Первое издание книги вышло в С.Петербурге в конце 2006 г. и было приурочено к 60-летию училища, к юбилейной встрече выпускников Рижского НВМУ в 2005 г.
Составители: Лойкканен Гарри Генрихович, Агронский Марк Дмитриевич, выпускники Рижского НВМУ.
Предлагаемое второе издание сборника тех же авторов-составителей значительно дополнено вновь найденными архивными материалами, а также сведениями и фотографиями, из архивов В.В.Гриневича, Ф.Г.Кузовкова, Н.А.Верюжского, Э.И.Шейдаева, В.С.Штепы, А.Д.Кондакова, В.Т.Селина, А.И.Думбре, А.А.Сырцева, И.Я.Хризмана, А.И.Гулина, В.Б.Душацкого, из ДВЕНАДЦАТЬ КНИГ (редактор-составтель Ю.М.Клубков), освещающих судьбы подготов-первобалтов 46-49-53, и другими материалами.
Предисловие
Созданное приказом Народного комиссара ВМФ Н.Г.Кузнецова от 21 июля 1945 г. в Риге после окончания Великой Отечественной войны Нахимовское училище приютило несколько сот обездоленных войной мальчишек. Рижское Нахимовское военно-морское училище (РНВМУ) готовило юношей для поступления в высшие военно-морские учебные заведения. Хорошо обученные и в достаточной степени воспитанные молодые люди, освоившие программу общеобразовательной средней школы и получившие начальные навыки профессии «РОДИНУ ЗАЩИЩАТЬ», становились костяком курсантов военно-морских училищ, выпускники которых пополняли флот грамотными офицерами. В годы крупного сокращения вооруженных сил России Рижское нахимовское училище было закрыто (расформировано). За восемь лет работы с 1945 по 1953 год училище успешно окончили и получили аттестат зрелости 398 нахимовцев.
1-й выпуск 1949 год — 61 человек; 2-й выпуск 1950 год — 81 человек; 3-й выпуск 1951 год — 64 человека; 4-й выпуск 1952 год — 80 человек; 5-й выпуск 1953 год — 112 человек.
Большинство выпускников РНВМУ продолжили обучение в Высших Военно-морских училищах, добросовестно отслужили в Вооруженных Силах по 30-40 лет, став активными участниками создания могучего океанского флота СССР. Помещённые в настоящий сборник редкие снимки из домашних архивов, а также статьи и заметки из рижских газет помогут читателям получить реальное представление о жизни и деятельности канувшего в лету учебного заведения, памятного ветеранам-нахимовцам.
Перед трибуной в день празднования юбилея Нахимовских училищ парадный полк рижских нахимовцев. Помните, Перепелица, в книге Леонида Соболева "Батальон четверых", посчитав моряков, сказал: "Один моряк - моряк, два моряка - взвод, три моряка - рота ... Сколько нас? Четверо ?.. Батальон , слушай мою команду: шагом... арш! ... " Нынче рижан в два раза больше, чем у Перепелицы, значит, полк!
Ветераны-нахимовцы РНУ Поль Юрий Александрович, Лобанов Леонид Николаевич
1946 год
1 января 1946 года - официальная дата рождения Рижского Нахимовского училища, установленная приказом начальника училища. На 1 января 1946 года списочный состав молодых людей в возрасте от 11 до 15 лет составлял 348 человек, которые распределялись по ротам следующим образом: 4-я рота – 90 человек, 5-я рота – 113, 6-я рота – 115, 7-я рота – 30 человек. Все принятые числились кандидатами в воспитанники, на их плечах еще не было погон, а на бескозырках – ленточек. Большинство мальчишек было из Ленинграда – 146, из Москвы – 59, из Риги – 57 (из них латышей – 13), из остальных городов страны – 86. Всех подстригли наголо, пропустили через санпропускник, тщательно вымыли и переодели в новые робы.
Приказом начальника училища от 4 апреля большинство кандидатов получили первое официальное звание – «воспитанник» – с вручением погон и погончиков с буквой «Н» и ленточек на бескозырку с золотым тиснением – «Нахимовское училище». К этому времени отчислены по разным причинам 33 человека. Постоянный состав училища насчитывал 139 человек. Самые первые из них упомянуты выше. Добавим несколько лиц, входивших в аппарат управления училищем: начальник учебно-кадрового отдела – капитан-лейтенант А.И.Овсянников. начальник планово-программного стола – капитан-лейтенант В.И.Тимошенко. начальник ОМО – капитан И.Н.Гончаров. начальник продовольственной службы – старший лейтенант А.А.Ариненко.
Ариненко Александр Афанасьевич в сентябре 1941 г. боец морского курсантского батальона ВМХУ, закончил службу в известном прекрасными лечением и обслуживанием Военно-морском госпитале в Санкт-Петербурге (Газа, 2).
начальник КЭО – лейтенант М.Е.Вирин. начальник финансовой части – капитан Н.К.Кириллов. начальник кадровой роты – капитан А.И.Овсянников. военный дирижер – капитан Л.С.Докшицер.
Все эти и другие достойные, но пофамильно не упомянутые люди, под руководством К.А. Безпальчева образовали слаженный коллектив, сумевший в кратчайший срок в условиях трудного послевоенного периода (прошло меньше года после освобождения Риги от фашистской оккупации) создать приемлемые условия для приема, обучения и воспитания сотен обездоленных мальчишек.
Заседание Педсовета Училища. В центре президиума Константин Александрович Безпальчев, выступает Станислав Викентьевич Гасюк, начальника учебного отдела, капитан-лейтенант.
Первые лучшие преподаватели училища:
русский язык и литература – В.А.Кравчук, майор М.С.Сапиро, И.Я.Лозинский, А.М.Тарабарина; математика – С.Н.Бухман, А.Б.Решин, Н.С.Бугорский, М.И.Голод; история – старший лейтенант В.И.Ицкевич; химия – капитан А.Д.Соколов; физика – старший лейтенант В.П.Башняков; естествознание – Г.Д.Левин; английский язык – старший лейтенант И.Н.Енин, Е.И.Мигрина, А.А.Бирон, Р.В.Курская, В.А.Ишимова; военно-морская подготовка – капитан 3 ранга Е.В.Дмитриев, капитан 3 ранга П.И.Симкин, капитан-лейтенант Э.Я.Залитэ; физподготовка – капитан В.И.Усович, капитан А.Я.Кропачев, лейтенант Ю.В.Петров, все мастера спорта.
4 января 1946 года приказом начальника училища был учрежден переходящий приз за первое место в учебе и дисциплине. За первое место среди рот – и бюст адмирала ; за первое место среди классов – бюст адмирала П.С.Нахимова.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
И все же наибольшее впечатление остается от живого общения с людьми, населяющими эту страну. Скажите, кто мог заставить немолодого шотландца в килте, клетчатой национальной мужской юбке, с голыми волосатыми ногами, под дождем и пронизывающим ветром играть в центре города на старинной волынке? Горные шотландцы - упрямый народ, и к традициям относятся «трепетно». Праздный туристический люд, подняв капюшоны курток, бежал мимо него в теплые гостиничные номера. А шотландец играл сам по себе, не прося платы за музыку, как это привычно делается в городах старой Европы или у нас. Можно сказать, что это – чудак-человек. Он даже не обращает ни малейшего внимания на едкое замечание мимо торопливо пробежавшего англичанина: - Сэр, если бы вы перестали тискать эту зверюшку, может быть, она перестала бы так отвратительно верещать. Но нет, он был потомком горцев и считал, что в выходной день ему обязательно нужно поиграть на волынке. Так делали его отец и дед.
.
Общения с другими жителями островов было достаточно, чтобы эти эпизоды хранила память. Приятной оказалась встреча с рыбаком, ловившим на спиннинг возле нашего судна с высокого портового причала в Берике. Он рыбачил часа три, потом собрал снасти и поднялся к нам на борт. Подошел к вахтенному матросу, поздравил его с наступающим Новым годом и вручил осьминога хороших габаритов: щупальца морского моллюска свисали к земле на полметра. При этом рыбак пожелал экипажу не грустить о далеком доме в праздник. Блюдо из осьминога получилось отличным. На столе соседствовало с новгородскими маринованными грибочками. Теперь часто вспоминается тот добродушный англичанин.
Бывают, конечно, и чопорные британцы. С одним из них мне не посчастливилось встретиться в одном из портов южной Англии. Он владел частным причалом, у которого мы стояли несколько дней. К этому причалу его соотечественник пригнал из соседнего города свою машину на продажу. Машина оказалась именно той, что нужно, и по состоянию, и по цене. Как говорится, надо брать. Осталось лишь договориться с хозяином причала. Мы нашли его в ближайшей портовой таверне играющим в бильярд. Бизнесмен выглядел человеком лет около сорока, рослым, плотного телосложения с полным лицом и ранней лысиной. Мы познакомились и начали беседу издалека, то есть с прогноза погоды. Но как только англичанин уяснил наш план воспользоваться его причалом, чтобы погрузить на судно купленную машину, тут же заявил, что он запрещает такие операции. «Вы не можете сделать этого!», – рефреном звучал ответ на все наши доводы. – Мы же все сделаем сами! – Yоu can not do it! Для русских слово «нельзя» является не запретом, а досадным препятствием, которое хочется обойти. – Мы вам заплатим! – You can not do it! Собеседник наш стоял, расставив ноги и опираясь на бильярдный кий, который держал вертикально перед собой. Лицо его выражало непреклонность. – Мы даже не будем далеко заезжать на причал, наймем плавкран и погрузим машину на судно! – You can not do it! Похоже, наша удачная сделка срывается из-за непроходимости этого британца, а жаль… – Ах, ты ж вредный капиталист! Ну, гуд бай тогда! – You can not do it! Good bye!
Так и : судно пошло в Россию, а непроданная машина осталась у хозяина. Принято считать, что англичане – чопорные, а русские – «безбашенные» и не дураки выпить. Жизнь порой опрокидывает стандартные представления. Один случай навсегда переменил мое представление об англичанах. Дело было в начале 90-х годов в порту Фой или Фовэй, кому какое название больше нравится. Во время перешвартовки судна от одного причала к другому наш третий штурман, командовавший рутинной операцией на юте, допустил непростительную оплошность, в результате которой швартовый канат попал под корму. Часть каната мгновенно намоталась на винт, судно оказалось «стреноженным» и не могло двигаться. Капитан рвал и метал: ему предстояло, «посыпав голову пеплом», докладывать руководству судоходной компании о произошедшем ЧП. А потом связываться с нашими представителями в Англии и решать проблему, как освободить винт от капронового швартова. Придется расходовать немалые средства, к тому же причал надо освобождать для очередного судна. Третий штурман, злополучный «трёха», грустно понурился, он представлял, каких денег ему придется лишиться. Решение вопроса оказалось неожиданно скорым. У капитана в каюте сидел местный судовой агент, который стал свидетелем случившегося переполоха. Он предложил капитану не мучиться и воспользоваться услугами команды водолазов-любителей из Фоя, которые за умеренную плату готовы выполнить несложные подводные работы. Капитан одобрил идею, и агент помчался за водолазами. Почти весь экипаж замер на палубе у борта в ожидании прибытия спасителей. Неожиданно с противоположного борта послышался звук лодочного мотора и просьба спустить штормтрап. С резиновой лодки на палубу поднялся рослый рыжеволосый малый в черном гидрокомбинезоне .
Капитан отправил виновника происшествия договариваться с англичанином. Тот объяснил пришельцу суть проблемы и поинтересовался ценой вопроса. Водолаз сообщил, что его команда из четырех человек освободит винт в течение получаса, за это каждому следует заплатить по 250 английских фунтов. По лицу штурмана рыжеволосый понял, что тысячу фунтов русский заплатить не в состоянии. Тогда водолаз произнес фразу, услышав которую, умилились все члены экипажа: – Хорошо. Вы здесь все русские, у вас должна быть водка. Мы сейчас сделаем свое дело, а потом вы дадите нам столько водки, сколько мы захотим. Пойдет? Собеседники ударили по рукам. Англичанин спустился в лодку и объяснил своим товарищам, что надо сделать. Пока водолазы ныряли и резали «в лапшу» загулявший кусок швартового каната, наш штурманец обходил все каюты с просьбой поделиться в долг имеющимся запасом крепких спиртных напитков. Вскоре на столе в кают-компании стояли четыре бутылки 70-градусной водки «Распутин» с хитро подмигивающим глазом «старца» на голографической этикетке и пара бутылок 45-градусного эстонского ликера «Ванна Таллинн».
Водолазы спокойно сделали свое дело. Двое ныряли, один управлял лодкой, а старший руководил. Вскоре они отошли от судна и крикнули, что можно проверить, свободен ли винт. Зарычал судовой двигатель, винт сделал несколько оборотов, и на поверхность воды всплыли обрезки капронового каната. Англичане сдержали свое обещание и поднялись по штормтрапу на ют, с интересом ожидая ответного слова русских. Гостей в кают-компанию пригласил старший помощник (молодой штурман упросил его заняться иностранцами, так как сам был еще слабоват в английском). Прямо на палубе перед входом в надстройку водолазы стянули с себя гидрокомбинезоны и пошли в кают-компанию по-простецки в теплом водолазном белье из верблюжьей шерсти. Они громко переговаривались между собой и внимательно рассматривали внутренние помещения незнакомого судна. У накрытого стола дружно сели и наполнили компотные фужеры «распутинской» водкой. Хлопнув по первой, с удивлением взяли в руки бутылки с ликером. Попробовали его на вкус – не оценили и не проявляли к благородному напитку больше никакого интереса.
Примерно через час после начала «заседания» ко мне подошел капитан и попросил сменить за столом старпома, которому следует отдохнуть перед вахтой. Когда подошел мой черед общаться с бражничавшими англичанами, выяснилось, что островитяне пьют, не закусывая. Я разыскал судового кока и получил из его рук большое блюдо, полное бутербродов с сыром. Моё прибытие водолазы встретили одобрительными возгласами, а на бутерброды воззрились с явным непониманием. Мол, зачем нам это, мы дома хорошо позавтракали! Я объяснил иноземцам, что русские тоже могут выпить много, но любят при этом закусывать. Среди рыжеволосых и рыжебородых здоровенных мужиков оказался один шатен с тонкими чертами лица и более скромной статью. При знакомстве выяснилось, что он – француз и зовут его Пьером. Остальные в один голос заявили, что он все же хороший парень, потому что родился и вырос в Англии, а потом вместе с ними несколько лет служил водолазом Королевских военно-морских сил. Именно Пьер освобождал наш винт, а второй ныряльщик лишь помогал ему. За это и выпили… Потом мне захотелось внести общую застольную тему и расспросить местных жителей о спортивной жизни их города. Но вместо сообщений о легкоатлетических или боксерских поединках парни сразу завели речь о любимой футбольной команде. И хоть она не была именитым клубом, вроде «Манчестер Юнайтед», «Челси» или «Арсенала», а играла в низшем дивизионе, болельщики показали мне, как они поддерживают на стадионе своих любимцев. Обхватив друг друга за плечи, они в полный голос заревели одну из фанатских «кричалок», которую мне захотелось завершить возгласом «Зенит» – чемпион!». Ну, что ж, значит, за спорт!
Бутылки на столе одна за другой пустели, и мне показалось, что наши спасители осуществили свою идею попить водки вволю. Сбросив теплые фуфайки, они сидели в легких футболках и обливались потом. Языки их шевелились с большим трудом, речь становилась неразборчивой. По всему видно, что люди уже изрядно перебрали. Но плохо я знал британских водолазов! Опустошив очередной фужер, их старший спросил меня, где можно найти того штурмана, который обещал выдать столько водки, сколько они захотят. Пришлось идти за новой порцией, и на столе вновь появились полные бутылки. Ну, за британских львов! Продолжение мероприятия можно не описывать, водолазы падали, вставая из-за стола, а кое-кто и в туалет ползал на четвереньках. Правда, принесенное они все же допили. Плохо видящими глазами старший группы отыскал часы и заявил, что пора в путь, так как им надо добраться ещё до одного судна, где их ждут. С трудом парни облачились в свою амуницию и выбрались на палубу. Глотнув свежего воздуха, они попросили дать им с собой еще пару бутылок. Очередную порцию «огненной воды» аккуратно уложили в пластиковый пакет. Первый водолаз начал спуск по штормтрапу в лодку. Веревочная лестница оказалась очень неустойчивой, парень раскачивался в разные стороны, извивался на каждой ступеньке, даже стукался головой о борт судна. Следующий полез на трап, держа в левой руке пакет с гостинцем. Пришлось изъять у него ценную ношу, пока содержимое не превратилось в груду битого стекла. Пакет мы сами плавно опустили в лодку, пришкертованный драгоценный груз. Напротив нашего причала стояло трехэтажное здание управления порта. У его больших окон столпились, возможно, все служащие учреждения, в основном, женщины. Они весело жестикулировали, смеялись и обсуждали между собой небывалую картину выгрузки пьяных людей с судна. Зная, что судно из России, конторские клерки, наверное, говорили между собой, ох, уж эти русские! Между тем, все наши гости без падений в воду спустились по штормтрапу и заняли свои места в лодке. Мы тревожно смотрели на них сверху, ведь потонут, черти! Но, нет. Слабо чихнув, завелся подвесной мотор, и лодочка быстро поплыла вдаль. Никаких происшествий в порту в тот день не случилось, значит, отставные Королевские водолазы благополучно завершили все свои дела. Я часто вспоминаю этих бравых англичан и думаю, что именно такие несгибаемые парни служили когда-то под знамёнами герцога Кумберлендского!
Кратко об авторе.
Дроканов Илья Евгеньевич родился в 1953 году, в Астрахани. Окончил ВИИЯ. Служил в частях разведки КТОФ, ДКБФ и в ГУ ГШ ВС СССР и РФ. Плавал на судах гражданских ведомств. В настоящее время военный пенсионер. Проживает в Санкт-Петербурге. Занимается писательской деятельностью. Опубликовал десятки статей, обзоров, рассказов. Издал три книги. Член Союза писателей Санкт-Петербурга.
Смутная тревога беспокоила командира атомохода уже вторые сутки, с момента прибытия в заданный район. Накануне мощный циклон перемешал воды Атлантики, нарушилась устойчивая гидрология моря. Для подводников гидроакустика – это глаза и уши. Только благодаря гидроакустическим приборам и науке о распространении акустических волн – гидрологии подводная лодка может эффективно действовать под водой. Командиру не нравилась гидрология. Акустики слышали шумы винтов проходящих судов за сотню миль, а рядом с собой – провал, ничего не слышно. В очередной раз подводная лодка медленно всплывала с глубины 100 метров до поверхности для измерения гидрологии моря. На глубине 25 метров командир лодки капитан 2 ранга Глеб Лесков, аккуратный, подтянутый, всегда выбритый и даже с пробором на чёрных с лёгкой сединой волосах, приказал акустикам прослушать горизонт. Убедившись, что над ними никого нет, командир продолжил всплытие. Когда подняли перископ, и Глеб Лесков осмотрел поверхность моря, он был неприятно поражён – красивый белый прогулочный спокойно удалялся от них, дистанция не превышала двух миль. Это было очень опасно. Они его не слышали.
Командир нервничал. Он не спал уже вторые сутки. Он чувствовал, что за ним охотится «вражеская» субмарина. Начальство считало, что увеличение за последнее время контактов с иностранными подводными лодками, это - наше достижение. Однако опытный командир Глеб Лесков, оценив ситуацию, вдруг понял, что «вероятный противник» сам идёт на контакт, чтобы записать шумы наших новых подводных лодок, выявить тактику их действий и создать гидроакустический портрет подводных ракетоносцев. «Противник» где-то рядом, но он так же, как и мы, сегодня ничего не слышит около себя. Командир кожей ощущал опасность. «Боцман! Держать глубину 50 метров. Акустики! Внимательно нести вахту. Десять суток отпуска тому, кто обнаружит ближнюю цель!» Радостно возбуждённые словами командира гидроакустики с большим рвением продолжили нести свою вахту. Командирская же вахта начиналась с подачи команды: «По местам стоять, со швартовых сниматься!», длилась всю боевую службу и заканчивалась только после швартовки лодки к пирсу родной базы. Глеб Евгеньевич помнит, как прошлый год прибыл с боевой службы Игорёк Мохов. Семнадцать месяцев он не был дома. Никто в мире, ни один подводник не был так долго в плавании на подводной лодке. Через некоторое время капитан 1 ранга Игорь Мохов ушёл из жизни, не выдержало человеческое сердце нечеловеческой нагрузки. Такова подводная служба…
Мохов Игорь Николаевич, тбилисско-рижский нахимовец 1956 года выпуска, капитан 1 ранга, занимал адмиральскую должность, адмирала так и не получил. Не успел. 9 мая 1985 года. Полярный. И.Мохов ведет бригаду на свой последний парад. Еще немного, и его сердце перестанет биться. - Николай Черкашин. Одиночное плавание. - Москва: Совершенно секретно, 2006.
Командир распорядился, и ему принесли и постелили матрац прямо в центральном посту на палубе, рядом с перископом. При необходимости он будет готов мгновенно принимать решения. Глеб Евгеньевич лёг, попытался расслабиться, но напряжение последних дней не отпускало его, сон не приходил. Тогда он заставил себя думать о чём-то хорошем. Конечно, самые приятные мысли были о молодой жене и трёхмесячном сыне. В полусне он как бы общался с ними…
Глеб по современным понятиям женился поздно. После окончания училища он все свои молодые силы отдавал службе. Пока не встал на ноги, он не считал возможным создавать семью. Лишь оказавшись на командирских курсах в Петербурге, он познакомился с приятной девушкой Валерией и через месяц состоялась свадьба. А ещё через год родился сын. Когда Глеб, счастливый и радостный, а супруга, умиротворённая и спокойная, как все женщины, выполнившие свой природой предназначенный долг, принесли сына домой и распеленали его, то боевой командир впал в прострацию. Он потрогал каждый пальчик ребёнка на руках и на ногах. Какие они маленькие, но на них уже есть ноготочки. Он пересчитал пальчики. Точно по пять на ручках и на ножках. Но какие они цепкие, стоит протянуть свой палец, как детские тут же охватывают его и их не оторвать. Какая нежная кожа на попке и на ножках. Какие розовые пяточки! Жена поначалу боялась купать ребёнка. Глеб приходил со службы, сбрасывал шинель и приступал к купанию. Сын вздрагивал, когда оказывался в тёплой воде, семенил ручками и ножками и, наконец, затихал от блаженства. Его беззубый рот улыбался, пускал пузыри. Отец аккуратно одной рукой намыливал его и нежно смывал приятно пахнущую пену, ощущая бархатную кожу . В конце его споласкивали заранее приготовленной водой из кувшина. Они говорили с женой сакраментальную фразу: «С гуся вода, с Сашеньки худоба», целовали своё чадо и укутывали в марлевую простынку.
Потом наступало священнодействие – кормление ребёнка. Глеб Евгеньевич замирал от восторга. Нет ничего прекраснее в мире, чем видеть, как молодая мама кормит своего ребёнка. Это чудо! Не случайно величайшие художники мира писали свои шедевры, изображая мадонну с ребёнком. Маленький голодающий набрасывался на большую женскую грудь, наполненную молоком. В начале он жадно сосал, поглощая самую питательную жидкость, которую создала природа для малышей. Потом внезапно засыпал. Валерия, видя, что сын поел мало, нежно брала свою грудь и играла соском во рту малыша. Маленький обжорка вдруг спохватывался, что он не всё съел, и начинал с удвоенной жадностью насыщаться молоком. Он даже урчал от удовольствия, покусывая сосок. Жена морщилась от боли, но стойко выполняла свой материнский долг. Иногда сынуля отваливался от материнской груди, и Глеб видел, как из соска продолжает выделяться молоко. В этот момент ему хотелось плакать от нежности и восторга. Какая великая тайна заключена в женском организме! Это микрокосмос, как сейчас любят говорить учёные. Конечно, он намного сложнее, чем мужской. Можно сказать, что мужчина всего лишь придаток женщины. Он нужен в природе всего лишь для одной функции. Да ещё, пожалуй, для службы на подводной лодке. Наконец, заканчивалось, и малыш засыпал здоровым сном. В это время он интенсивно рос. Однажды в порыве нежности Глеб прильнул к обнажённой груди счастливой Валерии и попробовал молоко, недоеденное его сыном. Оказывается, оно сладкое! Это открытие поразило тридцатилетнего «ребёнка». Оно сладкое и какое вкусное!
Глеб поражался изменениям в поведении жены после рождения сына. Раньше она была внимательна и ласкова с мужем. Чем, собственно, и привлекла Глеба. Теперь она стала нежной. Нежной к маленькому существу. Валерия находила слова нежности, которые Глеб никогда раньше не слышал от неё. Бывало, наклонится к коляске, где первые месяцы жил маленький мужичок, и что-то говорит, говорит ему нежное и ласковое, а тот только гукает в ответ. Малыш понимал её с полуслова. Но стоило ей выйти в магазин, оставив спящего сыночка на руках отца, как одновременно с аккуратным закрытием двери маленький «Коля Басков» просыпался и устраивал многочасовой концерт, пока не хлопнет внизу входная дверь в подъезде дома и в квартире не появится мамочка. Ну и помучился Глеб Лесков! Супруга задорно смеялась, когда он в лицах рассказывал ей о своих мытарствах. Она не верила, что её любимый сынок целый час «держал рот корытцем», при ней он никогда не плакал. Как она этого добилась, молодой отец не мог объяснить. Видимо, мать и ребёнок связаны на генном уровне. Иногда Глеб ловил себя на мысли, что ревнует жену к ребёнку. Естественно, он автоматически после появления сына перешёл в жизни жены на второй план. Это сразу почувствовалось во всём. Но, как опытный командир, постоянно работающий с людьми, смирился, понимая неизбежность происходящего. Но когда жена, по совету опытных подруг, на ночь стала класть рядом с собой маленького прожору и давать ему ночью грудь, не вставая, а место Глеба оказалось на кушетке в другой комнате, то Глеб Евгеньевич почувствовал острую к себе жалость. И, главное, он нашёл понимание у других командиров, которые тоже по разным причинам нередко подвергались такому же жестокому остракизму. Великая сила - мужская солидарность! Валерия ласково улыбалась … и вдруг она заплакала. Зарыдала навзрыд….
В этот момент командир почувствовал опасность. Есть такое понятие – командирское чутьё. Опасность была рядом. Он вскочил. «Боевая тревога! Боцман, ныряй на глубину сто метров! Полный ход!» Страшный удар потряс лодку… Неизвестная субмарина килём, самой крепкой своей частью, ударила поперёк нашей лодки и разрубила, вырвала её боевую рубку. Вода под огромным давлением ворвалась в жизненное пространство, разрывая людей на части, ломая стальные переборки под стон и крики обезумевшего экипажа. Погас свет. Всё руководство в центральном посту погибло мгновенно. В полной темноте обречённая, неуправляемая лодка начала падать на дно океана. Концевые отсеки, куда не попала вода, и где ещё находились люди, на почти километровой глубине были раздавлены и разлетелись как орехи. Мощные пузыри воздуха вырвались на поверхность и медленно таяли среди бурлящих океанских волн. Всё стихло. Никаких следов. Только чайки пронзительно кричали. , в которых поселились души погибших моряков…
Через полчаса чужая подводная лодка всплыла, точно определила широту и долготу места для доклада своему руководству. О трагедии ни слова, чтобы не перехватили сообщение русские. Она выполнила всё, что требовалось от неё. Накануне подошла близко к русской лодке. Записала её шумы. Несколько раз прошла вокруг неё и над ней. А сегодня столкнулась с ней. Случайно, из-за плохой гидрологии. Однако мудрецы считают, что в жизни нет ничего случайного. Опасное маневрирование всегда чревато трагедией. Совершив подлость, «незнакомка» воровато покинула район. Срочно, пока нет свидетелей. А океан – молчит. Океан умеет хранить свои тайны. Шла холодная война. А в любой войне жертвы неизбежны...
Наша лодка после безрезультатных поисков была объявлена пропавшей без вести. Подрастающему Александру Глебовичу Лескову безутешная молодая мама с красивым именем Валерия на вопрос сына: «Где папа?», говорит, что отец ушёл в море. Ушёл и не вернулся…
Море, море…Ты полно благородства. Тебе не нравятся подводные лодки, загрязняющие атомными отходами твои бирюзовые воды, источник жизни на Земле. Тебе не нравятся люди, не ведавшие, что творят. Море, ты давно поняло, что в преступной подводной войне люди деградируют. И за это ты их наказываешь.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
«Без лишних слов и громкой фразы, В любых условиях, везде, Большое дело водолазы, Спокойно делают в воде».
«Когда я служил под знаменами герцога Кумберлендского!», – эту фразу мой старший брат часто произносит, вторя одному из героев давнего советского фильма «Остров сокровищ». Там долговязый пират Джордж Мерри в таверне «Подзорная труба» вспоминал свою боевую молодость. Фильму уже три четверти века, и брат пользуется фразой лет пятьдесят, поэтому она отложилась в моей памяти как устный памятник истории. О самом герцоге и о его ветеранах я долго ничего не знал. Каково было моё удивление, когда однажды история ожила. Для этого лишь потребовалось попасть в Англию. Судно наше стояло в морском порту Берик-апон-Твид, расположенном на севере Англии у границы с Шотландией, проходящей, как известно, по реке Твид. Мне удалось воспользоваться свободными часами и оправиться бродить по узким улицам маленького городка, вокруг которого многие столетия складывались коллизии драматических отношений двух соседних народов. Таблички на старых зданиях извещали, что Берик тринадцать раз переходил от англичан к шотландцам и наоборот. В конце концов, остался по английскую сторону, хотя его кварталы построены на левом, шотландском, берегу. В романах Вальтера Скотта встречается выражение «по ту сторону Твида», – так шотландцы называли огромную территорию, лежавшую к югу от их родины.
Неподалеку от Берика на поросших вереском пустошах, широких просторах, именуемых «Пограничьем», не раз вспыхивали жестокие сечи между отрядами вольных горцев и регулярной армией английских королей. К высокому берегу Твида, где громоздятся развалины шотландского рыцарского замка, эхо до сих пор приносит отголоски хриплых команд Уоллеса и воинственных криков его дикого войска, атакующего сомкнутые ряды хладнокровного противника. Неудивительно, что королева Елизавета I, удачливая соперница шотландки Марии Стюарт, распорядилась обнести пограничный город мощнейшими в Северной Европе оборонительными сооружениями. Стены и бастионы, созданные в традициях итальянской фортификационной школы, пребывают в прекрасном состоянии с момента постройки в конце XVI века по сию пору, то есть к началу века XXI.
Один из бастионов крепости, обращенный в сторону Шотландии, к моему удивлению имел название «Кумберлендский»! Меня словно током ударило, когда я прочитал в артиллерийском дворе бастиона бронзовую табличку со знакомым с детства словом. Внутренний голос подсказывал: «Ищи, и сам герцог должен быть где-то рядом». Увы, в Берике остался лишь именной бастион и восковые фигуры его солдат в красных мундирах и черных треуголках, а следы королевского отпрыска вели дальше на север, в Шотландию. Почитав оказавшиеся в моих руках документы об ушедших временах, я выяснил, что войска под его знаменами прославились именно там. Случай благоволил продолжению исследований: судно получило рейсовое задание идти грузиться солодом для петербургских пивоварен в шотландский порт Инвернесс. Переход морем был коротким по расстоянию и непродолжительным по времени, но непростым по обстановке. Из Берика мы вышли в новогоднюю ночь, точнее в первые часы 1 января, в высокую приливную воду. Вечерком накануне выхода экипаж посидел за новогодним столом, порадовался обилию праздничных блюд и символической бутылке шампанского, одной на всех. Встали из-за стола – и за работу. Из порта в море вел узкий судоходный канал, по обоим берегам которого расстилались аккуратные газоны со стриженой травой. Судно неторопливо двигалось по каналу, а по левому борту всего метрах в двадцати от наших иллюминаторов красиво гарцевали две всадницы. Лошади под амазонками были разных мастей: вороная и соловая, почти белая в темноте. Чудно было смотреть: у нас в Петербурге сейчас публика снежными забавами тешится, а на севере Англии по зеленой траве, освещенной электрическим светом, как в замедленной съемке скачут незнакомки на прекрасных лошадях. Канал закончился, началось открытое море. В этом месте романтические воспоминания придется сменить прозаическими. Читатель, не обессудь: это – не дамский роман, а рассказ моряка. «Ну, кто ж из нас на палубе большой не падал, не блевал и не ругался?», – поднял эту тему задолго до меня поэт Сергей Есенин. Со мною под утро приключилось такое же, правда, в каюте, а не на палубе. Меня чуть не сбросило с койки от сильнейшей бортовой качки, начало которой я спокойно проспал. Морской болезни я мало подвержен, но у берегов Шотландии приступ подкрался внезапно. В следующий после пробуждения момент я двумя прыжками подскочил к умывальнику и… успел. Затем, ругаясь страшно на непогоду, тщательно ликвидировал следы произошедшего безобразия. При этом с удивлением обнаружил, что вчерашние маринованные грибочки лежали в раковине как новенькие. Странно, а ведь хорошо вчера шли грибочки, вкусно было, хоть собирай их и снова в салатник! Мелькнувшую глупую мысль быстро унесло, потому что пришлось опять ругаться. Наше небольшое по морским меркам судно тяжело укладывало с борта на борт; уцепившись правой рукой за поручень, а левой помогая ногам, я забрался по трапу в ходовую рубку. Видимо, туда до меня уже заглядывали люди с зелеными лицами, поэтому вахтенные в один голос крикнули, что до точки поворота осталось несколько миль, там пойдем по ветру, качать будет меньше. Им самим, бедолагам, у штурвала нелегко дались часы ходовой вахты. Суровое испытание устроила Шотландия, явно не желая делиться со мной сведениями о своем враге герцоге.
.
Морской переход завершился поздно вечером в Инвернессе, портовом городе, который помимо всего прочего известен тем, что многие союзные морские конвои во время Второй мировой войны уходили в Советский Союз именно отсюда. Главной же всемирной достопримечательностью окрестностей является озеро Лох-Несс, расположенное рядом с городом. Шотландский лоцман с подозрительно красным носом, заводя судно в порт, заверил нас, что ископаемое чудовище на самом деле до сих пор живет в озере. Его даже можно увидеть, только для храбрости перед экскурсией следует выпить как можно больше виски. К озеру съездить времени у меня не было, но удалось разузнать еще об одном историческом месте неподалеку от Инвернесса, селении Каллоден.
Здесь в 1746 году состоялось последнее полевое сражение на территории Британских островов. Здесь Шотландия окончательно потеряла свою независимость. Здесь герцог Кумберлендский, сын английского короля Георга II из Ганноверской династии и Бранденбургской принцессы, то есть чистокровный немец, бился за единство Великобритании. Здесь его противником был прямой потомок британских королей и претендент на корону Карл Эдуард Стюарт, собравший последнюю шотландскую армию. Здесь полководец герцог Кумберлендский выиграл свое единственное в жизни сражение, хотя воевал еще и на Континенте, но терпел поражение за поражением и в Войне за австрийское наследство, и в Семилетней войне. Здесь английское войско сумело решить исход битвы всего за двадцать минут. Здесь шотландцы проявили отчаянную храбрость, а английские солдаты оказались не только храбрыми, но и умелыми воинами. Они могли потом гордиться, что под знаменами герцога Кумберлендского одержали победу, эти бывалые английские солдаты. Их называли «бифитерами», поедателями говядины: ежедневно каждому из них полагалась добрая порция говяжьего стейка с кровью. Победителей следовало хорошо кормить, ведь им предстояло еще столько войн. Войн, в которых через несколько лет они воевали в едином строю бок о бок со своими недавними врагами шотландцами.
Я думал об этом, стоя на площади в самом центре Инвернесса. С неба сыпались крупные холодные капли надоевшего многочасового дождя. Погода была такой же, как в день сражения при Каллодене. Передо мной высился памятник жителям города, погибшим в составе шотландских полков армии Соединенного королевства в сражениях XIX и XX веков. Множество имен теснилось на мемориальных досках рядом с указанием дат и мест их гибели. Индия, Китай, Индокитай, Африка, Европа, Ближний Восток – нигде шотландцы не щадили своих молодых жизней в боях за честь и славу Британской империи. Той империи, за независимость от которой гибли их предки. Интересная страна, эта Британия. Сколько здесь встречается всего, казалось бы абсолютно несовместимого! На старинных узких, мощеных брусчаткой улочках Берика каким-то чудом разъезжаются шикарные «Ягуары» и «Бентли». За стенами исторического особняка, построенного в XV веке, вдруг оказывается вполне современный супермаркет, где толпятся многочисленные туристы, исследующие центр древнего города. На ратушной площади участники клубов исторической реконструкции в кольчугах со стальными мечами демонстрируют фрагменты вторжения норманнов в Британию. За ними с интересом наблюдает группа солдат из Шотландской пехотной бригады в натовской форме оливкового цвета и национальных шотландских шапочках с пером.
Над замшелыми развалинами средневековой крепости с оглушительным ревом проносятся сверхзвуковые Королевских ВВС. Их грозный вид с бомбами и ракетами над мирным пейзажем впечатляет своей несопоставимостью так же, как черный силуэт подводной лодки на фоне разноцветных маленьких рыбацких суденышек, снующих на выходе из порта Инвернесс.
«У моряка нет трудного или легкого пути, есть один – славный»
Адмирал Нахимов П.С.
, величайшие творения современного человека, элегантно пришвартованные по три корпуса справа и слева от плавпирса, четко вырисовывались на фоне черной воды. Их тела были покрыты снегом. Снегом были завалены окружающие губу Оленья сопки. Белая земля, белые длинные «существа» и черная вода Баренцева моря. Вместо неба белое марево, насыщенное снегом, который периодически внезапно вываливался на море и на землю в виде мощных снежных зарядов. Красиво!
После Средней Азии, откуда прибыл матрос Владимир Ширяев для прохождения действительной военной службы, после Ташкента - его родного самого красивого и солнечного города, ему было очень тяжело на Севере, особенно с началом полярной ночи. Всё время хотелось спать, он всё время ощущал недомогание от апатии и отсутствия, казалось бы, жизненных сил. Начальники поначалу посчитали, что он ленив, и частенько наказывали его за это. А он ничего не мог поделать с собой и, конечно, страдал от незаслуженных обид. Он никогда раньше не видел моря, но с детства мечтал служить на Флоте. «Снятся часто мне по ночам дельфины, снятся чайки и мачты бригантины, - это о нем, - след мой волною смоет, но я на берег с утра приду опять. Море, ты слышишь, море, твоим матросом хочу я стать» И мечта его сбылась. Его направили на подводную лодку «С-338» на должность рулевого-сигнальщика в боевую часть «БЧ-1-4». Внешне он производил впечатление эдакого увальня, а на самом деле, это был юноша с богатым внутренним миром, с прекрасными семейными интеллигентными традициями, глубоко мыслящий и анализирующий «всё и вся». Его в первый же день службы на Северном флоте заинтересовало, почему лодки швартуются к плавучему пирсу? И сам к концу дня нашел ответ на этот вопрос, когда дважды вода Баренцева моря поднимала пирс вместе с лодками во время прилива метра на три-четыре и дважды опускала при отливе. Приливы и отливы - интересное необычное явление, с которым он раньше никогда не сталкивался. Он был поражен свойственным только Северу эффектом «северного сияния». Ночное небо озарялось то стрелами, то лучами, то разноцветными занавесями, причем все это двигалось, переливалось в цвете, исчезало и возникало вновь. завораживала!
Осваивая свою морскую профессию, Владимир Щиряев испытывал гордость, что он выполняет на лодке сразу две должности - рулевого и сигнальщика. Да, на надводном корабле это разные профессии, а на подводной лодке, где количество экипажа ограничено, некоторые моряки выполняли по две должности. Все рулевые на его средней дизельной подводной лодке несли дополнительные обязанности сигнальщиков. Когда лодка находилась в надводном положении, без сигнальщика не обойтись. Он ведет наблюдение за обстановкой, обеспечивает связь лодки с берегом и кораблями в море средствами зрительной связи – сигнальным прожектором и флажным семафором. Когда лодка погружалась, надобность в сигнальщиках отпадала, и они выполняли обязанности рулевых. Прослужив на подводной лодке несколько месяцев, матрос Ширяев сделал очень важный вывод, поразивший его. На подводной лодке пять рулей – один вертикальный, благодаря которому корабль удерживается на заданном курсе, и четыре горизонтальных: по два в носу и в корме. Подводный корабль под водой летает как самолет. Когда у самолета нос опускается, он идет вниз, лодка при дифференте на нос идет на погружение. Когда у самолета нос поднимается, он набирает высоту, лодка в этом случае – при дифференте на корму – всплывет. Горизонтальные рули управляют процессом всплытия и погружения почти так же, как у самолета закрылки при взлёте и посадке. Но, в отличие от летчиков, моряки на подводной лодке под водой ничего не видят. На лодке нет ни окон, ни иллюминаторов. Она под водой слепа и управляется только по приборам. От искусства штурмана зависит точность и безопасность кораблевождения. Плавание вслепую называется плаванием по счислению, т.е. по расчётам. Если штурман невнимателен или у него плохо с математикой, то он может повторить «подвиг» самого плохого штурмана на флоте – матроса Железняка, который, как поется в песне, «…шел на Одессу, а вышел к Херсону». Но как научиться управлять ? Пока что матрос Ширяев боялся даже подойти к этим рулям. Он с восхищением наблюдал, как лихо боцман – старшина команды рулевых-сигнальщиков мичман Савченко Федор Федорович легким движением штурвала заставляет тысячетонную лодку всплывать или погружаться в зависимости от тактической обстановки в море.
Офицеры тоже несли на корабле двойную нагрузку. Штурман подводной лодки старший лейтенант Алексей Игольников выполнял обязанности штурмана - командира боевой части №1 и командира боевой части №4 - команды связистов, поддерживающих радиосвязь подводной лодки с берегом. Старший помощник командира капитан-лейтенант Лесков Глеб Васильевич руководил по совместительству радиотехнической службой подводной лодки, а это глаза и уши корабля – гидроакустика и радиолокация. Владимиру нравилось сознавать, что он служит на подводной лодке. Здесь необычный демократизм - все находятся в одинаковых условиях: и офицеры, и мичманы, и матросы. Все едят с одного котла. Все одинаково переносят тяготы и лишения подводной службы. Офицеры обращаются друг к другу по имени и отчеству, к матросам на «Вы», как положено по Уставу. Командир капитан 3 ранга Климов Валерий Прокопьевич никогда не использует «бранных слов», всегда собран и спокоен. Матрос Владимир Ширяев с благоговением прочитал слова капитана 2 ранга Магомеда Гаджиева, Героя Советского Союза, командира дивизиона подводных лодок Северного флота в годы Великой Отечественной войны: «Нигде нет, и никогда не будет такого равенства в бою перед лицом славы и смерти, как у экипажа подводной лодки, где все либо побеждают, либо погибают!» Великие слова о героях-подводниках. «Да, служить на подводной лодке нам, комсомольцам 1960-х годов, – большая честь!» Прежде, чем матросу Ширяеву разрешили нести самостоятельно вахты рулевого и сигнальщика, ему пришлось в течение двух месяцев сдавать два десятка зачетов по устройству подводной лодки, по легководолазной подготовке, по знанию Азбуки Морзе и умению работать сигнальным прожектором и, конечно, по знанию своего заведования. Ему нравилось называть морские термины, когда он докладывал штурману свои знания по устройству вертикального руля: - перо руля, баллер, румпель, рулевой привод, рулевая машина. Он добросовестно пролез по отсекам подводной лодки, ощупывая руками все детали устройства вертикального руля, и эти знания остались у него на всю жизнь.
Несколько дней назад лодка обогнула самый северный мыс Европы – мыс Нордкап и вошла в Северную Атлантику, чрезвычайно суровый и штормовой участок Атлантического океана. Дыхание океана ощущалось даже на глубине 25 метров, лодку покачивало с борта на борт. Мичман Савченко, спокойный выдержанный, в течение всей четырехчасовой вахты учил матроса Ширяева управлять вертикальным рулем. «Глаза все время должны быть направлены на картушку репитера гирокомпаса, где высвечивается заданный курс, - объяснял опытный старшина команды рулевых. - Руки держат штурвал, и сами управляют им, поворачивая нос лодки за ускользающим вправо или влево отклонением от заданного курса. Но делать надо нежно и плавно, чтобы лодка не рыскала, а, по возможности, шла по одной линии. В этом и заключается искусство рулевого!» Боцман еще в течение нескольких дней объяснял и показывал молодому матросу, как учитывать влияние волн при движении лодки в надводном положении. Каждый рулевой должен почувствовать лодку и найти оптимальное положение руля в зависимости от многих причин: силы ветра, величины волнения, скорости движения корабля и т.д. Только тот, кто постигнет это, становится классным рулевым. А сегодня случилась беда. Руль перестал слушаться команд. Корабль катился хаотически то вправо, то влево, несмотря на все усилия рулевого удерживать заданный курс. Руль «болтался» по воле волн, самовольно перекладываясь то на левый, то на правый борт. «Неисправность в рулевом приводе», - определил механик, посоветовавшись с боцманом. «Надо всплывать и ремонтировать руль», - доложил командиру капитан-лейтенант Забермах Александр Андреевич, несмотря на молодость, очень опытный и толковый командир БЧ-5. «Боцман, кого возьмете с собой для осмотра и ремонта руля? – спросил командир. - Матроса Ширяева. Он физически крепок и отлично знает устройство своего заведования». Владимир Ширяев ликовал. Ему оказано огромное доверие. Он сделает все, чтобы оправдать доверие командира и экипажа корабля!
.
Всплыли. Продули среднюю группу цистерн главного балласта. Лодка приняла позиционное положение. Морякам повезло, море было сравнительно спокойным, 1-2 балла. Два подводника, боцман Савченко и матрос Ширяев, надев гидрокомбинезоны, и, включившись в легководолазное снаряжение, опустились в корме лодки за борт, чтобы выяснить причину поломки руля. Вскоре они разобрались, что муфта, соединяющая рулевой привод с румпелем, самопроизвольно отдалась. Боцман взял с палубы заранее подготовленный огромный разводной гаечный ключ, привязал его к своему поясу, и вновь опустился в океан, где его ждал матрос Ширяев. Два подводника, сменяя друг друга, покачиваясь на океанской зыби, как на гигантских качелях, подвергаясь опасности разбиться о качающуюся рядом корму огромной подводной лодки, смогли насадить муфту на место, а затем с огромным усилием намертво закрутили её на румпеле. Дело сделано! Усталые, совершенно измочаленные, моряки вернулись в центральный пост и доложили командиру об устранении неисправности. Командир приказал доктору налить каждому по стакану спирта, чтобы согреться, а затем уложить спать на сутки. Лодка вновь погрузилась и продолжила движение, выполняя боевую задачу, плавно покачиваясь в объятиях океана. Матроса Владимира Ширяева бил озноб. Переживания и физическое перенапряжение давали о себе знать. Он сегодня впервые увидел океан. Какой он грозный и опасный! Вода свинцового цвета, темные тучи, мощные перекатывающиеся валы. И только на горизонте, где небо соединялось с океаном, в разрывах облаков иногда появлялось солнце, и море озарялось струями солнечного света. Картина, достойная кисти Айвазовского! И он, матрос Ширяев, только что рискнул бороться с океаном и победил его. Он вместе с боцманом отремонтировал свой корабль, и океан не смог помешать им. Они его укротили. Только теперь Ширяеву стало страшно, только сейчас он понял, какой опасности они подвергались, находясь в водолазном снаряжении под водой, один на один с океаном. Но океан был сегодня к молодому матросу благосклонен. Страшный и опасный океан, видимо, знал, что завтра матросу Владимиру Ширяеву исполняется 20 лет! «Действительно, мне завтра будет 20 лет. Просто, какая-то мистика, встречать день рождения под водой! Подо мной бездна - пять тысяч метров. Надо мной толща воды в десятки метров. Мама, знала бы ты, где я нахожусь!», - спирт всё-таки начал действовать и девятнадцатилетний юноша, только что совершивший подвиг, заснул глубоким сном, чтобы завтра проснуться двадцатилетним…
И полетели дни, месяцы, годы. Тогда матросы великого Советского Союза служили Родине четыре года. Сколько было всего и хорошего, и плохого, и трагического, и комического: - срочные погружения с падением за предельную глубину; - штормовые мили, когда непроизвольная циркуляция носа подводной лодки достигала 20 градусов на каждый борт; - сбор-походы 8-ой дивизии подводных лодок, дивизии, где подводных лодок было больше, чем во всем английском подводном флоте; - торпедные стрельбы на приз Главнокомандующего Военно-морским флотом; - общефлотские учения с выходом в Атлантический океан; - начало освоения Северного Ледовитого океана. Как писал Юрий Визбор, побывавший на их лодке: «Прощайте красотки, прощай небосвод. Подводная лодка уходит под лед. Подводная лодка – морская гроза. Под черной пилоткой – стальные глаза!» («Это о нас»,- с гордостью вспоминал Владимир Ширяев.)
Весной на четвертом году службы матроса Ширяева на подводной лодке «С-338» пришел необычный приказ: «Подготовить корабль к переходу на Черноморский флот по внутренним водным артериям страны». Да, подошло время освобождать место для начавших поступать на Северный флот атомных субмарин. Штурман старший лейтенант Игольников Алексей шутил: «Ребята, нам повезло. Совершим экскурсию по всей Волге. Люди платят большие деньги за возможность купить путевки на такой круиз. Мы же совершим его бесплатно, и нам еще заплатят за это положенное денежное содержание». В начале июня лодка, издав сиреной прощальный «душераздирающий вой», вышла из Оленей губы для перехода в Беломорск. Впереди Белое море. Старший матрос Ширяев запомнил этот переход. Привыкший постоянно анализировать поведение корабля во время вахты, он с волнением обнаружил, что как только лодка прошла траверс мыса Святой Нос и стала подходить ко входу в Белое море, корабль стал «гулять», т.е. с трудом удерживаться на курсе. Внимательно посмотрев в сторону берега, опытный рулевой увидел, что берег здесь пологий, следовательно, и дно здесь не обрывистое, как в Баренцевом или Норвежском морях, а пологое. Поэтому возникают сильные местные течения, которые влияют на устойчивость корабля на курсе. Появившийся штурман объяснил ему, что они входят в горло Белого моря, очень опасный для судоходства район.
Во время отлива вся вода Белого моря через узкое горло выходит в Северный Ледовитый океан. При этом создается течение со скоростью до пяти узлов, т.е. почти десять километров в час. При приливе – наоборот, весь океан хочет влиться в Белое море через узкое горлышко. Штурман поставил задачу: «Рулевому Ширяеву! Усилить бдительность на руле. Руль перекладывать плавно, чтобы не вывести из строя насосы гидравлики, которые управляют работой рулевых машин. При малейшей неисправности быть готовым перейти на ручное управление вертикальным рулем! Так держать!» - «Есть, так держать!» Опасный район был пройден без замечаний. Рулевой Ширяев по праву гордился, это его заслуга. Так красиво начался переход на Черное море. А в Азовском море рулевые чуть не опозорились. Глубина моря всего 14 метров. Когда лодка вышла из плавдока, в котором она двигалась на буксирах по Волге и Дону, и пошла своим ходом под дизелями по Азовскому морю, рулевой Ширяев с ужасом увидел, что морской ил со дна летит за винтами лодки, поднимаясь на высоту до двух метров. Лодка совершенно не держится на курсе, её бросает бурлящими потоками, бьющими фонтанами за кормой. «Быть беде», - подумал Владимир Ширяев. Он честно отстоял свою ночную «собачью вахту», дождался рассвета и только тогда отдал руль молодому матросу Озолину. Он объяснил ему, что корабль плохо «управляется», но не надо ежесекундно стремиться удерживать заданный курс, главное, чтобы сохранялось «генеральное» направление». Если часто перекладывать руль с борта на борт, то насосы гидравлики, управляющие рулевыми машинами, могут перегреться и выйти из строя. Матрос Озолин, не особенно внимательно слушавший инструктаж, сказал, что все понял, что все будет «хоккей», но, тем не менее, Ширяев с некоторым беспокойством пошел в свой седьмой отсек спать. Проснулся он от резкого сигнала ревуна: «Боевая тревога! Перейти на ручное управление вертикальным рулем. Подходим к !»
Матрос Озолин своими порывистыми действиями с рулем загнал насосы гидравлики. Они работали несколько часов, не переставая, поддерживая давление масла в рулевых машинах. Естественно, насосы перегрелись и вышли из строя. Теперь вся надежда на ручное управления вертикальным рулем из седьмого отсека. Владимир Ширяев быстро произвел необходимые операции, чтобы приготовить вертикальный руль к работе вручную и доложил о готовности в центральный пост. «Внимание! Проходим Керченский пролив!» – сообщили с мостика. Рулевому Ширяеву была ясна боевая задача. От его правильных и быстрых действий зависит сейчас безопасность плавания всего корабля. Чтобы переложить руль хотя бы на один градус требуется два оборота вручную штурвала. С мостика постоянно поступают команды: «Право на борт», «Одерживай», «Лево десять по компасу», «Право пятнадцать», «Так держать!» Пот катился по лицу моряка. В отсеке жарко. Середина июля, южное лето в разгаре. Температура воздуха за бортом 35 градусов, температура воды в Азовском море 27 градусов. Дышать тяжело. Воздуха в отсеке не хватает. Хорошо, что рулевой Ширяев от природы физически крепок и вынослив. Он разделся по пояс. Он уже весь мокрый. Спина, плечи, грудь – всё лоснится от пота. Пот разъедает глаза, но рулевой четко и быстро выполняет все команды командира корабля. Наконец, сообщение: «Прошли Керченский пролив. Наша подводная лодка вошла в Черное море. Направляемся в порт Феодосия. Ура!» Еще два часа уже спокойного плавания по Черному морю. Насосы гидравлики отремонтированы, лодка легко управляется с мостика. Командир, подтянутый, аккуратный, (он уже подготовился к докладу высокому начальству на берегу о завершении перехода с Северного флота на «королевский» Черноморский), вызвал рулевого Ширяева на мостик. «Товарищ старший матрос. За отличное выполнение обязанностей рулевого в сложных условиях прохождения Керченского пролива объявляю вам благодарность», - начал официально говорить командир, а потом просто пожал руку моряку и сказал, - Спасибо, Владимир. Твои родители могут гордиться тобой. Спасибо». Это была высшая похвала скупого на выражения эмоций командира. «Старший помощник, - заулыбался командир, - выдайте рулевому Ширяеву пять плиток для поправки здоровья. Он заслужил». Вот такие они подводники. Кто-то из них каждый день совершает подвиг, и они относятся к этому совершенно спокойно, даже с юмором.
Через несколько месяцев рулевой Ширяев, подготовив достойную смену, прощался с подводной лодкой. Пришел на свой боевой пост в седьмом отсеке. Последний раз погладил тумбу «родного» вертикального руля, покрутил блестящий штурвал. Посмотрел на торпедные аппараты, другие механизмы и приборы, которыми насыщен отсек. Потрогал бочку с гидравлическим маслом, на которой матросы 7 отсека всегда обедали, другого места в отсеке нет. Вдохнул в себя отсечный воздух, присущий только подводной лодке. Прошелся по отсекам, сдерживая волнение, стараясь как можно дольше сохранить все в памяти. Все-таки четыре года жизни прошли здесь. Да какой жизни! Море сделало из него мужчину. Теперь ему, прошедшему огонь и воду, медные трубы, и чертовы зубы, - ничего не страшно. «Прощай Флот! Впереди у меня большая жизнь. Но лучшие годы жизни прошли на Флоте. Любовь к морю, к водной стихии сохраню на всю жизнь. Преодолевать бурлящие потоки – нет ничего прекраснее. В этом мое призвание. Так держать, матрос Ширяев! – Есть, так держать!»
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
