Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Импортозамещенные пропульсивные системы

Речные катамараны
оснастят
отечественными двигателями

Поиск на сайте

ДЕЙСТВИЯ АНГЛО-ФРАНЦУЗОВ В ТАТАРСКОМ ПРОЛИВЕ И ЮЖНО-ОХОТСКИХ ВОДАХ

Как выяснилось впоследствии, англичане побоялись вступить в бой 8—10 мая в заливе Де-Кастри, имея только три судна (против двух русских), и отошли к югу от мыса Клостеркамп настолько, чтобы их не было видно с берега. Командир флотилии Эллиот отправил отсюда бриг «Биттерн» в Хакодате к адмиралу Стерлингу за ука­заниями и помощью, а сам с оставшимися у него фрегатом и корветом стал крейсировать южнее Клостеркампа. О возможности прохода из Татарского пролива на север в лиман Амура и в Охотское море Эллиот ничего не знал и впоследствии оправдывался именно этим.

Эллиот сообщал адмиралу, что 8 мая, во время крейсирования в Татарском «заливе», он внезапно наскочил на русскую эскадру из шести (?!) судов, которая стояла в весьма сильной позиции в глубине одного из заливов. Далее Эллиот объяснял, что, считая атаку в таких условиях неблагоразумной, он в течение нескольких дней ма­неврировал, чтобы выманить русских из их убежища и принудить принять бой. Не добившись этого, он решил держать залив в блокаде в ожидании подкрепления. Из предыдущего ясна лживость всего этого сообщения (о превосходящих русских силах, о неприступной позиции, о замаскированных береговых батареях), вызванная стремлением оправдать свою нерешительность.

Пока происходили сношения Эллиота со Стерлингом и неприятель сосредоточивал свои силы, русская эскадра ушла из Де-Кастри к мысу Лазарева.

Отправив бриг к Стерлингу, Эллиот держался несколь­ко дней южнее Клостеркампа, а 16 мая вернулся к заливу Де-Кастри. Англичане не допускали и мысли о том, что не найдут там русской эскадры. Отсутствие русских судов поразило неприятеля и было для него совершенно непо­нятно. Противник отправил тогда несколько шлюпок с десантом, были тщательно осмотрены побережье и жилые дома. Однако никаких людей обнаружить не удалось. В качестве «трофеев» англичанам достался лишь мешок ржаной муки да частное имущество камчатского аптека­ря, который не успел отправить его в Мариинск. В тот же день десант вернулся на свои суда, которые 18 мая ушли в море и продолжали держаться к югу от залива Де-Кастри.

26 мая в проливе Лаперуза суда Эллиота соединились с мощной эскадрой Стерлинга, направлявшегося в Татар­ский пролив с пятью судами (50-пушечным фрегатом «Винчестер», 26-пушечным корветом «Спартак», бригом «Биттерн» и кораблями «Стикс» и «Тартар»). Узнав, что за время отхода Эллиота к югу (11 — 15 мая) русские суда оставили Де-Кастри, Стерлинг все же повел эскадру туда. Подходя к заливу, суда выстроились в боевую ли­нию и выслали вперед разведку. Вслед за тем начались лихорадочные поиски русской эскадры. К югу она, по утверждению Эллиота, не проходила, а к северу, по все­общему убеждению, подтвержденному и встреченными китобойными судами, прохода в Охотское море не было. Ничего не зная об открытиях Невельского, англичане по-прежнему считали Сахалин полуостровом. Исходя из этого, неприятель решил, что русские корабли прошли Лаперузовым проливом и попали в один из охотских пор­тов, или же пытаются проникнуть с севера в Амур. Стер­линг разослал английские и французские суда в разных направлениях. В первую очередь они были направлены на юг и обшарили все уголки Татарского пролива, в том чи­сле и некоторые бухты западного Сахалина. Неприятель­ские суда побывали всюду, кроме тех северных мест, куда им следовало пойти прежде всего. Три английских и два французских корабля были посланы для поисков в про­лив Лаперуза, а оттуда в Аян и Охотск, но и они не обна­ружили русской эскадры.

Озадаченные союзники снова остались ни с чем. Ан­глийская, французская и американская печать недоуме­вала, куда могла деваться русская эскадра, и выступала с самыми нелепыми догадками. Так, одна из французских газет писала: «Мы теряемся в предположениях, что ста­лось с русскими и их судами? Если бар не позволил союз­ным военным судам войти в реку, то как же могли рус­ские провести свои? Вероятно, что они скрылись в какой-либо бухте Татарского залива. Русских не разгадаешь! Не сожгли ли они свои суда и не удалились ли в какую-ни­будь крепость в верховьях Амура или в самую Сибирь?» Розыски русского флота происходили до поздней осени. Эллиот с английскими судами орудовал главным обра­зом в водах Татарского пролива, а сам Стерлинг с группой английских и французских кораблей — вдоль берегов Кореи.

Особенно привлекал англичан залив Де-Кастри. 16 ию­ня там снова побывал английский корвет, сделал проме­ры глубин и ушел на север. 30 сентября в заливе появи­лась эскадра во главе с Эллиотом, произошла перестрелка между двумя русскими горными единорогами(1) и англий­скими кораблями. 3 октября перед выходом на рейд пока­зались три судна без флагов — два паровых корвета и парусный фрегат. Впоследствии оказалось, что это были корабли эскадры Стерлинга («Сибилла», «Горнет» и «Эн-каунтер») под командой Эллиота. На берегу пробили тре­вогу, и рота в 120 человек разместилась на опушке леса. Корабли подняли английский флаг и направили к Алек­сандровскому посту десант в 400 человек на семи воору­женных судах. Русские обстреляли суда, и те в беспорядке отступили. Тогда фрегат и корвет начали яростно обстре­ливать все побережье бомбическими ядрами и гранатами. Но русский отряд находился вне зоны обстрела и жертв не имел.

На следующий день обстрел продолжался, причем су­довые орудия были направлены прямо на казармы, куда ядра, однако, не достигали. Затем было предпринято не­сколько попыток высадить десант под прикрытием артил­лерии корвета. Но и тут вооруженные баркасы с десантом не выдержали штуцерного огня русских и повернули об­ратно.

В следующие дни — 5, 6 и 8 октября — происходил сильный обстрел казарм, госпиталя, жилых домов и повто­рялись неудачные попытки гребных судов приблизиться с десантом к берегу. За истекшие со времени появления не­приятеля дни оборона была усилена прибывшим из Мари­инска артиллерийским горным дивизионом; всюду были расставлены наблюдательные посты, а в различных местах побережья рассредоточены небольшие отряды. 10 октября баркасы и вельботы неприятеля все время обстреливали берег, однако к нему не приближались. Лишь в одном слу­чае противник успел высадить трех человек, которые сожгли жилище гиляков(2) в бухте Сомон(3). На следующий день он предпринял ожесточенный обстрел русской горной батареи, но совершенно безуспешно, так как позиция ее находилась в густом лесу.

16 октября неприятельская эскадра окончательно поки­нула Де-Кастри. Потери русских за все время (с 3 по 16 октября) составили двое убитых и трое тяжело раненых. Противник, узнавший от американских китобойных судов численность русских сил (120 человек в первые дни) и уве­ренный в своем успехе, ничего все же не добился.

Все действия неприятеля в навигацию 1855 года отли­чались тем же отсутствием бдительности и оперативности, которое было так характерно для англо-французского фло­та в кампанию 1854—1855 гг. на Тихом океане. Именно в то время, когда одни суда союзников бесплодно обстре­ливали прибрежный лес в заливе Де-Кастри, а другие крейсировали у Курильской гряды, американский купече­ский бриг «Пальмето»(4) выгрузил в Николаевске продо­вольствие, принял на борт генерал-губернатора Восточной Сибири со штабом и доставил их благополучно в Аян.

Переходя к рассказу о действиях неприятеля в охот­ских водах, нужно заметить, что они очень напоминают позорные «операции» английского флота в эту же кампа­нию на европейском севере и в Балтийском море: бомбар­дировку Соловецкого монастыря; уничтожение беззащит­ного городка Колы; разорение поморских промысловых становищ; разрушение и ограбление частных домов на острове Даго; разгром крестьянских жилищ и уничтоже­ние лютеранской церкви на острове Сешаре;

Дважды подвергся налетам противника порт Аян. Командир его капитан-лейтенант Кашеваров заблаговре­менно, еще до открытия навигации, поставил на всех воз­вышенных местах побережья пикеты для наблюдения за всеми идущими в порт судами. Прибывшие ранней весной в Аян американские китобойные шхуны сообщили о по­явлении в Охотском море англо-французской эскадры.

27 июня, вслед за сигналом, переданным с пикетов, в залив вошли три английских судна: два парусных фрега­та и пароходо-фрегат, под общим командованием капи­тана Фредерика. Все гражданское население порта и на­ходившаяся там незначительная воинская часть (команда Российско-американской компании в 45 человек) согласно данной генерал-губернатором на этот случай инструкции покинули городок и отправились за гору на реку Аянка. В следующую ночь туда же было вывезено имущество порта. Английские корабли пробыли в Аяне до 5 июля. Они производили астрономические наблюдения и промеры глубин залива и высаживали ежедневно в разных местах побережья десанты, не менее ста человек в каждой партии. Высаженные части вели заготовку топлива и воды, реко­гносцировку и съемку местности. На всех зданиях и в цер­кви были сломаны замки, захвачены различные материалы и товары, а равно и мелкие пловучие средства, принадле­жавшие Российско-американской компании. Англичане уничтожили также обнаруженные ими части строившегося парохода.

21 июля в Аяне снова появились два английских фре­гата, а в последующие дни подошло еще несколько ан­глийских и французских судов. Пробыли они там в общей сложности до 3 августа. Население и команда Российско-американской компании, как и в предыдущем случае, по­кинули город. Неприятель высадил десант в количестве 400 человек, который уничтожил несколько шлюпок и бар­касов, захватил кузнечные принадлежности, железо, дос­ки, якори и неводы и настойчиво искал зарытое, по его предположениям, в земле оружие. Французские моряки, оставшиеся в Аяне после ухода оттуда англичан, расска­зывали, что те искали не оружие, а спрятанный будто бы в земле миллион русских денег. Французы добавили, что «взять пушки с батареи вооруженною рукою они считают делом понятным, а рыться в земле — унизительным».

Все успехи союзников в эту кампанию на Дальнем Во­стоке ограничились тем, что они сожгли китобойное судно «Аян» и рыбный сарай в Петропавловске, казенный тран­спорт «Анадырь» возле Авачинской губы, захватили без­защитный коммерческий корабль «Ситха» и бременский бриг «Грета», плашкоут в Петропавловске и шлюпку суд­на «Охотск», принадлежавшего Российско-американской компании. Ни одного из русских военных судов, даже ни одного военного транспорта или шлюпа, противнику за­хватить не удалось. Зато английский фрегат «Пик» и французский фрегат «Сибилла» «завладели» незащищен­ным островом Уруп из Курильской гряды. Они разорили и ограбили мирное селение Российско-американской ком­пании на этом острове, забрали в складах компании около 300 шкур ценной пушнины и запас продовольствия, пред­назначавшийся для промышленников, назначили одного из айнов(5) губернатором острова, вручив ему диплом на это звание от имени французского императора и англий­ского короля, и водрузили на острове флаги обеих держав.

В 1856 году, уже после заключения перемирия, англий­ские суда вошли в Императорскую гавань и, не найдя за­топленного там по приказу Завойко в феврале того же года фрегата «Паллада», сожгли здания Константиновского поста, а самую гавань назвали заливом Барракута.

Остальные «трофеи» неприятеля заключались главным образом в частном имуществе населения.

Нравы, царившие в английском флоте, вообще не отли­чались особой щепетильностью. Печальную славу стяжал себе в этом отношении не раз упомянутый английский ад­мирал Стерлинг. Взбешенный уходом русской эскадры из Де-Кастри, он решил добиться сведений о месте ее пре­бывания у русских военных моряков, захваченных в плен на «Грете». Сначала он заявил о своей готовности отпу­стить пленных и доставить их на «Аврору». При этом при­ближенные адмирала не скрывали его замысла: подойти под парламентерским флагом к русскому фрегату и за­хватить его. После категорического отказа русских моря­ков последовало новое предложение освободить их, но только после прибытия в порт на устье Амура. Русские снова с негодованием ответили, что считают такое предло­жение оскорбительным и отказываются от дальнейших, недостойных русского моряка предложений. Они утверж­дали, что были захвачены в плен безоружными, после аварии зафрахтованного коммерческого судна, и имеют поэтому право на освобождение. И хотя каждый из них стремится в свое отечество, но ни один русский моряк не купит свободы ценою предательства. Никто не укажет неприятелю местонахождения своих судов и не даст ему возможности разведать под парламентерским флагом не­известную местность и узнать фарватер к русским укреп­лениям.

События 1855 года еще раз поставили Камчатку в центре внимания мировой печати. Французская и англий­ская пресса, газеты и журналы США, Мексики, Чили, Перу и других стран более года подряд помещали сообще­ния и большие статьи о событиях на Тихом океане. Ино­странная печать сурово осуждала действия английского флота и жестоко издевалась над его «расторопностью», «бдительностью» и «трофеями». Английская эскадра, ко­торая всегда и всюду опаздывала и, встречаясь борт о борт с русскими кораблями, не замечала их, сравнивалась с опереточными карабинерами(6), постоянно запаздываю­щими к событиям. Газеты вспоминали, как союзные суда вышли из Каллао только через 10 дней после получения сообщения об объявлении войны, то есть спустя целый ме­сяц после ухода фрегата «Аврора». В залив Де-Кастри англичане прибыли с опозданием на 14 часов. У мыса Шипунского они прокараулили русскую флотилию, которая спокойно прошла мимо них. Десятки раз отдельные рус­ские военные суда проходили под самым носом у потеряв­шего всякую бдительность противника.

Англичане, считавшие себя первыми моряками в мире, были посрамлены окончательно. Естественно, что общест­венное мнение Англии, не успокоившееся еще после пора­жения в 1854 году, было до крайности возбуждено известиями о двукратном (из Петропавловска и Де-Кастри) уходе русской эскадры. Английская печать сообщала, что «негодование моряков достигло высшей степени», что беспомощностью и поражением английского флота «бри­танский флаг был позорно унижен и обесчещен». Особен­ное возмущение вызвало поведение английской эскадры в Татарском проливе. Газеты описывали, как английские суда метались во все стороны, искали русских в Камчат­ке, Ситхе, Охотском море, у берегов Кореи, даже в Ба­тавии, затем нашли, наконец, русский флот и тотчас по­теряли его следы: английские корабли отправились карау­лить русскую эскадру на север, в то время как они благо­получно вошла в Амур с юга.

Неудачи 1855 года послужили также предметом ожив­ленных прений в английском и французском парламентах. При обсуждении их в английском парламенте в 1856 году наиболее резким нападкам подверглось поведение адми­рала Стерлинга и командора Эллиота, «не удостоверивше­гося в действительных силах русской эскадры и не сумев­шего отличить корвет от транспорта».

Англо-французский флот потерпел в Крымскую войну полное поражение в тихоокеанских водах, несмотря на то, что он располагал на Тихом океане громадными по тому времени силами. Только в Охотском море находилось в 1855 году 22 французских и 34 английских военных судна. Английская эскадра адмирала Стерлинга насчитывала 14 и тихоокеанская—15 кораблей. Русскую камчатскую флотилию, состоявшую из 1 фрегата, 1 корвета, 3 транс­портов и бота, подстерегали 23 неприятельских судна с 716 орудиями и экипажем в 7290 человек. Из Европы все время прибывали подкрепления. Английское адмиралтей­ство и французское командование посылали одно приказа­ние категоричнее другого: уничтожить русские суда и ук­репления. Ни одна из задач, поставленных перед союз­ными эскадрами, не была разрешена. Русский военный флот на Тихом океане не был уничтожен. Нападение на Петропавловск завершилось поражением англо-француз­ского флота. В заливе Де-Кастри и Аяне союзники также не добились никакого успеха. Розыски северного и юж­ного прохода к устью Амура остались безрезультатными(7).

В противоположность этому положение России на Ти­хом океане значительно укрепилось. Воссоединен был фактически Приамурский край и открылось" плавание по Амуру. Заметно увеличилось русское население, вы­росли и окрепли населенные пункты во главе с крупней­шим центром Приморья — Николаевском, возросла оборо­носпособность края.

(1) Единорог — старинное русское артиллерийское орудие, нечто среднее между пушкой и гаубицей

(2) Гиляки (нивхи) — одна из коренных народностей Дальнего Востока, живущая в низовьях и на лимане Амура и на Сахалине.

(3) Сомон — небольшая река, впадающая в залив Де-Кастри и образующая в устье довольно большую одноименную бухту.

(4) Корабль «Пальмето», зафрахтованный вместе с бригом «Бе­ринг» в США, был первым коммерческим судном, вошедшим с юга в реку Амур.

(5) Айны (айну) — коренное население Курильских островов, Са­халина и Хоккайдо, сильно сократившееся в результате жестокого гнета Японии.

(6) Карабинер — полицейский, жандарм.

(7) Англичане, как и другие иностранцы, еще долго не знали о русских открытиях на Дальнем Востоке в 1849—1855 гг. Тот же ад­мирал Стерлинг заявлял в 1855 году, что залив Де-Кастри находится в китайских владениях Еще в 1859 году англичане не подозревали, что русскими описаны и заняты берега Татарского пролива, что им принадлежит бухта Ольга и пр.

Вперед
Оглавление
Назад


Главное за неделю