Важное
Главное в военных СМИ за неделю: модернизация "Северной верфи", новая госпрограмма вооружений, риски "Роснано"
Военным предложили 
|
Главная / Издания / Литература / Книжная полка / В.В. Дугинец. Корабельная Фанагория / Глава 1. Корабельная Фанагория
Глава 1. Корабельная Фанагория
Текст: В.В. Дугинец. Корабельная фанагория
Но все равно на душе было ожидание полной свободы на 30 суток, и я
пошел готовить свой караул из 12 бойцов к предстоящему погружению в
омут гарнизонной гауптвахты.Кстати, старинное здание гауптвахты построенное еще при царе Петре 1 из красного кирпича и до сих пор мозолит в Лиепае глаза латышам. И вместо того чтобы разрушить это здание, как пережиток тоталитарного прошлого, они из этого исправительного учреждения сделали свой коммерческо- политический аттракцион. Набрали местных мордоворотов, одели их в форму Советской Армии, вооружили дубинками и научили небольшому словарному запасу угроз и окриков на русском языке. Теперь любой желающий турист за доллары может испытать на себе строгий распорядок тоталитарного советского режима, сидя в камере и подвергаясь 'издевательствам' советских надсмотрщиков, пробуя на вкус баланду, которой кормили здешних обитателей. Удивительно, но гипертрофированная экзотика этого позорища привлекает многих наивных граждан, верующих в эти пытки и издевательства. Они с удовольствием испытывают на себе эту пропаганду националистов и потакающих им латышских властей, а заодно приносят доход оскудевшей казне. Как офицер, бывший неоднократно начальником караула и исполняющий роль главного надсмотрщика в этом заведении, а в недалеком будущем и сиделец камеры в офицерском отделении, я заявляю, что все это бред сивой кобылы и никаких издевательств и даже побоев на гауптвахте никогда не было. Я еще успею поделиться своими впечатлениями об этой тюрьме, которые получил на своем личном опыте. А про нашу драку в гарнизоне забыли быстро. События развивались с такой стремительностью, что после празднования 8-го Марта все судачили уже о Коле Земляном. На МПК-119 у Семена Яковлева служил командиром БЧ-2-3 неприметный с виду лейтенант Коля Земляной. В служебном рвении и примерной воинской дисциплине Коля никогда замешан не был. Он, как и все трехлетчики, отбывал свой положенный срок на корабле, спал и видел свободу и независимость на гражданских судах. А таких строптивых и решительных командиров как Яковлев, который его периодически драл и осаживал, он просто на дух не переносил. Нельзя сказать, что Коля был в штате завсегдатаев местных увеселительных заведений и ресторанов, но обходить стороной он их тоже даже не пытался. На лейтенантскую зарплату не особенно разбегаешься по кабакам. В Международный женский день все рестораны были переполнены, но Коля удачно вписался в коллектив, праздновавший в элитном ресторане 'Юра', что в переводе означает 'Море'. Развеселой компанией со своими подругами, в честь которых он тратил свои деньги, Коля восседал за столиком у окна, завешенного тяжелой темно- зеленой глухой шторой. В момент всеобщего ликования у боевого офицера, одетого в штатский костюм, возникло непреодолимое желание обратить на себя внимание прекрасного пола и не только, сидящего за его столиком. Земляной достал из кармана тройку сигнальных ракет, положил их на подоконник и, раздвинув штору и открыв окно, впустил в прокуренный зал струю свежего воздуха. Прохлада, врывающаяся в открытое окно, повысила настроение за столиком, и Коля продолжал. - Праздничный фейерверк в честь присутствующих дам! - провозгласил и этим обозначил Коля свои намерения и действия. Он с деловым видом, словно все это происходит на корабельном мостике, свинчивал крышечки на торце корпуса ракеты и по очереди дергал за веревочку пусковых устройств. Ракеты с шипением и облачком дыма, врывающимся в зал, улетали в ночное небо над улицей Ленина, а повеселевшие отдыхающие бросились к окнам в попытке разглядеть салют в честь праздника. Ровно через 5 минут в зал вбежали два милиционера и направились к столику у открытого окна. - Кто стрелял? - повис над ресторанным залом милицейский вопрос, а веселье в зале не обращало никакого внимания на стражей порядка. Подвыпивший Коля ничего не отрицал и не думал оправдываться, но, когда его взяли под руки, понял, что оказался в крепких руках. Колины карманы были обследованы умелыми руками сержанта, и он извлек из них... Две гранаты Ф-1 легли на стол, поражая всех своими ребристыми темными рубашками и белеющих головками вставленных взрывателей. Только кольцо выдерни и готово дело. Тут уж и милиционеры посерели своими лицами, а все застолье шарахнулось вдоль стен, подальше от таких сувениров. - Да разве можно служить в этом бесконечном бедламе! - делал свое трагическое ударение на последнем слове Михневич, отчего казалось, что именно в этом литературном слове теплится его ненормальная жизнь. Дугинец с корешами морды бьют гражданским, а вы уже гранаты и ракеты для убийства в кабак ностите! Я - старый придурок по 270 суток в году сижу на кораблях в ПУГах - семьи своей не вижу... , а тут мне мало матросов так еще с этими фанагорийцами воевать приходиться, - возмущался комдив своими тяготами и лишениями службы. - Да я никого убивать гранатами не собирался, так - попугать кое-кого, - лепетал Коля, глядя на бушующую троицу (Михневич, Любимов и Артамонов), которые от возмущения этим террористическим поступком советского офицера уже не подбирали слов своего негодования. - Не порите ахинею! Убивать не собирался... 10 суток вам от комбрига и завтра же сидеть на губе, - окончательно вставил фитиль 'террористу' комдив. Земляной был беспартийной личностью и взять с него по этой линии было нечего, он и отсидел свои 10 суток в офицерской камере на гауптвахте, но где и в какой обстановке собирался использовать эти боеприпасы, он так никому и не признался. Обследуя стены камеры, в которой он томился, я, к сожалению, не обнаружил его личного автографа 'Здесь был Коля Зе'. После такого события про нашу драку уже и вспоминать было просто наивно. А Коля продолжал служить на том же корабле, вот только его теперь не ставили в наряды, которые были связаны с оружием. Начальники решили, что такому офицеру нельзя доверять стрелковое оружие, хотя у него на корабле в его заведовании этого оружия было хоть отбавляй. С понедельника 13 марта вся вмб поднята с утра по тревоге и начался весенний гон учений всего Балтийского флота. В мае заканчивался зимний период обучения, поэтому и все боевые стрельбы и упражнения должны были быть выполнены, а план боевой подготовки закрыт. Масштабы этих учений мне были абсолютно непонятны. Мне бы со своими масштабами справится, но поскольку мы принимали в них участие, то для меня было достаточно тех мероприятий в этих грандиозных замыслах, в которых участвовал наш корабль. Свою первую в жизни торпеду, которой завтра должен был стрелять по подводной лодке, мне самостоятельно принять не дали. Когда корабль встал к причалу А-Б для замены боевой торпеды на практическую, я забрал своих торпедистов и мичмана Борисова, и мы кое-как разыскали нужное здание на базе оружия путем опроса местных обитателей. В момент нашего появления в огромном зале цеха приготовления электрических торпед кипела работа. Расчет приготовления в составе 4-х матросов под руководством начальника цеха капитана 3 ранга Шестакова проверял работу аппаратуры торпеды на 'качалке'. Пятиметровая красно-белая полосатая торпеда весом в полтонны, как простое легонькое бревнышко, была зажата в огромный обруч этой самой 'качалки', которая возвышалась на уровне двух метров над полом. Расчет поворачивал торпеду в этой подвеске, меняя величины крена и дифферента, и проверял прохождение команд маятникового креновыравнивающего прибора на рули торпеды.  Торпеда СЭТ-40 в практическом варианте На КРС (контрольно-регулировочная станция) мигали разноцветные лампочки, трещал какой-то электрический секундомер, а рули и элероны хвостового оперения поворачивались на нужные углы, и вся эта картина походила на подготовку к старту космической ракеты с космонавтом на борту. - Вы с корабля? - спросил Шестаков, заметив нашу нерешительность при виде этих грандиозных взаимодействий человека и техники. - Прибыли для приемки практической торпеды СЭТ-40, - доложил я цель своего прихода. - Сейчас закончим отработку на 'качалке' и будем сдавать вам, - остановил наш творческий порыв начальник цеха. За время этих манипуляций в цех прибежал Денисюк, а потом и флагманский минер бригады Костин и на приемку одной моей торпеды начальников собралось предостаточно. Пока мы с торпедистами принимали торпеду по контрольно-опросному листу, Денисюк ходил кругами и поучал меня на словах на что нужно обратить особое внимание и стращал прошлогодними случаями потерь торпед и всплытиями их в точке залпа. Приемка не заняла много времени, а вот проверка торпеды на герметичность оказалась целой утомительной процедурой. Посреди цеха на цементном полу стоял длиннющий 'аквариум' сварной конструкции длиной метров 9 и высотой 1, 5 метра, который был заполнен водой. На тельфере торпеду с набитым в ее корпус воздухом, опустили в эту ванну и специальными рычагами-прижимами утопили с поверхности воды. Яркий полосатый корпус практического зарядного отделения в воде темнел единственным глазом светового прибора, а масса пузырей и махоньких пузырьков воздуха выскакивали из всяких отверстий из-под крышек горловин на корпусе и стальных поясков клиноцангового соединения торпедных отсеков. Какие из них считать за нарушение герметичности, а какие нет, было непонятно. Но, бывалые бойцы расчета приготовления торпеды успокаивали и поясняли, что это пузыри, которые находятся в полостях и постепенно вода вытесняет их оттуда, заполняя собой пустоту. Через несколько минут пузыри действительно прекратили свои предательские вылеты из торпедных щелей, и на поверхности воды воцарилось спокойствие. - Вон, из пускового блока, из-под курка идут пузырики, - проявив повышенную бдительность, узрел я подозрительную струйку мизерных пузырьков, поднимающихся к поверхности. - Это партизаны! Если будет травить воздух, то пузыри будут выскакивать с равномерными периодами, а это затаившиеся партизаны, - спокойно уверовал меня старшина 2 статьи и, словно выгоняя 'партизан' из их укрытий, постучал гаечным ключом по латунному корпусу пускового блока торпеды, после чего струйка действительно прекратилась. Теперь и я знал, что торпедные 'партизаны' - это не лесные борцы с оккупантами, а затаившиеся в закоулках торпедных щелей воздушные пузырьки. Мои переживания за 'партизан', вылетающих из потаенных щелей, видимо напрямую отражались на моей лейтенантской физиономии, что скрывать мне не всегда удавалось. Шестаков, видя мою нескрываемую обеспокоенность этим непривычным для меня ажиотажем, развернувшимся вокруг одной торпеды, попытался успокоить: - Лейтенант, наша фирма веников не вяжет, мы работает качественно. Для полной уверенности я посылаю с вами на стрельбу в море своего командира отделения, который готовил эту торпеду, - самоуверенно заявил он мне. На торпедной тележке, на которой во всей красе возлежала моя торпеда, наши корабельные бурлаки доставили ее на причал к кораблю. В будку причального крана влез матрос-крановщик и подвел стрелу своего грузоподъемного устройства. Якуничев завел на торпеду бугель и только зацепил его за гак, как она с дифферентом на нос приподнялась на стреле над своим ложем. Страницы 34 - 34 из 40
Оглавление Читать далее Предисловие Глава 1. Корабельная Фанагория Глава 2. Дом уже не корабль Глава 3. Три адмирала и Цусима Глава 4. Железяка Глава 5. Штабной Глава 6. Тут уж не до шуток!
|
