Когда замполит подошел к выходу из отсека, старпом занял освободившееся место, извинился и сказал, что он пошутил.
Вообще, наш безобидный, спокойный и тихий замполит капитан 3-го ранга Сапаров частенько становился объектом для шуток и розыгрышей, которые сносил довольно спокойно. Даже молодые лейтенанты над ним подтрунивали, когда ему пришлось временно стать вахтенным офицером, вместо выбывшего из строя Мухтарова.
Я, спустя годы, понял насколько был нелеп и даже постыден был мой розыгрыш Сапарова при всплытии Б-36 рядом с американским эсминцем. Он находился у шахты рубочного люка рядом со штурманской рубкой, как и все мы, в заношенном разовом белье и в тревожном ожидании развития событий. Я, в качестве шутки, посоветовал ему переодеться, так как с эсминца потребуют прибыть на борт командиру и комиссару с вахтенным журналом. Я-то понимал, что этого не может быть, а ведь Сапаров мог принять эту шутку за правду. Но и в этом случае он никак не среагировал.
Все-таки один раз я увидел его возмущенным. При возвращении в родную базу замполит активизировал свою деятельность и организовал массовый приём матросов в кандидаты в члены КПСС. Собрания зачастили, что не вызвало восторга у коммунистов, сменявшихся с вахты. Вместо заслуженного отдыха им приходилось дремать на очередном приёме. На одном из них Сапаров зачитал заявление матроса с просьбой принять кандидатом в члены КПСС и спросил: «Какие будут предложения?» Копейкин, услышавший вопрос сквозь дрёму, предложил: «Принять». Замполит возмутился и стал горячо протестовать против приёма без обсуждения. Но окончательно проснувшийся старпом потребовал не нарушать внутрипартийную демократию и поставить его предложение на голосование. Все дружно проголосовали за предложение Копейкина и довольные разошлись по койкам.
Я хорошо запомнил этот случай и понял, что если проводишь какое-либо демократическое мероприятие, то первое предложение выдвигай сам. В своей дальнейшей жизни и деятельности именно так и поступал, избегая неприятных сюрпризов.
20.10.1987. Контр-адмирал В.В.Наумов на СМП объявляет о подписании акта государственной приемки серийной ПЛ 667 БДРМ проекта в состав ВМФ. Слева директор предприятия Д.Г.Пашаев, справа командир корабля В.А.Хандобин.
Ну и, наконец, меня приятно удивила и понравилась невозмутимость старпома во время моей попытки определить в отсутствии светил, какой из гирокомпасов корабля показывает курс с ошибкой в десять градусов. После того, как я заметил расхождение в показаниях носового и кормового гирокомпасов в десять градусов, я около трёх суток ждал появления на небе хоть какого-нибудь светила. Параметры работы у обоих компасов были в норме и свидетельствовали об их, вроде бы, исправной работе и выявить ошибку одного из них можно было, только сравнив расчётный азимут любого светила на момент взятия пеленга на это светило в пеленгатор репитера на мостике. Но все светила прятались за облаками.
Тогда я предположил возможность рассогласования в схеме одного из компасов текущей широты места корабля и принял решение согласовать эту широту на стопорах. Решение по идее правильное, но реализовано оно было, мягко говоря, не лучшим образом. Подумав, с какого компаса начинать это согласование, я, чтобы не затягивать эту операцию, которая требовала около 3-4-х часов на приход в меридиан каждого компаса, решил согласовать на стопорах оба компаса одновременно. Это обеспечивало выход из меридианов примерно на сорок пять градусов в обе стороны обоих компасов и движение подводной лодки по постепенно уменьшающейся синусоиде стремящейся к нулю.
И всё бы ничего, этот грех остался бы на моей совести, но тут в облаках появился просвет и старпом вызвал меня на мостик. Когда я поднялся на мостик, Аркадий Александрович спросил меня: « Штурман, почему это мы всё время держим курс 45 градусов, а Полярная звезда недавно была у нас слева 45, а сейчас почти по носу?» Я ответил, что провожу согласование компасов на стопорах и прошу держать Полярную примерно на курсовом 45 градусов левого борта и что скоро это безобразие кончится. - «Хорошо», - спокойно сказал старпом.
Вскоре гирокомпасы пришли в меридиан, взяв пеленг на Полярную звезду, я убедился, что ошибается кормовой гирокомпас и на этом всё закончилось. В базе специалисты гидрографии выяснили, что произошло рассогласование гиросферы компаса с его следящей системой, но причины объяснить не могли.
Поворот на курс 270 градусов мне удалось откорректировать за счёт линии положения, полученной при измерении высоты звезды при подсветке горизонта полярным сиянием и обеспечить проход Б-36 севернее Норвегии, не приближаясь к её побережью ближе 30 миль.
Последнее, что меня порадовало, как штурмана, работоспособность антенны Рамка, несмотря на то, что она ещё в Саргассовом море была залита морской водой. С ее помощью я уверенно привязался к берегу по норвежским радиомаякам, получив невязку 7 миль.
Возвращение из похода в губу Сайда торжественным не назовёшь. После швартовки мне запомнился только один встречающий, кто-то из инженерно-механической службы, спросивший, все ли дизеля на Б-36 в строю. Получив ответ, что один дизель сломан, безнадёжно махнул на лодку рукой и удалился.
Я не присутствовал ни на одном из разборов похода 69-й бригады, но, из рассказов очевидцев, разбор на 4-й эскадре был довольно странным. Когда офицеры групп командования подводных лодок эскадры были собраны для заслушивания доклада представителя вышестоящего штаба, их предупредили, чтобы вопросов не задавали и докладчика не перебивали. В докладе командиры кораблей 69-бригады обвинялись во всех смертных грехах. Не зная истинного положения дел, слушатели молчали, но когда докладчик обвинил командиров в том, что они всплывали при достаточно высокой плотности электролита в аккумуляторных батареях 1,050, по залу пронеслись возгласы негодования и недоумения, так как, каждому подводнику с юных лет известно, что ниже этого значения плотность просто не может быть. «Не перебивать!» раздался окрик, докладчик дочитал доклад и быстро удалился.
При разборе у заместителя министра обороны маршала А.А.Гречко, по воспоминаниям присутствовавших, было ещё больше странностей. Оказалось, что критикуя действия командиров 69-й бригады, маршал Гречко был уверен, что они командовали атомными подводными лодками и никак не мог понять, почему они всплывали для зарядки аккумуляторных батарей. Узнав, что к всплывшим подводным лодкам американские эсминцы приближались на дистанцию до 50 метров, маршал спросил, почему же подводники не закидали их гранатами. Когда же он понял, что в мирных условиях всплытие было неизбежно, то сказал, что он лучше бы утонул, чем так позориться. В итоге всё кончилось благополучно и участников похода не наказали.
В.В.Наумов - командир АПЛ.
Для меня главным результатом этого похода стало убеждение, что для успешного противодействия противолодочным силам капиталистических стран и прежде всего их надводным кораблям, подводным лодкам необходимо обладать большим диапазоном скоростей и возможностью находиться в подводном положении неограниченное время. Поэтому через три месяца после возвращения из похода, я продолжил службу на подводных атомоходах.
Жены, боевые подруги (слева направо): Алла Мухтарова, София Андреева и Людмила Наумова.
Воспоминания бывшего командира БЧ-3 подводной лодки «Б-36» капитана 1-го ранга в отставке Мухтарова Аслана Азизовича об участии в Карибском кризисе.
В августе 1962 года по прибытии из очередного отпуска, я узнал от командования ПЛ, что началась интенсивная подготовка к длительному походу. Экипажу нашей ПЛ была поставлена задача: подготовить ПЛ к переходу в базу одного из дальних дружественных государств. Страна прибытия не называлась. Хотя мы предполагали, что это может быть Африка или Куба! Естественно, разговоры об этом велись не только на службе, но и в семьях. К этому времени на Северном Флоте приступили к формированию нового соединения - бригады подводных лодок. Создаваемая бригада получила тактический номер 69, в ее состав вошла и наша ПЛ. Все подводные лодки, которые вошли в бригаду, прошли предпоходовый ремонт и докование. По-видимому, из-за этого и для соблюдения скрытности подготовки, по приказанию командующего флотом, в начале сентября окончательно укомплектованные и подготовленные лодки были перебазированы в губу Сайда (п. Гаджиево), где и начали окончательную погрузку боезапаса, топлива и продовольствия. Подготовку лодок к походу курировал лично командующий флотом со своим штабом.
Его интересовали готовность подводных лодок к длительному автономному походу, надежность механизмов, приборов, аппаратуры, наличие ЗИПа, надежность оружия.
Минно-торпедная боевая часть (БЧ-3) состояла: командир БЧ-3 – капитан-лейтенант А.А.Мухтаров; командир торпедной группы - лейтенант В.М.Кутьин; старшина команды - мичман Л.Н.Мартынов; командир отделения торпедистов, командир отделения торпедных электриков. Весь личный состав боевой части был допущен к управлению соответственно боевой части и боевыми постами. Боевая часть была допущена к приему, хранению и боевому использованию ядерного боезапаса.
Подготовка ПЛ к переходу завершилась 30 сентября 1962 года погрузкой на лодку 21-ой торпеды с обычным зарядом и одной торпеды с ядерным зарядом.
Обычно на ПЛ, торпеда с ядерным зарядом грузилась в первый или второй аппарат, для удобства ухода и обслуживания, нами было предложено загрузить ее в средний торпедный аппарат, в чем мы убедили представителей шестого управления. После этого у нас на все подводные лодки торпеды с ядерным боезапасом стали загружать в средние торпедные аппараты.
Перед личным составом выступил первый заместитель ГК ВМФ адмирал В.А.Фокин и сказал, что бригаде предстоит выполнить специальное задание Советского правительства: совершить скрытый переход через океан и прибыть в новый пункт базирования в одной из дружественных стран. О стране базирования личному составу разрешалось сообщить только с выходом подводных лодок в море.
Выход подводной лодки на операцию был осуществлен в 4 часа утра 1 октября 1962 г.
Выйдя из Сайда-губы, мы развернулись по своему маршруту. После выхода из Кольского залива командир ПЛ вскрыл пакет, и мы узнали распоряжение. Переход ПЛ совершить скрытно. Оружие на переходе иметь в готовности к боевому использованию. Обычное оружие применять по указанию ГК ВМФ или при нападении на ПЛ. Ядерное - только по специальному указанию МО или ГК ВМФ.
Конечная цель маршрута - бухта Мариель, на Кубе.
В это время в Атлантике, особенно в северной - штормовой ветер. Используя штормовую погоду, мы сравнительно легко преодолели все три противолодочных рубежа в Северной Атлантике и вышли в Центральную Атлантику.
7 октября, стоя на вахте на мостике, в штормовых условиях я не успел увернуться от набегавшей волны, и был прижат ею к планширю рубки, в результате чего сломал два ребра. Но благодаря заботе доктора ПЛ капитана Буйневича через 12 дней встал в строй.
Через полторы недели мы были в Саргассовом море.
В ходе похода личным составом БЧ-3 проводилась проверка торпедного оружия согласно правилам минной службы. Проводились тренировки по приготовлению торпедного оружия к применению. Личный состав был готов в любую минуту произвести залп.
До бухты Мариель, пункта назначения, оставалось 150-200 миль. Командир ПЛ решил форсировать пролив Кайкос скрытно.
В это время в лодке стояла страшная жара. К действиям в тропических условиях ПЛ была не приспособлена: отсутствовала системы кондиционирования, не было системы охлаждения аккумуляторной батареи при ее зарядке. Температура на отдельных боевых постах (гидроакустиков, электриков, мотористов) доходила до 50-60 градусов.
Все это приводило к выходу из стоя материальной части, а также к тепловым ударам и обморокам подводников. Ограничение запасов пресной воды не позволяли выдавать более 250 граммов воды в сутки на человека. Невозможность смыть пот и грязь привели к 100% заболеванию личного состава потницей в особо тяжелой, гнойной форме. Только в носовых и кормовых отсеках, где располагалось БЧ-3, температура держалась 35-40 градусов.
В таких условиях лодка находилась почти три недели.
23 октября командир получил шифровку с приказанием МО - быть готовым к применению торпедного оружия с обычным боезарядом.
29 октября, в отсеке, мы услышали работу ГАС в активном режиме, затем взрывы гранат. Гоняли нас долго, вынудили ПЛ всплыть. В надводном положении мы находились около 36 часов в сопровождении американских противолодочных сил. За это время была сделана зарядка аккумуляторной батареи, отремонтирован ВИПС. Исправили все повреждения. Провентилировали ПЛ. Дали отдохнуть личному составу. Окончив зарядку ПЛ, на глазах сопровождавших американцев, срочно погрузилась и оторвалась, оставив их в недоумении. До конца пребывания в Саргассовом море американцы нас больше не обнаружили.
14 ноября 1962 года получили приказание скрытно возвращаться в Кольский Залив. В последних числах декабря возвратились в базу - губу Сайда. Встречал нас начальник штаба бригады капитан 2 ранга В.А.Архипов и 6 матросов для приема швартовых концов, а затем на катерах нас отправили в город Полярный.
За данный поход я был награжден орденом Красной Звезды.
Капитан 1 ранга в отставке Мухтаров
Андреев Анатолий Петрович, Мухтаров Аслан Азизович, Наумов Владлен Васильевич.
Продолжение следует.
.jpg)
