Таблица 38. Варианты расчета движения конвоев и отрядов боевых кораблей от Таллина до о. Гогланд в ходе Таллинского прорыва
В расчет приняты следующие параметры: — скорости движения КОН-1, 2, 3 — 5,5 узла, КОН-4 — 4,5 узла, отрядов боевых кораблей — 13 узлов (при вступлении в охранение — 5,5 узл.), движение — без остановок; — длины колонн КОН-1 - 33 каб, КОН-2 и КОН-3 - по 26 каб, ГС - 36 каб, ОПР - 19 каб, АР - 11 каб; — расстояние между головными кораблями КОН-2 и КОН-3 — 55 каб, между концевым судном КОН-2 и головным кораблем ОПР — 5 каб; между концевым кораблем ОПР и головным кораблем КОН-3 — также 5 каб; — прикрытие с тыла начинается с расстояния 10 миль от головных судов прикрываемых КОН до головных кораблей прикрывающих их ОБК; прикрытие с фронта начинается с момента прохода концевым кораблем прикрывающего ОБК головного корабля прикрываемого КОН и заканчивается с приходом охраняемого КОН на рубеж окончания прикрытия: для ГС и АР — о. Гогланд, для ОПР — о. Вайндло или при увеличении расстояния между головными кораблями прикрывающих ОБК и прикрываемых КОН до 25 миль; — охранение КОН считается осуществляющимся от момента прохода головным кораблем охраняющего ОБК концевого судна охраняемого КОН и до момента прохода концевым кораблем ОБК головного корабля охраняемого КОН или от момента занятия охраняющим ОБК назначенной позиции в охранении до момента его ухода с этой позиции; — отсчет проходимого расстояния производился от границы Таллинского залива — линии, соединяющей северные оконечности п-овов Суурупи и Виймси.
Таблица 39. Освещенность горизонта в точке (р=60° IV, >.=25030' Е (1941 г., время московское — 3-й часовой пояс)
г) охранение прорывавшихся сил и прикрытие конвоев от атак НК и ПЛ противника
Ввиду того что в ходе прорыва ожидалось «сильное воздействие авиации, мин и подлодок противника», особое внимание обращалось на ПВО, ПМО и ПЛО. В осуществлении этих видов обороны и заключалась задача сил охранения ОБК и КОН, а также тех охраняемых кораблей и судов, которые обладали необходимыми для этого боевыми возможностями. В этой связи представляется интересным рассмотреть соотношение количества охраняемых кораблей и кораблей непосредственного охранения, опираясь на данные табл. 35, 36 и 37. В три ОБК входили 19 охраняемых кораблей и 48 кораблей охранения, т. е. на один охраняемый корабль приходилось 2,5 корабля охранения. В четыре КОН входили 45 охраняемых кораблей и 62 корабля охранения, т. е. на один охраняемый корабль приходилось 1,4 корабля охранения. Среди 51 корабля и судна, не учтенных в планах переходов, лишь пять можно было отнести к кораблям охранения (три имели 45-мм орудия, а два должны были иметь катерные тралы или облегченные тралы Шульца), поэтому теоретически на одно судно из их состава приходилась 0,1 корабля охранения (теоретически, поскольку охранение этих «лишних» судов не было организовано из-за нехватки сил и, видимо, учитывая невысокую ценность рейдовых буксиров, катеров, шхун и барж). Но значительная часть неучтенных кораблей и судов в ходе прорыва фактически оказалась в составе конвоев. В результате в конвоях было ухудшено соотношение охраняемых судов и кораблей охранения. Следует обратить внимание на то, что опасность от ПЛ для ВСУ и транспортов была гораздо большей, чем для КРЛ или ЭМ, но в противолодочном охранении трех ОБК участвовали 18 СКА типа «МО», в то время как три КОН, имевших в своем составе в соответствии с планом их перехода в среднем по восемь больших судов каждый, - всего шесть СКА типа «МО», причем на трех из них размещались КП командиров КОН. О наличии еще одного, 25-го, СКА типа «МО», возможно, забыли, поскольку он в составе КБФ не числился. Это же соображение относится к опасности от авиации. А ведь согласно директиве Военного совета СЗН именно СКА типа «МО» должны были быть главной силой охранения конвоев!
О разнице качественного состава сил охранения КОН и ОБК с точки зрения ПВО, ПМО и ПЛО говорить не приходится. Достаточно даже на глаз сравнить возможности по ПВО ЛД или ЭМ в составе ГС и ОПР с возможностями мобилизованного СКР в составе КОН (табл. 68) или возможности по ПМО пяти БТЩ и четырех — шести ТТЩ в тех же формированиях соответственно (табл. 43 и 44). Нельзя не видеть и существенные боевые возможности во всех видах обороны самих охраняемых кораблей в ОБК: КРЛ «Киров», ЛД «Минск» и пяти ЭМ из состава ОПР и АР. Нужно также понимать, что 30 КАТЩ и ЭМТЩ в конвоях лишь номинально являлись кораблями охранения даже в отношении ПМО, поскольку на них возлагались спасательные действия, а часть из них не имела тралов. Если учесть и эти обстоятельства, то различие в обеспеченности ПМО, ПВО и ПЛО между ОБК и КОН будет еще разительнее. Этот краткий анализ наглядно показывает, как Военный совет КБФ уяснил иерархию приоритета фактически стоявших перед ним задач — перебазирования сил флота и эвакуации войск из Таллина в Кронштадт — и как при ограниченных возможностях организовал выполнение требования директивы Военного совета СЗН «избежать бесцельных потерь в людях и материальной части». Вопрос о том, можно ли было сделать что-то лучше, будет рассмотрен далее. Кроме сказанного выше, при оценке организации охранения ОБК и КОН необходимо учитывать также то обстоятельство, что КБФ был вынужден осуществлять прорыв одновременно более чем двумя сотнями кораблей с чрезвычайно разными маневренными возможностями, что затрудняло управление сформированными из них отрядами кораблей и судов. Командованию КБФ также необходимо было при подготовке и в ходе прорыва удовлетворить требования самых различных руководящих документов, во многом неприменимые к сложившейся обстановке, о чем также пойдет речь далее. Некоторыми исследователями высказывались сомнения в правильности решения командующего КБФ о включении ПЛ в состав ГС, ОПР и КОН-1. Говорилось о том, что они сковывали движение обоих ОБК, так как имели скорость, меньшую скорости БТЩ с параван-тралами, не говоря уж о скорости надводных кораблей с параванами-охранителями, а также подвергались большой опасности от мин и авиабомб при движении в надводном положении со скоростью судов КОН-1. Поэтому на основе послевоенного анализа делались заявления о том, что подводным лодкам нужно было или прорываться самостоятельно, причем в подводном положении (Грищенко П.Д Соль службы, 1979), или все подводные лодки следовало свести для прорыва в отдельный конвой [док. № 205], или отправлять их одиночно разными маршрутами, правда, без указания в надводном или подводном положении [библ. № 29]. Теперь о прикрытии конвоев.
Вот что говорило о способах прикрытия конвоев «Временное наставление по ведению морских операций» издания 1940 г. (прил. 10, ст. 183, п. 2): «Прикрытие транспортов [осуществляется] свободно маневрирующим отрядом, который держится в море так, чтобы быть на вероятных путях подхода к прикрываемым транспортам; маневр отряда прикрытия должен отвлечь блокадные силы противника на себя, на время, необходимое на прорыв или укрытие транспортов в промежуточной базе; отряд прикрытия должен взаимодействовать с прикрывающей авиацией; в частном случае прикрытие можно осуществлять подводными лодками». В случае Таллинского прорыва блокада осуществлялась минными заграждениями, береговой артиллерией и авиацией. Понятно, что против этих сил и средств не мог быть использован свободно маневрирующий отряд, тем более при форсировании ЮМБ. Свободно маневрирующий отряд мог отвлечь на себя, скорее всего, только береговую артиллерию. Наконец, никакой прикрывающей авиации, с которой свободно маневрирующий отряд мог бы взаимодействовать, к сожалению, не было. В цитировавшемся выше «Боевом приказе на переход КБФ из Таллина в Кронштадт» указаны лишь участки маршрута, на которых ГС и ОПР должны были прикрывать соответствующие КОН (АР участок маршрута для осуществления прикрытия указан не был). Однако никаких документов Военного совета или штаба КБФ, определяющих, от кого и каким образом прикрывать конвои, в архивах не обнаружено. Возможно, указания об этом были даны устно или они содержались в разработанном штабом ОЛС наставлении для боя на переходе. При разработке этого наставления исходили из вероятной группировки противника в составе броненосца береговой обороны, миноносцев, торпедных катеров и береговых батарей. Воздушный противник не учитывался. Видимо, командир ОЛС считал, что его корабли способны защитить КОН от надводных кораблей и береговых батарей, но не от авиации противника. Но такое наставление в архиве также пока не найдено, а в «Боевом приказе на переход КБФ» надводные корабли в качестве угроз не упоминаются. Нет в нем и ссылок на это наставление. Согласно «Боевому приказу...», задачей КБФ был переход из Таллина в Кронштадт, а минная обстановка не позволяла для прикрытия КОН выдвинуть ОБК на опасные направления, как требовало того НМО-40: «так, чтобы быть на вероятных путях подхода к прикрываемым транспортам» соответствующих сил противника. Но не было и таких сил противника, навстречу которым требовалось бы выдвигать ОБК. В обоих случаях АР, от которого «Боевой приказ...» требовал прикрывать КОН-3 с тыла, одновременно осуществлял бы прикрытие с тыла всей колонны конвоев и, исходя из смысла приказа, должен был следовать в общем походном порядке позади КОН-3.
Табл. 38, карта-схема 2 и рис. 1 дают представление о возможностях осуществления ОБК попутного прикрытия конвоев при их обгоне или охранения при следовании в общем походном порядке с ними на участках маршрута, назначенных «Боевым приказом...». Проанализировав представленные в табл. 38 расчеты, можно сделать следующие выводы. Главные силы, которым было приказано прикрыть КОН-1 и КОН-2 на участке маршрута от м. Юминда до о. Гогланд: 1) действуя в соответствии с первоначальным планом, не могли бы прикрыть КОН-1 на назначенном участке ни с тыла, ни с фронта; 2) действуя в соответствии с первоначальным планом, могли бы начать прикрытие КОН-2 с тыла при подходе его к меридиану м. Юминда, охранять при обгоне между меридианами м. Юминда и м. Пурикари, а затем прикрывать с фронта до его подхода к траверзу о. Вайндло; 3) действуя в соответствии с вынужденно измененным планом, могли начать прикрытие КОН-1 после прохода им меридиана м. Юминда, охранять его при обгоне между меридианами м. Юминда и м. Пурикари, а затем прикрывать с фронта до подхода к траверзу о. Вайндло; 4) действуя в соответствии с вынужденно измененным планом, могли прикрывать КОН-2 с тыла с момента съемки с якорей, охранять его на участке между траверзом о. Кери и западной границей ЮМБ, а затем прикрывать с фронта до подхода конвоя к меридиану м. Пурикари.
Таким образом, если согласиться с вариантами расчета движения сил КБФ в ходе Таллинского прорыва, выполненными автором, то главные силы не могли прикрыть КОН-1 и КОН-2 на назначенном участке маршрута. Отряд прикрытия, которому было приказано прикрыть КОН-2 и КОН-3 на участке маршрута от о. Кери до о. Вайндло: 5) действуя в соответствии с первоначальным планом, мог начать прикрытие КОН-2 и КОН-3 с тыла при подходе их к восточной границе ЮМБ, а затем охранять (прикрывать) их от восточной границы ЮМБ до траверза о. Вайндло, следуя между ними в общем походном порядке; 6) действуя в соответствии с вынужденно измененным планом, мог прикрывать КОН-2 и КОН-3 с тыла с момента съемки с якорей, а затем охранять (прикрывать) от западной границы ЮМБ до траверза о. Вайндло. Таким образом, если согласиться с вариантами расчета движения сил КБФ в ходе Таллинского прорыва, выполненными автором, то ОПР мог в полном объеме осуществить прикрытие КОН-2 и КОН-3 на назначенном участке маршрута, только действуя по вынужденно измененному плану. Арьергард, которому было приказано прикрыть КОН-3 с тыла, действуя как по первоначальному, так и по вынужденно измененному планам, мог прикрыть его с тыла, следуя за ним в общем походном порядке.
Важно заметить, что в «Плановой таблице перехода конвоев» в составе сил их охранения указан лишь один корабль ОЛС — ЭМ «Свирепый» (КОН-1), а в «Плановой таблице перехода кораблей КБФ из Таллина в Кронштадт» не было вообще никаких упоминаний о существовании конвоев. Более того, из «Плановой таблицы перехода кораблей КБФ из Таллина в Кронштадт» следовало, что ГС, ОПР и АР совершат переход в едином походном порядке — ордере № 29. Можно предположить, что: 1) командование КБФ всегда считало необходимым, чтобы ОБК и КОН совершали переход в Кронштадт раздельно, или 2) у командования флота к моменту разработки этого плана еще не созрело понимание способа участия ОБК в боевом обеспечении перехода КОН.
На эту мысль наводят также анализ неутвержденных раздельных планов переходов КБФ и вспомогательного флота, от 24.08 (табл. 15), а также рассмотрение обнаруженных в архиве схем ордера № 29, согласно которым ГС и ОПР должны были фактически следовать в едином походном порядке (расстояние от концевого корабля ГС до головного корабля ОПР — 25 каб). Но ни на одной из схем ордера № 29 в его составе нет АР. Возможно, это связано с тем, что ордер № 29 был разработан еще в середине августа, когда Военный совет КБФ предполагал вывести из Таллина в Кронштадт управление КБФ и новые корабли, оставив для поддержки обороняющих город войск 3-й дивизион эсминцев (ЭМ типа "Новик») и дивизион сторожевых кораблей (СКР типа «Ураган»). Но эти ЭМ и СКР остались в Таллине и при отходе были сведены в АР. «Боевой приказ на переход КБФ из Таллина в Кронштадт», цитировавшийся выше, внес единственно важное добавление к «Плановой таблице перехода кораблей КБФ из Таллина в Кронштадт», определив: «Главным силам - прикрыть на переходе от м. Юминда до о. Гогланд первый и второй караваны транспортов. Отряду прикрытия - прикрыть на переходе от о. Кэри до о. Вайндло второй и третий караваны транспортов. Арьергарду - прикрывать третий караван ТР ТР с тыла». В журнале боевых действий ОЛС, кроме того, уточнено, что ОЛС, а в него 24.08 были включены оба лидера и все эсминцы из состава эскадры КБФ, не должен был обгонять конвои до прохода ими меридиана м. Юминда [док. № 693]. Обычно считают, что это было сделано с целью прикрытия конвоев от огня юминдской батареи (батарей) полевой артиллерии путем ее (их) подавления и постановкой дымовых завес. Однако представляется, что замысел был несколько шире. Не исключая необходимости прикрытия конвоев от огня артиллерии с берега, полагаю, что не обгонять конвои до прохода ими наиболее плотно загражденной западной части ЮМБ требовалось и для того, чтобы подсеченные параван-тралами и параванами-охранителями кораблей ГС и ОПР мины не оказались на пути конвоев и АР.
На эту мысль наводит то обстоятельство, что штаб КБФ считал наиболее опасным от мин участок колен ФВК № 10 ТБ-ж, -е между меридианами 25°15' и 25°40', т.е. западную часть ЮМБ. Считалось, что в восточной части ЮМБ мин меньше. Поэтому могли полагать, что ГС и ОПР, обогнав конвои после прохода меридиана м. Юминда, своими параван-тралами и параванами-охранителями не должны были подсечь большое количество мин и не слишком затруднили бы этим движение конвоев. Фактический состав ОБК, несколько отличавшийся от предписанного «Боевым приказом...», показан в табл. 35. В соответствии с «Плановой таблицей перехода конвоев» все ТР и ВСУ, перевозившие эвакуируемые войска и гражданских лиц, а также ВСУ, перевозившие разные военные грузы, и корабли, выделенные для их охранения, были распределены по четырем конвоям; каждому конвою было назначено время выхода из Таллина (табл. 21). В состав непосредственного охранения конвоев, помимо ТТЩ и СКА, предписанных директивой Военного совета СЗН, Военный совет КБФ ввел для усиления 10 боевых кораблей: в КОН-1 — два ЭМ и два СКР, в КОН-2 — КЛ, в КОН-3 - КЛ, в КОН-4 - КЛ и три СКР (все СКР из мобилизованных судов). Командиры конвоев на переход назначили скорости: КОН-1 — 5-5 1/2 узлов, приказав иметь запас скорости 2 узла; КОН-2 — 6 узлов. По КОН-3 и КОН-4 данных нет, но входившая в состав последнего КЛ И-8 из-за поломки одного гребного винта не могла иметь скорость больше 4,5 узла. Как выявлено исследованием, фактический состав конвоев с началом движения (табл. 36) отличался от указанного в Плановой таблице их перехода (табл. 21).
Таблица 35. Фактический состав отрядов боевых кораблей при выходе из Таллинского залива 28.08.1941г.
Таблица 36. Фактический состав конвоев при выходе из Таллинского залива 28.08.1941 г.
Примечание: предполагается, что БУК ОЛС-7 и БУК «Колыма» - одно и то же судно.
На основе данных табл. 21, требований «Боевого приказа на переход КБФ из Таллина в Кронштадт» о прикрытии конвоев, записей в журналах боевых действий походных штабов на ФКП и ЗФКП КБФ, а также анализа радиограмм, которыми обменялись начальник штаба и командующий КБФ в ходе прорыва, оказалось возможным представить вероятный общий походный порядок сил КБФ, назначенный для прорыва из Таллина в Кронштадт (рис. 1).
Рис. 1. Общий походный порядок сил КБФ в Таллинском прорыве, назначенный, предположительно, утром 28.08.1941 г. Вместе с тем не обнаружены объяснения причин отсутствия в планах Таллинского прорыва 51 фактически участвовавшего в нем боевого корабля и вспомогательного судна КБФ, в основном (53%) различных катеров (табл. 37), хотя об участии большинства из них в прорыве командованию КБФ было известно.
Таблица 37. Корабли и суда, принадлежность которых к конкретным ОБК и КОН не установлена
Примечание: По данным справочника [библ. 288], несамоходные суда, предназначавшиеся для буксировки в Кронштадт (табл. 16), были оставлены в Таллине, кроме наливной баржи НБ-21. По другим данным, часть несамоходных судов все же была выведена из Таллина, но в ходе прорыва они были брошены буксировавшими их судами.
Всего удалось выявить поименно 225 кораблей и судов, вышедших из Таллина в Кронштадт 28 августа 1941 г. Никаких документов с расчетом движения прорывавшихся сил КБФ в архивах не найдено. Поэтому такой расчет произведен автором, и его результаты представлены в табл. 38. При этом предполагалось, что примерно такой расчет движения КОН и ОБК при прорыве штабом КБФ все же выполнялся. Перенос начала движения флота из Таллина на 14 часов привел к изменению продолжительности, а также соотношения светлого и темного времени форсирования ЮМБ отрядами боевых кораблей и конвоями. Это хорошо видно при совместном рассмотрении табл. 38 и 39. Согласно первоначальному плану, исходя из расчетной скорости конвоев (кроме КОН-4) и АР — 5,5 узлов, а ГС и ОПР - 13 узлов (за исключением промежутка времени, когда ОПР должен был прикрывать КОН-2 и КОН-3, следуя скоростью 5,5 узла), форсирование ЮМБ всем составом прорывавшихся сил должно было происходить в течение 12,5 часа — с 02.32 до 15.05 28.08. При этом только КОН-1, вышедшему первым, пришлось бы преодолевать более опасную западную часть барьера в темное время в течение около двух часов.
Начальник 1 отделения штурманского отдела ГУ ВМФ — флагштурман конвоя № 1 Ю.П.Ковель
По вынужденно измененному плану форсирование при отсутствии задержек осуществлялось бы в течение 8,5 часа — с 16.32 28.08 до 01.05 29.08. Продолжительность форсирования уменьшалась за счет сокращения интервалов между началом движения конвоев и отрядов боевых кораблей. Но уже не один, а пять отрядов кораблей и судов — КОН-2, КОН-3, КОН-4, ОПР и АР — форсировали бы ЮМБ в темное время в течение 2-4 часов. Правда, восточную, менее опасную его часть. Но любые задержки, связанные с воздействием мин на ТЩ, тралы и проводимые корабли, вели бы к увеличению продолжительности движения через ЮМБ, в тот числе через наиболее опасную его западную часть, в темное время суток. Что и случилось, как будет показано дальше. Якорная стоянка на ночь с 28.08 на 29.08 не планировалась.
В соответствии с программой Санкт-Петербургской осенней суворовско-нахимовской декады, посвященной 310-летию Санкт-Петербурга и 70-летию образования суворовских и нахимовских училищ, 29 ноября 2013 года состоится традиционный кадетский бал «Виват, Санкт-Петербургу!». Бал пройдет в актовом зале Морского корпуса Петра Великого по адресу: 12-я линия ВО, д. 1, начало в 16.00 (вход через клуб). Бал проводится Санкт-Петербургским Союзом суворовцев, нахимовцев и кадет, совместно с Благотворительным фондом «Слава Морская» и Морским корпусом Петра Великого – старейшим кадетским учебным заведением России, при поддержке Губернатора Санкт-Петербурга, Командующего войсками Западного военного округа, Главного командования ВМФ. Еще с петровских времен балы в Морском корпусе давали старт началу танцевального сезона в столице российской империи. Продолжая исторические традиции, кадетские балы давно стали яркими, самобытными событиями в культурной жизни Санкт-Петербурга – Кадетской столицы России. В концертной программе бала принимают участие артисты петербургской эстрады. На балу звучит «живая» музыка в исполнении военного духового оркестра, проводятся танцевальные мастер-классы. Традиционно в кадетском бале принимают участие воспитанники и учащиеся кадетских образовательных учреждений Санкт-Петербурга совместно с ветеранами-кадетами. Это позволяет осуществлять на практике живую связь поколений по передаче молодежи лучших традиций беззаветного служения Отечеству с детства.
Председатель Санкт-Петербургского Союза суворовцев, нахимовцев и кадет, кандидат педагогических наук, доцент, капитан 1 ранга А.О. Грязнов «18 » ноября 2013 года
Надо заметить, что, беспокоясь об уклонении наших сил от артиллерийского огня противника с южного берега при движении по средней части Финского залива, Военный совет СЗН почему-то упустил из виду опасность обстрела с островов Мякилуото и Куйвасаари, расположенных у северного берега. Но к 28.08 из-за отсутствия необходимых тральных и обеспечивающих их боевую устойчивость сил новый фарватер не был изыскан и оборудован, а в директиве на эвакуацию Таллина указаний о маршруте движения не было. Это давало свободу его выбора Военному совету КБФ, что он и сделал с учетом собственной оценки минной, артиллерийской и других опасностей, избрав для прорыва ЮМАП колена ФВК№ 10 ТБ-з, -ж, -е. Некоторые исследователи довели до абсурда критику опасений командования КБФ, связанных с артиллерией немцев, расположенной на берегу вдоль прибрежного маршрута, утверждая, что «огневые средства противника на занятом им побережье, как оказалось при прорыве, не представляли серьезной опасности для сильного флота» [библ. № 5]. Хотелось бы знать, как могло «оказаться» то, чего не было: флот ведь не шел прибрежным маршрутом, на чем же основан такой безапелляционный вывод? Тем более что у командования КБФ имелись факты, подтверждавшие и без того хорошо известное положение об опасности для кораблей береговой артиллерии: 7-9.08 в районе Кунда были обстреляны КЛ «Москва», «Амгунь», И-8, ТР «Балхаш», «Тобол», «Эвальд» и «Даугава», которые были вынуждены, уклоняясь от снарядов, сойти с протраленного фарватера; тогда же и там же, уклоняясь от огня артиллерии, погибли электромагнитные тральщики «Скат» и «Смелый» [док. № 1271, библ. № 288]; 17.08 с п-ова Пурикари был обстрелян дозорный СКА ПК-231; 18, 24, 25 и 26.08 с п-ова Юминда были обстреляны конвои, шедшие по колену ФВК № 10 ТБ-е; 24.08 вражеская 8-дюймовая (210-мм) батарея обстреляла, видимо с мыса Ихасалу, нашу береговую батарею № 186, располагавшуюся на полуострове Виймси в районе Рандвере [док. № 1269];
Командир эм «Скорый» А.Н.Баландин
25-28.08 на Таллинском рейде немецкой полевой артиллерией были повреждены КРЛ «Киров», ЛД «Минск», ЭМ «Скорый» и потоплены на рейде и в гаванях водолей «Яан Теар», ПМШ «Тиир» и плавучий док [библ. № 288]. Это — реальные факты. А какие факты позволили некоторым историкам сделать заявление, начинающееся словами «как оказалось»? Кстати, вот что оказалось на самом деле: еще 5.08 Л 941 г. инспектор артиллерии немецкой армии докладывал начальнику Генерального штаба сухопутных войск: «Для охраны побережья в распоряжении группы армий («Север». — Р. 3.) имеется 10 тяжелых артиллерийских дивизионов, в том числе один дивизион 150-мм пушек, один дивизион 210-мм мортир, один пушечный дивизион (орудия «К-3»). Для района Таллина дополнительно предусмотрено семь дивизионов: два дивизиона 100-мм пушек, один дивизион тяжелых полевых гаубиц, два дивизиона мортир, один дивизион 150-мм пушек, один дивизион 210-мм пушек» [док. № 1264,1]. Из слов «для охраны побережья» можно понять, что вся эта артиллерия предназначалась для противодесантной обороны, т. е. для недопущения приближения кораблей КБФ к занятому немцами побережью Финского залива, в том числе при движении вдоль него.
Таблица 34. Дальность стрельбы орудий немецкой и финской артиллерии, применявшихся в обороне побережья
Источники: [библ. № 216, 246, 296, 297].
Можно, конечно, говорить о невысокой эффективности стрельбы немецкой артиллерии, например, с Юминданина. Но дело в том, что в большинстве случаев это была стрельба на максимальных дистанциях (табл. 34). Дальность же эффективной стрельбы 105-мм пушек составляла 14 км (7,6 мили), а 170-мм пушек — 20 км (10,7 мили), и их задачей в этих случаях являлось недопущение движения флота южнее колен ФВК № 10 ТБ-ж, -е. При попытке флота пройти прибрежным маршрутом от входа в пролив между п-овом Виймси и о. Прангли до прохода Пурикаринеэм артиллерийские батареи противника могли стрелять по кораблям и судам практически в упор, с расстояния 30-40 каб (5,5-7,2 км). Батареи противника могли вести обстрел сил КБФ в течение более 13 часов движения мимо них (не учитывая возможных задержек) в кильватерной колонне со скоростью 5-6 узлов. Сложный в навигационном отношении проход узкостью по ФВК № 13 ТБ ночью при отсутствии навигационного оборудования района плавания был бы чреват авариями кораблей, а дневное плавание в этой узкости при непрерывном прикрытии кораблей дымовыми завесами превратилось бы в «ночное». А хватило бы дыма для 13-часового прикрытия? Как известно, флагманский химик штаба КБФ так не считал.
Флагманский химик штаба КБФ П.И.Горновых
А разве можно всерьез говорить о надежном подавлении немецкой артиллерии огнем кораблей на протяжении 48-мильного пути от Таллинского рейда до меридиана 26°? Причем для выполнения этой задачи все артиллерийские корабли (КРЛ, ЛД, ЭМ, КЛ, СКР типа «Ураган») пришлось бы включить в состав конвоев, расставив в общей кильватерной колонне после каждых одного-двух ТР или крупных ВСУ с войсками, что лишило бы эти корабли маневренности и возможности использовать параваны-охранители. Тем самым была бы повышена вероятность их потерь от артиллерийского огня с берега и от подрыва на минах. А это, как увидим дальше, не соответствовало замыслу командования СЗН по сохранению боевого ядра КБФ. Нельзя забывать и о том, что к артиллерии противника обязательно присоединилась бы его авиация. Не последнее место среди соображений против использования прибрежного маршрута имело, очевидно, и то, что в случае потопления корабля, потери им способности к движению в результате получения боевого повреждения или аварии спасение людей с него, взятие на буксир под артиллерийским огнем противника оказалось бы либо невозможным, либо сопряженным с дополнительными потерями. Корабли, потерявшие ход в узкости, кроме того, могли затруднить движение кораблей, шедших сзади. Наверное, командование КБФ думало и о том, что поврежденные корабли, спасаясь от гибели, будут выбрасываться вместе с перевозимыми войсками на берег, занятый противником, что было равносильно их добровольной сдаче в плен. Ведь снять и перевезти в Кронштадт людей, высадившихся на занятый войсками противника берег, оказалось бы невозможным.
Наиболее доходчиво разъяснил вопрос о выборе маршрута прорыва бывший нарком ВМФ Н.Г.Кузнецов в своих рукописных заметках, опубликованных в 2004 г.: «Как обычно бывает, задним числом отдельные товарищи подсказывали более разумный выбор фарватера - прибрежный. Они доказывали, что несколько сухопутных батарей, поставленных немцами на берегу, не могли служить серьезным препятствием для наших отходящих из Таллина кораблей. «Что крейсеру или эсминцу не трудно было подавить эти батареи», доказывал мне однажды убежденный критик, по его словам, «неправильно выбранного командованием фарватера». «Ну а представьте, - возражал я, - что противник рассчитывал именно на прорыв наших сил этим фарватером около самого берега, уже занятого им, и готовил серьезный разгром именно там». Ведь никто не может и сейчас утверждать, сколько батарей было приготовлено у немцев для этой цели и не были ли уже заранее выставлены мины и на этом прибрежном фарватере. Но зато можно представить, какая «критика» обрушилась бы на командование флотом в случае неудачи при движении около самого берега. «Как неразумно было идти вдоль у же занятого противником побережья, когда средняя часть Финского залива была недосягаема для батарей, труднее для нападения катеров и авиации», - кричали бы критики (возможно, те же самые). К тому же движение прибрежным фарватером было запрещено главнокомандованием Северо-Западного направления, и не без оснований. Встреча с минами была равновероятна, что у южного берега, что у северного, но опасность батарей, самолетов и катеров, бесспорно, увеличивалась по мере приближения кораблей к берегу. Не следует забывать, что вопрос шел о прорыве не одного или нескольких кораблей, а целой армады боевых и транспортных судов. Не осмеливаясь утверждать о неправильности выбора фарватера командованием Балтфлота в тех исключительно сложных условиях, я предоставляю возможность анализировать этот эпизод в академических условиях (со всеми картами в руках), взвешивая все «за» и «против» [библ. № 1].
Теперь о «северных» фарватерах или маршрутах прорыва, проходящих в 7-10 милях севернее колен ФВК № 10 ТБ-ж, -е, которые задним числом предложили некоторые историки. Во-первых, предположения о менее плотном минировании района, расположенного севернее колен ФВК № 10 ТБ-ж, -е, при подготовке к Таллинскому прорыву у командования КБФ имелись, но они носили умозрительный характер, поскольку определение границ ЮМБ выполнено не было по причинам, рассмотренным ранее. Тем не менее некоторые историки, опираясь на сведения, ставшие доступными после Таллинского прорыва или даже после войны, стали осуждающе (по отношению к участникам тех событий) утверждать (убеждая нас, сегодняшних), что маршрут прорыва нужно было избрать на 7-10 миль севернее колен ФВК № 10 ТБ-ж, -е. Во-вторых, авторам этих предложений при взгляде на навигационную карту Финского залива пришлось бы отказаться от маршрута, проходящего в 10 милях севернее колен ФВК № 10 ТБ-ж, -е, поскольку он вел через ряд банок (мелей), в том числе через Кальбодагрунд, с глубинами около двух метров. В-третьих, рассуждающие подобным образом исследователи упускают из виду и другие важные обстоятельства. Дело в том, что маршрут прорыва КБФ во всех случаях пролегал не просто через ЮМБ, а через ЮМАП! Немецкие артиллерийские батареи, установленные на южном берегу Финского залива, имели целью своим огнем не допустить движения нашего флота прибрежным маршрутом, а при движении по нему —уничтожать прорывающиеся корабли и суда. А финские крупнокалиберные батареи береговой обороны, расположенные на островах Мякилуото и Куйвасаари у северного берега залива, должны были лишить флот возможности идти севернее наиболее плотно загражденной части ЮМБ (кстати, в ходе Таллинского прорыва батарея с о. Куйвасаари стрельбу не вела, зато во время эвакуации гарнизона ВМБ Ханко она, хоть и безуспешно, стреляла по нашим кораблям, совершавшим переход по так называемому «северному» маршруту).
О наличии и реализации этого замысла говорят документы. Командир финской батареи на о. Мякилуото капитан Т.Каллио писал в своем отчете: «Решил произвести беспокоющую стрельбу, чтобы принудить судно (принятое им за КРЛ «Киров». - Р.3.) идти ближе или к эстонским берегам и подвести его под огонь находящихся там батарей... или принудить попасть в минные поля, которые были поставлены от Юминды к центральной части Финского залива» [док. № 1272]. Предположим, что флот, следуя по колену ФВК № 10 ТБ-з, продолжил движение курсом 54° до выхода на маршрут, пролегавший параллельно коленам ФВК № 10 ТБ-ж, -е и удаленный от них на 7 миль, а затем повернул на курс 77° и шел им до параллели 60°, а далее по этой параллели к о. Гогланд. В этом случае корабли и суда находились бы в пределах досягаемости пяти орудий финских батарей калибра 305 мм на протяжении 34 миль перехода, т.е. в течение около 10 часов (с учетом общей длины кильватерной колонны отрядов боевых кораблей и конвоев). Подавлять огонь этих батарей было нечем. Наверное, в течение этого времени не удалось бы и прикрывать дымовыми завесами кильватерную колонну кораблей длиной до 15-20 миль. Добавим к этому, что при движении этим маршрутом расстояние до финского берега сократилось бы с 25 до 18 и менее миль, что существенно облегчило бы действия против прорывавшегося флота немецких и финских ВМС. А на участке от Кальбодагрунд до о. Гогланд получили бы прекрасную возможность для атак наших кораблей не только немецкие ТКА, но и финские ПЛ, которым не пришлось бы опасаться при этом своих минных заграждений. Вряд ли какому-либо кораблю, поврежденному в середине этого маршрута, удалось бы дойти, например, до о. Вайндло или о. Гогланд, чтобы выброситься на них для спасения перевозимых людей. Наконец, возвращаясь к вопросу, который уже рассматривался, заметим: для выбора обходного маршрута были необходимы время и силы. Найдись они, тральщики, пришлось бы определять западную, северную и восточную границы ЮМБ, проделывать проход в нем днем под огнем финских батарей, подвергаясь атакам ТКА и авиации противника. Вряд ли ТЩ в таких условиях смогли бы выполнить эти задачи.
в) организация движения КОН и ОБК
Выше говорилось о том, что Военный совет СЗН в директиве об оставлении Таллина дал Военному совету КБФ указания лишь о порядке эвакуации войск - крупными конвоями, охраняемыми ТЩ, СКА и авиацией. Указаний по поводу отхода из Таллина остальных боевых кораблей КБФ (КРЛ, ЛД, ЭМ, КЛ, СКР, ТКА, ПЛ) директива не содержала. Поэтому решение, принятое Военным советом КБФ, предусматривало выполнение двух задач - перевозку эвакуируемых войск и переход ОБК, не привлекаемых к непосредственному охранению конвоев, из Таллина в Кронштадт. Оно было изложено, как известно, в трех документах: в «Плановой таблице перехода конвоев» от 27.08 [док. № 480], (табл. 21), «Плановой таблице перехода кораблей КБФ из Таллина в Кронштадт» от 26.08 [док. № 466] (табл. 17) и «Боевом приказе на переход КБФ из Таллина в Кронштадт» от 27.08 [док. № 478]. На основании этих документов и, несомненно, устных указаний Военного совета КБФ (другие письменные документы на прорыв, кроме названных, не обнаружены) командиры конвоев назначили походные порядки для порученных им ТР, ВСУ и сил их охранения, а также разработали наставления на переход. Командиром ОЛС был установлен походный порядок главных сил и отряда прикрытия (ордер .№ 29; [док. № 691, 769], а командир Минной обороны Балтийского моря издал боевой приказ на переход арьергарда из Таллина в Кронштадт, которым определил его походный порядок [док. № 479].
25.08.1941 г. (ШКБФ): «По данным радиоразведки п/л «Ветехинен» 22 часа 15 минут [24.08. — Р.3.] районе Калбодагрунд». 27.08.1941 г. (ШКБФ): «Данным ВР мысе Юминда 2-х орудийная, предположительно, 120-мм батарея, дальность 90-95 каб.». 28.08.1941 г. (РО КБФ): «Против КБФ действует 3-я группа 806 авиаэскадры (так в документе; правильно 806-я бомбардировочная группа. - Р.3.), состоящая из 27 бомбардировщиков Ю-88, 20 транспортных Ю-52, двух финских истребителей, дислоцирующаяся в г. Рига на аэродроме у цементного завода. Группа подчинена флоту, имеет цель бомбить наши корабли, острова. Потери группы от нашей корабельной артиллерии 12 Ю-88. Группа получила пополнение» [док. № 1262, 1263, 1265, 1267, 1270, 1282-1286, 1290-1292, 1294, 1295].
б) выбор маршрута прорыва
Необходимость остановиться подробно на вопросе о выборе маршрута для прорыва в Кронштадт вызвана тем, что эта проблема использована в ряде военно-исторических публикаций для предъявления обвинений командованию КБФ, с которыми трудно согласиться. Итак, маршрут прорыва, точнее — основной и запасной маршруты, разработанные штабом МО БМ, согласованные 23.08 с флагманским штурманом штаба флота и утвержденные 24.08 командиром и военным комиссаром МО БМ, были одобрены Военным советом КБФ. Основной маршрут пролегал от Таллина до о. Лавенсаари, а затем севернее этого острова по оси фарватера, называвшегося, как уже говорилось ранее, или центральным, или северным, или Большим корабельным, или просто Корабельным, а иногда — фарватером через о. Родшер. Другого северного фарватера, о котором толкуют отдельные историки, в Финском заливе в августе 1941 г. не существовало. Далее основной маршрут шел между о-вами Лавенсаари и Сескар, затем южнее о. Сескар, севернее Деманстейнских банок и приводил на Большой Кронштадтский рейд. Запасной маршрут ответвлялся от основного у о. Гогланд, проходил южнее о. Лавенсаари через проход Хайлода в Кургальском рифе, а затем юго-западнее о. Сескар он вновь соединялся с основным маршрутом (карта-схема 3, табл. 33). Длина основного маршрута составляла 186 миль (344 км), а запасного —173 мили (320 км). На протяжении 250 км предстоявшего пути следования прорывающихся кораблей и судов северный и южный берега Финского залива находились в руках противника, который имел на них постоянные или временные пункты базирования своих корабельных сил и авиации. При этом ширина Финского залива в районе Таллина — примерно 30 миль (56 км), а в районе Нарвы — около 60 миль (111 км). Около 100 миль (185 км) маршрута, от Таллинского залива до о. Лавенсаари, находились в пределах зоны абсолютного господства в воздухе немецкой авиации, поскольку с 28.08 она считалась недосягаемой для самолетов-истребителей ВВС КБФ. В пределах этой зоны маршрут прорыва проходил через ЮМБ глубиной 26 миль (48 км) и от Таллинского залива до восточной границы ЮМБ находился в пределах досягаемости береговой и полевой артиллерии противника. Общая протяженность этого участка, именуемого ЮМАП, составляла 50 миль (93 км).
По данным И.А.Киреева [библ. № 45] выбор такого маршрута, исходя из необходимости снижения опасности от мин, обосновывался следующими соображениями. В течение 5.08-28.08 по ФВК № 10 ТБ, № 63, № 64, № 12 ТБ и № 13 ТБ были проведены за тралами 26 конвоев и отрядов кораблей и судов, всего 262 корабля и судна (цифры уточнены автором). При этом выставленные здесь минные заграждения были сильно разрежены, поскольку в ходе проводки этих КОН были вытралены или взорвались под 17 погибшими от подрыва на минах кораблями, судами и в тралах 74 мины и 17 минных защитников противника. Были выведены из строя 28 тралов. Из 26 конвоев и отрядов кораблей и судов 16 шли по ФВК № 10 ТБ, из 17 погибших кораблей и судов 11 погибли на ФВК № 10 ТБ. На основании этого можно предполагать, что 64% мин и минных защитников (47 и 11 соответственно) были затралены или взорвались в пределах именно этого ФВК, ширина которого составляла одну милю. Много это или мало?
Таблица 33. Маршрут перехода Таллин — Кронштадт Основной маршрут
Запасной маршрут
Источник:, док. № 402.
Попробуем порассуждать за штаб КБФ или за штаб МО БМ. При проводке конвоев и четырех самостоятельных переходах тральщиками на ФВК № 10 ТБ были обнаружены 16 из 29 поставленных противником минных заграждений: одиннадцать линий мин и пять линий минных защитников (табл. 32). В названных штабах могли, думаю, подсчитать, что поперек фарватера шириной 1 миля, или 1852 м (ширина ФВК № 10 ТБ), в одной линии мин, поставленных с интервалом 60 м (с таким средним интервалом ставились мины кораблями КБФ; минные интервалы в заграждениях противника штабу флота вряд ли были известны), могло стоять до 32 мин, а в одной линии минных защитников —до 21 МЗ (опять же при среднем интервале, принятом на КБФ, — 90 м). Всего, исходя из этих посылок, в пределах ФВК, проходящего через ЮМБ, в обнаруженных минных заграждениях могли стоять 352 мины и 105 МЗ, из которых 47 мин и 11 МЗ были уничтожены. Кроме того, значительное количество штормовых дней во второй половине августа, как полагали, могло привести к срыву части мин с якорей (по данным И.А.Киреева, до 5% всех мин ЮМБ, в том числе 18 мин из числа стоявших на ФВК № 10 ТБ). Часть мин и МЗ, стоявших на ФВК (по данным И.А.Киреева, до 15%), по техническим причинам могли стать на углубление большее углубления тралов, что должно было привести к дополнительному разрежению минных заграждений (еще на 53 мины и 16 МЗ). Таким образом, общее разрежение минных заграждений на коленах ФВК № 10 ТБ-ж, -е могло составить 118 мин и 27 МЗ, существенно снизив минную опасность. В этом случае на пути прорывавшихся из Таллина сил могло остаться на якорях до 234 мин и 78 МЗ. Но опасности добавляли около 100 мин, сорванных штормами с якорей и плававших на поверхности, часть которых могла оказаться на маршруте прорыва. Так или примерно так могли рассуждать в балтийских штабах, считая при этом, что проводка отрядов боевых кораблей и конвоев за тралами обеспечит дальнейшую минимизацию минной опасности. Правда, не исключено, что в штабе КБФ имелась информация не обо всех 16 обнаруженных минных заграждениях, так как доклады о некоторых из них не были представлены или в суматохе подготовки к прорыву не дошли до штабов КБФ и МО БМ. По свидетельству адмирала Ю.А.Пантелеева, бывшего в то время начальником штаба КБФ, проведенные перед Таллинским прорывом расчеты показали, что потери кораблей от подрыва на минах на ЮМБ могли достигнуть 30% [библ. № 68].
Начальник штаба КБФ — командир отряда прикрытия Ю.А.Пантелеев
Это сегодня историкам известно, что на коленах ФВК № 10 ТБ-ж, -е прорывавшиеся из Таллина силы КБФ пересекали не 11, а 15 линий мин и загражденных районов, и не пять, а 12 линий МЗ (карта-схема 2 и табл. 9). Известно им теперь [библ. № 45] и то, что мин на пути прорывавшихся сил, даже с учетом разрежения за счет уничтожения, срыва с якорей и постановки на глубину, большую заданной, могло быть не менее 157 (при фактическом минном интервале), а минных защитников не менее 90 (при фактическом минном интервале). Но балтийцы-то в августе 1941 г. этого не знали и не могли знать по причинам, указанным ранее. Те же, кто критикует балтийское командование за выбор в качестве маршрута прорыва ФВК № 10 ТБ, вольно или невольно исходят из сегодняшнего знания минной обстановки в средней части Финского залива в 1941 г. и незнания или нежелания учитывать другие факторы, влиявшие на выбор именно этого маршрута. Одни считают, что надо было прорываться прибрежным, так называемым «южным маршрутом» (по ФВК № 13 ТБ, № 12 ТБ) с последующим выходом на колено ФВК №10ТБ-д. Другим больше нравится выдуманный ими же «северный маршрут», пролегавший в 7 или даже 10 милях севернее колен ФВК № 10 ТБ-ж, -е. При этом, обсуждая выбор маршрута прорыва, они договариваются до смешного: «Как показал послевоенный анализ (вот именно - послевоенный, с его помощью сегодня можно обойти любое минное заграждение! - Р.3.), такой выбор (выбор Военным советом КБФ для прорыва ФВК № 10 ТБ. — Р.3.) являлся серьезной ошибкой» [библ. № 5].
Да, сегодня известно, что при прорыве прибрежным маршрутом флот пересек бы не 27, а только семь минных заграждений. Но в августе 1941 г. балтийцы этого не знали. Однако им было известно, что в районе ФВК № 12 ТБ с 13.08 по 23.08 погибли три транспорта, БТЩ, ТТЩ и СКА МО, а в районе точки поворота с ФВК № 13 ТБ на ФВК № 12 ТБ было затралено несколько мин. Поэтому ни штабу МО БМ, ни штабу КБФ этот маршрут не казался таким уж безопасным, каким он видится некоторым послевоенным исследователям. Безусловно, на решение о выборе маршрута для форсирования ЮМАП влияли также требования Корабельного устава РК ВМФ 1939 г., который так наставлял командиров и штабы: «341. Если данные разведки о поставленных минах недостаточны и предварительного траления не произведено, то следует помнить, что: <... > бб) вероятность встречи заграждения увеличивается по мере приближения к неприятельским базам и на обычных наблюдаемых противником курсах движения кораблей, при выходе их из своих портов и на фарватерах». Но 16 проводок за тралами конвоев и самостоятельных переходов тральщиков из Таллина и в Таллин по ФВК № 10 ТБ-е, -ж можно было рассматривать как предварительное траление, и командование КБФ так их и рассматривало. А вот севернее этого ФВК, т. е. ближе к финским базам, не производилось даже такое траление. Историками обсуждается также вопрос о том, имело ли право командование КБФ назначать для прорыва прибрежный (южный) фарватер, точнее — западную его часть, поскольку его использование якобы было запрещено Военным советом СЗН. В целом историки сходятся на том, что прорыв флота — это не обычная проводка конвоя, поэтому выбор маршрута являлся правом Военного совета КБФ. Главным было обеспечить минимальные потери.
Наверное, нужно дополнительно прояснить вопрос о запрете использования тех или иных ФВК (карта-схема 2). 10 августа начштаба КБФ представил Военному совету предложения по организации коммуникации Таллин - Кронштадт, которые в тот же день были им утверждены. Этим документом предусматривалось: «В связи с установкой противником в районе Кунда батарей, способных нарушить нормальное движение по прибрежному фарватеру (прибрежный фарватер включал колена ФВК № 13ТБ-д, -г, -в, -б, колено ФВК № 12ТБ-б и ФВК № 8 ТМ, № 8 КМ. - Р.3.), надлежит: 1. Отказаться от движения прибрежным фарватером (совершенно очевидно, что речь шла только о ФВК № 8 ТМ, № 8 КМ, поскольку до остальных ФВК снаряды из района Кунды не долетали, а батареи на мысах Юминда и Пурикари тогда еще не были установлены.- Р.3.). 2. Организовать движение большим корабельным фарватерам (северным), изменив его направление с прямого на коленчатое (видимо, предполагалось, что никаких особых усилий, кроме проведения линий на картах, это не потребует. — Р.3.). 3. Организовать запасной фарватер к северу от [о-ва] Пыхья-Ухти, обеспечив тралением ширину фарватера 2 мили. 4. От Гогланда на восток использовать два фарватера - к сев. от Лавенсаари и Гогланд - Хайлода» [док. № 305]. В этот же день Военный совет КБФ в ответ на запрос заместителя главкома войсками СЗН по морской части, полученный накануне, доложил ему о принимаемых мерах по организации коммуникации Таллин — Кронштадт: «Прибрежный фарватер закрывается (решением Военного совета КБФ! — Р.3.). Корабли будут ходить корабельным фарватером, проложенным новыми коленами через Родшер (имеются в виду ФВК № 65, 73 и 75. — Р.3.), Гогланд, Хайлода, также Гогланд, Лавенсаари» [док. № 306]. Таким образом, Военный совет КБФ не согласился с п. 3 предложений начштаба флота об организации запасного ФВК. 11.08 заместитель главкома войсками СЗН по морской части доложил главкому войсками СЗН предложения по этому вопросу, в числе которых предусматривалось: «Прорезать новый фарватер для повседневного пользования (но не для прорыва! — Р.3.), севернее старого (т.е. севернее ФВК № 8, прибрежного. — Р.З.), чтобы уйти от обстрела с берега. Фарватер через Родшер (т.е. ФВК № 10 КБ, № 10 ТБ. — Р.3.) держать как резервный, для боевых кораблей» [док. № 307]. В этот же день Военный совет СЗН направил Военному совету КБФ директиву, которой потребовал: «Для выполнения возложенных на КБФ задач в условиях, когда части противника вышли на южный берег Финского залива, поддержание морской коммуникации Таллина с Кронштадтом является центральной задачей (понятно, что эвакуация войск и прорыв флота из Таллина в Кронштадт — это операция, которую директива вряд ли имела в виду. — Р.3.). Приказываю: Изыскивать и оборудовать новый фарватер от Таллина до меридиана 28° вне обстрела с южного берега. Фарватер через Родшер иметь как второй» [док. № 308]. Таким образом, не Военный совет КБФ выполнил приказ Военного совета СЗН о закрытии прибрежного фарватера, а Военный совет СЗН согласился с решением Военного совета КБФ о его закрытии. Единственное требование к новому фарватеру со стороны Военного совета СЗН — располагаться вне обстрела с южного берега Финского залива. А западная часть прибрежного фарватера, о выгодности которого говорят некоторые историки и даже участники Таллинского прорыва, уже частично находилась и вскоре могла оказаться полностью (и действительно оказалась даже раньше, чем 28.08.1941 г.) в зоне обстрела артиллерии противника с южного берега Финского залива! Здесь имеются в виду колена ФВК № 13-д, -г, -в, -б и колено ФВК № 12-6, являвшиеся частью прибрежного фарватера. Что же касается назначения фарватера «через Родшер» (ФВК № 10 ТБ, № 10 КБ) вторым, т.е. запасным, то до изыскания и оборудования нового ФВК по какому-то другому нужно было плавать. Этим другим и был ФВК № 10. Вот и вся история.
