Важное
Главное в военных СМИ за неделю: неприкосновенность выделенных на ГОЗ средств, первый "Каракурт" с Амура, замена автомату АКС-74У
"Новая ЭРА" 
|
2. Американская и английская политика порабощения КитаяЕдиный англо-американский империалистический фронт против китайского народа и его освободительного движения выразился в таких действиях, как выдвижение доктрины «открытых дверей» в Китае, как империалистическая политика этих держав во время народного восстания 1900 г. («боксёрское» восстание) и во время революции 1911—1912 гг. Общая англоамериканская линия проявилась также во время русско-японской войны и в некоторых других случаях. Это не значит, что по указанным вопросам между Англией и США не было разногласий и попыток обмануть друг друга. Но основная тенденция их политики по этим вопросам состояла в совместных выступлениях против национально-освободительного движения китайского народа, а также и против некоторых важнейших капиталистических соперников.Давая общую характеристику этому периоду, В. И. Ленин в 1908 г. писал: «Конкуренция капиталистических держав, желающих «урвать кус» и расширить свои владения и свои колонии, — затем боязнь самостоятельного демократического движения среди зависимых или «опекаемых» Европой народов,—вот два двигателя всей европейской политики»(1). В статье о событиях на Балканах и в странах Передней Азии Ленин прямо указывал, что буржуазия стремится «прикрыть лицемерными речами и дипломатическими фокус-поку-сами контрреволюционную коалицию так называемых цивилизованных наций Европы против наименее цивилизованных и наиболее рвущихся к демократизму наций Азии»(2). В конце XIX и в начале XX в. Соединённые Штаты наряду с Англией и Японией уже снискали себе особенную ненависть в Китае. Эту ненависть американский империализм возбудил своими насилиями над китайцами, своим третированием китайцев как неравноправной, «низшей» нации, своим самым активным участием в подавлении освободительной борьбы китайских народных масс. Нуждаясь в дешёвой рабочей силе в первое время после гражданской войны, США в июле 1868 г. заключили с Китаем договор о беспрепятственной иммиграции китайцев в США и американцев в Китай. Но вскоре же начались преследования китайцев в США. Избиения китайцев на улицах городов, издевательства над ними, убийства и китайские погромы стали обычным явлением в США. В 1879 г. вопреки обязательствам, данным по договору 1868 г., конгресс утвердил закон, по которому воспрещалось прибытие в США более 15 китайцев на каждом отдельном судне. В следующем году Вашингтон принудил пекинское правительство заключить соглашение, по которому американское правительство получило право ограничить китайскую иммиграцию в США. Это был ещё один неравноправный договор между США и Китаем, так как Китай подобного права в отношении въезда американцев не получил. В 1882 г. конгресс США издал закон о полном запрещении китайской иммиграции на десять лет, хотя даже по Пекинскому соглашению 1880 г. американское правительство имело право лишь ограничить, но не воспретить китайскую иммиграцию(3). Американские проповедники расоненавистничества в западных штатах устраивали кровавые китайские погромы. Один из крупнейших погромов имел место в штате Уайоминг. Китайский посёлок в городе Рокспрингс был сожжён дотла, 28 китайцев были убиты, 15 тяжело ранены. После многократных протестов китайского правительства Вашингтон согласился уплатить ничтожную сумму в 276 тыс. долл. в счёт компенсации пострадавшим от погромов, но вынудил представителей Китая подписать соглашение о воспрещении китайской иммиграции в США на 20 лет. Не дожидаясь ратификации соглашения Китаем, американский конгресс принял закон о запрещении китайской иммиграции. Это привело к новым протестам со стороны Китая. Китайское правительство указывало, что США постоянно нарушают заключённые международные договоры и признанную международным правом дипломатическую процедуру. Китайско-американские отношения обострились настолько, что в течение четырёх лет, с 1889 г., между Китаем и США фактически не существовало дипломатических связей. Желая восстановить эти связи с Китаем, американская дипломатия совершила лживый манёвр, предлагая ограничить запрещение въезда китайских рабочих сроком в 10 лет. В 1894 г. был заключён новый договор о китайской иммиграции в США. Согласно договору на 10 лет воспрещался въезд в США китайских рабочих(4). Когда эти 10 лет истекли, Китай отказался возобновить договор. Конгресс США снова односторонним актом издал закон о воспрещении китайской иммиграции, не ограничив его никаким сроком. В ответ на это в Китае в 1904 и 1905 гг. был проведён бойкот американских товаров. Впервые полуколониальный Китай применял в качестве оружия в борьбе с империализмом бойкот товаров империалистической державы. Презрение к американской империалистической политике широко распространилось среди китайцев. Направляя в 1907—1908 гг. военную эскадру к берегам Азии, американское правительство ставило этой эскадре как одну из задач — навести страх на китайцев и заставить их полностью отказаться от антиамериканского бойкота. На фоне возрастающей враждебности китайцев к США, вызванной антикитайскими иммиграционными мероприятиями американского правительства, погромами и убийствами китайцев в США, и на фоне затаённой острой ненависти китайского народа к Англии, всё расширявшей своё империалистическое господство в Китае, развёртывались в этот период различные дипломатические, военные и политические события, в ходе которых китайский народ оказывался объектом и жертвой англо-американской империалистической агрессии. И Англия и США во время японо-китайской войны поддерживали агрессора — Японию. Англия не приняла участия в протесте трёх держав (России, Франции, Германии) против захвата Японией Ляодунского полуострова. Между Китаем и США только в 1894 г. были восстановлены дипломатические отношения, прерванные во время президентства Гаррисона. США даже предупредили токийское правительство об угрозе вмешательства европейских держав в пользу Китая и отклонили план, по которому державы должны были гарантировать независимость Кореи. В то же время американское правительство с удовольствием наблюдало за японо-китайским конфликтом, надеясь, что в результате войны обе стороны ослабеют. Английские дипломаты надоумили японцев включить в мирный договор статью о предоставлении японцам права открывать в Китае промышленные предприятия. Английское правительство полагало, что для самой Японии эта статья не будет иметь практического значения ввиду промышленной отсталости страны. Зато Англия автоматически (в силу статьи о наибольшем благоприятствовании, включённой во все неравноправные договоры) получала те же права, что и Япония,— более того, английские колонизаторы надеялись, что именно они воспользуются всеми выгодами, поскольку Англия была богата капиталами и к тому же наиболее основательно закрепилась в Китае. Вначале — до русско-японской, а отчасти даже до первой мировой войны — так и было. Англия прежде всего воспользовалась новым правом империалистических держав создавать в Китае свою промышленность. Первую свою бумагопрядильную фабрику англичане построили в Китае (в Шанхае) в 1890 г. В 1900 г. английские капиталисты имели в Китае 17 прядильных фабрик с 566 тыс. веретён. Англо-американская совместная политика, направленная против Китая, приняла своеобразную форму в связи с выдвижением доктрины «открытых дверей». Родоначальником этой доктрины явилась английская дипломатия. В связи с борьбой держав за сферы влияния в Китае, опасаясь, что в какой-либо части Китая деятельность английского капитала может быть ограничена или совершенно вытеснена, лондонское правительство стало уже в 1897—1898 гг. подумывать о том, где и при помощи каких мероприятий найти союзников для обеспечения своих интересов в Китае. Большую тревогу среди английских экспортёров вызвало явно наметившееся в 90-х годах снижение экспорта английских хлопчатобумажных изделий в Китай. Экспорт английской пряжи в Китай возрастал вплоть до 80-х годов, а тканей — даже до начала 90-х годов. Затем началось быстрое падение экспорта. Ввоз английской пряжи, например, упал за десятилетие — с 1885 до 1895 г. — почти наполовину(5). Правда, в это время возрос экспорт из Англии в Китай чугуна и стали, а также различных машин. В 1900 г. было ввезено в Китай 77 тыс. г чугуна и стали против 35 тыс. т в 1875 г., машин было ввезено в 1895 г. на 295 тыс. ф. ст. против 47 тыс. ф. ст. в 1875 г. Но это не могло компенсировать общего падения удельного веса Англии в китайской торговле. Ещё в 1874 г. Доля Англии во внешней торговле Китая равнялась 40% всей торговли. В 1899 г. английская доля составляла 20%, а в 1902 г. —всего 12,8%. Во второй половине XIX в. английский экспорт в Китай достиг максимума, особенно в 70-х и 80-х годах. В начале 90-х годов наметилось абсолютное снижение английского экспорта в Китай. Импорт из Китая держался на высоком уровне с конца 60-х и до 80-х годов(6), уменьшался и удельный вес англичан среди других иностранцев в Китае. В 1880 г. англичане составляли ещё 50% всех иностранцев в «Срединной империи», а в 1899 г. — только 32%. В роли одного из важных соперников Англии выдвигалась Россия. Вот как впоследствии английские империалисты оценивали со своей точки зрения результаты сооружения Сибирской железной дороги, завершённого в основном в 90-х годах. Эта железная дорога, писал Хадсон, «дала возможность России подорвать на Дальнем Востоке монопольное положение Англии, которым она пользовалась по отношению к России и другим европейским континентальным державам благодаря своему господству на море. Со времени Трафальгарской битвы... Англия являлась арбитром во всех конфликтах, порождаемых заморской колониальной политикой других европейских держав. Только Россия, обладая сухопутной связью с Азией, была в состоянии пренебрегать британской гегемонией. Однако вплоть до сооружения Транссибирской железной дороги это преимущество России было чисто потенциальным»(7). Конечно, «преимущество России» и до сооружения Сибирской железной дороги было не только потенциальным, но и реальным; в результате же сооружения железной дороги оно серьёзно усиливалось. Английские дельцы пытались найти союзников для Поддержки своих колониальных позиций в Китае, союзников, с которыми можно было бы совместно выступить против других империалистических претендентов на господство в Китае. В последние годы XIX в. английское правительство искало «союзников» и в Вашингтоне, и в Берлине, и в Токио, оно вело переговоры даже с Россией. В конце 1897 г. министр колоний Джозеф Чемберлен предложил английскому премьеру Солсбери проект соглашения с Японией. Через месяц он выдвинул другой проект, который имел в виду переговоры одновременно с Соединёнными Штатами и Германией. Этот план Чамберлена предусматривал также провозглашение требования, чтобы всякий порт в Китае, оккупированный иностранной державой, стал открытым для всех на равных условиях(8) т. е. чтобы оккупировавшая держава не обладала никакими привилегиями по сравнению с другими иностранными державами. Это и было рождение так называемой доктрины «открытых дверей и равных возможностей». Уже в марте 1898 г. Бальфур и Чемберлен в беседе с первым секретарём американского посольства стали убеждать его в том, что для США было бы весьма выгодно поддержать английскую политику в Китае. Затем английский посол в Соединённых Штатах Паунсфот завёл беседу с государственным секретарём Шерманом о целесообразности объединения англо-американских усилий для проведения в Китае политики свободы торговли и равных экономических возможностей(9). Это было ещё до нападения США на Испанию. Шерман отклонил английское предложение, мотивируя это тем, что оно идёт вразрез с американской политикой, преследующей принцип не впутываться совместно с какой-либо державой в международные дела. Джозеф Чемберлен тогда пытался достигнуть понимания с Германией. В конце марта английская и германская дипломатия уже начала обсуждение вопроса о возможности заключения англо-германского союза(10). Англо-германский союз, по мысли английских политиков, в основном должен был быть направлен против России. В. И. Ленин в «Тетрадях по империализму» отмечает: «1898: Англия ведет переговоры с Германией о союзе против России. (Не сторговались!)»(11). Английские и германские империалисты договорились лишь по частному вопросу о занятии Англией Вейхайвея — китайского порта на северном побережье провинции Шаньдун, которую Германия уже считала после захвата Циндао своей сферой влияния. Вильгельм заявил, что Германии выгодно иметь ««английский клин» между Россией и Германией» Идея позондировать почву в направлении англо-германского союза, очевидно, зародилась в финансовых кругах Сити. (12) марта 1898 г. англо-германская финансовая группа предоставила уже второй заём Китаю в размере 16 млн.. ф. ст. Первый заём на такую же сумму был предоставлен в марте 1896 г. Захват Циндао немцами в ноябре 1897 г. был произведён вопреки русским интересам но личной договорённости между кайзером Вильгельмом и царём Николаем, которого Вильгельм легко обманывал в интересах германского империализма. Германское правительство, зная, что Россия, несмотря на это, может выступить с протестом и противодействовать захвату Циндао, так как она была обязана к этому договором, заключённым ранее с Китаем, обеспечило для своей агрессии поддержку Англии. Захватив Вейхайвей, Англия принудила Китай подписать в 1898 г. также конвенцию о расширении территории Гонконга(13). Таким образом, как раз на почве общей агрессии против Китая и против интересов России на Дальнем Востоке возникла идея заключения общего англо-германского союза. Ещё до этого в ходе поисков союзников английское правительство пыталось найти общий язык с Россией с тем, чтобы достигнуть широкого общеполитического соглашения. Предложение английского премьера Солсбери о разделе Китая и Турции, внесённое в январе 1898 г., было, однако, отклонено русским правительством(14). В апреле 1899 г. в результате переговоров было подписано лишь русско-английское соглашение о сферах железнодорожного строительства. Бассейн Янцзы был признан английской сферой, область к северу от Великой стены — русской сферой. Убедившись, что нельзя достичь договорённости с Россией на почве раздела Китая и что Германия не хочет связывать свою агрессию, давая союзные обязательства по отношению к Англии, британская дипломатия вновь обратилась к Соединённым Штатам. Осенью 1898 г. английская печать открыто стала пропагандировать политику «равных возможностей и открытых дверей», а в январе 1899 г. лондонские дипломаты вновь обратились с соответствующим предложением к США, но результат был прежний(15). Среди американцев слишком сильно было недоверие к «коварному Альбиону» и жива была традиционная вражда к англичанам. Американское правительство опасалось предпринимать какие-либо шаги совместно с Англией уже по той причине, что правительству той партии, которая допустила бы совместную с Англией и по английской инициативе внешнюю политику, угрожало поражение на очередных выборах. Обвинение какого-либо американского деятеля, правительства или партии в том, что они ведут «проанглийскую политику», в то время было бы достаточным для того, чтобы эта партия или правительство лишились большого количества голосов американских избирателей. Лондон не был, однако, обескуражен первыми неудачами. Полагая, что Англия должна получить компенсацию за соблюдение нейтралитета во время испано-американской войны, английская дипломатия решила прибегнуть к другим методам, чтобы для проведения своей политики в Китае мобилизовать на помощь Америку. Когда стало ясно, что Россия отклоняет английский план раздела Китая, в США ранней весной 1899 г. прибыл представитель Объединённых торговых палат Великобритании лорд Бирсфорд. Он энергично занялся агитацией в печати, на собраниях, банкетах и т. п. в пользу политики «открытых дверей» в Китае. Стремясь поймать Вашингтон на удочку английской политики, Бирсфорд заявлял, что главную угрозу «равным возможностям» создаёт экспансия России. Но и Бирсфорд, так же как и другие английские дипломатические агитаторы, не смог возбудить серьёзного интереса к своим предложениям среди американских политиков. Тогда на сцену выступил негласный агент «Форейн оффис» Хипписли. Пользуясь своим близким знакомством с Рокхиллом, одним из советников государственного секретаря Хэя, Хипписли летом 1899 г. внёс предложение о том, чтобы США взяли на себя инициативу и выступили бы на международном поприще в пользу осуществления политики «открытых дверей и равных возможностей» в Китае. Хэй, симпатизировавший англо-американскому сотрудничеству, согласился в принципе с предложением Хипписли, но отметил в своём письменном ответе на имя Рокхилла (17 августа 1899 г.), что надо действовать весьма осторожно, чтобы не возбудить старых антианглийских настроений в американском народе. Чтобы ускорить дело, Хипписли вновь подчеркнул, что весь политический капитал, который будет нажит в результате выступления США, достанется американцам. США, дескать, приобретут славу «защитника китайских интересов» и «независимости Китая», а также «поборника международного мира и цивилизации». Выступление в этой роли даст республиканской партии и правительству такие козыри в руки, при помощи которых они смогут совершенно дискредитировать демократов — сторонников «Брайяна, Крукера и компании». К своему письму по этому вопросу Хипписли приложил меморандум, в котором были изложены в развёрнутой форме основные положения политики «открытых дверей». Новые «антидемократические» аргументы английского агента окончательно убедили государственного секретаря США в целесообразности его предложений. Хэй поручил Рокхиллу, через которого всё время велись переговоры с Хипписли, написать проект дипломатической ноты для вручения державам. 28 августа проект, в который почти слово в слово вошёл меморандум Хипписли, был готов. Он был одобрен Хэем и президентом Мак-Кинли и 6 сентября разослан американским послам. Послы обратились к берлинскому, лондонскому и петербургскому правительствам, а затем и к другим трём державам с пресловутой «американской» нотой о политике «открытых дверей и равных возможностей» в Китае. «Не мытьём, так катаньем» английская дипломатия заставила американцев играть свою игру. Это было возможно, однако, лишь потому, что политика «открытых дверей» совпадала в то время с интересами американского капитала, представители которого рассчитывали, как и английские капиталисты, благодаря своей экономической мощи при «открытых дверях» побить своих конкурентов и овладеть всем Китаем. Взгляды самого Хэя на роль и значение Китая хорошо отражены в его заявлении, неоднократно цитированном американцами. «Центр мировых политических бурь, — утверждал Хэй, — переместился в Китай. Кто разбирается в жизни этой обширной страны, тот обладает ключом к мировой политике на ближайшие пять столетий»(16). Доктрина «открытых дверей и равных возможностей» и американские ноты, которые предлагали осуществление этой доктрины, имели своей задачей ещё раз «узаконить», а также усилить нарушение суверенитета Китая, нанести ущерб его независимости. Ноты эти не возражали также против сфер влияния в Китае или захватов и «аренды» китайских территорий иностранными державами. Они не затрагивали также закреплённые уже соглашениями привилегии иностранных держав в их «сферах». Речь шла лишь о равных «коммерческих правах» в деле ограбления Китая для всех империалистических держав на арендованных территориях или в сферах. Англия и США добивались гарантий в том, что они не будут отстранены от эксплуатации китайского народа и на тех территориях, которые будут отданы в аренду другим державам или станут сферой влияния других держав. Как известно, ответы держав были уклончивы и содержали различные оговорки. Правительство США пользовалось доктриной «открытых дверей» для расширения своей агрессии. В частности уже в ноябре 1900 г. Хэй поручил американскому послу в Китае потребовать предоставления США концессии и морской базы у побережья провинции Фуцзянь. Японское правительство тогда напомнило Хэю, что он совсем недавно, 3 июля 1900 г., выступил с дополнением к доктрине «открытых дверей», лживо объявив в очередной ноте державам, что США будут преследовать политику «сохранения территориальной неприкосновенности Китая»(17). Токио, воспользовавшись американскими документами, предлагало соблюдать этот предложенный американским правительством принцип и рекомендовало США отказаться от приобретения базы в Фуцзяне. Японский империализм защищал собственные интересы, но американское правительство, лицемерно объявлявшее себя «другом» Китая, очутилось в данном случае в весьма неловком положении. Во время выдвижения доктрины «открытых дверей» и значительное время после этого англо-американское сотрудничество в этом вопросе осталось скрытым от постороннего мира. За исключением немногих лиц в лондонском и вашингтонском правительствах, никто не знал в то время, что подлинным автором ноты об «открытых дверях» является не американец Хэй, а англичанин Хипписли. Американское сотрудничество с Англией и другими империалистическими державами против Китая во время «боксёрского» восстания проводилось уже совершенно открыто. Участие американских войск (2 500 американских солдат и офицеров) в сопровождавшемся страшными жестокостями подавлении антиимпериалистического движения с необычайным лицемерием мотивировалось необходимостью защиты американских интересов в Китае, а также «гуманными целями борьбы с вар-варством». Когда 7 сентября 1901 г. подписывался «Боксёрский протокол», США получили долю контрибуции — 24,5 млн. долл. Народное движение против империалистического порабощения, получившее в европейской и американской печати название «боксёрского» восстания, широко развернулось в Северном Китае в 1900 г., хотя борьба народных масс, в особенности крестьян, против засилья иностранных угнетателей приняла значительные масштабы уже в предшествовавшие годы. Роль организующей силы в этом восстании сыграли тайные общества, или братства, охватывавшие главным образом крестьян и городскую бедноту. Как и во время тайпинского восстания, эти братства объединялись на религиозно-мистической основе, и в этом заключалась их слабая сторона. Наиболее широкое распространение имело общество «Ихэтуань», что означает «Общество взаимной верностью связанных добровольцев» (или «Общество мира и справедливости»), существовало общество «Большой кулак» и др. Члены обществ, подготовляя себя для борьбы, занимались физическими упражнениями, поэтому европейцы прозвали восстание в целом «боксёрским», а участников его «боксёрами». Недовольство народных масс империалистическим гнётом — захватом концессий и арендованных территорий, произволом миссионеров и пр. — было так велико, что движение, вспыхнув в Шаньдуне в начале 1900 г., распространилось стихийно, как степной пожар, на целый ряд провинций. Повстанцы выдвинули лозунг изгнания иностранцев из Китая, требовали от правительства прекращения антинациональной политики и заявляли, что, в случае если Цинская династия не выступит против восставших, они ниспровергнут династию. Маньчжурское правительство посылало войска против повстанцев, приказывало подавить их и уничтожить. Императрица Цыси, захватившая власть в 1861 г. и державшаяся на троне благодаря иностранной поддержке, за которую она расплачивалась национальными интересами Китая, ещё 16 мая 1900 г. издала от имени богдыхана указ по поводу ихэ-туаней, в котором приказывалось «как можно скорее непременно задержать главарей шайки и рассеять их последователей». Но вооружённые силы повстанцев уже приближались к Пекину. Цыси и её ближайшее окружение решили сманеврировать — возглавить это народное движение, чтобы предать его. Поэтому уже 8 июня был издан.иной указ, в котором говорилось: «Ихэтуани бескорыстно сражаются за империю и вдохновляют даже маленьких мальчиков взяться за палки... После войны я награжу их чинами и другими благами»(18). Повстанцы вступили в Пекин. В районе Тяньцзиня они вели бои с иностранными отрядами; в самом Пекине был осаждён иностранный квартал. Но в борьбе против иностранцев принимали участие лишь те части правительственных войск, которые сами перешли на сторону повстанцев. Часть армии придерживалась нейтралитета, а некоторые отряды за пределами Пекина (Не Ши-чена, Юань Ши-кая) продолжали вести активную борьбу против повстанцев. Империалистические державы собирали силы для расправы с народным движением. Восемь держав собрали армию численностью до 60 тыс. человек. В августе, после захвата Тяньцзиня, был взят Пекин. Войска интервентов неистовствовали, оставляя на своём пути горы трупов, руины городов и селений. Им не трудно было расправиться с повстанцами, вооружёнными главным образом ржавыми мечами и копьями. Восстание не имело должного политического и военного руководства, и поэтому оно, несмотря на отчаянную храбрость повстанцев, было обречено на поражение. Но восстание сыграло прогрессивную роль в истории Китая, подготовляя почву для будущих антиимпериалистических битв народных масс, развёртывавшихся на всё более высоком уровне. Своими новыми злодеяниями империалисты вызвали к себе глубокую ненависть в китайском народе. Эта ненависть к поработителям, приглушённая и затаённая, продолжала гореть ярким пламенем в сердцах китайских патриотов. Она всё больше направлялась и против маньчжурской династии, после подавления восстания вновь открыто заговорившей общим с империалистами языком. Достаточно ознакомиться лишь с некоторыми свидетельствами очевидцев о том, что творила озверевшая империалистическая военщина в Китае, чтобы понять, что ненависть китайского народа к вдохновителям этих злодеяний никогда не могла погаснуть. Один из этих очевидцев, финансовый агент России Покоти-лов, например, пишет в своём дневнике: «Приехали в Тун-чжоу... Город этот сожжён до основания. Говорят, что его пришлось сжечь во избежание заражения воздуха от массы трупов, лежавших по домам и на улицах. Более печальную картину разорения богатого города трудно себе представить». Немецкие и японские, английские и американские солдаты и офицеры, а также вооружённые иностранные резиденты в целях грабежа убивали всех китайцев не только на улицах, но и забирались в дома, где вырезывали всех от мала до велика. В другом месте тот же Покотилов отмечает: «Всего страшнее в настоящей войне то, что пленных не берут вовсе, так как возиться с ними было бы невозможно... Ввиду этого теперь прикалывают штыками всех лежащих на поле сражения». Вот как Покотилов описывает то, что творилось в самом Пекине после того, как в город вступили войска «цивилизаторов» и разбили «боксёров»: «Во всём городе происходит страшный грабёж. Иностранные войска грабят китайцев. Это, пови-димому, одобряется военными властями. Стремление к лёгкой наживе обуяло не только военных, но и штатских. Многие, вооружившись винтовками, отправляются в город и возвращаются с телегами, нагруженными шелками, мехами, а нередко и слитками серебра. Солдаты сбывают свою добычу за смехотворные цены своим офицерам, а также другим скупщикам»(19). Этот же автор рассказывает, как дипломатический корпус и высшие начальствующие лица разворовывали драгоценности в императорском дворце. Не менее отвратительную картину бандитизма рисует другой очевидец, Янчевецкий. В Тяньцзине, пишет он, «тысячи и десятки тысяч семей виновных и неповинных были разорены, перебиты, сожжены и рассеяны... У китайцев отнимали всё, что им принадлежало... всё более или менее ценное. Если хозяева не хотели показывать, где у них хранится добро, то им грозили ружьями и позорили их жён и дочерей». Он рассказывает и о том зрелище, какое представляла собой столица Китая Пекин в то страшное время: «По обеим сторонам тянулись пожарища, чернели обгорелые здания и магазины, под копыта лошади попадались трупы китайцев, обожжённые или обглоданные свиньями и собаками... Солдаты говорили, что китайцы не люди, и поэтому позволяли себе всякие бесчинства над жителями»(20). А вот письмо немецкого солдата, одного из тех, которые выполняли в Китае наказ Вильгельма II: «Пощады не давать, пленных не брать», поднять имя немцев в Китае «столь высоко, чтобы и через 1 000 лет ни один китаец никогда более не осмелился даже косо взглянуть на немца». «Ты понятия не имеешь, — писал этот солдат своему приятелю, — что у нас происходит... Перебиты были все, кого мы только встретили на пути: мужчины, женщины, дети. О, как кричали женщины! Но приказ императора гласит: «не давать пощады!»»(21). В. И. Ленин со всей силой своего бичующего слова разоблачил империалистический бандитизм в Китае, заявляя, что европейские правительства начали раздел этой страны «исподтишка, как воры. Они, — писал Ленин, — принялись обкрадывать Китай, как крадут с мертвеца, а когда этот мнимый мертвец попробовал оказать сопротивление,— они бросились на него, как дикие звери... И все эти христианские подвиги сопровождаются криками против дикарей-китайцев, дерзающих поднять руку на цивилизованных европейцев»(22). В. И. Ленин заявлял, что китайцы безусловно ненавидят «европейских капиталистов и покорные капиталистам европейские правительства». Он писал: «Могли ли китайцы не возненавидеть людей, которые приезжали в Китай только ради наживы, которые пользовались своей хваленой цивилизацией только для обмана, грабежа и насилия, которые вели с Китаем войны для того, чтобы получить право торговать одурманивающим народ опиумом (война Англии и Франции с Китаем в 1856 г.), которые лицемерно прикрывали политику грабежа распространением христианства?»(23). Во время подавления «боксёрского» восстания между империалистическими державами, в том числе и между Англией и США, усилились раздоры и противоречия в связи с планами будущего дележа добычи. Действуя совместно против освободительного движения китайского народа, империалистические страны в то же время начали ожесточённую грызню между собой. Это было продолжением борьбы за раздел Китая, начавшейся несколькими годами ранее. «Краткий курс истории ВКП(б)» констатирует: «С конца XIX столетия империалистические государства начали усиленную борьбу за господство на Тихом океане, за раздел Китая... В 1900 году царские войска совместно с японскими, германскими, английскими и французскими с невиданной жестокостью подавили народное восстание в Китае, направленное своим острием против иностранцев-империалистов»(24). Именно взаимная грызня и столкновение противоположных империалистических интересов создали такое положение, при котором оказалось невозможным достичь согласованного решения о разделе страны, и империалистические хищники определили лишь размеры огромной контрибуции — 450 млн. таэ-лей (а с процентами — почти 1 млрд. таэлей), обязательство о выплате которой они заставили подписать китайское правительство. Помимо уплаты этой колоссальной контрибуции по так называемому «Боксёрскому протоколу», подписанному 7 сентября 1901 г., маньчжурская династия обязалась не ввозить в Китай оружие без разрешения иностранных империалистических держав, передать под контроль этих держав для обеспечения уплаты контрибуции все важнейшие источники государственных доходов, такие, как таможенные сборы, соляная монополия и др. Эти державы получили право содержать в Китае в ряде пунктов свои войска, в том числе и в столице «для охраны посольств». Для размещения посольств державы получили целый район в столице, который не подлежал китайской юрисдикции и стал известен под названием «дипломатического квартала». Он был обнесён стеной и представлял собой крепость международного империализма в самом сердце Китая. Китайское правительство обязывалось предать смертной казни каждого китайца, кто примет участие в выступлении против иностранцев. Китай, таким образом, даже формально был лишён прав суверенного государства. Полуколониальный характер страны стал совершенно очевидным. Английская и американская буржуазия была особенно восхищена всеми этими событиями. Капиталисты и торговцы и той и другой страны, рассчитывая на свою экономическую мощь, надеялись урвать львиную долю в дальнейшем грабеже и эксплуатации китайского народа. Лицемерно провозглашая вновь в связи с возрастающей японской угрозой политику «дружбы» с Китаем, американское правительство в 1908 г. согласилось не требовать с Китая 10 млн. долл. боксёрской контрибуции при условии, что на эти деньги китайское правительство будет посылать студентов в американские университеты. В США китайские студенты проходили курс «американского воспитания» и проамериканской пропаганды. Многие из них затем становились американскими экономическими и политическими компрадорами или агентами американской разведки. (1) В. И. Ленин, Соч., т. 15, стр. 199—200. (2) Там же, стр. 199. (3) Treaties, Conventions, op. cit., p. 736. (4) Treaties, Conventions, op. cit., p. 740. (5) ЭКСПОРТ АНГЛИЙСКОЙ ХЛОПЧАТОБУМАЖНОЙ ПРЯЖИ И ТКАНЕЙ В КИТАЙ* * Е. Barns, British Imperialism in China, London 1926, p. 8. (6) АНГЛИЙСКАЯ ТОРГОВЛЯ С КИТАЕМ И ГОНКОНГОМ БЕЗ колоний и доминионов (в млн. ф. ст., а среднем в год)* * A. Sargent, Anglo-Chinese Commerce and Diplomacy, Oxford 1907, p. 199, 251. (7) E. Hudson, Far East in World Politics, p. 71 («Political and Strategic Interests of the United Kingdom», London 1939, p. 214). (8) Garvin, The Life of Joseph Chamberlain, vol. III, London 1933, p. 249, 252. (9) Gelber, The Rise of Anglo-American Friendship, Oxford 1938, p. 11—12. (10) Выступая с речью в Бирмингаме, Чемберлен публично провозгласил общность интересов англо-саксонских стран — Англии и США. Во время свидания Бальфура с Вильгельмом и Бюловом Чемберлен выдвинул идею союза «тевтонской» расы — союза Германии, Англии и США. (11) В. И. Ленин, Тетради по империализму, 1939, стр. 620. (12) Цит. по Г. Ефимову, Очерки по новой и новейшей истории Китая стр. 106. (13) Treaties, Conventions, op. cit., p. 539. (14) См. «История дипломатии», т. II, стр. 127. (15) Griswold, The Far Eastern Policy of the'United States, New York 1938, Ch. 11, p. (16) Цит. по Carlson, Chinese Army, 1940, p. 3. (17) «Foreign Relations of the U. S.», 1900, p. 299. (18) Указы цит. по Демчинский, Россия в Манчжурии, Спб. 1908, стр. 113, 118. (19) Покотилов, Дневник, изд. Министерства финансов, 1900, стр. 3, 33, 39. (20) Янчевецкий, У стен недвижного Китая, Спб. 1903, стр. 300, 453, 478. (21) «Новая история колониальных и зависимых стран», т. I М. 1940, стр. 629—630. (22) В. И. Ленин, Соч., т. 4, стp. 349. (23) Там же, стр. 348. (24) «История ВКП(б). Краткий курс», стр. 52. Вперед Оглавление Назад
|
