Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Универсальная учебная парта для токарей XXI века

Универсальная "учебная парта" для токарей XXI века

Поиск на сайте

Анатолий Онегов. Письма из северной деревушки

1. СЕНОКОС

Когда-то в нашей деревушке, как говорят, было домов шесть­десят, и в те времена она бы­ла видным по северным местам поселением. Сейчас осталось всего одиннадцать домов, осталь­ные бесследно исчезли. Я не восстанавливал пока в деталях эту грустную часть здешней исто­рии, а потому и не берусь ут­верждать, куда именно делись пять де­сятков крестьянских домов с сараями и хлевами, — то ли их куда увезли, то ли они сгорели в топившихся по соседству печах. Дело сейчас не в этом. Прежней деревни давно нет, и теперь поселение больше походит не на деревню, а на луг, по которому редко, как прошлогодние стога, расставлены дома. А в начале ле­на, когда на богатой весенней влаге под наступившим теплом тянется и густеет на глазах молодая трава, наша деревушка действительно превращается в луг: среди высоченной травы чуть ли не каждый день снова прокладываются узкие стежки-дорожки. Так что наш сенокос начинается прежде всего с необходимости окосить дома.

О сенокосе узнаю я по голосу косы, что пошла гулять по зеленому простору, "Вжик-вжик, вжик-вжик" — вдруг послышится за окном. Еще седая мгла росной белой ночи, еще розовые полосы зари у горизонта, откуда скоро должен показаться горящий край солнца, но уже кто-то не выдержал, не дождался начала утра и вошел в траву с косой в руках... «Вжик-вжик, вжик-вжик» — знакомо, привычно и спокойно от незабытого людьми труда... А часам к девяти деревню нельзя узнать — уже не пугливые стежки-дорожки, а открытый простор ведет тебя от дома к воде и к соседям. Косы отправляются на отдых до следующего погожего утра или до вечера, а покосом к полудню завладевают грабли.

Покос сегодня начали умно, правильно, определив еще со вчерашнего вечера по облакам, по ветру, по воде озера, по птицам и скотине, что дождя не будет. И теперь жаркое солнце северного лета сушит скошенную утром траву чуть ли не на глазах. К полудню верхний слой уже подвялен и граблям есть работа. Если жа­ра и вправду простоит весь день, то там, где трава была не такси густой, можно сложить и первые копешки. И тогда бу­дет сено, высушенное за один день, не сено, а чай, как говаривали старики, — душистое, зеленое, самое лучшее.

Конечно, ровная ведренная погода с бо­гатыми ночными росами для косы и жар­ким солнцем для граблей не всегда выпа­дает во время покоса, нередко его при­ходится начинать чуть ли не под дождь, надеясь лишь на короткий прогал в дож­девых облаках. Тогда работа усложняет­ся и покос может затянуться на недели. Но и тут у крестьянина выработана своя технология, которая позволяет ему заго­товлять сено при любой погоде...

Эта нехитрая технология прежде всего в том, что во время сенокоса крестьянин постоянно находится при сене. Предска­зывалась какой-то народной приметой яс­ная погода до полудня, с первым утрен­ним светом люди брались за косы. Но ко­сили на этот раз немного, чтобы нако­шенное до возможного дождя подвялить на ветерке или на солнце. Если же день обещал быть ведренным до вечерней зари, косили в полную силу.

При сене оставались колхозные бригады и в ненастные, дождливые дни, мокли в шалашах, ели холодную пищу, но порно ждали «оконца» для продолжения работы.

Да, то был труд напряженный, требую­щий всех твоих сил, но труд яркий, удов­летворяющий душу, потому что он всегда завершался удачей. А какие праздники устраивали по деревням, когда заканчи­вался сенокос и бригады возвращались с лугов! Я и сейчас помню это радостное шествие, помню свои конные грабли, ко­торые мне впервые доверили после тре­тьего или четвертого класса.

По всем правилам вершится покос в на­шей лесной деревушке, Хотя сено, собран­ное и сложенное нами в стога, нам самим не нужно — у меня нет скотины, нет ско­тины и у тети Кати, и у Веры Тимофеев­ны, нет скотины и у бабы Лизы, и у Вик­тора Ильича, бывшего сельского учителя, что живет теперь в теплом Крыму, но исправно приезжает на лето сюда, в се­верную деревушку, и одним из первых берется за косу. Сено мы сдаем в сов­хоз, его с удовольствием принимают и платят очень приличные деньги, что-то около семидесяти рублей за тонну. Все мы уже не крестьяне, но я заверяю вас, что мы работаем на покосе так, как работали бы на себя, для своей коровы.

Радость встречи с крестьянским трудом-старанием всегда трогает меня, запоми­нается надолго во всех своих мелочах и деталях...

Но прежняя технология заготовки сена, в основе которой лежало «все время быть на покосе при сене», увы, к сожалению, почти повсеместно забыта,

Косят сено теперь зачастую не по ут­ренним росам. Автобус привозит трактори­стов на покос в лучшем случае уже тог­да, когда мы, накосившись, заканчиваем утреннее чаепитие, а траве давно поло­жено сохнуть. Валит быстрая машина тра­ву всю рабочую смену — до вечера: как будто она и без солнца высохнет. Сено тоже сгребают машиной, порой без ог­лядки на погоду. Все, что есть, — в скирду.

И я не впервые с болью замечаю, что и на сей раз сено, убранное механизи­рованной бригадой, низкого качества... В подтверждение цитирую научный труд «Кормление сельскохозяйственных жи­вотных»:

«При неблагоприятной дождливой пого­де из скошенных растений вымываются растворимые питательные вещества — углеводы, белки, витамины и минеральные соли, а кроме того, масса увлажняется, в ней усиливаются ферментативные про­цессы и возрастают потери питательных веществ. Особенно велики потери каро­тина, которые параллельны исчезновению зеленого цвета сена. Поэтому необходи­мо, во-первых, сушку травы проводить возможно быстрее, чтобы уменьшить по­тери голодного обмена и распада после отмирания клеток, во-вторых, обеспечить одновременное отмирание и высушивание как листьев, так и стеблей растений и, в-третьих, предупредить вымывание пита­тельных веществ осадками...

При хорошей погоде и сушке травы на земле потери полезных питательных ве­ществ за счет расщепления и механиче­ских потерь (обламывания) доходят до 30%, при дождливой погоде они возрастают до 50% и более. При сушке травы на приспособлениях — вешалах, изгоро­дях, пирамидах — в хорошую погоду удавалось потери снизить до 10% и ме­нее. Все потери указаны по отношению к содержанию полезных питательных ве­ществ в траве»,

Любая работа должна начинаться с же­лания выполнять ее хорошо. А что ка­сается покоса, то тут, простите, не могу придумать ничего нового и повторяю еще раз старое крестьянское правило: люди должны все время находиться при сене, чтобы зимой иметь в изобилии молоко и мясо,

А сена только вокруг нашей лесной де­ревушки хватило бы не на одно совхоз­ное стадо, если, конечно, приложить ста­рательные руки.,.

Осенние холодные дожди моют черные скирды... Скирды черны не только сна­ружи от сентябрьских дождей, но и из­нутри. Негодное сено списывается на не­погоду, которая якобы помешала сено­косу. Я слышу об этом уже который год, И в моей памяти встает окская пойма послевоенного времени — обширные за­ливные луга около Белоомута. Первый укос с них шел общественному стаду, а для своих коровенок колхознику разрешалось косить только отаву. Да и то из расчета девять стогов колхозу и только десятый — себе. Да еще сделайте по­правку, что десять стогов с отазы — это не десять стогов июльского сена: отава поднимается по лугам к сентябрю, когда дождит куда чаще, чем в июльские дни, да и сами дни в сентябре куда холод­ней. И даже в такую, совсем неподходя­щую для сенокоса погоду, когда утренняя роса перемежается с ночным инеем, люди умудрялись заготавливать сено и на свою корову, и на девять колхозных...

Черные скирды. Сейчас уже, к сожалению, ничего не исправишь, не вернешь упущенного. Хочется верить, что вот на будущий год.,,

2. СУЩИК

«...В России в большом ходу и имеет весьма важное значение сушение разной мелкой, рыбы в особо устраиваемых печах, Этот промысел, известный под именем «сущикового», особенно распространен в приозерных губерниях (Олонецкой, Псковской Новгородской), где по большим и малым озерам ловится громадное количество снетка, ерша, окуня («остряченок»), плотицы идущих в общей своей массе на «сущъ», являющийся по доступности цены почти исключительно окивотной пищей для простого народа. Поэтому такой промысел и имеет такое важное значение. Сушение этой мелочи производится прямо на поду жарко натопленной, несколько видоизмененной русской печи. Для умелого сушения надо иметь большой навык, чтобы не сжечь рыбы и не вынуть ея из печи сырою. Сушеная мелкая рыба идет преимущественно для приготовления рыбной ухи, отличающейся превосходными вкусовыми и питательными качествами».

Полная Энциклопедия русского сельской хозяйства.
1901 год. С.-Петербург.

Вам приходилось когда-нибудь отведать суп со снетками? Мелкая сухая рыбеш­ка, доставленная вам на стол с какого-нибуд Викшозера. Красивыми снежными дольками нарезан картофель. Можно до­бавить и лук, и перец, и лавровый лист. Вот мелкая медленная закипь появляется по стенкам кастрюли, пузырьки чаще, больше, потом полчаса кипения, и по та­релкам разливается темно-янтарная жид­кость, а во рту приятно, с мягким, неслыш­ным хрустом рассыпается то, что совсем недавно называлось сухим снетком,

Суп из сухой плотвы готовится по тако­му же рецепту. Вкус бульона и рыбы пов­торяет собой вкус супа из снетка, но блю­до, приготовленное из сухой плотвы, яр­че цветом и запахом. Суп из сухого оку­ня слаще и крепче. Оставленный в каст­рюле не очень близко от печи, он засты­вает к утру и употребляется уже в хо­лодном виде. Суп из сухих щучьих голов застывает в бледно-желтое заливное, и такое заливное аппетитно даже после классических рыбных блюд...

О сущике я не знал ничего до 1965 года. В тот год я поехал на Север за своим собственным, по выражению М. М. Пришвина, «волшебным колобком». Мой «колобок» и привел меня в лесную деревушку,

Пожалуй, тогда я перепробовал все воз­можные здесь виды работ и остановился на рыбной ловле.

Основной базой для развития рыбного промысла на внутренних водоемах нашей I Северо-Западной зоны являются большие и малые озера. Причем в одной только Карелии насчитывается 61 100 таких водое­мов, общая площадь их более 4,2 миллио­на гектаров («Рыбоводство на малых озе­рах Карелии». Петрозаводск. 1969 г.).

В аналогичной работе, изданной спустя десять лет, в подтверждение исключитель­ной озерности Карелии находим: «Всего вода занимает 18% общей площади Карелии; даже в таких водных странах, как Финляндия, Швеция и Канада, водная по­верхность не превышает 12% их терри­тории» («Рыбохозяйственное освоение внутренних водоемов Карелии». Петрозаводске 1979 г.),

Правда, не все озера одинаково богаты рыбой. Есть и так называемые «мало-кормные», где без ущерба для водоема можно ежегодно отлавливать лишь пять килограммов рыбы с гектара. Озера побогаче на рыбу именуются «среднекормныки», Рыбопродуктивность их повыше — здесь ежегодно можно отлавливать до пятнадцати килограммов рыбы с гектара. А «высококормные» дают и того больше. Сколько именно в Карелии «малокорммых» «высококормных» озер, не знаю: таких данных нигде не нашел. Поэтому позволю себе некоторую вольность и предположу, что все озера являются малокормными, то есть рыбопродуктивность их не превышает пяти килограммов с гектара. Тогда, умножив показатель рыбопродуктивности на общую площадь, получим цифру, характеризующую возмож­ную ежегодную добычу рыбы на больших и малых озерах Карельской АССР, — 210 тысяч центнеров. Много это или мало?

Снова обратимся к коллективному тру­ду «Рыбохозяйственное освоение внутрен­них водоемов Карелии»:

«Многолетние комплексные исследова­ния, проведенные коллективом Севрыб-НИИ проекта, показали, что, при условии строжайшего выполнения рекомендаций науки и осуществления капитального стро­ительства рыбоводных хозяйств качествен­но и в точно установленные сроки, уже к 1990 году во внутренних водоемах Ка­релии ежегодно можно получать до 190 тыс. ц рыбы, а к 2000 году эта ве­личина может возрасти до 330 тыс. ц».

Ну а чем радуют нас сейчас рыбодобытчики республики?

«В пяти наиболее крупных озерах (Онежском, Ладожском, Водлозере, Выг-озере, Сямозере) общей площадью 1,6 млн. га в 1976—1977 годах было выловлено 23,8 тыс. ц рыбы, т. е. 79,3% от общего вылова», ч.

Исходя из этих данных, несложно под­считать и общую цифру добычи рыбы на внутренних водоемах Карельской АССР — она составит всего около 30 тысяч цент­неров.

Сравните эту цифру (30 тыс. ц) с нашей расчетной (210 тыс, центнеров) и с циф­рой, намеченной наукой на 2000 год (330 тыс. ц)... Не правда ли, пропасть слиш­ком велика? Она может стать и еще боль­ше, если в расчет, проводимый нами, вве­сти небольшую поправку и ориентировать­ся не на пять, а на десять килограммов с гектара. Тогда возможный годовой улов составит уже 420 тысяч центнеров рыбы.

Но, может быть, все это розовые меч­ты? Фантазия? Желаемое вместо действи­тельного?..

Цифра в 163,5 тысячи центнеров рыбы в год (улов 1913 года) близка к нашей —: 210 тысяч. Но хотелось бы обратить вни­мание сейчас на другую цифру — на ве­личину рыбопромысловой продуктивности малых озер на 1913 год — 18 килограм­мов с гектара. Сегодняшний показатель рыбопродуктивности озер Карелии, на ко­торых ведется промысел, куда ниже.

Что же привело к этому?

Каждый водный организм требует для своего нормального существования впол­не определенных условий. Если карася-недомерка устроит даже грязный прудишко, то сиг селится только в чистых водах, А мы знаем достаточно примеров, когда бытовые и промышленные сливы отрав­ляют водоемы. Не без оснований, в част­ности, в свое время обвиняли гидрострои­телей и Кондопожский ЦБК в гибели си­га в Кондопожской губе Онежского озе­ра и в реке Суне.

Дожди и весенние воды несут значи­тельную часть минеральных удобрений, предназначенных для зерновых, овощных и кормовых культур, в реки и озера. Получив нежданную подкормку, как на дрожжах разрастаются подводные джунг­ли, и вчера еще чистые водоемы на гла­зах превращаются в болота.

Не всегда оправданно вмешиваются в жизнь озер мелиораторы.

Все чаще защитники природы бьют тре­вогу по поводу вреда нашим рекам и озерам от моторных лодок и катеров, на­ходящихся в частном пользовании. Еже­суточно водоемы республики получают около десяти тысяч литров отработанных отходов: в Карелии более 25 тысяч еди­ниц маломерного флота, снабженного под­весными и стационарными моторами.

Но только ли загрязнение озер привело к снижению улова рыбы?

«Несмотря на обилие в республике озёр, регулярный промысел рыбы ведет­ся всего лишь на 60—80 водоемах. Наи­более интенсивно облавливаются Онеж­ское (45,5% общего вылова рыбы) и Ла­дожское (20,2%) озера, а также Топозеро-Пяозеро (12,3%) и Сямозеро (5,3%)... Остальные из названных 60—80 водоемов облавливаются путем выездов рыболовец­ких бригад на короткие периоды сезон­ного лова. Многие большие озера (пло­щадью более 50 кв. км): Энгозеро, Ка­менное, Ондозеро, Нюкозеро, Лексозеро, Ровкульское, Елмозеро, Сундозеро, Гимольское, Шотозеро и др. — промыслом до сих пор не освоены. Более мелкие озе­ра (площадью 10—15 кв. км) и реки рыб­ной промышленностью республики совер­шенно не используются» («Рыбохозяйствен­ное освоение внутренних водоемов Каре­лии»).

Итак, в основном на пять самых боль­ших озер возложена сегодня суровая обя­занность выполнять план по рыбодобыче, установленный для всей автономной рес­публики, Но как раз большие озера — судоходны, имеют по берегам промыш­ленные предприятия и испытывают на се­бе в значительной степени то отрицатель­ное воздействие деятельности человека, о котором уже говорилось. И коммуналь­ные, и промышленные стоки, и минераль­ные удобрения с полей, и маломерный флот, и флот класса «река — море» — все это не может не привести к таким изме­нениям среды обитания водных организ­мов, которые не лучшим образом сказы­ваются на рыбных запасах. Видимо, так прежде всего и следует ответить на во­прос: почему же резко снизилась рыбо­продуктивность озер, где ведется промы­сел, почему же вместо 18 килограммов с гектара ныне мы еле-еле набираем че­тыре, и то при условии, что 2,6 килограм­ма приходится на долю рыболовов-люби­телей, то есть всего 1,4 килограмма с гектара дает рыбная промышленность рес­публики?

Когда рыбопродуктивность карельских озер оценивалась на круг достаточно вы­соко, промысел велся не на 60—80, а на тысячах озер... Так, на территории нынеш­него Пудожского района систематический лов рыбы в 1913 году проводился на пя­ти из каждых шести учтенных озер, А уч­тено на это время здесь было 271 озеро. В бывшем Олонецком уезде учтено 457 озер. Лов рыбы не производился только на одном. В Петрозаводском уезде учте­но 435 озер. Лов рыбы не производился из восьми...

Вот так со всех озер и собирался по-немногу «урожай»...

Немалый урон промыслу рыбы на малых водоемах Северо-Запада был нанесен во время концентрации сельскохозяйст­венного производства в 60-х годах. Лес­ные деревушки, в массе своей собирав­шиеся по берегам малых и больших се­верных озер, однажды перестали сущест­вовать — люди переселились на цент­ральные усадьбы, поближе к проезжим дорогам и подальше от воды и леса.

Я был свидетелем этих не очень весе­лых событий. Бродил тогда по берегам оставленных людьми озер, навещал бро­шенные избушки, ремонтировал, так, на всякий случай, оставшиеся без хозяев лод­ки и с горечью осознавал, что сущиковый промысел, дававший местному населению из года в год в достатке здоровый, при­вычный продукт питания, перестал суще­ствовать.

В то время я был, пожалуй, единствен­ным и последним в округе рыбаком-заго­товителем, поставлявшим легендарный су­щик, живя в лесу, в брошенной деревуш­ке, оказавшейся вдруг в двадцати пяти километрах от ближайшего поселения.

Рыболовство в 60-е годы переместилось на несколько больших озер, где богато оснащенные многочисленные рыбацкие артели, погрузившись на сейнеры, которым под силу противостоять любой морской волне, принялись тралить и цедить воды Онежского и Ладожского озер, стремясь во что бы то ни стало выполнить спускае­мый на республику план добычи рыбы.

Положение с рыбными запасами на тех нескольких озерах, где из года в год ве­дется интенсивный промысел, именуется ныне, мягко говоря, «напряженным».

«Анализ имеющихся статистических данных показывает, что в течение несколько десятилетий в промысле рыбы на внутренних водоемах Карелии произошли серьезные, к сожалению, не всегда положительные количественные и качественные! изменения. Учтенный вылов рыбы сократился, причем снижение уловов произошло в большинстве промысловых водоемов и практически по всем видам рыб. Если общий учтенный вылов рыбы в 1976—77 годах по сравнению с 1951—55г. годами сократился на 30,3%, то улов лососевых видов рыб сократился почти I 5 раз, сиговых на 32,8%, крупного частика более чем вдвое» («Рыбохозяйственное освоение внутренних водоемов Карелии»)

Большие озера «заболели», и эту «болезнь, к сожалению, нельзя тут же победить ни самыми лучшими рецептами, составленными с учетом новейших достижений рыбохозяйственной науки и практики, ни хирургическими методами. Чтобы восстановить былую славу водоемов, требуется дорогостоящая система мероприятий. Для небольшого сельского пруда он выглядела бы примерно так: пруд над почистить, зарыбить вновь и установил строгий контроль за поведением людей на берегу. В нашем случае речь идет на о прудишке, разместившемся посреди деревни, а об озерах-гигантах, общая площадь которых оценивается а 1,6 миллионов гектаров, Но ведь имеются и озера поменьше, на них в последние годы не велся рыбный промысел. Суммарная площадь малых во­доемов Карелии не так уж и мала — 2,6 миллиона гектаров. Могут ли они выру­чить нас уже завтра?

Вероятно, при разумном хозяйствовании могут. Но кто и как возьмется за это де­ло? Рыбацкие бригады, где-то там про­мышляющие рыбу покрупней, а следова­тельно, и подороже, наш мелкий, деше­вый сущик никак не привлечет. Да и бо­юсь я, что они, подстегиваемые планом, не остановятся на частичном отлове плот­вичек и окуньков и если уж начнут про­мысел, то завершат его по тотальному плану. Благо таковой карельскими учены­ми разработан:

«Разработанный ГосНИОРХ тотальный метод облова озер также позволяет в не­сколько раз увеличить производительность труда. Он заключается в том, что тщательно подготовленное озеро по береговой линии обволакивается специально создан­ным крупногабаритным неводом. Вылав­ливается практически вся рыба, находя­щаяся в водоеме».

Так кто же тогда поможет нашей во­де, кто, не торопясь, с заботой и ответ­ственностью возьмется здесь за снасти, чтобы сократить численность так назы­ваемой «сорной рыбы», и не просто со­кратить, выловить, но еще и доставить ее желающим в качестве прекрасного пи­щевого продукта?

Увы, нет сегодня на берегу моего озе­ра прежних старательных, неторопливых рыбаков — покоятся они на кладбище и уже никогда больше не отведут от берега свои аккуратные лодки-кижанки. Нет им и смены, постоянно живущей на берегу Пелусозера (да и других похожих озер) — оно обживается дачниками, отпускниками, школьниками в дни каникул... И все-таки я настойчиво собираю единомышленни­ков, которые взялись бы за приготовле­ние сущика.

Добровольцы есть, и неводок справим в два счета. И мотоцикл имеется, чтобы сразу же вывезти свежую рыбу. И ее обязательно разберут в поселке лесору­бов или на центральной усадьбе совхоза. Ну а что не свезем на мотоцикле, то в печь, на суше! Словом, все у нас, как скажут в таком случае, на мази: и произ­водственная база, и орудия труда, и ры­нок сбыта, и рабочие руки, не оторван­ные от основного общественно полезного труда, — ведь ловить рыбу мы будем пос­ле работы, вечерами или в зыходные дни...

Вот и глядим мы на притихшую перед близким вечером воду Пелусозера, любу­емся лесными островами и берегами на­шего водоема, потягиваем на удочку худо­сочных плотвичек и маломерных окуньков и вспоминаем, что когда-то сущиком мож­но было в достатке запастись на зиму, а теперь его днем с огнем не сыщешь. Нет-нет да и скажет кто-нибудь в сердцах: «Брось ты этот сущик — не нужен он никому, кроме тебя!».

Не верю! Честное слово, не верю в ненужность умно и честно добытого про­дукта, высококалорийного, идущего для приготовления рыбной ухи, отличающейся превосходными вкусовыми и питательны­ми качествами.

Вперед
Оглавление
Назад


Главное за неделю