Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Мобильный комплекс освещения надводной обстановки

Комплекс освещения надводной
обстановки "Онтомап"
сделали компактным

Поиск на сайте

Драматическая история военного транспорта “Якут” и тральщика “Китобой”

Драматическая история военного транспорта “Якут” и тральщика “Китобой”

В октябре 1920 года Белая армия в Крыму была уже обречена. Медленно и мучительно умирал и Черноморский флот, один из самых сильных и надежных флотов России к началу 1920 года.
Это раньше всех понял Петр Николаевич Врангель, барон, генерал-лейтенант, Главнокомандующий вооруженными силами на юге России.
“Белая армия, черный барон…” эта песня композитора Покрасса, написанная осенью 1920 года, которую распевали бойцы Красной армии идущие на штурм Перекопа, именно о генерале Врангеле.
29-го октября, в дни штурма красными Перекопа Главнокомандующим был отдан приказ по фронту об эвакуации Крыма:
“Севастополь, 29-го октября 1920 года.
Русские люди!
Оставшаяся одна в борьбе с насильниками, Русская армия ведет неравный бой, защищая последний клочок русской земли, где существуют право и правда.
В сознании лежащей на мне ответственности, я обязан заблаговременно предвидеть все случайности.
По моему приказанию уже приступлено к эвакуации и посадке на суда в портах Крыма всех, кто разделял с армией ее крестный путь, семей военнослужащих, чинов гражданского ведомства с их семьями и отдельных лиц, которым могла бы грозить опасность в случае прихода врага.
Армия прикроет посадку, памятуя, что необходимые для ее эвакуации суда также стоят в полной готовности в портах, согласно установленному расписанию. Для выполнения долга перед армией и населением сделано все, что в пределах сил человеческих.
Дальнейшие наши пути полны неизвестности. Другой земли, кроме Крыма, у нас нет. Нет и государственной казны.
Откровенно, как всегда, предупреждаю всех о том, что их ожидает. Да ниспошлет Господь всем силы и разума одолеть и пережить русское лихолетье».
Вот что писал Врангель о соотношении сил белых и большевиков в Крыму:
“Для того чтобы уяснить себе причины, побудившие нас покинуть Крым, нужно уяснить себе численное соотношение бойцов, находившихся на фронте с нашей стороны и со стороны большевиков.
Всего в моем распоряжении имелось 320 тыс. человек, из коих в строевых частях на фронте числилось не более 45 тысяч.
Соотношение это нужно считать вполне нормальным, как показала практика германской войны, когда на одного бойца армии приходилось 7–8 человек, обслуживающих тыл.
Против меня красные сосредоточили шесть армий, составленных почти исключительно из отборных коммунистических частей, причем сосредоточение началось с момента начала Рижских переговоров о перемирии.
Всего против имевшихся у меня на фронте 5 дивизий красные сосредоточили 28 дивизий, против же моих 4,5 тысяч шашек выставили 25 тысяч конницы”.

Врангель отдает распоряжение о срочной подготовке судов в Севастополе, Керчи, Феодосии, Ялте, Евпатории.
Планировалось эвакуировать 70-75 тыс. человек: отходящие войска, раненых и больных, мирных жителей, но было эвакуировано значительно больше.
В советском кинематографе эвакуацию Белой армии из Крыма обычно показывали как паническое бегство, во время которого пассажиры дерутся и убивают друг друга. Но на самом деле эта эвакуация была примером высокоорганизованной акции.
Вся организация и подготовка этой эвакуации осуществлялась назначенным после смерти адмирала М.П.Саблина новым командующим Черноморским флотом адмиралом М.А.Кедровым и начальником штаба Черноморского флота Н.Н.Машуковым.
1 ноября 1920 года из Константинополя прибыл французский линкор «Вальдек-Руссо» с временно командующим французской экспедиционной эскадрой адмиралом Дюменилем на борту. Вместе с представителем Франции на Юге России графом де Мартелем адмирал посетил Главнокомандующего.
Врангель через них передал просьбу в адрес французского правительства о предоставлении помощи в эвакуации транспортами и кораблями прикрытия, а также финансовой поддержке для многих тысяч военных и гражданских беженцев.

10 ноября 1920 года началась эвакуация Белой армии и флота из Крыма в Константинополь.
В течение трех дней на 126 судов погрузили войска, семьи офицеров, много гражданского населения Севастополя, Ялты, Феодосии и Керчи. Днем и ночью под траурный звон колоколов при свете пожаров грузились на пароходы тысячи людей.
На 126 судах в добровольное изгнание отправились 145 693 человека, не считая команд, из них около 5000 раненых и больных.., более 100 тысяч гражданских лиц.
Так началась история великой русской эмиграции.
14 ноября в 10 часов утра Врангель обошел на катере Севастопольскую бухту, инспектируя ход погрузки. И в это же день корабли и суда начали покидать Севастополь.
Как писал сам Врангель в своих воспоминаниях:
“Все, что только мало-мальски держалось на воде, оставило берега Крыма. В Севастополе осталось несколько негодных судов, две старые канонерские лодки «Терец» и «Кубанец», старый транспорт «Дунай», подорванные на минах в Азовском море паровые шхуны «Алтай» и «Волга» и старые военные суда с испорченными механизмами, негодные даже для перевозки людей.
Все остальное было использовано…”.
Главнокомандующий держал свой флаг на крейсере “Корнилов”, который, как и остальные корабли и суда, был перегружен. Палубы, трюмы, кубрики переполнены беженцами. На рейде судно простояло до ночи и снялось с якоря, когда в открытое море ушли почти все.
Но крейсер вначале пошел не к турецким берегам, а в Ялту, Феодосию. Врангель хотел лично убедиться, что и здесь погрузка прошла успешно.
. .
14 ноября 1920 он напишет:
«Русская армия, оставшись одинокой в борьбе с коммунизмом, несмотря на полную поддержку крестьян и городского населения Крыма, вследствие своей малочисленности не смогла отразить натиск во много раз сильнейшего противника, перебросившего войска с польского фронта. Я отдал приказ об оставлении Крыма; учитывая те трудности и лишения, которые русской армии придется претерпеть в ее дальнейшем крестном пути, я разрешил желающим остаться в Крыму….
…Сегодня закончилась посадка на суда, везде она прошла в образцовом порядке.
Неизменная твердость духа флота и господство на море дали возможность выполнить эту беспримерную в истории задачу и тем спасти армию и население от мести и надругания”.

( Судьба тех, кто поверил большевикам и остался в Крыму, оказалась плачевной. А как мы помним, у Врангеля под командованием было около 320 тыс. человек.
Их арестовывали и расстреливали. Руководили этой кровавой “операцией” Бела Кун и Розалия Землячка.
С конца октября 1920 года и по март 1921 года в Крыму было расстреляно около 56 тысяч офицеров и солдат Русской армии.
Бела Кун опубликовал такое заявление:

“Товарищ Троцкий сказал, что не приедет в Крым до тех пор, пока хоть один контрреволюционер останется в Крыму; Крым это – бутылка, из которой ни один контрреволюционер не выскочит, а так как Крым отстал на три года в своём революционном движении, то мы быстро подвинем его к общему революционному уровню России…”.

На полуострове был введён режим чрезвычайного положения. Все дороги, ведущие из Крыма, были блокированы, и люди не могли покинуть полуостров, поскольку все пропуска подписывал непосредственно Бела Кун.
17 (4) ноября 1920 года был издан приказ Крымревкома №4, согласно которому все лица, прибывшие в Крым с Добровольческой армией (на июнь 1919 г.), офицеры, чиновники военного ведомства и другие работники деникинских подразделений и Русской армии Врангеля должны были в 3-дневный срок явиться для регистрации.
Лица, не явившиеся на регистрацию, либо не зарегистрировавшиеся в указанный срок, рассматривались как шпионы, подлежащие высшей мере наказания «по всем строгостям законов военного времени».

Не было только сказано, что расстреляны будут и все те, кто пришёл регистрироваться...
В 1921 году Землячка в награду за свои «подвиги» в Крыму получит орден боевого Красного Знамени).

Последний Главком Русской армии генерал Врангель остался с семьей в Константинополе, жил на яхте “Лукулл”.
После того как она была протаранена итальянским пароходом “Адрия” (как предполагают не без участия агентов Разведупра РККА) и затонула (Врангеля и его семьи на борту не было) он переехал в Сербию, где создал Русский общевоинский союз, объединивший многих участников Белого движения. Возглавил эту организацию великий князь Николай Николаевич (внук Николая I, верховный главнокомандующий Русской армией во время Первой мировой войны).
В 1927 году Врангель переехал в Бельгию, где недолго работал инженером (в 1901 году он закончил Горный институт в Санкт- Петербурге) и в 1928 году умер.

Все ушедшие из Севастополя корабли, за исключением двух - это корабли и суда Черноморского флота.
Этими двумя кораблями были:

- транспорт «Якут», который состоял в Сибирской флотилии. Он пришел Крым из Владивостока 27 октября 1920 года, перед самой эвакуацией Черноморской эскадры.
На нем пришли кадеты и гардемарины Морского корпуса. Командиром “Якута” был капитан 1 ранга М. А. Китицын.
М.А. Китицин был cамым знаменитым подводником Русского Императорского флота в годы Первой мировой войны.
Старший лейтенант, позже капитан 1 ранга Михаил Александрович Китицын, одержал в морских сражениях 36 побед и потопил суда противника общим водоизмещением 8973 брутто-регистровых тонны.
Начинал службу в подплаве ЧФ командиром подводной лодки «Судак». В начале осени 1917 года Китицына назначили командиром 3-й роты Отдельных гардемаринских классов в Петрограде и присвоили звание капитана 1 ранга.
В начале октября роту гардемаринов отправили во Владивосток для прохождения практики, а по прибытии туда разместили на вспомогательном крейсере «Орел».
После открытия в октябре 1918 г. во Владивостоке по инициативе Китицина Морского училища он стал его начальником.
Дальнейшие события на Дальнем Востоке привели к необходимости эвакуации личного состава Сибирской флотилии, членов их семей и воспитанников училища в Севастополь.
Был сформирован отряд кораблей в составе вспомогательного крейсера «Орел» и транспорта «Якут» под общим руководством М.А. Китицына.
31 января 1920 года отряд вышел из Владивостока.
Китицын решил пробиваться в Европу. Экипаж его отряда состоял из 40 офицеров и около 250 гардемаринов плюс команда. Суда пошли в Гонконг и Сингапур. Там пришлось простоять в сухом доке.
Через 5 недель отряд пошел в Калькутту. Там опять застряли из-за нехватки денег. Из Калькутты пошли в Порт- Саид, через Мальдивские и Сейшельские архипелаги и пришли в Аден, затем в Порт-Саид.
В Порт-Саиде Китицын узнал, что Белая армия закрепилась в Крыму и продолжает борьбу против большевиков.
Русский консул в Порт-Саиде не оказывал Китицыну никакого содействия. Положение становилось катастрофическим: кончились уголь, вода и провизия.
Под давлением русского консула английский начальник порта не давал разрешения даже сняться с якоря.
Тогда Китицын поставил начальнику порта ультиматум:
- если через 36 часов ему не дадут уголь, воду, провизию и разрешение на выход, он выведет корабли и затопит их поперек Суэцкого канала.
Эта угроза подействовала, и англичане предоставили все необходимое.
12 августа 1920 года корабли пришли в Дубровник, где «Орел» был сдан Добровольному флоту. Китицын получил приказ прибыть на «Якуте» в Крым.
Часть гардемаринов осталась на «Орле», других, не захотевших идти в Севастополь, М. А. Китицын отправил в двухмесячный отпуск.



Военный транспорт “Якут”


К моменту выхода из Дубровника в Севастополь команда «Якута» состояла из 3 офицеров, 110 гардемаринов.
В составе Черноморской эскадры Китицын на “Якуте, вместе с гардемаринами Морского корпуса и еще со 150 беженцами, перешел сначала в Константинополь, а оттуда в декабре 1920 года – в Бизерту.

- Тральщик “Китобой” Балтийского флота был вторым кораблем в составе ушедших из Севастополя кораблей и судов, не входившим в Черноморскую эскадру.
И у него, прибывшего 12 ноября 1920 года в Севастополь, еще более драматическая история.

Это судно было построено в Норвегии в 1915 году, как китобойное. Первоначально называлось «Гамма», после продажи английской кампании переименовано в «Эррис».
В начале Первой мировой войны его приобрела Россия и оно стало использоваться в качестве тральщика и получило название «Китобой».
Водоизмещение тральщика «Китобой» было всего 310 тонн, он имел 12-узловой ход, две 75-миллиметровые пушки и один пулемет
В феврале 1918 года «Китобой» принял участие в легендарном ледовом походе кораблей Балтийского флота из Гельсингфорса в Кронштадт.
Его включили в состав Действующего отряда Красного Балтийского флота.
«Китобой» стал единственным кораблем Красного Балтийского Флота, который во время боев под Красной Горкой в июне 1919 года спустил красный флаг, поднял Андреевский и перешел на сторону наступающих частей Севе¬ро-Западной Армии генерала Юденича.
Обстоятельства этого перехода были таковы:
13 июня 1919 года, под брейд-вымпелом начальника дивизиона, бывшего лейтенанта Николая Моисеева, тральщик нес дозорную службу на подходах к Кронштадту между маяками Толбухиным и Шепелевым.
Командовал «Китобоем» бывший мичман императорского флота, а теперь военмор - Владимир Сперанский (выпуcкник Морского корпуса 1915 г.)
К нему подошло сторожевое судно “Якорь”, для смены “Китобоя” в дозоре. С “Якоря” на “Китобой” перешел начальник дивизиона сторожевых судов старший лейтенант Моисеев.
В этот же день “Китобой” стал свидетелем перехода форта «Красная Горка» на сторону белых, и артиллерийской дуэли между фортом и линейными. кораблями «Петропавловск» и «Андрей Первозванный Красного Балтфлота
Причем, форт подверг обстрелу и “Китобой”, предполагая видимо, что тот корректирует стрельбу линейных кораблей по форту.
Начальник дивизиона Моисеев, командир «Китобоя” В. И. Сперанский и инженер-механик мичман Чистяков в кают-компании, обсудили положение и приняли решение перейти на сторону белых.
Этому решению безусловно способствовали преследования и издевательства красных над офицерами царского флота, действия Троцкого после Ледового похода, расправа над руководителем этого похода капитана 1 ранга А.М. Щастным.
Получив поддержку команды тральщика, в 19.35 этого же дня на тральщике был спущен Красный и поднят Андреевский флаг.
Увидев такие действия “Китобоя”, “Якорь” обстрелял его из пулемета и пошел в Кронштадт, дав радио, что «Китобой» уходит…
Вечером у мыса Дубовского, увидев корабли англичан - две подводные лодки и миноносец, тральщик застопорил ход и сдался английским кораблям, спустив Андреевский флаг, и подняв английский.
Англичане же просто разграбили сдавшийся им корабль, причем были разворованы даже частные вещи офицеров и команды, и через несколько дней передали тральщик как судно, не имеющее боевого значения, в распоряжение Морского управления Северо-Западной армии.
Летом 1919 года Отдельный корпус Северной Армии генерал-майора А. П. Родзянко был реорганизован в Северо-Западную армию, командующим которой генерал от инфантерии Н. Н. Юденич.
Во главе Морского управления Северо-Западной армии стоял герой Порт-Артура контр-адмирал В. К. Пилкин.
Морскому Управлению подчинялись следующие формирования и учреждения:
-Дивизион броневых поездов: бронепоезда "Адмирал Непенин", "Адмирал Эссен", "Талабчанин" и "Псковитянин", укомплектованный в основном морскими офицерами. Начальником дивизиона был старший лейтенант А. П. Левицкий.
-Танковый батальон под командованием капитана 1-го ранга П. О. Шишко, бывшего командира "Морского Батальона Смерти", отличившегося своей выдающейся храбростью в 1917 году при защите Моонзунда.
-Морской Андреевского флага полк, частично дополненный взятыми в плен или перебежавшими на сторону белых красными матросами.
- Флотилия в и четырех быстроходных моторных катеров. Флагманом этой флотилии и стал “Китобой”.
- Разгрузочный отдел в г. Ревеле для разгрузки пароходов, привозивших, преимущественно из Англии, оружие, боеприпасы, обмундирование и провизию для армии. Начальником отдела стал капитан 2-го ранга барон О. Б. Фитингоф.
- Отдел разведки и контрразведки в г. Ревеле (Таллине), возглавляемый капитаном 1-го ранга П. А. Новопашенным. Ревельское отделение Морского Управления. Начальник - капитан 1-го ранга А. В. Витгефт.

Весь экипаж тральщика, за исключением нескольких специалистов, перевели в Морской полк “Андреевского флага”, куда списывали всех неблагонадежных, в том числе и тех, кто служил когда-то у красных.
Туда же попал и лейтенант Моисеев. Мичмана Сперанского отправили в Ревель, в отдел Морского управления в Ревеле, затем он служил в танковом батальоне Северо-Западной армии. Танки, подобно кораблям, носили собственные имена.
Мичман Сперанский сражался в составе экипажа танка «Капитан Кроми». После гражданской войны перебрался в Прагу. В 1945 г. с приходом советских частей был депортирован в СССР. В 1950 г. умер в тюрьме в Казани.
Судьба же лейтенанта Моисеева также печальна. Часть полка Андреевского флага перебежала к красным, захватив с собой офицеров, и выдала им Моисеева, вместе с лейтенантом Вильгельмом Боком, которые были зверски замучены.
Тело Моисеева, был вскоре найдено белыми. Погоны на его плечах были прибиты гвоздями – по числу звездочек.
В конце января 1920 года команда «Китобоя», стоявшего в то время в Ревеле, который находился в руках эстонцев, дезертировала.
Сдавшиеся англичанам еще 27 декабря 1918 года новые эскадренные миноносцы «Автроил» и «Спартак» были ими переданы эстонцам.

Для то¬го чтобы сохранить Андреевский флаг и спасти “Китобой” для России контр-¬адмирал В. К. Пилкин отдал приказ об укомплектовании «Китобоя» морскими офицерами, находившимися в то время в Отряде быстроходных катеров, в Танковом батальоне и на бронепоездах.
Согласно сохранившемуся корабельному расписанию, новую команду «Китобоя» к 14 февраля 1920 года, включая командира, составляли: 23 морских и 3 армейских офицеров, морской кадет и 11 нижних чинов, а всего 38 человек
Командиром был назначен лейтенант О. О. Ферсман (выпускник Морского корпуса 1910 года.).

Опасаясь захвата «Китобоя» эстонцами после ликвидации Северо-Западной армии (что действительно вскоре и случилось с четырьмя моторными катерами), контр-адмирал Пилкин снабдил его командира некоторым количеством денег и запасами провизии, достаточными для похода в Копенгаген, и приказал ему, если окажется возможным, пройти оттуда на Мурманск к генералу Миллеру.
Так как эстонцы отказали в выдаче угля, на «Китобой» были погружены дрова, купленные на средства отпущенные адмиралом Пилкиным.

Из дневника мичмана Н. Боголюбова:
«Эти дрова, купленные на частном рынке на средства, отпущенные адмиралом Пилкиным, мокрые и неровного размера, были подвезены на грузовиках в ночь на 12 февраля и к утру все свободные места, как на верхней палубе, так и в кубриках, были загружены до отказа.
С 30 оставшимися снарядами и скудным запасом воды и провианта, состоявшего главным образом из „корн-бифа“, сала и мерзлого картофеля, „Китобой“ был готов к выходу в море”.

Вот Копия приказа контр-адмирала Пилкина командиру «Китобоя»:
«С получением сего вам надлежит идти в Северную Россию, в Мурманск, в распоряжение старшего морского начальника. Маршрут вам назначается следующий: Либава (погрузка угля от французского морского командования) и Копенгаген. В этом порту вы, снесясь с нашим морским агентом в Норвегии, выясните те норвежские порты, в которых вам можно будет принять уголь.
В зависимости от обстановки вам предоставляется менять по вашему усмотрению как маршрут, так и порт назначения, а в случае выяснения невозможности похода, вам разрешается передать корабль, условно или совсем, пред¬почтительно французскому морскому командованию или продать его.
Вам предоставляется право, если вы сочтете необходимым для сох¬ранения чести Андреевского флага, уничтожить вверенный вам корабль.
В случае продажи корабля полученная сумма, за исключением расходов на отправку личного состава, если это окажется возможным, на один из фронтов или расчета с ними по нормам Северо-Западной армии, должна быть передана в депозит Северо-Западной армии…..
Вам надлежит следить, чтобы между всеми чинами корабля были установлены дружеские отношения.
В иностранных портах вам придется быть особенно осторожным, так как вы не имеете достаточно сил и средств, чтобы защитить Флаг и русское имя от оскорблений. По¬этому скромное поведение на берегу чинов корабля особенно необходимо.
Я твердо уверен, что поход корабля под вашей командой, при условиях исключительной трудности, будет впоследствии занесен в летопись замечательных событий русского флота».
Подписи: Контр-адмирал Пилкин. Флаг-капитан капитан 2 ранга Лушко”

Около полудня 15 февраля 1920 года, обманув внимание эстонских часовых, «Китобой» отдал швартовы и вышел на полузамерзший Ревельский рейд, приготовив к бою свои две 75-мм. пушки.
Как выяснилось позже, корабли эстонского флота из-за зимнего ремон-та и разобранных турбин не могли выйти в погоню.
Идя на дровах, через не протраленные минные заграждения, ходом не свыше 4 узлов, «Китобой» дошел до Либавы, находившейся в то время в руках латвийского правительства.
После разбирательств с местными латвийскими властями, пытавшимися задержать и ку¬пить маленький корабль, «Китобой» наконец получил запас угля и 27 февраля 1920 вошел на Копенгагенский рейд.

Здесь выясни¬лось, что Северный фронт генерала Миллера пал и таким образом первоначальный план по¬хода в Мурманск неосуществим.

Поскольку у Ферсмана было право действовать по собственному усмотрению сообразно обстоятельствам, он принимает решение идти в Севастополь на соединение с Белым флотом Вооруженных Сил Юга России.

На рейде Копенгагена в это время стояла 2-я бригада крейсеров английского флота под флагом контр-адмирала В. Коуэна, в составе трех легких крейсеров и пяти эскадренных миноносцев.
Англичане, не желавшие по¬явления Андреевского флага в европейских водах, решили захватить «Китобой» на том основании, что он якобы сделался их законным призом еще в июне 1919 года.
На другой день после прихода "Китобоя" флаг-офицер английского адмирала доставил лейтенанту О. О. Ферсману письменное требование немедленно спустить Андреевский флаг, так как этот флаг больше не признается английским правительством.
Лейтенант О. О. Ферсман ответил, что Андреевский флаг спущен не будет, а в случае каких-либо насильственных действий со стороны англичан он будет защищать честь флага до последней капли крови, возлагая всю ответственность за бой в нейтральном порту на английского адмирала.
Согласно телеграмме британского адмиралтейства, переданной ко-мандиру «Китобоя», корабль после необходимого ремонта должен был быть послан в Ан¬глию с английской командой и с русской командой, в качестве пассажиров.
Отвергнув это требование и отказавшись допустить на борт прибывшую английскую ремонтную команду, лейтенант Ферсман через российского посланника в Дании и российско¬го морского агента в Лондоне предъявил протест против действий англичан и заявил, что без боя он «Китобой» не сдаст.
В ожидании же возможных попыток захватить корабль Ферсман приказал приготовить все находящиеся на борту пулеметы, а также заложить подрывные патроны, с тем, чтобы в крайнем случае вывести корабль на внешний рейд и там его взорвать.

Из дневника одного из членов экипажа тральщика, мичмана Николая Боголюбова:

«Для небольшой русской колонии, сконцентрированной вокруг Вдовствующей Государыни Императрицы после революции приход „Китобоя“ под Андреевским флагом был предметом национальной гордости.
Чины личного состава „Китобоя“ были приняты как борцы против красной напасти, которым удалось вырваться из России, защитники чести России и как родные члены одной общей русской семьи.
Государыня Императрица Мария Федоровна соизволила принять всех чинов „Китобоя“ на аудиенции в королевском дворце и в последующем столкновении с британским морским командованием употребила все свои усилия и все свои связи с английской королевской семьей, для того чтоб помочь „Китобою“ и предотвратить его насильственный захват».
Благодаря вмешательству Вдовствующей Императрицы Марии Федоровны, находившейся в то время в Копенгагене, и моральной поддержке датчан, французов и славянских стран, британское адмиралтейство вняло хлопотам нашего морского агента» адмирала Волкова и в конце концов официально отказалось от своих притязаний на «Китобой».



6 июля 1920 г. «Китобой» покинул Копенгаген и вышел в свой долгий поход вокруг Европы в Черное море.
Так как германское правительство на основании своего договора с Советской Россией отказало кораблю в праве прохода через Кильский канал, то чтобы выйти в Северное море, “Китобою” пришлось обогнуть весь Ютландский полуостров, прокладывая курс по не вытраленным до конца минным полям; минные заграждения выставляли в то время и немцы, и англичане.
18 июля 1920 во французском порту Шербур встретили два русских вооруженных ледокола – «Илья Муромец» и «Микула Селянинович», попавшие в Шербур после эвакуации из Мурманска.
Стоянка в Шербуре затянулась до 12 августа из-за промедлений французского морского арсенала с ремонтом и серьезной болезни командира «Китобоя».
Перед уходом получили некоторое количество сухой провизии с «Ильи Муромца», которую ему удалось вывезти из складов Мурманска.
В полдень 12 августа снялись со швартовов, и вышли в море.
10 сентября 1920 года “Китобой” вошел в Гибралтарский пролив, но его переход через Средиземное море затянулся на целых два месяца.
Частые поломки заставляли ремонтироваться то в Лиссабоне, то в Бизерте, потом была Мальта, греческий порт Пирей…
26-октября 1920 года “Китобой” вошел в Босфор, и стал на бочку против дворца султана, по соседству с пришедшим накануне с Дальнего Востока судном «Якут», на котором находился капитан 1-го ранга Китицын с кадетами Морского корпуса.

Когда 12 ноября 1920 года «Китобой» вошёл на рейд Севастополя, уже полным ходом шла эвакуация, и его приход оказался очень весомой помощью для ее проведения.

Со своей командой и 300 пассажирами на борту, которые были взяты в Стрелецкой бухте, “Китобой” под командованием лейтенанта Ферсмана двинулся в Константинополь.
Под его же начало определили еще два тральщика, и еще «Китобой» тащил за собой на буксире потерявший ход эскадренный миноносец «Звонкий».

Из Константинополя Ферсман повел свои тральщики в Бизерту,

Как пишет Н. Черкашин в своей книге “Одиссея мичмана Д..”:

“Даже на фоне грандиозных событий гражданской войны поход «Китобоя» это было замечательное событие.
Горстка молодых отважных офицеров вышла в море, чтобы обрести свое отечество – сначала на Севере, потом в Крыму. Страна уходила у них из-под ног, как палуба тонущего корабля".


Из Константинополя в Бизерту вышли 33 русских корабля и судна, с 6388 беженцами, из которых – 1000 офицеров и кадет, 4000 матросов, 13 священников, 90 докторов и фельдшеров и более 1000 женщин и детей.

На российских кораблях в Бизерте продолжалась служба: поднимались и спускались с заходом солнца Андреевские флаги, отмечались праздники исчезнувшего государства - России; в храме, построенном русскими моряками, отпевали умерших и славили Христово Воскресение, а в городском саду играл корабельный оркестр крейсера «Генерал Корнилов». В Морском кадетском корпусе обучались юноши, изучали навигацию и астрономию, теоретическую механику и историю России.
Но постепенно Франция начала продавать корабли на металлолом.
В 1923 году “Китобой” в Бизерте закончил свою жизнь как русский военный корабль и был продан французами итальянцам.
С новым флагом и новым именем - “Итало” он начал свою службу в качестве портового буксира в Специи.
В 1940 году ”Китобой”- “Итало” был призван на службу в итальянский королевский флот и переименован в рейдовый буксир G79.
После выхода Италии из войны команда G79, опасаясь захвата судна немцами, затопила буксир в порту Генуи 10 сентября 1943 года.

Транспорт “Якут” в апреле 1923 года был продан английской компании и переименован в “Лa Валетта”. После спуска кормового Андреевского флага, его сохранил последний русский командир “Якута” капитан 2-го ранга А. Ф. Ульянин.
В апреле 1926 года транспорт был перепродан франко-тунисской компании, а в 1934 году греческой компании. Судно было списано в 1937 году.
28 октября 1924 года Франция признала Советскую Республику.
Русская эскадра в Бизерте оказалась вне закона.

Настал трагический момент в жизни русских моряков.
29 октября 1924 года, в 17 часов 25 минут, с заходом солнца, на русских кораблях в последний раз были спущены Андреевские флаги.
Черноморский флот России закончил свое существование.

Число русских в Тунисе уменьшалось. Они уезжали в Европу, Америку..
В 1925 году в Тунисе оставалось только 700 русских, из которых 149 жили в Бизерте.
В 1934 году Францией был продан на слом последний корабль Русской эскадры в Бизерте - линейный корабль «Генерал Алексеев» (ранее носивший названия «Император Александр III» и “Воля”).

Посреди мусульманской Бизерты находится белокаменная церковь Александра Невского - храм-памятник последним кораблям Императорского флота России. Там есть мраморная доска с названиями всех русских кораблей, нашедших свою последнюю стоянку в Бизерте, в числе которых значатся:
- “Тральщик “Китобой”;
- “Военный транспорт “Якут”.
29 апреля 1999 года на Христианском кладбище в Бизерте состоялась церемония торжественного открытия памятника русским морякам, чей прах покоится в земле Туниса.

“Китобой” и “Якут” своей службой отразили всю трагическую историю русского флота начала XX века - Первую мировую войну, февральские и октябрьские события 1917 года, смену множества властей, грабеж союзников, Гражданскую войну.
Благодаря настойчивости своих командиров, мужеству экипажа, несмотря на все трудности, сумели выполнить приказ дойти в Черное море из Балтийского и Тихого океана, сохранив с достоинством честь России и Андреевского флага.


Главное за неделю