Важное
Новобранцы пополнили научно-производственные роты верфей ОСК
Как обеспечить полный цикл контроля траектории ствола скважины 
|
ПЕРЕХОД КАМЧАТСКОЙ ЭСКАДРЫ НА АМУРКамчатская флотилия спешила к устью Амура, преодолевая громадные трудности раннего плавания в тихоокеанских и особенно в охотских водах. Трудности эти усугублялись очень тяжелым физическим состоянием команды судов, измученной напряженными работами по подготовке Петропавловска к обороне, последующими военными действиями и затем работой по эвакуации порта. Через три недели после ухода из Авачинской губы эскадра обогнула с юга Сахалин и 26 апреля остановилась в Императорской гавани Татарского пролива.Во время этого плавания командир корвета «Оливуца» Назимов опросил команды нескольких встретившихся корвету американских китобоев и узнал, что неприятельская эскадра в составе семи парусных судов и одного парохода стояла в феврале в Гонолулу(1). Эскадра собиралась отправиться в Сан-Франциско, чтобы пополнить там команды и запасы снабжения, и оттуда немедленно идти в Петропавловск, а затем, разгромив его, направиться в Охотское море и Татарский «залив». Русское командование полагало, что, найдя порт очищенным и узнав от экипажей встреченных судов, что русские корабли пошли на юг, неприятель направится к Татарскому проливу и скоро прибудет туда. Решено было поэтому не задерживаться долго в Императорской гавани, а попытаться достигнуть при первой возможности покрытого еще льдом Амурского лимана, где должна была сосредоточиться вся русская тихоокеанская эскадра. К 1 мая камчатские суда собрались по пути к Амуру в заливе Де-Кастри. В Константиновской бухте Императорской гавани был оставлен только непригодный к плаванию фрегат «Паллада». Осенью 1854 года фрегат не удалось провести через бары (мели) лимана Амура и его увели в Константиновскую бухту Императорской гавани, где он и провел зиму 1854/55 года. По распоряжению Путятина корабль этот был разоружен и разоснащен, а оставленной при нем небольшой команде было приказано взорвать его в случае прихода неприятеля. Англичане, узнав об эвакуации Петропавловска и уходе русских судов, поручили дальнейшие действия против русских двум своим эскадрам: состоявшей из 14 судов (пароходов, фрегатов, корветов и бригов) эскадре адмирала Стерлинга и тихоокеанской эскадре, куда входило такое же количество кораблей, не считая прибывшего в 1855 году из Европы пароходо-фрегата «Монарх». В то время как русская эскадра проходила по южно-охотским водам и Татарскому проливу, неприятель метался из стороны в сторону в лихорадочных поисках неожиданно исчезнувшей камчатской флотилии. По прибытии в залив Де-Кастри русские корабли приготовились к возможному нападению противника. Все вывезенные из Петропавловска гражданские учреждения, казначейство, почта, имущество, семьи гарнизона и служащих, больные, кантонисты и пр. были немедленно отправлены на пост Мариинский. На всех выступавших в залив Де-Кастри мысах были выставлены сигнальные посты, начались артиллерийские и абордажные учения. Эскадра получила диспозицию и каждую минуту была готова вступить в бой. Встретить неприятеля в случае его появления должны были корвет «Оливуца» (20 пушек), фрегат «Аврора» (44 пушки) и транспорт «Двина». Кораблям этим отведены были места около отмелей, чтобы враг не мог обойти их. «Двина» — совершенно небоевое судно, вооруженное 10 почти негодными пушками, — была поставлена на линию только по настойчивому требованию ее командира. Транспорты «Байкал» и «Иртыш», стоявшие всех ближе к берегу, должны были принять бой, если бы противник вздумал сделать нападение с гребных судов. В случае атаки других неприятельских судов, с которыми транспорты не в силах были бы справиться, приказано было зажечь транспорты, а команды с оружием свести на берег и поставить под ружье вне пушечных выстрелов. 8 мая на рассвете передовой пост, находившийся на мысе Клостеркамп(2), подал сигнал: «В море вижу неизвестную эскадру из трех судов». Как выяснилось впоследствии, это были английские корабли: фрегат «Сибилла» (40 пушек), бриг «Биттерн» (12 пушек) и винтовой пароход «Горнет» (17 пушек). Суда эти входили в состав эскадры адмирала Джемса Стерлинга. В апреле, под начальством командора Эллиота, они были отправлены из Гонконга на поиски русского флота и для осмотра Татарского «залива», где предполагалось наличие русских укреплений. Немедленно после получения сигнала была объявлена тревога, и на мачтах судов взвились флаги. Неприятельские фрегат и бриг остались в открытом море, а пароход осторожно пробрался в залив и занялся промерами той его части, которая была прикрыта от выстрелов островком Обсервация. В седьмом часу вечера пароход вышел из-за северной оконечности острова, поднял английский флаг, подошел на расстояние 10 кабельтовое к корвету «Оливуца» и открыл по нему огонь. Три ядра пронеслись мимо русского корабля, «Оливуца» ответила двумя выстрелами. Одно из русских ядер попало, видимо, в корабль противника. Тогда английский корвет дал задний ход и скрылся за островом. Затем он снова показался, пустил оттуда в корвет «Оливуца» ядро и, лишь только тот ответил, повернул назад, быстро вышел из залива и присоединился к остальным английским кораблям. «Оливуца» не получила никаких повреждений. В девятом часу вечера все неприятельские корабли скрылись за мысом. В тот же вечер с одного из передовых постов, а затем и с фрегата «Аврора» было замечено за мысом Клостеркамп, кроме трех прежних, еще три новых неизвестных судна. Но это не поколебало решимости русских моряков драться до последней капли крови. Русское командование решило, что нападение отложено до рассвета, и всю ночь готовилось к бою. Ограниченное время и условия местности не позволили установить батареи, поэтому были усилены только имевшиеся уже средства обороны. Корму фрегата «Аврора» вооружили дополнительно тремя 36-фунтовыми пушками, на корвет «Оливуца» установили еще две бомбические 2-пудовые пушки. На следующий день, 9 мая, нападение, вопреки ожиданиям, не состоялось. Три неприятельских судна простояли весь день, ничего не предпринимая, в открытом море, 10 мая они были еще видны за мысом Клостеркамп, а затем совершенно исчезли из вида, уйдя, видимо, к югу. Русское командование было убеждено, тем не менее, что вскоре последует нападение. Судя по полученным из нейтральных источников сведениям, нельзя было усомниться в том, что при малейшей возможности нападение это произойдет. 8—10 мая в заливе Де-Кастри все преимущества были явно на стороне англичан. Эскадра их была сильнее двух русских военных судов и имела в своем составе прекрасный винтовой корвет, которому русские ничего не могли противопоставить. И все же противник уклонился от боя. Впоследствии часть английской печати, в оправдание непонятной нерешительности командования английской эскадры, объясняла, что у русских в Де-Кастри было пять военных кораблей и один пароход, между тем как в действительности русские располагали всего двумя парусными военными судами и тремя транспортами. Этого, конечно, не мог не видеть командор Эллиот во время своей разведки 8 мая. Странное поведение англичан, настойчиво разыскивавших русские суда и уклонившихся от боя при первой же встрече, повергло русское командование в полное недоумение. Наиболее вероятным было предположение, что появившиеся английские суда представляют собою посланный в разведку авангард, за которым следуют главные силы противника. Придерживаясь ранее намеченного плана — сосредоточить все русские суда в устье Амура, — командование отправило 11 мая к мысу Лазарева(3) мичмана Овсянкина на боте № 1 для выяснения состояния льда в лимане. На состоявшемся 13 мая на флагманском корабле «Оливуца» военном совете с участием Невельского, Завойко, Изыль-метьева и Назимова было решено в зависимости от сообщения Овсянкина либо немедленно двинуться в лиман, либо сопротивляться до последней возможности на месте. 14 мая бот № 1 вернулся, и мичман сообщил, что мыс Лазарева очистился накануне ото льда и суда могут беспрепятственно пройти к нему и стать там. На обратном пути Овсяикин заметил в тумане за мысом Клостеркамп неприятельский пароход, а на мысе Д'Аса(4) — пикет противника. По возвращении Овсянкина был снова созван военный совет с участием командиров всех судов, на котором было решено идти немедленно к мысу Лазарева и ожидать там под прикрытием батарей возможности войти в устье Амура. На вопрос, как поступить в случае нападения неприятеля на эскадру, участники совета, начиная от младшего, один за другим, единодушно решили действовать согласно Морскому уставу: «Драться до последней крайности, а при неудаче суда взорвать». Уцелевшие моряки должны были приложить все усилия, чтобы достигнуть Амура. Эскадре был дан приказ быть готовой сняться с якоря. В ночь на 16 мая русская эскадра отправилась из Де-Кастри к северу. Вахтенные круглые сутки не выпускали из рук подзорных труб, разыскивая неприятеля, но за все время плавания вражеские корабли ни разу не показались. Плавание русских судов к мысу Лазарева продолжалось с 19 по 23 мая. 16 мая к мысу Лазарева прибыла на зафрахтованном иностранном судне часть команды «Дианы» с капитан-лейтенантом Лесовским, а 5 июня — шхуна «Хеда» с адмиралом Путятиным и другою частью этой же команды. По пути из Петропавловска в Де-Кастри «Хеда» встретилась по выходе из пролива Лаперуза с тремя неприятельскими судами, одно из которых пыталось догнать шхуну. Путятину вторично удалось уйти от неприятеля, обладавшего превосходящими силами. В одном из своих писем Можайский ярко описал напряженную обстановку тех дней, когда можно было еже-минутно ожидать нападения неприятельских кораблей. Он писал: «На выдававшемся берегу мыса, по распоряжению адмирала (Путятина. — М. С.) и благодаря необыкновенной энергии и деятельности капитан-лейтенанта Лесовского, в течение нескольких дней была воздвигнута командой фрегата «Диана» батарея и вооружена пушками, доставленными из Николаевска». Умалчивая о себе, Можайский сообщал в том же письме: «Я могу судить о той энергии, неутомимой деятельности и трудах адмирала, командиров судов я команд, офицеров и матросов, с которыми была выполнена эта трудная задача на водах мало исследованного и бурного Татарского пролива, в военное время, при постоянной возможности нападения со стороны неприятеля, блокировавшего тогда залив Де-Кастри». После сосредоточения всех русских судов у мыса Лазарева там была сооружена мощная батарея из 8 пушек 24-фунтового калибра, устроены наблюдательные посты на всех мысах — от мыса Муравьева(5) на юге до Петровского зимовья на севере. Вслед затем военные суда стали по назначенной диспозиции. 30 мая в устье Амура прибыл генерал-губернатор Муравьев, который в качестве главнокомандующего военно-морскими силами Восточного океана назначил контр-адмирала Завойко командующим морскими силами в устье Амура, а контр-адмирала Невельского—начальником главного штаба при главнокомандующем. Так как с гибелью «Дианы» оставшимся военным кораблям («Авроре» и «Оливуце») было бы трудно держаться у мыса Лазарева против сильного неприятеля, то было решено ввести все суда в Амур под прикрытие батарей Николаевского поста. Теперь здесь сосредоточились все русские силы на Тихом океане. В связи с этим немедленно были предприняты работы по усилению обороны Николаевска. Значительно были укреплены возведенные ранее форты (на мысах Чныррах, Мео(7) и Куегда), увеличена Амурская флотилия и усилена пехота двумя ротами 14-го Сибирского линейного батальона. К середине июля был закончен ввод всех судов в Амур, снята батарея с мыса Лазарева и все оборудование доставлено в Николаевск. Так благополучно завершились эвакуация Петропавловского порта и переход русской эскадры почти на виду у неприятеля. Ни одно судно этой эскадры не было потеряно в тяжелое время военных действий 1854 и 1855 годов. Между тем командиры английских кораблей, находившихся в Татарском проливе и Охотском море, продолжали недоумевать, куда исчезла камчатская флотилия. В поисках ее неприятельские корабли стали все чаще показываться около северной части лимана и были не раз замечены сигнальными постами на побережье. 31 мая с одного из таких постов сообщили в Николаевск, что с севера появилось шесть трехмачтовых судов «военного вида». Суда эти не рискнули, однако, войти в самый лиман и вскоре удалились. В конце июня вышедший из Аяна коммерческий корабль Российско-американской компании «Охотск» был застигнут у входа в лиман английским судном. «Охотск» успел войти на северный рейд лимана и перешел уже бар северного фарватера, но остался здесь стоять из-за наступившего внезапно штиля. Неприятель не решился проникнуть в лиман и выслал в погоню свои гребные суда. Капитан «Охотска», не имея средств для защиты, подготовил корабль к взрыву, а сам с командою сел на шлюпки. Корабль был взорван, и неприятель успел захватить лишь одну из нескольких шлюпок «Охотска», остальные вместе с командиром достигли берега. Это происшествие укрепило предположение англичан, что вход в Амурский лиман возможен только с севера, из Охотского моря. Распорядившись о размещении солдат по отдельным постам, о сооружении новых укреплений и пр., Муравьев обратился к войскам с приказом, заканчивавшимся следующими словами: «Русские войска нигде от неприятеля не отступают, в плен не сдаются, а побеждают на своих местах или умирают. Герои Петропавловского порта покажут нам пример самоотвержения, русской силы и безусловного повиновения...» (1) Гонолулу — порт на острове Оаху в районе Гавайских островов. (2) Мыс Клостеркамп расположен на западном побережье Татарского пролива и ограничивает залив Де-Кастри с юга. Иногда этот мыс называли мысом Сеславина. (3) Мыс Лазарева — мыс в южной части входа в Амурский лиман, в наиболее узкой части Татарского пролива. (4) Мыс Д'Аса (Асса) расположен на северном побережье залива Де-Кастри. (5) Мыс Муравьева расположен на западном берегу Татарского пролива, недалеко от Амурского лимана, на 52°9'5" северной широты. (6) Чныррах — мыс на левом берегу Амура, в 12 верстах ниже Николаевска. Помимо укреплений, там находились в свое время казармы, госпиталь, магазины и пр. (7) Мео — мыс на правом берегу Амура, ниже Николаевска. Вперед Оглавление Назад
|
