Л-2», В 1938 году военмор Середа, выпускник Учебного отряда подводного плавания им. С.М.Кирова, был уволен с флота по служебному несоответствию и арестован. В феврале 1939 года Анатолий Михайлович освобожден и восстановлен в кадрах ВМФ. Временно исполнял должность командира ПЛ «Щ-304» и «Щ-305». 19 апреля 1940 года А.М.Середе присвоено воинское звание капитан-лейтенант. В июне 1941 года он принял под свое командование новейшую ПЛ «С-11», на которой встретил начало Великой Отечественной войны в составе учебной бригады подводных лодок в Кронштадте. 14 июля 1941 года ПЛ «С-11» вышла в свой первый боевой поход и по неподтвержденным данным торпедировала вражеский военный транспорт «КТ-11». 2 августа, возвращаясь с позиции, в проливе Соэла-Вяйн, в двух милях от мыса Тоффри, следуя в охранении тральщика и трех катеров, лодка подорвалась на магнитной мине заграждения «Кобург» и затонула на 11-метровой глубине. Тяжелораненого командира подобрал из воды сторожевой катер, но он умер через трое суток в военно-морском госпитале.
Моряки с подводной лодки «С-11»: (слева направо) матрос В.В.Зиновьев, старший матрос Н.А.Никитин, матрос А.В.Мазнин
Мазнин обнаружил электрический фонарь. Его узкий луч выхватил из мрака бледные, встревоженные лица товарищей. «Жив ли еще кто-нибудь в лодке?» — подумали моряки. Попытались связаться с другими отсеками по телефону, но безуспешно. Подойдя вплотную к переборке, через дверь которой сочилась вода, Никитин крикнул: — В шестом! Есть кто живой? — Нас здесь шестеро: Милютин, Виденко, Гординский, Пилипенко, Митенев, Кудрявцев, — глухо ответили из-за переборки. — Вода уже подошла к горлу, дышим в воздушной подушке. Все четверо подводников бросились к переборочной двери, стремясь помочь товарищам, хотя хорошо знали, что стоит лишь открыть дверь, как вода хлынет к ним в отсек. Но дверь не поддавалась, даже когда в ход пошли ломы и топоры, — взрывом ее перекосило и заклинило. Из шестого отсека послышался голос старшины группы электриков А. В. Милютина: — Спасайтесь сами, если возможно. Отомстите за нас! Прощайте! Да здравствует Родина! Моряки не смогли сдержать слез... После 22 часов из шестого отсека уже никто не отвечал. Оставалось единственное — попытаться выйти из лодки через торпедные аппараты. Но они были заряжены. Чтобы вытолкнуть торпеду из аппарата, решили взять воздух из запасной торпеды. Работая на ощупь, с трудом присоединили гибкий шланг. После четырех попыток торпеда из левого аппарата вышла. Подводники надели чистое белье, спрятали на груди документы. На листе бумаги при свете фонаря написали: «Мы, краснофлотцы ПЛ «С-11», сделали все, что могли, для спасения людей из шестого отсека... Героями умерли наши товарищи... Принимаем последнее решение — выходим сами». Записку положили в аварийный бачок. Подготовив все к выходу, вполголоса запели «Интернационал». Каждый проверил свой спасательный аппарат. Предстояло, зажав зубами распирающий рот загубник кислородной маски, проползти через 7-метровую трубу аппарата диаметром 533 миллиметра. Надев маски, подводники открыли заднюю крышку торпедного аппарата. Вода из него слилась в трюм. Затем, сняв блокировку, открыли переднюю крышку. Забортная вода хлынула в отсек, поднялась над трубой аппарата и остановилась — давление в отсеке и за бортом сравнялось.
Подводная лодка «С-11»
Средняя подводная лодка типа «С» (заводской № 245), IХ-бис серия. Заложена 20.10.37 на заводе № 112 в Горьком, спущена на воду 20.04.38 и 22.06.41 включена в состав КБФ. Водоизмещение: надводное 845 т, подводное 1 078 т; длина: 77,7 м; ширина: 6,4 м; осадка: 4,2 м; мощность: дизелей 2x2 000 л.с., электромоторов 2х550 л.с.; скорость хода максимальная: надводная 19,4 уз., подводная 8,51 уз.; дальность плавания экономходом: над водой (9,5 уз.) 8 340 миль, под водой (3,0 уз.) 140 миль; глубина погружения: до 100 м; автономность: 30 (45) суток; вооружение: 4 носовых и 2 кормовых 533-мм торпедных аппарата (12 торпед), 1х100-мм (214 сн,) и 1х45-мм (532 сн.) орудия, 1х7,62-мм пулемет; экипаж: 45 человек, из них 8 офицеров.
Первым, с буем и буйрепом, выходил Никишин. Он с трудом протиснулся через аппарат, выпустил буй, натянул буйреп, нащупал на нем тройной мусинг (глубина — 12 метров). Закрепил буйреп и начал подъем. Всплыв на поверхность, сорвал маску и, уцепившись за буй, жадно вдыхал ночной морской солоноватый воздух. Вскоре поднялся на поверхность Мазнин и через некоторое время Зиновьев. Электрик Мареев, которого Зиновьев безуспешно уговаривал выйти из отсека раньше него, так и не всплыл... Никитин, у которого сохранилось больше сил, поплыл в сторону предполагаемого берега, а Мазнин и Зиновьев остались у буя, крепко держась за него. Никитин плыл, временами от усталости почти теряя сознание. Тогда он ложился на спину и отдыхал. Наконец он увидел на горизонте тоненькую полоску берега и силуэт погашенного маяка. Светало. До берега оставалось сотни две метров, когда Никитин, наткнувшись на проволочное противодесантное заграждение, поранил грудь и руки. Он плыл уже восьмой час. Когда ноги наконец нащупали дно, силы оставили отважного подводника. Он успел заметить фигуры приближавшихся людей, инстинктивно сжал в руке камень и потерял сознание. Очнулся на суше. Рядом стояли три советских бойца. — Шлюпку, скорее пошлите шлюпку. Там мои товарищи гибнут! К месту гибели «С-11» уже полным ходом шел катер, который около 11 часов 3 августа поднял на борт обессилевших Мазнина и Зиновьева. Н.А.Никитин, А.В.Мазнин и В. В. Зиновьев, перенеся тяжкое испытание, единодушно отклонили предложение сменить службу — воевать на берегу либо на надводном корабле — и попросили направить их на другую подводную лодку. После окончания войны они работали на Балтийском судостроительном заводе. Н.А.Никишин погиб от руки бандита, защищая девушку. Его именем назвали одно из судов морского флота. Немцы пытались поднять нашу лодку, но это им не удалось. После освобождения Прибалтики от немецко-фашистских захватчиков ПЛ «С-11» была поднята, погибшие на ней подводники похоронены в Риге.
В.В.Зиновьев, Н.А.Никитин, А.В.Мазнин — двадцать лет спустя
Помни о нас, Россия!
Судьба экипажа подводной лодки «С-11», погибшей 2 августа 1941 года при возвращении в базу на глазах у встречавших ее в море кораблей охранения, оказалась вдвойне трагичной. Проходя службу в одном экипаже, вместе встав на защиту своей Родины и погибнув в самом начале войны, 45 балтийских подводников после смерти волей случая оказались разлученными. Они захоронены в отстоящих друг от друга на сотню морских миль пяти различных местах бывшего Советского Союза. Работая в фондах архива, исследователям удалось обнаружить в документах по гибели лодки данные о судьбе членов экипажа ПЛ «С-11», ранее известной лишь ограниченному кругу флотских специалистов и начальников. Предлагаем широкой общественности и нашим читателям эту информацию (ЦВМА, ф. 27, оп. 1 , д. 668,10282), любезно предоставленную автору ЦВМА во главе с капитаном 1-го ранга Владимиром Павловским и клубом моряков-подводников г. Москвы во главе с историком и исследователем отечественного флота Константином Стрельбицким. Умерший командир БЧ-5 и погибший комдив были похоронены в братской могиле в районе населенного пункта Триги (остров Эзель). Командира «С-11» удалось довезти до Курессааре (Аренсбург), где в местном военно-морском госпитале береговой обороны Балтийского района (БОБР) он скончался и был похоронен на госпитальном кладбище. Для других погибших членов экипажа «С-11» общей братской могилой на долгие 16 лет стал стальной корпус подлодки. Лишь в 1957 году «эску» подняли, найденные в ней останки подводников торжественно захоронили в братской могиле на одном из кладбищ Риги. На установленном памятнике из черного камня были высечены имена всех погибших на «С-11». Изучение документов ЦВМА позволило сделать вывод о том, что в Риге похоронены не все 42 оставшихся в подлодке члена экипажа, а максимум 35 человек. Журналы боевых действий штаба береговой обороны Балтийского района и его Северного укрепленного сектора свидетельствуют о том, что вскоре после гибели «С-11» на берегу острова Даго, у которого она затонула, дважды обнаруживали тела членов ее экипажа. 6 августа 1941 года краснофлотцы 3-й строительной роты 33-го отдельного инженерного батальона БОБР нашли на берегу залива три тела моряков-подводников: младшего командира (старшина 2-й статьи) и двух краснофлотцев, личности которых установить не удалось. В этот же день в районе 44-й отдельной артиллерийской батареи было обнаружено тело в лейтенантском кителе. По найденным при нем документам удалось установить, что это был помощник командира ПЛ «С-11» лейтенант Иван Филиппович Бахтин, 1914 года рождения. 7 августа 1941 года эти четыре подводника были захоронены со всеми воинскими почестями в отдельной братской могиле в районе деревни Ойнику на острове Даго.
Еще несколько тел подводников с «С-11» обнаружили бойцы той же 3-й роты примерно в том же районе через четыре дня, 10 августа 1941 года. На берег моря в местечке Тоффри волнами выбросило тело подводника в форме краснофлотца, а на участке побережья от Тоффри до маяка Сырве нашли еще два тела. На одном из них были кожаный реглан, суконный китель с нашивками старшего лейтенанта и форменные брюки, ремень с пустой кобурой от пистолета ТТ. Он был без ботинок, в одних носках, на левую руку надеты часы. Второй подводник был одет в жилет, рабочий китель без знаков различия и черные суконные брюки, а в его карманах обнаружены «2 часов и опознавательные данные самолетов». Ни одно из тел, найденных 10 августа, опознать не удалось. Похороны этих троих подводников с «С-11» были проведены морскими артиллеристами 44-й отдельной артиллерийской батареи 11 или 12 августа 1941 года в районе расположения батареи у местечка Тоффри на острове Даго. Из семи обнаруженных тел опознать в августе сорок первого удалось лишь одно — помощника командира «С-11» лейтенанта Бахтина. Сегодня с уверенностью можно сказать, что двое из троих неизвестных подводников, похороненных в братской могиле в районе Тоффри, без сомнения, были офицерами. Штурманская книга в кармане одного из них свидетельствует о том, что это было тело погибшего командира БЧ-1 старшего лейтенанта П.Н.Голованя, а «2 часов и опознавательные данные самолетов» (одни часы — это, возможно, секундомер или хронометр) могли принадлежать, очевидно, лишь минно-артиллерийскому офицеру лейтенанту С.А.Захарову. Ныне не существует даже призрачной надежды перезахоронить их в одной братской могиле, так как все четыре эстонских захоронения подводников «С-11» были утрачены еще в период Великой Отечественной войны. Но, даже зная их точные координаты, вряд ли реально сегодня, учитывая сложности нынешнего внешнеполитического курса стран Балтии, поднимать вопрос об установлении на Моонзундских островах символических памятных знаков в честь погибшей подводной лодки «С-11» и десяти оставшихся навеки лежать в эстонской земле членов ее экипажа... Такова реальная хроника войны для многих защитников Отечества, не вернувшихся с полей сражений и морских глубин. Долг ныне живущих в других странах наших соотечественников — чтить их святую память и способствовать поиску и сохранению могил русских воинов за рубежом.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
