В субботу 21 февраля 2015 года в 11:30 в Московском Суворовском военном училище будет День открытых дверей для почитания мощей Святого благоверного адмирала Фёдора Фёдоровича Ушакова. Начальник Училища генерал Касьянов Александр Михайлович приглашает ветеранов Суворовцев и Нахимовцев посетить МСВУ.
Вообще, условия жизни в училище отличались суровой простотой и скромностью, являясь хорошей школой на всю оставшуюся жизнь. Надо отдать должное командиру 2 роты – майору И.М.Пузанову.
2 рота РТО на параде в Петродворце. Возглавляет парадный батальон командир 2 роты майор И.М.Пузанов. 7 ноября 1963 год.
Он правильно оценивал обстановку в роте и умело сплачивал курсантов в один дружный коллектив. В этих целях в роте проводились политические беседы, комсомольские собрания, спортивные мероприятия, выходы строем в город, разучивание песен на строевых занятиях. Из песен, на строевых занятиях, прежде всего мы разучивали песню:
Еженедельно в роте выпускался «Боевой листок», в котором отражалась жизнь и учеба курсантского коллектива. Организовывались встречи на подшефных предприятиях района.
Коллектив 2 роты РТО взял шефство над учениками «Детской трудовой колонии». Колония располагалась на берегу Финского залива, в 500 метрах от Арктического училища. На комсомольском собрании мне дали поручение быть наставником-воспитателем учеников 5 класса детской колонии.
В день рождения от командования и комсомольской организации в память об учёбе в ЛАУ 24.02.1963 г.
В течение всего 1963 года, в свободное от учебы время, мне приходилось заниматься с моими подшефными. С учениками 5 класса мы ходили в кино, совершали экскурсии по историческим местам поселка Стрельна и города Петродворца (на открытии и закрытии фонтанов). Проводили различные спортивные мероприятия. Весной 1963 года я как воспитатель-наставник был делегирован на Всесоюзный съезд комсомольцев-воспитателей СССР. Съезд проходил в городе Ленинграде в Таврическом дворце.
На открытии фонтанов в Петродворце, 1963 год. Ю.А.Панов.
Во время классных занятий в училище всегда тишина и порядок. Только на уроке английского языка допускались отдельные вольности ( преподавателем английского языка была молодая девушка, хорошо помню её фамилию Валуева, и все мы молодые...), можно сделать соответствующий вывод. И так продолжалось в течение двух лет. (С 1 сентября 1962 г. – по 16 августа 1964 г.), до ухода на годичную практику.
Гр .Р-201 на занятиях по радиоприёмным устройствам. Занятия проводит преподаватель Ревут Давид Борисович.
После третьего учебного семестра, была производственная практика. В течение двух недель курсанты группы Р-201, проходили производственную практику на Ленинградском телевизионном заводе им. Н.Г.Козицкого. Хорошо помню, как мне пришлось поработать с электропаяльником на конвейере по сборке телевизоров, а также на складе готовой продукции, и в отделе технического контроля (ОТК). С конвейера завода в то время выходили телевизоры: «Ладога» и «Аврора» - телевизоры черно-белого изображения, с размером экрана по диагонали - 47 см.
Радиотехническое отделение, лаборатория радиопередающих устройств. В лаборатории мы изучали радиопередатчики, которые устанавливались на береговых радиопередающих центрах и морских судах.
После окончания второго курса, курсантов радиотехнического факультета, распределили для прохождения годичной практики. Практику мы должны были проходить на действующих полярных станциях Ленинградского Арктического и Антарктического Научно-исследовательского Института ААНИИ. Курсантов распределили на группы по два-три человека (при распределении на практику учитывали желание каждого из нас).
Свидетельство радиооператора 2 класса
и зачетная книжка курсанта РТО ЛАУ Панова Ю.А.
В нашей группе три человека: Павлов Виктор, Панов Юрий, Песков Владимир. Мы все трое направлены для прохождения практики на радиопередающий центр (РПЦ) Управления гидрометслужбы СССР (УГМС) - в арктический поселок Тикси. Все практиканты, в том числе и я, прошли инструктаж и медицинское обследование в бассейновой поликлинике на территории Ленинградского морского порта. Перед убытием на практику мы все получили новое обмундирование, а также деньги - суточные и на проезд до места прохождения практики.
Министерство морского флота. Ленинградское Арктическое училище 2-5 курс. Курсовка пришивалась на левый рукав форменки, бушлата, шинели.
В технической библиотеке училища мне выдали все необходимые учебные пособия. На радиотехническом факультете каждому курсанту выдали контрольные работы по предметам, вынесенным на заочное обучение, (т.е. нас временно перевели на заочное обучение). В течение года: с сентября 1964 года по 1 августа 1965 года я должен был выполнить пять контрольных работ, написать два реферата и представить отчет о практической работе на порученном участке. 20 августа 1965 года я должен вернуться с годичной практики, успешно сдать экзамены за третий курс и с 1-го сентября 1965 года приступить к учебе – как курсант четвертого курса РТО. Перед поездкой на годичную практику каждому из нас предоставили двухнедельный отпуск. Летний отпуск я провел в деревне. В Киверичах встретился с одноклассниками: Ю.Бегичевым, Ю.Рулевским, Ю.Баюновым, Л.Любезновым, И.Шамариным, В.Воронцовым – они тоже приехали на летние каникулы.
А теперь я хочу рассказать о трагедии, произошедшей на эскадре 11 января 1962 г. В этот период я, капитан-лейтенант, был флагманским штурманом 96 бпл 4 эскпл СФ. 10 января 1962 г. я заступил Оперативным дежурным штаба 4 эскпл. У 3 причала стояли ПЛ «Б-37», готовящаяся на боевую службу, и только что окончившая доковый ремонт ПЛ «С-350». В 4 часа утра 11 января я принял вахту у моего помощника и обнаружил, что нет доклада с ПЛ «Б-37» об окончании зарядки аккумуляторной батареи. Я вызвал дежурного по ПЛ, на связь вышел мой хороший товарищ командир БЧ-5 Генрих Якубович. Пожурил его за несвоевременный доклад, после чего он, сдав ПЛ дежурному по кораблю, убыл на СРЗ-10 и на проворачивании оружия и технических средств его не было. По докладу командира БЧ-5 обстановка на ПЛ была нормальной.
Экипаж подводной лодки «Б-37». В центре – командир, капитан 2 ранга Бегеба, а также старпом, капитан-лейтенант Симонян. -
В 08.05. на КП 4 эскпл прибыли начальник штаба эскадры контр-адмирал А.А.Юдин, флагманский штурман эскадры капитан 2 ранга А.П.Бурсевич и командиры бригад. Только я начал доклад об обстановке, как ко мне поступил доклад о пожаре на ПЛ «Б-37». Я, действуя по инструкции, доложил командиру эскадры контр-адмиралу Н.И.Ямщикову и объявил по эскадре «Боевая тревога, пожар на ПЛ «Б-37». В 08.11. поступил с 3 причала доклад командира ПЛ «Б-37» капитана 2 ранга А.Бегебы о пожаре. До этого момента он, как и другие командиры ПЛ, в том числе и командир ПЛ «С-350» капитан 2 ранга О.К.Абрамов, находились на стоявшей у 2 причала ПКЗ-58. Проворачиванием оружия и технических средств на ПЛ руководил старпом капитан 3 ранга А.И.Симонян, отметивший 10 января свой день рождения. Я хотел доложить о пожаре ОД СФ, но контр-адмирал А.А.Юдин сказал, что нечего поднимать панику, может просто бумажка горит. И в этот момент в 08.18. раздался сильный взрыв. Из окна комнаты ОД был виден огромный столб огня и дыма, в комнате вылетели все стекла окон, выходивших на сторону причалов. Я немедленно доложил ОД СФ о взрыве на ПЛ «Б-37». По флоту была сыграна боевая тревога, на эскадру направлены силы АСС флота. С момента объявления боевой тревоги на КП 4 эскпл находились два офицера штаба СФ, до этого прибывшие с проверкой в штаб 23 дивизии ОВР’а. Они фиксировали все мои действия. Я с момента получения доклада о пожаре приказал своему помощнику ничем не заниматься, а только фиксировать в журнале все доклады и распоряжения. В дальнейшем из-за полноты записей меня в процессе расследования катастрофы не спрашивали. При попытке начальника штаба 4 эскадры брать телефонные трубки или давать какие–либо приказания я попросил его телефоны не брать, а все распоряжения давать только через меня, чтобы я не терял обстановку. Он согласился и в дальнейшем так и действовал. Я должен был смениться в 11.00., но по приказанию НШ эскадры продолжал нести дежурство, пока в 15.00. к нему не обратились офицеры штаба СФ с просьбой сменить меня, чтобы я был готов к дальнейшему расследованию. Сменил меня капитан 3 ранга А.И.Брагин, находившийся на КП с самого утра. Офицеры штаба СФ, после моей смены, задержали меня, сказали, что претензий к моим действиям у них нет, они хотят только узнать ход событий до их прибытия на КП эскадры.
А теперь продолжу рассказывать о ходе событий после взрыва. Стоявшая у борта ПЛ «Б-37» ПЛ «С-350» получила повреждения 1-го отсека, а в разрыв прочного корпуса между 2 и 3 отсеками хлынула вода. Лодка стала с дифферентом на нос. В 3 отсеке начальник РТС капитан-лейтенант Расщупкин не дал открыть переборочный люк из 2 в 3 отсек, хотя такая попытка была. Хоть это и жестоко, но так были спасена остальная часть экипажа. На ПЛ «Б-37», кормовая часть которой еще находилась над водой, прибыла аварийная партия с ПЛ капитана 2 ранга Китаева. Они пытались через входной люк 7 отсека поднять людей. Им удалось поднять несколько человек, в том числе старпома капитана 3 ранга А.Симоняна (уже мертвых). В 08.28. мне поступил доклад о том, что ПЛ «Б-37» затонула. В люке 7 отсека заcтрял старшина аварийной партии и погиб. Прибывшие к середине дня корабли АСС флота начали операцию по подъему сначала ПЛ «С-350», стоявшей с дифферентом на нос. (На ней погибли 11 человек из 1 и 2 отсеков.) Через трое суток ПЛ подняли, осушили 1, 2 и затопленные к тому времени 3 и 4 отсеки и отвели к плавпирсу № 1. Затем была поднята ПЛ «Б-37». Погибших хоронили в 3 этапа. В клубе были установлены гробы и фотографии тех, кто погиб в 1 отсеке ПЛ «Б-37». На пирсе и в торпедно-технической базе никто не погиб. Не сыграй я боевую тревогу, жертв могло быть гораздо больше, так как на 3 причале стоял резервный экипаж, после тревоги разбежавшийся по своим местам. В прессе в последнее время писали, что шла погрузка торпед, а на ПЛ «Б-37» погибли люди только в 1 и 2 отсеках. Это ложь. Никаких погрузок торпед в этот момент не было и не планировалось. А на ПЛ «Б-37» погиб почти весь экипаж. Спаслось только несколько человек, находившихся на мостике. Так как пожар начался в период проворачивания оружия и технических средств, угарный газ по системе вентиляции распространился по всей ПЛ. Старпом в момент объявления на ПЛ аварийной тревоги находился в кормовой части ПЛ, его нашли в 7 отсеке с травмами головы, переломами.(На второй или третий день после взрыва я, моя жена и жена А.Симоняна ходили в морг госпиталя и видели Симоняна с перевязанными головой и рукой. Сопровождавший нас врач госпиталя сказал, что у Симоняна была тяжелая травма головы и переломы руки). До затопления ПЛ люди, как видно, в отсеках находились уже без сознания, отравившись угарным газом, и все погибли.
Бегеба Анатолий Степанович, выпускник ВВМУ им. М.В.Фрунзе 1948 г. (архив С.В.Любимовой), командир «Б-37» (Н.Черкашин. "Повседневная жизнь российских подводников". М., 2000.).
Командира ПЛ «Б-37» капитана 2 ранга А.Бегебу хотели отдать под суд военного трибунала за то, что он не был на ПЛ с началом проворачивания механизмов, но после опросов меня и командиров ПЛ было доказано, что даже если бы он находился на ПЛ, ничего бы не изменилось. Из 1-го отсека не сразу, по-видимому, доложили о начале пожара, аварийная тревога была сыграна после того, как при открытии переборочного люка 1 отсека вырвавшееся пламя обожгло находившегося у переборочного люка 2-го отсека рулевого, он выскочил на мостик, а затем на пирс и сообщил о пожаре, после чего поступил доклад на КП эскадры.
О причинах пожара было много версий. Но остаются две наиболее вероятные: 1.Воспламенилось БЗО торпеды при пайке поврежденной оболочки и о пожаре не сразу доложили в ЦП. 2.Воспламенились патроны регенерации возле контроллера шпиля. Летом этого же года произошел пожар в 1 отсеке ПЛ «Б-139» из-за того, что был оставлен включенным контроллер шпиля, на котором хранились запасные патроны регенерации. Была сыграна боевая тревога, ПЛ отошла от пирса на середину Екатерининской гавани, командир ПЛ капитан 2 ранга В.Шаповалов приказал затопить 1 отсек, чем спас ПЛ. Все обошлось без жертв, хотя ПЛ надолго вышла из строя.
Когда я учился в Военно-морской академии, я беседовал с бывшим флагманским минером 211 бпл, в которую входила ПЛ «Б-37». Он считал наиболее вероятной версию о пайке БЗО. Но истинную причину пожара мы не узнаем никогда. А погибшие на ПЛ «Б-37» и «С-350» навсегда останутся в памяти своих товарищей.
Осенью 1962 г. я был направлен на на факультет оружия, отделение флагманских штурманов, которые закончил с отличием, мою фамилию выбили на доске среди всех, окончивших классы с отличием. Но в дальнейшем доска с фамилиями выпускников 1963 г. исчезла. Уже будучи в запасе в 1987 г. я зашел на классы, там тогда учился мой сын, и эту доску не нашел. После окончания классов я хотел пойти служить штурманом на атомную ПЛ, на что офицер отдела кадров мне четко дал понять, что с моей фамилией меня на АПЛ не назначат. И я вернулся на 96 бпл на свою старую должность. В 1965 г. начались странные экспериментальные преобразования: были сокращены на 96 и 211 БПЛ должности флагманских штурманов, связистов. Меня назначили командиром БЧ-1 на 258 экипаж крейсерской подводной лодки 1 флотилии ПЛ.
В это время у меня произошла личная трагедия – погиб мой родной брат. После РНВМУ в 1953 г. он поступил в ВИТКУ и после окончания служил в строительных частях на строительстве ракетной базы под Мурманском. 19 мая 1965 г. при пристрелке крючков под огнетушители, без которых не хотели принимать объект, рикошетом дюбель попал ему в голову.
Мой брат Ефрем Яковлевич Хризман.
После похорон я прибыл в губу Западная Лица. При сходе на берег мне передали приказание прибыть к ОД флотилии. Оперативный дежурный А.П.Бурсевич предложил мне должность Ф-1 35 дипл. Для этого я должен был в течении двух недель освоить НК «Сила-Н» на ПЛ 7 дивизии под руководством Ф-1 дипл Л.Н.Антохина. 12 августа 1965 г. я.был назначен на должность Ф-1 35 ДИПЛ. Началось освоение ПЛ 651 пр. В 1966 г. впервые с дивизии ушла на БС в Средиземное море ПЛ К-85 (командир И.А.Склянин) и для обеспечения похода на ПЛ ушли заместитель командира дивизии капитан 1 ранга А.П.Пироженко, зам командира дивизии по ЭМЧ капитан 2 ранка Б.Сверчков и я. Так как я был вызван из отпуска перед самым походом, то о готовности материальной части БЧ-1 мог судить только по докладу штурмана. Особенно меня беспокоил перископ. По какому-то недомыслию на первых ПЛ пр.651 был только один перископ. Штурман доложил, что перископ проверен специалистами. Но оказалось, что это был обман. Уже после м. Нордкап при всплытии в перископ ничего не было видно из-за сильного запотевания. Всю боевую службу пытались осушить, но ничего не получалось. А уже в Средиземном море произошло непоправимое. Я ушел отдыхать и приказал рулевому в боевой рубке при осушении перископа не давать давление воздуха больше 1 атмосферы. В рубке находился заместитель командира дивизии А.П.Пироженко. По его команде рулевой дал давление 1.5 ат. Давлением выбило верхнее стекло перископа и он был затоплен водой. Силикагелем ранило руку рулевого, а вырванная верхняя крышка патрона осушения чуть не убила А.П.Пироженко. Я проснулся от того, что в кают-компании шла операция, доктор извлекал силикагель из руки рулевого. Доложили на флот и получили приказание передать рулевого на РЗК. Ночью, перед проходом Гибралтара, успешно прошла операция по передаче, а мы продолжали поход. Гибралтар форсировали на глубине 100 м. скоростью 10 узлов. Перед форсированием я подопределил место по характерным глубинам. Патрулирование вели в районе Болеарских островов.
В 1968 г. по моему заявлению я был направлен в ВМА. На 5 мест на кафедру кораблевождения конкурс был 2 человека на место. Как я потом после окончания ВМА узнал, куратору от кафедры было дано указание не допустить моего поступления в академию, а т.к. этого он сделать не смог, то получил выговор. Об этом он мне сам сказал, когда в ресторане мы группой отмечали окончание академии. О том, как я все же поступил, вспоминать не хочется. Я тогда узнал, что за «честь» у некоторых офицеров.
После окончания ВМА в 1971 г. я был назначен флагманским штурманом 9 эскпл. 13 августа 1971 г. я прибыл в Видяево. Командир эскадры контр-адмирал В.А.Самойлов не стал скрывать, что не очень рад моему назначению. Правда, в дальнейшем он свое мнение изменил. За время службы на должностях флагманских штурманов у меня сложилась своя методика подготовки штурманских боевых частей и кораблей к обеспечению безаварийного плавания. Она помогла мне, т.к. за всю мою службу у меня не было навигационных происшествий и потери места в море. С прибытием на 9 эскадру я за две недели обошел все корабли и получил картину состояния дел и решил, что надо делать. Дело в том, что перед моим прибытием ПЛ под командованием Стороженко села на мель в районе о. Кильдин. По моей просьбе были собраны командиры ПЛ и штурмана. Я провел детальный анализ состояния дел в штурманских боевых частях и качества подготовки вахтенных офицеров и провел разбор навигационных происшествий на флоте за три года. В дальнейшем такие разборы я проводил ежегодно в сентябре-октябре с проверкой штурманской подготовки командиров ПЛ, вахтенных офицеров, знаний требований документов по обеспечению безаварийного плавания. Я ввел для себя правило после каждого прихода с боевой подготовки проверять действия командиров и штурманов в море. На эскадре была создана, с помощью ГС флота, корректорская группа и поэтому перед выходом кораблей на БС не было проблем с корректурой карт. В группе постоянно велась корректура контрольного комплекта карт и пособий.
Видяево. И.Я.Хризман, Вильдавский Юлий Владимирович, Евгений Васильевич Самуйлов.
В 1975 г. в сентябре меня вызвал в Североморск приехавший туда главный штурман ВМФ Р.А.Зубков и предложил должность флагманского штурмана ЛенВМБ. Я согласился. Но я забыл, что с моей фамилией можно служить только на Севере. В ноябре Р.А.Зубкову присвоили звание контр-адмирала. Я поздравил его и спросил о моих делах. Он сказал, что Главком С.Г.Горшков утвердил мою кандидатуру и надо ждать приказа в декабре месяце. Хорошо, что я не начал собираться, хотя сомнения пропали. 28 декабря мой сослуживец Саша Лихачев сказал мне, что я напрасно жду приказа, там уже назначен Ф-1, т.к. ЧВС ЛенВМБ доложил в Москву о невозможности назначения Хризмана, так как бывают встречи с иностранцами и т.д., т.п. И Главком сдался. Так в очередной раз я получил пощечину от политработников, этой раковой опухоли на теле ВМФ.
В 1975 г. мой сын поступил в ВВМУ им. Фрунзе, которое закончил в 1980 г. и уволился в 1990 г., так как и для него фамилия в то время не давала перспектив в службе.
Алеша на 1 курсе
В августе 1984 г. на ПЛ “К-130” при возвращении с боевой службы произошел пожар в 7 отсеке. Сын перед пожаром хотел пройти в 7 отсек, но при переходе в 4 отсек обручальным кольцом поцарапал руку и вернулся в центральный пост. Это его спасло. После ликвидации пожара он пошел на разведку в отсек в первой группе. Тогда погибло 13 человек (4 офицера, 3 мичмана и 6 матросов).
Мне просто повезло, что на моем пути были такие офицеры, как контр-адмиралы Н.И.Ямщиков, Э.Н.Спиридонов, Д.Э.Эрдман, капитан 1 ранга А.П.Бурсевич и много других, для которых дело было превыше всего. Спасибо им.
Эрдман Дмитрий Эрнестович. Бурсевич Александр Петрович. -
В 1984 г. в сентябре я закончил службу и убыл в г. Харьков, откуда началась моя служба на флоте. 22 сентября 1984 г. был прощальный обед, где были офицеры штабов, командиры ПЛ. Командир бербазы капитан 1 ранга Феликс Брыль подарил мне прощальные свои стихи (привожу их так, как они написаны):
Флаг-штурману Хризману Исааку Яковлевичу
"ПАХАРЬ"
Капитан 1 ранга Ф.Брыль
22.09.1984.
Там я до 1995 г. работал в сначала заместителем директора, а с 1986 г. директором. С помощью ГУНИО, которое в это время возглавлял контр-адмирал Ю.И.Жиглов, мне удалось создать кабинет электро-навигационных приборов, кабинет прокладки. До развала Союза клубу выделяли деньги на закупку шестивесельных ялов, плавсредств. Клуб участвовал во Всесоюзных и Всеукраинских сборах клубов юных моряков, где всегда занимал призовые места. Много воспитанников клуба поступали в ВВМУ в Калининграде, Санкт-Петербурге и становились хорошими офицерами. Уже после развала Союза воспитанники группы, которую вел я, поступили в Одесское мореходное училище и теперь плавают уже капитанами судов, к сожалению, иностранных компаний.
4-я Эскадра ПЛ СФ. 25 октября 2014 г. Фоторепортаж О.А.Горлова. Исаак Яковлевич Хризман.
Самая лучшая для меня награда – такие отзывы.
Исаак Яковлевич, приветствую Вас! Признаться рад, что мы обозначили друг друга. Не рассчитывал и не рассчитываю на внимание ваше. Мне искренне хотелось выразить Вам признание свое и свои симпатии. Мои суждения об офицере и долге позволяют выделять Вас на фоне многих сослуживцев и единоначальников, несмотря на кратковременность соприкосновения, разницу в служебном положении и возрасте. Есть с чем сравнивать. Еще раз хочется раскланяться Вам в своих благодарностях, хорошей памяти о совместной службе: и Вам, и нашему Видяеву, и нашим прекрасным северным морям, позволившим нам стать тем, кем мы стали на самом деле. Моя жена не помнит ни одной фамилии штабных офицеров и иных начальников, а вашу помнит!, на слуху. По-моему - тест! Так что, Исаак Яковлевич, Вы молодец, очень правильный офицер, чего очень не хватало лично мне на моем служебном пути. Позволю повториться, что именно благодаря Вам ( и судьбе разумеется) мне довелось служить на ПЛПЛ, стать командиром и познать вкус Моря. Постараюсь отсканировать и послать Вам лейтенантскую фотографию с целью визуализации. Будьте здоровы, такой же неукротимой энергии желаю Вам и в дальнейшей жизни.
С уважением, лейтенант Смирнов. «С-101».
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Жили и отдыхали в спальном корпусе по ротам и отделениям. Спальный корпус располагался в отдельном здании (400 – 500 метров от учебного корпуса).
Спальный корпус училища.
В каждом кубрике нас было по 20-25 человек. Кругом чистота, порядок, пол – старинный дубовый паркет, который по утрам ежедневно натирался специальной восковой мастикой. Потолки высокие, по стенам лепнина. Кровати металлические, одноярусные, с панцирной сеткой. Рядом с каждой кроватью тумбочка для личных вещей и стул.
Спальный корпус, 2-й этаж, 2 рота РТО, кубрик для сна и отдыха.
Весь наш скромный курсантский быт. Для людей с воли, оторванных от материнской юбки, было ново и непривычно это полусвободное существование. Некоторые курсанты первоначально приходили в уныние и тоскливо слонялись по коридорам и парку, раскаивались в выборе профессии. Да еще масло в огонь подливали курсанты старших курсов, прибывшие в училище с годичной практики. Меня первоначально тяготила строгость бытия, постоянные замечания и окрики старшины роты, утренний подъем, заправка коек по линейке (заправка коек – это целая наука). И строй, и порядок, и рапорты в положении «смирно», и курсантские песни, и резкий, протяжный голос дневального по роте: - По-дъ–ё–ом…!
Дневальный 2 роты РТО на посту (спальный корпус)
Уборка спальных помещений, физзарядка на улице в парке при любой погоде (дождь, снег, ветер …). Нравились мне физическая зарядка, умывание холодной водой и выходы из спального корпуса на утренний завтрак. Как правило, маршировали поротно, строем и с песнями. Завтрак, обед и ужин в две смены.
Работа на телеграфном ключе.
Занятия в учебном корпусе начинались в 9-00 и заканчивались в 15-00. Занятия начинались с доклада дежурного по классу, дежурили по расписанию в порядке очереди. Дежурный заполнял рапортичку и относил её в учебную часть. Одним словом, все было расписано по часам и минутам.
Бывали такие курсанты «непоседы», в основном ленинградцы: Чистяков Игорь, Соколов Николай, Дмитриев Валентин, Каплин Альберт и др., кто, рискуя непременным изгнаньем из училища, спускались по водосточным трубам и ходили в город в «самоволку». А на случай обхода дежурного офицера с проверкой - на кровати самовольно отлучившегося, покоилось, отлично сделанное чучело из бушлатов и шинелей.
Спальный корпус, коридор 2 роты РТО. На посту дневальный роты (а сидеть дневальному не положено по уставу)
По тем же причинам в выходные дни (один раз в неделю) были весьма ценными для каждого из нас, а лишение отпуска самым чувствительным наказанием. Поэтому лишённые отпуска иногда уходили в город самовольно – тайком в «самоволку».
Спальный корпус ЛАУ.
Возвращались из «увольнения» обыкновенно по водосточным трубам (со мной тоже такое случалось....). Возвращались курсанты из легального увольнения – к вечерней перекличке. Опоздать хоть на минуту - боже сохрани. Пьянства, как сколько-нибудь широкого явления, в училище не было.
2 рота, группа Р-101. Первое увольнение в город. 1962 год. (второй ряд, слева 1 – это я)
Смотр перед увольнением в город.
Но бывало, что некоторые курсанты возвращались из города под хмельком, и это обстоятельство вызывало большие осложнения; за пьяное состояние грозило отчисление из училища. Если курсант не мог, не запинаясь, отрапортовать дежурному офицеру, то приходилось принимать героические меры, сопряженные большим риском. Вместо выпившего товарища рапортовал кто-либо из его друзей, конечно, если дежурный офицер не знал его в лицо. В училище крепко держалась традиция «сам погибай – а товарища выручай» – традиция товарищества, в особенности в одном ее проявлении – «не выдавать».
Вечера отдыха в выходные и праздничные дни. Танцы в мраморном зале.
Пригласительный билет на вечер радиотехнического отделения 1 декабря 1962 года.
После РНВМУ – 1-е Балтийское ВВМУ, с 1953 г. училище подводного плавания. В 1952 г. во время зимних каникул я приехал в Ригу навестить брата. К.А.Безпальчев уже был начальником 2 Балтийского ВВМУ. Я был у него, он очень тепло встретил меня. Мы не зря называли его Батя.
Рига. 1952 г., январь.
Первый два курса были общими, готовили вахтенных офицеров. В 1953 г. училище стало готовить подводников. И тут впервые я понял, что мне не просто будет с моей фамилией. Стали переводить в Училище инженеров оружия курсантов, которые по состоянию здоровья не могли служить на подводных лодках и по собственному желанию. Так как я хотел служить на подводных лодках и не подавал рапорт на перевод, меня командир роты долго уговаривал перейти в училище оружия. Но поскольку я учился хорошо, только закончилось дело врачей, то насильно меня, как видно, не решились перевести. Так я остался в училище и перешёл на штурманский факультет. После первого курса мы проходили практику на торпедных катерах в губе Долгая. В бригаде ещё были американские ТК, удалось даже пару раз выйти в море на них. Уже при нас эти катера передали обратно американцам. Жили мы на плавбазе, руководителем практики был капитан 1 ранга с кафедры морской практики (фамилию не помню) и почему-то он меня невзлюбил. В результате за месяц я получил от него сорок суток ареста. Даже за такой курьёзный случай. Прибыл к нам на короткое время курсанты старшего курса, в числе которых был Верещагин Валентин Петрович, наш нахимовец 1949 г. выпуска. И был преподаватель Верещагин. На построении наши курсы стояли друг против друга, и я из строя окрикнул Валю по фамилии. Тут же получил 10 суток ареста за фамилярность по отношению к преподавателю. Обычно нарушители дисциплины оставались на практике еще на 10 суток в счёт отпуска. Так как меня не оставили, то я решил, что пронесло. Но не тут то было! С приездом в Питер меня вызвал начальник строевого отдела и в присутствии нашего руководителя практики объявил мне 10 суток ареста. На гауптвахту нас (со мной еще был, если не ошибаюсь, Лёша Кирносов) отвозил мичман.
Мы заказали такси ЗИЛ и с шиком подкатили к комендатуре, чем вызвали шок у дежурного. Перед днём ВМФ нас выпустили по амнистии, но в училище сразу отпуск не дали до прибытия с практики остальных нарушителей. Я дежурил на КПП, когда эта группа возвратилась и увидели меня в матросской форме, посчитали, что я отчислен из училища. Но быстро все прояснилось. После второго курса практика была на ЭМ «Опасный» в губе Ваенга. Там я успел походить на швертботе под парусом до самого острова Сальный. Возвращались промокшие и с удовольствием пили вино у камина! После третьего курса уже штурманского факультета наша практика проходила на учебном корабле. Прошли вокруг Скандинавии, в Баренцевом море зашли на Новую Землю (там еще не было полигона испытаний ядерного оружия) и на острова.
Сохранились фотографии:
На Новой Земле, 1954 г. Я второй слева в первом ряду.
Баренцево море, Семь островов, 1954 г., я четвертый слева.
После окончания ВВМУ по запросу командира «С-148» В.Г.Ефиманова был назначен командиром рулевой группы ПЛ «С-148» 96 БПЛ 33 КОУ ДИПЛ. Замполитом на лодке был капитан 3 ранга Попов Николай Павлович, замечательный человек, душа офицерского и личного состава. Прошёл войну, поступил в училище им. Ф.Э.Дзержинского, но по приказу переведён в политучилище. Таких политработников, к сожалению, на флоте было мало. При посещении в 1956 г. главкома ВМФ, который прибыл в казарму и зашёл в помещение ПЛ «С-148», в кубрике находился матрос (а это был день спецподготовки). На вопрос главкома, почему он не на занятиях, матрос заявил, что выполняет поручение замполита. Не разобравшись, главком тут же отдал приказ: «Снять с должности замполита, шифровку по флотам». Позже я встретил Н.П.Попова в Сочи, он был замполитом на первой атомной ПЛ «К-3», но был списан медкомиссией. Так самодурство портит службу людям. В декабре 1956 г. ПЛ «С-148» перешла и стала на якорь в губе Ура возле о.Медвежий для изучения условий базирования. Стояли весь месяц и только перед самым новым годом вернулись в Полярный и 26.12.56 г. я был назначен командиром БЧ-1-4 на ПЛ «С-148».
.
Нашей лодке пришлось еще один раз осваивать новый пункт базирования – губу Западная Лица. В апреле 1956 г. нас вместе с ПЛ «С-80» поставили в губе Малая Лопатка к борту плавмастерской от СРЗ-10 для проведения планового ремонта в отрыве от базы. В это время местность в окрестности губы Западная Лица еще не была очищена от последствий Великой Отечественной войны, всюду были склады с цинками патронов, винтовок, вполне пригодных к использованию. Старшины, отпускаемые на берег, находили их, вскрывали и устраивали стрельбу. Пришлось сход на берег ограничивать. Там же я впервые столкнулся с капитаном 1 ранка А.А.Юдиным, бывшим тогда командиром соединения крейсеров. Так как на плавмастерской была шлюпка, а я ещё с РНВМУ очень любил ходить на яле под парусом, то иногда брал матросов и выходил в Малой Лопатке. Сначала ходили на вёслах, я проводил инструктаж, а потом ставили парус. В один из таких дней на рейд зашёл крейсер с А.А.Юдиным на борту. Увидев шлюпку под парусом, он приказал поднять флажный сигнал «Шлюпке подойти к борту». Я приказал рубить рангоут и хотел идти на вёслах к плавмастерской, мне не хотелось в затрапезном виде (старый замасленный китель, брюки, ведь шли работы на лодке) появляться на крейсере. Но с крейсера спустили катер и послали за мной офицера. Он очень просил меня идти на крейсер, иначе будет наказан. Пришлось подчиниться. Выслушал я тогда много от Юдина – что за вид, нашел он и оторванную пуговицу на кителе, и что я подвергал риску людей и так далее.
Контр-адмирал А.А.Юдин. - Лурье Вячеслав Михайлович. Адмиралы и генералы Военно-Морского флота СССР: 1946-1960. М.: Кучково поле, 2007.
Приказал вернуться на лодку и прислать старшего. Командиром тогда был Л.А.Матушкин, но он был в Полярном, и на крейсер отправился помощник. Я сел на вёсла на ялике, и мы отправились на крейсер. Всё кончилось небольшим разносом. Так как ремонт затягивался, в отпуск ушел командир и я.
О моей семье.
Ещё будучи курсантом РНВМУ в 1950 г. в отпуске я познакомился с моей будущей женой. Моя двоюродная сестра отдыхала в п. Васищево в доме отдыха. Я поехал навестить её, а она рассказала знакомой девушке, что приезжает брат-моряк. И они отправились на лодке встречать меня. Был я тогда меньше ростом Лили, мы в Харькове встречались всей группой.
Эта фотография уже 1951 г. я курсант. На фото сестра Лили Наташа, Лиля, я и подруга Лили Майя.
Завоевание сердца Лили длилось шесть лет. В 1953 г. я с моим другом Толей Нестеровым приехал в отпуск в Харьков. Толя был сиротой, и иногда мы отпуск проводили вместе. Лиля училась в Харьковском мединституте и с группой была в колхозе на уборке урожая. Так как это было под Харьковом, мы поехали выручать Лилю. Ударно поработав на уборке, перевыполнив все нормы, мы уехали вместе раньше срока. Второй раз мы выручали Лилю в 1955 г. После выпуска из училища поехали с Толей в Харьков и узнали, что её группу отправили в Запорожскую область. 20 сентября в день рождения Лили у нее дома мы узнали, что на группу пытались нападать амнистированные уголовники, но их отпугнули ребята группы. Мы пообещали, что поедем и привезём Лилю.
Толя Нестеров и я.
Прямо из-за стола, собрав гостинцы для Лили, мы поехали ко мне домой, взяли кортики, плащи, которые были, и уехали поездом в Большой Токмак. Там узнали, какая машина может нас подвезти. Нашёлся водитель из нужного нам колхоза, он вёз помидоры. К вечеру приехали в колхоз и узнали, что в целях безопасности группу увезли в другое место. Так как мы были в форме, то жители подумали, что мы приехали разбираться и быстро нашли нам машину, которая ехала в нужное нам место. Машина была с зерном, мы бросили сверху плащи и поехали. Уже было темно, когда мы приехали, нам указали место, где расположились студенты. Освещения на улице не было. Мы разошлись по сторонам дороги и готовы были отразить любое нападение. Но оказалось, что за нами шли студенты. Приехали мы вовремя, группу собирались перевезти ещё в другое место. Передав гостинцы Лиле, стали ждать отправки. Примерно через час подъела машина, мы погрузились и через несколько часов были на месте. Девушек разместили в клубе, ребятам дали комнату, а мы, получив от студентов собранные разные шаровары, рубашки, разместились в стоге сена во дворе. С утра начали работать. Работали на выгрузке арбузов. Наша с Толей задача была перевыполнить норму, чтобы забрать Лилю. Через пару дней мы проснулись от чавканья над нашими головами лошадиной морды. Пришлось просить убежища у девушек на сцене, отгородившись занавесом. Примерно через неделю всех студентов собирали в Б.Токмаке. Оттуда мы хотели уехать в Харьков, но Лиля не захотела брать вещи, не была уверена, что отпустят. После собрания (мы были в форме) подошли к руководству, наплели всякую чепуху, и вопрос решился в нашу пользу. Машину не дождались и пошли пешком 25 км. Было очень весело, хоть и устали. Перед сном я подошёл к Лиде и впервые её поцеловал. Правда, потом она говорила, что не помнит такого. Утром мы проснулись под шум ливня. Дороги размыло и пришлось 5 км идти на ближайшую станцию. Взяли билеты и через час ехали уже в Харьков. Хотелось есть, но у нас с Толей хватило денег только на пару пирожков для Лили. Ей сказали, что мы уже поели. После возвращения в Харьков мы уже поняли, что будем вместе всегда.
Свадебное фото
И вот в конце июня я приехал в Харьков и 3 июля 1956 г. мы поженились. 6 апреля 1958 г. у нас родился сын Алексей. Я уехал на Север, а жена продолжала учебу в ХМИ. День 3 июля 1956 г. самый счастливый в моей жизни. Моя жена Швец Лилиан Яковлевна всегда была со мной, переносила все тяготы жизни в тяжелых условиях в начале моей службы, когда жили в финском доме в восьмиметровой комнате, все переезды, жизнь в съёмных квартирах во время службы на строящейся ПЛ, во время учебы. И везде она работала, сначала в госпитале в Полярном диетологом, потом врачом-лаборантом. Во время моей учёбы на классах она закончила курсы врача-невропатолога и в дальнейшем работала в госпитале и в военной поликлинике. Везде она пользовалась большим авторитетом. Когда после моего увольнения мы приехали в декабре 1984 г. в Видяево, то её сразу пригласили на консультацию в госпиталь. А я занимался приобретением через военторг комплектов формы для клуба юных моряков. И когда вторично мы приехали в Видяево в декабре 1985 г. её снова несколько раз, пока мы были в Видяево, приглашали на консультацию. Только благодаря ей я достиг всего в службе. Её любовь и верность сохранили меня. И я счастлив. В июне 1958 г.. я был назначен командиром БЧ-1 строящейся ПЛ 641 пр. «Б-36». Командиром ПЛ был А.Ф.Дубивко, старпомом Смирнов, минёром мой однокашник Бочкарев Олег. Это был третий корпус, первые «Б-94», «Б-95». Испытания проходили сначала в Таллине, затем с наступлением холодов перешли в Лиепаю. Там пришлось еще испытывать новые перископы с встроенным секстаном. Поэтому только в конце декабря 1959 г. было принято решение отправить нас к постоянному месту базирования в г. Полярный. Шли вокруг Скандинавии и 3 января 1960 г. прибыли в Екатерининскую гавань и вошли в состав 211 БПЛ 33 КОУ ДиПЛ.
Экипаж «Б-36». Фото из архива А.П.Андреева, ленинградского нахимовца 1953 г. выпуска, участника похода на Кубу в 1962 г.
В это время на 96 БПЛ стали поступать новые пл 633 пр. Ф-1 (флагманский штурман) 33 ДиПЛ А.П.Бурсевич предложил мне должность Ф-1 96 БПЛ. Так как я хотел дальше служить по специальности, то сразу согласился. И тут я понял, что моё дальнейшее продвижении может быть только тогда, когда подразделения, мною возглавляемые, будут в числе лучших. Уже при назначении на 96 БПЛ возникли трудности. Командующий СФ адмирал А.Т.Чабаненко вычеркнул мою фамилию из проекта приказа. Командир 33 ДиПЛ Н.И.Ямщиков отказался заменить меня. Вторично А.Т.Чабаненко вычеркнул мою фамилию и предупредил начальника ОК, что если еще раз увидит мою фамилию в приказе - будет наказан. Но Н.И.Ямщиков заявил, что дивизией командует он и другую фамилию давать не будет. В мае 1960 г. Ф-1 Подводных Сил СФ капитан 1 ранга Д.Э.Эрдман вызвал меня к себе и сказал, что не получается с моим назначением, езжай в отпуск, в следующем году пойдешь на классы и оттуда будешь назначен. Я уехал в отпуск. А в июне, когда А.Т.Чабаненко убыл в Северодвинск, приказ о моем назначении подписал заместитель. Так что моим крестным на поприще штурманской службы я считаю Н.И.Ямщикова.
Окончание следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
