Вспомнились, и совсем не вдруг, слова давней песенки: «Но как мне жить прожить, ты мне скажи, скажи…» Всю песню уже и не помню, но есть там еще и такие: «И мы опять готовы руки подставлять…» Ритмичная, задорно исполняемая… по смыслу шутливая.
А ведь в вопросе (как мне жизнь прожить?) целая наука кроется. Как не суди, а жизнь - она «полосатая». И вопрос этот не совсем второстепенный, если в твоем еще незрелом возрасте умирают родители и не на кого опереться, когда рушится в одночасье все, что выстроено тобой, а казалось таким важным, надежным, когда понимаешь, что ошибся с выбором профессии, когда просто не срослось, не сложилось, не получилось задуманное, когда вдруг в лихой час тебя с головой накрывает беда или просто случай, обстоятельства загоняют тебя в угол, а чужой опыт тебе совсем не годится… Мало ли случается всего в нашей этой - «в полосочку», у каждого что-то свое… И тогда не гостем в твоем мозгу поселяется: как жить дальше ? Ты в итоге находишь свое решение, правильный путь, опору, определяешь границы возможного, поднимаешься (или опускаешься еще больше на дно, так тоже бывает), выстраиваешь свой мир, быт, новые взаимоотношения … И задумываешься ( а может и нет) над новыми вопросами, более глубинными: в чем счастье, что значит любить себя, что для тебя вера и есть ли она, почему же мы ценим только то, что теряем, легко ли прощать, надо ли вмешиваться в жизнь своих детей, учить их, как надо жить, мириться или биться, когда тебе что-то не нравится, не устраивает… И сам на них отвечаешь.
Что помогает тебе найти эти ответы? Твои ошибки и победы, успех и поражение, логика мышления, свое отношение к миру, своя житейская мудрость? Но не редко и чужой пример, советы бывалых людей, чьи-то подсказки, если твоя душа, разум захочет их принять… Готов принять! Помню, что именно в такой момент поиска ответа на вопрос, как дальше жить…, я взяла в руки книгу Луизы Хей (по-моему, «Ты можешь исцелить свою жизнь») знаменитого американского психолога, одной из основателей самопомощи, автора 30 книг популярной психологии… Главное, чему учит она, о чем постоянно напоминает, это то, что мы сами несем полную ответственность за все события своей жизни – и самые хорошие, и самые плохие, что мысли материальны, каждая из них буквально творит наше будущее… При этом вселенная запоминает их, но силы вселенной никогда не судят нас, не наказывают, они принимают нас такими, какими мы есть, но чтобы наши мысли не вредили нам самим, важно помнить… И целый перечень «подсказок» как надо, как будет правильно… Не все тогда приняла, согласилась, увидела рациональное зерно, слишком все оказалось неожиданным, незнакомым, требующем понимания на каком-то другом уровне.
Может сказалось и то, что рано начала самостоятельно жить и не любила, когда «лезут в душу», когда категорично заявляют –делай вот так! Может… словом, с годами стала все меньше и меньше максимализма, перестала отмахиваться от дельных советов, не «отрекаюсь любя, ведь жизнь кончается не завтра» … Уже в наши дни, в интернете, много чего прочитала подобного, в том числе 45 уроков Региты Бретт, которые ей преподала жизнь. Их она составила в свои 90 лет. Но уже ничему не удивляясь. Для меня это было уже повторение пройденного.
А вот совсем недавно на сайте «Тесен мир» встретила пост, который привлек внимание вначале заголовком:
«Удивительный текст. Как молитва
Был найден в Балтиморе в 1962 году в одной старой церкви. Автор неизвестен.» Прочитала раз, другой… А ведь действительно удивительный. И весьма поучительный, на мой взгляд. «Идите своим путем спокойно среди гама и суеты и помните о мире, который может быть в тишине. Не изменяя себе, живите, как только возможно, в хороших отношениях со всяким человеком. Говорите мягко и ясно свою правду и слушайте других, даже людей, не изощренных умом и необразованных; у них тоже есть своя история. Избегайте людей шумных и агрессивных; они портят настроение. Не сравнивайте себя ни с кем: вы рискуете почувствовать себя никчемным или стать тщеславным. Всегда есть кто — то, кто более велик или более мал, чем вы. Радуйтесь своим планам так же, как вы радуетесь тому, что уже сделали. Интересуйтесь всегда своим ремеслом; каким бы скромным оно не было — это драгоценность в сравнении с другими вещами, которыми вы владеете. Будьте осмотрительны в своих делах, мир полон обмана. Но не будьте слепы к добродетели; другие люди стремятся к великим идеалам, и повсюду жизнь полна героизма. Будьте самим собой. Не играйте в дружбу. Не будьте циничны в любви — в сравнении с пустотой и разочарованием она так же вечна, как трава. С добрым сердцем принимайте то, что советуют вам годы, и с благодарностью прощайтесь с молодостью. Крепите свой дух на случай внезапного несчастья. Не мучайте себя химерами. Многие страхи рождаются от усталости и одиночества. Подчиняйтесь здоровой дисциплине, но будьте мягким с собой. Вы — дитя мироздания не меньше, чем деревья и звезды: вы имеете право быть здесь. И пусть это для вас очевидно или нет, но мир идет так, как он и должен идти. Будьте в мире с Богом, как бы вы Его ни понимали. Чем бы вы ни занимались и о чем бы вы ни мечтали, в шумной суете жизни храните мир в своей душе. Со всеми коварствами, однообразными трудами и разбитыми мечтами мир все-таки прекрасен. Будьте к нему внимательны. Постарайтесь быть счастливым.»
Какие вроде простые, но такие понятные, емкие слова. Что это? Советы? Заповеди? Пожелания? Что-то неотъемлемое, как утверждение? Свое видение, как НАДО жить, но не очень навязчивое? Деликатное. Тактичное. Мудрость тысяч прожитых жизней или только своей? Для кого он был написан? Потомкам? Но я его приняла с благодарностью в душе.
Принимать ли, применять ли все сказанное или его маленькую частичку – выбор каждого. У меня появилось свое правило: «Прежде чем не соглашаться, нужно уметь услышать и понять
А тексту этому более пятидесяти лет. Найден в старой церкви. Но так ли стары эти мудрые мысли, слова?
Всего в настоящее время в Российской Федерации существует 23 Управления по гидрометеорологии. Вместе они составляют единую сеть наблюдений за погодой, данными которой пользуется весь мир. “Чукотское УГМС” одно из самых сложных в России, если не сказать самое сложное. Особенно по жизнеобеспечению полярных станций. Основная трудность здесь в транспортной схеме, расходы на которую зачастую превышают стоимость перевозимого груза. В настоящее время работают 11 действующих (и 4 законсервированных) труднодоступных полярных станций. И они действительно труднодоступны, добраться до них можно только вертолётом и лишь в определённое время года – весной (в марте-апреле, когда действуют снежные дороги - “зимники”). Юрий Борисович, когда был руководителем отдела научных экспедиций, начальником ВВЭ «Север-23» и А-169, в своих мемуарах вспоминает: Мне неоднократно приходилось участвовать в работе ВВЭ «Север» непосредственно в прыгающих отрядах, выполняя с дрейфующих льдов океанографические исследования, организовывать, снабжать и эвакуировать дрейфующие научные станции. Будучи руководителем отдела экспедиций института, занимаясь вопросами подготовки, организации и проведения экспедиций и всегда помнить о тяжёлой и полной опасности работе на дрейфующих льдах, работе требующей, помимо глубокого профессионализма полной отдачи физических и моральных сил, большого мужества. Я преклонялся перед ребятами снова и снова улетающими в экспедиции, туда, где их ждал неустроенный быт, тяжёлый физический труд, лишения и опасности. Не могу не выделить из десятков, сотен сотрудников института, принимавших участие в экспедиции ВВЭ «Север», ветеранов, мужественных людей, полюбивших Арктику и добывших тяжёлым трудом и лишениями бесценные данные о природе этого сурового края, моих друзей и единомышленников С.А.Кесселя, Н.А.Корнилова, К.И.Грачёва, В.Т.Соколова, В.В.Лукина, А.В.Чирейкина, В.П.Семёнова, М.Н.Краснопёрова.
Авиаразведка и проводка морских судов в Восточном секторе Северного морского пути
Воспоминания Ипполитова Валерия Сергеевича, 05.12.1943 года рождения, выпускника геофизического отделения (ГФО-65г) Ленинградского Арктического училища. Валерий Сергеевич Ипполитов работал в Арктике и неоднократно дрейфовал с Ю.Б.Константиновым.
Дороги Валерия Ипполитова
… - Помните, я рассказывал вам о самом удачливом на Константиновской станции “СП-16” рыболове - молодом аэрологе Валерии Ипполитове? После станции “СП-16” Валерий работал аэрологом во время дрейфа второй смены станции “СП-19”. На этой льдине в конце зимовки - в 1972 году - он снова встретился с Юрием Борисовичем: Константинов прилетел во главе третьей смены полярников. И с удивлением узнал, что находчивый Ипполитов умудрился на дрейфующей станции чуть ли не парусные гонки устраивать. Весной ледяной остров 30-метровой толщины так подтаял, что летом по нему потекли не ручейки, а целые реки - шириной метров по пять. Сначала зимовщики, чтобы после полярной ночи мускулы подкачать, плавали по ним на станционной лодке-ледянке, а потом Валерий решил сшить из перкали парус. Соорудил мачту, водрузил на нее парус и в ветреную погоду гонял на этом суденышке по айсбергу. ...Когда весной 1985 года Валерий вернулся с зимовки на куполе Вавилова, куда, если помните, его отправил тот же Константинов, то по традиции 15 мая, в День полярника, приехал к нему на дачу. К концу застолья Юрий Борисович неожиданно отозвал Ипполитова в сторонку и вручил знакомый многим экспедиционникам ключ: - … « Держи Валера, вместо меня начальником отдела научных экспедиций будешь ты. С институтским начальством я уже договорился. Ну а я – собрался на пенсию».
Начальник дрейфующей станции “СП-30”Ипполитов В.С. 23 февраля 1990 г.
В тот день Юрию Борисовичу Константинову исполнилось пятьдесят пять. А впервые день рождения Юрия Борисовича Константинова сотрудники ААНИИ решили отмечать как “День полярника”, когда Константинову исполнилось пятьдесят. Такая честь, чтобы день рождения одного из самых преданных Арктике людей отмечали как День полярника, выпала только одному из всех советских полярников. Редко кого полярники так уважали, как Юрия Борисовича Константинова. После Константинова Валерий Сергеевич Ипполитов семь лет руководил отделом научных экспедиций института. Правда, за это время ему удалось разок вырваться на зимовку, на дрейфующую станцию. Я помню, как весной 1990 года прилетал к нему на “СП-30” и поразился тому, какой на станции порядок и какое хорошее настроение у полярников даже к концу зимовки. Кстати, это был первый полет на дрейфующие станции Ан-24 - самолета, которому необходима намного большая взлетно-посадочная полоса, чем для Ил-14 и Ли-2, - длиной аж 1200 метров. А Ипполитовской «тридцатке» не везло: ее льдину много раз ломало, и, как назло, трещины уничтожали только что созданные взлётно посадочные полосы (ВПП). Но Ипполитов со своими механиками-умельцами придумал новый способ строительства полос - быстрый и простой. Трактор своим ножом срезал верхний слой снежного наста - до льда, и потом в это «корыто» длиной больше километра, а шириной 60 метров насосом закачивали морскую воду и ждали несколько дней, чтобы она промерзла. На “СП-30” пришлось сделать аж семь таких взлетно-посадочных полос. Летчики нарадоваться не могли: полоса без единой колдобины - ровная, как каток. (Чуть ли не тридцать лет проработав в ААНИИ, в 1998 году Валерий Сергеевич Ипполитов стал заместителем директора Музея Арктики и Антарктики, но каждую весну старается вырваться в Арктику с одной из научных экспедиций.) ...Последний раз День полярника отметили на даче Константинова в 2000 году - на его 70-летии. А вскоре Константинова не стало, и эта традиция ушла вместе с ним. Жаль. Есть же День геолога, День учителя, День метеоролога, а вот официального Дня полярника так и нет.
В 2007 году, когда в Москве, в Колонном зале, отмечали 70-летие высадки «СП-1», один из самых уважаемых ветеранов-полярников Герой Социалистического Труда Николай Александрович Корнилов предложил узаконить День полярника, избрав для него либо день начала работы первой в мире дрейфующей станции - 21 мая, либо неофициальную дату - 15 мая. Идею вроде бы все, в том числе и сам Артур Чилингаров, поддержали, но она так и зависла в воздухе..Но, идея свершилась - (21 мая 2013 г. Президент РФ В.В.Путин подписал Указ – и «День полярника», узаконили). Очень многие известные ныне полярники, руководители крупных арктических и антарктических экспедиций с удовольствием называют себя учениками Ю.Б.Константинова.
Ребята 80-й ШИРОТЫ
Это те, что на льдине Северного Ледовитого океана, на которой дрейфует научно-исследовательская станция «Северный полюс-16». Она в эти дни пересекает 80-ю параллель. Комсомольцев на станции двое, но это 20 % коллектива зимовщиков. И всё-таки это группа. Секретарь её Валерий Ипполитов работает инженером-аэрологом, изучает верхние слои атмосферы. Потому и зовут его не земным, а небесным парнем. Он слышит пульс планеты, часами засиживается над какой-то сложной таблицей. Полученные им данные несколько раз в сутки стартуют со льдины на Большую землю. Второй комсомолец Владимир Выставной. Он полсуток сидит около высокочувствительных приёмников новейшей конструкции, ловит метеосводки со всех концов, на разных языках мира. Задаём молодым зимовщикам традиционный вопрос: «Чем встречаете полувековой юбилей ВЛКСМ?» - У нас хорошие производственные подарки. Вся наша научно-исследовательская работа получает отличную оценку. Делаем всё, чтобы авторитет комсомола был на уровне и на высокоширотной льдине, - говорит комсорг. Да и чисто комсомольской работы, если так выразиться, тоже не мало. Регулярно выпускается юмористическая радиогазета «По морям, по волнам». Едким языком сатиры комсомольцы выжигают любые огрехи. Здесь строгие порядки, железная дисциплина. Даже малейший промах считается как «ЧП».
На «СП-16», несмотря на суровый нрав ледового «континента», умудрились провести четыре встречи по волейболу. Финал состоится в конце марта будущего года, где определится победитель. Самые упорные сражения бывают у любителей шахмат. Звание «чемпиона льдины» оспаривали все члены экспедиции, но 18 игроков, не набрав нужного количества очков, сошли с арены состязаний. В настоящее время на лидерство претендуют двое: коммунист Анатолий Быков и комсомолец Владимир Выставной. Из ста состоявшихся между ними партий перевес на два очка на стороне Володи. Матч будет продолжаться в течение всего годового дрейфа. На льдине много болельщиков футбола и хоккея. Ведутся таблицы всех важнейших международных соревнований. Спортсмены льдины мысленно присутствовали на трибунах стадионов Мехико. 29 октября в кают-компании состоится торжественное собрание зимовщиков, посвящённое 50-летию Ленинского комсомола.
Заметка из газеты «Социалистическая ЯКУТИЯ», вторник 29 октября 1968 г. Д.Бубякин. Воспоминания Валерия Владимировича Лукина, выпускника факультета «Океанология» Ленинградского государственного университета. Для недавнего выпускника университета и будущего начальника Российской антарктической экспедиции Валерия Лукина “СП-19”стала первой дрейфующей станцией на которой он работал под руководством Юрия Константинова.
Квартирный вопрос
… Юрия Борисовича одним из своих учителей считает и Валерий Лукин. ...В апреле 1972 года новичок-океанолог Валерий Лукин прилетел на пару недель, на льдину, где уже третий год работала “СП-19”. Весна - время, когда на любой дрейфующей станции с жильем - полный швах. Кроме основного состава третьей смены - тех восемнадцати полярников, кому предстоит зимовать целый год, - народу уйма. Руководителю полетов отдельный домик с радиостанцией нужен? Нужен. Да еще экипажи Ил-14 и Ли-2 селить надо. Да еще с десяток сотрудников ААНИИ прилетели с работами на месяц-другой: на сезон. А жилых домиков на станции и десятка нет. Словом, когда Лукин оказался на первой в своей жизни дрейфующей станции и только вытащил из самолета свой рюкзак, кто-то из пожилых полярников его сразу «утешил»: - «Ночевать тебе, парень, придется на овощном складе, при нашей тесноте - единственный вариант проживания. Мы там наверху нары соорудили, так что будешь жить в тепле и при продуктах». Пахло на складе, понятно, не магнолиями, а здорово подпортившейся картошкой. Лукин даже с опаской отправился на следующий день, на завтрак: вдруг этот кислый запах гнили вместе с ним ворвется в кают-компанию? А днем начальник станции Юрий Борисович Константинов сам разыскал новичка: - «Бери манатки и перебирайся в мой домик. У меня верхняя койка не занята. Больше ни одной свободной койки на станции нет». Столь неожиданное предложение, наверное, так же удивило Валеру, как если бы ему, новичку в Арктике, вдруг объявили, что лет эдак через двадцать он станет начальником Советской антарктической экспедиции. Если уж кого-то изредка и подселяли в домик начальника станции, то уж не случайного новичка, а какого-нибудь там большого столичного чиновника или космонавта, да и то - нарушая секретные инструкции. Во времена холодной войны часть переписки с родным Ленинградом и с Москвой секретилась и зашифровывалась: ведь дрейфующие станции не только данные о погоде и течениях собирали, но и следили за передвижением в глубинах Северного Ледовитого океана подводных лодок, за полетами натовских бомбардировщиков. .На стене в домике начальника станции над койкой Константинова висела на гвоздике кобура с наганом. А Лукину так хотелось рассмотреть настоящий наган. Попросить разрешения у Юрия Борисовича? Как-то неловко. И вот, когда начальник станции в очередной раз отправился куда-то по делам, Валерий снял со стены кобуру. Только ее расстегнул, как за дверью захрустел снег. Он мигом повесил наган на место, но кнопку на кобуре застегнуть не успел - Константинов уже входил в дом. И, как назло, первым делом взглянул на ту стену, где висел наган. И тут же заметил раскрытую кобуру. Чуть нахмурился, но промолчал. А на другой день спросил: - Тебе интересно наган в руках подержать? Так возьми - посмотри.
…Припоминается один курьёзный случай: - На дрейфующую станцию “СП-19” Валерий Лукин привёз из Ленинграда тридцать ящиков с пол-литровыми бутылками «анютиных глазок» - так зимовщики за синюшный цвет окрестил продававшийся в хозяйственных магазинах денатурат. Сию девяностоградусную жидкость Лукину поручили доставить на ледяной остров в целях исключительно научных: для изучения керна того ледяного острова, на котором и располагалась станция, и испытания техники для бурения шельфовых ледников Антарктики. Заняться этим предстояло известному московскому гляциологу, будущему члену-корреспонденту Академии наук Игорю Зотикову – одному из первых кто предсказал, что под Российской антарктической станцией Восток в глубине ледника находится громадное озеро и великолепному умельцу, изобретателю разных ледовых буров и резаков Валентину Мореву. Ну а чтобы скважина не замерзала во время бурения, её полагалось заливать спиртом. Когда Морев улетал из Ленинграда, снабженцы по каким-то причинам нужного количества спирта раздобыть не сумели. Находчивый Морев, узнав об этом, тут же предложил: «Везите вместо спирта денатурат, он в любом хозяйственном магазине продаётся». Доставить столь ответственный груз поручили Лукину. Как Лукин вёз через всю Арктику, через несколько полярных аэродромов эту жидкость, как в каждом аэропорту его встречали ходоки – кто с просьбой, а кто с жёстким требованием выделить хотя бы один ящичек для нужд зимовщиков и полярных лётчиков – песня отдельная, здесь ей не место. Скажу, что Лукин был неподкупен и каким-то образом умудрился довезти до станции все 300 литров буровой жидкости (под названием денатурат). Едва Зотиков с Моревым начали бурение, заполняя скважину денатуратом, к палатке гляциологов народ потянулся, как к юбилейному торту. Якобы посмотреть, как идёт бурение. Когда же ни Зотикова, ни Морева в палатке не наблюдалось, «исследователи глубин» втихаря наведывались к лунке с эмалированными кружками и быстренько черпали из неё уже разбавленную жидкость. В первый день «народного шествия» Юрий Константинов промолчал, будто не замечая, что у отдельных зимовщиков его лагеря, наблюдается приподнятое настроение. На следующий день, Константинов нашёл простой способ отбить у любителей «анютиных глазок» охоту к походу за спиртным. Ночью Борисыч вылил в буровую скважину канистру солярки (на чистоту научного эксперимента это никаким образом не повлияло), зато число «исследователей» резко сократилось, ровно до двух персон – гляциолога Игоря Зотикова и инженера Валентина Морева.
Далее Лукин вспоминает, что Антарктида Юрия Константинова никогда не привлекала. Только однажды, в 1970 году, под напором своего давнего друга и однокашника по высшему Арктическому училищу, руководителя многих экспедиций в Антарктику – Николая Александровича Корнилова – Юрий Борисович сдался и пошёл начальником морского отряда на научно – экспедиционном судне НЭС «Обь» в 16 экспедицию САЭ в Антарктиду. Вернулся из научной экспедиции в Антарктиду Борисыч недовольный: - «Антарктика не для меня…Арктика как была, так и останется моей первой и последней любовью». И сразу же полетел зимовать на целый год на дрейфующую станцию “СП-19”. Вот такой у этого человека был характер. Нотации он никогда никому не читал…и тем более замечаний не делал. Далее Валерий Владимирович вспоминает, что неоднократно принимал участие в ВВЭ «Север». Экспедиция «Север» - это годы моей молодости, гордость за причастность к настоящей мужской работе, постоянно повышенный адреналин в крови, твёрдая уверенность в надёжности своих товарищей и радость реальной принадлежности к магическому клану полярных лётчиков. Когда в августе 1970 г. я поступил на работу в отдел океанологии института ААНИИ, у меня было два горячих желания сходить в Антарктиду в составе морского отряда на НЭС д/э «Обь» и поработать в «прыгающей» экспедиции в Арктике. И если первой мечтой так и не было суждено осуществиться ,то по поводу второй я получил глубочайшее удовлетворение. До сих пор я так и не знаю почему, Илья Павлович Романов в начале 1973 г. формируя состав высокоширотного отряда экспедиции «Север-25», которой было суждено начать выполнение уникальных океанографических съёмок Арктического бассейна, остановил выбор на моей скромной персоне. Но так случилось, и уже в марте я с головой окунулся в этот чарующий омут бесконечных взлётов и посадок на дрейфующем льду в Арктике. Шли годы, росло мастерство и профессионализм, пришлось сменить замечательные полярные трудяги самолёты ледовой разведки ЛИ-2 на их более «молодых» коллег – бипланы самолёты АН-2. Многое случалось в этой работе. На всю жизнь в мою память вошли эпизоды проваливания самолётов под лёд в 1973 и 1979 годах, аварии при взлётах и посадках, спасение товарищей и их помощь, когда они спасали нас, ночные посадки с подбором на дрейфующий лёд на вертолётах, осенние океанографические съёмки и, конечно, полярные лётчики из Черского, Чокурдаха, Тикси, Диксона, Игарки.
«Прыгающие» экспедиции составили огромный пласт моей жизни, сформировали характер, профессиональные и административные качества, которые очень пригодились в последующей жизни и работе. Как жаль, что это другая жизнь уже в прошлом и не только у меня, а у всех. Она уже не может повториться у молодёжи, которая может услышать об этой работе только из рассказов и задушевных песен:
“Лишь весенней порой пролетит самолёт, А вокруг только лёд, только лёд, только лёд…”
Из воспоминаний полярного лётчика, участника дрейфа станции “СП-16”, командира самолёта АН-2, В.И.Сарафанова, который зимовал вместе с Юрием Константиновым на «шестнадцатой».
ЧЕРНУХА ЗА ШТУРВАЛОМ
… На дрейфующей полярной станции “Северный полюс – 16” всеобщей любимицей была собака по кличке Чернуха. Экспедиция третьей смены подошла к концу, и полярники ждали самолёт, чтобы на нём вылететь на Большую землю. После третьего заключительного полёта, вспоминает командир самолёта АН-2 В.И.Сарафанов, начальник станции “СП-16” Юрий Борисович Константинов передал в эфир, что дрейфующая станция «Северный полюс-16» перестала существовать. Но это была полуправда. “СП-16” продолжала жить, потому что на ней осталась собака по кличке Чернуха. Перед отлётом всего коллектива станции собаку долго искали, звали, но она так и не подошла к самолёту. Прошло полтора месяца В.И.Сарафанов продолжал регулярные полёты, летал и в районе, где была закрытая “СП-16”. «…Мы решили посадить самолёт», - продолжает рассказ Владимир Иванович. «И вдруг я замечаю на белом снегу льдины чёрную точку, которая стремительно приближалась к самолёту. -Чернуха! - громко крикнул бортмеханик. Мы выскочили из самолёта. Собака увидела нас, опрокинулась на спину и принялась кататься по снегу. Потом ловко вскочила в самолёт – и прямиком в пилотскую кабину. Чернуха вспрыгнула в командирское кресло, положила передние лапы на штурвал, жалостно скуля, будто просила поскорее увести её из этого голодного, холодного и жуткого одиночества».
Воспоминания кинокорреспондента Якутского телевидения, подполковника УКГБ СССР по Калининской области, первого начальника таможенной службы России по Тверской области, Бухалова Валерия Ивановича.
… То, в чем я сейчас признаюсь, могло бы обернуться для меня наказанием в виде штрафа или принудительных работ за нарушение закона о своевременном обмене паспорта гражданина СССР. Молоткастый, серпастый, на странице «Особые отметки» которого стоял прямоугольный оттиск штампа «Дрейфующая научная станция «Северный Полюс-16» не был мною сдан в органы милиции по истечении срока его действия, а был, как я написал в своем объяснении, утерян ввиду разгильдяйства и по халатности его владельца. Я не хотел, скорее, даже не мог расстаться с тем, что возвышало меня над моими товарищами, собеседниками, которые в отличие от меня, не были в атмосфере дрейфующей станции. Я всегда, в любое время, всем и каждому, в беседе или в споре мог козырнуть, что я тоже среди тех редких людей, кого видели льды Полярной станции, и в подтверждение непременно и с достоинством доставал из широких штанин этот паспорт, и гордился, что мне повезло больше, чем приятелям моего круга, что счастливый случай выбрал на этот раз меня. …. В октябре 1968 года у острова Велькицкого в разыгравшемся штормом Карском море терпело кораблекрушении гидрографическое судно «ИНЕЙ», о чем газета «Комсомольская правда» рассказала в небольшой статье на первой своей полосе. По заданию редакции Якутского телевидения я вылетел в пос. Тикси Якутской республики в надежде добраться с оказией или, что привлекательней, со спасателями до терпящего бедствие судна. Шансов поучаствовать в спасательной операции и сделать заведомо не будничный киносюжет, пронизанный героизмом, стойкостью, романтикой участников операции, было немного.
В поселке я узнал, что эта операция уже закончилась, и весьма успешно, и что она была уникальной по характеру - никто в мире никогда такого не делал, и что придумала и осуществила ее, с реальным риском для жизни, группа вертолетчиков пос. Тикси под руководством Харченко. Все они были отмечены впоследствии правительственными наградами. А тогда на состоявшейся большой и трогательной пресс-конференции, простые и добрые парни в летной форме с неподдельной радостью говорили о том, как им удалось в штормовом холодном северном море снять с тонущего судна всех членов экипажа, уже прощавшихся с жизнью… Пресс-конференция закончилась затемно и я собирался пройти в гостиницу, чтобы назавтра вылететь в Якутск, когда меня неожиданно остановил фотокорреспондент тогдашнего ТАСС Д.Бубякин. - Через 30 минут пойдет борт на дрейфующую полярную станцию «Северный полюс-16», - обронил Д.Бубякин, складывая фототехнику в кофр. - Есть два места, я договорился… «ТАСС» уполномочен заявить тебе – что это больше, чем удача… Мы улетали в ночь не по расписанию, а по необходимости и готовности самолета. Необходимость была – надо срочно доставить массу различных предметов для дрейфующей полярной станции «СП-16», около 16 тонн груза, и самолет полярной авиации ИЛ-14 был готов к вылету. Звук взлетающего авиационного долгожителя ИЛ-14 напоминал щебет воробьев и шелест листвы. Убаюкивающе мягко гудели моторы. «Его Величество Ледовик Четырнадцатый», заслуженно получивший этот почетный титул, уносил нас выше, к центру Северного Полюса сквозь густую темноту ночи. Ни желанного огонька, ни обнадеживающего маячка на тысячи километров холодных вод и многолетних, никогда не таявших льдов. Кабина пилотов открылась, вышел штурман, привычно подбросил дровишек в буржуйку, труба которой была выведена в окно иллюминатора для отвода дыма. - Не дрейфить! Дело привычное, годами проверенное, - заметив наше беспокойство, успокоил штурман, Сейчас чай будем пить, только вот проверю правильным ли курсом идем, не потерялась и не сгорела ли наша путеводная звезда, - и поднялся под крышу фюзеляжа, где был установлен прибор, умеющий, как выяснилось позже, по звездам определять верный курс, поводил им по звездному небу. Мы пили свежезаваренный, бодрящий чай, обогревались теплом, идущим от буржуйки, и пытались со стороны взглянуть на наш самолет - подранок с дымящей трубой и тянувшимся шлейфом дыма на фоне россыпи звезд полярного неба, и слабо надеялись, что возможно долетим. Кажется, долетели. Десяток «пионерских» костров, обозначающих границы посадочной полосы трепетали языками пламени на ветру. Это означало, что полярный аэродром на этот момент надежен, и может принять воздушный борт. Но это вовсе не означало, что он останется надежным ко времени взлета, что не треснет льдина полосы для взлета, что не сменится направление ветра, что не обрушится снегопад, что льдина-разрушитель, многократно превышающая своей массой ледовый приют полярников, долбанет и легко превратит его в лунный пейзаж из ледяных торосов… Да мало ли что может произойти в этих диких, почти неизведанных северных широтах. Самолет втиснулся в коридор костров, глухо ударился колесами о льдину, отчего показалось, она качнулась, и покатился, скрипя тормозами, замедляя ход. И наконец, остановился на расстоянии от собравшихся, безумствующих от счастья людей – полярников, для которых прилетевший с Большой земли самолет – это все: сама жизнь, это основа для продолжения научного подвига этих людей, это, наконец, связь с родными и близкими…
ИЛ-14 на дрейфующей станции «СП-16». Октябрь 1968 г.
Штурман сообщил, что в нашем распоряжении есть остаток ночи и весь предстоящий день, когда мы можем поработать на свои редакции, и вечером в обратный путь, на материк. - А сейчас все на разгрузку самолета! - скомандовал он, и добавил – Все, кроме экипажа, больных и женщин… Больных и женщин нет?! Значит все, кроме экипажа. На земле, у трапа к нам подошел неказистой внешности мужчина в рабочем полушубке, представился: - Константинов, начальник станции, - и подал руку. – Юрий.. И как бы извиняясь, добавил: - Когда приходит грузовик, гости должны забыть, что они гости. Даже женщины…За всю историю дрейфа исключение было сделано для одного человека… Поэтесса залетела. Классная, и тетка тоже…классная. На память ей стул подарили, необычный стул, собрали из костей моржа, а вместо ножек стула три моржовых (хера). Довольная осталась. И Вам подарим, если приглянетесь. А теперь все за работу. … Занималось серое утро, когда самолет был полностью разгружен, каждый ящик, каждая бочка доставлены в определенное место и надежно спрятаны. От гостей непрошенных, не всегда сытых белых медведей, которые наверняка шастают где-то поблизости и наблюдают за суетой людей. Меня подселили в домик к инженеру-аэрологу В.С.Ипполитову.. Точнее, это был не домик, а профильная лаборатория, как и все другие дома-лаборатории. Они стояли по кругу, на одинаковом удалении друг от друга, и от каждого строго к центру вела узкая туго утоптанная тропа. В самом центре стояло сооружение, внешне похожее на обычный туалет. - Да, он и есть, - подтвердил Ипполитов. - В центре Парижа - Эйфелева башня, в центре Москвы - Мавзолей, в центре Рима – Колизей, а у нас в центре «СП-16» туалет, очень нужная одна на всех вещь. И посещать его без карабина возбраняется. Белые медведи еще не перевелись. Дрейфуют вместе с нами, одной семьей, но кушают отдельно… В домике В.Ипполитова было тепло, уютно, обжито. Стол, стул, много аппаратуры, кровать в два яруса, над которой наклеены многочисленные вырезки женских фигур из журналов с различными комментариями. Понять полярников можно. Хозяин ушел, чтобы запустить очередной радиозонд, и вновь в который раз послушать верхние слои атмосферы – не случилось ли чего? Вскоре он вернулся, спросил, не голоден ли я, и склонился над какой-то немыслимой таблицей. - Я быстро, - сказал В. Ипполитов. – Потом проведу по станции, экскурсия по «хижинам дяди Юры. Мы ходили от домика к домику, от палатки к палатке, я знакомился с их обитателями, узнавал много необычного, невиданного, и пытался понять, что собрало вместе странных, на первый взгляд, мужиков на куске льда, пусть даже и огромных размеров на макушке Земли, который двигается (дрейфует) сам по себе, и плюет на желание человека порулить и вообще на все плюет интерес к делу, которым занимаются? Ну, месяц-два… А потом, до конца вахты, а это 360 дней, жуть! - будничная работа в ограниченном круге этих хижин, выскользнуть из которого к семье чайку попить - не получится. До Питера дальше, чем до Полюса - тысяча с небольшим верст.
Буднично запускают метеозонды, слушают высокий бездушный космос, буднично опускают в ледовую лунку приборы и, словно рыбаки, ждут своего улова: куда несет льдину, с какой скоростью, берут пробу воды. Я попробовал – соленая и все. Но мне начинали рассказывать про эту самую воду увлекательно и долго, и я чувствовал некую неловкость, что не могу поддержать тему о воде, о высоком космосе в силу скудных своих знаний об этом, и в целом о таком явлении как Северный Полюс. Токарь тоже буднично точит однотипные, подчас, детали, но в конце смены он остановит станок и к жене под бочок, или пивка с ребятами залудить, как два пальца об асфальт.. Да мало ли куда, и везде новое и интересное. А тут ни жены, ни театра, ни пятого, ни десятого – на все стороны света картина сплошь серая, унылая. Налево не сходишь, направо не пойдешь себе дороже. «Жизнь человеку дается один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно расплачиваться ею с белым медведем», было написано на стенке одной лаборатории. Наверное, это болезнь, которая сносит башку у слабых до романтики людей, - начал разговор Ю.Б.Константинов, когда мы, наконец, добрались до начальствующего дома. – Кто выдержал первую вахту, тот пленник этих мест навсегда. Здесь хорошо думается, вольготно, дела делаются неторопливо, как неторопливо с достоинством тащится на плечах морского течения огромной массы ледовый остров. Беседа текла неторопливо. Константинов говорил долго, увлеченно, пытаясь пробудить во мне интерес к происходящему вокруг, к делам и жизни полярников. Его глаза с прищуром, на скуластом слегка небритом лице, светились воспоминаниями прожитых на льдине дней, словно всполохи Северного сиянии. - Доводилось ли Вам слушать как поет тишина ледового безмолвия, или как трутся боками друг о друга льды? – Константинов прихлебывал чай из алюминиевой кружки, обхватив ее ладонями согревая их, хотя в домике было тепло. - Или чувствовать и видеть их неукротимую мощь… Не приведи Господи!.. Когда под тобой, под станцией разверзаются, казалось бы, непоколебимые многовековые льды, мало не покажется, и к этому привыкнуть нельзя. Где пройдет эта трещина - через взлетную полосу, под дрейфующей станцией или за ее границами – неизвестно, но через сердце любого полярника, проляжет точно. Ю.Константинов прервал свой рассказ, выдвинул ящик стола и, порывшись среди бумаг, достал прямоугольный штамп. - Давайте Ваши командировочные… Этим штампом гасим все, что связано с почтовыми отправлениями. Можно отметить и командировочные. К сожалению, адрес наш не Советский Союз - не получается СССР. Сейчас наша станция находится в нейтральных водах, завтра может оказаться в территориальных, затем, если страшно повезет, доберется до Канады… Выходит, адрес наш не Советский Союз, а «Дрейфующая полярная станция СП-16»… Мы улетали тем же Илом обратно домой в тепло, уют, к телевизору - к цивилизации, без которой жизнь нам с материка уже не представлялась интересной. Через иллюминатор виделись все полярники, вышедшие проводить самолет, улетающий надолго – до особого случая. Но даст Бог такой случай не наступит, и я искренне пожелал этого каждому, кто остался внизу, на льдине и махал шапками вслед улетающей надежде с Большой земли.
05 мая 2014 г. В. Бухалов
Дрейфующая станция «Северный полюс-19» (третья смена зимовщиков станции)
Начальник Константинов Ю.Б. Начало смены: 11 апреля 1972 г. 88°52' с. ш.; 148°24' в. д., станция закрыта: 14 апреля 1973 г. 83°09' с. ш.; 15°17' з. д.
Общие сведения:
Продолжительность дрейфа в течение 368 суток. Дрейф в генеральном направлении со скоростью 2'15 км/сут 890 км; суммарный дрейф со скоростью 6,3 км/сут 3214 км. Размер льдины 12 000х6000 м, толщина льда 3500 см. Завезено 161 т груза. Принято 134 самолета (АН-24, ИЛ-14, ЛИ-2). 123 амбулаторных посещения врача. Всего на льдине побывало 73 человека.
Начальник дрейфующей станции “Северный полюс-19” Константинов Юрий Борисович. 14 апреля 1973 года.
Из воспоминаний начальника Чукотского УГМС Дмитрия Аркадьевича Козелова.
Чукотка… сегодня здесь можно видеть тот же пейзаж, что был во время четвертичного оледенения, та же картина, что предстала глазам первопроходцев: жесткие очертания побережий и гор, высеченные в камне долины, распахнутые просторы низменностей, встречающихся с клубящимся туманами морем. Климат Чукотки очень суров. Даже метеорологи шутят, что один месяц в году погода на Чукотке стоит плохая, два — очень плохая, а девять — скверная. Если приехать в Певек в пору бешенства местного ветра-южака, то все в голове, отрываемой бурей, встанет на свои места: с Чукоткой не шутят…Арктическая научно-исследовательская обсерватория (АНИО) Певек была организована 19 мая 1953 года.
расположено за полярным кругом в самом северном городе России – Певеке. Сфера его деятельности распространяется на всю территорию Чукотского автономного округа и прилегающих к нему акваторий Восточно-Сибирского, Чукотского и Берингова морей бассейна Северного Ледовитого и Атлантического океанов. С 1975 г. по 1978 г. в Чукотском УГМС Юрий Константинов занимался авиаразведкой льдов и проводкой морских судов по трассе Северного морского пути. Юрий Борисович один из первых директоров АНИО Певек, многократный руководитель наземных, воздушных и морских экспедиций (ледовый патруль), организатор ряда дрейфующих станций “Северный полюс” и при этом скромнейший человек.
, стоящее на самом конце узкой косы, вдающейся в залив Чаунской губы, издалека кажется заброшенным. Потемневший от времени фасад, пластиковый шар наверху – всё давно и заметно потрепало время, а также суровые климатические условия. Особенно досталось ему от грозных ураганных ветров – “южаков”. В располагавшемся когда-то по соседству Штабе морских операций Восточного района Арктики – теперь пусто. А что ж большое четырёхэтажное здание с длинными сквозными коридорами, посмотрим что внутри. Первую дверь толкаем от себя, вторую на себя и вот мы уже внутри. На первом этаже демонстративно расположилась администрация – чтобы быть поближе к людям. На втором этаже самое главное – гидрометцентр, где работают метеорологи и синоптики. Третий этаж занимает радиобюро, или вернее АСПД (автоматизированная система передачи данных – они принимают сведения о погоде со всех метеостанций Чукотки и поддерживают связь с центром. Как говорит начальник УГМС Дмитрий Аркадьевич Козелов “Это наши глаза и уши”. На последнем четвёртом этаже здания находится небольшое общежитие и химическая лаборатория, определяющая уровень радиации и загрязнение окружающей среды. Кое где сделан ремонт, в остальном же всё осталось так, как было в советские времена. Работают в Чукотском УГМС – синоптики, метеорологи, гидрологи, океанологи, аэрологи и радиоинженеры.
Написать эти строки меня вдохновила встреча выпускников отделения подготовки техников-водолазов Ленинградского ВВМИУ им. Ленина. Однако всё по порядку. Начиная с 1882 года, водолазных специалистов в России, СССР, Российской Федерации готовила Кронштадская водолазная школа, водолазная школа в Балаклаве, преобразованная впоследствии в водолазный техникум, водолазная школа в Севастополе на двухгодичных офицерских курсах (подробнее на этом блоге в статье «Водолазной школе 131 год»). В шестидесятые-семидесятые годы в Ленинградском ВВМИУ им. Ленина функционировало уникальное учебное подразделение в ВМФ, да и пожалуй в ВС Советского Союза, отделение подготовки техников-водолазов (ОПТВ). На самом деле флоту нужны были не техники-водолазы, а водолазные специалисты, однако в Едином квалификационно-тарификационном справочнике ЕКТС такой специальности не оказалось, поэтому специалиста назвали техник-водолаз. Уникальность отделения состояла в том, что на каждый год обучения набирался один класс, причём в небольшом количестве, примерно 18-25 человек. Кроме того, на учёбу принимали только водолазов, окончивших водолазную школу и имеющих опыт водолазной службы на флоте, поэтому такая практика позволяла обучать водолазной специальности людей, осознанно выбравших профессию.
Дрейфующая станция «Северный полюс-10» (вторая смена зимовщиков станции)
Начальники Архипов В.И., Константинов Ю.Б. Принята смена: 23 октября 1962 г. 78°53' с.ш.; 161°41' в.д. окончена смена: 01 октября 1963 г. 84°02' с.ш.; 141°45' в.д. Станция продолжала работу до весны 1964 г.
Общие сведения:
1. Продолжительность дрейфа в течение 342 суток. 2. Дрейф в генеральном направлении со скоростью 1,8 км/сут. 666 км; суммарный дрейф со скоростью 5,6 км/сут. 2122 км. 3. Размер льдины в начале смены 1300х1100 м, в конце смены 600х500 м. В апреле взлетно-посадочную полосу (ВПП) разломало пополам. 4. Завезено 406 т груза. 5. Принято 561 самолет (ИЛ-14, ЛИ-2, АН-2). 6. Всего на льдине побывало 159 человек.
из состава Полярной авиации с эмблемой в виде белого медведя на носу фюзеляжа. Самолет установлен на зимние лыжи для эксплуатации с заснеженных аэродромов. Под правой мотогондолой стоит специальная печка для прогрева двигателя перед запуском на морозе
…Первого мая 1965 года начала работать дрейфующая станция “Северный полюс – 14”. Начальник её Ю. Б. Константинов. Дрейфуя в северо-западном направлении, она прошла из Чукотского в Восточно-Сибирское море. Едва улетел последний самолёт ЛИ-2, как расколовшаяся 15 мая льдина поставила продолжение дрейфа под угрозу. До 19 октября самолёты больше не прилетали, а последнюю в 1965 году почту увезли со станции 18 ноября. Век станции “СП-14” оказался чрезвычайно быстротечным. Только немногие недели ледовый аэродром станции был пригоден для посадки. Раз пять приходила к зимовщикам почта, а раза четыре удавалось переправить письма на материк. Дрейф этой научной лаборатории можно считать совершенно исключительным по выпавшим , на долю её коллектива трудностям. Из четырнадцати станций, работавших в Центральном полярном бассейне, пока лишь двум: “СП-9” и “СП-14” пришлось досрочно эвакуироваться. Дрейф коллектива станции был настолько труден, что по справедливости говоря, его невозможно сравнить ни с каким другим,- отмечалось в предисловии к запискам начальника станции Ю. Константинова. Что же произошло со станцией ”СП-14”?... Это был редчайший случай, описанной в полярной литературе. В 20-х числах ноября 1965 года станция подошла к острову Жаннеты. Два с половиной месяца “СП-14” петляла около острова, петляние это сопровождалось разломами, авралами, переездами, и вот наступило нежеланное свидание. В записках Ю.Б. Константинова “Нас несёт к острову Жаннеты”рассказ о событиях 27 января 1966 года, начинается так: - … «Не раздеваясь, прилёг на койку, звуков торошения почти не слышно, можно поспать. В шесть часов утра льдину резко встряхнуло, послышался скрежет льда…Льдина упёрлась в берег острова, начала колоться, Обрывистые, почти отвесные скалы, прямо над головой уступы и карнизы, глубокие расселины, занесённые снегом…» Но и эти испытания не заставили полярников эвакуировать станцию на берег. Из 25 человек, начинавших дрейф, в этот момент оставалась лишь аварийная группа из 9 зимовщиков. Ю. Константинов спокойно констатирует в своих записках: - лишь очень редкое, необыкновенное стечение обстоятельств могло привести к столкновению станцию, высаженную за тысячу километров от крохотного, затерянного в просторах океана островка. Самым важным в этом событии было, пожалуй, единогласное решение продолжать дрейф и вести научную работу. Однако вскоре станция попала в «объятия» другого острова Генриетты. На этот раз понесённые потери были ещё ощутимее. Льдина раскололась, и возле станции не оказалось посадочной площадки даже для небольшого самолёта. Пришлось эвакуироваться с помощью вертолёта. В условиях полярной ночи вертолёту пришлось сделать 12 рейсов! Такая операция, по оценке газеты – “Правда”, была проведена впервые в истории освоения Арктики. Полярная дрейфующая станция “СП-14” закончила работу 12 февраля 1966 года в точке с координатами: 76гр.59 мин. с. ш. и 154 гр. 49 мин. в. д. Впоследствии специалисты указывали, что трудный дрейф “четырнадцатой” является одним из примером того, какой дорогой ценой получаем мы знания о труднодоступных областях Земли.
Дрейфующая станция «Северный полюс-14» (первая cмена зимовщиков станции)
Начальник Константинов Ю.Б. Станция открыта: 1 апреля 1965 г. 74 гр. 20' с. ш.; 175 гр. 20' в. д. Станция закрыта: 12 февраля 1966 г. 77 гр.00' с. ш.; 154 гр. 48' в. д.
Общие сведения:
1. Продолжительность дрейфа 340 суток. 2. Дрейф в генеральном направлении со скоростью 3'0 км/сут 1015 км; суммарный дрейф со скоростью 4,79 км/сут 1628 км. 3. Размер льдины при открытии станции 2500х3500 м' при закрытии 150х100 м. Из-за многочисленных трещин и разломов льдины лагерь часто перемещался. 4. Завезено 314 т груза. 5. Принято 207 самолетов (ЛИ-2, ИЛ-14, АН-2, вертолет МИ-4). 6. Всего на льдине побывало 60 человек.
Полярная станция начала дрейф 10 апреля 1968 г., хотя официальное начало исследований по научной программе – 1 мая 1968года. Произошло это в восточной части Арктики, примерно в 800 км севернее острова Врангеля. Коллектив зимовщиков 1 смены возглавил Ю. Б. Константинов. В тот же день отправлена на материк и первая почта станции. Для первой смены следующая почта прибывала в период осеннего завоза грузов – с 12 по 31 октября 1968 г. Затем самолет ледовой разведки сбрасывал почту 26 февраля 1969 г. Первая в новом году посадка произведена 20марта. А 8 апреля 1969 г. начала работать вторая смена зимовщиков во главе с П. Т. Морозовым. Тогда же, как обычно, были отправлены письма с гашением новой смены. В осеннюю кампанию по снабжению станции первая почта ушла на Большую Землю 1 октября 1969 г. В тот день станция петляла в районе 82 – 84 гр. с. ш. и 170 – 180 гр. в. д. Наконец, 26 апреля 1970 г. еще раз сменился состав зимовщиков. А 27 апреля 1971 г. приступила к работе четвертая смена. В середине лета 1970 г. станция “СП-16” достигла полюса относительной недоступности в Центральном Арктическом бассейне. Миновав 85 гр. с. ш., она к началу января 1971 г. ушла от советских берегов более чем на две тысячи километров. Это – максимальное удаление за всю историю дрейфующих станций. Смещаясь к востоку, станция продолжала углубляться в малоисследованный район, который, по существу, является белым пятном на карте Центральной Арктики. Кстати, “СП-16” повторила рекорд долгожития, установленной в 1959 году станцией “СП-6” . Подготовка к открытию станции началась еще в январе 1967 г. Все необходимые грузы были доставлены на Чукотку, где размещалась исходная база экспедиции. Для новой станции изготовили и служебный штамп.
Начальник дрейфующей станции «Северный полюс – 16» Константинов Ю.Б. 4 апреля 1969 года.
Впоследствии начальник первой смены Ю. Б. Константинов отмечал в своем дневнике: ….Предусмотрено было все, даже отпечатаны почтовые конверты с силуэтом ледокола … Причем же здесь ледокол? По плану экспедиции намечалась высадка новой станции не самолетами, а с мощного ледокола «Москва». Однако станцию тогда создать не удалось. Льды блокировали пролив Вилькицкого, и все ледоколы восточного сектора Арктики пришлось направить на помощь караванам транспортных судов. В конце октября 1967 года ледоколы возвратились, но в Чукотском море началось ледообразование, наступала полярная ночь. Высадку станции отменили. Так устарели 8000 экземпляров, заранее отпечатанных (экспедиционных конвертов) – ведь весной 1968 г. высадку произвели уже с помощью самолетов… В связи с этим институт тут же выпустил конверты с новым рисунком. В экспедиционном штемпеле текст изменен. Вместо слов «научно-исследовательский институт» введено сокращение – «НИИ». К весне 1972 г. станция “СП-16” ушла на такое отдаление от места высадки, куда еще почти не попадали советские дрейфующие станции. Чтобы снять зимовщиков со льдины и ликвидировать станцию, Высокоширотной Воздушной экспедиции ВВЭ «Север-24» пришлось наладить «воздушный мост» за 5 тысяч километров от родных берегов. Полторы тысячи суток дрейфа “СП-16” – это рекорд в истории исследования Арктики с помощью дрейфующих станций. 28 марта 1972 г. зимовщики последней, четвертой смены возвратились в Ленинград.
Почтовые конверты для филателистов, спецгашение чёрной краской проведено на станции “СП-16” начальником станции Ю. Константиновым.
Дрейфующая станция «Северный полюс-16» (первая смена зимовщиков станции)
Начальник Константинов Ю.Б. Станция открыта: 10 апреля 1968 г. 74 гр.58' с. ш.; 171 гр.40' з. д окончена смена: 4 апреля 1969 г. 81 гр.21' с. ш.; 177 гр.38' в. д
Общие сведения:
1. Продолжительность дрейфа 360 суток. 2. Дрейф в генеральном направлении со скоростью 2'06 км/сутк 741 км; суммарный дрейф со скоростью 6,13 км/сут 2206 км. 3. Размер льдины при открытии станции 3000х4000 м, в конце смены 8200х7400 м. 4. Завезено 214 т груза. 5. Принято 180 самолетов (ИЛ-14, ЛИ-2, АН-2). 6. Всего на льдине побывал 51 человек.
Коллектив научной дрейфующей станции «Северный полюс – 16» 1968 -1969 г.
Начальник дрейфующей станции «Северный полюс – 16» Константинов Ю.Б. (на фото 1 слева.)
.jpg)
.jpg)
