10 августа 1904 года на Особом совещании было принято окончательное решение о посылке в Порт-Артур 2-й тихоокеанской эскадры.
Не говоря ничего о том, как конкретно действовала бы эскадра на Дальнем Востоке, что делала бы в случае уже произошедшего падения Порт-Артура, план Николая- Рожественского ставил перед Русским флотом задачу небывалой сложности- перехода через два океана.
Поскольку радиус автономного плавания броненосцев составлял не более 3.000 миль, то в пути нужно было сделать не менее пяти остановок для загрузки углем. А с учётом всяких непредвиденных сложностей (поломка в пути, нападение японских миноносцев), число остановок могло значительно возрасти.
На всём 18.000-мильном пути у России не было ни одного порта, ни одной плохонькой военно-морской станции. Вход кораблям эскадры в любой иностранный порт был закрыт- это означало бы нарушение этими иностранцами нейтралитета и автоматическое вступление в войну с Японией. В случае крайней нужды заход в порт был возможен только на 24 часа, после чего русским кораблям следовало либо убираться в открытое море, либо интернироваться до конца войны.
Проблема снабжения углём была решена подписанием договора с немецкой частной Гамбургско-Американской линией. Её угольщики должны были поджидать Рожественского в точках рандеву и своевременно пополнять запасы топлива для машин. При том обстоятельстве, что заход в порт был невозможен, грузиться предстояло в открытом море.
Последнее никогда не бывает абсолютно спокойным, что исключает пришвартовку лихтеров к русским боевым кораблям. Стало быть, уголь нужно сначала перегрузить в мешки, затем перевезти с кораблей-доноров на корабли-реципиенты, втащить на палубы и ссыпать в угольные ямы. В ямах нужно было поступавший сверху уголь разравнивать и трамбовать, задыхаясь от жары (температура там достигала 60 градусов).
Каждый новейший броненосец требовал 1.200 тонн угля, причём брали больше, с запасом, размещая угольные кучи на палубах и чуть ли не в каютах. Эта регулярная погрузка «чёрного золота» вручную была подобна строительству пирамид египетских и подвигам воистину геркулесовым.
Для борьбы с возникающими неисправностями в состав эскадры была включена плавмастерская «Камчатка» с квалифицированными питерскими рабочими- добровольцами, а в штабе Рожественского находился флаг-инженер Политовский- большая умница, оставивший интереснейший дневник. Если бы не они, 2-я Тихоокеанская не добралась бы до Цусимского пролива.
«Иными словами, впервые в истории был создан плавучий тыл для материально-технического обеспечения перехода крупного соединения флота на отдалённый театр военных действий.» («Три столетия…». Т.2)
В случае же большой поломки, или внезапной атаки японских эсминцев, положение Рожественского становилось бы более, чем безнадёжным- ни одного сухого дока по пути! Единственный- во Владивостоке…
Таким образом, 10 августа 1904г. в высших петербургских сферах был задуман грандиозный план межтеатрового манёвра главными броненосными силами с Балтийского театра на Тихоокеанский.
В научно-фантастическо-пропагандистском романе Г. Адамова «Тайна двух океанов» (1939г.) в далёкое путешествие с Балтики во Владивосток отправляется одиночная супер-субмарина «Пионер». Те, кто читал эту амбициозную книжку, помнит, сколько опасностей и невероятных приключений пришлось пережить её храброму экипажу.
Между тем, переход одной-единственной подлодки в мирное время не таил в себе ничего сверхъестественно-необычного. Просто вымышленными подвигами у нас стремились затмить событие истинно великое и грандиозное- океанское плавание Зиновия Петровича Рожественского.
Забегая вперёд, скажу, что основное ядро 2-й Тихоокеанской преодолело все невзгоды и тяготы кругафриканского перехода, что в бухте Носси-Бэ на о.Мадагаскар соединилось с тремя броненосными крейсерами контр-адмирала Добротворского, а близ берегов Индокитая- с силами 3-й Тихоокеанской (вышедшей из Либавы 3-го февраля 1905г.) контр-адмирала Небогатова. Ни один корабль, включая транспорты сопровождения, потерян не был!
За одно это свершение имя адмирала Рожественского должно было быть поставлено число первых в истории Русского флота- ещё прежде имён Крузенштерна и Лисянского.
Капризом природы Империя Российская имела три совершенно изолированных военно-морских театра. И, если Чёрное море и Балтийское море были разобщены политически, то Дальний Восток был недоступен географически. Зиновий Петрович не побоялся принять вызов природы- и победил…
2 октября 1904г. 2-я Тихоокеанская эскадра вышла из Либавы навстречу судьбе. В её состав входили:
Эскадренные броненосцы «Князь Суворов» (флагман), «Император Александр 111-й», «Бородино», «Орёл», «Ослябя», «Сисой Великий» и «Наварин».
Крейсера 1-го и 2-го рангов «Олег», «Аврора», «Жемчуг», «Изумруд», «Светлана», «Дмитрий Донской» и «Алмаз».
Вспомогательные крейсера «Урал», «Кубань», «Терек», «Рион», «Днепр».
Эскадренные миноносцы «Бедовый», «Бодрый», «Буйный». «Блестящий», «Бравый», «Быстрый», «Безупречный», «Громкий», «Грозный».
Плавмастерская «Камчатка», госпитальное судно «Орёл» (тёзка броненосца), транспорты «Малайя», «Русь» и др.
7 октября 1904г. была получена телеграмма о том, что контр-адмирал Рожественский произведён в вице-адмиралы с пожалованием звания «генерал-адъютант.»
-4-
Подробное описание перехода эскадры через два океана можно прочесть в замечательных книгах И. Бунича «Долгая дорога на Голгофу» и «»Князь Суворов»». Автор с присущим ему мастерством, используя богатый документальный материал, живо рисует нам день за днём эту борьбу с океаном- борьбу не на жизнь, а на смерть.
Главной задачей, поставленной перед вице-адмиралом, было «овладеть Японским морем». Сделать это предполагалось во взаимодействии с 1-й Тихоокеанской, деблокировав Порт-Артур с моря.
Известие о падении Порт-Артура и гибели эскадры Ухтомского пришло с опозданием- 26 декабря 1904г., когда корабли Рожественского достигли Носси-Бэ и встали там на двухмесячную стоянку. И на командующего, и на всю эскадру это известие произвело крайне удручающее впечатление.
Моральное состояние офицеров и нижних чинов имело важное, если не решающее значение для успеха всего предприятия. Между тем, барометр настроения русских моряков падал с каждым днём всё ниже и ниже.
Предполагаемая атака японских эсминцев, подвергнуться которой эскадра могла в любой момент, держала экипажи в постоянном нервном напряжении. В ходе «Гулльского инцидента» в ночь с 8 на 9 октября 1904г., когда за вражеские суда были приняты мирные английские траулеры, вызвало панику и открытие беспорядочной пальбы, в ходе которой пострадали как рыбаки, так и свои суда, и едва не спровоцировало войну с Великобританией. И до самого «дня Цусимы» 14 мая 1905г. русские моряки находились в постоянном напряжении- ночной кошмар встречи с японскими эсминцами, столь блестяще атаковавшими порт-артурскую эскадру 27 января 1904г., перманентно висел над 2-й Тихоокеанской, всё возрастая по мере приближения к японским берегам.
Не способствало подъёму боевого духа и то обстоятельство, что русских почти отовсюду гнали, точно шелудивых псов. Первый заход в иностранный порт Виго 13 октября был недолог- испанцы, напуганные международным скандалом вокруг «Гулльского инцидента»[27], отказались разрешить грузить уголь с немецких лихтеров и попросили Рожественского покинуть акваторию порта.
«А жаль, что не дошло до разрыва с Англией!»- заметил лейтенант Богданов капитану 2-го ранга Семёнову. «Почему так?» - «Да потому, что тогда, как вышли бы в море,- тут нас сразу и раскатали бы! А теперь- извольте за тем же самым ехать так далеко!»[28]
Довольно пессимистично для самого начала похода- если не сказать, мазохистически…
21 октября 1904г. эскадра пришла в Танжер, где воспользовалась гостеприимством султана марокканского. Английский консул попытался протестовать «по поводу нарушения марокканского нейтралитета боевыми кораблями воюющей стороны». Его протест превежливо отклонили…
29 октября пришли во французский Дакар. Там эскадру ждали немецкие угольшщики, но разрешения на погрузку командир порта не давал, а губернатор предложил провести сию операцию где-нибудь вне территориальных вод Франции. Пока шёл обмен телеграммами с Парижем, русские в лихорадочной спешке, на тропической жаре, начали перегрузку, принимая до 120 тонн угля в час- мировой рекорд!
Уже двенадцать лет, как союзный нам, Париж ответил категорическим отказом- отказом в разрешении загружаться углём в пределах своих территориальных вод.
«И, как будто всего этого было мало, «Гамбург-Американская линия» запретила своим угольщикам следовать за эскадрой и потребовала, чтобы пароходам были сообщены порты, куда собирается заходить эскадра, чтобы те могли заранее туда приходить. Рожественский сообщил в Петербург, что таких портов, которые могли бы быть указаны как места для погрузки угля, по пути эскадры нет и что все колониальные власти Африки предупреждены своими правительствами не допускать его эскадру в пределы территориальных вод. Адмирал просил правительство повлиять на «Гамбург-Американскую линию», чтобы та разрешила своим пароходам следовать за эскадрой и в хорошую погоду снабжать её углём в море при помощи баркасов.» (Там же)
Повлияли, разрешили. Ни в один порт русских больше не впустили. Погрузка угля в штормовом море превратилась теперь в экстремальное испытание, чуть ли не в подвиг. И никаких известий ни с Родины, ни с театра военных действий! Плюс эсминцебоязнь… Всё это не могло не действовать угнетающе.
Два месяца прошли в полной «автономке», пока 26 декабря эскадра не вошла во французский порт Носси-Бэ на Мадагаскаре, где была запланирована длительная стоянка. Радость возможности сойти, наконец-то, на берег, уничтожили отвратительные новости, достигшие Рожественского: гарнизон Порт-Артура капитулировал, 1-я Тихоокеанская эскадра потоплена на внутреннем рейде!!!
«В бухте весь остаток морской мощи несчастной родины,- записал Политовский по прибытии в Носси-Бэ. Здесь всё, что осталось у России. Неужели и это бесславно и позорно погибнет? Эскадра ещё довольно велика, но будет ли толк? Было больше кораблей, и те или разбиты, или лежат на дне морском. Неужели наши корабли завершат великую трагедию гибели огромного флота?»
«Измученные люди нуждались в отдыхе, а материальная часть в ремонте. Известие о гибели артурской эскадры и падении Порт-Артура потрясло всех. Боевой дух на кораблях падал. Все были уверены, что эскадру вернут в Россию. Видимо, передавая общее настроение, капитан 2-го ранга Семёнов, как никто жаждавший реванша за гибель своего любимого учителя адмирала Макарова и артурской эскадры, записал в своём дневнике:
«Если бы в Петербурге поняли всю безнадёжность (чтобы не сказать-преступность) нашей авантюры, если бы оттуда было получено категорическое приказание возвратиться,- я бы не только не возроптал… сказал бы от чистого сердца: «Слава Богу! Догадались вовремя!»… Не решусь утверждать, но смею думать, что адмирал держался приблизительно такого же мнения… Если среди нас, в тесном кают-компанейском кругу, не находилось человека, который рискнул бы сказать громко: «Нет надежды! Впереди- бесполезная гибель. Надо возвращаться!»- то мог ли адмирал, на которого «с верою и крепкой надеждой взирала вся Россия», сам заговорить о возвращении?» («»Князь Суворов»»)
Невольно вспоминается так тонко подмеченная Ф.М. Достоевским «боязнь собственного мнения» у русских людей («Бесы»).
Разве четыре с половиной месяца назад, 10 августа 1904г., на особом совещании у Николая, это не ясно было? Допустим, царь был полнейшим дилетантом и военной бездарностью, но его министры и флотоводцы-то?
«В мемуарах граф С.Ю. Витте пишет (со слов присутствовавшего на заседании министра иностранных дел Ламсдорфа), что на совещании все сомневались в целесообразности посылки эскадры. Но Николай 11-й решил отправить её «вследствие лёгкости суждения, связанного с оптимизмом, а с другой стороны, потому, что присутствующие не имели мужества говорить твёрдо то, что они думали»…» («Три столетия…» Т.2)
В течение семинедельной стоянки на Мадагаскаре (поджидали дивизию Добротворского и эскадру Небогатова) команды русских кораблей разлагались с ужасающей быстротой: повальное пьянство, драки, бесчинства, безысходность. Тех, кто особо уж «отличился», арестовывали и отправляли в Россию в дисциплинарные роты. Такое «наказание» мало на кого действовало, и некоторые офицеры предложили командующему эскадрой публично вешать дебоширов. Но адмирал неожиданно резко ответил: «Я не могу приговаривать к смерти людей, и так идущих на смерть».
Характер адмирала стал заметно портиться.
«Сам Рожественский, раздражённый и злой, почти не выходил из своего салона, лучше других понимая безвыходность положения. 20 февраля, в частном письме в Морское Министерство Рожественский писал, что он чувствует в себе недостаточно нужных данных для решения поставленной задачи и просит заменить его…» («»Князь Суворов»»)
Поддерживать дисциплину и остатки боевого духп можно было только выходами в море- на стрельбы и маневрирование. За эти семь недель было четыре учебных стрельбы, но отсутствие снарядов не позволило улучшить комендорское мастерство, окончательно подорванное длительным походом. Ожидалось прибытие транспорта «Иртыш» с 12” снарядами на борту. 26 февраля 1905г. «Иртыш» прибыл- но вместо снарядов привёз 12 000 пар сапог. Снаряды же были выгружены перед самым выходом транспорта из Либавы и отправлены во Владивосток по Транссибирской магистрали. Поставить адмирала в известность никто не удосужился…
Маневрирование в строю эскадры так же было просто безобразным. Несмотря на все усилия, исправить положение Рожественский уже не мог. Видимо, в одиночку это было для него непосильной задачей, а толковых и инициативных помощников у адмирала, видимо, не имелось. Контр-адмирал Фолькерзам, младший флагман, лежал в салоне «Осляби» смертельно больной. Разлагающиеся экипажи становились неуправляемыми…
27 февраля было получено сообщение агентства «ГАВАС» о разгроме армии Куропаткина под Мукденом.
3-го марта 1905г. 2-я Тихоокеанская в составе 45 вымпелов покинула Носси-Бэ и продолжила поход. В том, что их ведут на убой, на корм дальневосточным крабам, в том, что 18. 000 русских офицеров и матросов- просто пушечное мясо, уже никто в эскадре не сомневался. Даже разговоры на эту тему прекратились. Снова потянулись томительные дни в вязком, влажном тропическом климате, в пустынном океане. Снова перегрузка угля с лихтеров. Снова эсминцебоязнь ночами…
«Скорей бы…»,- с тоской думал каждый.
Лучше ужасный конец, чем ужас без конца.
Вице-адмирал Рожественский не раз и не два связывался с Петербургом, в открытую намекая не то, что на бесполезность дальнейшего следования к дальневосточным берегам, а на прямую гибельность такого следования. Но ему просто изменили задачу- вместо овладения морем теперь нужно было прорваться во Владивосток.
Русские моряки впадали во всё большую и большую прострацию.
Если в начале пути ещё говорилось о победе над Того, то теперь в кают-компаниях повис мрачный лозунг «корабль за корабль». Но и он никого не увлекал…
В целях экономии времени я привожу тут лишь малую толику из описаний крёстного пути русской эскадры. Ещё на пути к своей цели количество выпавших на её долю трудностей, испытаний и унижений превысило всё мыслимое и немыслимое. Остаётся лишь удивляться тому, что моряки, стиснув зубы, продолжали и продолжали безропотно выполнять долг свой.
«…несчастная русская эскадра,- пишет И.Бунич,- без баз и тылов совершила подвиг, который ни до, ни после неё не смог повторить никто. Ни одно правительство мира, кроме русского, не смогло бы бросить свой флот в подобную авантюру. В любой стране общественное мнение вынудило бы правительство вернуть эскадру. Но Россия, увы, это Россия и во все времена у её правительства, видимо, бессознательно, но очень отчётливо, бытует убеждение, что чем больше тем или иным способом удастся истребить собственных подданных, тем лучше будет для государства. В этом уникальность нашей страны…»
И- тайна двух океанов…
