ДЕЙСТВИЯ АНГЛО-ФРАНЦУЗОВ В ТАТАРСКОМ ПРОЛИВЕ И ЮЖНО-ОХОТСКИХ ВОДАХ
Как выяснилось впоследствии, англичане побоялись вступить в бой 8—10 мая в заливе Де-Кастри, имея только три судна (против двух русских), и отошли к югу от мыса Клостеркамп настолько, чтобы их не было видно с берега. Командир флотилии Эллиот отправил отсюда бриг «Биттерн» в Хакодате к адмиралу Стерлингу за указаниями и помощью, а сам с оставшимися у него фрегатом и корветом стал крейсировать южнее Клостеркампа. О возможности прохода из Татарского пролива на север в лиман Амура и в Охотское море Эллиот ничего не знал и впоследствии оправдывался именно этим.
Эллиот сообщал адмиралу, что 8 мая, во время крейсирования в Татарском «заливе», он внезапно наскочил на русскую эскадру из шести (?!) судов, которая стояла в весьма сильной позиции в глубине одного из заливов. Далее Эллиот объяснял, что, считая атаку в таких условиях неблагоразумной, он в течение нескольких дней маневрировал, чтобы выманить русских из их убежища и принудить принять бой. Не добившись этого, он решил держать залив в блокаде в ожидании подкрепления. Из предыдущего ясна лживость всего этого сообщения (о превосходящих русских силах, о неприступной позиции, о замаскированных береговых батареях), вызванная стремлением оправдать свою нерешительность.
Пока происходили сношения Эллиота со Стерлингом и неприятель сосредоточивал свои силы, русская эскадра ушла из Де-Кастри к мысу Лазарева.
Отправив бриг к Стерлингу, Эллиот держался несколько дней южнее Клостеркампа, а 16 мая вернулся к заливу Де-Кастри. Англичане не допускали и мысли о том, что не найдут там русской эскадры. Отсутствие русских судов поразило неприятеля и было для него совершенно непонятно. Противник отправил тогда несколько шлюпок с десантом, были тщательно осмотрены побережье и жилые дома. Однако никаких людей обнаружить не удалось. В качестве «трофеев» англичанам достался лишь мешок ржаной муки да частное имущество камчатского аптекаря, который не успел отправить его в Мариинск. В тот же день десант вернулся на свои суда, которые 18 мая ушли в море и продолжали держаться к югу от залива Де-Кастри.
26 мая в проливе Лаперуза суда Эллиота соединились с мощной эскадрой Стерлинга, направлявшегося в Татарский пролив с пятью судами (50-пушечным фрегатом «Винчестер», 26-пушечным корветом «Спартак», бригом «Биттерн» и кораблями «Стикс» и «Тартар»). Узнав, что за время отхода Эллиота к югу (11 — 15 мая) русские суда оставили Де-Кастри, Стерлинг все же повел эскадру туда. Подходя к заливу, суда выстроились в боевую линию и выслали вперед разведку. Вслед за тем начались лихорадочные поиски русской эскадры. К югу она, по утверждению Эллиота, не проходила, а к северу, по всеобщему убеждению, подтвержденному и встреченными китобойными судами, прохода в Охотское море не было. Ничего не зная об открытиях Невельского, англичане по-прежнему считали Сахалин полуостровом. Исходя из этого, неприятель решил, что русские корабли прошли Лаперузовым проливом и попали в один из охотских портов, или же пытаются проникнуть с севера в Амур. Стерлинг разослал английские и французские суда в разных направлениях. В первую очередь они были направлены на юг и обшарили все уголки Татарского пролива, в том числе и некоторые бухты западного Сахалина. Неприятельские суда побывали всюду, кроме тех северных мест, куда им следовало пойти прежде всего. Три английских и два французских корабля были посланы для поисков в пролив Лаперуза, а оттуда в Аян и Охотск, но и они не обнаружили русской эскадры.
Озадаченные союзники снова остались ни с чем. Английская, французская и американская печать недоумевала, куда могла деваться русская эскадра, и выступала с самыми нелепыми догадками. Так, одна из французских газет писала: «Мы теряемся в предположениях, что сталось с русскими и их судами? Если бар не позволил союзным военным судам войти в реку, то как же могли русские провести свои? Вероятно, что они скрылись в какой-либо бухте Татарского залива. Русских не разгадаешь! Не сожгли ли они свои суда и не удалились ли в какую-нибудь крепость в верховьях Амура или в самую Сибирь?» Розыски русского флота происходили до поздней осени. Эллиот с английскими судами орудовал главным образом в водах Татарского пролива, а сам Стерлинг с группой английских и французских кораблей — вдоль берегов Кореи.
Особенно привлекал англичан залив Де-Кастри. 16 июня там снова побывал английский корвет, сделал промеры глубин и ушел на север. 30 сентября в заливе появилась эскадра во главе с Эллиотом, произошла перестрелка между двумя русскими горными единорогами(1) и английскими кораблями. 3 октября перед выходом на рейд показались три судна без флагов — два паровых корвета и парусный фрегат. Впоследствии оказалось, что это были корабли эскадры Стерлинга («Сибилла», «Горнет» и «Эн-каунтер») под командой Эллиота. На берегу пробили тревогу, и рота в 120 человек разместилась на опушке леса. Корабли подняли английский флаг и направили к Александровскому посту десант в 400 человек на семи вооруженных судах. Русские обстреляли суда, и те в беспорядке отступили. Тогда фрегат и корвет начали яростно обстреливать все побережье бомбическими ядрами и гранатами. Но русский отряд находился вне зоны обстрела и жертв не имел.
На следующий день обстрел продолжался, причем судовые орудия были направлены прямо на казармы, куда ядра, однако, не достигали. Затем было предпринято несколько попыток высадить десант под прикрытием артиллерии корвета. Но и тут вооруженные баркасы с десантом не выдержали штуцерного огня русских и повернули обратно.
В следующие дни — 5, 6 и 8 октября — происходил сильный обстрел казарм, госпиталя, жилых домов и повторялись неудачные попытки гребных судов приблизиться с десантом к берегу. За истекшие со времени появления неприятеля дни оборона была усилена прибывшим из Мариинска артиллерийским горным дивизионом; всюду были расставлены наблюдательные посты, а в различных местах побережья рассредоточены небольшие отряды. 10 октября баркасы и вельботы неприятеля все время обстреливали берег, однако к нему не приближались. Лишь в одном случае противник успел высадить трех человек, которые сожгли жилище гиляков(2) в бухте Сомон(3). На следующий день он предпринял ожесточенный обстрел русской горной батареи, но совершенно безуспешно, так как позиция ее находилась в густом лесу.
16 октября неприятельская эскадра окончательно покинула Де-Кастри. Потери русских за все время (с 3 по 16 октября) составили двое убитых и трое тяжело раненых. Противник, узнавший от американских китобойных судов численность русских сил (120 человек в первые дни) и уверенный в своем успехе, ничего все же не добился.
Все действия неприятеля в навигацию 1855 года отличались тем же отсутствием бдительности и оперативности, которое было так характерно для англо-французского флота в кампанию 1854—1855 гг. на Тихом океане. Именно в то время, когда одни суда союзников бесплодно обстреливали прибрежный лес в заливе Де-Кастри, а другие крейсировали у Курильской гряды, американский купеческий бриг «Пальмето»(4) выгрузил в Николаевске продовольствие, принял на борт генерал-губернатора Восточной Сибири со штабом и доставил их благополучно в Аян.
Переходя к рассказу о действиях неприятеля в охотских водах, нужно заметить, что они очень напоминают позорные «операции» английского флота в эту же кампанию на европейском севере и в Балтийском море: бомбардировку Соловецкого монастыря; уничтожение беззащитного городка Колы; разорение поморских промысловых становищ; разрушение и ограбление частных домов на острове Даго; разгром крестьянских жилищ и уничтожение лютеранской церкви на острове Сешаре;
Дважды подвергся налетам противника порт Аян. Командир его капитан-лейтенант Кашеваров заблаговременно, еще до открытия навигации, поставил на всех возвышенных местах побережья пикеты для наблюдения за всеми идущими в порт судами. Прибывшие ранней весной в Аян американские китобойные шхуны сообщили о появлении в Охотском море англо-французской эскадры.
27 июня, вслед за сигналом, переданным с пикетов, в залив вошли три английских судна: два парусных фрегата и пароходо-фрегат, под общим командованием капитана Фредерика. Все гражданское население порта и находившаяся там незначительная воинская часть (команда Российско-американской компании в 45 человек) согласно данной генерал-губернатором на этот случай инструкции покинули городок и отправились за гору на реку Аянка. В следующую ночь туда же было вывезено имущество порта. Английские корабли пробыли в Аяне до 5 июля. Они производили астрономические наблюдения и промеры глубин залива и высаживали ежедневно в разных местах побережья десанты, не менее ста человек в каждой партии. Высаженные части вели заготовку топлива и воды, рекогносцировку и съемку местности. На всех зданиях и в церкви были сломаны замки, захвачены различные материалы и товары, а равно и мелкие пловучие средства, принадлежавшие Российско-американской компании. Англичане уничтожили также обнаруженные ими части строившегося парохода.
21 июля в Аяне снова появились два английских фрегата, а в последующие дни подошло еще несколько английских и французских судов. Пробыли они там в общей сложности до 3 августа. Население и команда Российско-американской компании, как и в предыдущем случае, покинули город. Неприятель высадил десант в количестве 400 человек, который уничтожил несколько шлюпок и баркасов, захватил кузнечные принадлежности, железо, доски, якори и неводы и настойчиво искал зарытое, по его предположениям, в земле оружие. Французские моряки, оставшиеся в Аяне после ухода оттуда англичан, рассказывали, что те искали не оружие, а спрятанный будто бы в земле миллион русских денег. Французы добавили, что «взять пушки с батареи вооруженною рукою они считают делом понятным, а рыться в земле — унизительным».
Все успехи союзников в эту кампанию на Дальнем Востоке ограничились тем, что они сожгли китобойное судно «Аян» и рыбный сарай в Петропавловске, казенный транспорт «Анадырь» возле Авачинской губы, захватили беззащитный коммерческий корабль «Ситха» и бременский бриг «Грета», плашкоут в Петропавловске и шлюпку судна «Охотск», принадлежавшего Российско-американской компании. Ни одного из русских военных судов, даже ни одного военного транспорта или шлюпа, противнику захватить не удалось. Зато английский фрегат «Пик» и французский фрегат «Сибилла» «завладели» незащищенным островом Уруп из Курильской гряды. Они разорили и ограбили мирное селение Российско-американской компании на этом острове, забрали в складах компании около 300 шкур ценной пушнины и запас продовольствия, предназначавшийся для промышленников, назначили одного из айнов(5) губернатором острова, вручив ему диплом на это звание от имени французского императора и английского короля, и водрузили на острове флаги обеих держав.
В 1856 году, уже после заключения перемирия, английские суда вошли в Императорскую гавань и, не найдя затопленного там по приказу Завойко в феврале того же года фрегата «Паллада», сожгли здания Константиновского поста, а самую гавань назвали заливом Барракута.
Остальные «трофеи» неприятеля заключались главным образом в частном имуществе населения.
Нравы, царившие в английском флоте, вообще не отличались особой щепетильностью. Печальную славу стяжал себе в этом отношении не раз упомянутый английский адмирал Стерлинг. Взбешенный уходом русской эскадры из Де-Кастри, он решил добиться сведений о месте ее пребывания у русских военных моряков, захваченных в плен на «Грете». Сначала он заявил о своей готовности отпустить пленных и доставить их на «Аврору». При этом приближенные адмирала не скрывали его замысла: подойти под парламентерским флагом к русскому фрегату и захватить его. После категорического отказа русских моряков последовало новое предложение освободить их, но только после прибытия в порт на устье Амура. Русские снова с негодованием ответили, что считают такое предложение оскорбительным и отказываются от дальнейших, недостойных русского моряка предложений. Они утверждали, что были захвачены в плен безоружными, после аварии зафрахтованного коммерческого судна, и имеют поэтому право на освобождение. И хотя каждый из них стремится в свое отечество, но ни один русский моряк не купит свободы ценою предательства. Никто не укажет неприятелю местонахождения своих судов и не даст ему возможности разведать под парламентерским флагом неизвестную местность и узнать фарватер к русским укреплениям.
События 1855 года еще раз поставили Камчатку в центре внимания мировой печати. Французская и английская пресса, газеты и журналы США, Мексики, Чили, Перу и других стран более года подряд помещали сообщения и большие статьи о событиях на Тихом океане. Иностранная печать сурово осуждала действия английского флота и жестоко издевалась над его «расторопностью», «бдительностью» и «трофеями». Английская эскадра, которая всегда и всюду опаздывала и, встречаясь борт о борт с русскими кораблями, не замечала их, сравнивалась с опереточными карабинерами(6), постоянно запаздывающими к событиям. Газеты вспоминали, как союзные суда вышли из Каллао только через 10 дней после получения сообщения об объявлении войны, то есть спустя целый месяц после ухода фрегата «Аврора». В залив Де-Кастри англичане прибыли с опозданием на 14 часов. У мыса Шипунского они прокараулили русскую флотилию, которая спокойно прошла мимо них. Десятки раз отдельные русские военные суда проходили под самым носом у потерявшего всякую бдительность противника.
Англичане, считавшие себя первыми моряками в мире, были посрамлены окончательно. Естественно, что общественное мнение Англии, не успокоившееся еще после поражения в 1854 году, было до крайности возбуждено известиями о двукратном (из Петропавловска и Де-Кастри) уходе русской эскадры. Английская печать сообщала, что «негодование моряков достигло высшей степени», что беспомощностью и поражением английского флота «британский флаг был позорно унижен и обесчещен». Особенное возмущение вызвало поведение английской эскадры в Татарском проливе. Газеты описывали, как английские суда метались во все стороны, искали русских в Камчатке, Ситхе, Охотском море, у берегов Кореи, даже в Батавии, затем нашли, наконец, русский флот и тотчас потеряли его следы: английские корабли отправились караулить русскую эскадру на север, в то время как они благополучно вошла в Амур с юга.
Неудачи 1855 года послужили также предметом оживленных прений в английском и французском парламентах. При обсуждении их в английском парламенте в 1856 году наиболее резким нападкам подверглось поведение адмирала Стерлинга и командора Эллиота, «не удостоверившегося в действительных силах русской эскадры и не сумевшего отличить корвет от транспорта».
Англо-французский флот потерпел в Крымскую войну полное поражение в тихоокеанских водах, несмотря на то, что он располагал на Тихом океане громадными по тому времени силами. Только в Охотском море находилось в 1855 году 22 французских и 34 английских военных судна. Английская эскадра адмирала Стерлинга насчитывала 14 и тихоокеанская—15 кораблей. Русскую камчатскую флотилию, состоявшую из 1 фрегата, 1 корвета, 3 транспортов и бота, подстерегали 23 неприятельских судна с 716 орудиями и экипажем в 7290 человек. Из Европы все время прибывали подкрепления. Английское адмиралтейство и французское командование посылали одно приказание категоричнее другого: уничтожить русские суда и укрепления. Ни одна из задач, поставленных перед союзными эскадрами, не была разрешена. Русский военный флот на Тихом океане не был уничтожен. Нападение на Петропавловск завершилось поражением англо-французского флота. В заливе Де-Кастри и Аяне союзники также не добились никакого успеха. Розыски северного и южного прохода к устью Амура остались безрезультатными(7).
В противоположность этому положение России на Тихом океане значительно укрепилось. Воссоединен был фактически Приамурский край и открылось" плавание по Амуру. Заметно увеличилось русское население, выросли и окрепли населенные пункты во главе с крупнейшим центром Приморья — Николаевском, возросла обороноспособность края.