Подводная лодка С-150 (командир был болен, имел температуру 39 °С; на это снисхождений не было) успешно атаковала ОБК, поразив самонаводящейся торпедой корабль охранения и двумя торпедами крейсер. Но получила оценку «неуд»: перед покладкой на «боевой курс» командир кратковременно поднял перископ и был засечен (а должен был быть на глубине не менее 30 метров). Еще в море подводная лодка получила РДО: «С вашим подходом в базу разберусь».
С подходом подводной лодки к пирсу контр-адмирал Хияйнен учинил жесточайший смотр: с переноской в руках буквально прополз по всем трюмам и выгородкам, а после этого мрачно осмотрел «куриное подводное воинство» и буркнул: «Не наказываю вас только за то, что ».
А итоговая оценка «неуд» осталась. Она перечеркнула всю годовую боевую подготовку; подводная лодка из «красного» попала в «черный» список и допускалась к повторной стрельбе (итоговой) только через год! В течение всей последующей зимы штабисты и политработники на всяческих флотских активах и конференциях непременно «вытирали ноги» о злосчастную С-150 и ее командира.
До этой провальной атаки подводная лодка выполнила все боевые упражнения на «отлично»; все оценки были аннулированы. Таков был «папа Хи», как с почтительным мандражом называли в своем кругу Л.Хияйнена, воевавшего на подводных лодках Черноморского флота, бравые подводники постсталинского периода.
Бесценным был опыт «науки атаковать и стрелять», переданный командирам знаменитыми кафедральными теоретиками-корифеями высших командирских классов (ВОЛСОК ВМФ) - Лонцихом и Дорониным, заслужившими по себе незабвенную память. Поистине драгоценным практическим пособием командирам подводных лодок, особенно при «акустических» атаках быстроходной маневрирующей охраняемой цели, был так называемый планшет Рулюка (командир соединения, впоследствии - контр-адмирал), на котором овладевало сложным искусством акустических атак не одно поколение командиров дизельных подводных лодок. Впрочем, на других флотах были свои рулюки.
Лонцих Леонард Яковлевич сидит второй слева. Командирские классы. Ленинград. 1962-1963. Из архива а Виктора Викторовича.
Борьба за живучесть отрабатывалась ежедневно и без халтур. И снова здесь пригодился бескомпромиссный и жесткий опыт подводников военного времени. Почти все командиры подводных лодок в период Великой Отечественной войны были молодыми еще офицерами, но уже хватанули опыта «борьбы за корабль» в тяжелых, а порой в невероятно тяжелых условиях боевой обстановки.
Золотым правилом была ежедневная отработка «первичных мероприятий», в результате каждый подводник знал свой отсек «лучше, чем родную маму», и носился по нему пулей в кромешной темноте.
Во время первичных мероприятий и отсечных аварийных учений командовал всеми командир отсека (как правило, старшина или мичман), а «господа-офицеры» действовали в положении «рядовых» (в том числе и командир подводной лодки).
Посмотрел бы читатель, сколько фингалов и кровоподтеков было на физиономии командира, когда под смешки матросов включался свет! Но смешки и хихиканья не были злыми: они не подрывали, а укрепляли авторитет командира и спайку коллектива: «командир умеет делать то, что умею я».
Как порой выглядела борьба за живучесть и подводную непотопляемость дизельной подводной лодки, можно понять из следующего стародавнего эпизода, имевшего место на Тихоокеанском флоте.
В августе 1959 года подводная лодка С-331 вышла в глубоководный район для проверки корпуса при погружении на рабочую глубину. Ее сопровождал корабль-контролер - подводная лодка С-150, на которой старпомом был автор повествования, наблюдавший всю сложившуюся картину с мостика своей субмарины.
Погружавшаяся С-331 была перволинейной; никакой особой страховки (в виде отряда аварийно-спасательных сил) не требовалось. Лодка с погружением задерживалась на всех глубинах, кратных 25-30 метрам, осматривала забортную арматуру, давала кодированный сигнал «глубина... метров, все в порядке» и погружалась дальше. Подводная лодка-контролер удерживалась на дальности акустической связи и принимала кодированные сигналы. Все проходило без сучка и задоринки.
Но на последней испытательной глубине 170 метров погрузившаяся подводная лодка сигнала не дала. Далее произошло то, отчего у наблюдавших с лодки-контролера волосы стали дыбом: внезапно на поверхность моря свечой вылетела С-331: в воздухе был весь корпус субмарины с 1-го по 6-й отсек (а это - 60-65 метров), и только седьмой отсек и кормовые рули и винты ее были еще в воде. Такой же свечой подводная лодка ушла под воду и снова взмыла вверх (уже по пятый отсек), погрузилась полусвечой, потом появилась на поверхности (по рубку), затем повалилась на борт, выпрямилась и закачалась на поверхности моря. На мостике появились люди.
Страхующая ПЛ С-150 приблизилась на голосовую связь и запросила: «Нужна ли помощь? Нужна ли буксировка?» С аварийной подводной лодки ответили семафором: «Лодка обесточена, запускаем дизель на винт-генератор, дойдем самостоятельно». Подлодки отправились в базу.
Ну, а внутри лодки? Вот что рассказал старший помощник командира С-331 капитан 3 ранга А.Луцкий (впоследствии контр-адмирал):
- Погружение шло по плану. Как мне и положено, я стоял под отдраенным нижним рубочным люком и наблюдал за арматурой боевой рубки, охватив руками вертикальный трап. И вдруг на глубине 170 метров по ушам, как кнутом, ударил резкий свист, мгновенно появился непроглядный туман. Лодку рвануло вверх, меня бросило грудью на вертикальный трап, и я от удара временно «вырубился». Но перед этим успел запомнить жест командира: «Продувать балласт!» Никаких голосовых команд не было, да это и бесполезно. Дальше ничего не помню, кроме того, что мои ноги рвануло вверх, Очнулся, когда меня снова рвануло вниз и я оказался в вертикальном положении.
Луцкий Анатолий Николаевич. - Десятая дивизия подводных лодок Тихоокеанского флота. Люди, события, корабли. - Санкт-Петербург, 2005. Специальный выпуск альманаха Тайфун.
Как выяснилось впоследствии: вырвало сальник одного из клапанов колонки воздуха низкого давления, расположенной на подволоке. Это наше счастье, что вырвало сальник, а не весь шток клапана. Водяная струя толщиной в палец на такой глубине способна пробить тело человека.
При аварийном продувании балласта подводная лодка рванулась носом вверх, до броскового нарастания дифферента почти до 90°. В ямах был разлит весь электролит батарей, сработала аварийная защита, погас свет... Весь личный состав посыпался к переборкам. Но, как потом выяснилось, искалеченных не было. Всякие сейфы, ящики и переносные приборы были надежно принайтовлены по-походному, это спасло многих от увечий. Словом, сказалась высокая организация экипажа. Такой вот «хэппи энд».
К середине 1950-х годов, да и позднее, особо модной стала отработка борьбы за живучесть кораблей в «условиях применения противником атомного и химического оружия». Эта «борьба» приобрела порой гротескные формы. Не обходилось и без курьезов, присущих только российской действительности.
Главной «азбукой» матроса считалась «Памятка». Ее следовало знать назубок. В ходе «противоатомной кампании» проверяющие из всевозможных штабов сыпались на корабли горохом. Подчас знания этих проверяющих были более тощими, чем злополучная «Памятка». Зачастую наблюдался такой водевиль: на корабль прибывает , сопровождаемый корабельной службой, он важно шествует по палубе. В нижние помещения такие представители, как правило, не спускались. Важно смотрит, ответственно смотрит. Государственный человек! Увидел какую-нибудь железяку и вдруг тычет в ближайшего матросика: «Взрыв атомной бомбы на полубаке! Ваши действия?»
Эффект от таких «вводных» всегда был впечатляющим: проверяющий с оскорбленным за государство видом шествовал на причал и спешил доложить по инстанции - «на этом корабле личный состав не подготовлен!» А корабельное (и лодочное тоже) начальство делало грозное выражение лица и потрясало кулаками перед вспотевшей физиономией матроса: «У-у, ты, р-растяпа!»
Поскольку наставления по ПАЗ и ПХЗ (противоатомной и противохимической защите) и в армии (батальон, рота, взвод), и на флоте издавались по единой методе, то и флот (эсминец, тральщик, подводная лодка) действовали по той же унифицированной методе. Завершающий, а следовательно, самый главный элемент задачи № 2 («противоатомная и противохимическая защита подводной лодки») проигрывался по одному и тому же сценарию: подводная лодка стоит у пирса, внезапный налет авиации противника, которая вываливает на несчастную субмарину то ли атомную бомбу, то ли ведро иприта-люизита. В ответ на эти подлые деяния противника на лодке объявляется «химическая тревога», из корпуса вылезают обвешанные дозиметрами и коробками с реактивами химразведчики и очерчивают мелом «места заражения». Вслед за ними в химкомплектах, вооруженные шайками, швабрами и длиннопалочными щетками лезут по скобтрапам, как неуклюжие крабы, ОДО и ДДО (основное и дополнительное дегазационные отделения) и старательно растирают забортной водой «зараженные места».
Как правило, отец-командир и принимающий задачу флагманский химик стоят на мостике (конечно же, без противогазов) и начальственно покрикивают: «Ну, вы там! Не свалитесь за борт!» Можно, конечно, отойти от пирса, погрузиться и смыть всю «эту дрянь». Но такая инициатива противоречила «методе» и не поощрялась.
Подготовка командиров подводных лодок осуществлялась весьма жестко. И в этом, безусловно, сказывалась школа военного времени. Офицер, допущенный к самостоятельному управлению и вступивший в командование подводной лодкой, получал право на ношение нагрудного знака «» - посеребренной старой «щучки» со звездочкой посередине. Этот знак носили с особой гордостью и ценили выше орденов; он вызывал почтительное уважение у всех моряков.
Офицер, назначенный на должность старшего помощника (помощника) командира подводной лодки, был обязан в 6-месячный срок сдать теоретический и практический экзамен на допуск к самостоятельному управлению кораблем своего проекта.
В теоретической части жаждущий допуска должен был сдать:
- флагманскому штурману соединения - весь морской театр на тактический радиус действия подводной лодки: вычертить на память план любой бухты, пролива и т.п. со всеми навигационными опасностями, фарватерами и глубинами; выполнить контрольную навигационную прокладку со всякими хитрыми штучками, решить в нормативные сроки астрономическую задачу.
Обычно флагштурман не утруждал себя блестящей осведомленностью: он просто брал карту, сравнивал и цедил сквозь зубы: «А вот тут вы не нанесли подводный камешек. Не знаете. Идите...»;
- флагманскому инженеру-механику (заместителю командира соединения по электромеханической части): вычертить на память любую систему корабля (которая подчас сложнее любой транзисторной схемы), произвести экспресс-расчет остойчивости и плавучести лодки в различных аварийных вариантах затопления отсеков и т.п.;
- начальнику разведки: отбарабанить на память тактико-технические данные основных кораблей вероятного противника, классифицировать носителей по параметрам работы их радиоэлектронных систем (радиолокационные и гидроакустические станции);
- остальным «флагманским драконам» - приблизительно то же самое плюс новейшие руководства и наставления.
Сдав теорию, жаждущий убывал на чужое соединение, где использовался в режиме «негра», постигая в море науку управления кораблем (как правило, в автономном плавании, с исполнением штатных или дублерских обязанностей). Таким образом, практическую часть подтверждали своей росписью чужие командиры. И только после этого испытуемый прибывал в родную бригаду и предъявлял расчерканный множеством подписей «зачетный лист». Допуск объявлялся приказом командующего флотом.
Но и это было не все: офицер направлялся на ВОЛСОК ВМФ и лишь после завершения программы годичного обучения становился полноценным командиром подводной лодки.
То была эпоха, когда положение «командир корабля» составляло предмет особой гордости и являлось заветной целью каждого корабельного офицера.
Справка от составителя
О командирах ВМФ
С мая по сентябрь 1938 года репрессировано более 3 тыс. чел. (за 1933-1937 годы военно-морские училища подготовили 3233 командира РККФ), расстреляно в период «великой чистки» 6 командующих флотами и флотилиями, 5 начальников штабов флотов, 14 командиров бригад и 17 командиров дивизионов. В результате некомплект командного состава к марту 1939 года, составил 30% от штатной численности.
Назначенный в ноябре 1938 года наркомом НКВД Л.П.Берия сначала очистил «органы» от негодяев (всего из НКВД вышибли 7372 чел. - 22,9% от общего количества сотрудников, из руксостава - 3830 чел., т.е. 62%), а затем освободил безвинных. Всего за 1939-1940 годы было освобождено и реабилитировано 837 тыс. человек, в т.ч. будущие адмиралы Л.А.Курников, М.А.Крупский, Н.И.Цветков, выдающийся ученый А.И.Берг, конструктор первой атомной подводной лодки В.Н.Перегудов (сидевший в одной камере с будущим маршалом Рокоссовским), будущие герои Отечественной войны А.Б.Елисеев, Н.А.Лунин, Г.Н.Холостяков, Б.В.Хорошхин и много-много других очень полезных для флота людей.
Но! Тем не менее к июню 1941 года 28,6% комсостава РККА и РККФ составляла молодежь в возрасте до 25 лет и 57% в возрасте от 26 до 35 лет. Да и среди них было изрядное количество командиров разных степеней, скоропостижно призванных из моряков торгового и рыболовного флотов.
По подсчетам капитана 1 ранга Е.П.Сазанского, бывшего командира ПЛ 641 проекта Б-437 и Б-146, стоимость подготовки командира дизельной лодки в 60-80-х годах прошлого столетия составляла:
1. Обучение курсанта в училище (5 лет) - 500 000 руб.
2. Стоимость серийной ДПЛ - 3 5000 000 руб.
3. Содержание лодки в месяц - 500 000 руб., в год - 6 млн. руб.
4. Стоимость одной серийной торпеды -100 000 руб.
5. Стоимость 1 тонны дизельного топлива - 800 руб.
6. Стоимость одного докования - 12 500 руб. А чтобы стать командиром, надо:
1. Пройти весь курс подготовки подводной лодки.
2. Использовать 500 тонн топлива.
3. Выполнить 6 торпедных стрельб.
4. Провести докование своего корабля.
5. Освоить порядка 750 руководящих документов.
6. Пройти через все организации и учреждения, обеспечивающие повседневную жизнь и боевую подготовку лодки. Итого:
Обучение в училище - 500 000 руб. Стоимость ПЛ - 35 млн. руб. Содержание ПЛ - 6 млн. руб. Торпеды - 600 000 руб. Докование - 9 млн. руб. Топливо - 400 000 руб. Все виды обеспечения ПЛ - 5 млн. руб.
56,5 млн. руб.
К этому стоит добавить медицинское (в т.ч. санаторно-курортное) обеспечение офицера и его жены, детский сад (школу) для его детей, его квартиру и т.п. небоевое обеспечение. А еще подсчитать боевое? - самолето-часы противолодочной авиации и моторесурс надводных кораблей, работа КП и УС, разведки (в т.ч. ИСЗ) и многое другое.
«И чуть что - страна безжалостно расстается с командирами подводных лодок». (И. Касатонов. Флот вышел в океан. - М.: Андреевский флаг, 1996, с. 214-215)
Шли годы. Пришли времена, когда офицеры отказываются командовать кораблями, а выпускники училищ стремятся укрыться в штабах, складах, НИИ и вообще... не пыльных конторах. А то и вовсе бегут в акционерные общества и прочие злачные места.
Продолжение следует
