Ротный ГоринКогда в июле 1999 года лейтенант Александр Горин узнал о своем назначении в бригаду морской пехоты Каспийской флотилии, то появилось чувство, будто камень упал с души. По прежнему месту службы больше приходилось заниматься покрасочными да разгрузочными работами. Для выпускника взвода «черных беретов» питерского общевойскового училища подобная хозяйственная деятельность была настоящей каторгой. «Покупатели» из еще больше существовавшей на бумаге части обещали при хороших бытовых условиях и службу на пределе человеческих возможностей.
«А вот это мне подходит, испытание на предел», - подумал Саша и подал рапорт, как и полагается, на перевод к новому месту применения своих, как он полагал, исчерпывающих знаний офицера – морского десантника.
Майор Вячеслав Андрианов, командир 414 отдельного батальона морской пехоты 77 бригады не остался, мягко говоря, удовлетворен «маршевым» пополнением из прежней части Александра Горина. По старому квазифлотскому обычаю «чужакам» отдали самых недисциплинированных матросов, «залетчиков» по неуставным взаимоотношениям, любителей спиртного. Хотя лейтенант чем-то понравился комбату. Спокоен, немногословен, выдержан, с отменной реакцией классного спортсмена. Саша стал кандидатом в мастера в мастера спорта по боксу еще до училища, в 16 лет. Только ростом для картинного образа морского десантника, что называется, не вышел. Хотя для предстоящей боевой работы в горах важней всего была выносливость и умение быть незаметным на местности.
Комбат держал своих офицеров в ежовых рукавицах, учил на совесть. Вся одиночная подготовка отрабатывалась взводными и ротными наравне с матросами. Только лейтенанты обязаны были делать это все на голову выше подчиненных. Анрианов внушал им, вы пример во всем для подчиненных. Даже ваш внешний вид, ваш способ управления матросами. Перед подчиненными вы не имеете права появиться в плохом настроении, с унылой миной на лице, с красными от бессонницы глазами. Если плохо чувствуете себя, лучше не показывайтесь перед матросами и сержантами. Командир в их глазах обязан выглядеть уверенным, бодрым и неутомимым, вызывать восхищение – мол, взводный-то наш, поди, двужильный.
Тучи сгущались над седыми вершинами Кавказа. После позорного отступления 1996 года российские военные молча сглатывали обиду и горечь поражения, без слов терпели боль не отомщенных потерь. Но также как их предки из кавказского корпуса с природным русским терпением готовились к предстоящей брани. В Дагестане и на всем Северном Кавказе разворачивались опорные базы, готовились подразделения. Процесс проходил болезненно, при острой нехватке средств, при отсутствии твердой политической воли высшего руководства страны. О том, что успели, а чего не успели сделать, судить стало поздно в начале августа 1999-го. Поток из тысяч и тысяч разношерстных боевиков, отменно обученных, вооруженных и экипированных перетёк через горные «ворота» и огненной и беспощадной лавой стал сметать все живое со своего пути. Саша при назначении не испытывал ни малейших иллюзий относительно предстоящей деятельности своей новой части морских десантников. Словом, Горин готовься воевать в горах. Но, то, что война начнется через неделю после его прибытия в Каспийск, явно не ожидал.
Батальон проходил этап боевого слаживания, с утренней зарей до поздней ночи здесь занимались боевой подготовкой. В августе к чести командования, необученное подразделение бросать в бой не стали, дали время родиться настоящим «полосатым дьяволам».
Взвод Горина охранял аэродром возле Каспийска. С него винтокрылые «борта» перебрасывали «специальных» солдат в Новолакский район и в Ботлих на необъявленную войну. Обратно они возвращались измотанные до предела, в изорванных «камуфляжах», с лицами, покрытыми пороховой гарью, привозили с собой раненых и убитых.
Осенью каспийский «десант» пошел в Чечню. Взводный получил под команду два десятка морпехов, связиста с громоздкой рацией и позывной по связи – «Ворон». Тогда он еще не знал, что летать на своих двоих придется на отнюдь не авиационной линии Чечен-аул, Шали, Андийский перевал – Андийские ворота, Ца-Ведено, Бено-Ведено, Харачой, Агишбатой…
Работенка выпала самая тяжелая, на пределе физического выживания. Пешком остались пройдены сотни и сотни километров горных троп. На опорном пункте на сон остается от силы часа четыре в сутки. Днем дел у взводного невпроворот. Ночь на позиции делишь пополам с замкомвзвода, со здоровяком сержантом Станиславом Желтянским. Стас – мастер спорта по плаванию, отчислился по «идейным» соображениям из института, с факультета физкультуры и спорта. После службы долго перезванивались, года два назад, правда, связь потерялась.
Кто много спит, тот мало ведь живет. Ночью от смертельной усталости, бойцы, бывало, засыпали на позициях. Таких учили жестоко, незаметно подкрадывались, накидывали мешок на голову и на сутки оставляли связанными. Потом ни живой, ни мертвый от страха матрос жадно глотал воздух под хохот товарищей и безмерно радовался, что оставался жив. Понятно, второго «тихого часа» на посту тот уже себе не позволял.
На Андийском перевале Горин испытал наравне со всеми голод. С собой взяли ведь сухпая всего на трое суток, больше не унести. А просидели на промозглом ветру со снегом месяц. Вертолетчики подниматься на уровень 2 500 метров отказывались – у экипажей не было необходимых допусков к полетам на таких высотах.
Вначале «черные береты» растапливали снег с горных круч. Вода получалась дистиллированная, да такая, что ее невозможно пить, приходилось подсаливать. Здесь, на привольных летом пастбищах, не росло ни одно деревце, не выживал даже такой горный житель как можжевельник. Лишь кое-где рос шиповник. Для профилактики цинги пили его отвар. Надо отдать должное медикам, морпехов они снабдили драже с витаминами. Топливом в здешних краях служил сухой кизяк. Внизу, в аулах, его удалось немного купить. Кое-какие деньги у морских десантников с собой были. Потом, когда желудок начал прилипать к позвоночникам, решились начать поиски продуктов.
В горных кошарах по обычаю местные пастухи на всякий случай оставляли небольшие запасы для случайных путников. К выходам готовились как к боевой операции. На поиск отправлялся один командир взвода и десять матросов с полной выкладкой. Второй офицер оставался на позиции. Выпадет удача, два взвода несколько дней продержатся на подобном «подножном» корме. Потом на «охоту» отправляется следующая группа горно-морской пехоты. Так и перебились месяц. Потом открылись перевалы, подвезли продукты.
Грязь, пот, антисанитари. Такова обратная и, похоже, самая настоящая сторона любой войны. Вечный солдатский спутник, вошь, появилась у всех почти одновременно. Позже, когда начали обустраивать быт в ротном хозяйстве появились легкие сборные бани из снарядных ящиков. Старшина старший сержант, контрактник, с легко запоминающейся фамилией Крымский, деревенский житель откуда-то из сибирской глубинки, обзавелся даже подворьем с непременными индюками и баранами. Впрочем, характером старшина обладал боевым, весьма уверенно чувствовал себя на выходах на задание и в разведывательном поиске. А обедами и помывками в бане своих сослуживцев занимался добросовестно. Но как бы не в ущерб основной, морпеховской специальности.
Александр пробыл со своими ребятами почти год в двух командировках на войну. Двенадцать боевых месяцев меньше всего напоминали парад или победный марш под звуки полкового оркестра. Поставлена задача – вывести в назначенный район разведчиков, она выполняется в срок вне сносок на грязь и расстояния. Там же, в Чечне встретился со своим однокашником по альма-матер, с черноморским разведчиком лейтенантом Денисом Ермишко.
Перестрелки, короткие и скоротечные стычки. Такая вот неромантичная война досталась лейтенанту. Да и к лешему романтику, задачу бы выполнить, да людей не потерять. А о славе и орденах потом вспомним, когда вернемся.
За год войны ни один матрос лейтенанта Горина не был убит или тяжело ранен. Удача командира ни разу не становилась изменницей для Александра.
В один из дней после очередной «непрезентабельной» перестрелки в кустах наткнулись на тело боевика. Потом еще немало попотели, когда под огнем да на склизкой от недавних дождей земле дотащили «находку» до своего опорного пункта. Обыскали, как положено, нашли одно удостоверение народного избранника, да два блокнота. В первом – телефоны и адреса представительниц прекрасного пола по всей России. Во втором, стихи на английском языке. Кто это был, откуда, как оказался на пути наследников легендарных пластунов, остается только догадываться. «Добычей» затем занялись профи из разведки.
Лейтенант на войне та самая рабочая офицерская лошадка, тянущая на себе всю неприглядную тяжесть ратной работы. И Саша не задавал там лишних вопросов. Вокруг же происходили малопонятные события. Еще вчера он стрелял в «чехов». А сегодня уже объявляется первая амнистия. Колонна бородатых борцов за свободу Ичкерии проезжала мимо его блок-поста. Александр заглянул в «уазик», там сидел их командир в сопровождении сотрудника ФСБ. До конца жизни останется в памяти холодно-вежливая улыбка боевика, который не убил тебя вчера. Потом кого-то из амнистированных видели в селах, в милицейской форме. Политика, не солдату о ней судить. Словом, воюй и дальше, как скажут, лейтенант.
Непонятная война шла без прямых линий позиций и четко определенного врага. Пришли как-то разведанные о месте нахождения ныне почившего Шамиля Басаева. Федералы начали стягивать крупные силы. На дорогах и в аулах начало твориться что-то невообразимое. Демонстрации, толпы истеричных женщин образовывали живой щит перед бронетехникой. Потом, на горы спустился туман. Все затихло. Пойми теперь, что происходило там на самом деле. Однако, морпехи успели сделать доброе дело, из леса вывели омоновцев. Какой-то не в меру умный «вождь» отправил в засаду неподготовленных для подобных задач милиционеров, да еще без карт и связи. Как «засадников» самих не перещелкали подобно куропаткам, остается загадкой. Видно, судьба дала им шанс остаться жить.
Война для Александра прекратилась в одночасье. С месяц непонятного головокружения и тошноты завершились московским госпиталем. То, что взводный считал последствиями гастрита, рациона выживания и жирной тушенки, оказалась инкубационным периодом вируса гепатита. Когда позвонил домой, в Питер – мол, полный порядок, лежу в инфекционном отделении, то мать разрыдалась. На войне, она не могла представить, что можно заболеть банальной желтухой. Подумала, сын не хочет ее расстраивать известием о ранении. И через три дня приехала в Москву. Мать плакала от счастья, что Саша остался жив. А здоровье – поправится.
После госпиталя лейтенант Горин перевелся в родной город, был ротным в школе техников. Через полтора года новую должность сократили. Вынужден был уволиться. Принял решение вернуться на службу, но уже бойцом подразделения специального назначения ФСБ. Пока же зарабатывал на жизнь начальником службы охраны, телохранителем. После прохождения всех положенных тестирований и проверок выяснилось – «органы» также не избежали оргштатных мероприятий. Словом, снова жди у моря погоды и в горах тумана, старший лейтенант запаса. Да уж больно беспокойным характером его наделила природа. В Севастополе, в полку морской пехоты служил друг, майор Денис Ермишко. Созвонились. Денис был немногословен. Мол, если желаешь настоящей службы - иди в военкомат, призывайся по новой, езжай к нам. Взвод найдем, а дальнейшая судьба в твоих руках.
Октябрь 2004 года, первый месяц службы «по восстановлению» Александра Горина пришелся на военную инспекцию министерства обороны России. Для кого-то период напряженного смотра боевой готовности и организации службы оказался последней каплей для принятия решения об увольнении в запас. Для «чеченца» Горина недели напролет без отдыхи работы лишь успокоили сердце – наконец, вернулся в свой настоящий дом, в свою армию. А как дальше - так будет дальше.
Фото:
