Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Виртуальное прототипирование в Зеленодольском ПКБ

Как виртуальное
прототипирование
помогает
создавать корабли"

Поиск на сайте

О кафедрах прикладных наук*

В числе прочих сотоварищей(1) мне было предложено изложить письменно соображения, в силу которых я считаю полезным включение в состав Отде­ления физико-математических наук кафедр по так называемым прикладным наукам или техническим наукам.

Исполняя это поручение по отношению к группе наук физико-механических, я невольно перечитал перевод известной речи Вил. Дж. Макгорна Ранкина: «De concordia inter scientiarum Machinalium Completationem et Usum»,(2) помещен­ной как введение в его руководстве «Прикладной механики».

Эта речь была произнесена Ранкиным 3 января 1856 г. при занятии кафед­ры гражданского инженерного искусства и прикладной механики, незадолго перед тем учрежденной при Глазгоуском университете. Соображения, высказанные знаменитым ученым и инженером, одним из основателей термодинамики, не утратил своей силы и по наше время; поэтому я позволю себе привести краткие выдержки из этой речи, ибо, по сути дела, академическая и университетская кафедры весьма близки, и учреждение кафедры инженерной науки при древ­нем университете представлялось столь же необычным, как и при одной из старейших академий.

«Противопоставление теории и практики, — говорил Ранкин, — ведет свое начало еще от древних греков, являющихся родоначальниками нашей культуры и нашими учителями в областях геометрии, философии, поэзии и искусств вообще; но по отношению к физике и механике познания древних греков были проникнуты целым рядом заблуждений, получивших особенно пагубное разви­тие во времена средневековой схоластики. Остаточное ее влияние может быть прослежено и по наше время и сказывается в существовании ошибочного пред­ставления о двойственной системе законов природы. Одна система — теорети­ческая, математическая, рациональная, открываемая умозрением; она приложима к телам небесным, не уничтожимым, эфирным, и составляет область благород­ных и свободных искусств — Artes liberates.

Другая система — практическая, механическая, эмпирическая, открываемая опы­том; она приложима к телам земным, грубым, уничтожимым, и составляет об­ласть простых ремесел, некогда называвшихся подлыми художествами. К этим же старинным временам относится и возникновение представления о том, что люди науки не приспособлены к житейским делам, в подтверждение чего сочи­нялись анекдоты, переходившие из века в век и в каждом веке прилагавшиеся с малыми изменениями к выдающимся ученым этого века.

В течение XV, XVI и XVII столетий схоластическое мировоззрение, ошибоч­но называемое аристотелевым, рушилось, а вместе с ним отпала и двойственная система законов природы. Возникла и получила признание истина, что в есте­ственных науках правильная теория состоит просто из фактов и здравых из них выводов, приведенных в систематическую форму. К этим же векам отно­сится и возникновение основанной Галилеем науки о движении, развитой и дове­денной затем Ньютоном до высокого совершенства. Тогда же было установле­но, что небесная и земная механика суть отделы единой науки, что они зиж­дутся на тех же самых немногих простых началах и что одни и те же зако­ны управляют движением тела на земле и в беспредельном пространстве. Было постигнуто, что никакой материальный предмет, сколь бы мал он ни был, ни­какая сила, сколь бы слаба она ни была, никакое явление, хотя бы самое обы­денное, не должны почитаться недостойными внимания исследователя природы; что заводские производства и механические работы представляют много весьма поучительного для людей науки, и что научное изучение практической механи­ки заслуживает внимания со стороны самых искусных и сведущих математиков.

После этого начало исчезать представление о непригодности людей науки для деловых занятий. Не в силу дворцового благоговения или парламентского вли­яния Ньютон был назначен сперва хранителем, а затем управляющим Монет­ного двора — мудрый министр признал, что во всей Англии Ньютон был са­мым подходящим человеком, чтобы управлять Монетным двором и осуществить намеченную весьма важную реформу. Известно, что он оправдал это доверие: в короткое время он усилил выпуск монеты в восемь раз против того пре­дела, который почитался крайним его предшественниками. Но вредное влияние на чистую науку заблуждения о предполагаемой несовместимости теории и прак­тики сказывается и посейчас, хотя и в гораздо меньшей степени, нежели в древ­ние и средние века. Оно до сих пор служит препятствием к взаимному пони­манию между людьми науки и людьми практики, и оно же ведет к тому, что люди зачастую затрачивают на решение задач, представляющих не более как остроумное математическое упражнение, много времени и умственного напряже­ния, которые с большею пользою могли бы быть приложены к вопросам, имеющим связь с техникой. Кроме того, иногда самые результаты исследова­ний действительно важных практических вопросов представляются в форме, слишком сложной для приложений. Таким образом, та польза, которая могла бы быть из них извлечена, остается утраченной для общества в продолжение многих лет, и ценные практические выводы, которые можно было бы предви­деть и умозрительно, предоставляются к открытию медленным и дорогостоящим путем опытов.

В инженерном и строительном деле разъединение теории и практики ска­зывается часто неправильным использованием материала, приводящим к соору­жениям, хотя и громоздким и дорогим, но несущим в себе зачатки слабости и разрушения от времени.

Другое зло от разъединения теоретических и практических знаний проявля­ется в затрате многими изобретателями времени и средств на неосуществимые изобретения, вроде вечного двигателя или, точнее говоря, неистощимого источ­ника энергии. В противовес этому оно же приводит и к излишней недоверчи­вости и осторожности, проявляющихся в стремлении лишь повторять удачные сооружения и механизмы, что влечет за собой застой дела вместо его совер­шенствования. Постепенно развивавшееся сознание взаимного содействия, оказы­ваемого людьми науки и людьми практики друг другу, все более и более распро­странялось, и для содействия этому распространению в течение последних 10-15 лет (т. е. с 1840-х годов) основаны специальные кафедры при нескольких британских университетах и коллегиях, как-то: в Лондоне, Дублине, Белфасте, Карке, Галлоуейсу и здесь, в Глазго.

Совокупность механических знаний можно подразделить на три отдела: чи­сто научное знание, чисто практическое и смешанное, относящееся в примене­нию к практике научных начал, которое возникает при понимании согласия между теорией и практикой. Вот для распространения знаний этого последне­го рода и основана настоящая кафедра».

Как видим, соображения, высказанные более 60 лет назад знаменитым шот­ландским ученым и инженером, не потеряли своей силы и теперь, когда практи­ческие применения научных открытий и истин из области физико-механичес­ких наук развились до таких размеров, о которых Ранкин вряд ли в то время мог даже мечтать.

В этом развитии едва ли не первое место принадлежит Вильяму Томсону, ко­торый занимал в Глазгоуском университете кафедру физики в течение 54 лет и проявлял мощь своего гения в равной мере как в вопросах практических приложений, так и установления самых отвлеченных научных истин. Англий­ская нация дала вечное успокоение его останкам рядом с тою гробницею, где «погребено что было смертного у Исаака Ньютона», под скромною плитою с над­писью: «William Thomson Lord Kelvin», давая этим как бы понять, сколь высо­ко она ценит ту творческую научную деятельность, результаты которой нахо­дят жизненные приложения в руках самого их создателя, а не только гряду­щих поколений.

За 80 лет перед Ранкиным скромный механик Глазгоуского университета под­чинил человечеству одну из главных сил природы — теплоту. За шестьдесят лет, протекших после речи Ранкина, подчинена и величайшая сила природы — электричество. В этом подчинении имена Фарадея, Вильяма Томсона, Клерка Максвелла не уступают по своему значению имени Джемса Уатта. И если имена Фарадея, Томсона и Максвелла принадлежат величайшим деятелям «чистой науки», то последнее принадлежит инженеру-практику. Какая же академия не считала бы за честь числить его в своих сочленах наряду с первыми!

Практические приложения науки по мере своего развития вместе с тем дро­бились на множество отдельных специальностей, в каждой из которых по не­обходимости главное внимание обращалось на те детали, которыми обеспечива­ется успех дела.

Основывая академические кафедры «по прикладным наукам», необходимо учесть это обстоятельство, чтобы посвящать кафедры не отдельным узким специальностям, в которых устанавливаются общие методы и способы реше­ния возникающих во многих приложениях вопросов.

Такие научные дисциплины примыкают самым тесным образом к тем, для которых академические кафедры установлены еще издавна. Вот это-то сообра­жение заставляет ограничить число вновь учреждаемых кафедр и придать им весьма общие наименования, охватывающие обширные научные области.

* Очерк представляет собою доклад, прочитанный в заседании Отделения физико-математических наук Академии наук 20 октября 1920 г.; напечатан в протоколе XIII заседания Отделения (с. 147-150); пере­печатан в «Вестнике Академии наук» (1932, № 6, с. 7-12) с таким примечанием '«Доклад остался неизвестным вне стен академии, и, так как он является актуальным в наши дни, Редакция печатает его с раз­решения автора»

(1) По Академии наук.

(2) «О согласовании теории с практикой в науках о машинах» (англ.).

Вперед
Оглавление
Назад


Главное за неделю