Подходила к концу очередная неделя плавания. Наступила суббота — день, когда на всех кораблях Военно-Морского Флота СССР, где бы они не находились и какие бы задачи не выполняли, производится большая приборка. В отличие от малой, сухой приборки, большая производится с применением всех возможных моющих средств и прежде всего воды. Поскольку запасы пресной воды на подводных лодках, да и вообще на кораблях, строго ограничены, используется та, что под рукой, забортная. Добывать ее в подводном положении довольно неудобно.
Слегка покачиваясь, лодка шла под РДП. Визуальное наблюдение за горизонтом — поверхностью океана — велось через перископ вахтенным офицером из боевой рубки, отделенной от третьего отсека нижним рубочным люком. В той же боевой рубке, в концевых отсеках лодки, в центральном посту в третьем отсеке и в шестом, дизельном, находятся глубиномеры — своего рода манометры, показывающие глубину погружения лодки — величину, прямо пропорциональную забортному давлению. Кроме рулевого горизонтальщика, управляющего носовыми и кормовыми горизонтальными рулями (рулями глубины), за показаниями глубиномеров обязаны пристально следить вахтенный офицер и вахтенные дизельного и концевых отсеков. Последние обязаны докладывать изменения глубины через каждые десять метров. Всплывать в полунадводное положение, также как и погружаться из-под РДП, не производя соответствующих действий, обеспечивающих безопасность лодки, нельзя. Моя командирская вахта кончилась и я готовился пройти по отсекам, проконтролировать начавшуюся большую приборку. В центральный пришел командир, и после сдачи ему вахты я позволил себе задержаться, просто поболтать с командиром о предстоящем удовольствии — маленькой радости подводника — помывке в душе шестого отсека забортной водой, нагретой после охлаждения ею дизелей. Мы, было, пустились в рассуждения о преимуществах намыливания тела обычным стиральным порошком перед использованием особого мыла, выданного нам специально для мытья забортной водой. Оно почему-то не мылилось, вероятно, наша военная приемка испытывала это мыло в малосоленом Финском заливе. В разговоре принял живое участие вахтенный механик. Он с ясно просматривающейся завистью отпустил несколько нелестных замечаний в адрес военпредов, сидящих в Ленинграде, принимающих у промышленности такой «стратегический материал» как мыло для забортной воды и получающих все свои очередные воинские звания «день в день»...
Мы с командиром, не будучи абсолютно уверены в том, что проклятое мыло принимается именно в городе на Неве, охотно поддержали механика, привычно щекоча свои нервы рассуждениями о том, что вот, мол, живут же как люди, ни эл-эса (жаргонное выражение от сокращения — л/с — имеется в виду личный состав срочной службы) у них, ни аварий... Неизвестно, до чего бы мы договорились, скорее всего ни до чего, повздыхали бы, как обычно, пожалели бы себя, вспомнили бы очередной раз об оплате труда американских подводников и об их отдыхе, но наши наметанные военно-морские глаза почти одновременно остановились на глубиномере. Разговор оборвался. Глубиномер показывал явно не заданную, а гораздо меньшую глубину. Это означало, что лодка со всеми своими антеннами, шахтами и прочими выдвинутыми устройствами всплывала, теряя свое основное качество — скрытность. Из боевой рубки послышался совершенно неуставной вопрос вахтенного офицера: «Внизу! За глубиной следите?» На что вахтенный центрального поста доложил: «Следим. Здесь командир, старпом и механик!» Явно успокоившись, вахтенный офицер больше ни одного доклада не сделал и никакой команды не дал. На горизонтальных рулях сидел самый опытный горизонтальщик — боцман. Мы все дружно стали выговаривать ему за то, что он не держит заданную глубину. Вахтенный механик, не дожидаясь более ничего, скомандовал трюмному машинисту: «Принимать в уравнительную самотеком!» Послышался шум воды, принимаемой в уравнительную цистерну (цистерна, служащая для регулирования плавучести лодки с помощью ее утяжеления приемом воды или облегчения откачкой за борт). Боцман переложил горизонтальные рули в максимально возможные плоскости «на погружение». Однако лодка продолжала всплывать, то есть стрелка глубиномера продолжала показывать уменьшение глубины — ползла вверх! «Заполнить быструю!» (цистерна быстрого погружения для быстрого утяжеления лодки) — приказал командир. Стрелка глубиномера остановилась и неожиданно быстро покатилась вниз. Внезапно наступила тишина, в отсеке почувствовался вакуум — в ушах щелкнули барабанные перепонки. С грохотом отдраилась дверь из четвертого отсека, и в центральный пост буквально прыгнул помфлагмеха. Он был бледен и очень возбужден. «Какая глубина? Закрыть воздушную и газовую захлопки РДП! Почему погружаемся без съемки с РДП? В шестом отсеке воды по пайолы! Дизеля остановить!» — .все это он выкрикнул скороговоркой.
Командир было прикрикнул на него: «Чего паникуешь? Смотри какая глубина! Мы еле под перископ загнали». Действительно, глубиномер в это время показывал 12 метров — то есть перископную глубину. Помфлагмеха растерянно пробормотал: «А в шестом — тридцать метров и вода уже пайолы заливает»... Вдруг, как бы в ответ на эту его фразу, стрелка глубиномера прыгнула на отметку 60 метров и стремительно покатилась вниз. Между тем из трюма раздался очередной доклад: «Принято 600 литров!» — трюмный продолжал принимать в уравнительную. Была к тому времени заполнена и цистерна быстрого погружения. Лодка, получив огромное количество забортной воды, значительно потяжелела и, набирая ускорение, падала вниз. А там, то есть под килем, было ни много ни мало, более пяти километров, что во много раз превышало предельную глубину, на которую был рассчитан наш корпус. Возникла реальная угроза быть раздавленными, как грецкий орех. «Стоп принимать! Пошел насос из уравнительной за борт! Продуть быструю!»,— только и успел скомандовать механик. Помфлагмеха же оттолкнул от колонки воздуха высокого давления командира отделения трюмных и сам начал бешено вращать маховики клапанов, продувая цистерны главного балласта «аварийно». К сожалению, стрелка глубиномера уже перевалила за отметку 100 метров, а по всем руководящим документам продувание балласта на таких глубинах уже ничего не дает, воздух не в силах вытеснить воду из цистерн. Я отчетливо понял, что даже поданная к этому времени командиром команда «Рули на всплытие! Три мотора полный вперед!» вряд ли поможет делу. Мы обречены, подумал я, и отвернулся от глубиномера, так как его стрелка уже проскочила отметку предельной глубины и в отсеке уже послышался характерный треск. Свидетельствую, что никаких «картинок из жизни» перед моими глазами не мелькало. В голове пульсировала одна мысль: «Вот так они и тонут, а ведь никто, даже мы сами, так и не узнаем причину гибели». Странно, но мое сознание, как бы со стороны отмечало последние, как я думал, секунды нашей жизни. Тем не менее вопросы почему, в чём причина резкой потери плавучести, прочно засели в моей голове. Вдруг корпус лодки как бы задрожал. Я мгновенно обернулся к глубиномеру и (о радость!) увидел, что стрелка его дрожит, а потом медленно, но все быстрей и быстрей пошла вверх. Только теперь я обратил внимание на лица обитателей центрального поста. Должен сказать, что выглядели все довольно бледно. Очевидно, так же выглядел и я сам. Лодка стремительно летела вверх. От переживаний никто не догадался объявить положенную тревогу, прослушать горизонт и отдать еще ряд команд, связанных со всплытием. Проскочив стометровую глубину, под давлением расширяющихся пузырей воздуха высокого давления в цистернах главного балласта, лодка пробкой выскочила на поверхность и закачалась на океанской зыби.
Пока командир одевался для выхода наверх, я отдраил нижний рубочный люк и поднялся в боевую рубку, чтобы осмотреть горизонт в перископ. К моему удивлению и возмущению в боевой рубке на грелке сидел совершенно спокойный вахтенный офицер. По его облику было видно, что он ровным счетом ничего из происшедшего не понял. Он даже не поднял перископ и был очень удивлен аварийным всплытием лодки! Решив разобраться с действиями вахты и в том числе с действиями вахтенного офицера позже, я поднял перископ и осмотрел горизонт, он на наше счастье был абсолютно чист. Выдвижные устройства — антенны и шахты как были в поднятом положении, так в нем и остались. Позднее выяснилось, что они не были повреждены. Послышался стук кувалды о металл, я обернулся и увидел сапоги командира, пытающегося отдраить прилипший из-за значительного вакуума в лодке верхний рубочный люк. Несмотря на попытки сравнять давление с наружным с помощью специального клапана — крана в корпусе люка, кремальерный замок поддавался с трудом, пришлось поработать кувалдой и мне. Общими усилиями люк был отдраен, при этом с головы командира слетела под козырек мостика видавшая виды зимняя шапка (явление вполне обычное). Командир поднялся на мостик, разыскал шапку: слава богу, она не улетела за борт. Я занял положенное мне по расписанию место под нижним рубочным люком, а затем, получив команду «Старпому на мостик!», с удовольствием перебрался на его левое крыло к переговорному устройству. Была довольно тихая для океана звездная ночь. Волна затхлого воздуха, вырвавшаяся из лодки, как всегда после всплытия, уже прошла и можно было насладиться чистым запахом чуть морозного воздуха. До наступления рассвета мы были вынуждены осуществлять дальнейшее движение в надводном положении. Нужно было пополнить запасы воздуха высокого давления, израсходованные на сверхаварийное всплытие и продолжить зарядку аккумуляторной .
Снизив степень боевой готовности, командир разрешил выход наверх по пять человек. На мостик стали подниматься заядлые курильщики. Обычно оживленные, склонные к шуткам, люди курили на этот раз молча, делали торопливые затяжки, быстро спускались вниз, уступая место очередной пятерке. Чувствовалось, что смертельная опасность, только что пережитая лодкой, уже дошла до экипажа. Люди ждали необычного разбора действий вахты, объяснений случившегося, но с лишними расспросами не обращались, проявляя выдержку и такт. Посоветовавшись со мной, замполитом и помфлагмехом, командир решил сразу после зарядки аккумуляторов собрать офицеров и выяснить причины происшествия, определить степень вины и ошибок каждого, а экипаж проинформировать уже после. Осушив трюм шестого отсека, мы все-таки провели помывку личного состава и сменили разовое белье. Жизнь продолжалась!
И все-таки, почему?
Перед самой войной в театрах страны с большим успехом шла пьеса Константина Симонова «». Одноименный фильм появился на экранах после войны. Был там такой запоминающийся эпизод. Желая доказать, что в умелых руках танк может творить чудеса, главный герой фильма — курсант танковой школы Сергей Луконин в замечательном исполнении великолепного артиста Николая Крючкова, попытался с ходу проскочить через ветхий деревянный мост, но случилась непредвиденная неполадка в двигателе танка и... танк упал в реку. По ходу сценария у курсанта Луконина происходит весьма неприятный разговор с начальником танковой школы Васнецовым, которого играл тоже знаменитый актер Мордвинов. «Скорость?»,— срываясь на крик, спрашивает начальник. «Третья»,— отвечает курсант. «Газ?»,— еще более распаляясь, вопрошает первый. «Полный»,— отвечает Луконин. «Так почему же танк провалился?» Курсант упорно молчит.
Я тоже молчал, оставшись один на мостике, не считая сидящего выше позади меня в своем гнезде сигнальщика. В отличие от начальника танковой школы, который, спрашивая командира танка курсанта Луконина, знал причину внезапной остановки танка: засорился бензопровод, я причины провала лодки не знал. Командир собрал всех остальных офицеров в кают-компании второго отсека для разбора случившегося. Молча осматривал я ночной океанский горизонт, издалека почти машинально отвечал на доклад очередного матроса или старшины, вышедшего наверх. «Сектор номер такой-то! Матрос такой-то вышел наверх!» «Сектор номер такой-то! Матрос такой-то спустился вниз!» «Есть!», «Есть!»,*— четко произносил я, но мысли мои крутились вокруг проклятого вопроса: «Почему же мы все-таки чуть-чуть не провалились?», правда, не с моста в реку, а в глубину океана, черная волна которого сейчас так мирно плескалась о борт.
* На подводных лодках еще с войны заведена традиция: каждый вышедший наверх подводник автоматически становится дополнительным наблюдателем за горизонтом, получая свой сектор наблюдения (Примеч. авт.)
Наоборот, чем больше я вспоминал, как все происходило, тем больше вопросов возникало. Почему лодка, спокойно идущая под РДП, при вполне подходящих для такого режима условиях, вдруг стала выпрыгивать на поверхность? Почему она вдруг ни с того, ни с сего стала камнем падать вниз? Почему ни вахтенный офицер, ни вахтенные отсеков не докладывали об изменении глубины? Почему ни командир, ни я, ни вахтенный офицер не объявили боевой тревоги и не сыграли хотя бы «Срочное погружение»? Почему предусмотренный конструкцией лодки клапан автоматически не перекрыл газовый тракт РДП и пропустил воду в шестой отсек при провале лодки из-под перископа? Я уже не говорю о запоздалых действиях вахты у дизелей в шестом отсеке: поздновато был перекрыт тракт подачи воздуха к дизелям. В результате вода сплошным потоком лилась в отсек, лодка получила значительную отрицательную плавучесть. Обидно было ощущать столь слабую готовность экипажа к действиям в мало-мальски нештатных обстоятельствах. А если бы это происходило в боевых условиях? Если бы мы на глазах у изумленного противника вдруг выскочили на поверхность? Мокрого бы места от нас не осталось, подумал я и невесело усмехнулся, осознавая, что от нас все-таки осталось бы мокрое место — поверхность океана. На мостик поднялся командир и вахтенный офицер. Я уступил им место и попытался поговорить с командиром о результатах разбора. Командир, к моему удивлению, разговора не поддержал, а напротив, дал мне понять, что больше на эту тему говорить не следует, экипажу тоже ничего не надо пояснять. Судя по настроению командира и помощника флагманского инженер-механика, нужно делать вид, что ничего особенного не произошло. Случившееся следовало забыть. Только теперь до меня начало доходить, что в базе командование может принять соответствующие меры, ничего хорошего не сулящие командиру и офицерам лодки. Действовало старое, как мир, правило не вынесения сора из избы.
Еще не забылись впечатления от зимних стартов и соревнований на собачьих упряжках на озере Белое, а в Морском клубе уже готовят новые инициативы.
Поистине, водные виды спорта – неисчерпаемы! Даже зимой морякам есть чем заняться. Надо всего лишь вспомнить, чем, в основном, занималось население, проживающего на берегу водоемов с испокон веков. Конечно же, рыбной ловлей!
Секцию спортивного рыболовства в Морском клубе возглавил опытный рыбак, тренер Мешков Кирилл Сергеевич. Достали снасти, экипировку, начали набор детей. Несмотря на то, что озеро еще покрыто толстым слоем льда, было принято решение провести фестиваль спортивного рыболовства – «Папа, мама, я – рыболовная семья».
В объявленный день на соревнование пришло даже больше народу, чем ожидалось. Некоторые детишки пришли со своими папами, которые помогали своим малышам делать первые шаги в рыболовстве. Под соревнование разметили участок льда на озере, разбили его на отдельные секторы, в каждом – пробурили лунку и укрепили флажок. По команде, юные спортсмены ринулись к своим лункам и зашелестели пакетиками с прикормом. Слабый клев лишь подогревал азарт, заставлял забывать о холоде и неудобстве. Вот, раздались первые крики радости от первого улова… Каждый участник получил приз и памятный подарок.
А в это время в Морском клубе уже готовилась традиционная гречневая каша с тушенкой, луком и грибами. В большом армейском термосе принесли сладкий горячий чай. И пусть уловы были не очень большими, но главное – все получили удовольствие. А значит, есть будущее у секции спортивного рыболовства. В планах не только совершенствование способов рыбной ловли, но и проведение мероприятий по улучшению экологии Косинских озер, очистке берегов, увеличение рыбных запасов и даже освоение приемов подводной охоты. Приглашаем всех в наш рыболовный клуб!
Марина Филипповна отскакивает от меня, как от крокодила. — Не подходите ко мне! Вы противны, Коровин!
Я словно в пропасть лечу. Подумать только, она меня заподозрила в краже! «Красавчик» Шиллер изо всей силы бьет меня по щеке. Никто меня никогда не бил по лицу. Ввязаться в драку здесь, при Марине Филипповне, в классе? Ну нет, стерплю! Вадим кричит: — Ну, Шиллер, тебе это не пройдет даром!.. Марина Филипповна, да что же, по-вашему, Максим — вор? Хотите знать, мы втроем украли часы. Я—для того, чтобы вдоволь погрызть шоколаду... — А я, чтобы облопаться пирожными,— подбавляет Олежка жару в огонь. Взрослые шуток не понимают. Особенно такие, как Марина Филипповна. — Вы его не выгораживайте! — кричит она свирепо. Она вся багровая стала, длинный нос побелел.— Защитники!.. Она выбегает из класса. — Тимофей, ты и в самом деле не помнишь, где ты забыл часы? — спрашивает Вадим. — Я... ей-богу, не помню. — Но если Подберезкин забыл часы в умывалке,— прокурорским тором говорит Шиллер,— а Коровин нашел их, то почему он их сразу не отдал? — Молчи! — обрывает Вадим.— Еще одно слово, и ты в окно вылетишь!
Шиллер знает, что Вадим сильнее его. И с усмешечкой пожимает плечами. Этот хорошо сообразил: я не могу доказать, что хотел отдать часы Подберезкину. Он убежден, что я не хотел их отдать. Элигий придет домой и расскажет все старшему Шиллеру, а тот разнесет по госпиталю: «Сын подполковника Коровина — вор!» Меня исключат. За воровство. А уж тогда и вовсе не примут в нахимовское. Как тогда жить? Почему вы молчите, ребята? Ведь я с вами живу бок о бок несколько лет, мы вместе играли в футбол, волейбол, обсуждали, кем станем мы в будущем. «Вор — страшное слово»,— сказала Карина. Я стою как оплеванный. Что делать? Стоит ли после этого жить? — Встать! Марина Филипповна возвращается вместе с директором. Директор — Мефодий Яковлевич — славный пожилой человек, которого мы уважаем и любим. Он говорит Марине Филипповне, что-то ему нашептывающей: — Не торопитесь с выводами. Разберемся мы, разберется комсомол, а тогда и вынесем наше решение. — Дети! — говорит нам директор.— Произошло неприятное происшествие. Но я надеюсь, что мы с вами, да, мы с вами,— подчеркивает он,— установим истину... Максим, что произошло? Как трудно теперь доказать, что все это был только розыгрыш! Мой голос дрожит, я готов разреветься. Боюсь, и наш славный директор мне не поверит...
***
Вадимка крепко стукнул Элигия, когда мы расходились из школы. — Это тебе за Максима, за подлость!..— крикнул вдогонку, когда Элигий, грозясь отомстить и размазывая липкие слезы, быстро побежал к остановке трамвая. — Ты куда, Максим?.. В самом деле — куда? К матери в поликлинику? К отцу в госпиталь? Оба заняты делом; хорош я буду — явлюсь со своей бедой. К деду? Вот куда лучше всего! И я поднимаюсь на . Взбегаю по лестнице. Только бы дома был дед!
Дед открывает мне дверь — одет по-домашнему, в теплой пижаме. Он сразу понял: что-то случилось. — Раздевайся, рассказывай. Я вижу, что я тебе нужен, внук. Я держался, держался, а тут безутешно реву. И слез не стыжусь. Меня обидели, жестоко обидели. А еще говорят: человек человеку друг! Дед смотрит мне прямо в глаза. Я не отвожу глаз — ведь я выкладываю чистую правду. Одну только чистую правду! Неужели и дед не поверил? Он раздумывает. Потом берет меня за плечо. — Ты не подумай, что я добренький дедушка, который готов вступиться за внучка, что бы ни натворил его внучек. Если бы ты совершил проступок, недостойный Коровина, я бы и пальцем не шевельнул, чтобы выручить внука-прохвоста. Но я тебе верю, Максим. Случай твой трудный, запутанный. Но правда, Максим, берет верх над кривдой... — И добавляет задумчиво: — После упорной борьбы... Защищайся, Максим!
***
Я прихожу домой и беру поводок — надо вывести Ингрид. Она оборачивается ко мне и смотрит в глаза. Словно спрашивает: «Что с тобой? Тебе плохо?»
Да, мне нехорошо, . Ты мне сочувствуешь? Отец и мама приходят домой поздно вечером. Отец, как всегда, очень усталый. Он посматривает на меня испытующе. — Что у тебя произошло, сынок, в школе? Шиллер-старший уже успел доложить! Но маленькое теплое слово «сынок» меня окрыляет. Отец — он поймет. Мама тоже поймет. — Значит, тебе не поверили? — выслушав мой рассказ, с сочувствием спрашивает отец. — Нет. — Так чем же все это должно кончиться? — Меня исключат! — Из школы? — И из комсомола! — Ну, это не так просто делается, Максим... Не плачь, Надя. Не все же кретины! Мама говорит: — Ты сходи, Ваня, в школу.
— Не пойду. Максим сам сумеет постоять за себя. Не поверила ему Марина Филипповна — не на ней одной свет клином сошелся. ! Не робей, сынок! Борись и не сдавайся! Поужинав, я ложусь спать, но заснуть не могу. Много думается. Как можно не поверить человеку, говорящему правду? А если Карина узнает? Кто же может дружить с человеком, к которому прилепили позорную кличку? А что, если кличка прилипнет ко мне навсегда? Тогда закрыт путь в нахимовское. И тогда прощай на всю жизнь мое море!
***
Комсомольское собрание. На нем присутствуют наш директор, Марина Филипповна Картонкина и секретарь партийного бюро школы — учитель математики Сыроваров. Борис Лукич совсем молодой и свой скучный предмет преподает весело. И сейчас у него вид совсем не суровый, будто у нас не судилище... А на самом деле — судилище. И верховодит им почему-то Марина Филипповна. Хотя за столом и сидит наш комсорг Свистунов. Сидит и постукивает карандашиком по столу. Элигий Шиллер яростно требует моего исключения. Можно подумать, что я тягчайший преступник. — Наша школа — одна из лучших школ в городе. Образцовая! Мы должны высоко нести ее знамя! Коровин запятнал дорогое нам знамя! На нас будут показывать пальцами. В городе уже говорят... — С твоей помощью, Шиллер! — кричит Вадим.— Ты уж вовсю постарался!.. — Не хулиганить! — обрывает его Марина Филипповна. И тут входит в класс незнакомый человек. Светловолосый, в хорошем костюме (пальто он, как видно, оставил внизу). — Вам кого? — спрашивает Марина Филипповна. — Комсорга. — Мы заняты! — сердито говорит Марина Филипповна, как будто Свистунова и нет с нею рядом. — Подождите! Незнакомец садится у задней стены. Откуда он? — Коровин, что скажешь в свое оправдание? — спрашивает Марина Филипповна.
Как в суде! Будто мне, подсудимому, предоставили последнее слово. Все доказано — проси снисхождения! Я готов взвыть. Я смотрю на лица товарищей. Вадим и Олег — те сочувствуют. А другие? Или отводят глаза, или на лицах у них любопытство: а чем это кончится? Я еще раз объясняю, что хотел разыграть Подберезкина. — Вы мне верите? Несколько голосов, перебивая друг друга, кричат: — Нет! Другие — очень негромко и нерешительно: — Верим... Они все запуганы Марией Филипповной. Только Вадим кричит во весь голос: — Верим! Продолжай, Максим, продолжай! И Олежка: — Говори им всю правду!
У нас любят, когда провинившийся кается, бьет себя в грудь. Тогда, бывает, прощают и виноватого. А он берется за прежнее. В чем же я буду каяться? В том, в чем не виноват? Ну погодите же! — Я всегда думал, что у нас дружный класс,— говорю.— Один за всех, все за одного. И я любил свой класс. Не комнату с черной доской, а всех вас. Кому надо помочь — помогал. Ты помнишь, Васильчиков, как не давалась тебе математика и я тебе помог вылезти из двоек и троек? («Верно, помог!») А ты забыл, Прокоповский, как я тебя учил на лыжах прыгать с горы? («Учил, это верно!») А ты, Капитанников? Сейчас ты кричишь: «Я не верю!» Тебе тоже не верили, когда кто-то подножкой свалил Дину Мухину и обвинили тебя. Я не побоялся сказать, что свалил Дину Шиллер, а ты ни при чем! Ребята, мы вместе катались на катке на коньках, обсуждали, как весело встретить каникулы. Я думал, у нас дружный класс. Сегодня я вижу, что ошибался. Не верите? Ну и не верьте! Я сказал что-то не так. Надо было иначе. «Борись!» — сказал мне отец. А я задираюсь. — Кто хочет выступить? — равнодушным голосом спрашивает Свистунов.— Вадим Куликов?.. Давай. Вадим говорит: —— Я знал о розыгрыше. Знал и Олег. Только дурак мог подумать, что Максим хотел присвоить часы. — Думай о том, что говоришь, Куликов! — кричит Марина Филипповна. Как будто Вадим ее назвал дурой. — Вы хотите Максима судить? — продолжает Вадим.— Судите. Я вижу, чем все это пахнет. Хотите его исключить? Исключайте тогда и меня! — И меня! — встает Олежка.— Я Коровину посоветовал: не отдавай растяпе часы до конца всех уроков! — Еще кто хочет высказаться? — опять верховодит собранием Марина Филипповна.
Зина Игнатьева, застенчивая девчонка — она никогда не выступает, а тут вдруг ,— говорит, покраснев от волнения: — А почему в самом деле вы не хотите поверить Коровину? Все мы знаем, какой Тимофей растеряха. И я бы тоже его проучила. Я думаю... — Нам неинтересно знать, что ты думаешь! — обрывает Зину Марина Филипповна.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Военный человек не выбирает: воевать или нет. Он действует по приказу. Однако именно во власти военных людей – сохранение жизни на земле или ее прекращение. Высокой должна быть планка ценностей воина. Иначе добра от его службы не будет. Нравственная миссия военного человека - не преумножать войну, а нести мир. Эту мысль доказывает будущий офицер.
Прозорова Наталья Викторовна
Санкт-Петербург, 2013
1. Введение.
Год 70-летия полного освобождения Ленинграда от фашисткой блокады, 270-летия со Дня рождения флотоводца Федора Ушакова, год Олимпиады в Сочи – праздника мира - одновременно является годом памяти о начале Первой мировой войны, годом малых войн и противостояний в современном мире. Тема войны и мира на земле и внутри человека актуальна во все времена.
Задача Вооруженных Сил двоякая. С одной стороны нападение - демонстрация силы Государства. С другой - отражение нападения, возвращение мира народам. Какова же тогда сверхзадача воинской службы: готовиться нападать или защищать от нападения? Я вырос в России – стране, которая нападала гораздо реже, чем защищала мир от агрессии. Вооруженные силы России, ее многочисленные сыны-герои освобождали мир от наполеоновского и гитлеровского нашествий, приходили на помощь разным народам. Образ воина в русской культуре связан с образом освобождения, защиты мира, покоя, добра, жизни. Любимые наши герои: Илья Муромец, Александр Невский, Федор Ушаков, Павел Нахимов, вырастают в воображении как воины мирного назначения, мирного духа. Гипотеза моего исследования: нравственная миссия военного человека - не преумножать войну, а нести мир. Цель исследования – определить место миротворчества в своде ценностей военного человека. Исследовательские задачи: · выделить воспитательные предпочтения в формирования воина на примере работы Платона «Государство», · определить степень важности формирования мирного духа в воспитании будущего защитника на примере детства Александра Невского и Федора (Ушакова), · проследить изменения в отношении к войне и миру человека, прошедшего Великую Отечественную войну - ветерана Владимира Антоновича Кривобокова.
2. Литературный обзор.
Мною были изучены книги:
· Ганичев В. Федор Ушаков. М., 2010. · Жития святых святителя Димитрия Ростовского. Август. М., 1992. · Кривобоков В.А. Пособие по олимпийскому образованию. СПб: Нестор-история, 2011. · Михайлов Г. Психология мужества. М., 2009. · Платон. Государство. М.: Наука. 2007. · Хитров М.И. Святой благоверный князь Александр Ярославович Невский, М., 1991.
и материалы музеев:
· Переславского музея-заповедника «Горицкий монастырь», · Музея Ф.Ф. Ушакова в городе Тутаеве Ярославской области.
В начале работы я предполагал выстроить аргументацию в пользу миротворческой миссии, основываясь на нравственных качествах и анализе поступков великих воинов-миротворцев Александра Невского и Федора Ушакова. Этому способствовала экспедиция в Ярославскую область на малую родину великих полководца и флотоводца. Однако познакомившись с системой воспитания Александра Невского, я заинтересовался истоками этой системы, и работа приобрела воспитательную окраску. К тому же, научный сотрудник Переславского музея-заповедника в своем сообщении о детстве полководца сослался на опыт воспитания воинов в Древней Греции.
Так постепенно я вышел к работе Платона «Государство», где дается модель идеального воина-гражданина. И я решил сравнить традиции воспитания русских воинов-княжичей и воинов древнегреческого государства с позиции воспитания мирного духа, говоря современным языком, гуманитарного воспитания.
3. Методы исследования.
На первом этапе «Экспедиция на родину воинов Александра Невского в Переславль-Залесский и Федора Ушакова в село Бурнаково Рыбинского района Ярославской области» методами исследования были:
· изучение среды, в которой росли почитаемые воины России, · общение с краеведами, · изучение материалов музея Александра Невского в Переславле-Залесском, Федора Ушакова – в Тутаеве.
Далее были изучены вышеуказанные литературные источники. В практической части работы была проведена развернутая беседа (метод интервью) с ветераном Великой Отечественной войны, пропагандистом олимпизма в России и за ее пределами, активным проводником идеи мирного предназначения военного человека подполковником В.А. Кривобоковым. В процессе работы я понял, что необходимо проанализировать роль формирования мирного духа как устойчивого нравственного качества в процессе воспитания воина.
4. Воспитание мирного духа как составляющая воинского воспитания (по работе Платона «Государство»)
Платон первым выводит формулу раннего военного воспитания «тело следует обучать гимнастическому искусству, а душу - для развития ее добродетели – мусическому» (от слова «музыка»), при этом «мусическое будет … предшествовать гимнастическому»(5). В мусическом воспитании Платон выдвигает проект основных качеств будущих воинов - рассудительность, мужество и “божественный страх”. В качестве средств мусического воспитания Платон называет поэмы и мифы, рассказ и ораторские речи, песнопения и игру на музыкальных инструментах, хороводы и мирные пляски, поскольку они воспитывают в человеке необходимые нравственные качества и являются символом единения всех граждан.
Особое внимание уделяется Платоном методу игры. По мнению мыслителя, “если же дети с самого начала будут играть как следует, то благодаря мусическому искусству они привыкнут к законности”(5). С помощью игры можно и обучить, и отвлечь от злых замыслов.
Благодаря гимнастическому воспитанию Платон хочет сделать из своих граждан здоровых, физически развитых, подготовленных в военном отношении. Основными задачами физического воспитания явились подготовка гражданина к военным действиям посредством развития и тренировки тела (достаточно вспомнить для этого каноны греческой скульптуры). Но первенство духовного над физическим проявляется и здесь - одной из задач гимнастического воспитания являлось развитие мужества, т.е. нравственного качества. Физическое воспитание должно включать в себя также телесные упражнения в ратных трудах: стрельбу из лука, всякие виды метания, обращения и легким и различным тяжелым оружием, строевой порядок, умение отправиться в поход, разбить лагерь, знания по верховой езде. Упражнения в военном деле начинаются и носят регулярный характер, являясь обязательными для детей. К ним относится кулачный бой, другие виды борьбы и все те же пляски, но уже в военном образе. Главный принцип всех упражнений в военных действиях охарактеризовать можно так - пусть “каждый упражняется в войне не на войне, а в мирной жизни” (5).
Помимо частых упражнений в «ратных делах», в качестве метода приобщения ребенка к «поведению» воина, Платон использует метод воспитывающей ситуации – «малым детям, пока они еще не идут на войну, надо было бы во время шествий и торжественных процессий в честь всех богов, всегда украшаться оружием, сидеть на коне, плясать». Платон пытается приобщить детей к жизни полисного (государственного) коллектива и его ценностям через подражание ребенка поступкам взрослых. Отсюда, я думаю, постепенно выросли военные парады. В качестве других методов гимнастического воспитания можно выделить методы стимулирования: состязания, которые несут в себе дух соперничества, поскольку они не только развивают человека, но и проверяют его способности в беге, в рукопашной схватке, различных боях с оружием и разновидностями в количественном составе, в конных состязаниях. В состязаниях, по мнению Платона, растрачиваются силы, приготовленные к войне. Настоящей войны не происходит. В работе «Государство» дается первое осмысление олимпийского воспитания. Олимпийские игры выступают как противоположность войне. Призваны участвовать в Олимпийских играх лучшие воины государства.
Наряду с мусическим и гимнастическим воспитанием Платон много внимания уделял вопросам религии и науке в деле воспитания, поскольку воины должны быть «благочестивыми и божественными». Речь вновь идет о мирном духе. Чем взвешеннее мысль воина, тем меньше потерь на войне, меньше угроза войны.
Промежуточный вывод. Для того чтобы воин не стал агрессором, с детства его нужно обучать не только воинскому искусству и развивать тело, но и развивать душевно и духовно, давать ему возможность совершенствоваться в искусствах.
5. Образ традиционного русского образования воина-княжича
Идеи Платона органично вошли в обиход раннего воинского воспитания в различных культурах. В русской культуре воспитательная мысль оформлялась в виде отдельных суждений и высказываний – заповедей. Многие идеалы воспитания древнерусскому этносу предложила православная традиция, которое к тому времени уже унаследовала черты древнегреческой культуры. У византийцев русские заимствовали жанры и стилистику поучений, проповедей, жизнеописаний, где черпались идеалы и программа воспитания. В древнерусской книжности был канонический жанр «поучений», «учительской литературы», включавший тексты наставительного характера (сочинения Кирилла Туровского, Кирика Новгородского, поучения византийца Иоанна Златоуста, которые стали основой многих сборников, имевших педагогическую направленность: «Златоусты», «Пчелы», «Поучение Владимира Мономаха детям», «Русская Правда»). Образ человека Божия (положительного) и воина органично соединялся в соборный идеал для «обдумывающих житье». Образ традиционного русского образования воина-княжича интересно описано в «».
Будущий воин родился в Переславле – Залесском в семье князя Ярослава, сына Всеволода Большое Гнездо и рязанской княгини Феодосии, дочери Мстислава Удалого. В центре города на Соборной площади стоял дворцовый комплекс, в которых жили князь, княгиня и другие члены семьи. Дворец был деревянным и состоял из нескольких теремов. В те времена было принято, чтобы князь и княгиня занимали отдельные хоромы или размещались на разных половинах теремного здания. Окна комнат, где росли дети, были направлены на Спасо-Преображенский собор. Этот одноглавый белокаменный храм возвышался на главной городской площади, неподалеку от княжеских теремов. Княжеская семья, знатные бояре и дружинники молились отдельно от рядовых горожан. Для них в западной части собора был устроен специальный балкон – хоры. Стоящие на хорах не видели толпящийся внизу люд, их взорам открывался амвон храма и алтарная преграда. Маленький княжич не мог смотреть на людей, а только «на Бога единого». В молитвах, песнях, устных текстах, которые повторяет Александр, мысли о любви и мирной жизни являются центральными. В раннем возрасте вместе с родителями и позже, будучи самостоятельным князем, Александр Невский, бывал на богомолье в двух древнейших переславских монастырях – Никитском и Борисоглебском, стоявших недалеко друг от друга на невысоких холмах над Плещеевым озером. Эти обители служили форпостами православной веры. Известность Никитскому монастырю принес святой Никита Столпник Переславский, раскаявшийся в своих грехах сборщик княжеской дани. Он принял на себя необычный монашеский подвиг: почти постоянно находился в вырытой им келье-колодце – замкнутом пространстве – в уединенной молитве. Борисоглебский монастырь посвящался памяти князей Бориса и Глеба, которые были первыми святыми, канонизированными русской церковью. Многие произведения древнерусской литературы сохранили рассказ о трагической гибели сыновей крестителя Руси Владимира Красное Солнышко. Стоя на церковном службе в монастыре, основанном прадедом, и слушая чтение повести об «убиении» Бориса и Глеба, написанной придворным книжником отца, маленький Александр должен был испытывать гордость за своих предков, среди которых числились и святые князья. Воспитание примером имело важное значение. Добрую роль играли ритуалы (вспомним у Платона – «участие в шествиях»). В 1225 году переславский князь Ярослав Всеволодович «учинил сыновьям Федору и Александру княжеский постриг». Во время обряда в княжеском храме подросшему отроку торжественно с молитвой отрезали волосы, после чего ему делали мужскую «стрижку». Над Феодором и Александром обряд совершил игумен Симон. Из Спасо-Преображенского собора 3-летнего Александра и 4-летнего Феодора вывели на площадь, где отец и дружинник, назначенный ему в дядьки-воспитатели, перепоясали его поясом с мечом и посадили верхом на коня, в руки дали лук со стрелами, что указывало на обязанность защищать родную землю. И вывели на показ приветствовавшим его горожанам. С этого дня он мог руководить дружиной, конечно, при помощи ближнего боярина-воеводы.После пострига мальчики (Фёдор и Александр) перешли с женской половины дворца на мужскую и поступили под власть воспитателя, боярина Фёдора Даниловича. Они учились грамоте под руководством умудрённого знаниями отца Варсонофия. Учили княжича письменности, счёту, истории. Много времени отнимало “мужское дело”. Оно обязывало держать порядок - и в доме, и в церкви, и на охоте.
Но особое место в обучении и воспитании княжича Александра отводилось ратному делу. Здесь сын перенимал опыт отца. Но прежде всего отец наставлял сыновей защищать родную землю, править людьми, беречь веру православную. Готовил из них ратоборцев, каким был сам. Будущий полководец познавал науку командования дружиной: как водить её в походы, вести разведку, становиться укрепленным лагерем, устраивать врагу засады, строить войско в битвах, знать строй пеший и конный, тактику полевой битвы и осады крепости. Обучать ратному искусству начинали с умения владеть мечом. Княжича учили сидеть на боевом коне, стрелять из лука, владеть копьём и метать сулицу – русский дротик, защищаться щитом, биться палицей и секирой, носить доспехи, которые с каждым годом становились все тяжелее. С этих уроков, сначала в Переславле, а затем в Новгороде начался путь русского витязя-заступника. В ту эпоху высшим авторитетом была “старина”. Люди постоянно оглядывались назад и сопоставляли свои достижения с трудами своих предков. При тогдашнем воспитании сильные характеры складывались в княжеской среде очень рано. Контрастные впечатления, вызванные участием с детских лет в походах, зрелища битв, пожарищ, горе разлук и ранних утрат - все эти переживания развивали потребность познавать, вырабатывали наблюдательность, усиливали способность обобщения. Словом, ускоряли формирование личности широко мыслящего, воина-заступника, хранителя Земли Русской. Понятие роста личности в российской культуре связано с понятием внутренних духовных сил человека, веры, мечты, нравственного чувства, энтузиазма. Индивидуальность и самобытность человека соотносится с понятием соборности. Центральными факторами воспитания русского воина-княжича как человека выступают не только уроки и пример родителей и учителей, но и окружающая среда.
Промежуточный вывод. Формирование мирного духа связано с воспитанием веры, почитанием родителей, уважением к памяти предков, доброго отношения к людям. Мир для подрастающего воина с младенчества – безусловная ценность. Став взрослым, свою роль, как воина, он привыкает связывать с защитой мира.
6. Домашнее воспитание Федора Ушакова
Фёдор Ушаков родился 24 февраля 1744 год в селе Бурнаково (ныне Тутаевский район Ярославской области), в небогатой дворянской семье. Отец — Фёдор Игнатьевич Ушаков (1710—1781), сержант в отставке, Коллежский Регистратор. Краевед из Рыбинского района Ярославской области Анна Дмитриевна Овчинникова с сыном Владимиром Дмитриевичем после кропотливой десятилетней поисково-изыскательской работы нашли метрическую книгу церкви Богоявления-на-Острову за 1745 г., в которой в разделе «о родившихся» значилась запись: «В феврале ... Числа 13. Лейб-гвардии Семеновскаго полку у солдата Фёдора Игнатьева сына Ушакова сельца Бурнакова родился сын Феодор». В младенчестве и раннем детстве Федор воспитывается в строгой нравственности. Детство он проводит со своими братьями в трудах и играх. Семейство Ушаковых регулярно посещает романовские ярмарки, которые проводились два раза в год: большая — в июне — в день празднования Святой Троицы (8-я неделя по Пасхе), малая — 26 сентября — в день апостола Иоанна Богослова. В город выезжают, как правило, чуть свет, чтобы успеть к службе в городской соборной церкви. Путь был не близок — 18 верст вниз по Волге, но дальняя дорога оправдывала ожидания ребят. С высокого берега Волги ребятам хорошо было видно, как между Романовым и Борисоглебской слободой, расположенной на правобережье, сновали белокрылые лодки. И как знать, может, именно они пробудили тогда у Фёдора любовь к кораблям и желание служить на флоте... Федор растет крепким, но миролюбивым. В нем изначально соединяется кротость и доблесть, мирный и воинский дух. С малых лет он поет на клиросе родного храма. И в то же время с 7 лет вместе с отцом под руководством деревенского старосты Феодор ходит на медведя. Он плавает по широкой Волге, что течет вблизи его родного дома, напарусной ладье-романовке (название от города Романова, где их делали – неподалеку от родного села Ушакова), ловит с братьями рыбу.
В 50-х годах нашего столетия писатель-маринист Г.Шторм в Центральном Государственном Историческом архиве обнаружил «». Юный Федор пишет о себе, что «от роду ему девятый год, грамоте российской и писать обучен... а отец ево, Федор Игнатьев сын Ушаков, служил в лейбгвардии в Преображенском полку солдатом и отставлен сержантом, а ныне живет в доме своем в Романовском уезде; крестьян за отцом ево в том же Романовском уезде двадцать душ. Желает де он, Федор, в Морской Кадетский Корпус в кадеты; а показанные крестьяне предков ево родных; а на дворянство предков ево герба и на деревни жалованных грамот он не имеет, а более о дворянстве своем, в силу табели о рангах 16 пунктов, доказать чем не знает, а что подлинно он такой человек, как о себе показывает, во свидетельство подпишется нижеподписавшийся. К сей сказке недоросль Федор Федоров сын Ушакова руку приложил». В 16-летнем возрасте Федор, как наиболее сильный, поступает в Морской кадетский корпус и надолго покидает родовое имение. Только через несколько лет капитан-лейтенант Ушаков по поручению Адмиралтейств-коллегии снова приезжает на родину за корабельным лесом. Отрок Федор становится непобедимым адмиралом. Возбуждённый примерами родных, особенно дяди – офицера Преображенского полка Ивана Ушакова, монаха, будущего святого Феодора Санаксарского, он воинскую службу рассматривает как «ратный труд во имя мира». В созвездии прославленных имен сынов земли Российской имя непобедимого русского адмирала Ф.Ф.Ушакова занимает особое место. Наряду с образом героя обороны Севастополя адмирала П.С.Нахимова, образ великого флотоводца адмирала Ф. Ф. Ушакова был востребован в годы Великой Отечественной войны как символ славы и победоносных традиций российского флота, образ воина, несущего мир народам.
6 октября 2004 года Архиерейский собор Русской православной церкви причислил Ушакова к общецерковным святым в лике праведных. В «Деянии» о его канонизации было сказано: «Сила его христианского духа проявилась не только славными победами в боях за Отечество, но и в великом милосердии, которому изумлялся даже побеждённый им неприятель. Милосердие адмирала Феодора Ушакова покрывало всех».
Промежуточный вывод. Мирный дух флотоводца Ушакова был воспитан первообразами его детства: родное место, Волга, труд, храм, родные. Он умел ценить жизнь, поэтому так защищены рядом с ним были его моряки. В этом суть его миротворчества.
7. Мирная позиция воина-спортсмена
В практической части мне важно было получить ответ на вопрос от реального, сегодня живущего героя, в чем миссия военного человека: умножать войну или сохранять мир. Такого человека мне помог найти преподаватель. Владимир Антонович Кривобоков окончил школу перед войной, успел поступить в институт, но был отправлен в армию. Стал учиться на офицера. Перед войной командовал малым танковым соединением. И с Дальнего Востока был направлен на Украину. Там застал начало войны. Потом было три битвы: под Сталинградом, на Прохоровском поле и на Днепре. И три похоронки домой. И три памятника, на которых записали его фамилию.
Сильный с детства, воспитанный на примере деда, спортсмен-акробат, он выдержал три тяжелейших ранения, повреждение позвоночника, встал на ноги и пошел дальше. А дальше было освобождение Австрии и Венгрии. После войны Владимир Антонович поступил в Военный институт физкультуры, стал четырехкратным чемпионом Вооруженных Сил по акробатике и метанию гранаты, тренером и постановщиком всех спортивных праздников, в том числе Олимпийских игр в Москве 1980 года. Всю жизнь после 1945 года спортсмен-воин посвятил олимпийскому движению как убедительному средству борьбы за мир. Владимир Антонович – автор уникальной книги «Пособие по олимпийскому образованию». В этой книге он доказывает, что олимпийские игры были придуманы воинами, познавшими цену войны и пожелавшими научить людей отвлекаться от войны с помощью спорта.
Я задал ему следующие вопросы:
1. Назовите главные нравственные качества, которые помогают выстоять на войне. - Доброта и мужество 2. Вам было страшно на войне? - При борьбе со страхом делай то, чего боишься. Страх - это огонь. Если вы его боитесь он вас сжигает, если вы его контролируете, он вас греет. 3. Что чувствует человек, видя свою фамилию на памятнике? - Боль и благодарность. 4. Что для Вас, как для военного человека наиболее ценно в мире? - Дом, родина, мир 5. А что было наиболее ценно в юности, до войны? - Дом, родина, мир 6. На войне люди становятся жестокими? - Все зависит от воспитания. Если воспитан добрым, на войне проявляется доброта. И жалость. 7. Что помогает выстоять и не сломаться? - Желание защитить родную землю, надежда на мир. 5. Для чего служит военный человек: для войны или для мира? - Ответ цитатой из книги «Пособие по олимпийскому образованию»: цитатой из своей книги «Пособие по олимпийскому образованию»: «Основоположник олимпийской педагогики Платон – соединил в едином образе воина, атлета и гуманитария. Цель воина – не война. Цель воина – мир. Его состязательный дух должен реализоваться в спорте. Чем больше спорта – тем больше мира. Чем больше мира – тем меньше войны». 6. Как нам научиться преодолевать трудности? - Люблю фразу: «Плохая погода - хорошая школа». 7. Ваш жизненный девиз. - Выбери себе героя: учись у него, иди за ним и обгони его. 8. Ваши герои? - Александр Невский. Георгий Жуков. 9. На кого советуете равняться нам? - Вам есть на кого равняться. Нахимов и Ушаков.
Промежуточный вывод. Ценности воинов разных поколений родственны. Если в детстве заложены ценности мира, добра, жертвенности, доблести, то они проявляются во взрослом возрасте высокими поступками – подвигами, характеризуются нацеленностью на мир.
8. Выводы
Я понял, что нападение – это проявление слабости, а не силы. Сила проявляется в защите, благородстве, милосердии. Подлинный воин умеет хранить мир в душе. Он не станет возмущаться по пустякам, а уподобится бескрайнему морю, которое никогда не выйдет из берегов, чтобы утопить безрассудного, бросающего в него камень. Мирный внутри, знает цену миру внешнему. Войну он рассматривает как противоестественное, даже если военная служба – его профессия. Люди идут на войну не ради наслаждения войной, а чтоб спастись от нее. Война - это когда один человек ведет на верную смерть сотни для того, чтоб спаслись миллионы (В.А. Кривобоков). Миротворчество – это нравственная миссия воина. Военный человек знает войну, цену войны и способы защиты мира от войны. И поэтому военного человека надо воспитывать в мирном духе.
9. Литература
1. Ганичев В. Федор Ушаков. М., 2010. 2. Жития святых святителя Димитрия Ростовского. Август. М., 1992. 3. Кривобоков В.А. Пособие по олимпийскому образованию. СПб: Нестор-история. 2011. 4. Михайлов Г. Психология мужества. М., 2009. 5. Платон. Государство. М.: Наука. 2007. 6. Хитров М.И. Святой благоверный князь Александр Ярославович Невский, М., 1991.
От редакции.
Насколько неординарен или "среднестатистичен" автор, девятиклассник? Может быть в его думах выражено то, что другие чувствуют? Не прослеживается ли именно такой подход в отношении россиян, их национального лидера и современных российских воинов к событиям на Украине? Конечно, так думают и чувствуют не все. Есть отдельные представители, слава богу. не из числа питонов и нахимовцев, из якобы воспитателей и "либерастов", ничтоже сумняшеся, солидаризующиеся, например, с таким взглядом на историческую роль Александра Невского: «Александр Невский (1220—1263) княжил в Новгороде, оказал ценные услуги новгородскому торговому капиталу, победоносно отстояв для него побережье Финского залива... В 1252 году достает себе в Орде ярлык на великое княжение. Александр умело улаживал столкновения русских феодалов с ханом ("феодалы" эти, следовательно, в отличие от Александра, выступали против монголов! —В. К.) и подавлял восстания русского населения, протестовавшего против тяжелой дани" (Малая советская энциклопедия, т. 1, М., 1929, с. 216)» - .
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Мемуары Льва Андреевича Курникова -- это ценнейший документ истории подводной эпопеи на Балтике в период Великой Отечественной войны. Л.А.Курников почти всю войну был начальником штаба Первой и затем Объединённой бригады подводных лодок Балтийского флота, а в конце войны стал командиром бригады всех подводных лодок Балтики. Он знал всё, что происходило с подводными лодками и личным составом. Лучше него о боевых делах подводников не был осведомлён никто, поскольку именно к нему поступали все боевые донесения. Прочитав мемуары Л.А.Курникова, можно узнать подлинную историю Балтийского подплава периода Великой Отечественной войны не от стороннего наблюдателя, пересказчика или историографа, а от непосредственного участника событий, разработчика боевых документов, постоянно находившегося в самом центре принятия решений на боевые действия всех подводных лодок Балтийского флота. Книга представляет интерес для ветеранов Военно-Морского Флота, моряков-подводников, историков Великой Отечественной войны и всех читателей, интересующихся историей подводного плавания в России. В книге 648 страниц. Цена - 500 рублей. Приобрести можно, обратившись Юрию Михайловичу Клубкову, редактору книги: домашний телефон 371-97-29, электронный адрес .
