Важное
Состав Тихоокеанского флота пополнила шестая "Варшавянка"
Судостроителям предложили 
|
Главная / Издания / Литература / Книжная полка / В.В. Дугинец. Корабельная Фанагория / Глава 6. Тут уж не до шуток!
Глава 6. Тут уж не до шуток!
Текст: В.В. Дугинец. "Корабельная фанагория"
Третьим опасным соперником в расстановке сил в своих планах Саблин
вычислил механика Иванова.От командира БЧ-5 на корабле не может быть независимых - боевым постам и любым механизмам нужно бортовое питание, а самому кораблю в любой ситуации нужен ход. Это и был на корабле бог движения, а тем более один из опытных офицеров корабля и, очевидно, слишком морально устойчив. Ведь когда силовыми установками и вспомогательными механизмами корабля руководит настоящий офицер, то они вряд ли когда дадут обороты в ненужную сторону. Сразу же после боевой службы матросы, получившие по 10 суток поощрительного отпуска, поехали на Родину и отдыхали в кругу своих родных и близких. Саблин всегда лично приглашал в свою каюту моряков, прибывающих из отпуска от своих родителей, и подолгу беседовал с ними, опрашивая их по некрасовской схеме 'Кому на Руси жить хорошо?' и как там, в своей глубинке живется простому советскому трудяге. Простые советские матросы, вызванные на откровения внимательным слушателем в погонах, выкладывали всю подноготную правду-матку о битвах за урожай на полях хлебной нивы, убожестве существования своих одноклассников в глухих провинциальных городках и загибающихся от не перспективности напрочь забытыми властями деревнях. А обстановка в стране действительно была удручающая - полнейший застой в экономике, на полках магазинов, кроме жирующей Прибалтики и наших столиц, красовались бычки да килька в томатном соусе с огромными трехлитровыми банками винища, типа 'Рубина'. В это же время с черного хода любого магазина вываливались партийные и советские чиновники, воровато озираясь по сторонам, с затаренными деликатесами сумками и портфелями. В престижные университеты и институты столиц дорога была открыта только своим да нашим, а простому пацану, у которого родители были обычными работягами, нужно было иметь недюжинный талант и замечательные знания после окончания обычной средней школы в провинции. В МГИМО, МГУ, МИФИ, Бауманку могли поступить только дети привилегированных родителей, да и то по великому блату и за огромные деньги. И даже Вооруженные Силы и наш флот охватила неимоверная волна кадровой коррупции. Простому офицеру среди этого рассвета радетелей и родственных связей было просто невозможно протиснуться на нормальную должность. До должности командира, если у тебя есть свинец в заднице - пожалуйста, а чуть повыше, туда, в паркетные коридоры... Там всюду сидели свои и родные тех, кто уже успел заиметь доступ к кадрам. Эти сведения и случайные высказывания матросов Саблин аккуратно систематизировал для последующей наглядной агитации своих же подчиненных на конкретных примерах конкретных людей свидетельствовавших о неблагополучном положении дел в стране. Близился ноябрь, но мало кто из офицеров успел отгулять свои очередные отпуска. Вот Саблин и предложил механику Иванову пойти в очередной отпуск за 1975 год, поехать в дом отдыха в Пярну, отдохнуть по-человечески перед началом нового учебного года и даже путевку пообещал по такому случаю выбить. Еще одно неординарное предложение, которое не может броситься в глаза. Механику замполит предлагает перед самым ремонтом убыть в отпуск, который бы продлился дольше, чем сам ремонт. Понятное дело, что Иванову партийная и механическая совесть не позволяли принять такое лестное предложение замполита, и он в культурной форме отказался от предлагаемой услуги, мотивируя, что ремонт в доке, который планировал он, но без его участия и контроля проводимых работ - это не ремонт. Замполит сменил тон и обещал, что командир турбомоторной группы Гиндин Борис Иосифович вполне справится с работами по ремонту корабля, а на саму доковую комиссию Иванова вызовут из отпуска. И тут Иванов проявил свою профессиональную упертость и сообщил заму свое решение уйти в отпуск только после окончания ремонтных работ. Тогда Саблин придумал обходной маневр и начал действовать через флагманского механика и командира корабля. Каким-то странным образом Саблину удалось их уговорить, и через несколько дней Иванова вызвал к себе Потульный и в приказном порядке отправил его в очередной отпуск. В тот самый дом отдыха в Пярну, куда уже заготовил путевку всемогущий заместитель командира по политической части. В конце октября, уже перед самым выходом в Ригу старший лейтенант Шемятков Геннадий - командир трюмно-котельной группы при активном содействии Саблина убыл на учебу в ВМА, хотя учеба в академии началась с 1 октября. Раньше офицера не отпускали, и он уже смирился, а тут вдруг дали 'добро' на запланированную еще с апреля месяца учебу. Вот и осталось во всей боевой электромеханической части на 'Сторожевом' всего два офицера: Гиндин да Фирсов, который к тому же сбежит с корабля перед самым началом саблинского побега. Удивительно, что этому кораблю не выпала честь участвовать в параде на Неве, может быть, тогда все получилось гораздо проще и без побоища. Но, как-то не случилось... Зрелый мужик в 36 лет от роду, коммунист с 1960 года и примерный семьянин, любящий своих близких, с маниакальной идеей по переустройству социалистического мира в голове и на борту современного корабля, где 200 человек экипажа, однако, в своих замыслах до последнего момента действовал практически в одиночку. Но вот здесь, в парадном строю кораблей на Даугаве пришлось захватывать командование кораблем и искать сообщников среди матросов, поскольку корабль управляется целым и слаженным коллективом. Единственным и верным сподвижником у Саблина на корабле был матрос Шеин А.. Кем он был по специальности на корабле, я точно не знаю, где- то был в боцмонятах, но этот человек был уже близок к корабельному 'годку' и находился под протекцией замполита с момента прибытия на корабль. Саблин определил его корабельным киномехаником и заведующим Ленинской каюты, с возложением на него обязанностей оформительских работ наглядной агитации и руководством корабельного вокально- инструментального ансамбля. Саблин был в курсе всех темных пятен в прошлой биографии своего подручного; он знал о прежней судимости Шеина за воровство автомобильных деталей с ВАЗа, на котором до службы работал его матрос. Таких бойцов, как Шеин, на любом корабле, незаслуженно пользующихся благосклонностью замполита, обычно обзывали 'замовским прихвостнем' или еще обиднее. Но Шеину такая дружба с Саблиным была тоже нужна. Замполит, несмотря на многочисленные проступки этого музыкального разгильдяя, покрывал его и даже домой в отпуск в Тольятти отпускал дважды. Саблин в свою очередь держал на своем крючке этого универсала и ждал момента, когда ему пригодятся качества подчиненного в дальнейшем. И вот именно этому старшему матросу, единственному на корабле вольно или невольно Саблин первому доверил свои коварные планы, и даже пистолет вручил с поручением охранять запертого в гидроакустическом отсеке командира Потульного. Первое, что сделал Шеин по поручению своего руководителя для приближения событий захвата корабля - это вывел из строя связь между постами РТС, в один из которых планировалось изолировать командира и непокорных офицеров и мичманов. После чего уже сам Саблин заманил командира на 2-ю платформу в носовой части корпуса, где размещался пост №3 акустиков. Этот пост находился над гидроакустическим преобразователем станции 'Титан-2', размещавшимся в 'бульбе', выступающей на днище носовой части корабля. Потульного, как и любого нормального командира, просто бесило пьянство на корабле любимого личного состава, на чем и сыграл заместитель. Он самолично сообщил командиру, что в посту №3 старшины устроили безобразную пьянку и просил разобраться и принять меры по наведению порядка. Когда встревоженный не на шутку Потульный спустился в люк поста, то крышка люка за ним захлопнулась над его головой и с лязгом задвинулись стопора задраечного устройства. Напоследок прогромыхал замок и воцарилась непонятная тишина. Следить за замками Саблин поставил своего преданного Шеина, которому для полноты счастья сунул в руку настоящий 'Макаров'. Что там, взаперти помещения собственного корабля мог чувствовать и о чем мог думать командир, коварно обманутый своим заместителем, остается только догадываться... Но понять его желание, порвать на куски этого человека, можно и оправдать, чем бы не закончилась развязка этого события. После ужина в столовой личного состава шел фильм на весьма патриотическую тему, предусмотренный праздничным планом партийно- политической работы. Именно в это время Саблин с заряженным пистолетом в кармане собрал всех офицеров и мичманов в мичманской кают-компании. Шеин обеспечивал это собрание и сидел с пистолетом в кинобудке, через окошко для кинопроектора которой следил за обстановкой, в готовности прийти на помощь заму в случае, если ему будет оказано противодействие со стороны несогласных с ним 'товарищей по оружию'. Удивительно, но никакие угрозы оружием не потребовались. Часть офицеров и, в особенности, мичманов, вечно недовольных своей жизнью, и убежденных пламенными доводами замовской 'революционной программы', белыми шашками (не сабельными шашками, а теми, что играют в 'поддавки') проголосовали в пользу замовских утверждений о неправильном курсе КПСС и советского правительства. При голосовании, Саблин всех поразил академическим размахом решения этого вопроса, применив вместо черных и белых шаров обычные шашки, при всем этом он утверждал, что его просто интересует мнение офицеров по высказанному вопросу, и никто из них не будет нести никакой ответственности за свои взгляды. Кто-то из удивленных офицеров на всякий случай поинтересовался у замполита, где в настоящее время находится командир корабля. 'Командир у себя в каюте, немного приболел', - нагло и совершенно спокойно заверил Саблин взволнованных непонятными речами офицеров. После этого голосования Саблин попросил всех подождать его в соседней каюте, пока он будет проводить беседу с личным составом на верхней палубе. Многие обратили это вычурное голосование и временную изоляцию от личного состава, как очередную непонятную им замовскую шутку, поскольку привыкли к его заскокам в поисках правды жизни. В офицерской среде пошли обсуждения и дебаты в прениях подброшенной Саблиным злободневной темы. Из всего этого офицерского собрания у меня напрашивается только один вопрос. Что же это за офицеры такие служили на боевом корабле? Ну, про мичманов я пока лучше помолчу... Что же это за офицеры..., если Саблин почти совсем открыл перед ними свои карты антиправительственного заговора, разве только еще не сказал про планируемый угон корабля, а у них при этом не дрогнул ни один мускул на конечностях, чтобы предотвратить дальнейшие его действия. Ведь не один, а целых 11 человек, как стадо послушных баранов, увидевших длинную палку в руках хозяина, безропотно поддержали его крамольные взгляды, никак не соответствующие его занимаемой должности. Ведь достаточно было обезоружить только одного Саблина, и весь заговор на этом бы закончился... Однако, после ощутимой поддержки результатами голосования, Саблин почувствовал внушительную подмогу своей внутренней политики - всего 15 несогласных. И он пошел дальше, держать свою агитационную речь перед личным составом. Все у него шло по плану - офицеры на этот момент были временно изолированы от экипажа, и никто из них не мог слышать замовское обращение к матросам и старшинам срочной службы. Здесь, выступая перед строем матросов, Саблин убедительно и на конкретных примерах из жизни самих же матросов рассказывал о несправедливости и сложностях, создаваемых для простого народа устаревшим курсом партии и правительства. Матросы, разинув рты, слушали непривычную, но такую правильную правду-матку из уст своего начальника и соглашались с Саблиным, поддерживая его начинание, наконец-то, заявить открыто о необходимости смены курса антинародного правительства. После такой оптимистичной беседы с народом Саблин уже был в полной уверенности, что у него все получится, и он отпустил из каюты офицеров, которые вдоволь успели наговориться на злободневную тему в дни 58-ой годовщины Октябрьской революции. И все пошло по распорядку дня. Вот тут-то Фирсов, наверное, один из всех офицеров окончательно понял дальнейший сценарий событий своего политического начальника и до конца оценил возможные последствия непредсказуемых действий замполита. Где Саблин будет заявлять свое несогласие с политикой ЦК КПСС? Не здесь же стоя посреди Даугавы... А вдруг он за кордон махнет на корабле? Фирсов быстро сообразил, что за это придется отвечать по полной программе и ему тоже, как бывшему секретарю партийной организации и одному из основных помощников зама. Фирсов в момент начала приготовления корабля к бою и походу, в темноте и неразберихе по швартовому концу, заведенному на рейдовую бочку, воровски покинул корабль и даже не предупредил, не сообщил ни слова своему непосредственному начальнику ВРИО командира БЧ Гиндлину. Если бы он хоть намеком дал понять Гиндину о возможных предстоящих событиях... Да корабль бы просто-напросто не сдвинулся с места своей швартовки. Кстати, нужно сказать, что Саблин, пожалуй, единственный замполит на флоте, который имел допуск к управлению кораблем. Да и замполитом он был от бога - уважали его матросы на корабле, что бывает крайне редко из-за занудства и некомпетентности этой категории в морском деле и корабельной практике. Когда ночью прозвучал сигнал тревоги и корабль стал готовиться к съемке со швартовов, то весь экипаж, как и положено, занял свои места на боевых постах по корабельному расписанию и все послушно выполняли команды с ГКП. Саблин уже давно приучил офицеров БЧ-5, что на обычный вопрос при проверке машинных телеграфов: 'Кто принял проверку машинных телеграфов?' В ответ с ГКП всегда звучал голос Саблина: 'Саблин. Выполнять приказания машинного телеграфа!' И на этот раз не командир, а Саблин ответил Гиндину, что он принял машинные телеграфы. Гиндин долго и бесполезно пытался разыскать своего единственного подчиненного офицера Фирсова, но его ни в одном посту боевой части не оказалось и он был вынужден сам один нести вахту в ПЭЖ (пост энергетики и живучести корабля). Корабль по всем советским законам является частью нашего государства и подчиняется только законам СССР, где бы и в каких водах Мирового океана он не находился. Быть вторым по значимости лицом на территории этой части государства - это уже огромная честь и ответственность перед страной за то, что тебе доверили сложнейшую технику, а самое главное жизни молодых и здоровых матросов и офицеров. Как же этим доверием можно злоупотреблять и совращать пацанов на антиправительственный заговор?! Если уж невтерпеж, как хочется поучаствовать в политической жизни страны и на кулачках побороться с властью для ее непременной смены, то есть простой способ - снимай погоны из которых ты уже вырос, уйди с должности, которая, кстати, обязывает тебя отвечать за политико-моральное состояние экипажа и воинскую дисциплину пацанов на корабле, и направлять свою работу на сплочение коллектива вокруг партии и правительства. В стране к тому времени диссидентов было уже хоть отбавляй и все боролись с тоталитарным режимом КПСС и за снятие 'железного занавеса'. Бороться-то боролись, но на щедрую материальную поддержку западных спецслужб и по их инструкциям. Вот и боролся бы вместе с ними заодно. Что Саблин не понимал, что никто и никогда не позволит ему совершать самовольные действия и несанкционированные выходы на боевом корабле туда, куда ему заблагорассудится? А какому он риску подвергает доверчивых мальчишек, которые с первых слов его пламенной речи поверили своему Данко? Свое взволнованное воззвание к народу, записанное на магнитофонную ленту, Саблин на переходе, по непонятной причине неоднократно, прокручивал в эфире в закрытой радиосети. Поэтому услышать его голос никто из простых смертных не мог, а это содержание революционного обращения могли прослушивать только узлы связи командных пунктов флота и военно-морских баз. 'Сторожевой' не изменял ни флагу Родины, ни ей самой, утверждал Саблин, направляя корабль в Ленинград с целью добиться возможности выступить по телевидению с обращением к трудящимся Ленинграда и страны. Он собирался поставить 'Сторожевой' на то место, где 58 лет назад стоял легендарный крейсер 'Аврора' у моста Лейтенанта Шмидта, а потом вместо авроровских залпов пригласить на 'нейтральную' территорию корабля членов правительства и ЦК партии для изложения им конкретной программы с требованиями справедливого социального переустройства общества. Почему именно Саблину пришли в голову такие мысли? Могу сказать, что по своей натуре Саблин не был настоящим политработником, у тех совершенно другое мышление: шаг вправо, шаг влево - это побег от марксистской идеологии. Такое для комиссара неприемлемо. А в академии демократическая интеллигенция ему на его свежую голову за четыре года привила чисто интеллигентские замашки - копаться в зазорах несправедливости нашей жизни, мерить их своим мерилом и снова копаться. Копаться до тех пор, пока мозги не перевернутся в другую сторону, совсем ни как у людей, занятых трудом и получающими за свой труд на пропитание. 'Хрущевская оттепель' 60-х годов после сталинского режима совсем развратила нашу советскую творческую интеллигенцию и она, наконец-то, толпами бросилась записываться в диссиденты. А что? Это ведь так модно и прогрессивно. Страницы 4 - 4 из 6
Оглавление Назад Предисловие Глава 1. Корабельная Фанагория Глава 2. Дом уже не корабль Глава 3. Три адмирала и Цусима Глава 4. Железяка Глава 5. Штабной Глава 6. Тут уж не до шуток!
|
