Зеленоглазая гениальная поэтесса Марина Цветаева всю жизнь гордилась и подчеркивала «морское» происхождение своего имени, ощущала себя безгранично принадлежащей морской стихии. Многие мгновения детства и юности Марины Цветаевой дышали морем. Именно на море, в Коктебеле, в доме Максимилиана Волошина, произошла ее встреча с мужем Сергеем Эфроном. Море в восприятии Цветаевой отождествлялось с мифологией, легендами, собственными чудными воспоминаниями и мечтами, которые, переплетаясь в творчестве, формировали волнующий ритмический и образный узор поэтического полотна ее творчества.
Море в поэтике Цветаевой – образ удивительно всеобъемлющий и многогранный. Это источник и колыбель жизни – каждого конкретного человека и всего человечества. Море – олицетворение стихийной свободы и погружения в глубины бессознательного, творческого, божественного.
Когда Цветаева находилась в эмиграции в Чехии, она безумно страдала оттого, что там не было моря – любимого и спасительного.
Сейчас моря и океаны бороздит пассажирский теплоход, носящий гордое имя русской поэтессы – «Марина Цветаева».
Узнаю тебя, клин,
Как тебя ни зови:
В море - ткань, в поле - тын,
Вечный третий в любви!
Мало - злобе людской
Права каменных камер?
Мало - деве морской
Моря трепетной ткани?r>
Океана-Отца
Неизбывных достатков -
Пены - чудо-чепца?
Вала - чудо-палатки?
Узнаю тебя, гад,
Как тебя ни зови:
В море - ткань, в горе - взгляд, -
Вечный третий в любви!
Как приму тебя, бой,
Мне даваемый глубью,
Раз меж мной - и волной,
Между грудью - и грудью...
- Нереида! - Волна!
Ничего нам не надо,
Что не я, не она,
Не волна, не наяда!
Узнаю тебя, гроб,
Как тебя ни зови:
В вере - храм, в храме - поп, -
Вечный третий в любви!
Хлебопек, кочегар, -
Брак без третьего между!
Прячут жир (горе бар!)
Чистым - нету одежды!
Черноморских чубов:
- Братцы, голые топай! -
Голым в хлябь и в любовь,
Как бойцы Перекопа -
В бой...
Матросских сосков
Рябь. - "Товарищ, живи!"
...В пулю - шлем, в бурю - кров:
Вечный третий в любви!
Побережья бродяг,
Клятвы без аналоев!
Как вступлю в тебя, брак,
Раз меж мною - и мною ж -
Чту? Да нос на тени,
Соглядатай извечный -
(Свой же). Всё, что бы ни -
Что? Да всё, если нечто!
Узнаю тебя, бic,
Как тебя ни зови:
Нынче - нос, завтра - мыс, -
Вечный третий в любви!
Горделивая мать
Над цветущим отростком,
Торопись умирать!
Завтра - третий вотрется!
Узнаю тебя, смерть,
Как тебя ни зови:
В сыне - рост, в сливе - червь:
Вечный третий в любви.
Саша Черный известен российскому читателю преимущественно, как поэт-сатирик, автор блестящих стихотворных фельетонов, публиковавшихся в журнале «Сатирикон». Однако, лира Саши Черного была не только язвительно-саркастической: мало, кто сегодня помнит, что поэт писал еще и прекрасные стихи для детей, и прекрасную лирику. Родившийся в Одессе, поэт часто обращается в своей поэзии к морю. Саша Черный – непревзойденный мастер пейзажной и бытовой детали. Читая его стихи, можно глазами поэта подметить разные оттенки моря, почувствовать его соленый запах, грудью ощутить силу штормов. Но, даже описывая торжество стихии над человеком, поэт всегда сохраняет чувство юмора, и относится к происходящему с крошечной толикой сарказма.
Как мокрый парус, ударила в спину волна,
Скосила с ног, зажала ноздри и уши.
Покорно по пестрым камням прокатилась спина,
И ноги, в беспомощной лени, поникли на суше.
Кто плещет, кто хлещет, кто злится в зеленой волне?
Лежу и дышу... Сквозь ресницы струится вода.
Как темный Самсон, упираюсь о гравий руками
И жду... А вдали закипает, белеет живая гряда,
И новые волны веселыми мчатся быками...
Идите, спешите, - скорее, скорее, скорее!
Мотаюсь в прибое. Поэт ли я, рыба иль краб?
Сквозь влагу сквозит-расплывается бок полосатый,
Мне сверху кивают утесы и виллы, но, ах, я ослаб,
И чуть в ответ шевелю лишь ногой розоватой.
Веселые, милые, белые-белые виллы...
Но взмыла вода. Ликующий берег исчез.
Зрачки изумленно впиваются в зыбкие скаты.
О, если б на пухнущий вал, отдуваясь и ухая, взлез
Подводный играющий дьявол, пузатый-пузатый!..
Верхом бы на нем бы - и в море... далеко... далеко...
Соленым холодным вином захлебнулись уста.
Сбегает вода и шипит светло-пепельный гравий.
Душа обнажилась до дна, и чиста, и пуста -
Ни дней, ни людей, ни идей, ни имен, ни заглавий...
Сейчас разобьюсь-растворюсь и о берег лениво ударю.
Суша тверже, я не спорю, -
Но морская зыбь мудрей...
Рано утром выйдешь к морю -
К пляске светлых янтарей:
Пафос мерных колыханий,
Плеск волнистых верениц, -
Ни фабричных труб, ни зданий,
Ни курортов, ни темниц...
Как когда-то в дни Еноха,
Неоглядна даль и ширь.
Наша гнусная эпоха
Не вульгарный ли волдырь?
Четвертуем, лжем и воем,
Кровь, и грязь, и смрадный грех...
Ах, Господь ошибся с Ноем, -
Утопить бы к черту всех...
Парус встал косою тенью,
Трепыхнулся и ослаб.
Горизонт цветет сиренью.
- Здравствуй, море! - Кто ты? - Раб.
Эллис, Лев Кобылинский – прозрачная поэтическая тень, легко скользнувшая по Серебряному веку русской литературы. Поэт, переводчик, теоретик символизма, христианский философ и историк литературы, он больше известен сегодня, как учитель и первый литературный вдохновитель сестер Цветаевых. Романтичный, своеобразный, он был увлечен символизмом: его лирика полна туманных образов, смутных намеков, таинственных предчувствий. Таковы и стихи Эллиса о море. Они возвышенны, в них звучит ускользающая любовная печаль, серебряные мотивы средневековья, как будто морские волны неслышно переговариваются в ночи с ранимой душой поэта.
Стоял над морем я, безмолвный и унылый,
а ветер плачущий крепчал, и там в тени
струились красные, вечерние огни.
и море пеною мои уста омыло.
Пугливо льнул к волне взмах чайки длиннокрылой.
"Увы! - воскликнул я. - Мои печальны дни,
о если б тощий плод взрастили мне они,
и поле скудное зерно озолотило!"
Повсюду дырами зияли невода,
но их в последний раз я в бездны бросил смело
и ждал последнего ответа и плода,
и вот зажегся луч, я вижу, онемелый,
восход серебряный и отблеск нимбов белый,
и муки прежние угасли без следа.
Н.М.Языков – поэт пушкинской эпохи: его лирика жизнелюбива, вольнодумна, но в то же время глубоко патриотична.
Стихи Языкова о море в основном написаны во время его путешествий по Европе: Франции и Италии. Они живы и образны, звенят аллитерациями, как эхо набегающих волн. Поэт восхищенно любуется красотой морских далей, для него море – непознанная глубина, великая сила, с которой не в состоянии совладать человек. Только сильные душой, мужественные мореходы способны бросить вызов неукротимой стихии. Поэт искренне восхищается такими людьми!
Прекрасные стихи Языкова «Нелюдимо наше море…» легли в основу песни, ставшей в России воистину – народной.
Люблю смотреть на сине море
В тот час, как с края в край на волновом просторе
Гроза рокочет и ревет,
А победитель волн, громов и непогод,
И смел и горд своею славой,
Корабль в даль бурных вод уходит величаво!
18 декабря 1839,
Ницца, предместье Мраморного креста
Из бездны морской белоглавая встала
Волна, и лучами прекрасного дня
Блестит, подвижная громада кристалла,
И тихо, качаясь, идет на меня.
Вот, словно в раздумье, она отступила,
Вот берег она под себя покатила
И выше сама поднялась, и падет;
И громом, и пеной пучинная сила,
Холодная, бурно меня обхватила,
Кружит, и бросает, и душит, и бьет,
И стихла. Мне любо. Из грома, из пены
И холода - легок и свеж выхожу,
Живее мои выпрямляются члены,
Вольнее дышу, веселее гляжу
На берег, на горы, на светлое море.
Мне чудится, словно прошло мое горе,
И юность такая ж, как прежде была,
Во мне встрепенулась, и жизнь моя снова
Гулять, распевать, красоваться готова
Свободно, беспечно - резва, удала.
Струится и блещет, светло как хрусталь,
Лазурное море, огнистая даль
Сверкает багрянцем, и ветер шумит
Попутный: легко твой корабль побежит;
Но, кормчий, пускаяся весело в путь,
Смотри ты, надежна ли медная грудь,
Крепки ль паруса корабля твоего,
Здоровы ль дубовые ребра его?
Ведь море лукаво у нас: неравно
Смутится и вдруг обуяет оно,
И страшною силой с далекого дна
Угрюмая встанет его глубина,
Расходится, будет кипеть, бушевать
Сердито, свирепо и даст себя знать!
Море ясно, море блещет;
Но уже, то здесь, то там,
Тень налетная трепещет,
Пробегая по зыбям;
Вдруг поднимутся и хлынут
Темны водные струи,
И высоко волны вскинут
Гребни белые свои;
Буря будет, тучи грянут,
И пучина заревет.
Рыбаки проворно тянут
Невод на берег из вод.
Грузно! Что ты, сине море,
Дало им за тяжкий труд?
Много ты в своем просторе
Водишь рыб и всяких чуд;
Много камней самоцветных,
Жемчугов и янтарей,
Драгоценностей несметных,
Соблазняющих людей,
В роковой твоей пучине
Бережет скупое дно, -
Что ж ты, дало ль, море сине,
Рыбакам хоть на вино?
Невод вытащен. Немного
Обитателей морских.
От сокровищ бездны строгой
Нет подарков дорогих!
Вот лежит, блестя глазами,
Злой, прожорливый мокой
С костоломными зубами;
Вот огромный блин морской,
Красноносый, красногубый,
С отвратительным хвостом;
Да скатавшегося в клубы
На раздолье волновом
Воза с два морского сору,
И один морской паук;
А тащили, словно гору,
А трудились сотни рук!
Море стихло, море ясно;
В хрустале его живом
Разыгрался день прекрасный
Златом, пурпуром, огнем;
Видом моря любоваться
Собралась толпа гостей;
Ей мешают наслаждаться
Рыбаки: бегут за ней
И канючат, денег просят -
Беднякам из бездны вод
Сети длинные выносят
Непитательный доход!
7 декабря 1839,
Ницца, предместье Мраморного креста
Море блеска, гул, удары,
И земля потрясена;
То стеклянная стена
О скалы раздроблена,
То бегут чрез крутояры
Многоводной Ниагары
Ширина и глубина!
Вон пловец! Его от брега
Быстриною унесло;
В синий сумрак водобега
Упирает он весло...
Тщетно! бурную стремнину
Он не силен оттолкнуть;
Далеко его в пучину
Бросит каменная круть!
Мирно гибели послушный,
Убрал он свое весло;
Он потупил равнодушно
Безнадежное чело;
Он глядит спокойным оком...
И к пучине волн и скал
Роковым своим потоком
Водопад его помчал.
Море блеска, гул, удары,
И земля потрясена;
То стеклянная стена
О скалы раздроблена,
То бегут чрез крутояры
Многоводной Ниагары
Ширина и глубина!